Круглянский Леонид Иосифович : другие произведения.

Стамбульский репортаж

Самиздат: [Регистрация] [Найти] [Рейтинги] [Обсуждения] [Новинки] [Обзоры] [Помощь|Техвопросы]
Ссылки:
 Ваша оценка:
  • Аннотация:
    ... Вот вспомнил,четвертое русское слово - Аллё! Оно и у них такое. Как слышу на улице, что человек мобильник вытаскивает и алёкает, так и жду продолжения: Вася, ты где? А они как нарочно, на турецкий сразу переходят. Сказал им аллё, потом спрашиваю насчет того, как бы поговорить...
  
  Поездка моя уже давно позади, и жаль, что мало, ведь казалось, что я мог бы остаться там и подольше, столько всего интересного не успел повидать. Впервые в жизни с полным отрывом от текучки, будто на три недели переселился на другую планету. Вдали от своей поднадоевшей угрюмой берлоги с ежедневным стандартным раскладом дел и делишек я встретил Рождество в мусульманском мире, никем и ничем не подгоняемый, в полном единении с местом пребывания. Чистенькая, прибранная комната в гостинице со свежими постелькой и полотенцами, где за тебя всё делается, только свистни, правда свист стоит чего-то. Как посоветовал туристический справочник, перед уходом из номера оставлял миллиончик или бакс на столе для прислуги. Конечно им американский рупь больше по душе, но баловал я их не каждый день, только вначале, когда я всё считал нули справа на банкнотах. Чучелы, не пора ли давно обрезать мили, провести дефлятирование и жить спокойно. Я спрашивал знающих людей. Говорят, так нельзя, будет паника - черт те что. А платить миллиарды лир за всякую дрянь? Ну и ладно - нехай считают, как хотят:)). Сбиваясь с нулевого счета и ленясь надевать очки, я к удовольствию получателя доставал родную зелененькую.
  
  
  Гостиница попалась неплохая (капитанская:)), они себе четыре звезды привесили. А цена по нашим понятиям была сносной - 35 долларов в день с обильным завтраком. Правда меню у них приржавело навсегда, и вкус этой снеди за всё время не изменился ни разу. Завидная стабильность и традиция. Я даже иногда пропускал утреннюю трапезу, чтобы позабыть на день-другой, чего дают. Зато в городе - обилие различной еды на каждом шагу. От уличных аквариумов, внутри которых весь день греется рис с курицей или шашлыки с овощами, от тех же колесных тележек с фруктами, с жареными каштанами, до торчащих из стены наружу открытых прилавков, где инфракрасно облучается на вертикальном шампуре огромная нахлобучка мяса, пускающая постоянную струйку жира, а тоненькие ломтики состругивают с обжареной поверхности гигантсткого шашлыка, и они падают в разрезаный лодочкой кусок лаваша, покрываются смесью овощей и жгучим кетчупом. Идёшь по улице, и через каждые десять метров, а иногда просто впритык (хозяин, наверное, общий), несутся запахи средиземноморского кушанья.
  
  
  Мне показалось, что люди из дома с собой еду не носят (как по русской традиции мы брали свои бутерброды на работу), а с удовольствием едят, где их аппетит застал, благо мест этих уйма, на любой достаток и вкус. Приятно обрадовало наличие традиционного американского прОклятого фастфуда (даже из чувства патриотизма и от соскученности за дрянской едой попробовал пару раз). А с ними конкурируют чисто турецкие цепочечные (chain:))) рестораны того же пошиба, но со своим меню, где вместо кока-колы можно получить то ли кефир, то ли аэрированное кислое молоко. Каштаны я не ел сто лет, ну с прошлого века - это точно. Хорошо в холодный ветреный день, когда руки закоченели, подержать кулёк с горяченькими.
  Был один ресторанчик, где подавали исключительно турецкую еду. На столе кроме солонки и перечницы ещё полдюжины приправ и подлив. Масло оливковое и уксус, мята, красный перец и ещё, чего я не знал, а потом забыл. А приносят супчик для сугреву, и не хочется ничего другого, добавки не дают (правда я и не просил), а дают огромное блюдо со всеми имеющимися на кухне мясами и гарнирами. Даже спросил, а картошка вареная есть? Есть, говорят, сейчас приготовим. Сижу рядом с кухней, помещение тесное, по-домашнему. Таки отварили картошечку, специально для меня одного почистили и подали. Народ на меня глазел и дывился - мало ему всего, так ещё и картошку давай. Ну американцы, обнаглели, что хотят, то и делают!
  
  
  Мой наставник, принимающий товарищ и турок по-совместительству, с настоящим народным именем Мустафа, делал всё, что необходимо для развлечения гостя из дружественной страны. Кстати, почему-то в одном из случаев, когда меня спросили для поддержки разговора, откуда мол я, а узнав, что из штатов, отреагировали непонятно - провозгласили здравицу: America - Peace! Так и не понял, что они имели в виду? Особенно сейчас, после войны в Ираке. Кстати, поразительно, но факт - товарищ Мустафа очень напомнил мне моего вымышленного гида из Барселоны, если кому-то довелось прочесть "Вагон в Квадрате".
  
  
  Солнечным утром сажусь в автобус и обнаруживаю, что у меня кончились деньги. Ну не совсем деньги, и не кончились, а нашлись, правда в виде зелененькой. Протягиваю вагоновожатому, он решительно-отрицательно качает головой, но в салон пропустил. Проезжаем две остановки. Водитель обернулся ко мне, поманил и показывает на улице билетный киоск. Выхожу из автобуса, водитель ждет меня, я иду к киоску, там тоже не принимают твердую валюту, милионы им подавай, видите ли. Стою, верчу головой в надежде увидеть обменный пункт, кои на каждом углу. Здесь углов не оказалось. Вдруг пассажир в моем автобусе, прилично одетый господин, что-то резко с водителем обсудил, вышел ко мне, взял за рукав и ведет меня взад, в автобус. Никто кроме меня по-турецки не понимает, то есть наоборот. Дает он водителю билет, а меня так заботливо по руке похлопал, мол сиди и не рыпайся. Я ему пытаюсь свою вашингтонку всучить, а он как истинный грузин (или другое лицо кавказской национальности, ну похожи они все между собой с турками) делает такой жест и лицо - вах! обижаешь, начальник, да?
  Я конечно не сказал ему в благодарность, что Америка вас не оставит, но про себя подумал, что это правильно, что наши страны союзники по НАТО.
  
  
  А ещё был случай, когда под охраной полицейских с автоматами пришлось пройтись. Нет, они ко мне претензий не имели, и паспорт не спрашивали, слишком уж я на араба не похож. Это я к ним пристал, думал они по-английски или на худой конец - по-русски понимают. Оказалось не понимают. Потерял я улицу, или направление, день был облачный, по солнцу не сориентироваться, а названий турецких я так и не научился читать. Кроме тувалета, трамвая и бардака (это стакан), других русских слов я не заметил. Ну технические конечно есть - автоматизированная система, она и в Турции автоматизированная, а контроллер по-другому и не назовешь. Да, так спрашиваю я их, полицейских с автоматами, что охраняли вход в какой-то парк, - руками спрашиваю, где тут авиакассы. Они сообразительные, поняли, что я от них хочу улететь, может по морде лица было видно, поскольку третья неделя пребывания на исходе была. Но рассказать-то мне, как пройти, не могут. Отвечают тоже руками. Мы как глухонемые очень выразительно пообщались минут пять, потом они решили, что мне скоро надоест и я уйду искать других полицейских. Тогда они между собой без рук поговорили и один из них отпустил двоих меня сопроводить. Иду я между ними в походном ордере гуськом. Только руки у меня не в наручниках и не за спиной. А они с автоматами наперевес через шею, один впереди, второй сзади. Слава Богу, это было очень недалеко, метров через двести мы вышли на финишную прямую, где была видна вывеска с самолётом, на которую мы все радостно потыкали опять же руками. И пожав их друг другу, мы разошлись.
  
  
  В одном месте мне надо было найти какой-то закоулок, а район совершенно не туристический. Гляжу, в подвальчике конторка копировальная, факсы, ксероксы. И народу человек пять, один работает, остальные в очереди стоят, в руках у них бумаги, похоже даже технические.
  Я конечно обрадовался, значит наверняка тут хоть один по-нашему тумкает. Спустился к ним, все сразу ко мне обернулись, работа остановилась, меня разглядывают, впрочем весьма дружелюбно. Как обычно, начинаю с акцентирования своей национальной принадлежности, здороваюсь чистейшим английскоим Hello! Вот вспомнил,четвертое русское слово - Аллё! Оно и у них такое. Как слышу на улице, что человек мобильник вытаскивает и алёкает, так и жду продолжения: Вася, ты где? А они как нарочно, на турецкий сразу переходят. Сказал им аллё, потом спрашиваю насчет того, как бы поговорить. Они посовещались коротко и выдвинули из своей среды одного, что больше всех слов наших знает. Я сосчитал - всё равно четыре. Хоть русские, хоть английские, всё равно больше этого не получается. Спрашиваю название переулка, куда мне надо, и номер дома. У меня кажется бумажка с этим была, но читать я так и не научился. На слух они мои бормотания проигнорировали, а в буняжечку все пятеро одновременно поглядели и устроили диспут, который перешёл из подвальчика на улицу. Про меня они на это время дружно позабыли. Потом переводчик, которому объяснили, куда и как идти, стал поводырём и быстренько пошёл, временами оборачиваясь, чтобы не потерять меня из виду. Через три минуты он стоял перед тем домом, и радостно показывал мне его, будто он нашёл утерянное его родичами имение, а я был почётным гостем в его владениях. Да, почти всегда турецкие люди стараются пожать тебе руку на прощание. Или это мне так повезло. А может я им свою ладонь совал не к месту, и они не хотели обижать пришельца.
  
  
  Одна из исторических частей города называется Taksim Square, где по улице Istiklal Caddesi (caddesi - она и есть улица) ходит трамвайчик в сторону еврейского района Galata. Узкоколейка эта однопутная весьма стара. Вагончики-игрушечки. Сравните мой рост с этой игрушкой. И напоминает мне рижский трамвай. Трамвай проходит посредине пешеходной улицы. Толпы туристов и местной молодёжи буквально затопляют её, почти как на Арбате в часы пик. Машины могут проезжать поперек, между каменными столбиками. Эта улочка, что проходит через весь район Beyoglu, исстари всегда была местом размещения иностранных посольств, театров, клубов, танцзалов. Во второй половине девятнадцатого века улица имела роскошное французское имя Grande Rue de Peras. На полпути между конечными остановками, а вся длина, чуть более полутора километра, находится Нидерландское посольство. Ограда и высоченные четырехростые ворота его напоминают Зимний сад в Петербурге. Чугунная ковка с позолотой, брусчатка, садик и подъезд - ностальгия. Внутри и снаружи ограды - то ли гвардейцы голландские, то ли полицейские турецкие, но много. Дело шло к Рождеству Христову, все европосольства, а их на этой улице тьма, украшались гирляндами, елками. И силы безопасности были на взводе, дабы предупредить лихих фундаменталистов от гадостей. А на улице шел снежок, правда всего лишь один день, и не на Рождество, а в середине декабря, и было похоже на старую добрую Европу, и Восточный Экспресс вроде бы свистнул, отходя от платформы, а дамы в шляпах и джентельмены в цилиндрах помахивали отъезжавшим на праздники в Париж и Лондон...
  
  
  Снег в Турции - как гром в Сахаре, у них даже лопат в хозмагах нету. Отсутствуют по причине невостребованного спроса (не знаю, что это значит, но потому и нету лопат). И ведь он тает в Истанбуле, не задерживаясь на земле, на камнях, на асфальте. А вот на крышах поутру снег ещё был, и глядя на эту диковину, пришлось утеплиться свитерком, ботинками, и пристегнуть капюшон. Везти в Турцию капюшон от снега - такое мне и в кошмарах не снилось, поскольку ласкающие слух Эгейское и Мраморное моря, Босфор, Константинополь и Византия всегда нагнетали исключительно добродушно-романтические, этакие средневеково-тепленькие ощущения уюта, упокоя, услады, утехи, мудрости, наконец, но никак не готовили к суровым образам обледеневших минаретов, что заострились сосулько-сталагмитами в посеревшем небе. Ну конечно же они не обледенели. Но отголосок холодной войны почудился мне в те два месяца ожидания турецкого мидовского приговора по вопросу, давать или не давать мне визу. И всё-таки дали, день-в-день, на исходе срока, и заставили тепло одеться, а ведь как здорово бы было мне поехать в начале октября, в бархатный мертвый туристический сезон. Была бы и Анталия с Кемером, и Бодрум с Измиром, и на ноге Троянского коня можно было бы оставить по себе память:)). Но лицам без гражданства положено носить капюшон. Следующее после снежного дня утро было солнечным, праздным, бездельным, и почему-то запомнилось очень шумным. Оказалось, что была суббота. Внизу, на другой стороне Millet Caddesi, где стоит мой капитанский отель, в переулок наискосок утекала толпа. Канаты зашнуровали горло вчерашней тихой, неприметной улочки, что стала вдруг ни с того ни с сего крытым рынком. Вид сверху на сотни брезентовых, парусиновых, пластиковых тентов, натянутых в неком беспорядке, но по известной участникам методе, вызывал любопытство и назойливое желание поскорее разделаться со ржавым меню. А может ну его сегодня? Наверняка там внизу десятки искусителей постараются меня приобщить к народной еде, а почему бы и нет! С ожиданием развлечений, со слюной во рту, с кошельком на животе - старинная привычка держать свои деревянные, чтоб не срезали, - я окунулся, как оказалось в барахолку, или в блошиный рынок по-американски.
  Зачем эти мужики топчутся на прилавках, встряхивают исподнее, правда видно что ненадёванное, и кричат что-то очень важное и громкое? Стоит продавец на столе, на ногах у него мешки полиэтиленовые, чтобы бельё не испачкать. Разговаривает с толпой, как диск-жокей общается. Ходит между тряпками, выдернет какую, на что ему покажут, сторгуются между собой, обменяются товаром (деньги ведь тоже товар, как учил основоположник марксизьма). Процесс непрерывен, народ течёт, мужики товар выкликают, с натянутых веревок полощутся на ветру штаны, рубахи, платки, носки, игрушки, бижутерия. Всё, что можно представить к продаже, здесь есть. Нужно лишь терпение и желание это нечто найти. А вот чего продавцы выкликают, когда их никто не спрашивает, я так и не понял. Кричат, а может они говорят, практически все. Видел я молчащих, но это были женщины-продавцы, а может они просто охраняли товар. Сидят тихонько под своими тентами и не высовываются.
  
  
  А есть ещё одна группа продавцов и зазывал, тех, кто чуть не за рукав тебя пытаются взять и всучить что-то, или затащить в свою или чью-то лавку. Видимо эти последние трудятся бедолаги за комиссионные, и потому отрабатывают свой хлеб не как те почасовики, просто сообщающие в пространство о своих товарах на турецком народном языке нараспев. Комиссионщики заглядывают тебе в глаза, пробуют все известные и неизвестные им языки, они проводят экспресс-социальный анализ, глядя на идущего ещё издали клиента, пытаясь определить, откуда, почём человек и зачем он тут появился. Замечательные примеры являют собой ковровые купцы. В старой части Султанахмета, вдоль крепостной стены расположились отели экстра-класса или внеразрядные, где стоимость ночлега лучше не узнавать, чтобы было не очень больно за бесцельно прожитые годы. Там же, вперемешку с этими чудесами гостеприимства стоят ковровые магазины. Ковроведение в Турции - особый бизнес, искусство, наука. Я так и не осмелился зайти в такой магазин, почему-то было неудобно праздно спрашивать цены, если на ковёр глаз не положил. А ярко залитые светом витрины призывно тянут прилечь, пройтись и даже улететь на ковре. Пол и стены, потолок и диван, любую поверхность может украсить ковёр ручной работы. Кое-где даже за витриной организованы мастерские, где можно понаблюдать как ткётся подобная прелесть, а заодно осознать, что деньги плачены не зря, особенно если присмотреться к явно очень замедленным движениям ковровщиц. Может они устали сильно, а может так и надо ткать, с чувством, с расстановкой, осознавая, что трудишься над предметом, что будет жить вечно. Как бы то ни было, но ковры-красавцы остались за кадром моего внимания. Вот закончу этот фрагмент сценой попытки соблазнения. Иду по улочке, глазею по сторонам, явно имея туристический вид, а другие тут и не ходють. Из подвальчика коврового магазина (и не лень ему, а может любят размяться), навстречу мне быстренько выходит сейлсмен, приветливо улыбаясь сразу на трёх языках. Первым он пробует получить мой ахтунг, вторым здоровается, а отчаявшись и видя меня проходящим сквозь него, вдогонку кидает - рагс? Не получив в ответ ничего, он привычно-спокойно на государственном языке обсуждает меня с соседом-магазинщиком, который уже и не пытается меня достать. Наверное они говорят что-то нелестное обо мне, но улыбаются, а может обсуждают политические или спортивные новости.
  
  
  Из уличного сервиса можно бы отметить ещё несколько разновидностей, повидимому исключительно турецкого происхождения. Частенько промелькнёт человек, что умудряется ни с кем не столкнуться в толпе, движущийся словно ртуть. А в руке у него подвеска, внизу которой на подносе, иногда до полуметра в диаметре, стоят красивые тюльпанообразные стаканчики на блюдцах. Это разносчик горячего чая согревает мёрзнущие души лавочников и прохожих ароматным напитком. Стаканчик особой формы под названием армуд (слово я подхватил на слух, потому за достоверность не ручаюсь) может быть простейшего стекла без излишеств, а бывает и хрустальным, с позолотой, с серебром, с ручкой и без. Кстати предложение выпить чай или кофе можно получить в большинстве магазинов, где ты собираешься оставить, или по крайней мере они думают, что ты оставишь, некую серьёзную сумму денег. Но иногда бывает и просто проявлением гостеприимства.
  
  
  Чистильщики сапог бывают сидячие и ходячие (не потому что они чистят вам обувь на ходу, отнюдь :))). Очень уважаемые в своем кругу, респектабельные чистильщики, восседают в креслах позади своего инструментального ящика, который можно сравнить пожалуй лишь с цирковыми принадлежностями факиров. Этот даже не ящик, а комод в стиле а ля турецкий ампир, имеющий несметное количество архитектурных излишеств в виде золоченых куполов и неких подобий минаретов, долженствующих главным образом подчеркнуть весомость бизнеса, надёжность и качество наводимого глянца, и наверное стоимость услуги. Поскольку на моих ногах были туфли, несовместимые с ваксой, а запах сапожного крема с детства напоминал мне моё происхождение, я судорожно избегал контактов с этим сервисом. От одного шустрого мальчишки, видимо далеко могущему пойти в своем деле, мне пришлось даже спрятаться в книжный магазин, и оттуда, через витрину между полками с журналами и проспектами для туристов, наблюдать, когда он вцепится в очередную жертву. Ввиду юности и отсутствия закрепленного участка Таксима, этот будущий специалист выбирал туриста (что за критерии сидели в его растрепанной головке, одному аллаху известно) и ничтоже сумняшеся, на чистейшем турецком языке начинал уговаривать почистить тому туфли. Мало того, что он не понимал простого русского слова НЕТ, он не понимал этого ни на одном из европейских языков. А когда я показывал ему на плетёный ажурный верх моих туфель, сквозь который видны были белые носки, он не понимал, что я имею в виду, наивно полагая уболтать меня просто на сотню тысяч, чтобы я от него (?) отстал, и продолжал свой монолог, пока я не ретирвался в книжное убежище. Такие вот бывают ходячие чистильщики с ящичком через плечо.
  
  
  У нас выдался свободный от митингов день. Может оно и звучит несколько по-рабоче-крестьянски, однако американское слово meeting имеет право быть использованным в том же контексте, что и русское, поскольку русское происходит от английского, а участники в основном говорят по очереди. Отличия - небольшие, но есть, например, мы всегда митингуем сидя:). Мустафа оказался очень добродушным, радушным и задушевным человеком. Он даже без моей просьбы составил расписание встреч с клиентами таким образом, чтобы министерство иностранных дел Турции, даже при большом желании, не смогло заподозрить меня в праздношатании по Истанбулу. Хотя, какие в принципе вообще могли бы быть у них основания ..., а кто их знает! Вот же визу мариновали два месяца, чего-то проверяли. Да, времена предвоенные, курды хотят автономии, ещё объединятся с иракскими соплеменниками после падения тамошнего режима, вот и боятся в Турции заграничных эмиссаров. Это не моя выдумка, а сетования моего гида. Как бы то ни было, Мустафа повёз меня в тот день на прогулку по Босфору. Утренний плотный туман стал рваться сквозняком между морями, вскоре расстаял или упал, а тучи, увлеченные на север, открыли солнце и шикарную изумрудную воду пролива. На верхней палубе сдувало волосы с головы и мы пристроились в салоне. Я иногда выскакивал на корму увековечить красоты континентов, глядящих друг на друга. И хоть отсняты тысячи профессиональных открыток прекрасного качества, практически не осталось заповедных точек для съемки, а всё кажется - вот он уникальный вид!, вот я его сейчас! Ага, конечно, разбежался - цифровая мыльница - это вам не ролекс с лантановой оптикой в объективе длиной четверть метра. Из человек двадцати моих сподвижников на борту кажется, лишь один владел профессиональной камерой. Остальные отрабатывали экскурсионную рутину. Ну не сидеть же сиднем на кораблике, хочется действий, ... ну и потомков порадовать своим фотомастерством:)).
  Рейс по Босфору - раз в день. Сплавать туда-обратно занимает около пяти часов, из которых половина выпадает на причаливания-отчаливания и обеденный перерыв в конечной точке маршрута - селении или поселке Anadolu Kavagi. Кораблик сшивает зиг-загом Европу с Азией, толкаясь то левым, то правым бортом с дюжиной похожих друг на друга причалов. Кроме туристов есть и местные люди, для которых наша прогулочная посудина - ежедневный паром, как речной трамвайчик. И наверное им проще воспользоваться древним шелковым путем, нежели тащиться вдоль берегов к одному из двух босфорских мостов.
  
  
  Кошки всё-таки были незлые, и наверное знали, что рано или поздно свою пайку рыбьих хвостов и голов получат. Нас провели на третий этаж и мы оказались одни в просторной комнате, где окно-витрина во всю стену открывала замечательный вид на бухточку. До Черного моря было рукой подать, каких-то двадцать километров. К нам приставили две электропечки, видимо в этом зале давно не было посетителей. Прохладно, ослепительно солнечно, а внизу поблескивала ленивая, отражавшая цвет твоих глаз вода. Обнаженность деревьев приближала пристань к стеклу, и казалось можно разглядеть все детали на рыбацких шхунах - пустые ящики, блестевшие чешуёй, горы сетей с апельсинами поплавков, редких рыбаков, неспешно исполняющих свои нехитрые обязанности. Наш припозднившийся обед для них был по времени ближе к ужину, да и день клонился к вечеру. Европейский берег вдали за проливом ярко засветился из-под уходящего солнца. Зарозовел снег на северных холмах. Официант, что попался нам навстречу в повороте узкой пустынной улочки, он же и соблазнитель, приведший нас сюда, поставил перед нами плетеную корзиночку со свежим хлебом. Повторился добрый хлебный дух, что мы почуяли на улице, и что на самом деле и был тем крючком, на который мы попались. Но я не пожалел ни разу. Незабываемый обед под неустанным, но совершенно неназойливым присмотром хозяина и нашего проводника, подарили новые ощущения. Было исключительно радостно от больничной изолированности и одновременно соседства с экзотической природой. Яркость угасающего дня вытеснила серые, дождливые воспоминания об утренней промозглости и обещавшем вседневный сумрак дожде. Солнце засияло почти одновременно с желанием поесть, и теперь разливало тепло и сытость после обильной трапезы. Мне теперь стали ближе кошачьи переживания, потому что рыба, приготовленная по местному рецепту, а я даже не удосужился запомнить название блюда, была совершенной вкусноты. Может сырая она ещё вкуснее? Обеденную миссию можно было считать завершенной. И конечно, кофе по-турецки! Разве будучи в этой стране, можно позволить пить его по другому?
  
  
  Муэдзин по определению и по должности - это глашатай мечети, который якобы с минарета призывает правоверных к молитве. Пять раз в день с многочисленных минаретов, многократно усиленные динамиками, разносятся кличи. Именно из динамиков, а не из граммофонных раструбов. И муэдзины больше не поднимаются на верхотуру, а сидят в канцелярии мечети, и повторяют перед микрофонами несколько раз в течение двух-трех минут свои призывы. Кто захочет прослушать запись, что я сделал из окна гостиницы, спросите у меня. Несмотря на абсолютное преобладание мусульманства в Турции, я совершенно не заметил ръяно молящихся. Если предположить, что в мечети одновременно преклоняют колена сто человек, а мечетей в Истанбуле около 2000, то получается, что из тринадцати миллионов жителей города всего 1.5% отправляют свои религиозные традиции. Я внимательно присматривался к людям на улицах, в магазинах, на транспорте, в офисах в те моменты, когда над городом звучал призыв пообщаться с Аллахом. Ни один не дрогнул и бровью не повел. Как у нас говорят: business as usual. Но звучит красиво - как песня, и если отвлечься от суеты мирской, выйти на крышу моего отеля в полдень и постоять в созерцании Истанбульской панорамы под квадрофонию муэдзинских зовов, то можно представить себя средневековым путешественником на Великом шелковом пути. Вот только автомобильные гудки внизу, на улице, отвлекают.
  
  
  Water Pipe - так странно по-английски выглядело название одного из самых ярких атрибутов турецкого образа жизни - сложного функционально-эстетического предмета, рядом с которым ощущается тягучий сладкий аромат. То что мы давным-давно знаем как кальян, родилось из примитивной кокосовой скорлупы в Индии, усовершенствовалось и приняло современные формы во времена Османской империи, а затем было разнесено кочевниками по арабскому миру. Экзотический для запада обряд сумеречного курения является на самом деле обыденным актом наслаждения, сродни вкушанию хорошего аперитива, вкусного десерта, доброго вина, если уж очень убояться сравнения с сексуальным наслаждением. Сразу признаюсь, что личного опыта курения кальяна, как и других табачных медиа, я на самом-то деле не имею, а все мои познания - это наблюдения над нормальной жизнью турецких людей, да ещё многочисленные отрывочные факты, накопившиеся в результате пассивной борьбы с окружающей меня лет сорок дымящей в свое (но отнюдь не в моё) удовольствие средой.
  
  (продолжение следует)
 Ваша оценка:
Связаться с программистом сайта.

Новые книги авторов СИ, вышедшие из печати:
О.Болдырева "Крадуш. Чужие души" М.Николаев "Вторжение на Землю"

Как попасть в этoт список
Сайт - "Художники" .. || .. Доска об'явлений "Книги"