Крутская Ксения : другие произведения.

Оттенки Тьмы (Dark Souls 2)

Самиздат: [Регистрация] [Найти] [Рейтинги] [Обсуждения] [Новинки] [Обзоры] [Помощь|Техвопросы]
Ссылки:
Школа кожевенного мастерства: сумки, ремни своими руками
 Ваша оценка:
  • Аннотация:
    ЗАВЕРШЕНО. "За пределами Света, вне досягаемости Тьмы... Что же может ожидать нас? Но мы ненасытно стремимся узнать. Такова наша судьба." Когда-нибудь люди поймут, что на самом деле является истинным проклятием. Нежить лишается одного из важнейших свойств человеческой природы - способности умирать. Так нужно ли человечеству избавление от Проклятия Нежити? Понимают ли люди, чего ищут? Алдия, Ученый Первородного Греха, возможно, нашел ответ на этот вопрос. Но цена знания оказалась непомерно высока.

Я - Алдия.

Я пытался избавиться от оков Судьбы, но тщетно.

Теперь я лишь жду ответа.

Алдия, ученый первородного Греха.

Dark Souls II: Scholar of the First Sin

  
  
   Алдия. Тогда
   - Иди, - не поднимая глаз от разложенного на столе манускрипта, уронил Алдия. Трясущийся маг, пепельно-бледный даже несмотря на изначально серую кожу, пятясь, торопливо выскочил в дверь. Архимаг едва заметно усмехнулся. Да, этот недоумок наверняка счастлив, что ему удалось живым покинуть этот кабинет. После такого-то доклада он вполне мог ожидать, что прямо сейчас, прямо здесь, на красной ковровой дорожке, быстро, но отнюдь не безболезненно покинет сей бренный мир... Или же просто пополнит виварий. Сам маг предпочел бы первое, конечно. Алдия в данный момент искренне желал сделать с ним второе, но, к сожалению, не мог себе позволить так нерационально лишиться даже таких рабочих рук... И так уже скоро придётся всё делать самому - даже самую простую и грязную работу почти некому поручить. Измельчали маги в Дранглике, выродились...
   Архимаг отложил перо и, сцепив кисти рук, от души щелкнул пальцами. Он не спал уже двое суток, и никакие зелья и снадобья уже не были способны разогнать вязкий туман в голове. Надо отдохнуть хотя бы пару часов. Последний эксперимент затянулся - и окончился неудачей, как и предыдущие сотни и тысячи подобных.
   Ученый встал из-за массивного письменного стола и прошелся по кабинету, разминая затекшую левую кисть. На губах его играла странная легкая улыбка. Эксперимент провалился. Но в этом имелась и неожиданная положительная сторона. Эксперимент провалился настолько громко, что Вендрик, получив доклад о случившемся, не усидит в своем замке и примчится, чтобы закатить взбучку непутевому экспериментатору.
   Алдия улыбнулся чуть шире. Он очень соскучился по младшему брату.
  
   Выйдя из кабинета, Алдия тщательно запер дверь на несколько замков и охранных заклинаний и хотел было отправиться наверх, в свои покои, но ноги сами понесли его дальше по коридору - на выстланную истертым ковром винтовую лестницу.
   Виток за витком уходят вниз ступени. Ковров под ногами больше нет, нет и украшений на стенах, факелы попадаются редко и почти не рассеивают душную темноту. Камень под ногами выглядит почти новым, не исшарканным, словно за предыдущие века мало кто спускался в подземелья цитадели. Так и было: в подвалах располагались камеры, в том числе и пыточные, которыми прежние владельцы замка не пользовались. А вот нынешним хозяевам они пришлись очень кстати.
   Свернув в коридор, Алдия зажег магический свет и медленно пошел мимо ряда решетчатых дверей камер, в которых бились, рычали и завывали, дергали и грызли стальные прутья бывшие и будущие подопытные. Шум в коридоре стоял оглушительный. Вонь тоже сшибала с ног. Кровь, экскременты, паленая шерсть, кислоты и удушливый запах ритуальных благовоний.
   В двух последних клетках перед входом в лабораторию, самых надежных и просторных, содержались результаты последнего эксперимента. Алдия не без оснований полагал, что тамошние обитатели во много раз опаснее тех бедолаг, которые занимали предыдущие камеры, поэтому замедлил шаг и постарался держаться на равном расстоянии от обеих стен. Однако, как ни странно, в конце коридора было тихо. Никто не выл и не рычал, не сотрясал решетки и не изрыгал клубы ядовитого дыма и черного пламени. И еще у решетки справа темнел какой-то комочек.
   Алдия, беззвучно выругавшись, ускорил шаг. Комочек дернулся, развернувшись в маленькое существо, закутанное в бесформенные серые тряпки, и шустро шмыгнул мимо ученого к лестнице.
   - Еще раз тебя тут увижу - запру в одной из камер, раз уж тебя так сюда тянет! - загремел вслед Алдия, но что толку - непонятное мелкое существо давно скрылось за поворотом. Крик архимага явно не произвел на непрошеного посетителя вивария ни малейшего впечатления - впрочем, как и всегда.
   Покачав головой, Алдия осторожно приблизился к решетке и заглянул внутрь. На полу у самого входа, обхватив руками (лапами?) уродливую, покрытую бесформенными наростами голову, лежало нечто, напоминающее ящерицу с торчащими вдоль хребта костяными выростами. Хвост существа, покрытый такими же шипами, вяло двигался из стороны в сторону и с противным скрипом оставлял на камне глубокие царапины.
   Алдия, прищурившись, внимательнее вгляделся в полумрак камеры и недовольно скривился. Рядом с головой чудовища стояла маленькая бутылочка. Судя по желтой этикетке - болеутоляющее. Архимаг покачал головой. Вот же глупое дитя... Гораздо милосерднее было бы тайком притащить в виварий быстродействующего яда.
   Услышав шаги у решетки, подопытный приподнял голову. С серого, покрытого чешуйками лица на Алдию уставились пронзительно-зеленые глаза с двойными вертикальными зрачками.
   - Однажды ты узнаешь, каково это - лечь на стол прозектора живым, - проскрипел он голосом, похожим на звук, с которым лист ржавого железа скользит по шершавому камню. - И тогда проклятия, которыми мы все щедро награждаем тебя, не дадут тебе умереть. Ты будешь мучиться столько, сколь... - он замолчал и ткнулся рогатым лбом в пол. Алдия опустил руку, с которой только что сорвалась сфера Тьмы, мгновенно оборвавшая жизнь несчастного.
   - А мне, - послышался сзади такой же голос. Алдия обернулся и подошел к решетке напротив. Тамошний обитатель сидел привалившись спиной к стене и бессильно вытянув ладонями вверх трехпалые лапы с длинными загнутыми когтями. - Мне... подаришь? Красивый шарик...
   Фиолетовая сфера неслышно скользнула между прутьев.
   - Прощай, Лекс, - тихо сказал Алдия, наблюдая, как заваливается набок безжизненное тело его бывшего подопытного - и самого толкового за последние три десятка лет ассистента.
  
   Поднявшись в свои покои, Алдия хотел было позвать слугу, чтобы тот принес поздний ужин, но передумал: сил не осталось даже на то, чтобы пережевывать пищу. Налив в кубок вина из стоящего на столе графина, Алдия залпом выпил, налил еще и уселся в кресло с высокой спинкой напротив камина.
   Тихо потрескивало пламя, распространяя по комнате приятный запах смолистого дерева. Огонь горел ровно, сильно, освещая картины и гобелены на стенах, столики с резными ножками, кресла с вензелями на спинках и уходящие к самому потолку полки с книгами. Богатая, со вкусом обставленная гостиная в доме благородного господина - и не подумаешь, какой кошмар скрывается несколькими этажами ниже и чем этот господин занимается большую часть времени.
   Исследования, которые много лет назад братья Вендрик и Алдия начинали вместе, ныне продолжал только старший брат. Вендрику опротивело то, чем они занимались. Если бы они смогли добиться хоть какого-то результата... Тогда архимаг, возможно, смог бы найти аргументы, чтобы убедить не в меру человечного брата в том, что всё это - на благо человечества. Но пока они получали только мертвые тела и живых монстров. Единственный неполноценный дракон, который прожил хотя бы несколько часов после сотворения, украшал своим скелетом главную лестницу цитадели. Вот и все научные победы...
   Ах да. И еще это несносное дитя. Побочный продукт, так сказать. Непредвиденный результат попытки воссоздать Древнего Дракона - маленькое человекоподобное создание с добрым сердцем и наивным разумом. Единственное в мире существо - за исключением родного брата, конечно, - которое без страха и отвращения смотрело на известного своей жестокостью архимага.
   Алдия вздохнул и отставил кубок. Надо бы посмотреть, на месте ли это ходячее наказание. С сожалением покинув удобное кресло, он вышел из комнаты, пересек коридор и постучал в дверь напротив.
   - Шаналотта! Ты здесь?
   - Да, - пискнули из-за двери. Алдия, чуть помедлив, открыл дверь и вошел.
   Эта комната была почти такой же, как и его собственная, за исключением того, что книг здесь было раз в пять поменьше, и картины на стенах висели попроще. В кресле у камина, поджав ноги, сидела девочка лет тринадцати-четырнадцати, закутанная в большую черную шаль. Медно-рыжие волосы вспыхивали красными искрами в свете пламени.
   При виде Алдии девочка съежилась и подтянула колени к подбородку. На архимага испуганно глянули два больших, бархатно-глубоких глаза: карий и темно-фиолетовый.
   - Сколько раз тебе повторять... - начал Алдия свою речь, которая звучала в этой комнате уже не один десяток раз.
   - Я больше не буду, - быстро ответила Шаналотта, опуская взгляд.
   Алдия махнул рукой и сел в соседнее кресло. Продолжать смысла не было. За эти годы оба изучили правила игры до последнего слова и интонации.
   - Когда-нибудь тебя там съедят, - устало проговорил он.
   ­- Они же за решеткой, - Шаналотта оживилась, спустила ноги на пол и слегка подалась в сторону Алдии. - Решетки крепкие, зачарованные. Ничего они мне не сделают.
   - Ох, глупое создание. Ты ведь прекрасно помнишь, что случилось с Варканом.
   - Ну-у... Тогда ведь был особый случай.
   Алдия вздохнул и, протянув руку, погладил девочку по острому плечу.
   - Сегодня тоже был особый случай. А ты полезла чуть ли не внутрь клетки. Болеутоляющее им потащила. А если бы они тебе руку оторвали?
   - Ты бы мне ее пришил, - улыбнулась Шаналотта и вдруг, вскочив с места, обняла сердитого архимага за шею. - Ну не ругайся, Алдия! Я же знаю, что ты и сам не рад, когда люди... существа мучаются просто так... Ты их тоже жалеешь!
   - Еще чего выдумала, - пробурчал Алдия, осторожно обнимая девочку, - как бы я мог работать, если бы я кого-то жалел, сама подумай! Наша цель предполагает жестокие методы, никуда не денешься.
   - Но ты же убил их! - торжествующе выкрикнула девочка. - Лекса и... второго. Я сама видела. Ты пришел, чтобы избавить их от мучений.
   - Я избавил себя от беспокойства, потому что в ином случае ты бы полезла к ним с еще какими-нибудь снадобьями, - Алдия отстранил от себя девочку и принял суровый вид. - Я беспокоился исключительно об одном невозможно глупом результате своего самого неудачного эксперимента...
   - Я тебя тоже люблю, - Шаналотта быстро поцеловала архимага в щеку и шустро отскочила - за такую вольность от Алдии можно было схлопотать подзатыльник.
   - Я точно тебя запру где-нибудь, - архимаг скорбно покачал головой. - Вот завтра приедет Его Величество - а ты еще и при нем устроишь какое-нибудь безобразие...
   - Его Величество? - Шаналотта подошла ближе, сочувственно качая головой. - Ох, и влетит тебе...
   - Не в первый раз, - усмехнулся Алдия. Девчонка была прекрасно осведомлена о происходящем в цитадели - и о сути конфликта между Алдией и королем Вендриком.
   - Такого, насколько мне известно, еще не было, - тихо проговорила Шаналотта.
   Алдия быстро глянул на нее и отвернулся.
   -Ты слишком далеко суешь нос, - пробурчал он.
   - Ох, Алдия, - отозвалась Шаналотта. - Там, куда я сую нос, ты живешь постоянно. Тебе не страшно там... одному?
   - Иди сюда, - вздохнул Алдия, раскрывая объятия. Девочка с трогательным писком бросилась к нему, обхватила за шею, прижалась, тепло задышала в ухо. В сердце шевельнулось какое-то неуместное чувство. Нежность?..
   Алдия, полубезумный маг, жестокий экспериментатор, сам того не желая, по ошибке вместо дракона сотворил себе дочь.
  

***

   - Они - были - в здравом уме, - Вендрик стоял, нависая над столом, за которым сидел Алдия, опершись руками в столешницу и сверля брата полным негодования взглядом. - Они - не были - полыми и - не превратились - в чудовищ, - он говорил медленно и тихо, роняя слова, как камни на сырой песок, и от его голоса по позвоночнику словно прокатывались ледяные кристаллы. Лучше бы орал... Алдия смотрел на младшего брата, задрав голову - он и стоя был почти на голову ниже Вендрика, а уж сидя перед ним и вовсе ощущал себя карликом.
   - Это означает, что я заметно продвинулся вперед, - негромко сказал он.
   - В чем продвинулся? - наконец заорал Вендрик, отталкиваясь от стола. - В еще большем живодерстве?
   - Я смог сохранить в подопытном человеческую сущность при слиянии человеческой души с душой гиганта, - пробурчал Алдия. Он прекрасно понимал, что ответ брата не интересует.
   - Ты смог достичь новых высот мерзости! - Вендрик грохнул кулаком по столу. - Это даже для тебя чересчур!
   Это "для тебя" царапнуло неожиданно больно. Алдия медленно поднялся с кресла.
   - Ты... Ты король или... Барышня? - сипло выговорил он. - С каких это пор ты стал таким впечатлительным? Ты знаешь, какова моя цель. И она и твоя, между прочим, не в меньшей степени, а то и в большей! А ты струсил, сбежал, укрылся в своем прекрасном замке, а мне оставил всю грязную работу! Что, женушка запрещает марать руки?..
   Последняя фраза была ошибкой. Серьезной ошибкой.
   - А Шандра тут при чем? - Вендрик, побагровев, шагнул к Алдии. Тот непроизвольно отшатнулся, хотя и понимал, что до рукоприкладства король все же не опустится. Не тот характер.
   - А сам как думаешь? - отступать было некуда, Алдия чувствовал, что завелся, что его несет неуправляемой волной гнева, и что сейчас, возможно, будет сказано много лишнего. - С тех пор как ты женился, у нас всё пошло наперекосяк! Эта война с гигантами... Ты половину вассалов потерял! Да что я тебе говорю... Ты просто р-размяк...
   - Хватит! - заорал Вендрик, заметавшись по комнате. - Забываешься! Я твой король, и я могу...
   - Мои эксперименты нужны тебе не меньше, чем мне! - перебил его Алдия. - Вернее, они нужны как раз тебе - в конце концов, это твое королевство превратилось в землю проклятых! Я бы мог заниматься своими алхимическими опытами и приносил бы пользу...
   Вендрик застыл и медленно обернулся к брату.
   - Давай-ка остынем, - глухо сказал он. - Я всё помню. И... Я благодарен тебе. Но... Я не могу допустить, чтобы народ связывал с именем короля такие зверства. А слухи и так идут... Ты сам знаешь какие.
   - Те, кто распускает слухи, попадают ко мне на стол, - пробормотал Алдия. - Не волнуйся, вчерашние... результаты я уничтожил. Самолично.
   - Это хорошо, - с заметным облегчением сказал Вендрик. - Мне доложили, что одним из подопытных стал твой бывший ассистент.
   - Да, ты его наверняка помнишь - Лекс из Мельфии. Он стал полым и напал на своего помощника.
   - Лекс стал полым?.. Как это? С чего?
   - Знать бы - с чего, - вздохнул Алдия. - Но это факт: он утратил человечность полностью. Триний сказал, что Лекс два дня провел в подземельях, что-то перепроверял среди подопытных. Может, его пару раз загрызли, и он сдался...
   - Жаль, очень жаль. И ты решил подвергнуть своего бывшего ученика трансформации?
   - А чего телу зря пропадать? - пожал плечами Алдия. - Я ведь не предполагал, что результат будет... вот таким.
   - А если бы предполагал? - Вендрик скептически поднял бровь.
   - Я бы выбрал кого-нибудь незнакомого, - отмахнулся архимаг. - Слушай, твое Величество, что ты ко мне прицепился? Ты орать приехал или... Хочешь заглянуть в лабораторию?
   - Пожалуй, да, - буркнул Вендрик. - И еще... Я тут нашел в книгах кое-что интересное. Выписал вот, - он достал из поясного кошеля несколько свернутых листов бумаги. - Хотел с тобой обсудить. Глянешь?
   - Давай, - кивнул Алдия. - Пойдем в кабинет.
   Братья покинули гостиную, так и не заметив, что из-за высокой спинки одного из кресел, стоящих вне круга света от свечей, за ними наблюдает пара тревожно блестящих разноцветных глаз.
  
   Алдия. Давно
   Не будь архимаг архимагом, а его брат - нежитью, спустя годы, прошедшие с того дня, как Вендрик и Алдия ступили разоренную и выжженную землю пришедшего в упадок государства, даже само название которого, казалось, рассыпалось желтой пылью и было смыто жестокими ливнями, их обоих уже не было бы на свете. Но на обугленной пустоши вырос великолепный Дранглик, вокруг него разрослось множество поселений, со всех концов страны к столице стекались уцелевшие люди и нежить. Король никого не гнал, позволяя отмеченным Проклятием жить бок о бок с людьми, если те были не против. А люди уже и сами не понимали, кто на самом деле проклят - те, кто уже носит Темную Метку, или те, кто каждое утро со страхом оглядывает свое тело в поисках ее следов. Люди устали бояться. И многие уже намеренно отирались возле Проклятых, чтобы подразнить судьбу - или, возможно, стремились таки образом прекратить мучительное ожидание того дня, когда кошмар наконец станет явью.
   Вендрик был не простой нежитью, а тем, кого в древних легендах именовали Избранными: в своих странствиях по миру он обнаружил и победил четверых Повелителей - нынешних временных хранителей могущественных древних Душ. Впитав их силу, он отправился к месту, где надлежало применить эту силу по назначению: заново возжечь затухающее Первородное Пламя и продлить Эру Огня еще на тысячу лет. Однако Алдия уговорил его повременить с этим: уже тогда, когда брат признался ему в том, что его коснулось Проклятие, Алдия начал с истинной одержимостью изучать его истоки и искать средства преодоления. За плечами будущего королевского архимага было обучение в Мельфийской академии и у нескольких известных магов, не связывавших себя принадлежностью к научным школам. Алдия сопровождал брата в странствиях, помогал как мог, используя свои познания в различных отраслях магии и наук, но сам так и не стал воином и мечтал только об одном: когда их утомительное путешествие завершится, оборудовать себе лабораторию и собрать самую полную библиотеку по всем видам магии и пиромантии - и наконец-то стать просто ученым.
   Теперь же его увлечение науками и магией приобрело особое значение. Алдия чувствовал себя обязанным помочь брату: поглощенная сила тяготила его, требуя выхода, но братья понимали, что последует за возжиганием Пламени: новый виток цикла, временное ослабление гнета Проклятия - за которым неминуемо последует еще более жестокая его вспышка.
   Если же Пламя не возжигать, а позволить Тьме забрать эту силу, наступит Эра Тьмы, и все люди вернутся к своему естественному, присносущему состоянию: станут опустошенными. Оболочками без искры души. Утратят разум, чувства. Лишатся памяти, совести, способности сопереживать. Станут просто пылью на ветру...
   Алдия на всю жизнь запомнил миг, когда к нему пришло осознание. Циклическое движение мира между Светом и Тьмой представилось ему чудовищной, коварной ловушкой, расставленной для человеческого рода. Петля затягивалась всё туже, избежать попадания в силок было уже невозможно.
   Чудовищный выбор: опустошение через Темную Метку - медленно и мучительно; или же опустошение мгновенное - но необратимое. Смерть - или вечная жизнь. Но какая жизнь? Бессмертие древних Драконов - не-жизнь. Без памяти, без эмоций, без священного огня любопытства, заставляющего людей без устали исследовать мир и совершать восхитительные открытия.
   Попрощаться со всем, что делало его человеком, Алдия был не готов. Он должен был найти выход. Ради человечества - но в первую очередь ради себя самого.
   Алдия не был воином. Он боялся смерти. Но больше смерти он боялся погрузиться в безразличие, утратить желание задавать вопросы и искать ответы.
   "Пока я, Алдия, ученый Первородного Греха - еще являюсь ученым, Проклятие бессильно передо мной".
   Так он утешал себя в дни, когда после очередной серии неудач опускались руки, и он чувствовал, что дух его вот-вот будет сломлен - а ведь Проклятие только этого и ждет, верно?..
   Ученый Первородного Греха. С этих слов начинается - точнее, начинался - дневник, который Алдия вел на протяжении многих десятков лет после основания Дранглика - и сжег незадолго до его падения.
  
   Сожженный дневник Алдии
  
   Ученый Первородного Греха. Вот кто я.
   Первородный Грех. Нарушение предначертанного порядка вещей. нарушение цикла. Искажение потока времени.
   Никто не знает, сколько раз повторялся этот цикл.
   Пламя вспыхивает с новой силой - горит - угасает.
   Появляется Проклятие. Доводит людей до отчаяния. И затем приходит новый Избранный.
   Новый глупец, запускающий новый виток цикла бесконечного умирания.
   В чем состоит истинное проклятие людей?
   Не в том ли, что они так легко позволяют себя одурачить?
  

***

   Алдия. Сейчас
   Как бы ни были велики твои заслуги и достижения на поприще магии, сколь страшную славу ни снискали в мире твои деяния, все равно приходится время от времени принимать пищу и посещать отхожее место. И, конечно, спать. Хоть ты и герцог и брат короля, могущественный архимаг, чьим именем заклинают (и проклинают), но все же по сути ты - просто человек.
   Алдия был крайне недоволен таким положением дел.
   Валиться с ног от усталости, тереть покрасневшие глаза, позорно зевать - да еще на глазах у слуг и ассистентов! Унизительно. Отвратительно. Но ничего не поделать. Эликсиры и бодрящие заклинания действовали до поры до времени, но в конце концов человеческая природа брала своё.
   Человеческая.
   Природа.
   Как же ненавидел архимаг эти слова!
   Люди наделены разумом - величайшей силой, возносящей их на недосягаемую высоту над прочими созданиями природы; и всё же вынуждены мириться с требованиями человеческого тела, бренной оболочки, в которую помещена священная субстанция - то, что делает человека человеком, отличая его от зверей, растений... От гигантов и драконов.
   Помещена... По праву ли?
   На эту тему Алдия опасался даже размышлять, не то что говорить вслух или вести записи в своем дневнике. Впрочем, он подозревал, что если в ближайшее время не добьется хоть сколько-нибудь значимых результатов в своих исследованиях, опасаться ему будет уже нечего и некого.
   В наше время мертвым быть спокойнее, чем живым.
   А сейчас, проводив брата в его покои ­- гостевые в этом замке, но обставленные гораздо пышнее, чем апартаменты хозяина - Алдия был и вовсе не в состоянии размышлять о чем бы то ни было. В голове крепко обосновался вязкий противный туман сонного отупения, который уже не способны были развеять ни заклинания и магические эликсиры, ни даже более эффективные средства: на голову - холодная вода, внутрь - горячий отвар трилезвийника, травы с мощными бодрящими свойствами. Оставалось только поддаться постыдному требованию человеческого тела и отправиться спать.
   Алдия всей душой ненавидел спать. Каждый раз он оттягивал момент отхода ко сну до последнего: пил трилезвийник, умывался ледяной водой, делал разминку с оружием и без. И в конце концов сдавался, побежденный неодолимой силой, увлекающей его туда, где он так не хотел оказываться.
   В сны. В обычные человеческие сны. В миры сновидений, сотканные из искаженных, перемешанных и усиленных до гротескности былых впечатлений. В миры, где снова и снова безжалостно оживает задушенная и, казалось, надежно похороненная память о событиях, людях, чувствах из минувших лет.
   И эти миры были тем местом, где архимагу совершенно не хотелось оказываться - снова и снова. Он отдал бы многое, если не всё, за возможность никогда больше не спать. Или просто не видеть снов, как гиганты или Присносущие Драконы.
  
   Мягкая постель обнимает, лживо обещая отдых и покой. Перина затягивает в свою душную глубину, как трясина. Темнота смыкается над головой, будто на саркофаг беззвучно надвинули неподъемную каменную крышку. Веки дрожат, из последних сил сопротивляясь настойчиво смыкающей их дрёме. Взгляд судорожно цепляется за угадываемые в темноте очертания знакомых предметов: едва заметно поблескивает в невидимом звездном сиянии золоченый канделябр, тускло светится на полке шар для ритуалов, наполненный магическим ядовитым туманом...
   Всё. Бесполезно. Очередная битва проиграна.
   Темнота становится абсолютной. Вокруг - только черное безмолвие. Как жаль, что так ненадолго...
   Алдия, стиснув кулаки, вытягивается на пышной - воистину королевской! - перине. Голова запрокидывается, дыхание с хрипом вырывается из горла. Пытка началась.
  
   - Вы не подходите, - отрывисто роняет Алдия, утыкаясь взглядом в лежащий перед ним манускрипт. Конечно, не для того, чтобы читать. А для того, чтобы показать провалившему испытание кандидату, что слушать его жалобное лепетание архимаг не намерен. Недвусмысленное указание - покинуть кабинет. Быстро. Пока Алдия не поднял взгляд снова. Потому что после этого покинуть кабинет самостоятельно может уже и не получиться.
   Линдельтский маг, пятясь и шаркая подошвами по полу, отступает к двери, нащупывает ручку и молниеносно скрывается за тяжелыми створками. Алдия тяжело вздыхает. Да, как же измельчали выпускники видных магических школ! И как прикажете продолжать работу, если нет ни одного мало-мальски толкового ассистента?
   И что, что архимаг отчасти сам виноват в том, что толковых магов почти не осталось в Дранглике и сопредельных государствах?.. Великая цель требует неординарных мер. Все знают, на что идут. И все равно продолжают толпами стекаться к цитадели, заслышав о том, что брат короля, верховный маг Дранглика подыскивает себе ассистента для таинственных и сверхважных исследований?
   Да, наука требует жертв. И что, что пока число этих самых жертв растет намного быстрее, чем число положительных результатов экспериментов? Они ведь не какой-то там целительской или боевой магией занимаются. В их руках - судьба всего человечества. И пара сотен жертв - ну пусть пара ДЕСЯТКОВ сотен жертв - не такая уж высокая цена за жизни всех людей, живущих и еще не рожденных.
   - Следующего, - чуть повысив голос, командует Алдия. Не поднимает головы, пока очередной кандидат протискивается меж тяжелых створок и неслышно шагает по ковровой дорожке. Недоуменно вскидывает бровь, когда понимает, что посетитель не останавливается в предписанном месте в центре кабинета, а бесстрашно подходит к самому столу архимага и - вопиющее нарушение этикета! - не спросив разрешения, кладет поверх манускрипта, в который Алдия смотрит с преувеличенным вниманием, какой-то листок.
   Внутри вспыхивает негодование, к которому примешиваются неподдельное изумление и какое-то злое веселье. На что этот наглец-самоубийца напрашивается?..
   Стараясь сохранить каменное выражение лица, Алдия фокусирует взгляд на лежащем перед ним листке... И вдруг, резко вдохнув, откидывается на спинку кресла. Выражение лица его сейчас уж точно не каменное. Скорее - растерянное и беспомощное. Мало кто из ныне живущих видел архимага таким. А если бы увидел - недолго бы оставался живым.
   На листке несколькими четкими линиями набросан рисунок - на первый взгляд детский, но удивительно точно передающий движение и эмоции: щуплый паренек, недовольно хмурясь, торопливо шагает по неровной дорожке между двумя зданиями, на голове у него балансирует внушительная стопка книг, а позади на веревочке волочится королевская корона.
   ...Алдия, старший из двух братьев, должен был стать королем. Но он предпочел науку, и отвергнутый титул только мешал ему, волочась следом и бренча по камням его нелегкого пути, как погнутая и побитая металлическая корона по булыжнику университетского двора.
   Так, беззлобно подшучивая, изображал Алдию, будущего королевского архимага, его лучший друг студенческих лет... Лучший и единственный. В те годы и во все последующие. Единственный за всю жизнь.
   - Лекс?.. - голос Архимага предательски срывается - то ли в смех, то ли в истерику. - Откуда ты здесь взялся? Зачем?..
  
   Алдия рывком садится в постели. Глотает загустевший воздух, как странник в пустыне - первые редкие капли внезапного дождя. Жадно и с безнадежностью. Все равно умирать от жажды... Не сейчас, так позже.
   Сердце колотится бешено, будто не отдыхает архимаг, а взбирается на гору, таща на спине огромный камень, который все равно неминуемо скатится вниз, да еще и раздавит человека на своем пути, как насекомое. И так каждый раз... И так - уже много лет. И сколько еще впереди таких ночей и таких лет?..
   Сердцебиение успокаивается, и Алдия снова соскальзывает в сон. В свой бесконечно повторяющийся кошмар.
  
   - Это же просто сокровищница! - Лекс, задрав голову, восхищенно разглядывает сомкнутые кроны величественных деревьев. Сквозь листву пробиваются лучи утреннего солнца, заставляя помощника архимага смешно морщиться и прикрывать глаза ладонью. - Сколько их здесь! Нам на пару десятков лет хватит! Даже если душа сохранилась хотя бы в каждом десятом... Да пусть и в каждом двадцатом! Их тут... Тысячи!
   - Много, - рассеянно говорит Алдия, стоя в шаге от ствола могучего дерева с выпирающими из земли узловатыми корнями. Протягивая руку - и почему-то не решаясь коснуться шершавой, растрескавшейся коры. - Очень, очень много...
   Помощник деловито вытаскивает из-за пояса магический посох и переходит от дерева к дереву, бормоча что-то - то ли произнося заклинания, то ли просто бессвязно выражая восторг в предвкушении новых опытов с душами гигантов. Алдия наконец заставляет себя коснуться ствола - и вдруг отдергивает руку: ему кажется, что дерево на мгновение ожило, содрогнулось от отвращения, как живое существо, к коже которого прикоснулось что-то неописуемо омерзительное. Да нет, конечно, дерево неподвижно. Это рука самого архимага дрогнула... почему-то. Укололся о невидимую щепку или сучок. Наверное...
   И еще... Кора кажется теплой. Как толстая кожа неведомого теплокровного существа.
   Да что за чушь в голову лезет! Ствол просто нагрели лучи утреннего солнца, жизнерадостно бьющие сквозь зеленое кружево листвы. Ярко, радостно. Будто не на кладбище...
  
   Алдия сидит на краю постели, обхватив себя руками и раскачиваясь. Насквозь мокрая от пота ночная рубашка противно липнет к спине. Архимаг с отвращением сдирает с себя одеяние и швыряет куда-то в угол. Оттуда раздается глухой звон. Ну вот, еще не хватало разбить что-нибудь ценное... Ночной воздух неприятно холодит влажную кожу, и Алдию начинает бить дрожь. Набросив на плечи тяжелое покрывало, он съёживается и обессиленно закрывает глаза. Ложиться он больше не решается и задремывает сидя.
  
   - Кажется, что-то получилось, - с сомнением говорит Лекс, разглядывая дымящийся шарообразный сосуд с высоким горлом. За стеклом тошнотворно вращается и бурлит багровая жидкость и время от времени мелькают белесые фрагменты... непонятно чего.
   - Дай-ка посмотреть, - Алдия забирает у помощника сосуд и внимательно разглядывает, подняв к глазам. - О, и правда. Что-то... Или кто-то? ­- глаза его вспыхивают тем самым пламенем, которое так хорошо знакомо всем обитателям цитадели - и до дрожи пугает всех их без исключения. Кроме, пожалуй, Лекса. Алчным огнем неутолимого научного любопытства. - Ну-ка, ну-ка... - архимаг осторожно переливает содержимое сосуда в чашу, стоящую на лабораторном столе среди лужиц и брызг крови, обугленных кусков плоти и разнообразных инструментов, одним своим видом вызывающих непроизвольное желание втянуть голову в плечи и поджать пальцы на ногах.
   Тягучая жидкость словно бы неохотно выливается в чашу с закопченными и изрезанными краями, и напоследок сквозь узкое горлышко сосуда проскальзывает нечто более плотное и плюхается в породившую его кровавую субстанцию.
   Лекс отступает на шаг, стараясь уклониться от брызг, а Алдия стоит неподвижно, не обращая внимания на стекающие по лицу алые ручейки. На лице его появляется гримаса хищника, который вот-вот схватит вожделенную добычу... и вдруг сменяется выражением брезгливого недоумения. Он берет со стола длинный нож с волнистым лезвием и кончиком осторожно переворачивает плавающий в кровавой "ванне" предмет.
   - Эмбрион, - констатирует Лекс, возвращаясь к столу. - Опять не получилось. Давай я его... ­- он тянется к чаше, намереваясь уничтожить результат очередного неудачного эксперимента - точно так же, как он проделывал уже не одну сотню раз.
   Но Алдия внезапно останавливает его, перехватывая протянутую руку.
   - Погоди, - странным голосом произносит он, склоняясь над чашей. - Не эмбрион. Плод, я бы сказал. Примерно шести месяцев от зарождения. Почти... жизнеспособный. - Алдия замолкает и снова переворачивает "предмет" кончиком ножа, но уже намного аккуратнее. Скользкое образование не желает поворачиваться, как архимагу того хочется, и Алдия откладывает нож и осторожно запускает в чашу руки. И замирает.
   - И что? - нетерпеливо спрашивает Лекс. - Пусть плод. Пусть шести месяцев. Но это в любом случае не дракон. Давай я его унесу, и продолжим. У нас еще полно работы.
   - Не его, - еще более странным, низким голосом говорит Алдия. - Ее. - Он поднимает из чаши ладонь, на которой, судорожно дергая тоненькими ручками и ножками и издавая еле слышное кряхтение, лежит ребенок. Багровый до синевы, с уродливой огромной головой и щуплым тельцем. Девочка.
   - Алдия?..
  
   Хватит!..
   На сей раз в чувство приводит болезненный удар локтем и коленом. Спать сидя - не самая удачная идея, особенно когда снятся кошмары.
   Сидя на полу перед кроватью, Алдия водит языком по прокушенной губе и пытается сосредоточиться на соленом и противно-металлическом привкусе. Нет, нет...
   Лекс тогда едва не поднял против своего нанимателя бунт. Сказал, что если Алдия будет оставлять в живых каждого монстра, порожденного их экспериментами, то в конце концов цитадель окажется населена чудовищами, а людям придется спасаться бегством - если они умудрятся остаться в живых. Алдия и сам не понимал, что на него нашло. На его руках было уже столько крови разных существ - и людей в первую очередь - что уничтожить какой-то там недоразвитый эмбрион (да пусть даже и плод, к демонам всё!) для него совершенно не составляло какой-то моральной проблемы. Однако же...
   Попытки воссоздать Древнего Дракона приводили к неудаче раз за разом. Жуткие химеры, выходившие из-под ножей двух полубезумных (или приставка "полу-" неуместна?) ученых, немедленно уничтожались, а их тела служили пищей для тех химер, которых создатели на всякий случай решали оставить в живых, чтобы понаблюдать. О неописуемо безобразных существах, которые появлялись на свет - к счастью, ненадолго - в результате экспериментов по "пересадке" души гиганта человеку, в окрестностях цитадели ходили леденящие кровь слухи, не преувеличивающие, а, скорее, преуменьшающие степень их отвратительности.
   В этот раз, однако, что-то пошло не так.
   И Алдия до сих пор не мог для себя решить, не было бы лучше, если бы он тогда все-таки послушался своего ассистента...
  
   По полу гуляли сквозняки, откуда-то тянуло нагретым металлом и горячим воском. Алдия с трудом поднялся на ноги и сел на край кровати. Провел рукой по лицу. Еще одно свидетельство его позорной слабости: архимаг мог заколдовать кого угодно, заставить выполнять любые действия, но вот заставить самого себя спать обычным сном, приносящим отдых, а не еще более тяжелую усталость, он был не способен.
   А невыспавшийся архимаг... очень опасен. Для окружающих и для себя.
   И даже не воскликнешь горестно, устремив укоризненный взгляд к небу: "За что?!". Алдия прекрасно понимал, за что. И ничего уже с этим не поделать.
   А продолжать он обязан. От него зависит судьба человечества. Человечеству нужен, просто необходим хорошо отдохнувший и хорошо соображающий архимаг герцог Алдия. А значит, Алдия обязан выспаться. Во что бы то ни стало. Чего бы это ему ни стоило.
   Даже очередного унижения.
   Алдия поднялся с кровати, зажег магический огонек и в его тусклом свете разыскал в углу скомканную рубашку. Стряхнул с нее осколки малого ритуального сосуда, натянул, путаясь в рукавах. Вздохнул и шагнул к выходу из спальни. И замер.
   В дверь кто-то тихонько поскребся.
   - Алдия-а... - скорее угадал, чем услышал архимаг.
   - Ты почему не спишь? - обреченно выдохнул он, отодвигая засов.
   В спальню вплыл подсвечник с коротенькой оплывшей свечой. Алдия зажмурился от яркого света и отступил назад. Дверь легко стукнула о косяк, закрываясь.
   - Опять? - сочувственно спросила Шаналотта. Свет уплыл в сторону - судя по всему, незваная гостья поставила подсвечник на стол. - Ну почему ты меня сразу не позвал? Я проснулась от твоего крика...
   - Крика?.. - ошеломленно пробормотал Алдия. - Я... не кричал...
   - Ты кричал: "Хватит!", - укоризненно сказала девочка. - Я слышала. Я ведь чутко сплю. И мне вообще никогда не снятся сны...
   "В отличие от тебя" повисло в воздухе позванивающей серебристой цепочкой.
   - Ложись, - строго сказала Шаналотта. Фиолетовый глаз блеснул из-под нахмуренной брови прозрачным аметистом. Карий прищурился, в зрачке отразилось пламя свечи.
   Алдия вздрогнул. Такой огонек он видел в глубине зрачка дракона.
   "Они здесь".
   - Ложись же! - девочка нетерпеливо притопнула босой ногой.
   - Я не хотел, - вздохнул Алдия, покорно укладываясь на свою перину и вытягиваясь, как покойник в гробу. - Не хотел тебя беспокоить...
   - И в итоге, конечно, совсем не обеспокоил своим криком и грохотом, - ворчливо отозвалась Шаналотта, усаживаясь на край кровати и опуская прохладную ладошку на лоб архимага. - Всё можно было сделать намного проще. И почему ты такой вредный, Алдия...
   - Я не вредный, - невнятно прошептал Алдия. Из ладошки ребенка-дракона струилось обволакивающее тепло, смывая запутавшиеся в темных вьющихся волосах архимага обрывки воспоминаний, прогоняя отголоски жутких сцен былого и уговаривая временно отступить притаившиеся под закрытыми веками кошмары. - Я просто злой. Я чудовище...
   - Спи уж, чудовище, - теплая улыбка в детском голосе окончательно изгнала призраки прошлого - пусть всего на несколько часов, но за эту краткую передышку Алдия отдал бы все сокровища своей цитадели. Только вот той, что подарила ему эти несколько часов покоя, не нужны были никакие сокровища. Она просто искренне любила его - королевского архимага, своего создателя. Своего отца, едва не ставшего ее убийцей.
  
   Алдия. Давно.
   Когда-то на землях, где ныне раскинулся великолепный Дранглик, существовали два не менее прекрасных королевства - Алкен и Венн. Спустя множество веков после их падения историки и картографы уже не сходились во мнениях, где именно располагалось каждое из них, когда было основано и как давно и по какой причине исчезло с лица земли. Проклятие стирает память; но и время неумолимо размывает ее, как волны прибоя, стирающие надпись на песке.
   И все же часть давно унесенной во мглу забвения истории сохраняется - хотя бы в легендах. Хотя бы в историях, которые любят рассказывать люди сами себе - чтобы почувствовать, что ноги их твердо стоят на этой земле, питаются ее силой и, как корни, врастают в красноватый песок побережья.
   Алдия и его младший брат Вендрик предпочитали рассказывать сами себе историю о том, что их корни восходят к знатному роду Алкена. Не к королевскому, но все же... И поэтому мысль о том, чтобы основать собственное государство на землях, где когда-то жили их предки, и привести его к процветанию с помощью силы Душ Повелителей, оказалась весьма привлекательной и была с успехом претворена в жизнь.
   Алдия нашел способ частичного использования силы Душ: по крупицам собрав сведения из древних манускриптов, которые были столько раз переписаны и переведены с одного языка на другой, что за прошедшие века смысл написанного запросто мог поменяться на прямо противоположный, будущий архимаг представил брату описание древнего ритуала "одушевления" доспехов: в старинных текстах упоминалось, что именно таким способом Гвин Повелитель Света создал стражников-гигантов, охранявших Город Богов Анор Лондо.
   Вендрик воспользовался этими сведениями и создал големов, которые оказались просто незаменимыми при строительстве поселения неподалеку от скалистого морского побережья. Город рос, остроконечные крыши его зданий и шпили соборов устремлялись к небу, как символ величия нового короля, которому суждено когда-нибудь сравняться с Солнцем, подарив миру новое тысячелетие Света.
   Шли годы, королевство разрасталось, пополняясь пришельцами из окрестных земель, брошенных и пребывающих в разрухе и запустении. Люди и нежить стекались к стенам нового Великого Города в поисках нового смысла существования. В поисках если не настоящего покоя, то хотя бы достаточно достоверной его иллюзии.
   Вендрик был коронован - а его брат искренне радовался такому положению дел. Королевство процветало, и правителю приходилось нелегко: сразу же объявилась куча претендентов на престол, якобы имеющих законные права на эту землю; дальние соседи, не имевшие земельных претензий, просто завидовали растущему богатству нового государства - и подумывали, как бы заставить новоиспеченного короля поделиться им; не привыкшие к сильной правящей руке лихие и вольные люди никак не могли уразуметь, что больше им не удастся легко и привольно жить за счет незадачливых торговцев, пересекающих страну из конца в конец. Одним словом, Вендрик был постоянно страшно занят. Почти десяток лет Алдия видел брата большей частью на официальных церемониях, да и то издалека и мельком.
   Сам же он, отказавшись от короны, предпочел принять титул герцога и звание королевского архимага. За счет средств казны он наконец оборудовал себе такую лабораторию, о какой мечтал все последние десятилетия, скитаясь вместе с братом по зараженным проклятием землям. Собрал богатейшую библиотеку трудов по магии и различным наукам, восстановил утраченные было связи с Мельфийской академией магии и даже наладил шаткие дипломатические отношения с Линдельтской школой чародеев, написав тамошнему ректору преувеличенно подобострастное письмо с просьбой поделиться хотя бы крупицами накопленных знаний. Разыскал одного из своих старых наставников, Кархиллиона Фолда, и пригласил погостить в замке. Фолд, однако, отделался обещанием "когда-нибудь заглянуть, когда нечем будет заняться", что нисколько не удивило Алдию: вредный и неуживчивый характер магистра Кархиллиона был хорошо известен всем ученикам Академии и запоминался надолго.
   Итак, Дранглик процветал. Вендрик правил мудро и справедливо, в меру строго и в меру милосердно. Подданные безоговорочно признали его своим правителем и почитали как наследного монарха, хотя в границах молодого королевства собрались представители совершенно разных народов. На земли, изнемогающие под гнетом Проклятия и пережившие столько бедствий, наконец, казалось, снизошло благословение.
   И, конечно, такая идиллия не могла продлиться долго. Только не в этом мире.
  
   Однажды весной, когда подсохли дороги, Алдия отправился в глубь континента, в одну из уцелевших магических школ, чтобы изучить тамошнее собрание свитков, посвященных искусству пиромантии. Библиотека так очаровала архимага (едва ли не в буквальном смысле), что вместо запланированных двух десятков дней он пробыл в городе под названием Кирмет в три раза дольше, естественно, гонцом уведомив брата о задержке. Вернувшись в Дранглик уже по зеленой траве, Алдия удивился произошедшим в городе переменам: на улицах царило ощущение тихого, но радостного праздника, и без того не унывавшие горожане казались особенно довольными, улыбались и приветствовали Алдию с такими заговорщицкими лицами, что архимаг поневоле заподозрил какой-то подвох. Поспешив в замок, он, даже не заходя в свои покои, чтобы переодеться и освежиться с дороги, отправился искать брата.
   Конечно же, поговорить с Вендриком сразу же ему не удалось. Пришлось переждать какой-то длиннющий прием послов, совещание с представителями судейской палаты и час подписания королем особо срочных документов. Алдия задремал прямо в королевской приемной, завернувшись в пыльный походный плащ и украдкой посмеиваясь над ошалевшими от такого не подобающего герцогу поведения камердинером и секретарем Его Величества.
   Проснулся он от того, что кто-то осторожно тряс его за плечо.
   ­- Здравствуй, брат. Не ждал тебя сегодня, - произнес Вендрик, как показалось Алдии, немного смущенно.
   И очень скоро Алдия убедился - ему не показалось.
   Вендрик провел его в свои личные покои, с досадой отмахнувшись от камердинера и старшего личного слуги. Рассеянно кивнул в сторону умывальной комнаты, и, пока старший брат умывался и стряхивал дорожную пыль с одежды, приказал принести графин вина и холодные закуски прямо в кабинет. Опять же властным жестом выгнав вон возмущенного камердинера, собственноручно налил вина в два кубка, пододвинул один мокрому и взъерошенному Алдии, второй взял сам, обхватив обеими руками, и уставился на покачивающийся кружок ароматной рубиновой жидкости.
   - Что стряслось? - без обиняков спросил Алдия. Других объяснений такому странному поведению короля, которого архимаг знал с рождения - буквально! - просто быть не могло. Определенно за время отсутствия Алдии в городе случилось что-то нехорошее. Но тогда... Почему горожане выглядят довольными, а не огорченными или напуганными? Что тут творится, демоны всех раздери?..
   - Стряслось, да, - король задумчиво покачал кубок, наблюдая за игрой солнечных бликов на поверхности вина. - Стряслось, лучше и не скажешь, - и, к ужасу Алдии, брат улыбнулся - глуповатой счастливой улыбкой, так неуместно выглядевшей на его иссеченном шрамами, выдубленном ветрами и непогодой лице. - Женился я, брат. Десять дней назад. Теперь у меня есть королева.
   Алдия медленно опустил кубок на стол.
  
   Сожженный дневник Алдии
   С приходом Огня все распалось на две части. Жар и холод, жизнь и смерть. Свет и Тьма.
   Жизнь. Сила, справедливость.
   Смерть. Покой, воздаяние.
   Свет. Познание, разум, спокойствие. Надежность.
   Тьма. Метания, сомнения. Чувства. Неустойчивость, изменчивость.
   Темная Душа - душа смятения.
  
   Темная Душа - неустойчивость. Колебания, метания... Чувства. Страсти. Желание, страх, гнев, боязнь одиночества. Это мы, люди. Это наша сущность.
   Жизнь. Оборотная сторона жизни - смерть. Это наша плата за возможность прикоснуться к Пламени и тому, что оно принесло в этот мир: к Свету и Тьме. К разуму и чувствам.
   Променяли бы Древние Драконы бессмертие на возможность испытывать жажду, гнев, страх? На способность страдать от одиночества, неразделенной любви и неутоленной страсти?
   Я так не думаю...
  
   Алдия. Сейчас
   - Ты больше не будешь брать ассистентов? - спросила Шаналотта за завтраком.
   - Нет. Думаю, мне проще будет справляться самому, чем снова... - Алдия замолчал и провел рукой по лицу, пряча глаза.
   Он устал. И эту, и предыдущую ночь он не спал - запершись в лаборатории, сотню раз перечитывал свои записи, злился и беззвучно стонал от досады, что не может разглядеть ничего нового в этих строках, написанных его собственной рукой - в этих строках и между ними! Что-то шло не так... ВСЁ шло не так! И он чувствовал, всем своим человеческим существом чувствовал: Проклятие совсем близко, оно затаилось где-то рядом и только и ждет момента, чтобы явить себя - и подчинить себе его, могущественного чародея, выдающегося ученого... просто слабого человека, создание из плоти и крови, которому нужны пища и сон. Который был когда-то рожден - а значит, когда-нибудь его ждет смерть.
   Не самые подходящие мысли за завтраком в обществе юной девушки. Но что поделать... Она сама подняла вопрос, над которым Алдия бесплодно размышлял вот уже три года. Подручные. Помощники. Ассистенты.
   Лекса больше нет. Остолоп Рэскин и его компания? Это просто смешно. Нет. Из тех, кто уже работает в цитадели, совершенно некого назначить своим личным помощником. Нет больше толковых волшебников. Все закончились.
   А снова объявлять собеседования...
   Алдия даже думать об этом не хотел. А уж если бы Вендрик узнал...
   И тут эта девчонка прямо с утра - с совершенно не доброго, надо сказать, утра! - вдруг озвучивает суть тяжелых ночных размышлений архимага. Он устал. Демоны знают как устал. И на сколько его еще хватит?..
   - Я могла бы помогать тебе в лабораториях, - негромко сказала Шаналотта.
   Алдия медленно опустил руку на стол и поднял взгляд.
   Дочь смотрела на него прямо и уверенно. Спокойная решимость и неожиданные для такого юного существа мудрость и усталость читались в ее глазах: темно-фиолетовом, почти точной копии глаз самого Алдии, и золотисто-коричневом с огоньком в бархатной глубине зрачка. Архимаг ощутил, как эта невозможная, нелогичная разноцветность выводит его собственные глаза из фокуса.
   Совсем юная... На него смотрела девушка лет пятнадцати-семнадцати - по человеческим меркам; на самом деле она была немного старше. В силу необычности появления на свет ребенок, который только выглядел как человеческий младенец, но на самом деле являлся искаженным, порченным, неполноценным, но все же древним и почти вечным Драконом, поначалу развивался очень медленно, и до такого состояния, какого обычные дети достигают года в три, подрастал около восьми лет. Далее девочка росла и развивалась как обычно... Или Алдии только казалось, что всё идет как обычно, что всё хорошо и правильно... Он совершенно не разбирался в детях. Слава всем богам, дети в поле зрения королевского архимага доселе не попадали...
   Совсем взрослая... Алдия внимательно вгляделся в разноцветные глаза своего нечаянного создания. И вздрогнул, увидев в них свое сдвоенное отражение.
   - С ума сошла?.. - наконец проговорил он. - Ты хоть представляешь себе...
   - Лучше, чем ты думаешь, - со странной улыбкой перебила его Шаналотта. - Я родилась в твоих лабораториях, ты ведь этого не забыл?
   - Да, но...
   - И с результатами твоих экспериментов я весьма неплохо знакома, - в последних словах звякнули колючие льдинки.
   - Но сама суть экспериментов... - снова попытался возразить Алдия и... осекся, заметив, что Шаналотта слегка побледнела и села прямо, отодвинув тарелку и столовые приборы.
   - С самого детства я помогаю тебе заснуть, - глухо сказала она, глядя куда-то вбок, за плечо Алдии. - Я отвожу твои кошмары... Как думаешь - куда?
   Раздался треск. Архимаг медленно перевел взгляд на свою правую руку, лежащую на столе, и разжал стиснутую ладонь, из которой на белоснежную скатерть падали осколки раздавленного кубка вместе с тяжелыми темными каплями крови.
   - Ты... - он смотрел на расплывающиеся на белой ткани алые круги, пытался поднять взгляд - и не мог. Ничего тяжелее ему в жизни не приходилось делать.
   Шаналотта протянула через стол тонкие изящные руки и повернула израненную кисть отца ладонью вверх. Осторожно убрав осколки, она бережно приложила к ранам скомканную салфетку, согнула пальцы Алдии в кулак и обхватила обеими ладонями.
   - Зачем ты так, - тихо сказала она. - Твои руки - достояние Дранглика. В них - судьба королевства и всего человечества...
   Алдия наконец посмотрел на девушку. Ее лицо расплывалось и двоилось, и архимагу казалось, что перед ним сидят две Шаналотты: одна с его фиолетовыми глазами, а вторая - с полными яростного огня золотыми глазами дракона.
   - Ты... Видела... Мои кошмары, - одними губами произнес он.
   Шаналотта кивнула.
   - Да, с самого детства. Но вначале я все равно не понимала, что они означают. А потом... Привыкла, что ли. Все-таки, когда такие воспоминания не являются твоими, они не так сильно воздействуют на твою душу. Во всяком случае, мне самой, - Шаналотта выделила эти слова интонацией, быстро глянув на Алдию, - кошмары сниться не начали.
   - Значит, ты видела и...
   - Да, - кивнула девушка. - Я видела и то, как я появилась на свет. Знаю и то, что Лекс хотел меня убить, а ты ему не позволил.
   - Ты все это время знала, чем я занимаюсь, - прошептал архимаг. - И все равно не отвернулась от меня, не возненавидела меня...
   - А за что? - Шаналотта, казалось, искренне удивилась. - Я прекрасно понимаю, как важна твоя работа. Ты по своей воле делаешь такое, на что не согласился бы больше ни один человек в мире, и я знаю - лучше тебя самого, возможно, знаю! - чего тебе это стоит. Я восхищаюсь тобой! Почему я должна тебя ненавидеть?
   - Я творю ужасные вещи, - Алдия чувствовал себя так, будто кровь у него течет не из нескольких порезов на ладони, а из множества глубоких ран: мутило, в ушах нарастал противный звон, перед глазами мелькали белые мушки. - Я подверг невыносимым мучениям и жестоко умертвил не одну сотню людей и других существ. Я надругался над прахом гигантов. Я...
   - Я знаю, - Шаналотта чуть крепче сжала израненную ладонь Алдии. - Не пытайся напугать меня... отец. Все твои грехи и все твои кошмары мы делим на двоих. И... Я останусь на твоей стороне. До тех пор, пока хрупкая надежда не растает...
   Алдия накрыл левой рукой изящную кисть дочери, лежащую поверх его пальцев, сжимающих окровавленную салфетку.
   - Я не хотел тебя в это втягивать. Прости.
   - Ты хотел воссоздать Древнего Дракона, а создал меня, - усмехнулась Шаналотта, - и уже самим фактом моего появления на свет втянул в это. Теперь настало время исполнить мое предназначение. Послужить этому миру. Помочь ему найти опору, - девушка вскинула голову, глаза ее вспыхнули каким-то странным, яростным и тяжелым внутренним светом. Алдия завороженно смотрел в преобразившееся лицо дочери и...
   Не узнавал ее.
   Боялся ее?..
   "Боги, кого на самом деле я создал?.."
  
   Сожженный дневник Алдии
   Драконы - существа без сомнений. Вечные и надежные, как камни. Нет, камни подвержены воздействию времени. Время и изменение - одно. Драконы же не ведали, что есть время. Они неизменны. Драконы бессмертны - значит, они живут вне времени. Нет начала и конца, нет рождения и старения - нет изменения. Нет времени. Нет жизни?
  
   Драконы жили. Этого нельзя отрицать. Но, возможно, в их понимании жизнь - это нечто иное? Существование не есть жизнь?
  
   Те существа, которые стали людьми, были подобны драконам, но лишены Света, то есть разума, и Тьмы, то есть чувств. Они были лишены и смерти - означает ли это, что они не жили, а существовали, подобно драконам?
   Душа Древнего Дракона несет в себе то свойство, которым не обладают ни Великие Души, ни Души Повелителей: бессмертие. Люди в дополнение к способности думать и чувствовать приобрели и способность умирать.
   Я чувствую, что близок к разгадке.
  
  
   Алдия. Тогда
   Тогда, чтобы оправдать перед Лексом - и перед самим собой - свой, мягко говоря, странный поступок, Алдия составил подробную программу наблюдений за "плодом" и поручил ее выполнение группе младших магов, занимавшей лабораторию на первом этаже цитадели. Маги, кроме того, что были слабы в своем ремесле, так еще и совершенно не умели обращаться с детьми, тем более с недоношенными. Среди обитателей замка не было ни одной женщины, и Лекс ехидно предложил архимагу нанять для "объекта" няньку и кормилицу. Алдия угрюмо промолчал, но впоследствии счел это соображение весьма здравым и практичным и в самом деле послал в замок Дранглик за своей старой служанкой, которая в свое время отказалась перебираться вслед за ним в цитадель, заявив, что "кто-то же должен присмотреть за его Величеством, пока вы, милорд, занимаетесь своими уродцами". Древняя, сухая и морщинистая, как кора деревьев в Лесу Павших Гигантов, Петра совершенно не походила на няньку для младенца - и именно поэтому, пожалуй, лучше всех прочих подходила на эту роль.
   Лекс, узнав о ее появлении в цитадели, истерически расхохотался и смеялся до тех пор, пока увесистый кулак архимага не прекратил неуместное веселье. Захлебнувшись смехом и кровью, Лекс изумленно воззрился на своего друга... нет, на своего нанимателя и самого могущественного и уж точно самого безумного и жестокого из магов Дранглика. И замолчал. И больше никогда даже не упоминал о "плоде". И больше никогда не забывался в присутствии брата короля, не вел себя с архимагом как с равным.
   Он больше не разговаривал с Алдией.
   Алдия впоследствии сожалел о своей резкости... самую малость, мимолетно, но все же сожалел. Он уже привык к тому, что на свете существует хотя бы один человек, помимо его брата, который не шарахается от него и способен поддерживать разговор не дрожащим и не срывающимся на подобострастное повизгивание голосом. Он скучал об их с Лексом беседах вечерами за графином вина, в кабинете архимага или в малой гостиной цитадели. Он частенько, забывшись, во время работы бросал какие-то реплики, ожидая, что помощник подхватит его мысль на полуфразе и закончит, как постоянно случалось раньше. Но Лекс работал молча - и после окончания эксперимента, преувеличенно сдержанно и почтительно поклонившись, мгновенно исчезал в полумраке второго этажа, где располагались его комнаты.
   Алдия работал до изнеможения, до ряби в глазах, до звона в ушах - то в лаборатории, то в библиотеке, то в кабинете, покрывая бесчисленные страницы тетрадей четкими строчками - описаниями экспериментов, достигнутых результатов и прискорбных неудач; планами будущих серий опытов и гипотезами, требующими проверки. Только так, погружаясь в работу с головой и уставая до полубеспамятства, он мог надеяться на короткие периоды сна без сновидений - тяжелого и душного, как грязная шкура гигантского медведя-людоеда, и такого же беспросветно-черного. Сутки, двое, трое без сна. И пара часов в забытье. Не отдых - полусмерть. Отключение перегретого механизма за мгновение до взрыва.
   Ну а потом кошмары обязательно приходили.
   И с каждым днем, с каждым годом, с каждой серией экспериментов к ним добавлялись новые. Новые лица... или морды, оскаленные пасти, влажно поблескивающие зубы, налитые кровью белки глаз. Зрачки, круглые и вертикальные. Двойные и тройные. Черные и багровые.
   И звуки...
   Рычание, стоны. Крики. Шепоты. Слова стоны. Вой, скрежет, хруст.
   И поверх всего этого - тихое детское хныканье.
  
   Алдия почти год не видел ее - тот самый "плод", зачем-то оставленный в живых и препорученный заботам старой Петры и наблюдениям троих магов-недоучек. Он регулярно просматривал отчеты "с первого этажа", где, помимо девочки, обитали еще несколько странных существ, которые настолько отличались от всего, что живым или мертвым покидало лаборатории архимага, что сохранялось по большей части как некая диковина с тем, чтобы "смотреть на них и никогда больше так не делать". И вот в очередном отчете промелькнуло: "Шаналотта, день такой-то. Рост... вес... Активность... Применены следующие воздействия:...".
   ...Что?
   Шаналотта?
   Алдия скомкал лист в кулаке и с дробным топотом, почти не приглушаемым истершимися коврами на лестнице, помчался на первый этаж, в кабинетик, который делили трое незадачливых недоучившихся студентов, выполнявших самые простые и, чего уж греха таить, зачастую неприятные и даже обидные для всякого истинного мага поручения.
   - Рэскин! - заорал архимаг, влетев в крошечную комнатку, заваленную книгами и свитками, и от души грохнув дверью о стену.
   - В-ваша... - прохрипел упомянутый бедолага, поднимаясь с жесткого стула в углу. - С-светлость... - он втянул голову в плечи и сделал шаг вперед, но споткнулся о стопку книг и едва не растянулся под ногами у Алдии.
   - Что - это - такое?! - архимаг швырнул трясущемуся Рэскину в лицо измятый лист с отчетом. - Что еще за Шаналотта, демона тебе в гипоталамус?!
   - Т...Так это... - залепетал маг, захлопав глазами - похоже, он искренне не понимал, чем так недоволен герцог Алдия, и, почти теряя сознание от страха, подобрал слетевший на пол листок. - Д-девчонка. Эксперимент номер... - он судорожно вздохнул. - Восемь тысяч триста девяносто шесть - Д. Ваш и господина Лекса...
   - Номер я и без тебя прекрасно помню! - загремел Алдия. - И сам объект - тоже! Но вот чего я не помню, - голос архимага угрожающе понизился, - так это того, чтобы хотя бы у одного из наших объектов было ИМЯ! - последнее слово будто бы взорвалось посреди комнаты сгустком темной магии, разбрызгивая по сторонам капли недоброй силы. Рэскин еще больше побледнел и покачнулся. Алдия угрожающе надвинулся на него, и тут...
   - Хватит шуметь! - отчетливо произнес прямо в ухо архимагу недовольный старушечий голос. - Ребенка разбудите. А я ее и так еле-еле успокоила после эспркре... экскрементов ваших!
   - Петра-а... - сдавленно прохрипел Рэскин, схватился за горло и как-то странно забулькал. Алдия брезгливо поморщился и сделал едва заметное движение левой кистью. Недоучка-маг, шумно выдохнув, обмяк и мешком свалился на пол.
   - Фу, ну и пакость, - пробурчала Петра, загнутым носком старомодной туфли отодвигая с прохода ногу Рэскина и пробираясь на середину комнаты, чтобы оказаться лицом к лицу с архимагом. - Чего вы так орете, ваша светлость? Рэскин чуть не обделался со страху. Что они опять натворили, дурачки эти?
   Алдия изумленно воззрился на свою бывшую служанку. Оказалось, что в королевстве Дранглик имеется еще один человек, не испытывающий ни малейшего трепета перед могущественным и ужасным архимагом. И этот человек - старуха, выглядящая на сто с лишним лет обычной человеческой жизни. Алдия мельком подумал, что на ее месте, возможно, тоже не боялся бы ни демонов, ни меча, ни темной магии - в таком возрасте люди со смертью уже на "ты". И еще раз внимательно оглядел старую женщину.
   - Имя, - устало выдохнул он. - Петра, ты ведь лучше многих знаешь, что это значит - когда у нежити появляется имя.
   - А, вот вы о чем, - Петра спокойно кивнула и бесстрашно посмотрела в лицо Алдии. - Да, знаю. Но Шаналотта - не нежить. Для нее имя - это просто имя.
   - Не нежить... - пробормотал Алдия. - А что она такое?..
   - Вы меня спрашиваете? - удивилась Петра.
   - Нет, конечно. Забудь. Но все же... Я не давал распоряжений присваивать имена объектам экспериментов. Как вам вообще такое пришло в головы?
   - Мы не давали ей имя, - строго сказала старуха и выпрямилась. На морщинистом коричневом лице пронзительно сверкнули молодые синие глаза. - Оно было у нее. Всегда. Даже до того, как вы создали ее, у нее уже было имя. Она рождена драконом. А драконы, как вам прекрасно известно, - последние слова Петра произнесла совершенно неподобающим в разговоре с герцогом снисходительно-ехидным тоном, - живут вне времени. А это, в свою очередь, означает... - она замолчала и выжидающе уставилась на архимага.
   - Означает... Да, я понял тебя, - рассеянно пробормотал Алдия. - Спасибо, Петра. Да будет так. Позаботься об этом недоумке, будь добра, - он покосился на бесчувственного Рэскина. - А я пойду к себе, - он отвернулся, потирая лоб тыльной стороной ладони, словно пытаясь вспомнить что-то сквозь накатывающую волнами головную боль.
   - Да осветит Пламя твой путь, - странным голосом произнесла старуха. Алдия молниеносно обернулся к ней - но успел заметить только мелькнувший край выцветших и застиранных алых одежд.
  
   Так у "объекта номер восемь тысяч триста девяносто шесть - Д" появилось имя.
   А потом этот "объект" прочно обосновался в жизни архимага, "зацепившись" именем за его сознание и память. Так бывает не только с людьми, но и с вещами: стоит только выделить из прочих, на первый взгляд совершенно одинаковых предметов - скажем, кружек - какую-либо одну, мысленно обозначив ее как-то вроде "та, с надколотой ручкой", и всё - у кружки появилось имя собственное, отличающее ее от других, и взгляд уже неосознанно выискивает эту надколотую ручку в ряду прочих на полке, где абсолютно таких же кружек может стоять полдюжины...
   Прошло еще семь лет. Алдия по-прежнему проглядывал ежедневные отчеты Рэскина, который, к слову, быстро учился и уже почти заслуживал звания мага без унизительной приставки "недо-". Петра по-прежнему жила в комнатке при лаборатории на первом этаже, не покидая ее ни днями, ни ночами; замковые слуги исправно носили туда еду с кухни, отрезы ткани и прочее, что она просила. Алдия не вникал в происходящее за пределами лабораторий, и все эти годы Шаналотта была для него лишь столбиком цифр, обозначающих все увеличивающиеся рост, вес и прочие показатели развития ребенка - длину шага, высоту прыжка...
   Для чего ему были нужны эти данные - Алдия сам не понимал, да и не задумывался об этом. Впоследствии, когда он начал осознавать, куда и какими путями, пользуясь какими указателями и приманками, ведет его судьба, он предположил, что дракон просто-напросто предпринял все возможные меры для того, чтобы его дитя осталось в живых, и внушил архимагу необходимость проведения этих глупых и бессмысленных серий измерений и наблюдений.
   Что ж, драконы по определению мудрее людей...
  
   И вот спустя семь лет, в один далеко не прекрасный день, злой до почернения Алдия возвращался из подвала, где только что провалился один из самых многообещающих за последнее время экспериментов. Устало поднимаясь по лестнице, архимаг в темноте споткнулся обо что-то и едва не полетел вниз. От души выругавшись, он зажег магический огонек и вгляделся в попавшийся ему под ноги предмет. И выругался еще раз.
   На ступеньке сидело, сжавшись в комочек, закутанное в бесформенные коричневые тряпки, маленькое и на вид очень несчастное существо, часто дышало, кривилось и морщило нос, явно собираясь зареветь. Алдия склонился ниже, существо испуганно дернулось и вскинуло на него взгляд. Архимаг отшатнулся. С чумазого круглого личика на него глянули заплаканные разноцветные глаза: один фиолетовый, очень, очень знакомого оттенка - как такое может быть?.. И второй - пугающе глубокий, чужеродный, неуместный на детском лице. Отсвет магического огонька блеснул в глубине зрачка... Или это не отсвет?
   Драконий огонь?..
   Слезы блестели в диковинных глазах. Слезы звучали в жалобном сопении. Слезы толкнулись в сердце Алдии чем-то доселе незнакомым. Страхом?
   Могущественный архимаг с ужасом убедился, что весь его опыт, все его звания и достижения на поприще науки и магии ни на что не годны, когда нужно утешить и успокоить испуганного ребенка.
   В этот момент, как всегда вовремя, явилась Петра. И молча унесла маленькую Шаналотту. Но унесла не полностью, как Алдия понял позже. Взгляд карего глаза с искрой в глубине остался с архимагом, поселился внутри и время от времени колол иглой беспокойства и недоверия. Страха, возможно. Но тогда еще Алдия не понимал, чего именно он боится - и боится ли вообще; или просто растерян и недоволен тем, что в его жизни появилось еще одно обстоятельство, не поддающееся его контролю.
   Первым было Проклятие нежити.
   Вторым оказалась Шаналотта.
   Архимаг не привык бояться. Он предпочитал сам внушать страх. Он ненавидел бояться. И ненавидел всё, что могло внушить ему страх.
   А Шаналотту он ненавидеть не мог. И от этого боялся ее еще сильнее.
  
   Сожженный дневник Алдии
   Мир дает людям иллюзию жизни.
   Обман сковывает их, они жаждут любви, не подозревая, что это всего лишь иллюзия, до тех пор, пока проклятье не коснется их тела.
   Свет - разум. Тьма - чувства. То, что есть на самом деле - и то, что лишь мерещится.
   Хотел бы я променять мир на иллюзию, если бы мне дали выбор?
   Но так ли это плохо?
   Красивая теория, все так логично...
  
  
   Алдия. Давно
   - Так, - сказал архимаг. - А теперь по порядку.
   Вендрик вздохнул, залпом выпил вино и начал рассказывать.
   Через шесть дней после того, как Алдия отбыл в Кирмет, в королевский замок явилась женщина. Она выглядела изможденной, как будто ей пришлось проделать долгий путь, но при ней не было ни вьючного животного, ни вместительного заплечного мешка. Подбитый тонким мехом плащ, изношенные сапоги, короткий меч на перевязи - казалось, она прибыла из соседнего города, а не из необозримых далей, как она рассказала позже.
   Вендрик никому не отказывал в аудиенции, вот только ждать ее иногда приходилось сутками напролет. Однако в этом случае, как нарочно, просителей и прочих докучающих монарху посетителей было мало, и женщина предстала перед королем через каких-то два часа. К тому времени она уже едва держалась на ногах, но осанка ее оставалась безупречной, волосы цвета золотистой соломы были уложены в строгую аккуратную прическу, а взгляд сверкал наточенной сталью изысканного клинка.
   - Понимаешь... Сразу было видно - это королева, - шепотом сказал Вендрик, не глядя на брата.
   Алдия только молча качал головой и пил третий кубок вина подряд.
   Зачем женщина, назвавшаяся Нашандрой, явилась в Дранглик, король так толком и не понял. Он приказал проводить ее в лучшие гостевые покои и предоставить ей всё, что она пожелает, и даже больше - как самой почетной гостье. Отдохнув, Нашандра снова предстала перед королем, и тут несчастный Вендрик ощутил, как невидимые сети сердечной неволи опутывают его, не оставляя ни малейшей надежды освободиться.
   Нашандра была умопомрачительно красива. А позже, во время беседы, король убедился, что она еще и поразительно умна, начитана и много повидала в жизни. О цели прибытия гостьи в Дранглик разговор больше не поднимался: Вендрику было вполне достаточно того, что некие обстоятельства привели ее сюда. И он от всей души благословлял эти обстоятельства, чем бы они ни являлись...
   Алдия слушал, молча качал головой, пил неизвестно какой по счету кубок вина и мрачно прикидывал, сколько зелья от головной боли ему понадобится завтра, чтобы приступить к работе хотя бы после полудня.
   Наконец Вендрик замолчал, опустил голову и тихонько покачал ею: то ли сокрушаясь по поводу собственной неосмотрительности - в чем Алдия сильно сомневался, то ли просто опьянев до легкой потери координации.
   - Коротко говоря, - слегка невнятно произнес архимаг, - ты вдурился как лю... Тьфу. Влюбился как дурак.
   - Ну можно и так сказать, - Вендрик шумно вздохнул.
   - Ты - король, - Алдия встряхнулся, как пес, и сел прямо - попытался, во всяком случае. - Ты в ответе за государство. Ты в ответе за своих людей! Кого ты им подсунул в роли королевы? Первую встречную, ни происхождения, ни намерений не зная! А что если она сбежала от мужа? А что если ее разыскивают за какое-то страшное преступление? Вендрик, я отказался от короны не для того, чтобы ты ее...
   - Н-нет, - Вендрик тоже выпрямился, - т-ты н-не прав, брат... Я знаю достаточно. Она из древнего княжеского рода Венна!..
   - Ну да, конечно, - Алдия скривился и икнул, - Алкен и Венн, древняя романтическая легенда... Какой же ты дурень, братец... Ты вот так просто взял и поверил ей?
   - Ты за кого меня принимаешь? - Вендрик, казалось, даже протрезвел от возмущения. - Я всё о ней разузнал! Я привлек и ученых, и магов, и прорицателей! Мне все подтвердили, что она не врет...
   - А им-то откуда знать? - Алдия сощурился. Он прекрасно знал цену заверениям тех же прорицателей. И магов, да. Магов, пожалуй - в особенности.
   - Откуда-откуда, - Вендрик зевнул. - А ты не забыл, братец, что я - тоже не простая нежить?
   - Хм-м, - Алдия не удержался и тоже зевнул. - Возм-можно, что-то... Да.
   - Давай продолжим беседу... Как-нибудь потом, - пробормотал Вендрик. Глаза его неудержимо закрывались.
   - Камердинера позвать? - Алдия поднялся с кресла и замер, пытаясь понять, согласятся ли ноги без приключений донести его до собственной спальни.
   - В Изалит его, - буркнул Вендрик. - Сам справлюсь.
   - Ну-ну, - архимаг, слегка покачиваясь, покинул королевские покои.
   Добредя до собственных комнат, он не раздеваясь рухнул на кровать и мгновенно заснул.
   Похоже, привычные кошмары в эту ночь захлебнулись в вине и оказались недееспособны, потому что проснулся Алдия с отвратительным самочувствием, но при этом, как ни странно, по-настоящему отдохнувшим и с удивительно ясной головой. Он, Алдия - королевский архимаг. И приставка "архи" не зря дарована ему, как почетный титул. Неужели он не справится с какой-то самозванкой, мошенницей, если окажется, что новая любовь его брата - и в самом деле не та, за кого себя выдает?
   Просто нужно найти способ постоянно и незаметно наблюдать за ней. Подобраться к ней поближе... Втереться в доверие, если не стать другом, то по меньшей мере не давать повода считать себя врагом.
   И тут проницательность архимага впервые так серьезно подвела его. Он даже не предполагал, во что в итоге выльются эти его намерения...
  

***

   - Ваше Величество, - Алдия остановился на предписанном по этикету месте - в центре зала - и низко наклонил голову.
   - Герцог Алдия, - завораживающе глубокий голос королевы прозвучал негромко, но словно заполнил всё пространство зала томительно-сладкой вибрацией. - Вы - брат моего супруга. Второй близкий мне человек в этом чужом для меня краю. Я хотела бы, чтобы между нами оказались возможны обычные человеческие беседы. Давайте немного сократим число придворных церемоний, - она поднялась со своего места и подошла к Алдии. - Я разрешаю вам сидеть в моем присутствии и обращаться ко мне "миледи". В конце концов, вы - король по праву старшинства, а значит, могли бы быть не только равным мне, но и стоять намного выше, - она кивнула в сторону небольшого столика с двумя креслами у окна. - Давайте присядем и поговорим... По-родственному.
   Алдия исподтишка изучал ее. Истинно королевская осанка, истинно королевский взгляд - Вендрик не преувеличивал. Лицо спокойно, улыбка безмятежна, но... За этой ледяной маской определенно бушует буря. Алдия чувствовал это. Только пока не мог взять в толк - чем же эта буря вызвана? Неужели обычным человеческим смущением, робостью в присутствии незнакомого человека?
   Да быть этого не может.
   - Понимаете, - сказала Нашандра, - я провела в странствиях так много времени и так отвыкла от людей, что мне кажется - я разучилась разговаривать. И кончится всё тем, что... Я неминуемо опозорюсь на каком-нибудь приеме. Опозорю супруга... Помогите мне, герцог, прошу, - она подалась вперед, заглядывая Алдии в глаза, - говорите со мной. Научите меня говорить... Снова.
   - Сочту за честь, - сдержанно отозвался Алдия. - Как будет угодно Вашему Величеству.
   - Миледи, - с улыбкой поправила его Нашандра. - не забывайте, я... прошу вас, - последние слова она произнесла с такой интонацией, что архимаг услышал именно то, что на самом деле сказала королева: "Я приказываю вам".
   Он молча склонил голову.
   - Я - супруга правителя могущественного государства, - с легким вздохом произнесла Нашандра. - Вы ведь понимаете, что... женщине в моем положении не приходится рассчитывать на то, чтобы обзавестись подругами? Друзьями - тем более... Это было бы просто неприлично. А Вендрик... Он постоянно занят! - королева всплеснула руками. - Я так редко вижу его! Все время какие-то дела, приемы, визиты, смотры, бумаги... Он так устает, что вечером не в состоянии даже поесть! Да, я знаю, что он - нежить, что он обладатель силы древних Повелителей! Но... Я вижу, как ему тяжело... - Нашандра стиснула руки у живота. - Я бы хотела помочь ему, хотя бы чем-то! Но я совершенно ничего не понимаю в управлении государством. И учиться мне не у кого, потому что единственный, у кого я могла бы учиться, постоянно занят, и ему не до глупенькой жены!
   Алдия вопросительно посмотрел на королеву.
   - Да, и об этом я хотела попросить вас, - кивнула Нашандра. - Будьте так любезны, подберите мне книги, которые я могла бы прочитать для того, чтобы получить начальное представление о принципах управления государством. О политике, торговле, судопроизводстве, военном искусстве... Я хочу стать настоящей королевой, достойной великого короля! - она села еще прямее, глаза ее засверкали.
   Алдия внимательно посмотрел на королеву...
   Внимательно посмотрел.
   Она говорила искренне.
   Алдия сам удивился тому, что сразу же поверил ей. Но он не мог не поверить.
   Он видел.
   Нашандра и в самом деле любила его брата. И хотела быть рядом с ним - и быть достойной его.
   И Алдия никак не мог понять, почему это так его пугает.
  
   Шаналотта. Тогда
   Шаналотте нравился Алдия. Ей, конечно, нравилась и Петра, которая, казалось, так же, как и ее подопечная, немного запуталась во времени и жила сразу "вперёд" и "назад", не старея с годами, а иногда будто бы молодея на год-два. И всё же Алдия, которого девочка видела очень редко, совсем не подолгу и чаще всего издалека, всё равно занимал детское воображение и будоражил любопытство намного сильнее, чем ворчливая, но добрая старуха в вылинявшем тёмно-красном одеянии, странноватые учёные-маги во главе с Рэскином и вообще всё происходившее вокруг, в лабораториях.
   Шаналотта осознала себя очень рано - намного раньше, чем научилась даже более-менее сносно фокусировать взгляд на движущемся объекте. Сознание древнего бессмертного существа, насильно, противоестественным способом помещённое в тело самого несовершенного и нежизнеспособного из всех детёнышей земных млекопитающих - человека, - никак не желало смириться с таким унижением. И только мягкое, успокаивающее давление гораздо более старого и мудрого сородича заставляло изуродованную душу дракона оставаться в этом мелком, мягком, отвратительном беспомощном "сосуде" и продолжать эксперимент.
   В раннем детстве Шаналотте часто снились кошмары, после которых она просыпалась с надрывным плачем, заставляя Петру с кряхтеньем подниматься со своей лежанки, ворча, подходить к колыбельке, вынимать крошечное существо из сбитого кокона пелёнок и укачивать, что-то ласково и неразборчиво бормоча. Близость Петры странно успокаивала дракона. Шаналотта не понимала почему, но, судя по эффекту, который оказывали прикосновения старухи на эту часть ее сознания, древнее существо знало о старой женщине нечто такое, о чём человеческий детёныш не мог даже догадываться.
   В этих повторяющихся кошмарах Шаналотта чувствовала, что она - огромная, как гора или море, заперта в крошечном сосуде, не может пошевелиться и постоянно испытывает мучительное давление со всех сторон. А кроме того, ещё и нечто изнутри яростно рвётся наружу, мешая дышать и едва не расплющивая слабые, нежные человеческие лёгкие о твёрдую внешнюю оболочку. Девочка просыпалась, хватая ртом воздух и царапая пальчиками грудь. И после первого же вдоха разражалась горестными рыданиями - о чём-то безвозвратно утраченном.
   Петра укачивала её, напевая какие-то наивные человеческие колыбельные на всех известных ей языках. А Шаналотта судорожно всхлипывала, цеплялась за оборки ветхой ночной сорочки няньки, вдыхала странный запах - почему-то от Петры всегда пахло дымом костра и морем - и постепенно успокаивалась, одной частью сознания растворяясь в монотонном ласковом бормотании, а второй - слушая безмолвные увещевания своего древнего сородича.
   Эти кошмары прекратились со временем... И их отступление странным образом совпало с появлением в жизни Шаналотты Алдии - с большей частотой, чем было до этого.
   Однажды после пробуждения из своего обычного кошмара Шаналотта обнаружила, что она в комнате одна. Выбравшись из постели, дрожа, всхлипывая и судорожно вздыхая, она опрометью кинулась искать Петру. С разбегу налетая на массивные двери, она ушибала руки и рёбра, но не обращала внимания на боль - потребность спрятаться под защитой няньки была просто нестерпимой. Некоторые двери не поддавались, и Шаналотта с криком бежала дальше. Какие-то открывались, и ребёнок затуманенными от слёз глазами оглядывал ряды клеток, в которых бились, рычали, кричали и стонали самые причудливые существа; в поисках хоть кого-нибудь обегал кругом столы, заставленные сосудами с бурлящими, дымящимися и неподвижными жидкостями разных цветов; непонимающе таращился на покрытые тёмными пятнами зазубренные лезвия жутких инструментов. Нигде никого. Шаналотта сейчас рада была бы даже обществу хмурого Рэскина, который, судя по всему, в присутствии девочки чувствовал себя до крайности неуютно, что не могло не сказываться на его к ней отношении. Но всё же даже противный Рэскин был лучше, чем это жуткое одиночество. Одиночество в комнате, на этаже, в цитадели, в мире и во времени.
   Очередная дверь распахнулась в темноту. Шаналотта отшатнулась, но тут же, растерянно моргнув, осознала, что всё прекрасно видит - каким-то странным образом, чётко и почти бесцветно, но различает перед собой уходящую вверх и вниз винтовую лестницу, застеленную вытертым ковром. Здесь пахло маслом и нагретым металлом, будто совсем недалеко горели факелы, но их свет терялся в бесконечных витках лестницы.
   И здесь было совершенно тихо. Ни звука из лабораторий. Ни свиста ветра. Ни чьих-то шагов.
   Шаналотта спустилась на десяток ступенек вниз, уселась на пыльный ковёр, привалившись к холодным перилам, обхватила колени руками и тихо заскулила. Сознание древнего дракона не спешило приходить на помощь, и на лестнице, ведущей в багровую темноту, откуда пахло не только факелами, но ещё и болью, страхом и ненавистью, сидел и тихо плакал несчастный, всеми покинутый ребёнок на вид лет трёх от роду.
   Сколько прошло времени, Шаналотта не знала. Она замёрзла, проголодалась и устала плакать. Прислонив голову к перилам, она беспокойно задремала, то и дело широко распахивая глаза, когда чувствовала приближение кошмара. Но всё же усталость взяла своё, и девочка заснула сидя, изредка вздрагивая всем телом и судорожно вздыхая во сне.
   Из оцепенения её вывели внезапный толчок и последующий взрыв брани. Вскинув взгляд, девочка зачарованно уставилась на человека, стоящего парой ступенек ниже. Постепенно испуг в её взгляде сменился облегчением и узнаванием. Алдия!..
   Она так рада была его видеть, что даже не обратила внимания на странное выражение, с которым он смотрел на неё. Точнее, в один её глаз. И не осознавала, что вовсе не она сейчас смотрит этим самым глазом на архимага, заглядывая прямо в его душу.
  
   С этого дня жизнь Шаналотты круто изменилась: она перебралась из тёмного лабиринта лабораторий на первом этаже в просторную и светлую комнату на третьем, где ковёр на полу в коридоре был новым, ярким и чистым, факелы горели день и ночь, но не воняли и не чадили; а в комнате у неё были огромная - как у взрослых! - кровать с балдахином, камин, кресло и книжные шкафы. А ещё там было окно, и девочка первые дни почти всё время проводила перед ним, жадно разглядывая незнакомый, такой прекрасный и манящий внешний мир.
   А ещё с этого дня Алдия стал лично заниматься с ней. Не каждый день, не подолгу - но всё же.
   Поначалу он держался скованно, говорил мало и старался как можно реже прикасаться к девочке. Но постепенно, отмечая её успехи в самых разных вещах - в счёте и чтении, в беге и прыжках - он стал всё чаще улыбаться и говорить разные приятные вещи: "Хорошо", "Молодец", "Умница"...
   И наконец-то долгожданное - "Умница моя"...
   Шаналотта-ребёнок тянулась к нему, старалась невзначай подвернуться под руку, чтобы получить мимоходом небрежное ласковое прикосновение к макушке; с радостным писком бросалась навстречу, когда он входил, и, зажмурившись и подняв вверх улыбающуюся мордашку, обхватывала ноги архимага, заставляя того неуклюже застыть на месте и ворчать притворно-строго, осторожно расцепляя "стреножившие" его ручонки. Она признала его своим отцом - человека, у которого были такие же глаза, как и один её глаз - тот, которым она не боялась смотреть на своё отражение в зеркале.
   Она признала Алдию отцом и была предана ему всей душой - всей человеческой душой, несмотря на явное неодобрение притаившейся в глубине её сознания души дракона.
   И засыпала с улыбкой на лице, запирая кошмары в том уголке сознания, где им и было место - в осколке серого, пустого и бесформенного мира Древних Драконов.
  
   Дальше годы полетели как весенний бурный поток - быстро, азартно, опасно.
   Шаналотта взрослела, и её человеческое сознание постепенно брало под контроль сознание дракона. Ей не нравилось то, к чему была склонна эта дремлющая частичка её сущности. Спокойное, отстранённое созерцание, механический анализ и систематизация всего окружающего с единственной позиции: полезно - бесполезно, опасно - безопасно?
   Скучно. Безэмоционально. Не по-человечески.
   Мёртво.
   Шаналотта всегда очень остро чувствовала всё своё окружение. И чисто телесные ощущения: холод, жар, приятная истома после целого дня игр и беготни. И вкусы: сладкий мёд, горький лук, кислые незрелые ягоды. Боль от ушибленной коленки и блаженство, когда Петра ласково гладит по волосам. Всё расцвечивало мир Шаналотты удивительными красками, и она ни за что не согласилась бы отказаться даже от малейшей доли этой палитры.
   А дракон осуждал её за это.
   Приходил к ней в сознание во сне и наяву, внушал, что чувства несовместимы с вечностью, с бессмертием и неуязвимостью. Намекал, что она может окончательно утратить доступ к наследию предков, отказаться от него в пользу краткого, как жизнь бабочки, летящей к огню, человеческого века. Шаналотта тогда ещё не вполне понимала, о чём он ей твердит. А когда поняла - всерьёз огорчилась... Часа на два. Погуляла в саду цитадели, наклоняясь к пышным лиловым соцветиям трилезвийника, вдыхая резкий аромат и тихонько фыркая, когда пыльца попадала в нос. Ушла на берег крошечного ручейка, разулась и побродила по его усыпанному гладкими камешками дну, ощущая их шелковистые прикосновения и бодрящий холод родниковой воды. Обулась, задумчиво постояла, глядя вверх, на небо, голубеющее в просветах резной листвы... Тряхнула головой, обулась и пошла искать отца. Пора было отвлечь его от колб и скальпелей и заставить немного перекусить.
   Дракон в её сознании, казалось, утомлённо вздохнул, выдохнув облако серого пепла, заворочался, поудобнее умещая огромные крылья внутри крошечной хрупкой человеческой оболочки.
   "Наш разговор ещё не закончен, дитя..."
  
   Алдия. Давно.
   Нашандра быстро училась быть королевой. Исчезли смущение, неловкость и едва заметные запинки в речи на приемах. Взгляд стал ещё более твёрдым и лучистым, осанка - ещё более безупречной. И только король и его брат знали, чего ей это стоило.
   На вид Нашандре было не больше тридцати, но её рассказов о пройденных дорогах и перенесённых испытаниях хватило бы как минимум на два полноценных человеческих века. Страны и континенты, моря и пустыни... И маячащая впереди непонятная цель.
   Нашандра не знала, что позвало ее в путь когда-то давно - или просто не хотела раскрывать тайну. Однако у Алдии скорее сложилось впечатление о том, что несчастная женщина частичной потерей памяти неосознанно отгородилась от ужасов, с которыми ей пришлось столкнуться. В этом, кстати, он подсознательно завидовал ей - он тоже был бы не против частично утратить источники своих кошмаров.
   Алдия часто беседовал с Нашандрой: часто в том смысле, который применим к членам королевской семьи - раз в десять-двадцать дней. Королева, соблюдая приличия, обязательно просила супруга присутствовать при разговорах с деверем, но Вендрик, разумеется, далеко не всегда имел возможность даже на пару часов раз в десять дней вырваться из бесконечного круговорота монаршьих обязанностей. Однако примерно на каждой третьей встрече он всё же присутствовал, но обычно почти не принимал участия в разговоре, просто сидел, молча слушал и со странной, рассеянной улыбкой любовался женой. Алдия исподволь наблюдал за ним, снова и снова поражаясь произошедшим в брате переменам.
   Вендрик стал намного спокойнее, рассудительнее - хотя он и раньше не отличался легкомыслием; он рассказал брату, что стал намного дольше и лучше спать - почти как в те времена, когда еще не был нежитью, и что даже поглощенная сила Душ Повелителей не так сильно тяготит его, как раньше.
   Алдия радовался за брата... И при этом не мог отделаться от тягостного предчувствия беды. Он не мог понять, с чем это связано. Он не видел в королеве признаков вынашивания коварных планов, направленных на то, чтобы причинить вред королевству или Вендрику; напротив, во всех словах, жестах и поступках Нашандры сквозила настоящая преданность своей новой роли и любовь к супругу. Но всё же...
   Архимаг чувствовал: что-то не так.
   Он зарылся в книги, проверяя и перепроверяя полученные от Нашандры сведения о местах, людях и событиях, с которыми она, по её словам, сталкивалась в своих странствиях. Пока всё было гладко... и именно это настораживало ещё больше. Как может человек, частично утративший какие-то одни воспоминания, так чётко и в таких подробностях сохранить другие?
   Нашандра не помнила ни своего детства, ни семьи, ни дома. По её рассказам складывалось впечатление, что первые полтора десятка лет своей жизни она провела в беспамятстве, а потом вдруг внезапно осознала себя в какой-то рыбацкой деревушке, в хижине из почерневшего от воды плавника, с протекающей крышей и развешанными по стенам полуистлевшими мокрыми сетями. Рядом никого не было, но она отчетливо осознавала, что у неё есть близкие - скорее всего, сёстры. Что они сейчас далеко, но когда-то были неразлучны.
   - И я должна их найти, - прошептала Нашандра, и в серо-стальных глазах её вдруг загорелся тревожный фиолетовый огонёк - как отражение взгляда Алдии.
  
   Поиски, доказательства. Книги, документы. Летописи, рукописи. Достоверные, сомнительно достоверные источники. И заведомо недостоверные - для проверки, не воспользовалась ли Нашандра и ими, по неопытности или намеренно.
   Всё было гладко. Всё было правдой. И... Всё было ненастоящим.
   Алдия окончательно потерял покой. В конце концов он поймал себя на том, что меньше внимания уделяет своим экспериментам, чем попыткам разоблачить Нашандру. И его изрядно смущало и настораживало то, что отсутствие подтверждений его подозрениям не радует его, а пугает еще сильнее.
   Чем больше Алдия проверял полученные сведения, чем больше получал подтверждений тому, что королева не лжёт - тем тяжелее становилось у него на душе.
   Он не мог ей поверить.
   Он должен был ей поверить.
   Он хотел ей поверить. И ради брата, и...
   Но не мог.
   И это сводило его с ума.
   Если предположить, что он - да и все они! - в то время ещё пребывали в своём уме.
   Нашандра была нужна Дранглику - Алдия это чувствовал. Вот только не мог понять, для чего именно. Возможно, она принесла процветание. А возможно - семя разрушения, которое уничтожит их всех и сравняет с землёй их королевство - но в будущем прорастёт чем-то новым, неизмеримо более прекрасным, чем тот порядок, который принёс на эти берега король-нежить, носитель силы Древних Повелителей.
  
   Алдия. Сейчас.
   После завтрака архимаг заперся в своём кабинете. На замок, цепочку и три заклинания. Посмеиваясь сам над собой: какой толк в этих предосторожностях, если стоит той, от кого он так тщательно заперся, едва слышно постучать-поскрестись в дверь, как он тут же отомкнёт все запоры?
   Отказывать ей он так и не научился.
   Жизнерадостный солнечный свет резал глаза и невыносимо контрастировал с мрачным настроением и тяжёлыми мыслями. Задёрнув тяжёлые занавеси, Алдия опустился в кресло, откинул голову на спинку и вцепился в гладкие резные подлокотники.
   Что она предложила?.. О чём она говорила?!
   "Я могла бы помогать тебе в лабораториях".
   Девочка моя...
   Корчащиеся тела подопытных. Извивающиеся в нескончаемой агонии, которую даже предсмертной нельзя назвать - избавляющей смерти она за собой не несёт. Вернее, несёт - но далеко не всем. Не всем так везёт.
   Тяжёлый запах крови. Шипение кислоты, чад горелок. Отвратительная вонь испарений всевозможных реагентов.
   И звуки.
   Шипение, бульканье. Хруст.
   Крики. Нечеловеческие визг, вой, рычание и стоны. И человеческие - тоже.
   Архимаг отдёрнул ладони от внезапно раскалившихся подлокотников. В воздух поднялись две струйки дыма. Поднеся руки к лицу, он отстранённо отметил: пара новых ожогов поверх старых шрамов от кислоты и неудачного применения заклинаний. И, конечно, это не подлокотники раскалились. Это его, Алдии, внутренняя ярость рвётся наружу через руки - его единственное и смертоносное оружие.
   От созерцания собственных ладоней и невесёлых подсчётов, сколько же на них крови, архимага отвлёк осторожный стук в дверь. Вскинувшись, Алдия недовольно скривился - ни с кем, особенно с той, кто предположительно стоял сейчас по ту сторону массивных двустворчатых дверей кабинета, разговаривать ему решительно не хотелось. Он ещё не был готов вернуться к миру. А миру, как обычно, было наплевать на желания какого-то жалкого человека, слабого и несовершенного существа.
   - Ваша светлость... - раздался за дверью робкий голос. Мужской.
   Слава Свету, хоть не Шаналотта...
   - Чего надо? - Алдия не имел ни малейшего желания разыгрывать любезность перед собственным камердинером.
   - Вашей аудиенции просит некий странствующий маг, ­­- тихо, но твёрдо проговорил слуга. - Он настаивает на срочности своего дела и велел передать, что прибыл в ответ на вашу невысказанную просьбу.
   В полумраке комнаты словно сверкнула молния.
   Чёрная молния.
   - Что? - Алдия сам не заметил, как оказался возле двери, торопливо снимая заклинания и отмыкая механические запоры. - Повтори! - он распахнул двери, едва не сбив с ног съёжившегося от испуга камердинера. - Он так и сказал - в ответ на невысказанную просьбу?
   - Да, ваша светлость, ­- бедный слуга попятился от грозного архимага и, казалось, от испуга стал вполовину меньше ростом, - именно так он и сказал. И представился как...
   - Навлаан, - Алдия, отшвырнув тщедушного камердинера в сторону, буквально вылетел в коридор. - Он здесь. Всё-таки он здесь...
  
  
   Сожженный дневник Алдии
   Она предложила мне помощь в лабораториях. И вот тут мне стало по-настоящему страшно. А что если она знает, что делать? Лучше меня знает - и прекрасно понимает, какова ее истинная цель?
   Что если, создав Шаналотту моими руками, драконы позаботились о том, чтобы кто-то помог им возродиться? Но с какими целями? Ведь это не наша, не человеческая воля. Они уничтожат нас. Им не важно, прокляты люди или нет. Люди вообще не должны существовать в мире, хозяевами которого будут (были? всегда были и остаются?) Присносущие Драконы.
   Но что если я ошибаюсь? И она - просто ребенок, который боги знают почему привязался ко мне и искренне желает помочь - мне и всему человечеству?
   Фиолетовый или золотой?
   Я не знаю...
  
   И вот еще что меня всерьез пугает. Как же я теперь буду спать?
  
   Алдия. Очень давно
   Вряд ли большинство из тех, кто знал Алдию в нынешние времена, способны были вообразить, что когда-то он еще не являлся могущественным, внушающим трепет и даже ужас колдуном, жестоким экспериментатором, хладнокровным убийцей - а ещё герцогом и магом на службе короны, вельможей с безупречными придворными манерами. Вряд ли те, кто начинал испуганно озираться лишь при одном упоминании его имени, узнали бы будущего архимага в щуплом, хмуром и сосредоточенном студенте Мельфийской академии. В студенческие годы Алдия был целеустремлённым и жадным до знаний, уже тогда предпочитал общество книг и рукописей развесёлому студенческому времяпрепровождению и быстро сделался объектом необидных, но всё же постоянных насмешек соучеников.
   Впрочем, замечал он эти насмешки не чаще, чем опускающиеся ему на воротник пушинки отцветших растений. Он уже тогда был всецело поглощён своей задачей.
   И что уж греха таить - тогдашнее "чудовище" было чудовищно наивно. Видимо, в силу недостаточно близкого знакомства с виднейшими представителями основных магических школ. Впоследствии от былой восторженной одержимости не осталось и следа - как и должно было случиться. Работа есть работа. Идеалы тут совершенно ни при чём.
   Итак, в самом начале своего пути мага Алдия искал то же, что и бесчисленные чародеи и алхимики до него - и после него. И никто ведь так и не преуспел, но поиски всё же продолжались с одержимостью, о которой даже не скажешь, что она была достойна лучшего применения.
   Все они жаждали подарить человечеству - и себе, конечно же! - бессмертие.
   Истинное бессмертие - бессмертие тела и души.
   После того, как брат Алдии стал нежитью, то есть по сути своей бессмертным существом, для которого невозможно окончательное умирание, проблема смертности человеческого тела приобрела в глазах будущего архимага иную окраску. Он видел Тёмную Метку, видел, как от неё по всему телу расползаются щупальца тления и разложения, превращая человека в собственный ходячий труп. Обратить процесс было возможно, но лишь на короткое время и при помощи чрезвычайно редкого артефакта - субстанции человечности, заключённой в некое подобие сосуда, сплетенного из тонких веточек или корешков. Субстанцию эту, по слухам, можно было добывать из умерщвлённых людей и не опустевшей нежити, но искусством изъятия человечности обладали только последователи самых жестоких и отвратительных магических культов, которые ныне были строжайше запрещены, а их адепты истреблены или изгнаны как можно дальше.
   И всё же Алдия всерьёз заинтересовался практиками упомянутых культов. Он был уверен, что субстанция человечности определённо имеет самое прямое отношение к интересующей его проблеме. Вот только как её исследовать, учитывая, что её практически невозможно раздобыть?..
  
   В университете имелся закрытый архив, где хранились запрещённые к прочтению труды тёмных магов. По-хорошему все они подлежали уничтожению, но, судя по всему, у учёных просто не поднималась рука сжигать книги и древние манускрипты, даже содержащие смертельно опасные заклинания и описания отвратительных и безумных ритуалов. Так что в подвале главной башни университета имелось одно запертое на десятки хитроумных замков и смертоубийственных заклинаний помещение, в которое Алдия положил своей целью пробраться.
   И Алдия не был бы Алдией, если бы в конечном счёте ему это не удалось.
   Толку, правда, с этого оказалось немного. Помимо того, что на вскрытие заклинаний начинающий маг истратил все силы и весь собственный и предусмотрительно наворованный у соучеников запас янтарной и сумеречной травы, так ещё и, проникнув в вожделенное хранилище, Алдия мгновенно понял, что для того, чтобы найти тут нужные ему книги, а в них - нужные заклинания, ему уже надо бы быть бессмертным.
   Стеллажи хранилища тянулись в бесконечность.
   Алдия тогда ещё успел подумать: как же много, оказывается, запретных знаний оставили после себя колдуны-еретики... И ощутил на плече железную хватку чьих-то пальцев.
   Инстинктивно рванувшись, он тут же сообразил, что этим только усугубит своё положение... И замер, ожидая неминуемого возмездия за свой проступок. Ощущая, как внутри разливается ледяное оцепенение - дыхание смерти, стоящей за спиной и крепко держащей его за плечо.
   Проникновение в закрытый архив было не просто нарушением университетской дисциплины. Это было преступлением - и едва ли не самым серьёзным государственным преступлением по законам Мельфии.
   И наказанием могла быть только смерть. Алдия был прекрасно осведомлён об этом. И сознательно пошёл на этот риск, рассуждая так: уж если хватит хитрости и умения, чтобы проникнуть внутрь, но при этом - ещё и глупости и невезения, чтобы попасться, значит, он всё равно недостоин этих запретных знаний.
   И бессмертия как такового.
   - Страшно? - вкрадчивый голос словно стряхнул с сознания колючую изморозь. Лёд в груди сменился пламенем.
   - Естественно, - всё же удалось выговорить непослушными губами. - Не боятся смерти только безумцы...
   - А человек в здравом уме разве полезет в закрытый архив университета? - в голосе зазвучало неподражаемое ехидство и... сочувствие? - Ты чем думал, скажи на милость?
   Вот тут Алдия испугался по-настоящему.
   Кто этот странный человек, поймавший нарушителя, преступника - и не спешащий приводить в исполнение заранее известный приговор?
   Чего он потребует от Алдии в уплату за эту отсрочку?..
   Рука надавила на плечо сильнее, вынуждая развернуться и наконец посмотреть в лицо тому, кто, судя по всему, вознамерился взять на себя роль судьи поступка глупого мальчишки-новичка.
   - Зачем ты здесь? - спросил незнакомец. В полумраке архива Алдия разглядел только прямые спускающиеся на плечи волосы - вроде бы тёмные. Ростом собеседник был чуть ниже, чуть шире в плечах, одет в тёмный плащ... Призрак казнённого колдуна, пришедший забрать свои труды из библиотеки.
   - А это имеет значение? - дерзость можно попробовать выдать за храбрость.
   - Для меня - да, -­ собеседник отпустил плечо Алдии и сделал шаг назад. - Посмотри на меня, - приказал он негромко.
   Алдия поднял взгляд. Лицо незнакомца теперь тускло освещала лампа с крохотным фитилём, забытая на столе меж рядов стеллажей. И лицо это казалось смутно знакомым.
   - Я ищу сведения о субстанции человечности, - сказал Алдия. - И я не понимаю, почему эти сведения у нас под запретом.
   - Не понимает он, - собеседник усмехнулся, - а ты считаешь, что, проучившись половину курса, уже должен был бы понимать абсолютно всё? Да, эта тема запретна для исследований. Думаю, тебе как минимум известно, что происходит с человеком, который полностью утрачивает человечность.
   - Известно. И именно поэтому я здесь.
   - Поясни, - глаза, кажущиеся в темноте абсолютно чёрными, едва заметно блеснули.
   - Я хочу найти способ сделать так, чтобы человека невозможно было лишить человечности полностью, - Алдия выделил интонацией слова "невозможно" и "полностью" и замолчал. Ожидая новых вопросов.
   Однако собеседник не спешил прерывать молчание. Он смотрел на Алдию спокойно и с лёгким оттенком любопытства, как смотрят на нечто хорошо знакомое, но давно не виденное - выискивая неуловимые изменения и невольно удивляясь их отсутствию.
   - Похвальное стремление, - наконец произнёс он, и Алдия сообразил, что незнакомец не нуждается в дополнительных вопросах - он легко и без усилий прочитал его мысли.
   Или просто понял без слов?
   Странное ощущение. Алдии тот же захотелось повторить его. И он почему-то сказал:
   - Вы отпустите меня?
   Незнакомец недовольно фыркнул, но Алдия тоже каким-то образом, похоже, уловил, о чём тот думает - и понял, что опасность миновала. А возможно, её вовсе и не было. Тот, кто стоял сейчас перед ним, менее всего был склонен судить кого бы то ни было.
   - Как тебя зовут? - снова этот мягкий, сочувствующий голос.
   "Ну да, конечно, он ведь обязан доложить Ректорату о происшествии".
   - Алдия. Первая ступень.
   - Я знаю, что ты с первой ступени. Те, кто старше, уже знают, как обезвредить простейшее сигнальное заклинание на входе в коридор. И если уж кто-то из них оказывается способен взломать все замки - он проникает сюда беспрепятственно. А ты сам выдал себя. Но тебе нечего опасаться.
   - Почему? - вырвалось у Алдии.
   - Я не собираюсь выдавать тебя Ректорату. Я просто выведу тебя из архива - живым и... неповреждённым. И очень надеюсь, что ты не станешь повторять сумасбродные попытки проникнуть сюда снова. Потому что войти сюда не так сложно, как выйти, поверь... Да, будем знакомы, Алдия. Я - слушатель третьей ступени. Моё имя Навлаан. И я здесь - такой же нарушитель, как и ты.
   Алдия недоверчиво уставился в лицо нового знакомого. Как это понимать?..
   - Я тоже ищу здесь ответы, - Навлаан оглянулся через плечо на уходящие в багровый сумрак ряды стеллажей. - Не всё из того, что спрятано здесь от глаз непосвящённых, есть безусловное зло. Тут ты прав. Но всё же любое знание - даже то, которое не является официально запрещённым, попав в неподходящие руки, превращается в опасное оружие. И чаще всего тот, кто вызывает к жизни некие могущественные силы, не способен их контролировать.
   - А что ищете вы?
   - То же, что и ты - путь к бессмертию, - просто ответил Навлаан.
   Алдия хотел было выпалить первое, что пришло на ум: "А давайте искать вместе!", но что-то во взгляде нового знакомого удержало от этого порыва. Алдия лишь сдержанно кивнул и покосился в сторону выхода, показывая, что готов смиренно последовать за проводником на свободу. С честью или с позором - это уж как посмотреть.
   Навлаан удовлетворённо кивнул - от него не укрылась эта короткая внутренняя борьба в сознании мальчишки - и, развернувшись, жестом приказал следовать за ним.
  
   Это была первая встреча будущего королевского архимага с таинственным Навлааном-чернокнижником, который быстро сделался одним из кумиров юного Алдии. О Навлаане говорили везде и постоянно. Навлаан открыл новый источник силы... Навлаан создал невиданной мощи заклинание пиромантии... Навлаан повздорил с деканом и получил пять суток карцера. И так далее и тому подобное.
   И тем более странными на этом фоне казались слухи совсем иного содержания.
   Навлаан тайком вывел из университетских лабораторий и отпустил на все четыре стороны группу носителей Проклятия, которых готовили к экспериментам по выжиганию Тёмной метки.
   Навлаан с боем отобрал у студентов-медиков и собственноручно вылечил раненого, доставленного при смерти в прозекторскую медицинского факультета.
   Навлаан в течение трёх дюжин дней прятал у себя в комнатушке троих дезертиров с Корабля Нежити, пока их не перестали искать.
   Алдия по привычке, сформировавшейся уже в те времена, тщательно проверял любые слухи, пользуясь и обычными методами - опросом свидетелей, изучением улик - и магическими: чтением мыслей и "считыванием" следов прошедших событий. Все слухи были правдивыми - все! Это обескураживало и разжигало любопытство, которое и так полыхало жадным пламенем с той самой памятной встречи в запретном архиве.
   Алдия был любопытен и впечатлителен тогда. И очень рад был сейчас, что изжил эти черты характера, как постыдные дурные привычки.
   Хотя насчёт любопытства он всё же не был уверен до конца. Возможно, эта мучительная, болезненная жажда новых знаний, неутолимая потребность в поиске ответов на вопросы и всё более сложных вопросов - это и есть то самое наивное юношеское любопытство, просто претерпевшее уродливую трансформацию, как и всё прочее в этом мире, что соприкасалось с больной душой нынешнего королевского архимага?
  
   Алдия постоянно наблюдал за Навлааном. Можно сказать, шпионил. Тратил на это едва ли не столько же времени, сколько на поиск способов добраться до нужных ему сведений из закрытого архива. Он был уверен, что исследования Навлаана непременно приведут его, Алдию, к тем самым результатам, к которым стремится он сам. Он чувствовал в Навлаане нечто такое, что ощущал и в себе, но во много раз превосходящее по силе и яркости. Какое-то пламя, опаляющее душу, но не выжигающее её, подобно Тёмной метке, а напротив, крепче сплавляющее с бренной оболочкой.
   Навлаан был (казался?) единственным близким Алдии по духу существом во всём мире. Кроме брата, разумеется. И Алдия поставил перед собой цель: стать достаточно искусным и могущественным магом, чтобы Навлаан согласился взять его в напарники или хотя бы в ученики.
   Прошло несколько лет. За это время Алдия, и без того всегда отличавшийся прилежанием и бешеной работоспособностью, под влиянием своей новой навязчивой идеи с успехом завершил обучение на первой и второй ступенях, блестяще сдав переходные испытания. И предвкушал переход на новый уровень. В те таинственные, закрытые для непосвящённых лаборатории и книгохранилища, где работали и обучались адепты третьей ступени. И, конечно, надеялся вскоре встретиться там с Навлааном - и каким-то образом непременно доказать ему, что он, Алдия, тоже чего-то стоит.
   Но тут Навлаан покинул университет. Внезапно, поспешно и на фоне какой-то суматохи.
   Вихрь слухов, порождённых поспешным отъездом одного из лучших и самых перспективных студентов академии, Алдия так же, как и прежде, тщательно изловил и проверил. И то, что он узнал, изрядно вывело его из равновесия.
   Навлаана изгнали за чернокнижие.
   За использование в стенах академии тех самых техник тёмной магии и порчи, описания которых хранились в закрытом архиве и были запрещены к прочтению, а уж тем более к применению на практике.
   Причём о случаях проведения Навлааном этих ритуалов и использования запрещённых заклинаний повествовали уже не слухи, а многочисленные свидетельства вполне заслуживающих доверия лиц, находившихся в здравом уме и твёрдой памяти, хотя и изрядно перетрусивших.
   Навлаан стал истинным тёмным магом. Профессора на прямые вопросы о нём отвечали, отводя взгляды, что рассудок бедного студента, похоже, не выдержал гнёта обретённого им могущества. Навлаан стал безумцем. В попытках облагодетельствовать человечество - тем путём, которое он считал правильным и благородным! - маг окончательно утратил представления о границах допустимого. И посчитал, что творимое им зло с лихвой уравновесится тем результатом, к которому он был готов привести человечество.
   Навлаан, по слухам, победил смерть.
   Однако, как Алдия узнал много позже, отнюдь не тем способом, которого пожелал бы для себя сам восторженный почитатель его таланта.
  
   Навлаан исчез из академии, из Мельфии - и постепенно из памяти людей. До тех самых пор, когда его имя снова прогремело по всему миру в том же самом контексте - "чернокнижник", "изгой", "безумец".
   До Алдии, который к тому времени уже давно окончил академию, мирно жил в только что построенном замке Дранглик и оборудовал лабораторию своей мечты, дошли слухи о том, что в соседнем государстве некий тёмный маг превратил целую деревню в секту последователей своего отвратительного культа и совершал там жуткие ритуалы и жертвоприношения, сначала умерщвляя, а затем возвращая к жизни людей. При этом воскрешённые мертвецы вели себя не как живые люди и даже не как нежить: они ничем не напоминали себя прежних, а просто становились послушными воле оживившего их мага.
   Правитель того государства послал в злополучную деревню отряд рыцарей-магов и солдат, приказав уничтожить гнездо чернокнижия. Вендрик хотел было предложить помощь Дранглика, но таковая не потребовалась: отряд тамошнего короля справился своими силами, и деревня вместе со всеми заражёнными Тьмой жителями была сожжена дотла. Вернувшись домой, рыцари доложили своему правителю, что глава культа также погиб в пламени.
   Однако Алдия знал, что это не так.
   Только услышав самый первый рассказ о том, что именно происходит в проклятой деревне, он немедленно, не докладывая брату, отправился туда. И успел вовремя: среди раскалённых, как недра древнего Изалита, догорающих останков деревни, в вихрях искр и чёрных хлопьев сажи, среди рушащихся строений и скрюченных обгорелых мёртвых тел он всё же нашёл одного живого человека. Великий чернокнижник Навлаан стоял в центре деревенской площади, не обращая внимания на тянущиеся к нему языки пламени, и молча озирался по сторонам.
   - Скорее! - вскрикнул Алдия, запуская вперёд себя водяной смерч. Остатки рухнувших ярмарочных навесов под ногами зашипели, чернея. В воздухе резко запахло умирающим огнём.
   - Кто здесь? - Навлаан моргнул. Белки глаз на его покрытом копотью лице сверкнули пугающе, как обломки костей в тёмной глубине раны. - Алдия?! Что ты тут делаешь?
   - Уходим! - Алдия выбросил вперёд ещё один водяной вихрь, расчищая дорогу, и схватил мага за рукав. - Скорее!
   - Так ты за мной пришёл? - в голосе Навлаана прозвучало такое неподдельное изумление, что Алдия даже на мгновение остановился и вопросительно обернулся. - Я, конечно, благодарен тебе... Но помощь мне не нужна, - улыбнувшись, он провёл ладонью вперёд и в сторону, как бы поглаживая воздух - и пламя под его рукой мгновенно погасло, не оставив даже сизого дымка.
   Алдия замер на месте.
   - А они?.. - он оглянулся на темнеющие среди плещущихся оранжевых волн пламени чёрные остовы.
   - Они?.. - Навлаан, казалось, сначала не понял, о чём его спрашивают. Потом медленно обернулся к пожарищу.
   Огонь, танцующий на скелетах деревенских хижин, под его взглядом съёжился и погас, обнажив почерневшие тускло блестящие головёшки. И тела...
   Алдия присмотрелся - и беззвучно охнул.
   То, что он принял за человеческие обгорелые остовы, оказалось всего-навсего обугленными глиняными статуями, изваянными в странных позах: выгнутых, перекрученных, словно бы изломанных.
   - Они все давно уже были мертвы, - тихо сказал Навлаан. - И то, что сегодня случилось с ними - лучшее, что могла подарить им судьба.
   Алдия молча отвернулся.
  
   Они уходили всё дальше от сожжённой деревни, и хруст угольев под ногами сменялся мягким шелестом травы; зарево пожара давно погасло, и первые редкие звёзды, как серебряные иглы, то тут, то там протыкали тёмно-синий купол вечернего неба. И только запах гари не спешил отставать от идущих по полю людей, цеплялся за волосы и полы одежды, налетал с лёгким ветерком, заставляя сердце сжиматься от первобытной тревоги.
   - Я знаю, что ты идёшь в том же направлении, что и я, - Алдия наконец решился прервать молчание. - Почему ты не хочешь взять меня с собой?
   Навлаан не ответил, продолжая равномерно шагать по отяжелевшей от росы траве.
   - Первое: я привык работать один, - наконец глухо проговорил он. Алдия вздрогнул: он уже не ждал ответа и погрузился в свои тяжёлые мысли. - И второе: с чего ты решил, что я иду в том же направлении, что и ты? Точнее, что ты следуешь за мной?
   - Я много слышал о тебе ещё в академии, - Алдия заговорил торопливо, понимая, что усталый и разочарованный маг не станет долго слушать его сбивчивую взволнованную речь. - Я знаю, что тобой двигали самые лучшие побуждения. Но... То, что произошло сегодня... Ты ведь тоже понимаешь, что какова бы ни была цена...
   Навлаан вдруг остановился, и Алдия едва успел среагировать, чтобы не убежать вперёд.
   - Они неправы, - с поразившим Алдию выражением глухого отчаяния выговорил он. - Они всё неверно поняли... - и он замолчал, сделал какой-то странный брезгливый жест рукой и пошёл дальше, не оглядываясь на застывшего спутника.
   - Кто неправ? В чём? - Алдия не без труда догнал мага.
   - Эти... - Навлаан задержал дыхание. - Убийцы. И твой брат. Я ведь знаю - он тоже хотел прислать отряд для истребления... Нас.
   - Но ваши эксперименты казались...
   - Вот! - Навлаан на мгновение обернулся к Алдии. - Ты сам сказал. Казались! Они не были тем, чем казались им - и тебе! Да, я обратился к запретным учениям! Но разве ты сам не собирался поступить так же? И не лелеял надежду найти этим чёрным ритуалам применение к пользе всего человечества?
   - Именно этим я и занимаюсь! Только теперь... Некому вывести меня из ловушки, если я чересчур заиграюсь с Тьмой... - еле слышно закончил Алдия.
   - И ты решил, что следуешь моим путём - хотя понятия о нём не имеешь, - в голосе тёмного мага послышалась знакомая необидная насмешка. - Ты нисколько не вырос со студенческих времён, Алдия.
   - Так возьми меня в ученики! - Алдия перешёл на крик - он чувствовал, как драгоценные мгновения утекают в небо, как дымок над остывающим пепелищем деревни, что его собеседник уже готов покинуть его и эту неприветливую, пропахшую гарью и пропитанную болью долину и уйти дальше - в свою собственную одинокую вечность. - Останься со мной! Расскажи, в чём они неправы и в чём прав ты! И мы вместе...
   - Я работаю один, - повторил Навлаан, и Алдии почудилась (почудилась?..) в этой короткой фразе нотка сочувствия. - Я не могу остаться, ты прекрасно это знаешь. Я вне закона, а если ты решишь укрывать меня у себя, ты тоже окажешься вне закона.
   "Мне наплевать!" - хотел было выкрикнуть Алдия, но... Промолчал. Ему было не наплевать. Преступником перед лицом закона, который олицетворял его собственный брат, он становиться не хотел.
   - Вот видишь, - Навлаан снисходительно кивнул, слегка улыбнувшись. - Неподходящее место, неподходящее время. Но я не забуду того, что ты пришёл ко мне на помощь. Не думая о том, что уже одно это делает тебя преступником и может сделать изгоем в родном королевстве.
   Алдия едва заметно тряхнул головой. Конечно же, он думал об этом. Думал, спеша сюда и одно за другим торопливо активируя самые быстрые и энергозатратные перемещающие заклинания. И отмахивался от этих мыслей, как от путающихся в ногах веток и корней. Он должен был спасти Навлаана - а с ценой можно разобраться и потом.
   - Я не мог иначе, - пробормотал Алдия, глянув в сторону.
   - Я знаю. О твоих мотивах можно было бы подискутировать, конечно, - Навлаан снова подпустил в голос нотку ехидства, - но всё же я ценю твой порыв. И я, как уже сказал, этого не забуду. Когда-нибудь я услышу твою невысказанную просьбу о помощи - и приду. Обещаю. А сейчас мне пора. Рад был увидеться, несмотря на печальные обстоятельства, - маг остановился, обернулся и бросил взгляд на почти неразличимое в темноте пепелище. И просто исчез. Растворился в ночи, во времени и в памяти своего несостоявшегося ученика.
  
   Алдия. Давно
   - Расскажите о ваших экспериментах, лорд Алдия, - Нашандра откинулась на высокую спинку кресла и с лёгкой, ускользающей улыбкой посмотрела на деверя.
   Алдия сел прямо.
   - О, мои эксперименты - это такая скучная материя, - слегка севшим голосом проговорил он. - Да ещё и зачастую... Весьма неаппетитная, -­ он покосился на блюдо с фруктами, стоящее перед королевой. - Возможно, это не самая подходящая тема для беседы за трапезой.
   - Лорд Алдия, - королева укоризненно покачала головой, - я понимаю вашу сдержанность. Да, содержание ваших экспериментов, безусловно - государственная тайна, и весьма похвально, что вы намерены хранить её в любой ситуации - даже вопреки приказу вашей королевы, - последнее слово она выделила интонацией, и Алдии показалось, что его горла коснулась холодная сталь. - Но поскольку король, мой супруг, не имеет от меня тайн, тем более когда дело касается его личной безопасности - его жизни и здоровья, - я и так имею представление о сути вашей работы. Вы занимаетесь поисками способов преодолеть проклятие Нежити. И методы, к которым вам приходится прибегать - и есть та самая... неаппетитная часть экспериментов. Поверьте, меня не так просто шокировать. После всех тех лет странствий и всего, что я видела... - взгляд Нашандры чуть затуманился, но мгновенно вернул прежнюю остроту. - Поэтому не бойтесь сказать что-то не то. Король вас не накажет, королева не разгневается.
   - Ну, если таков ваш приказ, Ваше Величество...
   - Миледи, - улыбаясь, поправила Нашандра. - И прошу, не воспринимайте это как приказ. Скорее, это просьба жены, искренне беспокоящейся за мужа. Поделитесь, насколько вы продвинулись в решении задачи?
   Алдия откашлялся и медленно, осторожно подбирая слова и не без труда преодолевая непонятное ему самому внутреннее сопротивление, начал рассказывать.
  
   Результаты изысканий ничуть не радовали. На тот момент эксперименты сводились к попытке выделить в человеческой сущности место "прикрепления" осколка Тёмной души и извлечь её, не умерщвляя "носителя". В дальнейшем планировалось заменять Тёмную душу на какую-либо другую, но вот какая - точнее, чья - душа подойдёт для этой цели, пока ещё было не вполне понятно. Душ Древних драконов в распоряжении Алдии имелось всего две штуки, и ему не хотелось бездарно потратить их на заведомо неудачные эксперименты по "подсадке". Кроме того, он осторожно исследовал сами эти души - на предмет выяснения, нельзя ли как-то расщепить их без потери основополагающих свойств, чтобы получить больше материала для основных опытов.
   Пока в обоих направлениях всё было глухо и мрачно.
   И вот об этом пришлось в течение пары часов рассказывать взволнованной и мрачнеющей на глазах супруге брата!
   Ослушаться Нашандру, утаить какие-то детали Алдия не рискнул; всё-таки королева могла уточнить что-то у Вендрика и поймать архимага на вранье, а в его планы никак не входило настраивать королеву против себя. Оставалось надеяться, что этим рассказом Алдия никак не навредит делу...
   Нашандра внимательно слушала, задавала вопросы, и Алдия не раз ощутил холодок недоброго предчувствия: оказывается, она и так была весьма неплохо осведомлена о сути и результатах экспериментов, которые велись в подвалах замка.
   И как это следует понимать? Проверка?..
   Но похоже было, что архимаг эту проверку выдержал.
  
   Тревога... Предчувствие.
   Нашандра стала второй после Проклятия Нежити загадкой, завладевшей мыслями и временем архимага. Перепроверять сведения из её рассказов он больше не видел смысла, а вот понять её намерения, разгадать тайну её происхождения и цель появления в Дранглике представлялось просто необходимым.
   Что ей нужно от Вендрика? Что ей нужно от него, Алдии?
   Архимаг тщательно готовился к каждому очередному разговору с королевой. Выстраивал цепочки вопросов, подбирал темы, позволяющие вывести беседу в то русло, которое было нужно ему. И каждый раз проигрывал партию - в лучшем случае ухитрялся свести вничью.
   Нашандра узнавала от него - и о нём! - столько же, сколько он о ней, если не больше.
   И, по правде говоря, Алдия был в полном восторге от этой многоходовой партии. Нечасто в жизни ему попадались настолько сильные оппоненты. Помимо преподавателей и нескольких старших коллег, на равных он мог беседовать разве что с братом. А тут поединок интеллектов настолько увлёк его, что архимаг уже почти забыл о своей изначальной цели - вывести Нашандру на чистую воду. Он даже уже не был уверен в том, что это действительно необходимо. Время шло, а никаких настораживающих деталей в рассказах и рассуждениях Нашандры он так и не находил. И постепенно осознал, что продолжает эту партию уже просто ради самой игры.
   Тут бы ему остановиться...
   Но кто же слушает голос разума в разгар увлекательного поединка?..
  

***

   Беседы с королевой продолжались, Вендрик, как обычно, то присутствовал на них, то отсутствовал, и Алдия далеко не сразу заметил (как же он впоследствии клял себя за невнимательность!), что в присутствии супруга королева поднимает в разговорах множество разных тем, которые могли бы быть интересны Вендрику, но никогда - никогда! - не просит рассказать о том, как продвигаются эксперименты Алдии.
   Это должно было насторожить архимага. Но не насторожило.
   Позднее, уже будучи затворником в собственной цитадели, Алдия сотни раз перебирал в памяти подробности тех встреч и бесед, пытаясь хотя бы задним числом уловить тот момент, когда его знаменитое чутьё должно было забить тревогу. И не находил объяснений своей тогдашней беспечности.
   Точнее, находил. Но то объяснение, что первым делом приходило на ум, его категорически не устраивало.
   Да, Нашандра могла наложить на него чары, "отвести глаза". Но чего тогда королевский архимаг вообще стоил как маг, если за столько времени и за такое количество всевозможных проверок он не смог распознать в ней колдунью?..
   Или же объяснение кроется в чём-то другом...
  
   Сожжённый дневник Алдии
   Я не понимаю. Я должен был понять! Я не понял - и не понимаю сейчас.
   Кто она? Неужели в одном обычном человеке скрыта не менее сложная загадка, не менее глубокая и недосягаемая тайна, как и в самом Первородном Грехе?
   Почему я не могу понять? Почему я не могу раскрыть её тайну?
   Неужели я совершенно ни на что не годен?
   И самое странное... страшное: как она смогла проникнуть в мои кошмары?
  
   Алдия. Сейчас
   Алдия нерешительно остановился на пороге собственной приёмной, будто неуверенный в себе кандидат, явившийся на собеседование. Впрочем, именно так он сейчас себя и ощущал. У книжного шкафа, спиной ко входу, в жизнерадостных солнечных лучах, льющихся сквозь высокие витражные окна и оттого окрашенных во все цвета радуги, стоял призрак.
   Тень его былых надежд и стремлений, тень его молодости, наивности и веры во всемогущество истинной магии. Тот, кто отказался взять его в ученики и тем самым направил по собственному пути.
   Тот, кто был заклеймён как некромант и маг, добровольно отдавшийся Тьме. Тот, в чьём сердце было больше истинного света, чем во всех известных Алдии адептах культа Солнца вместе взятых.
   Во всяком случае, так было тогда.
   А кто сейчас стоял у книжных полок в приёмной архимага и задумчиво водил пальцем по старым потрескавшимся корешкам с названиями на мёртвых языках?..
   - Ты звал меня, - прозвучал в тишине негромкий голос, и Алдия словно вмиг стал моложе на... целую вечность, словно вновь оказался в том запретном архиве, со страхом и надеждой, с восторгом и ужасом в сердце.
   - Возможно, - наконец произнес он - и с трудом узнал свой голос. - Хотя на самом деле я о тебе даже не вспомнил. Я был уверен, что тебя нет в живых.
   Гость обернулся и с печальной и ироничной улыбкой посмотрел на архимага. Алдия впился взглядом в его лицо - жадно, как он обычно разглядывал новый редкий, с трудом раздобытый манускрипт. Казалось, время не властно над Навлааном: всё такие же тёмные волосы, не тронутые сединой, острый взгляд, ни морщин, ни других признаков приближающейся старости...
   Как порывом ледяного ветра в лицо, Алдия захлебнулся страшной догадкой.
   - Ты - нежить?..
   - Да, - Навлаан равнодушно кивнул. - Для тебя это представляет проблему?
   - Нет, конечно нет! Просто... - Алдия замолчал, сжав губы, силясь подобрать слова.
   - Да, ты был прав - я умер. И не единожды, - Навлаан снова улыбнулся - иронично и понимающе. - Ты, возможно, удивишься, но я рад тому, что Проклятие всё же нашло меня. Теперь я могу распоряжаться своей памятью, своим разумом и своей вечностью по своему усмотрению. Никто не может умертвить меня окончательно ­- пока я сам не решу умереть.
   - Интересный подход, - ошеломлённо пробормотал Алдия. - Я не рассматривал проблему с такой точки зрения...
   - Догадываюсь. Ты слишком сильно боишься Проклятия, как я понимаю. И ты не желаешь видеть преимуществ, которые оно даёт носителю.
   - Преимуществ?..
   - Бессмертие. Пока ты жив сердцем и душой - пока у тебя есть мечты, цели, стремления и привязанности - ты не опустеешь. Это самая совершенная из форм жизни, доступных человеческим существам.
   - Но всё же о вечной жизни говорить не приходится. Рано или поздно мир придёт к завершению очередного витка цикла, и затем...
   - Что будет после - мы не узнаем, пока не запустим этот самый новый виток. А прежде чем сделать это, мы должны просчитать последствия всех возможных исходов, верно? И выбрать желаемый для нас - и для всего человечества.
   - Именно так, - Алдия начал улыбаться. Вот оно! То, о чём он мечтал. Идеальное взаимодействие. Идеальный напарник - не ассистент, не тот, кто будет только подхватывать и развивать идеи самого Алдии, но и вести за собой, указывать новые пути!
   Лекс, при всём уважении и приязни, которые питал к нему архимаг, всё же оставался в их паре ведомым. А поскольку Алдия, терпя неудачу за неудачей, уже давно начал сомневаться в себе, в своей способности прокладывать верные пути и видеть истину в вихре мнений, совпадений и наваждений, он был счастлив от того, что наконец сможет выслушивать чьё-то мнение, отличное от его собственного.
   И, возможно, теперь дела пойдут на лад.
  
   Но сначала были долгие часы разговоров. Алдия рассказывал об их с братом исследованиях, о том, что привело к их ссоре и прекращению сотрудничества с Вендриком как партнёром по экспериментам. Об опытах с душами гигантов и Древних Драконов.
   О Шаналотте.
   Навлаан слушал, и на его суровом лице постепенно проступала улыбка - не такая, какую привык видеть Алдия, не ироничная, а немного растерянная, как у человека, который внезапно испытал приятное ощущение и никак не может понять, чем же оно вызвано.
   - Ребёнок, - сказал он наконец. - Забавно. Познакомишь меня с ней?
   - Конечно, - кивнул Алдия.
   Это слово и лёгкий кивок ознаменовали очередную фатальную ошибку архимага, очередной отказ его безупречного чутья.
  
   - Она предложила мне помощь в лабораториях, - говорил Алдия, шагая рядом с Навлааном по коридору в направлении кабинета. - И сказала, что в силу своей... двойственной сущности прекрасно осведомлена о том, чем именно ей придётся в таком случае заниматься. Но... Ты понимаешь - я не могу представить её там... - он замолчал и потряс головой. - Среди всего этого... Но я понимал, что без ассистента не смогу продолжать. И тогда...
   - И тогда ты взмолился о помощи. Сам не зная, к кому ты обращаешься.
   - Именно так. Я даже не осознавал этого, пожалуй. Но... Как ты услышал? И как появился так быстро?
   - На самом деле я уже давно находился неподалёку. Я наблюдал за тобой. После того как я узнал, что Вендрик изгнал тебя из королевского замка, я всерьёз заинтересовался происходящим здесь. Я должен был понять: был ли ты изгнан за творимое тобой настоящее зло, или же, как и я - по ложному обвинению.
   - И какому выводу ты пришёл?
   Навлаан быстро глянул на Алдию - и не ответил. Перевёл взгляд вниз, под ноги, словно опасаясь споткнуться.
   - Ну так что же? - переспросил Алдия. Уже сомневаясь, хочет ли он услышать ответ.
   - А ты сам-то как думаешь? - уронил Навлаан. И замолчал окончательно.
   Алдия кивнул, скорее сам себе, чем собеседнику. Он-то знал. И понимал, что Навлаан тоже знает. И только боялся задать следующий вопрос - зачем же всё-таки на самом деле чернокнижник-альтруист прибыл в цитадель?..
  
   - Знакомься, Шаналотта, это мой новый коллега, магистр Навлаан, - сказал Алдия, ободряюще кивая девочке, которая, войдя в кабинет и увидев там вместе с отцом чужого человека, застыла у двери, вцепившись одной рукой в резную ручку, другой - в подол платья. - Мы в одно время учились в Мельфийской академии, но он был старше... и намного лучше, чем я.
   - Рада знакомству, - пробормотала Шаналотта, опуская взгляд.
   - Я тоже, - Навлаан шагнул вперёд, заслонив от Алдии воспитанницу. Архимаг непроизвольно дёрнулся непонятно отчего, выглянул из-за плеча тёмного мага - и с удивлением увидел, что Шаналотта широко и искренне улыбается гостю. Переведя взгляд на лицо Навлаана, Алдия окончательно перестал понимать, что происходит: тот улыбался девочке тепло и искренне, такой улыбки архимаг не видел у него даже во времена беззаботной молодости. А уж сейчас, на этом жёстком лице, на котором невидимой, но приглушающей все краски и эмоции тенью лежала печать Проклятия, такое выражение казалось не просто неуместным, а почему-то пугающим.
   Впрочем, Алдия был рад уже тому, что стеснительная и сторонящаяся людей Шаналотта не боится нового человека в их доме.
   - Мастер Навлаан будет работать со мной в лабораториях, - сказал он. - Так что тебе не придётся...
   - Вот и прекрасно, - сказала Шаналотта с заметным облегчением. - Благодарю вас за то, что вы появились так вовремя, -­ она вскинула голову, и из-под медно-рыжей чёлки на Навлаана бесстрашно глянули разноцветные глаза - фиолетовый и золотисто-карий с огоньком в центре зрачка.
   Навлаан едва заметно вздрогнул. И улыбнулся ещё шире.
  
   Алдия. Давно
   Беспокойный сон архимага прервало что-то неладное, творящееся наяву. Он, возможно, и не обратил бы внимания -­ настолько шум, стук и стоны вписывались в картину происходящего в его привычном кошмаре, если бы дыхание не перехватило от острого чувства разделённого страдания - сопереживания самому близкому в мире человеку.
   Вендрик!..
   Скатившись с кровати, Алдия бросился к двери, распахнул - и едва успел подхватить брата, всем телом навалившегося на створки со стороны коридора.
   - Что такое? Опять?..
   Вендрик тяжело дышал, скрюченные пальцы левой руки рвали ворот ночного халата. Правой он ощупывал воздух, как слепец. Нашарив руку Алдии, он вцепился в неё, как утопающий - в протянутый багор.
   Алдия вгляделся в лицо брата. В неверном лунном свете оно казалось неестественно бледным, мраморным... И, как прожилки в камне, змеились под кожей чёрные "ветки" сосудов, наполненных мёртвой кровью.
   Проклятие...
   Алдия метнулся к столу, привычным заклинанием зажёг три свечи в канделябре. Бросился к зачарованному металлическому шкафу, в котором хранил самые редкие, ценные и опасные артефакты. Торопливо и неаккуратно вскрыл, сломав пару печатей - наплевать, восстановим... И выхватил из него продолговатую фигурку, словно сплетённую из тонких веточек или корешков.
   - Держи!..
   Вендрик, чей взгляд так же дико блуждал по комнате, не фокусируясь, почувствовав ладонью шершавую поверхность человеческой фигурки, резко вдохнул и с силой прижал фигурку к груди. Раздался хлопок, фигурка исчезла, а король бессильно обмяк и повалился набок, будто лишившись чувств.
   - Вендрик! - Алдия схватил брата за плечи, встряхнул. - Очнись! Ты должен очнуться, слышишь?!
   - Ох, да, - Вендрик оперся на локоть и медленно сел. - Вроде бы... Отпустило.
   Алдия с облегчением выдохнул и уселся рядом.
   - Снова сила Душ?
   - А что же ещё, - король потёр глаза. - Я спал... И мне приснилось, что я горю. Стою последи поля, покрытого пеплом, смотрю на свои руки, а по ним пробегают языки пламени... Горячо. Больно. Прямо как наяву. Я проснулся, чуть не закричал. Шандра спала. Я не хотел её пугать, выбрался из спальни и...
   - Всё хорошо, - Алдия приобнял брата за плечи. - У меня есть ещё человеческие фигурки. Да, ты просто возьми себе одну, - он подошёл к шкафу и вынул из него ещё одну такую же фигурку. - Носи при себе. Всегда носи при себе, - он вложил артефакт в руку брата. Вендрик с благодарностью кивнул и спрятал фигурку в карман.
   - Но это только до следующего раза, -­ глухо проговорил он.
   - Я понимаю, брат, - тихо отозвался Алдия. - Я удвою, утрою усилия... Обещаю. Я... мы найдём выход.
  
   Через два дня, после вечерней трапезы, Вендрик, совершенно не по-монаршьи перебегая из коридора в коридор и прячась за колоннами и портьерами от собственных слуг, пробрался в кабинет Алдии.
   - Слушай, надо поговорить, - пробормотал он, глядя куда-то над плечом брата.
   Алдия, который не хуже прочих знал, что со слов "надо поговорить" ещё никогда в истории мира не начинались приятные разговоры, вздохнул, запер дверь и достал из шкафа графин и два кубка.
   - О, это очень кстати, - оживился его величество, усаживаясь в кресло поближе к камину.
   - Наш король - пьяница, - нарочито скорбно вздохнул архимаг, наполняя кубки. - Наше королевство ждёт упадок и разорение. Так что у тебя стряслось?
   - Стряслось... - вздохнул Вендрик и отпил вина. - Что у меня стряслось - ты сам видел третьего дня. Только вот... Я поговорил с Шандрой. Сначала не хотел рассказывать, не хотел лишний раз волновать. Но потом... Подумал - а что если меня всё-таки поглотит Проклятие? Необратимо. Я стану полым... И нападу на неё. Я испугался... - он уставился в кубок, покачал его в руке, наблюдая, как вино стекает по стенкам. - И всё ей рассказал.
   Алдия отставил кубок.
   - И что она?.. Ты об этом хотел поговорить?
   - Да, об этом. Она ведь много странствовала... И многое повидала. И если почти всё забыла - то вспомнить ей помогают такие вот зацепки, крючки... Она вспомнила кое-что, что может оказаться нам полезным. Я пока ещё ни с кем это не обсуждал. Хотел попросить тебя проверить... - он замолчал и допил вино.
   - Я слушаю тебя, - предчувствие уже стиснуло грудь, каждый вдох давался с усилием.
   - Шандра сказала, что однажды ей довелось побывать в одной странной земле за морем, - начал Вендрик, уставившись в пол. - Там живут гиганты. Ты слышал об этой земле, - сказал он полувопросительно-полуутвердительно.
   - Конечно, - Алдия кивнул. - И что там?..
   - Она вспомнила, что прожила там достаточно долго, чтобы научиться понимать язык гигантов. Такие, знаешь, длинные слова, которые произносятся медленно и с такой интонацией, как будто по земле волокут камень... Век гигантов долог, им некуда торопиться. Так вот, когда она попала ко двору тамошнего правителя, она сумела подслушать некоторые его разговоры с советниками. Гиганты просто не обращали на неё внимания, как на мышь... И она услышала, что гиганты собирают войско, чтобы переправиться через море и напасть на Дранглик! Именно поэтому она поспешила сюда. Она видела их войско, их оружие. Она оценила их мощь и поняла, что у королевства людей нет шансов выстоять, если гиганты нападут. Но путь через море оказался таким тяжёлым, что она забыла, зачем так стремится сюда. Помнила только, что это жизненно важно - прийти и встретиться с королём Дранглика. И вот она пришла - и вот что из этого получилось... - он шумно вздохнул. - Гиганты, как тебе известно, владеют особой разновидностью магии. Их сила сродственна самой земле. После смерти они становятся деревьями ­- и каким-то образом могут открывать живым доступ к воспоминаниям умерших! Так, будто всё повторяется, проживается заново. Они обрели власть над временем! - Вендрик схватил Алдию за руку. - Ты понимаешь, что это означает?
   - Пока ещё не понимаю. Но, кажется, понимаю, на что ты намекаешь. Я проверю, - Алдия откинулся на спинку кресла. - И, если слухи подтвердятся... - он внимательно посмотрел на Вендрика, на лице которого с той ночи не осталось и следа опустошения.
   - Мы нападём первыми! - торжествующе закончил за него брат.
  

***

   Корабли один за другим покидали гавань, и на отливающей сталью поверхности моря закатными бликами горели оранжевые паруса. Алдия, в отсутствие Вендрика назначенный регентом (королева сама настояла на этом, хотя и не сопровождала супруга в поход, оставшись в замке), в одиночестве стоял на краю обрыва, спускающегося к узкой песчаной береговой полосе, расширявшейся в сторону причала. Провожающие во главе с королевой столпились на выложенной квадратными плитами террасе, от которой к причалу сбегали две широкие лестницы. Алдия смотрел на удаляющиеся оранжевые паруса, похожие на бегущие по поверхности моря язычки пламени, и чувствовал на себе взгляд Нашандры, хотя их и разделяло расстояние в добрых двести шагов.
   Он просто не мог стоять рядом с ней там, в толпе придворных, разодетых как на праздник, словно не понимающих, что они только что проводили своего короля и три тысячи лучших воинов Дранглика на верную смерть. Он не мог смотреть в глаза той, по чьей воле - по чьей вине! - сейчас происходило то, что происходило.
   Вендрик отплыл вместе со своим войском, чтобы отнять у гигантов некий артефакт, который позволит ему сложить с себя бремя хранения Душ Повелителей или хотя бы разделить его с кем-то. Нашандра имела весьма смутные представления об этом артефакте, но всё же уговорила супруга на это безрассудное предприятие.
   Алдия вздохнул и повернулся в сторону пёстрой толпы на террасе. Фигура королевы выделялась среди обступивших её придворных, как осколок белого мрамора среди серой гальки. Притягивала взгляд - и вызывала желание поморгать или зажмуриться, как попавшая в глаз песчинка.
   Нашандра... Кто ты? Зачем ты здесь?
   Алдия снова отвернулся к морю. Оранжевые пятнышки становились всё меньше, словно пожар на поверхности воды затухал. Алдия вспомнил пепелище деревни и застывшую последи остывающих угольев фигуру в длинном плаще. Что бы сказал обо всём этом Навлаан?..
   - Всё будет хорошо, - раздался совсем рядом тихий голос. Алдия вздрогнул и обернулся. Как это может быть?.. Она ведь только что стояла там, в двух сотнях шагов, окружённая толпой людей - как она смогла так быстро очутиться рядом?
   - Как вы можете знать, Ваше Величество? - спросил Алдия, снова отворачиваясь к морю. На этикет ему сейчас было совершенно наплевать.
   - Я знаю. Поверьте мне, лорд Алдия, - в голосе Нашандры звучало сочувствие, - я знаю. Я вижу. Всё идёт так, как должно идти. Пойдёмте, - она потянула его за рукав, - ваши подданные не должны видеть страха и печали на вашем лице. В отсутствие Вендрика вы - их король.
   - Будто бы я этого хотел, - пробормотал Алдия, однако послушно последовал за королевой к террасе, где взволнованная разодетая толпа понемногу редела, разлетаясь, как куча разноцветных осенних листьев на ветру.
   - Я не могу знать точно, - говорила Нашандра на ходу, - но я чувствую... А своему чутью я привыкла доверять, поверьте, герцог, без него я не выжила бы в своём почти бесконечном путешествии.
   - Что ж, мне остаётся только довериться вашей интуиции, Ваше Величество. И приказать своему собственному чутью... и здравому смыслу молчать, - сказал Алдия.
   Нашандра недовольно глянула на него.
   - Это необходимо, - сказала она. - Вы, лорд Алдия, безусловно, сильный маг. Возможно, сильнейший из ныне живущих. Но вы - не провидец. Я не могу убедить вас в своей правоте. Ну что ж, значит, вам остаётся только смириться с тем, что я могу видеть дальше вас. Та бесценная вещь, которую Вендрик привезёт из земель гигантов, изменит всё. Дранглик вступит в новую эру и никогда уже не станет прежним.
   Алдия поморщился. Он ненавидел пророчества.
   В первую очередь - за их двусмысленность.
  

***

   Алдия сидел в королевском рабочем кабинете, скрестив руки на груди, словно пытаясь отгородиться, откреститься от лежащей перед ним стопки документов. Шел пятый день его так называемого правления - и регент поневоле уже начал испытывать первые приступы паники.
   Да, Алдия был достаточно сведущ в вопросах политики, торговли, судопроизводства и прочего в таком роде. Не зря же он в свое время смог помочь Нашандре освоиться с ролью королевы. Но вот беда: все его познания в этих вопросах носили исключительно теоретический характер. А на практике...
   Архимаг с отвращением покосился на стопку документов и с силой оттолкнулся обеими руками от края столешницы. Ножки кресла с противным скрипом проехались по полу. Алдия встал и отошел к окну. Постоял, глядя в затянутое тучами небо.
   Какая-то сейчас погода в море? Нет ли шторма?..
   Сразу же после отбытия Вендрика Нашандра объявила, что нездорова и измучена тревогой за супруга, и уже пятый день не давала аудиенций и не покидала свои личные покои. Алдия был этому даже рад: с него бы сталось при встрече наговорить её величеству чего-нибудь... не слишком почтительного. Когда не меньше королевы волнуешься за короля, да ещё и пятые сутки не спишь... по разным причинам - как-то не до этикета. А в это время в лаборатории без присмотра хозяина, возможно, творится такое, что впору бросить всё и немедленно мчаться туда!
   И тем не менее нужно было взять себя в руки и заняться государственными делами. Алдия вернулся к столу, с тяжёлым вздохом сел и придвинул к себе верхний лист из стопки. Начал читать, нахмурился, перечитал сначала. Беззвучно выругался и откинулся на спинку кресла, сердито уставившись на портрет Нашандры на стене.
   Вот ведь подставила!..
   У Вендрика, конечно, имелось множество министров, советников по самым разным вопросам, помощников... Конечно, они были обязаны исполнять те же самые обязанности и при регенте. Но...
   Вот в чём заключалась основная проблема новоиспеченного регента: он был королевским архимагом герцогом Алдией, наводящим ужас и вызывающим отвращение почти у всех, кто знал его лично. У тех, кто его лично не знал - возможно, даже в большей степени. Слухи, как могущественные заклинания, делают многие вещи сильнее, страшнее и значительнее, чем они есть на самом деле.
   И вот сейчас Алдия, задумчиво выстукивая пальцами по столешнице какой-то зловещий ритм, перебирал в уме всех придворных, оценивая, с кем из них будет проще всего достичь взаимопонимания. Попросту говоря, прикидывал, кто из приближённых Вендрика сможет хоть что-то предложить и посоветовать регенту, высказать хотя бы какое-то собственное мнение, не боясь, что разгневанный неуравновешенный архимаг прямо в кабинете превратит его во что-нибудь омерзительное и нежизнеспособное.
   Да, иногда такая репутация, безусловно, бывает очень удобна и полезна. Но не во всех случаях.
   Алдия вздохнул и протянул руку к медному колокольчику, служащему для вызова секретаря.
   - Что угодно вашей светлости? - Велладжер, к слову, был одним из тех немногих, кто смотрел на архимага без видимого страха. Хотя, возможно, он просто отличался завидным самообладанием, подобающим королевскому личному секретарю.
   - Вызови капитана стражи, - сказал Алдия. Велладжер поклонился и мгновенно исчез. Уточнять, которого из капитанов желает видеть регент, необходимости не было. Один из двоих командующих стражей отбыл вместе с Вендриком за море. Второй же остался на посту - замок и королева в отсутствие короля нуждались в ещё более надёжной защите.
   И именно этому, оставшемуся в Дранглике капитану Алдия доверял, пожалуй, больше, чем всем остальным в замке, за исключением брата. Он знал, что ради безопасности короля и королевы тот не колеблясь вступит в схватку даже с ним самим - с могущественным и ужасным архимагом.
   - Капитан Рейме, ваша светлость! - провозгласил Велладжер за дверями.
   - Пусть войдет, - отозвался Алдия.
   Капитан вошел в кабинет, остановился на предписанном этикетом месте в пяти шагах от порога и поклонился. Алдия кивнул в ответ. Чтобы посмотреть в лицо вошедшему, архимагу пришлось слегка задрать голову. Рейме был поразительно высоким - выше Вендрика, и производил воистину подавляющее впечатление своими ростом и яростным взглядом черных глаз, а те, кому довелось наблюдать за ним в бою или в учебных поединках, знали, что, несмотря на огромный рост и тяжёлые доспехи, движется Рейме молниеносно и разит без промаха своим длинным мечом, в его руках выглядящим как игрушка - смертельно опасная игрушка.
   - Сядьте, капитан, - сказал Алдия, указывая на кресло для посетителей напротив. - Мне нужно с вами посоветоваться.
   Рейме отстегнул ножны со своим знаменитым клинком - только он и второй Королевский Защитник Вельстадт имели право оставаться вооружёнными наедине с королём, - положил их на специальную подставку у двери и сел на указанное место. Сложив руки на коленях, выжидающе глянул на архимага.
   Алдия помолчал, собираясь с мыслями. Необходимость просить помощи представляла для него немалую проблему. Он никогда и ни в чём не привык рассчитывать на кого-то кроме себя и брата. А сейчас он вынужден был довериться другому человеку... Утешало только одно: Вендрик не задумываясь доверял Рейме свою жизнь - и жизнь своей возлюбленной королевы, а это немало значило для Алдии.
   Да, и ещё одно: по какой-то неизвестной архимагу причине Нашандра недолюбливала капитана отряда королевских мечников. Вельстадт, бывший клирик и предводитель боевых магов из личной охраны короля, вызывал у неё гораздо большую симпатию.
   Это наблюдение казалось сейчас очень важным, хотя Алдия никак не мог понять почему.
   - Ты мне доверяешь? - Алдия, так и не придумав, с чего начать разговор, решил действовать по наитию.
   Рейме удивлённо моргнул.
   - В каком смысле, ваша светлость?
   - Хороший ответ, - Алдия откинулся на спинку кресла и сложил руки в молитвенном жесте. - Ты не начал подобострастно кивать, как сделал бы любой другой на твоём месте. Как же - ужасный герцог Алдия может заподозрить, что я ему не доверяю! И долго ли я после этого проживу?.. - на лице Рейме не дрогнул ни один мускул, но в глазах Алдия уловил слабый отсвет улыбки. - Но ты задаёшь уточняющий вопрос. Потому что ты - Королевский Защитник и обязан, прежде чем принять решение - любое! - собрать как можно более полные сведения обо всех обстоятельствах, имеющих значение. Так?
   - Вы совершенно правы, ваша светлость, - теперь Рейме улыбнулся и одним уголком губ.
   - Что ж, я рад, что ты понял меня. А теперь ответь, пожалуйста, на вопрос: ты доверяешь мне? Как человеку, временно, - Алдия интонацией подчеркнул это слово, - замещающему короля Вендрика?
   - У меня нет оснований полагать, что ваша светлость представляет опасность для моего короля или её величества Нашандры, - ровным голосом произнёс Рейме, - равно как и подозревать вас в наличии тайных умыслов, несущих угрозу безопасности короны и королевства.
   Алдия выслушал эту тираду, подняв бровь.
   - Вот кто должен был бы стать регентом, а не я, маг-затворник, который на людях двух слов связать не может! - вздохнул он. - Я, собственно, для чего тебя вызвал... Я, конечно, и сам могу разобраться со всеми этими приказами, прошениями, петициями, жалобами и прочим, - он с отвращением поворошил бумаги на столе, словно пытаясь найти золотой слиток в мусорной куче. - Но вот сколько времени у меня на это уйдёт - даже представить страшно. А у меня... - он быстро глянул на Рейме и выразительно замолчал.
   - А у вас есть и другие дела, - кивнул капитан. - Понимаю, ваша светлость. Чем я могу помочь?
   - Так, - Алдия протянул Рейме документ, который прочитал первым. - Это как раз по твоей части - что-то связанное с возможной военной угрозой. Что скажешь?
   Рейме бросил один-единственный взгляд на листок - и нахмурился.
   - Да, дело серьёзное, - сказал он. - Осмелюсь заметить, ваша светлость - решение вызвать меня в данном случае было весьма своевременным. Иначе... - и Рейме, явно передразнивая Алдию, многозначительно замолчал.
   - Иначе полубезумный архимаг наворотил бы таких дел! - Алдия с облегчением рассмеялся и развёл руками. - Да, я знаю, что в практических вопросах государственного управления и дипломатии я настолько же слаб и глуп, как наши министры - в магии. И... Я рад, что именно ты остался в замке. С Вельстадтом мне было бы сложнее.
   Рейме помрачнел и невольно бросил взгляд на окно, выходящее в сторону моря, которого из замка видно всё равно не было.
   - Я тоже за него переживаю, - тихо сказал Алдия, заметив это неуловимое движение. - Я уже пятые сутки спать толком не могу. Хоть бы шторма не было...
   - Опытные моряки говорят - пару дюжин дней штормов можно не бояться, - Рейме чуть расслабился и как-то по-новому глянул на архимага. С дружеской заинтересованностью? С пониманием и сочувствием?..
   Это было очень странно. Странно и непривычно. Но Алдии вдруг показалось, что в огромном нетопленом королевском кабинете с гуляющими по углам сквозняками вдруг стало чуть теплее.
  
   Рейме. Давно
   Рейме шагал по коридорам замка к переходу в караульные помещения и размышлял о только что состоявшемся разговоре.
   Так вот каков он, герцог Алдия...
   За многие годы командования отрядами и подразделениями с самыми разными составами и численностью Рейме привык по неуловимым для других признакам достаточно точно определять, что представляет из себя человек - и ошибался он редко, особенно в последние годы. Что ж, и в этот раз чутьё, похоже, не подвело.
   Рейме прибыл в Дранглик едва ли не сразу же после его основания в поисках защиты и опоры в новой жизни - не-жизни, как и многие тысячи других изгоев, беглецов и паломников со всего мира, тогдашних новопоселенцев королевства. Искусный мечник и уже тогда довольно опытный командир, он сразу же поступил в замковую стражу и за пару десятков лет без труда дослужился до звания капитана, командующего замковой стражей - и личного советника короля по военным вопросам.
   Продвигаясь вверх по "лестнице" званий и назначений, Рейме предсказуемо столкнулся со вторым претендентом на место по правую руку от короля - Вельстадтом, боевым магом, бывшим клириком, пришельцем из Священного города Шульвы. Острое соперничество, как это нередко происходит, когда встречаются достойные друг друга благородные противники, незаметно переросло в соперничество-дружбу. И вскоре Вендрик после серии проверочных поединков, которая в силу постоянно сохраняющейся ничьей по исходам грозила затянуться до конца времён, объявил обоим претендентам, что ему ничего не остаётся, как назначить командующими стражей их обоих.
   Для Рейме и Вельстадта, впрочем, это не стало неожиданностью, потому что они оба хорошо знали своего короля и уже давно понимали, что сделать выбор между ними он не сможет. И из практических соображений, и... потому, что король неожиданно сдружился со своими телохранителями - насколько это возможно при такой разнице в статусе.
   А ведь и в самом деле - кого мог назвать своим другом подчёркнуто суровый, внешне безэмоциональный, подчинивший свою жизнь строжайшему порядку и военной дисциплине капитан Рейме?
   Только Вельстадта, придворного хитреца, искусного дипломата и дамского угодника.
   И короля Вендрика, как ни странно это звучит.
   Нет, никаких панибратских отношений вроде совместного распития вина и прочего в таком духе между королем и телохранителями, конечно, не допускалось. Но и то, что в редкие минуты отдыха Вендрик мог просто совершенно не по-королевски сидеть на подоконнике и рассказывать Рейме и Вельстадту что-то о себе, не боясь, что его неправильно поймут, или начнут бояться, или посмотрят с отвращением - уже много значило для обоих рыцарей. Постепенно и они по просьбе Вендрика рассказали ему многое о своих прошлых жизнях - многое из того, что предпочли бы навсегда забыть и уж, конечно, не хотели бы, чтобы об этом помнил кто-то ещё. А с Вендриком они обменивались этим грузом, что лежал на душах у всех троих - и для каждого ноша прошлых грехов становилась хоть чуточку, но легче.
   Алдия, как важный элемент воспоминаний Вендрика о жизни и странствиях до Дранглика, тоже стал для обоих рыцарей будто бы хорошим знакомым, хотя если капитанам и доводилось разговаривать с ним лично, то исключительно на каких-то совещаниях по вопросам охраны и безопасности замка. И вот теперь Рейме имел честь (и удовольствие, как он не без удивления отметил) встретиться с герцогом Алдией один на один, да ещё и беседа сложилась так необычно - регент вызвал его в качестве консультанта по поводу письма одного министра сопредельного королевства, а в результате попросил помощи в подобных вопросах и на будущее - не стесняясь признаться в собственной неготовности к решению таких задач на посту главы государства. Кто бы мог подумать? - мрачный и ужасный герцог Алдия, посмеиваясь сам над собой, признаётся в своей слабости!
   Многолетний опыт Рейме на посту военачальника и в рыцарском служении давно уже научил его видеть в этом признак истинной силы.
   А это значит, что на время отсутствия Вендрика королевство в надёжных руках - в гораздо более надёжных, чем если бы...
   Несмотря на отнюдь не положительную репутацию регента, которую ни он сам, ни Вендрик почему-то не спешили развеивать.
   Тут Алдия был прав - придворные откровенно боялись его, и дождаться реальной помощи, так необходимой критики его неумелых действий на посту главы государства от кого-то из придворных регент не смог бы.
   Рейме, конечно, не входил в число тех, кто бледнел и начинал озираться при одном лишь упоминании имени герцога Алдии. Всё-таки, проведя столько лет бок о бок с Вендриком, личный защитник короля не мог не узнать достаточно и о его брате. Алдия был, безусловно, ужасным человеком. Он творил отвратительные вещи, практиковал тёмную магию и населил подземелья замка ужасными чудовищами, которых сам же и создал - лучше даже не думать, каким образом и из кого - а потом использовал для экспериментов или в качестве корма для других подобных тварей.
   Но Рейме это не беспокоило - он знал, что Алдия не опасен для его короля, и этого было вполне достаточно.
   Более того, обоим королевским защитникам было прекрасно известно, для чего брат их повелителя творит все эти ужасные вещи. И Рейме, и Вельстадт за все эти годы не раз становились свидетелями страшных "приступов", когда на Вендрика всей тяжестью обретенной и насильно удерживаемой силы Душ Повелителей обрушивалось Проклятие Нежити.
   Вендрик был страшен в эти мгновения - настолько страшен, что, стань свидетелем такого приступа хотя бы кто-то из приближённых, он едва ли унёс бы ноги от страха. И только Рейме и Вельстадт всегда оставались рядом, удерживали короля, когда он, обезумев от боли, ужаса и невыносимого давления на свою волю, пытался нанести себе увечья, чтобы только как-то всё прекратить - и не осознавая, что смерть не способна избавить немёртвого от Проклятия - от необходимости быть живым и чувствовать всё, всё... Они подавали ему человеческие фигурки, а после окончания приступов - пузырьки с эликсирами и кубки с вином. И молча стояли в тенях по правую и левую руку короля, готовые вступить в бой с любой угрозой - откуда бы она ни явилась: извне, из-за массивных дверей королевской опочивальни - или же из темноты души самого Вендрика.
   Алдия же был тем, кто, даже не присутствуя в покоях короля, всё равно обеспечивал его защиту: именно он приносил человеческие фигурки, составлял успокаивающие эликсиры и заклинания, наводил морок на тех, кто невольно или намеренно становился свидетелями "нездоровья" Вендрика... И даже простое упоминание имени брата в разгар приступа было способно пригасить бешеное пламя в глазах измученного немёртвого, заставить его прекратить попытки вырваться из рук верных телохранителей и броситься к распахнутому окну опочивальни, незряче глядящему из-под крыши самой высокой башни дворца в сумрачное небо Дранглика...
   Они свято хранили тайну своего повелителя - тайну, разделённую на четверых.
   А потом появилась Нашандра.
   Вендрик очень изменился после женитьбы: стал спокойнее и мягче, задумчивее и... счастливее? И "приступы" стали случаться намного реже... Вельстадт искренне радовался за короля и недоумевал, почему Рейме частенько хмурится, глядя на королевскую чету, в неофициальной обстановке выглядящую как самые обыкновенные влюблённые супруги: постоянное стремление соприкасаться руками, поиск взглядов друг друга; один начинает фразу, второй, не задумываясь, подхватывает; стоит одному повернуть голову, заинтересовавшись чем-то, как взгляд второго, словно флюгер на ветру, обращается в ту же сторону.
   Идиллия. Так почему же Рейме так тревожно?..
  
   Капитан мечников никогда не был просто воякой, прямолинейным солдатом, знающим и понимающим только язык оружия и если и читающим книги, то только наставления по стратегии и тактике от выдающихся полководцев прошлого. Рейме был образованным человеком. И в жизни до Дранглика не упускал возможности изучить что-то новое, по возможности посещал библиотеки и беседовал с учёными в любом городе, куда его заносила жизнь ­- если он приходил в этот город не в составе армии захватчиков. А уж в Дранглике с его богатейшей библиотекой, собранной по распоряжению архимага, Рейме нашёл массу возможностей вернуться к своему былому увлечению
   Рейме мечтал когда-нибудь написать фундаментальный труд по истории земель, на которых ныне стоит Дранглик. Когда-нибудь, уйдя на покой. Смерть ему всё равно не угрожает, так почему бы не помечтать о том, что когда-нибудь в Дранглике настанут мир и покой, и капитан королевской стражи сможет больше времени посвящать книгам, перу и бумаге, чем мечам, щитам и муштре новобранцев?..
   Он читал летописи, древние манускрипты и их современные переложения, пытаясь выстроить последовательность существования государств, от многих из которых не сохранилось даже точных названий, не говоря уж об очертаниях географических границ и времени зарождения и падения. Лордран, Астора, Балдер, Береник, Катарина... Эти названия будоражили воображение и пробуждали какие-то странные ощущения, похожие на смутные воспоминания или неясные предчувствия. Как будто часть из этих государств никогда не существовала, а только должна была возникнуть... И Рейме словно бы предвидел их грядущее появление - и каким-то образом ощущал себя ответственным за то, чтобы позволить им воплотиться.
   С особой тщательностью Рейме разыскивал крупицы сведений о древнем, существовавшем то ли на самом деле, то ли лишь в героических преданиях, без которых не могут обходиться люди в смутные времена, первом поселении людей - Олачиле. Великом городе, основанном Первым Человеком, нашедшим в Первородном Пламени Тёмную Душу, разделившим её между своими сородичами и создавшим расу людей. О городе, само звучание названия которого почему-то отзывалось в душе Рейме мучительной горечью, словно там, в этом то ли реальном, то ли выдуманном поселении осталось какое-то незавершённое лично им, Рейме, чрезвычайно важное дело, от которого зависит судьба этого мира.
   Находя очередное упоминание или хотя бы малейший намёк, отсылку к другим текстам, где говорилось об Олачиле, Рейме каждый раз ощущал необъяснимый укол тревоги и мучительного сожаления. И ко всему прочему теперь ему при этом почему-то каждый раз вспоминалась Нашандра.
   Вот этого Рейме никак не мог себе объяснить. Он предполагал, что в своих странствиях, подробностей которых королева до сих пор не могла вспомнить, она побывала на землях, которые когда-то были Олачилем. И каким-то образом принесла с собой отпечаток тамошней недоброй магии. Но существует ли здесь связь с древними легендами о падении Олачиля в Бездну - Рейме установить не удавалось.
   Однако он не мог отделаться от ощущения, что с королевой что-то не так. И сам ненавидел себя за эти подозрения, видя, как светлеет лицо Вендрика в присутствии Нашандры. Она принесла в королевство покой. Но почему королевскому защитнику казалось, что этот покой схож с покровом тьмы?..
  
   Шаналотта. Сейчас
   Шаналотта стояла прижавшись спиной к могучему дереву в запущенном закоулке парка цитадели и глядя вверх. Лёгкий ветерок играл листьями, похожими на растопыренные ладошки, и клочки голубого неба словно подмигивали ей сквозь ажурный купол кроны. От ствола старого дерева струились спокойствие и древняя сила. Шаналотта с благодарностью впитывала их - сейчас ей это было просто необходимо.
   Конечно, она знала, кто такой Навлаан - прекрасно знала из кошмаров Алдии. Помнила и его жгучий страх, когда тот мчался на помощь своему кумиру в сожжённую по приказу короля деревню чернокнижников. И его горькое разочарование, когда Навлаан отказался взять его в ученики. И смутное беспокойство все последующие годы, постепенно переросшее в уверенность в том, что тёмного мага уже нет в живых.
   И то, что Шаналотта смогла понять о природе Навлаана, ей совершенно не понравилось. Точнее, не столько ей самой, сколько скрытой в ней сущности Древнего дракона.
   "Он опасен, - заявил как-то раз дракон. - Он сможет изменить естественный ход вещей. Он приобретёт власть, которую не должен получить. Если встретишь - помешай ему. Это твой долг. Иначе - всё напрасно".
   Шаналотта знала, что встреча с Навлааном неизбежна. Ждала её - и боялась. Она уже привыкла не слишком-то доверять своей второй сущности: если дракон говорит, что чернокнижник опасен, это вполне может означать, что он опасен для драконов, а значит - он на стороне людей. И любопытство в человеческой душе Шаналотты разгоралось всё сильнее - одновременно с тем, как угасала в сердце Алдии надежда увидеть своего несостоявшегося наставника живым.
   И вот предложение Шаналотты помочь Алдии в лабораториях послужило чем-то вроде знака призыва. Алдия, естественно, пришёл в ужас от мысли, что его девочка окунётся во все те ужасы, которые творились в подвале замка. Он ведь не мог знать, что она незримо присутствует там рядом с ним уже много лет... И в отчаянии воззвал к неким силам, которые не могли не откликнуться на его зов. Естественно, силы эти были недобрыми - кому, как не Тьме, служил архимаг своими деяниями уже не одно десятилетие?..
   И вот тёмный маг здесь, в цитадели. Шаналотта наконец получила возможность лично убедиться в своих предположениях относительно того, каковы же мотивы её "драконьей половины".
   И ощутила в момент встречи с Навлааном что-то странное.
   Что-то в ней испугалось до ледяного оцепенения, до беззвучного крика, будто она внезапно обнаружила себя стоящей на тоненькой дощечке над бездонной пропастью.
   А что-то встрепенулось, словно учуяв струю свежего воздуха в бесконечном каменном лабиринте.
   Выход?..
   Она потянулась за этим лёгким сквозняком, сделала шаг, второй...
   Попалась.
   Теперь она уже не могла разобраться, какая часть её души так кричала об опасности. Кого до смерти страшит Навлаан - человека или дракона?
   Он пришёл - и разрушил баланс, смял и исказил барьер, с таким трудом выстроенный ею в сознании между человеческой душой и душой дракона.
   Что-то скоро случится. И ей понадобится много сил, чтобы выстоять самой - и, возможно, спасти Алдию.
   Шаналотта повернулась к дереву лицом и обняла ствол, прижавшись щекой к тёплой шершавой коре.
   - Спасибо, друг, - шепнула она. - Не держи зла на Алдию. Он этого не хотел, ты же знаешь. Это всё она... Спасибо, что делишься силой. Хотела бы я знать твоё имя... -­ она закрыла глаза, вслушиваясь. И вдруг ей почудилось что-то в шелесте листьев... Но она не смогла разобрать. Длинное слово с несколькими ударными слогами, напоминающее звук, с которым по земле волокут тяжёлый камень.
  
   Сожжённый дневник Алдии
   Я ненавижу сон. Он похож на смерть. Я ненавижу умирать каждый вечер. А что если смерть - это просто бесконечный сон, где прячутся все самые жуткие кошмары, которые населяют наш разум за всю бесконечно долгую жизнь?
   Я устал. Но отдыха не будет.
   Я - человек. Я, старший брат короля, король по праву рождения, один из сильнейших магов современности - бессилен против проклятия человеческой жизни.
   Проклятие жизни?
   Да, всё верно. Жизнь - всего лишь другое имя смерти.
   Грехи людей. Говорят, что Проклятие - расплата за грехи. Но чьи? Разве это люди нагрешили настолько, чтобы заслужить столь жуткую участь?
   Кто в ответе за это?
  
   Я готов на всё. На всё ли? Да, я уверен. Только бы избавиться от кошмаров. Это мое проклятие. Я не сожалею, слышите? Ни о чем не сожалею. Я буду продолжать. Нет никого в этом мире, кого я не готов принести в жертву во имя науки.
   Кроме брата.
   Что будет с братом, если однажды кошмары не отпустят меня?
  
   Алдия. Сейчас
   - Я принёс кое-что, - Навлаан протянул Алдии потрёпанную толстую тетрадь. - Здесь некоторые заклинания и описания ритуалов из того самого закрытого архива, - он быстро глянул на архимага и слегка улыбнулся. - Я отобрал только те, которые... Скажем так, я постарался взять только ту часть тёмного искусства, которая представляется мне не слишком опасной для рассудка заклинателя.
   Алдия уловил интонации. И невольно поёжился.
   Уж если Навлаан сомневается...
   - Я сам испытал почти каждую из описанных здесь практик, - продолжил чернокнижник, - за исключением тех, для исполнения которых у меня не хватило... ресурсов, - он многозначительно обвёл взглядом полки и шкафы вдоль стен лаборатории. - Далеко не всё доступно магу-изгнаннику, прячущемуся в пещерах и развалинах. А у тебя здесь...
   - Всё, что только можно пожелать, - закончил Алдия. - Всё, что мне нужно, я могу достать без затруднений.
   - И что самое важное, - голос Навлаана неуловимо изменился, вдруг опустившись едва ли не до шёпота, но вместе с тем обретя пугающую глубину, - королевскому архимагу ничего за это не будет...
   Алдия недоуменно уставился на чернокнижника, но тот уже как ни в чём не бывало отвернулся к полкам и начал читать надписи на этикетках бутылей и склянок.
   - Да у тебя тут просто сокровищница! - совершенно обычным голосом, в котором звенели так хорошо знакомые самому Алдии азарт и нетерпение исследователя, сказал Навлаан. - А хранилище душ? Что у тебя есть? С какими душами работаешь?
   - Пойдём, покажу, - Алдия указал на прочную зачарованную дверь в дальней стене. Он почти убедил себя, что ему просто показалось...
  
   - Две драконьих души, - глаза Навлаана сияли почти так же ярко, как древняя душа, похожая на застывшее пламя, горящее на его ладони. - Две! Как тебе удалось из раздобыть?
   - Просто нашёл, - Алдия глянул в сторону, но потом всё же, тряхнув головой, перевёл взгляд на лицо тёмного мага. - Ну хорошо... Не просто нашёл. Отобрал у... кое-кого. Мы с Вендриком в былые времена со многими вступали... Скажем так, в невзаимовыгодные сделки.
   - Понимаю, - Навлаан кивнул. - Ну что ж, я не очень-то хочу знать подробности, могу сказать только - эти прекрасные души многого стоят!
   - Да уж, лучше обойдёмся без подробностей, - пробормотал Алдия. - Давай лучше возьмём парочку душ гигантов и вернёмся в лабораторию.
   - Души гигантов, да, - Навлаан снова просиял. - Эти артефакты раньше были едва ли не большей редкостью, но в последнее время...
   - Да, верно, - прервал его Алдия. Рассуждать о способах добычи душ гигантов ему хотелось ещё меньше, чем о "сделках" по приобретению душ драконов.
   Цена для всех их бывших владельцев, к слову, была одинаковой.
  

***

Sulfurous and burning, spitting out the sun

The beginning of creation, of the golden one

A window to the west, a blazing star above

In Taurus we begin it and the ladder has begun

Don't try and blame me for your sins

For the sun has burned me black

Your hollow lives, this world in which we live

I throw it back*

Bruce Dickinson - Alchemist

  
   ...Едкое и пылающее бурлит и переливается через край, и взмывают к закопчённому потолку клубы едкого багрового дыма, с шипением и свистом, похожим на истошные вопли истязаемых душ... а впрочем, это они и есть?.. В лаборатории темно, но темнота почему-то ослепительно белая, и в её сердце горит фиолетовое, почти чёрное пламя, и тени всех предметов вытягиваются, словно стремясь отползти подальше от испепеляющей черноты. Вспыхивают в воздухе древние символы - и гаснут, оставляя после себя запах раскалённого металла и серы. Обычный, оранжевый огонь горелки под ретортой трещит, разбрасывая искры, и каждая из искр - как живое существо, пляшет над столом и долго не гаснет, словно исполняя сложный ритуальный танец.
   И корчится, и мечется на столе, в клубах удушливого дыма и отблесках пламени, уродливая тень - и на глазах меняет очертания на ещё более жуткие, ни на что в этом мире не похожие...
   И пытается вырваться - но чужая воля удерживает её внутри невидимой, обозначенной в пространстве лишь слабым мерцанием магической сферы. Тонкая, как мыльный пузырь, плёнка защитного заклинания дрожит и вот-вот прорвётся, выпустив наружу нечто рождённое противоестественным образом, невыносимо отвратительное и невыносимо страдающее, одержимое лишь одним желанием - вцепиться в глотку своему создателю.
   Создатель, однако, ничуть не обеспокоен происходящим. Он возвышается над лабораторным столом, наблюдая за ходом эксперимента. В мерцающем свете лицо тёмного мага кажется то восковым, как посмертная маска, то тёмным, будто вырезанным из вулканического камня. Руки находятся в непрерывном движении, мелькают, окрашиваясь то белым, то алым в переменчивом свете, и кажется, что у стола - не человек, а какое-то жуткое многорукое существо, порождение того хаоса, что торжествует вокруг, хотя на самом деле сам этот хаос вызван к жизни тем, в ком Алдия сейчас с трудом узнавал своего старого знакомого.
   Сам же архимаг просто стоял в стороне и наблюдал - Навлаан велел ему держаться подальше. Сегодня они испытывали одно из тех заклинаний, проверить которые чернокнижнику в своё время не удалось - за неимением нескольких редких ингредиентов. Прежде чем приступить к эксперименту, Навлаан долго готовился: что-то читал, проверял и перепроверял, подсчитывал, взвешивал и отмерял реактивы, запечатывал сосуды пробками и магией, распечатывал, добавлял или убавлял жидкости и порошки и запечатывал снова; коротко и неохотно пояснял Алдии суть своих приготовлений и почти ничего не говорил о сути - и цели - самого ритуала.
   И вот наконец, спустя три десятка дней, чернокнижник наконец счёл подготовку достаточной и посвятил Алдию в свой план.
   - Принято считать, что Тьма враждебна, - сказал Навлаан, глядя на Алдию поверх края своей тетради, - что она изначально зла и ищет способы поглотить, поработить всё живое. Это не так. Возможно, - он подчеркнул интонацией это слово, - она просто слишком любопытна. Жадна до нового. Ведь это одно из основополагающих свойств человеческой натуры, не так ли? Неуёмная жажда познания. Игра в вопросы-ответы с мирозданием. Так почему бы не предложить Тьме поиграть? Дадим ей чуть больше. Предложим обмен.
   Алдия смотрел на напарника-наставника и молчал. Он понимал, что имеет в виду чернокнижник. И догадывался, что Тьма может потребовать в обмен на услугу.
   Но разве он всё это время не пытался предложить ей то же самое? Только вот ему не были известны правила такого обмена. А Навлаан был с ними знаком.
   Да начнётся Игра...
  
   Всё ярче белое сияние, всё больнее жжёт чёрный огонь, всё громче шипение пара. Истошный визг режет слух, всё повышается и наконец переходит за грань слышимости. Тень исступлённо бросается на сдерживающую её сферу, в серо-синем тумане мелькают то уродливые челюсти с разноразмерными, криво растущими зубами, то когтистые трёхпалые лапы. Всё быстрее движутся руки чернокнижника, словно дирижируя оркестром, исполняющим всё ускоряющуюся прелюдию. Прелюдию к чему?..
   И вдруг всё закончилось. Руки Навлаана в последний раз поднялись и резко опустились, словно набрасывая на окружающий хаос покров оцепенения. Языки чёрного пламени застыли изогнутыми клинками из вулканического камня - и рассыпались лёгким пеплом; заполнявший всю лабораторию багрово-фиолетовый дым мгновенно исчез, будто его и не было. И только прозрачная, чуть переливающаяся сфера в центре огромного лабораторного стола осталась на месте. И тот - то, что в изнеможении лежало внутри, обхватив лапами вытянутую рогатую голову.
   Навлаан подошёл ближе к столу и коснулся сферы пальцем. Существо внутри вздрогнуло и заскулило.
   - Посмотри на меня, - тихо произнёс тёмный маг. Тихо, спокойно, вкрадчиво... Алдию пробрала дрожь - появилось ощущение горсти ледяных кристаллов за шиворотом.
   Существо внутри сферы заскулило и медленно, дёргаясь, словно преодолевая сопротивление, приподняло голову. На чародеев глянули водянисто-голубые старческие глаза - жуткие человеческие глаза на морде полузверя-полурептилии.
   - Ты помнишь своё имя? - спросил Навлаан.
   Существо открыло пасть, захрипело, закашлялось, попыталось снова опустить голову, закрыться лапами - но в конце концов, оскалившись и зажмурившись, провыло что-то нечленораздельное.
   - Имя! - Навлаан повысил голос. Существо сжалось и затряслось, но повторило тот же самый набор звуков.
   Чернокнижник нахмурился и положил ладонь на поверхность сферы. Существо скорчилось и хрипло завыло.
   - Так, - Навлаан убрал руку со сферы и обернулся к Алдии. - Теперь мне всё понятно. Эксперимент нельзя считать однозначно удавшимся, но кое в чём мы определённо продвинулись.
   - Что это? - Алдия кивком указал на существо внутри сферы.
   - Это сосуд, - Навлаан неожиданно улыбнулся - такой счастливой и гордой улыбкой, словно не монстра только что сотворил, а великолепное произведение искусства - и ожидает заслуженных аплодисментов. - Сосуд, в котором запечатана Тёмная Душа. А тот, чья душа послужила приманкой для Тьмы - здесь! -­ и чернокнижник неожиданно ударил по сфере ребром ладони.
   От визга заложило уши, лабораторию снова заволокло дымом, а когда дым рассеялся, ни сферы, ни чудовища на столе уже не было. Вместо них на обожжённой и изъеденной кислотами дубовой столешнице, как будто приготовленный к ритуалу огненного погребения, со сложенными на груди руками лежал человек в покрытых пятнами копоти пластинчатых доспехах. На груди и плечах его грудой отсыревшего пепла лежала чёрная ткань, голову скрывал капюшон.
   Следующим вдохом Алдия будто бы втянул в грудь облако ледяных кристаллов. Сдерживая кашель, он шагнул вперёд, к столу... Окрик Навлаана "Стой!" донёсся словно сквозь воду и из недосягаемого далека. Алдия не мог, просто не мог его послушаться.
   Склонившись над столом, он заглянул в лицо лежащего человека, полускрытое складками чёрного капюшона. И отшатнулся... точнее, попытался отшатнуться. Ноги словно пристыли к полу.
   Из складок черной ткани на архимага смотрела пустота.
   Алдия вглядывался в черноту на месте лица, ничего не различая - и при этом почему-то испытывая мучительное чувство, будто вот-вот узнает, вот-вот вспомнит лицо, которого нет...
   - Кто это? - наконец выдавил он. - Я знаю его...
   - Естественно, ты его знаешь, - Навлаан быстро обошёл стол и потянул Алдию за плечи, заставляя шагнуть назад и разорвать странный контакт с одетой в серебристый доспех пустотой. - Ты ведь сам призвал его пару часов назад. Извлёк из его мира, как рыбу из озера.
   - Я? - ошеломлённо переспросил Алдия, оборачиваясь. - Я... не помню. Почему?.. - он поднял голову, ища взглядом чернокнижника, но вдруг перед самым его лицом наискось пролетела какая-то тёмно-коричневая полоса, по краям поля зрения замельтешили белые точки.
   - Даже так, - как сквозь воду донёсся до архимага голос Навлаана, и жёсткие пальцы сомкнулись на руках выше локтей, не давая упасть. - Сильно... Я не ожидал такого эффекта.
   - Что со мной? - Алдия выпрямился и опёрся обеими руками на край столешницы, с которым только что едва не "повстречался" лицом.
   Навлаан отпустил его и отступил на шаг.
   - Это твоя часть сделки, - тихо сказал он и кивком указал вперёд и вниз. Алдия уставился на лежащего на столе рыцаря...
   Но стол был пуст.
   - Где он? - прохрипел архимаг, не узнавая собственного голоса. Казалось горло его испускает не звуки, а ту самую темноту, которую Алдия только что видел на месте лица этого знакомого незнакомца.
   - Ты дал ему вторую жизнь, - ответил чернокнижник. - Ты отпустил его в мир, и теперь ты в ответе за то, что он совершит.
   - Объясни, - в голове словно вспыхнул пожар - так мучительно было чего-то не понимать.
   Навлаан осторожно, но крепко взял Алдию за локоть и отвёл от стола. Повернул к себе, заглянул в глаза.
   - Тьма берёт в уплату самое дорогое, что есть у человека. То, что делает его тем, кто он есть. Я договорился с ней - и она хотя бы забирает не всё сразу. Что есть ты, архимаг герцог Алдия? Ты - алчность до ответов, одержимость поисками решений. Одержимость Первородным Грехом. В этом весь ты. Отними у тебя одержимость - что останется?
   Алдия рванулся из цепкой хватки Навлаана.
   - Кто этот несчастный?! - едва ли не с ненавистью выкрикнул он в лицо своему кумиру.
   Навлаан смотрел на напарника-ученика спокойно и сочувственно.
   - Несчастный**, - повторил он. - Что ж, неплохое имя для этого создания. Ещё одно твоё невольное порождение. Ещё одна судьба, которой не должно было быть. Хотя что это я говорю - одна? Одна из многих.
   - Из многих?..
   - Ты ведь собираешься продолжать? ­- Навлаан смотрел в глаза Алдии - и заглядывал в душу. Человеческую, Тёмную Душу, горящую одержимостью.
   - Конечно, - Алдия отвёл взгляд. В груди разливался холод. Внутри поселилась пустота, и ей было там темно и страшно.
  
   Рейме. Давно
   Погода снова испортилась, и капитан стражи, пройдя всего по одной открытой галерее между башнями замка, успел промокнуть насквозь. Кивнув стражникам на входе, Рейме вошёл в вестибюль башни и начал подниматься по винтовой лестнице, ускоряя шаг и пытаясь согреться. Вода струйками стекала с волос и доспехов на ступени, отмечая путь капитана. Как кровь, по которой можно выследить раненого врага. Но дождевая вода быстро высохнет, и на гранитных плитах не останется ни следа. Кровь не исчезает...
   Уже почти полгода прошло с отплытия Вендрика за море. И - ничего... Ждать вестей было неоткуда - не было ни у магов, ни у учёных таких средств, чтобы передавать весточки между континентами. И кораблей на горизонте видно не было... Море, лежавшее между берегами Дранглика и землями гигантов, и в старые, спокойные времена не отличалось дружелюбием. И в силу переменчивой, непредсказуемой погоды. И потому, что издавна о нём ходили жуткие слухи: будто бы в серых студёных глубинах скрыт целый город, населённый утонувшими, но не умершими жителями, которые под водой превратились в жутких чудовищ - и иногда поднимаются на поверхность, чтобы поиграть с проплывающим кораблём... Одно хорошо - такие слухи напрочь отвадили от этих вод пиратов. Впрочем, и поживиться им здесь всё равно было бы нечем - торговые суда тут были редкостью.
   Путь через море при попутном ветре занимал от силы дней десять. Если погода не благоприятствует - пусть будет двадцать. Прошло полгода. Что так долго делают Вендрик и его войско на далёких берегах?..
   Рейме каждое утро поднимался на самую высокую башню, обращённую к морскому побережью. Там была установлена огромная подзорная труба, и сменявшие друг друга часовые днём и ночью наблюдали за горизонтом, где свинцовое небо смыкалось с зеленовато-серой поверхностью моря. Ничего...
   Уже много дней - ничего.
   И Рейме с ужасом чувствовал, что постепенно в его сознании начинает тяжёлым туманом расползаться отвратительное ощущение - что так было всегда. Что именно так и должно быть. И так будет и дальше.
   Рейме скучал по Вельстадту. Переживал за Вендрика. Злился на Нашандру.
   И искренне сочувствовал брату короля.
   Алдия, конечно, освоился с ролью правителя. Рейме помогал ему чем мог, он же взял на себя проведение совещаний с министрами и консультантами в других областях ­- пока они не привыкли к самому регенту и не перестали вести себя на собраниях как мыши в присутствии кота. Нашандра тоже старалась изо всех сил - взяла на себя встречи с иностранными послами, обязательные приёмы и частично - хозяйственные вопросы. Но всё же Рейме видел, что архимаг уже на пределе. Или давно перешагнул за него, но не подаёт виду.
   За прошедшие полгода капитан стражи узнал об Алдии достаточно, чтобы проникнуться к нему уважением. И достаточно, чтобы понять, почему люди так его боятся.
   Мимоходом кивнув Велладжеру, сидящему в приёмной за столом, заваленным бумагами, Рейме прошёл в королевский кабинет, замедлившись лишь на мгновение, чтобы пару раз стукнуть по двери - чисто приличия ради. Он уже давно не спрашивал разрешения и не просил доложить о себе, входя к работающему регенту.
   В кабинете было сумрачно и зябко. На столе горели три свечи в канделябре, и в их свете лицо сидящего в королевском кресле человека выглядело маской, вырезанной из тёмного рассохшегося дерева.
   Заметив вошедшего, Алдия на мгновение оторвал взгляд от документа, кивнул и продолжил чтение.
   - Отвратительно выглядишь, - сказал Рейме, усаживаясь в кресло напротив. - Не краше своих подопытных.
   Алдия отложил лист бумаги и потёр глаза. Руки его были все в чернильных пятнах.
   - Тоже мне новость, - сказал он. - Знаешь, сколько я не спал?
   - Сколько? - тут же заинтересованно спросил Рейме. - Даже дольше, чем я предполагаю?
   - Лучше тебе этого не знать, - Алдия откинулся на спинку кресла и протяжно зевнул. - Да ещё и погода такая... Опять дождь, да? Пожалуй, тебе не помешает согреться. Да и мне... - он наклонился и извлёк откуда-то из ящика огромного письменного стола круглый графин и два небольших стакана.
   - Вообще-то я на службе, - заметил Рейме.
   - Да брось ты, - Алдия поморщился и налил в каждый из стаканов на два пальца тёмно-красной жидкости. - Тебе, чтобы опьянеть, надо это всё выпить и ещё три раза по столько, - он кивком указал на графин. - А это - так, символически. Ты промок, я устал...
   - Ну, если символически - тогда давай, - Рейме взял стаканчик.
   - Всё в порядке? - спросил Алдия, отхлебнув крепкой настойки и снова откинувшись в кресле. - Ты и сам выглядишь... Не очень бодрым.
   - Да уж, - Рейме улыбнулся одним уголком губ, - особенно сейчас - такой мокрый и жалкий, что сам кошмарный архимаг и регент Дранглика собственноручно наливает мне выпить, чтобы я не простудился... Ну что тебе сказать. В замке всё спокойно. В государстве - как минимум не хуже, чем было вчера. А в остальном... - он вздохнул и быстро глянул в сторону окна.
   Алдия сделал то же самое.
   - Ты веришь, что они вернутся? - неожиданно спросил Рейме.
   - Да, - не задумываясь ответил архимаг. - Как же иначе?
   - А вот я, - капитан вздохнул и через стол протянул Алдии свой стакан, - поймал себя на том, что уже как-то... - он замолчал и скривился.
   Алдия молча налил им ещё по паре глотков настойки.
   Некоторое время они молча сидели, держа стаканы в руках, не отпивая, но и не ставя их на стол. За окном монотонно шумел проливной дождь, где-то звонко падали капли на металлический лист. Сгущались сумерки.
   Рейме вдруг встряхнулся и сел прямо. Осторожно поставил стакан на край стола. Чуть наклонил голову, прислушиваясь к чему-то.
   Алдия удивлённо уставился на него.
   - Слышишь? Ты слышишь?!. - капитан сорвался с места, отшвырнув кресло, и бросился прочь из кабинета.
   Колокол... Это колокол на башне, на которой установлена подзорная труба.
  
   Алдия. Давно
   Огоньки парусов в сером мареве горели тускло, как остывающие уголья. И было этих огоньков намного меньше, чем полгода назад, когда они постепенно таяли на горизонте...
   Алдия, с трудом различая ступени из-за бьющих в лицо косых струй дождя, бежал вниз по лестнице на причал, в десятке шагов позади по ступеням катилась разноцветная гомонящая толпа придворных. А впереди белой чайкой, увлекаемой безжалостным штормом, летела Нашандра - совершенно не по-королевски подобрав подол мокрого, липнущего к ногам платья. Справа и чуть позади за ней чёрной тенью следовал капитан Рейме.
   Флагманский корабль ткнулся в берег как раз в тот момент, когда королева выбежала на причал. Она остановилась, будто налетев на стену, и застыла, прижав руки к груди. Алдия, задыхаясь от быстрого бега и глотая попадающие в приоткрытый рот дождевые капли, остановился чуть позади Нашандры, пытаясь сквозь сплошную пелену дождя разглядеть, что же происходит на палубе.
   С борта на берег скинули сходни. К ним тут же подбежали двое портовых работников, повозились у их свободного конца, что-то проверяя, закрепляя... И замерли, вытянувшись по стойке "смирно", когда на сходни ступил и начал торопливо спускаться, балансируя на скользких досках, первый из прибывших. Алдия шагнул вперёд, силясь рассмотреть его лицо. С досадой протёр глаза, которые тут же снова залило дождём. Рост и осанка... Это ведь он?.. Ничего не видно. И так страшно ошибиться...
   Нашандра со сдавленным криком сорвалась с места и кинулась прибывшему на шею. Вцепилась в него, заплакала, выкрикивая что-то неразборчивое. Вендрик обнял её и замер, поглаживая супругу по мокрым волосам. Поднял голову и встретился взглядом с братом. Улыбнулся - устало и как-то жалобно.
   У Алдии подогнулись колени. Только сейчас, когда бремя упало с его плеч, он до конца осознал, каким тяжёлым оно было.
   Дождь продолжал хлестать по лицу, и теперь Алдия был ему за это очень благодарен.
  

***

   Суматоха во дворце ещё не улеглась, придворные сновали туда-сюда, готовились какие-то празднества - пир, бал, приём, демоны знают что ещё... До Вендрика пока было не добраться. Алдия перекинулся с братом буквально парой слов, и того унесло вихрем всеобщего ликования. Да и Нашандра не отпускала его ни на мгновение, плача и смеясь, осторожно прикасаясь к лицу, плечам, волосам супруга и не обращая ни малейшего внимания на окружающую толпу.
   Надо как-то переждать это безумие... Алдии отчего-то было сильно не по себе. Как будто он всерьёз опасался, что один из его повторяющихся кошмаров прошедших месяцев стал явью: что вместо Вендрика из-за моря вернулся кто-то другой, принявший его облик...
   Вернувшись во дворец, Алдия по привычке направился было в сторону королевской приёмной, но, спохватившись, свернул в коридор, ведущий к его собственным покоям. Гул голосов и режущий глаза свет многочисленных свечей и факелов остались позади. Темнота и тишина давили, как толща воды.
   Запершись в кабинете, Алдия, не зажигая света, опустился в кресло и закрыл глаза. Его била дрожь, он продрог в промокшей одежде, но сил не было даже на то, чтобы снять плащ. Отстранённо подумалось - теперь можно и простудиться, и заболеть... Вендрик вернулся, и он, Алдия, может наконец отдохнуть...
   Заснуть. Пусть и увидеть все кошмары разом. Теперь это уже неважно. Вендрик вернулся. Всё закончилось хорошо. Всё... закончилось...
   ...Треск пламени, чей-то нечеловеческий вой. Лязг стали, стоны и крики - уже человеческие. Взрывы. Ветер доносит едкий запах горящего масла. Жар. Грохот. Стоны...
   Горячо... Пылает одежда. Пламя уже не сбить. Больно. Давит - не вдохнуть. Алдия чувствует, как вминается грудная клетка, как трещат рёбра. Словно кто-то наступил нему на грудь гигантской ногой.
   Гигантской...
   - Алдия! Очнись! Что с тобой?.. Алдия!
   Кто-то тряс архимага за плечо. Больно было так, будто ему вырывали руку из сустава. Грудь будто заполнилась огнём, во рту стоял металлический привкус.
   Алдия закричал - а на самом деле издал едва слышный сдавленный хрип - и попытался оттолкнуть мучителя, который не унимался и теперь тряс его за оба плеча. Очередная вспышка боли едва не швырнула назад в кошмар, но всё же архимагу удалось зацепиться за обрывок реальности, проникшей в его сознание вместе со смутным ощущением, что голос, зовущий его по имени, очень хорошо ему знаком. Он открыл слезящиеся глаза.
   - Братик, ну что ты, - дрожащим голосом проговорил Вендрик. - Всё хорошо. Теперь всё будет хорошо.
   Алдия обхватил брата за шею и изо всех сил зажмурился. Не пристало суровому архимагу плакать, как мальчишке. А впрочем...
  

***

   - Переоденься, - Вендрик показал на собственный плащ, насквозь мокрый от соприкосновения с одеждой брата. - Простудишься. Зачем тебе это надо?..
   - Наплевать, - Алдия тёр глаза и тряс головой, пытаясь сфокусировать зрение. Получалось из рук вон плохо. - Сначала расскажи мне... С чем ты вернулся? И почему так долго не возвращался?
   - Долго рассказывать в подробностях, - Вендрик махнул рукой, усаживаясь в кресло напротив Алдии. - А я ведь сбежал. Там сейчас меня хватятся, переполошатся... - он ещё раз махнул рукой. - Так что я пойду, а то Шандра испугается. Я ведь и ей не сказал, куда пошёл.
   - Зачем вообще удрал? Пришёл бы позже, когда всё успокоится...
   - Я почувствовал, что ты... Как будто отдаляешься, - пробормотал Вендрик, отводя взгляд. - Даже там... За морем - я не чувствовал, что ты так далеко. Я понял - с тобой творится что-то плохое. И, похоже, я был прав. Я стучал, кричал - ты не отзывался. Я дверь выломал... Мне кажется, ты мог бы умереть, если бы я тебя не разбудил.
   - Ерунда, - быстро сказал Алдия. Вендрик только покачал головой.
   - Вкратце - мы напали на гигантов, разгромили их. Победили их предводителя. И забрали их сокровище, о котором рассказывала Шандра. Пока мы плыли назад, я пытался изучать силу и возможности этого артефакта, но, боюсь, мне это не под силу. Я рассчитываю на тебя... Как и всегда. Как и во всём.
   - Что за артефакт? - Алдия подался вперёд. Живой росток любопытства расколол каменную плиту смертельной усталости.
   - Это некий сосуд, если можно так сказать, - Вендрик выпрямился. Глаза его засияли. - А может быть, ключ. Ключ к наследию гигантов. А гиганты, как тебе известно, ныне являются хранителями множества древних тайн, принадлежащих эпохе Первородного Греха. Ты понимаешь, что это означает?..
   ________________
   *Едкое и пылающее бурлит и брызжет солнцем.
   Да начнется акт сотворения золота!
   Окно на запад, над головой сияет звезда.
   Первый шаг под созвездием Тельца - и появляется лестница.
  
   Не пытайтесь обвинять меня в своих грехах,
   В том, что солнце сожгло меня дочерна.
   Ваши никчемные жизни и весь этот мир -
   Заберите их прочь!
   (перев.авт.)
  
   **Forlorn (англ.)
  
  
   Шаналотта. Сейчас
   Утро было серым, хмурым и туманным, будто так же не хотело наступать, как Шаналотта не хотела выбираться из постели. Спала она плохо и, проснувшись, чувствовала себя уставшей, как после трудного дня. Всю ночь в отдалении грохотал гром, в витражных стёклах дробились вспышки молний. И ни капли дождя. Сухая гроза - к несчастью.
   И ещё Шаналотта всю ночь вздрагивала и беспокойно ворочалась он налетавших время от времени приступов ужаса и хватающего за сердце холода.
   От ощущений Алдии, который этой ночью даже не думал ложиться спать.
   От его кошмаров, которые в эту ночь почему-то вышли за пределы сна.
   Она несколько раз порывалась встать с постели, закутаться в самый неприметный плащ и пробраться в подвал, чтобы посмотреть, что отец и этот страшный чернокнижник творят в лаборатории и что заставляет Алдию, казалось, ко всему уже привыкшего и очерствевшего насколько это возможно, чувствовать себя вот так...
   ...Факел чадит, но исправно освещает дорогу. Под ногами - искрошившаяся брусчатка древнего моста. По бокам массивные перила, за ними - чернота. Внизу, справа и слева, вверху - одинаково глубокая. Будто на этом мосту заканчивается мир.
   На самом деле позади обрыв, впереди - терраса старого заброшенного замка, выстроенного на уступе скалы. А где-то внизу - река. Но сюда, на угрожающе выгнутую спину моста, шум воды не доносится. Здесь только свист ветра... И чьё-то хриплое дыхание. Не Алдии. Чужое.
   Архимаг медленно идёт по мосту, поднимаясь к самой высокой его части. Вдруг в кромешной темноте впереди разгорается алое свечение. Алдия отшатывается и едва не роняет факел, когда перед ним словно из ниоткуда возникает кроваво-красный призрак в пластинчатом доспехе и с огромным двуручным мечом. Алдия замирает, обречённо понимая, что у него нет шансов - почему-то он совершенно уверен, что не сможет сейчас применить атакующую магию.
   Призрак подходит всё ближе. Он держит меч двумя руками, готовый атаковать, и воздух вокруг его отливающего кровью тела словно звенит от напряжения.
   Алдия делает шаг назад... и вдруг нога теряет опору. Как он мог забыть?.. Он же только что осторожно обходил большую дыру в полотне моста! Дыхание перехватывает, руки и ноги леденеют от предчувствия удара о камни внизу и чудовищной боли. Неуклюже взмахнув руками и заваливаясь навзничь, архимаг выпускает из рук факел, и тот, перевернувшись в воздухе, подлетает вверх, к голове алого фантома. Призрак опускает меч и делает ещё шаг вперёд. Забрало его шлема поднято, и чадящий рыжий огонь на мгновение освещает его лицо...
   Собственное лицо архимага Алдии, искажённое страданием и тоской.
   Алдия летит в пропасть, понимая: он уже умер. Только что. Там, на мосту. И теперь то, что ждёт его внизу, на острых обломках скал, уже не сделает его более мёртвым. Не погасит этот мир, как факел, и не избавит Алдию от необходимости вечно смотреть в собственное лицо с печатью страдания, которое он сам же и причинил.
  
   В кошмарах Алдии Шаналотта с самого детства насмотрелась и на более жуткие вещи. Но почему-то именно это видение заставило её с тихим вскриком сесть в постели, тяжело и сбивчиво дыша и всхлипывая. Что-то изменилось. В их жизнь пришло что-то новое и страшное. И Шаналотта была почти уверена, что имя этому новому - Навлаан.
   Уже почти рассвело, и в комнату пробрались предутренняя прохлада и зябкая сырость. Закутавшись в покрывало и дрожа, Шаналотта наблюдала, как за окнами разгорается оранжевый восход, и ждала, когда настанет время выходить к завтраку. Она отчаянно хотела убедиться, что с Алдией всё хорошо.
   Однако, выйдя в малую столовую, где они с отцом обычно завтракали, она увидела за уже накрытым столом только чернокнижника, который задумчиво вертел в руках серебряную ложку.
   В комнате будто бы стало ещё холоднее. Алдия никогда раньше не опаздывал к завтраку.
   - Доброго утра, магистр Навлаан, - стараясь, чтобы голос не выдавал сотрясающей тело противной мелкой дрожи, сказала Шаналотта. - Вы не видели Алдию?
   Чернокнижник слегка вздрогнул, будто бы стряхнув пелену дрёмы или оцепенения, торопливо поднялся с места и обошёл стол.
   - Доброе утро, госпожа, - слегка поклонившись, он отодвинул для Шаналотты стул. - Я ожидал вас. А магистру архимагу нездоровится.
   - Что с ним? - Шаналотта дёрнулась, но почему-то послушно села на своё место. - Вы ведь работали с ним всю ночь, верно?
   - Да, верно, - чернокнижник снова уселся за стол, взял в руки ложечку и принялся вертеть в руках, словно не вполне понимая её назначение. - Мы закончили... незадолго до рассвета. И магистр Алдия утомился и ушёл к себе, намереваясь отдохнуть.
   - Отдохнуть?.. - Шаналотта прислушалась к своим ощущениям. Нет, не сон... Не кошмар. Что-то хуже. Хуже? Что может быть хуже для него?.. - Мне надо идти, - пробормотала она, поднимаясь со стула... и замерла, когда ледяная рука Навлаана опустилась на её запястье и легко сжала - легко, но от этого прикосновения рука онемела, стала непослушной и будто бы примёрзла к столешнице.
   Шаналотта уставилась на руку чернокнижника. Где-то глубоко внутри шевельнулось, просыпаясь и разгораясь, оранжевое драконье пламя. Дитя дракона перевела взгляд на лицо Навлаана и, тряхнув головой, отбросила со лба пряди волос. Золотисто-коричневый глаз заглянул прямо в душу колдуна - но драконий свет терялся и таял в царящей там тьме.
   Навлаан отпустил руку Шаналотты и слегка отодвинулся, демонстрируя, что не намерен больше удерживать её.
   - Я всего лишь хотел предупредить вас, - тихо сказал он, - что ваш... отец сейчас в самом деле нуждается в отдыхе. Не советую вам беспокоить его, если, конечно, вы желаете ему добра.
   Шаналотта склонила голову. Пряди медно-рыжих волос снова скрыли драконий глаз от мира - или же чернокнижника от драконьего взгляда.
   - Что вы с ним сделали? - едва слышно проговорила она.
   - Я? - Навлаан, казалось, искренне удивился. - А что, по-вашему, я мог бы сделать с величайшим магом современности?
   - Вы дышите Тьмой, - сказала Шаналотта, снова поднимая голову. Голос её окреп и зазвенел. - Вы выдыхаете Тьму. Вы можете заразить Тьмой... кого угодно.
   - Постойте-ка, - Навлаан насмешливо прищурился. - Вы же не хотите сказать, будто до сих пор полагали, что ваш отец не заглядывает во Тьму... Регулярно и по собственной воле?
   - Да, я знаю. Но всё же то, что произошло этой ночью... Почему-то раньше такого не было. Ни разу. За все годы.
   - Погодите, - заинтересовался чернокнижник. - Выходит, вам известно, чем мы занимались? Вы присутствовали где-то... в лаборатории?
   - Нет, - Шаналотта покачала головой, не поднимая взгляда. - Я... Собиралась пробраться туда. Но что-то меня остановило. И теперь я жалею, что... - она всё-таки посмотрела Навлаану в лицо - и испуганно замолчала.
   Чернокнижник смотрел на неё будто бы из невыразимого далека - и взглядом тянулся к ней, но неведомые силы уносили его всё дальше, не давая ни малейшего шанса на возвращение.
   - Теперь я понимаю, - тихо и так печально, что у Шаналотты перехватило дыхание, сказал он, - какую ошибку я совершил, когда отверг предложение Алдии работать вместе. Возможно, мы смогли бы... создать вас намного раньше. И такая хранительница появилась бы не только у него, но и у меня. И, возможно, всё сложилось бы иначе... - он порывисто поднялся из-за стола, но теперь уже Шаналотта схватила его за руку.
   - Что вы имеете в виду? - спросила она умоляюще. - Объясните...
   Навлаан неохотно сел.
   - Вы, госпожа, - дитя дракона, - сказал он. - Ваша вторая сущность несёт в себе ту частичку, которой недостаёт людям для того, чтобы стать совершенными существами, какими они должны были быть. Частичку Пламени. Вы призваны восстановить то, что когда-то разрушил Повелитель Света. Что есть Первородный Грех? Это грубое бездумное нарушение предначертанного порядка вещей. И все пострадали от него, не только люди. Драконы утратили свою сущность и выродились. Гиганты пали жертвами Греха - пусть и косвенно; король Вендрик истребил их и осквернил их святыни в поисках исцеления от Проклятия нежити. А что же сами люди? Те, кто должен был стать новыми хозяевами мира, превратились в жалкие оболочки, преследующие призрачные цели! Все существа в этом мире оказались запертыми внутри порочного круга - цикла Возжигания! А если Пламя погаснет? Наступит Тьма - и потребует своё. Она вытянет из людей души, которые им не принадлежат! Люди - не те, кем должны быть! Почему же этого никто не понимает?.. - Навлаан, словно бы выгорев изнутри, сгорбился и осел на стуле, закрыв лицо рукой.
   Шаналотта, оцепенев, слушала его и не могла поверить тому, что слышит. Она знала, какова была цель того эксперимента, в результате неудачного исхода которого она появилась на свет. Но она даже не предполагала, что её появление - её сотворение - входило в изначальные планы Алдии.
   - Зачем я ему понадобилась? - она с трудом узнала собственный голос.
   - Вы слышали о Кострах Нежити? - Навлаан убрал руку от лица, и Шаналотта увидела, что лицо его будто бы подёрнулось налётом пепла. - О том, какую роль они играют в возжигании Первородного Пламени, а следовательно - в продлении Эры Огня?
   - Знаю, - кивнула Шаналотта. - Меня воспитывала бывшая Хранительница Огня.
   - Вот как, - Навлаан удивлённо качнул головой. - Не знал, что Хранительницы Огня бывают бывшими. И где же тот Костёр, который она оставила?
   - Этого я не знаю. Почему вы спрашиваете?
   - Неважно. А скажите, ваша... нянька, или кем вы её считаете, - пришла сама или её нашёл Алдия?
   - По правде говоря, не знаю. Мне кажется, что она жила здесь всегда.
   - Это может оказаться важным, - задумчиво пробормотал Навлаан. - Я могу как-то увидеться с ней?
   Шаналотта насторожилась.
   - Это вам лучше уточнить у Алдии, - сказала она, наблюдая за выражением лица чернокнижника. В какой-то момент ей показалось, что человек, с которым она начинала беседу и который удержал её за руку за столом, тихо и незаметно покинул своё место, и его мгновенно занял кто-то другой. Тот, чьё лицо в сером утреннем свете казалось маской, слепленной из лёгкого серого пепла.
   - Да, конечно, - Навлаан встряхнулся и, казалось, немного пришёл в себя. - Просто... Настоящая Хранительница Огня! Их почти невозможно встретить, если ты не нежить... Вернее, если ты не нежить, охотящаяся за силой душ, - с усмешкой уточнил он, покосившись куда-то на своё левое плечо, и Шаналотта поняла, что именно там под одеянием мага скрывается метка Проклятия. - А тут такая возможность! Впрочем, я пойму, если она сама не пожелает встречаться со мной. Учитывая, к какой магической традиции я принадлежу... И, как бы то ни было, - он цепко глянул на девушку, - если к вам с рождения была приставлена Хранительница Огня, это, скорее всего, означает, что вас готовили к той же роли. В вас есть сродство с Пламенем. Вы наверняка способны поддерживать Костры и питать их силой душ, которые вам приносили бы.
   Шаналотта содрогнулась.
   - Отдавать Пламени души убитых... - прошептала она.
   - Души чудовищ, демонов, богов и людей, - жёстко сказал Навлаан. - Ради великой цели - не позволить Первородному Пламени угаснуть. Не впустить в мир Тьму и не отдать ей души всех людей. Всех без исключения! Вы бы отказались?
   - Я... не знаю, - Шаналотта растерянно посмотрела на чернокнижника. - Я не думала об этом.
   - Подумайте. Возможно, уже в ближайшее время вам придётся принять решение... На чьей вы стороне.
  
   После этого и до самого окончания трапезы не было произнесено ни слова. Шаналотта с трудом заставила себя хотя бы чуть-чуть поесть - и, пробормотав извинения, покинула столовую. Быстрым шагом, то и дело переходя на бег, она спешила в крыло цитадели, где находились покои Алдии... И чем ближе она подходила, тем сильнее тревога стискивала грудь.
   Холодно... Она чувствовала холод. И хотя ей было жарко от быстрой ходьбы, холод сковывал движения, мешая идти. Чем ближе, тем холоднее... Чем ближе, тем медленнее шаг.
   Внутри заворочался, расправляя затёкшие крылья, дракон.
   "Не приближайся к нему. Это опасно".
   Шаналотта положила руку на резную ручку двери.
   - Алдия...
   - Оставь меня. Уходи... Прошу. Не сейчас, - донёсся сквозь толстые дубовые створки глухой голос. Шаналотта застыла, вслушиваясь. В спальне было тихо. Ни разговоров, ни звука шагов. Но девушка отчётливо ощущала за дверями чьё-то чужое присутствие. И почему голос Алдии словно бы... двоился?..
  
   Рейме. Давно.
   Капитан королевских мечников уже почти забыл, какие чувства охватили его в тот момент, когда он заметил на груди Метку Проклятия. Это было так давно, что сейчас Рейме помнил только крики ярости, бурые мазки на стенах - и вроде бы потом он несколько дней шипел от боли, натягивая перчатки. А может, это и не воспоминания вовсе. Рейме понимал, что его реакция наверняка была такой - и легко мог заменить память воображением.
   Впрочем, сейчас он думал о Проклятии скорее как о благословении - как иначе он смог бы прожить столько лет, давно перешагнув за пределы среднего срока человеческой жизни, но всё ещё оставаясь молодым и полным сил, как тогда? Им с Вельстадтом крепко досталось по пути в Дранглик. Впрочем, хитроумный клирик и на родине - в священном городе Шульва - чудом не лишился жизни. А ведь тогда он ещё не был нежитью... Проклятие настигло его в дороге, когда он покидал город, из священного прекратившийся в проклятый, тонущий в отраве, криках ужаса и мёртвых телах.
   Шульва зародилась как святилище, которое возвели над спящим Древним Драконом, а позднее разрослась в огромный величественный город, жители которого поклонялись Дракону как божеству, дарующему благословение их домам, и даже не представляли, насколько они близки к истине. Почти никто в Шульве, за исключением королевской четы и нескольких десятков посвящённых, ставших ядром культа поклонения Дракону, не знал о том, что в недрах земли под городом находится огромный резервуар с ядом. В незапамятные времена дракон, которого служители святилища, не знающие его настоящего имени, нарекли Сином, зачем-то спустился под землю и, наглотавшись ядовитых испарений, впал в некое подобие сна или беспамятства. Впрочем, это были лишь предположения; по другой версии, которая гораздо больше нравилась Рейме, дракон по собственной воле пожертвовал собой, чтобы не позволить яду разлиться по поверхности.
   Но как бы там ни было, а дракон своим телом впитывал поднимающиеся снизу потоки и пары яда - и спал уже много веков. Король Шульвы, Редег, приказал охранять убежище дракона днём и ночью, а Элана, королева, со своими прислужницами днём и ночью пели для дракона странные колыбельные на мёртвом языке, оберегая сон несчастного древнего существа.
   Но Древние Драконы всегда очень интересовали людей - и люди искали их, зачастую отнюдь не с благородными намерениями. Так, однажды в Шульву явился отряд рыцарей Крови Дракона - представителей культа, поклонявшегося Древним Драконам, но увы, не таким мирным и почтительным образом, как жители Священного города. Рыцарям нужна была драконья кровь, в которой, как они полагали, сокрыта величайшая сила.
   Однажды под покровом ночи отряд рыцарей ворвался в Святилище дракона и без особого труда перебил стражников - к величайшему стыду Вельстадта, который уже тогда был капитаном стражи и тренировал солдат, но в тот день на посту стоял не он. Сир Йорг, предводитель рыцарей, спустился в Убежище дракона и недолго думая проткнул спящего Сина копьём.
   Результат, как несложно догадаться, оказался катастрофическим. Накопленный в теле Сина яд вырвался наружу. Йорг и его рыцари мгновенно погибли. Дракон проснулся и принялся метаться по пещере, пытаясь избавиться от пронзившего шею копья. Потоки яда из-под земли беспрепятственно устремились вверх...
   Горожане, не успев даже понять, что происходит, вдыхали ядовитые испарения и гибли тысячами. Те, кто находился на верхних ярусах города, поняв, что происходит что-то ужасное, спасались бегством, и кому-то повезло покинуть Шульву живым.
   А Элана всё это время оставалась внизу, в Убежище.
   Редег, не обращая внимания на взывающих к его благоразумию приближённых, бросился в святилище. Вельстадт и отряд личной стражи короля следовали за ним. Они, как смогли, обмотали лица тряпками, чтобы защититься от яда, хотя прекрасно понимали, что это их не спасёт - и все они идут на верную смерть.
   Однако перед спуском на нижний уровень святилища, когда глаза у всех уже слезились от едкого фиолетового дыма, ползущего вверх по ступеням, Редег вдруг развернулся и, обнажив меч, заступил дорогу сопровождающим его рыцарям.
   - Дальше я пойду один, - сказал он, стягивая с лица тряпки.
   - Ваше... - начал было Вельстадт, но тут же замолчал, когда остриё меча короля коснулось его горла.
   - Любого из вас, кто осмелится нарушить мой приказ и последовать за мной, я самолично атакую, - спокойно сказал Редег, с усмешкой глядя в блестящие в прорезях шлема глаза своего защитника. - И что вы тогда будете делать? Поднимете оружие против своего короля?.. - он улыбнулся ещё шире. - Я вижу, ты понял, мой добрый Вельстадт. Вам меня не остановить. А вы - спасайтесь. Я хочу, чтобы вы выжили. Спасибо вам за службу, за вашу верность и храбрость, - и король великой Шульвы, отступив на шаг назад, неожиданно поклонился застывшим стражникам и, развернувшись, скрылся в клубах фиолетового дыма.
   Отправился спасать свою королеву и своё королевство.
   А точнее - отправился умирать рядом со своей королевой.
   Стражники некоторое время смотрели ему вслед, потом, сдавленно кашляя, бросились вверх по лестницам святилища.
  
   Так в одночасье Шульва из процветающего города превратилась в гигантский склеп, в громадный памятник отважным королю и королеве - и всем их подданным, чьи тела устилали улицы, будто сухая листва - дорожки сада осенью.
   Вельстадт так и не смог забыть это зрелище.
   Он рассказывал эту историю Рейме лишь однажды - после доброго десятка лет знакомства, как-то раз крепко выпив после тяжёлого похода. Усталость и вино развязали язык старому немёртвому солдату, словно отомкнули спрятанные в самых дальних закоулках памяти заржавленные сундуки с тяжёлыми воспоминаниями. Рейме слушал товарища, и эти жуткие картины как наяву проплывали перед его внутренним взором, накладываясь на его собственные воспоминания о полях, до самого горизонта покрытых мертвецами.
   Да, прошлое Рейме было в каком-то смысле проще и грубее: он служил в войске одного из мелких княжеств неподалёку от нынешнего Дранглика. Когда Проклятие нежити стало распространяться со скоростью чумного поветрия, князь приказал отлавливать заражённых и сгонять на корабли, которые отправлялись в море... а куда - никто не знал. Рейме, который к тому времени уже не только убедился, что отмечен Проклятием, но и справился с первоначальным шоком и научился жить как ни в чём не бывало, умело скрывая ветвящиеся чёрные "щупальца" Метки на груди, быстро понял, что означают эти "путешествия в никуда", и сбежал, не дожидаясь, пока кто-нибудь из собственных солдат донесёт на него.
   Скитаясь по разорённым и опустевшим землям, прячась от патрулей, вылавливающих немёртвых, Рейме прибился к группе таких же беженцев, как он сам, которые направлялись к побережью, следуя за туманными слухами о правящем там милосердном короле, который не только не изгоняет немёртвых, но и принимает к себе на службу. Так Рейме попал ко двору короля Вендрика.
  
   Итак, оба нынешних Королевских защитника были немёртвыми. И им обоим до сих пор ни разу не приходилось умирать. Рейме не боялся Проклятия - страшило не оно, а опустошение, которое настигало немёртвого после нескольких смертей и воскрешений. То, что они с Вельстадтом были опытными воинами, признанными мастерами меча и магии соответственно, до сих пор оберегало их от смертей в самых опасных схватках. Но теперь...
   Что так долго делали Вендрик и его войско по ту сторону моря? С чем они столкнулись? Какое сопротивление смогли оказать гиганты?
   И почему из похода не вернулись не только люди, но и часть немёртвых?..
  
   Когда суматоха во дворце после возвращения короля немного улеглась, отгремели салюты, отзвучали речи, отзвенели кубки, Рейме, выяснив у стражников, что капитана Вельстадта вроде бы видели в караульных помещениях, направился туда. Он шёл по знакомым до последней колонны и складки тяжёлых драпировок коридорам, смутно осознавая, что впервые за последние полгода снова узнаёт их - и наконец-то снова чувствует себя дома.
   Потому что его лучший друг, его правая рука (точнее, левая - Рейме был левшой) и "запасная голова", его надёжный тыл и вечный оппонент в дружеских спорах - Вельстадт снова был здесь. Он вернулся. Он вернулся живым.
   И Рейме больше всего на свете хотелось поскорее выяснить - насколько живым.
  
   Открыв дверь в крошечный кабинет в караульных помещениях, который капитаны делили на двоих, Рейме застыл на пороге. Вельстадт сидел в кресле, устало откинувшись на спинку и прикрыв глаза. Услышав звук открываемой двери, он молниеносно поднялся и обернулся ко входу. Он улыбался, ещё не успев увидеть, кто стоит в дверях - без стука сюда мог войти только его старый друг.
   Известный своей сдержанностью и безэмоциональностью капитан Рейме сделал то, чего никак не мог сам от себя ожидать - шагнул к Вельстадту и крепко обнял. Отстранился, положив руки на плечи друга, заглянул в лицо.
   - Без тебя здесь было... трудно, - улыбаясь, сказал он.
   - Без тебя там - тоже, - отозвался Вельстадт со странной интонацией. - Мне нужно столько рассказать тебе! Там было...
   - Погоди, - перебил его Рейме. - Прости, но я сначала... - он отступил на шаг, отвернулся, глянул на стену, на висящий над столом небольшой портрет Вендрика, потемневший от факельной копоти. - Я должен спросить, - он медленно, словно через силу, снова перевёл взгляд на лицо друга. - Скажи... Ты там умирал?..
   - Да, - спокойно сказал Вельстадт. - Трижды.
   Рейме резко вдохнул. Ему казалось, что он готов к такому ответу... И всё равно эти слова напугали рыцаря до дрожи. Его друг трижды побывал за пределом, за который Рейме так страшился заглянуть. И он до леденящего ужаса боялся задать следующий вопрос... Но Вельстадт всё прекрасно понимал. Он знал о самом глубоком страхе Рейме. И он предупредил этот вопрос.
   - Ничего особенного, - сказал он небрежно. - Просто сильная боль, в глазах темнеет... А потом ты оживаешь у Костра, и у тебя при этом ничего не болит. Ни одной раны. Просто прекрасно. Можно подниматься и возвращаться в бой.
   - Правда?.. - глупо переспросил Рейме.
   Вельстадт хмыкнул.
   - Нет, грозный Королевский защитник, я сказочки сочиняю специально для тебя. Утешительные... Правда, правда. Если хочешь - пойди и расспроси остальных. Руальда, Ферна... Все умирали хотя бы раз. Там было... - он вдруг с досадой махнул рукой. - Садись, если не торопишься. Мне надо рассказать обо всём этом. Хоть кому-нибудь рассказать. А поскольку, кроме тебя, это никому рассказывать нельзя, то тебе просто некуда деваться. Садись, - он махнул рукой в сторону жёсткого кресла, в котором обычно сидел Рейме, и сам уселся во второе, напротив.
   Рейме сел и выжидающе уставился на товарища.
   - Почему вы пробыли там так долго? - вырвалось у него.
   Вельстадт с растерянной улыбкой пожал плечами.
   - Я уже слышал этот вопрос. И... вот что я тебе скажу, - он подался вперёд и понизил голос. - Никто так и не понял, что произошло. Те, кто оставался в замке, спрашивают нас, что мы делали в землях гигантов целых полгода. А мы... мы ничего понять не можем. По нашим ощущениям, мы отсутствовали в общей сложности дней сорок. Плавание в обе стороны заняло не больше десяти дней - ветер оба раза был почти попутным и ровным. А военные действия, по моим подсчётам, длились дней двадцать. Понимаешь, - Вельстадт покосился на дверь и заговорил ещё тише, - у меня сложилось впечатление, что гиганты были совершенно не готовы к войне. Не понимаю, как это могло произойти, если они планировали напасть на Дранглик... У них не было ни мобилизованного войска, ни достаточного количества оружия. Мы... просто приплыли и взяли что хотели. Они сопротивлялись очень слабо - можно сказать, вообще не сопротивлялись. Выставили против нас отряды стражи замка повелителя. Мы разбили их - не скажу, что это было легко, всё-таки гиганты - очень опасные противники. Даже плохо подготовленные воины. Так что без смертей не обошлось. Но в целом - это было неправдоподобно, подозрительно легко.
   - То есть ты хочешь сказать, что, возможно, гиганты вовсе и не планировали нападения? Но тогда получается, что королева Нашандра... - тут Рейме осёкся и замолчал. Вельстадт был предан королеве так же, как и Вендрику. Не то чтобы Рейме не доверял другу, но... Всё же, пожалуй, не стоило произносить при нём вслух то, что крутилось сейчас в голове у капитана мечников.
   Что Нашандра обманула короля.
   Что она разыграла какие-то свои собственные карты, вынудив Вендрика вторгнуться на земли мирного племени гигантов и отобрать у них ценнейшую реликвию их рода. И теперь - Рейме был в этом совершенно уверен - на Дранглик обрушатся немыслимые бедствия.
   - Возможно, Нашандра просто что-то не так поняла, - пробормотал Вельстадт. - Язык гигантов очень сложен. А по поводу того, почему мы воспринимаем прошедшее время по-разному - это как раз неудивительно. Гиганты обладают властью над временем. Они могут возвращаться во времени назад и заново проживать свои и чужие воспоминания. Наверное, это каким-то образом повлияло на нас. Вот, послушай, как было дело... - и Вельстадт, снова откинувшись на спинку кресла, принялся рассказывать о ходе боевых действий при штурме замка повелителя гигантов.
   Рейме слушал его вполуха, погрузившись в свои невесёлые размышления.
   Надо будет с самого утра обязательно повидаться с Алдией...
  
   Алдия. Сейчас
   Огонь в камине пылает, но почему-то совсем не греет, ему не под силу изгнать промозглую зябкость, отдающую мокрой землёй. И только растекаются по комнате удушливые запахи гари и масла, как от чадящего факела. Языки пламени выхлёстывают сквозь решётку, словно пытаясь дотянуться до замершей в паре шагов фигуры, и заставляют тени двоиться и троиться, метаясь по комнате словно в попытках спрятаться в сгустках темноты в углах.
   Алдия стоит, обхватив себя руками и вцепившись в собственные плечи, так, что кажется, вот-вот затрещит и разорвётся ткань рукавов - и кожа под ней. Пальцы сжимаются всё сильнее, и боль помогает удержать сознание по эту сторону...
   Алдия почти засыпает стоя.
   А он знает, что будет, если он сейчас заснёт.
   Фиолетовыми вихрями кружатся в сознании видения - обрывки картин только что завершённого ритуала. Навлаан предложил Тьме сделку - и Тьма согласилась. Но Алдия не понимал, какова будет цена. И сейчас он не был уверен, что согласился бы, знай он заранее...
   Хотя кого он обманывает? Согласился бы.
   Не колеблясь.
   Цена не выше той, что он уже заплатил вперёд.
  
   Алдия делает короткий шаг к камину, сгорбившись, словно стараясь стать как можно меньше - или завернуть, спрятать внутри себя остатки тепла. Огонь не греет, но израненный кошмарами рассудок всё равно тянется к нему, тянется... К пламени. К Свету.
   Алдия не раз смотрел во Тьму. Касался её, позволял ей коснуться себя. Погружался во Тьму - но всегда точно знал, что сможет найти путь назад. После любой ночи, наполненной кошмарами, всегда наступало утро. То, что произошло этой ночью, похоже, навсегда вывернуло мир наизнанку. Не будет больше уверенности в том, где явь, а где сон. Где свет и тепло - а где тьма и могильная стужа. Где сам Алдия - а где...
   Тот, второй.
   Одержимость Алдии. Зеркальное отражение его неутолимой жажды.
   Несчастный...
   "Ты звал меня - и я пришёл. Ты ищешь ответы - я найду их для тебя. Я - твоя тень. Я пройду во Тьму настолько глубоко, как тебе ни за что не удастся. Я - твой инструмент, твой замысел. Я - это...".
   Как сквозь туман Алдия смотрит на фигуру в покрытом пятнами сажи фиолетовом плаще, которая стоит на коленях перед каминной решёткой, скорчившись и вцепившись в волосы. На краю поля зрения пляшут багровые отсветы. Внутри холод и странная пустота, и Алдия вдруг понимает, чего не хватает в ощущениях.
   Сердце не бьётся.
   "Теперь ты понимаешь..."
   Это он, Алдия. Это его сущность. Ни к чему быть живым, чтобы искать ответы. Ни к чему чувствовать радость, боль, страх, отчаяние. Ни к чему любить и ненавидеть. Можно просто искать...
   Резкая боль разбивает холодное, отстранённое спокойствие наблюдателя. Комната размазывается, как будто художник с силой провёл ладонью по холсту с ещё не подсохшими красками. Когда мир перед глазами перестаёт скользить и уплывать, первым, что видит Алдия, оказывается тёмно-красный ворс ковра. Вторым - чья-то ладонь со скрюченными пальцами, через которую тянутся две перекрещенные багровые полосы. И больно...
   Ладонь движется к лицу, и Алдия отшатывается - и только потом соображает, что рука - его собственная, и он только что схватился ею за раскалённую каминную решётку.
   Больно... Но боль неожиданно взывает к рассудку - "Вернись!". Алдия медленно поднимается на колени, оглядывается. Конечно, он в комнате один. Но откуда же это ощущение пристального взгляда в спину?
   "Я не оставлю тебя... теперь не оставлю. Я всегда буду рядом".
   - Алдия... - доносится из-за двери.
   Багровое сияние на краю поля зрения... Стихает боль в обожжённой руке.
   Алдия мотает головой, силясь зажмуриться, и едва не кричит в голос от ужаса, когда понимает, что продолжает видеть и с крепко стиснутыми веками... Изломанную, как отслужившая свой срок марионетка, фигуру на полу перед камином. Или же - тускло светящийся алым призрачный силуэт у двери.
   - Оставь меня. Уходи... Прошу. Не сейчас, - выдыхает он. И чей-то глухой, дрожащий голос вторит архимагу - голос, так похожий на его собственный. Или это он повторяет за кем-то? Кто из них настоящий?..
  
   Рейме. Давно
   Рейме вышел из замковой библиотеки и остановился на пороге, дожидаясь, пока уставшие глаза привыкнут к полумраку коридора. Сегодня он просидел за книгами всю вторую половину дня и вечер; время шло к полуночи, и строчки, написанные витиеватыми старинными шрифтами на потемневшей бумаге, уже угрожающе расплывались, норовя превратиться в копошащуюся массу червей или разбегающиеся полчища муравьёв. Чтение при свете нескольких свечей с колеблющимися на сквозняках язычками пламени утомило глаза настолько, что прыгающие отсветы и чёрная вязь букв даже сейчас продолжали мелькать на краю поля зрения. Немёртвый капитан ощущал себя... полумёртвым от усталости и даже испытывал голод, хотя подобные телесные ощущения у нежити были сильно притуплены.
   Однако, безусловно, оно того стоило.
   Он нашёл несколько любопытных документов, на первый взгляд не имевших отношения к интересующему его вопросу; но при более детальном изучении взгляд неожиданно зацепился за строчку: "...и серебристым цветом алчности горели глаза его потомка, и алые искры гнева воспламеняли всё вокруг... А в фиолетовом тумане одиночества дрожали и плакали белые призраки страха. И только чёрная решимость удерживала рассудок в этом искажённом Бездной теле". Что-то шевельнулось в глубине души, закровоточила какая-то забытая рана...
   Рейме тряхнул головой и начал читать манускрипт с начала.
   Пара слов тут, фраза там, пространный намёк здесь... Названия и имена напрямую не упоминаются, но годы изысканий не прошли даром: Рейме прекрасно умеет читать между строк. Здесь речь явно о проклятом Олачиле, здесь - о Новом Лондо. И всё связано с одним и тем же периодом какого-то цикла...
   Рейме отложил ветхий лист и потёр глаза. Ну конечно!
   Не "какого-то", а каждого из циклов! Всё повторялось раз за разом, пока не изменилось что-то ещё. Пока не вмешался некий фактор, который не разорвал бесконечную спираль, но хотя бы сместил куда-то в сторону.
   Проклятие Нежити возвращается в каждом цикле, но к нему относятся всё спокойнее - это Рейме уже чётко понимал из прочитанного. С усталым равнодушием обречённых.
   Миром всё больше овладевает чувство безысходности. Мир устал. Люди устали. Само Пламя будто бы устало, подпитываемое не предназначенным для этого "топливом". Всё кругом кричит, молит о завершении. Хотя бы о каком-то исходе. О разрыве цикла.
   А что будет за его пределами?
   Готовы ли люди к тому, что ждёт их там? Готов ли сам Рейме?
  
   Капитану хотелось немедленно поделиться своими находками с Алдией, но идти к архимагу в такое время было бессмысленно - он наверняка занимался своей непонятной жутью в лабораториях. Да и сил уже не осталось. Лучше оставить серьёзный разговор на утро.
   Усталость, плотный ужин и кубок вина свалили с ног не хуже дубины какого-нибудь гиганта. А вот отдыха сон не принёс.
  
   ...Рейме идёт по незнакомому городу, разрушенному и опустевшему. Идёт медленно, внимательно глядя по сторонам, держа меч наготове, щит - перед собой. Солнце садится, и это плохо... Всё труднее различить ямы и обломки строений под ногами... и чьи-то силуэты в сгущающихся тенях.
   Хорошо, что их выдают горящие красные глаза.
   И безумный смех, который эти несчастные не в состоянии сдержать, даже притаившись в засаде.
  
   Вниз по ступеням, в подземелья. Всё темнее и темнее, и нужно взять факел, но это означает - убрать за спину щит... Снова этот безумный смех. В темноте - алые угольки глаз. Движутся быстро, но... Меч Рейме быстрее. Пока всё идёт неплохо. Но пока он ещё и не слишком глубоко под землёй...
   Чем ниже по лестницам, чем глубже в голодную пасть темноты, тем тяжелее дышать - и труднее сохранять ясность мыслей. Тьма, как вязкая чёрная жижа, вливается через глазницы прямо в душу.
   Тревога, страх... Отчаяние. Не поддаваться.
   А главное - не поддаться гневу, не позволить ядовитой удушливой ненависти захлестнуть сознание. Иначе...
   Темнота. Даже красных отблесков не видно. И только слабо светятся на ступенях ошмётки какой-то синей субстанции. И от них исходит такой леденящий холод, что сердце почти останавливается.
   И только чьё-то тепло рядом - привычное пушистое тепло у левой ноги - не даёт смертельному опустошающему дыханию Тьмы проникнуть в душу. Мы вдвоём, и пока ещё мы держимся...
  
   Рейме проснулся от резкой боли в сведенных судорогой мышцах левой руки. Долго лежал, глядя в потолок и сжимая и разжимая кулак, пытаясь прогнать отголоски морозного онемения. В окно небольшой, по-солдатски скромно обставленной комнаты капитана понемногу вползал серый рассвет, через некоторое время неожиданно окрасившийся нежно-оранжевым. Неужели ненастье закончилось?
   Рейме поднялся с кровати и подошёл к окну. Да, продолжавшаяся уже с десяток дней непогода решила дать людям короткую передышку, и небо на востоке сегодня было чистым, постепенно меняло цвет с темно-синего на нежно-голубой и расцвечивалось розово-оранжевым заревом приближающегося восхода.
   Первый луч солнца откинул плотное покрывало ночи куда-то за стены города, к западному краю неба. Остроконечные крыши залило тёплое оранжевое сияние, засверкали позолоченные шпили, витражные окна башни неподалёку разбросали по плитам террасы радужные пятна.
   Сердце вдруг зашлось щемящей сладкой болью, сжалось от тоски по чему-то безвозвратно утраченному, но всё же греющему душу - тем, что оно всё же когда-то было...
   Узнавание?..
   Рейме смотрел на залитые жизнерадостными лучами утреннего солнца остроконечные крыши Дранглика и видел совсем другой город. Город в расцвете своего могущества и великолепия. Город, который он, Рейме, однажды навсегда покинул... Когда ещё был кем-то другим.
   И те, кто там остался...
   Рейме тряхнул головой, прогоняя наваждение. Пора отправляться к архимагу. Теперь капитану есть что ещё добавить к рассказу о вчерашних находках.
  
   Сожжённый дневник Алдии
   Гиганты. Вот что не дает мне покоя. Гиганты - не люди. Они не обладают Темной Душой. Они не обладают ни одной из Великих Душ. И все же они хранят их тайну. Уже много веков... Много циклов?
   Гиганты смертны, они познали Время. Но не просто познали, но и как-то подчинили его себе. Сердце Пепельного Тумана - символ власти над временем. Возможность проникать в воспоминания давно умерших сородичей и... Вновь возвращать их к жизни? Менять ход событий в настоящем и будущем?
  
   Гиганты очень интересуют меня. Я был бы рад заполучить парочку их душ для изучения. Память. Возможность соединить прошлое и настоящее, уничтожить само Время, не прекращая жизни, не превращая жизнь в существование.

***

   Со дня возвращения Вендрика прошло полгода. В Дранглике царило спокойствие, подданные, казалось, так до сих пор и продолжали праздновать победу - хотя торжества давно завершились, даже сейчас настроение в королевстве оставалось приподнятым.
   Вендрик чувствовал себя хорошо, "приступов" Проклятия не случалось за это время ни разу. Алдия наконец-то выспался и стал походить на нежить всё же чуть меньше, чем его немёртвый брат.
   Исследования Алдии после возвращения Вендрика были перенесены из лабораторий в подвале замка нуда-то ещё глубже, в запутанные катакомбы под его основанием, гораздо более древние, чем сам Дранглик. По слухам, там скрывались выродившиеся потомки древних народов, когда-то населявших эти земли - разнообразные причудливые и жуткие создания, преданные тьме и защищающие свои владения с одержимостью безумцев. А если рискнуть спуститься мимо этих подземных поселений ещё ниже, туда, где тьма настолько глубока и враждебна, что жадно поглощает и свет факелов, и души непрошеных гостей, то, по слухам, там можно найти артефакты, занесённые вихрями времени из бесчисленных предыдущих циклов Эры Огня.
   А возможно, там скрывается и нечто пострашнее обезумевших обитателей и могущественных тёмных заклинаний...
   Рейме так толком и не понял, что за ценнейший артефакт Вендрик отнял у Повелителя Гигантов. Перевозка этого предмета производилась в обстановке строжайшей секретности, за разглашение информации король приказал казнить на месте любого, независимо от статуса и звания. Вельстадт, конечно, знал больше: именно он помогал королю доставить громоздкий и тяжёлый артефакт на борт корабля. Но обязательство не разглашать тайну распространялось на лучшего друга и со-командира гарнизона стражи точно так же, как и на любого другого непосвященного. Вельстадт только сказал, что это сокровище, возможно, - единственное спасение для человеческого рода, для Пламени и для Вендрика.
   Рейме удовлетворился таким объяснением. И намеренно обошёл вниманием слово "возможно".
  
   Несмотря на ранний час, архимаг уже работал в кабинете, примыкающем к спальне. Рейме постучал в дверь - всё же это был не "служебный" кабинет придворного мага, а скорее его личные покои, - дождался недовольного отрывистого "Кто там ещё?" и просто вошёл. Отвечать было уже не обязательно.
   - Вот это да, - удивился Алдия, откладывая перо и поднимая взгляд на вошедшего. - Ты что, от меня бессонницей заразился?
   - Вроде того, - Рейме уселся напротив хозяина кабинета на жёсткий неудобный стул и закинул ногу на ногу. - Изыскательским безумием я от тебя заразился. Вчера до ночи просидел в библиотеке. Нашёл много интересного.
   - Рассказывай, - Алдия подался вперёд, в глазах его, обведённых тёмными кругами вечной усталости и недосыпа, загорелись огоньки неутолимого любопытства.
   Рейме кивнул и пододвинул стул поближе к столу.
   Естественно, это не произносилось вслух, но оба они уже давно молча пришли к согласию, что являются заговорщиками. Их заговор против королевы состоял в попытках раскрыть заговор, который, как они полагали, Нашандра плела против короля и королевства. У них не было доказательств - лишь смутные предчувствия; а поскольку они оба могли сказать, что в теперешние ужасные времена прожили так долго лишь благодаря предчувствию, чутью - они не могли отмахнуться от своих подозрений.
   Они оба были почти уверены, что Нашандра опасна для Вендрика; оба не могли объяснить, что заставляет их так думать; и оба больше всего на свете боялись двух вещей - оказаться правыми и неправыми.
   Потому что в первом случае, не имея ни доказательств, ни возможности предотвратить беду, они вряд ли смогут защитить Вендрика, а во втором - попытавшись предпринять какие-то шаги в защиту короля, они рискуют навсегда лишиться его доверия - и при самом благополучном исходе отправиться в изгнание, а в наихудшем - лишиться жизни (в случае Алдии) или свободы (в случае немёртвого капитана). И оба исхода означали одно: тогда король уж точно останется без защиты.
   Нет, Вельстадту они оба доверяли в достаточной степени: второй капитан был вполне способен защитить их повелителя от любой явной угрозы. Но что если основная опасность всё же кроется в таких материях, о которых несгибаемый вояка и хитроумный бывший клирик и представления не имеет?..
   Понизив голос до едва слышного шёпота, Рейме рассказал Алдии о своих вчерашних находках. Архимаг слушал, хмурясь и постукивая пальцами по столешнице.
   - Связь, связь, связь, - пробормотал он, когда капитан остановился перевести дух. - Связи я не вижу, Рейме. Я её чувствую, но, - он с досадой потёр глаза и откинулся на спинку кресла, - я её не вижу! А с этим ворохом предположений к королю не сунешься. Вот ты бы поверил, если бы кто-то заявился к тебе и начал нести подобный бред о твоей любимой женщине?..
   - Не знаю, - Рейме невесело улыбнулся. - У меня никогда не было любимых женщин. Но предполагаю, что ты прав. Смутных подозрений тут точно не хватило бы. А вот рассердился бы я всерьёз, это уж точно. Но я ведь ещё не всё тебе рассказал. Самое интересное произошло потом, ночью. Во сне, - и он сделал многозначительную паузу, остро глянув на архимага.
   Алдия застыл. Рейме едва заметно кивнул - он понимал, что для Алдии значит происходящее во сне - и приходящее из снов в явь.
   - Вижу, ты уже догадываешься, - Рейме снова понизил голос и начал пересказывать содержание своего кошмара... И вдруг замер, выпрямился и всем телом медленно повернулся к окну.
   Сквозь витражное стекло в кабинет настойчиво рвался тревожный звук, тягучими волнами заполнял комнату, как густая жертвенная кровь наполняет чашу на алтаре. Алдия задохнулся и расширившимися от ужаса глазами уставился в лицо капитана - и увидел там отражение того же самого - жуткого понимания.
   Колокол. На башне, откуда дозорные день и ночь наблюдают за морем.
  
   Вылетев в коридор, архимаг и капитан едва не захлебнулись этим надрывным звуком - низкий вибрирующий стон колокола тяжело, как расплавленный металл, растекался по коридорам замка, размётывая в щепки, размывая и унося прочь мир, спокойствие и процветание Дранглика.
   По коридору бежал стражник без шлема и оружия, с белым как мел лицом и раскрытым в беззвучном крике ртом. Увидев Алдию и Рейме, солдат резко остановился, задыхаясь и едва не согнувшись пополам. Говорить внятно он пока не мог, но по движениям его дёргающихся губ без труда угадывалось одно слово.
   Ги...ган...ты.
   Рука Рейме непроизвольно потянулась к рукояти меча.
   Гиганты помнят всё. Они не простят нанесённого оскорбления.
   Они пришли, чтобы вернуть украденное.
   Иначе и быть не могло. Он это знал. Знал с самого начала.
  

***

   И снова на земли Дранглика пришли времена отчаяния.
   Кровь и огонь.
   Смерть и не-жизнь.
   Костры Нежити и погребальные костры для живых.
   Горы трупов и толпы опустошённых.
   И не было видно конца. Дни складывались в годы, годы - в десятилетия.
   И реки крови не иссякали, и пожары не затухали, находя всё новую пищу.
   И пустоши вокруг крепости на побережье покрывались лесами - сначала редкими, но с каждым годом всё густеющими.
   Гиганты бились с одержимостью сражающихся во имя справедливости. Солдаты Вендрика бесстрашно защищали родное королевство, пусть и не для всех оно было на самом деле родным.
   Потоки крови орошали землю Дранглика, пепел тучами закрывал небо, и деревья, в которые обращались гиганты после смерти, корнями впитывали кровь сотен и тысяч солдат, а кронами - улавливали их пепел.
   Годы складывались в десятилетия, сменялись поколения защитников крепости на побережье. И тем, кто до сих пор не умер, уже давно начало казаться, что война была всегда. Что вовсе никогда и не было тех лет покоя и процветания, за возвращение которых продолжали гибнуть солдаты на стенах окруженного лесом форта.
   Не помнили, не верили - но продолжали сражаться.
  

***

   Гиганты пересекли море на причудливых огромных кораблях и без промедления атаковали крепость на побережье. Расквартированный там гарнизон сражался храбро, но был слишком малочислен и совершенно не готов к подобной атаке. Осадные орудия гигантов оказались настолько мощными и хитроумными, что крепость пала в считанные дни. Гиганты двинулись дальше по побережью, напали на цитадель Хейда и захватили маяк. Цитадель защищал только небольшой отряд старых немёртвых и наполовину опустошённых рыцарей, и достойного сопротивления атаке гигантов они, конечно, оказать не смогли.
   Заняв две крепости, гиганты принялись укреплять свои позиции на побережье: выгрузили с кораблей привезенное оружие и боеприпасы, починили и усилили оборонительные линии обеих цитаделей. Из-за моря прибыло ещё несколько десятков кораблей с припасами, солдатами и вооружением. В береговой крепости развернулся целый гарнизон, откуда гиганты начали совершать вылазки, продвигаясь всё дальше в глубь континента.
   В Дранглике была объявлена всеобщая мобилизация. В соседних государствах в срочном порядке закупались оружие и припасы, вербовались солдаты-наёмники. В конечном итоге Вендрику удалось собрать огромную армию, в авангарде которой находилось элитное подразделение солдат под предводительством сэра Сиана - генерала регулярной армии Дранглика. Все рыцари Сиана получили под командование отряды солдат, большинство из которых были совершенно не подготовлены к ведению боевых действий. Рейме и Вельстадт занимались обучением новобранцев в расположении гарнизона замка, ожидая приказа самолично возглавить атакующие отряды.
   Однако Вендрик не спешил. Он тщательно планировал кампанию по освобождению захваченных гигантами крепостей, готовился, стараясь предусмотреть все возможные трудности. И всё больше походил на себя прежнего - на того, кто когда-то в поисках Душ Повелителей прошёл чуть ли не все известные земли этого мира.
   Наконец король счёл подготовку достаточной, и войска Вендрика осадили крепость на побережье и цитадель Хейда. Осада длилась почти полгода и вполне могла бы закончиться победой армии Дранглика, но тут к гигантам прибыло подкрепление в виде ещё нескольких десятков кораблей с солдатами и боеприпасами. Осаждающие были отброшены в глубь континента сразу от обеих крепостей.
   Так началась изматывающая многолетняя война, в ходе которой линия фронта перемещалась то ближе к побережью, то дальше от него. Армия Дранглика редела - и пополнялась новыми наёмниками; Вендрик не жалел казны на привлечение под свои знамёна лучших воинов со всего мира. Армию же противника, казалось, питал некий неиссякаемый источник: всё новые и новые корабли пересекали море и подвозили гигантам подкрепление и припасы. Обе стороны были измотаны войной, но по прошествии нескольких десятков лет в души людей всё же начало закрадываться отчаяние. Казалось, армии гигантов не будет конца. Людей в землях Дранглика и пограничных государств почти не осталось, армия состояла почти полностью из немёртвых, которые, поддавшись унынию и раз за разом умирая в схватках, опустошались и превращались в новых врагов для своих же соратников.
   Но несмотря на это, в ходе войны Проклятие Нежити из врага неожиданно превратилось в союзника - если бы большая часть солдат не возрождалась после смертей, армия Вендрика давно уже была бы полностью истреблена. Сам король, казалось, и думать забыл о Проклятии: всё его внимание было поглощено разработкой стратегических и тактических планов, переговорами с правителями сопредельных государств об оказании военной помощи и прочими текущими делами. Времени на исследования артефакта гигантов у него, естественно, не было.
   Алдия же, не являвшийся воином ни в каком смысле - ни по подготовке, ни по силе и характеру, оставался на своём посту: в лабораториях и в подземельях замка. Война неожиданно послужила на пользу его исследованиям: с полей сражений ему доставляли души убитых гигантов, которые он исследовал, ища отличия от человеческих душ. Гиганты не подвержены Проклятию; они смертны, как люди, но при этом хотя бы отчасти сумели подчинить Время своей воле. Один из артефактов гигантов, который привёз из похода Вендрик - Сердце Пепельного Тумана - по слухам, позволял проникать в воспоминания умерших гигантов, и не просто наблюдать, но даже вмешиваться в ход событий и изменять прошлое. Пока, правда, проверить эти слухи не удавалось. Алдия не мог разгадать принцип действия артефакта - или же тот просто отказывался служить человеку, а не гиганту.
   Кроме того, в обязанности архимага входила и работа на благо армии - создание новых и совершенствование имеющихся боевых и исцеляющих заклинаний. В помощь Алдии были наняты десятки чародеев из всех ведущих магических школ, работы велись не прекращаясь, и Алдия, который обязан был всё это контролировать, снова почти перестал спать - и снова начал пугающе напоминать опустошённого.
   Рейме тоже круглые сутки был занят подготовкой новобранцев. Алдия в первое десятилетие войны виделся с капитаном от силы два-три раза в год, да и то мельком. Однажды, правда, им удалось перекинуться парой фраз, и суть этого разговора сводилась к одному: "Я же говорил..." - "Да, я помню".
   Они не называли имён, не упоминали событий, не пересказывали чужих слов, но оба знали, кто виноват в случившемся.
   Вендрик неоднократно пытался вступить с противником в переговоры, но безуспешно. Казалось, цель у гигантов только одна - уничтожить Дранглик. Даже не вернуть отнятое сокровище, хотя Вендрик и не собирался его возвращать. Нет, похоже было, что жажду возмездия гигантов могло утолить только полное исчезновение королевства Дранглик с лица земли.
   Гиганты бились молча, молча умирали десятками и сотнями, на их место молча приходили новые, смыкая ряды. И молчали деревья в лесу вокруг крепости, всё более густом лесу, светлом и приветливом, несмотря на то, что по сути этот лес являлся кладбищем безымянных солдат обеих армий.
  

***

   На третьем десятке лет войны усиленная отрядами наёмников из Фороссы армия Вендрика в очередной раз отбросила гигантов к самому побережью. Люди воспрянули духом, стараясь не вспоминать о том, что подобное происходило уже не впервые - и каждый раз заканчивалось одинаково: к гигантам приплывало очередное подкрепление, и они снова оттесняли войска Дранглика в глубь континента, угрожающе близко подбираясь к столице.
   На рассвете одного из холодных летних дней Алдия, завершив обычную ночную серию экспериментов в лаборатории, поднялся к своим покоям, постоял мгновение перед дверями спальни, но, тряхнув головой, повернулся и побрёл по коридору дальше, шаркая ногами, как немощный старик.
   В кабинете было зябко и сумрачно. Кто-то оставил окно открытым, и на полу перед ним растеклась большая лужа: всю ночь шёл дождь, да ещё и с сильным порывистым ветром. Архимаг переступил лужу и потянулся закрыть створку, но на мгновение замер, глядя в оконный проём.
   Ненастное утро было неотличимо от вечера: небо затянуло сплошной облачностью, серая пелена мороси размывала контуры предметов, делая все цвета и оттенки какими-то тяжёлыми и тревожными. Зелень листьев напоминала скорее о болотной тине, каменные стены навевали мысли о забытых надгробиях, мокнущих под дождём на заброшенных, заросших кладбищах.
   Эта картина в сочетании с одуряющим многодневным недосыпом рождала странное ощущение нереальности происходящего, погружения в сон наяву - или бодрствования во сне. Алдия потряс головой и со стуком захлопнул створку. Сел в кресло, потянулся было к стопке тетрадей, лежащей на столе. Уронил руку, откинулся на спинку кресла и обессиленно закрыл глаза.
   Серое марево окончательно скрыло мир.
  
   Проснувшись, Алдия рванулся вперёд, непроизвольно выставив руки перед собой для защиты. Он не понимал, где находится, не узнавал помещения, не помнил, как он здесь очутился... И только болезненный удар запястьями по краю столешницы немного привёл его в чувство.
   - Сразу видно могущественного чародея, - раздался за спиной знакомый ехидный голос. - Проспать в кресле целый день - это надо уметь...
   - День?.. - Алдия вскочил с кресла, неуклюже развернулся на месте - затёкшее тело не слушалось.
   У окна стоял капитан Рейме, а за окном полыхал тревожно-алый закат.
   - Ничего себе, - пробормотал архимаг, снова падая в кресло. - Я пришёл из лабораторий сразу после рассвета... А сейчас... Ничего себе!
   - Я же говорю - ты очень могущественный человек, - Рейме обошёл стол и уселся напротив Алдии. - Так непоколебимо, несокрушимо спать - это редкая способность... Я тут сижу уже пару часов. Сам тоже подремал немного... В кои-то веки выдалась возможность зайти, поговорить. Прихожу - и вижу эту умилительную картину: королевский архимаг спит за столом, как перебравший пьяница. Сколько ты не спал-то? - в голосе капитана прозвучало искреннее сочувствие.
   - Я уже даже не помню, - Алдия тряс головой, пытаясь выветрить из неё остатки утреннего серого марева. - Долго. Дней десять, наверное. Около того...
   - Ты ведь ещё не нежить? - спросил Рейме, наклонившись вперёд и впившись в лицо архимага колючим взглядом.
   - Нет, - вздохнул Алдия. - И... Вот только не надо мне сейчас ехидничать, что по виду не скажешь... Всё я понимаю. И то, что человеку нельзя так над собой издеваться, и что моя персона важна для королевства, и я не имею права... И всё в таком роде. Но, думаю, ты и сам понимаешь - иначе никак. Эти, - он, скривившись, махнул рукой куда-то в сторону спуска в подвалы, - без присмотра такого наворотят...
   - Тебе нужно найти ассистента, - Рейме покачал головой. - Настоящего, толкового помощника, которому ты сможешь доверить и присмотр за твоими недоумками, и... Основную работу.
   Алдия быстро глянул на капитана и кивнул.
   - Да, верно, - сказал он. - Моя основная работа должна продолжаться. Даже война - не повод прекращать поиски лекарства от Проклятия Нежити.
   - Именно война - повод умножить усилия, - тихо сказал Рейме. - Ты ведь знаешь, что в нашей армии почти не осталось людей?
   Алдия молча кивнул.
   - В последнее время опустошённые солдаты стали представлять едва ли не большую проблему, чем гиганты, - продолжил Рейме. - Собственно, именно об этом я и пришёл с тобой поговорить. Вендрик распорядился собирать души убитых полых солдат и привозить тебе. Из-за этого в армии зреет недовольство. Солдаты не хотят отдавать души своих товарищей "на отвратительные опыты безумному колдуну". Отказываются выполнять приказ, и, соответственно, приходится их наказывать. Ты можешь что-то с этим сделать? Нам там и так... - Рейме замолчал и отвернулся, поморщившись.
   - Что я могу сделать? - горько проговорил Алдия. - Я могу, конечно, попросить Вендрика отменить приказ. Но... - он замолчал и растерянно глянул на капитана.
   - Но где ты тогда будешь брать материалы для экспериментов?.. Я-то понимаю, - Рейме вздохнул, - хотя, по правде говоря, не хотелось бы оказаться в их числе. Никто ведь не знает, что происходит с этими душами. Чувствуют они что-то или нет... После.
   Серая хмарь вернулась, затуманивая зрение и забивая горло. Алдия хрипло кашлянул.
   И ничего не сказал.
   Он-то знал, чувствуют ли что-то души на его прозекторском столе. И что именно они чувствуют - тоже знал. Знал слишком хорошо.
   Они приходили к нему в кошмары и рассказывали об этом. И не давали ему забыть. Их голоса преследовали Алдию и наяву. Ни на мгновение не замолкая.
   Но Рейме, конечно, ни к чему было знать такие подробности. Поэтому Алдия просто сказал:
   - Я понял тебя. Поговорю с Вендриком. Что-нибудь придумаем.
   - Спасибо, - Рейме вздохнул и поднялся со стула. - Ну ладно, мне пора. И так просидел у тебя два с половиной часа вместо получаса, как собирался...
   - А почему не разбудил-то?
   Рейме снисходительно покосился на архимага.
   - Это ты у нас ужасный колдун, известный своей жестокостью, - сказал он, - и о тебе ходят слухи, что ты творишь с людьми всякие ужасные и отвратительные вещи. А я простой солдат, и у меня не поднялась рука ради пятиминутного разговора будить человека, который, по его собственному признанию, десять суток не спал...
   - Спасибо, что тут ещё скажешь, - Алдия тоже поднялся и кивнул на дверь. - Пойдём, провожу тебя немного. Мне всё равно надо возвращаться в лабораторию.
   Замок был огромен, и путь от комнат Алдии до крыла, в котором жили старшие офицеры стражи, занимал не менее четверти часа, если идти быстрым шагом. В числе прочего нужно было пересечь нежилую часть этого крыла - неосвещённый коридор со множеством дверей в пустующие комнаты, заставленные накрытой чехлами мебелью.
   Рейме и Алдия быстро шли по пыльным ковровым дорожкам, не слыша звука собственных шагов. Казалось, что любой звук, донесись он сюда, в это царство затхлости, паутины и заброшенности, будет так же без остатка поглощён коврами и драпировками.
   Тишина казалась непроницаемой и плотной, как спокойная озёрная вода.
   И поэтому капитан и Алдия от неожиданности резко остановились, будто налетев на стену, когда услышали донёсшийся из-за двери одной из комнат сбивчивый, прерывающийся всхлипываниями и горестными стонами шёпот.
   - О, как же так... Я не могу... Я не... Нет, нет... За что мне это? Скажите, за что ему?.. Отец, прости... Я не могу... сестра... Сестрички, помогите мне...
   Шёпот ускользал, как отголосок сна, растворялся в душной ночной тишине, улетал прочь с лёгкими сквозняками. Он был почти неразличим - и архимаг и старый солдат замерли на месте, затаив дыхание, вслушиваясь и боясь упустить хоть слово.
   Они не должны были узнать голос. Слишком тихим и сбивчивым он был, слишком искажён был неподдельным страданием. Но они были почти уверены, что узнают его.
   Так почему же королева плачет в одиночестве, укрывшись в пустующих комнатах нежилого крыла замка?
  
   Алдия. Давно
   Почти так же сильно, как необходимость спать, архимаг ненавидел зеркала. Они напоминали ему о том, как мало времени у него осталось.
   Он уже давно не вёл счёта прожитым годам. Он мог бы вычислить свой возраст, но не хотел этого делать, потому что понимал: результат ужаснёт его, утопит в удушающей темноте сомнений и страха.
   Алдия - человек. И он чудовищно стар.
   А старость для любого человека всегда заканчивается одинаково...
  
   И в последние годы (десятилетия?..) архимаг избегал смотреть в зеркала, где с ним встречался взглядом старик с потемневшим морщинистым лицом и седыми волосами. Да, в глазах его горел всё тот же огонь неутолимой страсти к познанию, светился всё тот же острый и цепкий ум, на дне зрачков таились усталая мудрость и решимость много в жизни повидавшего - и ещё больше потерявшего - бойца с судьбой.
   Но всё же это были глаза глубокого старика.
   Да, тайные практики самых могущественных школ магии помогали поддерживать силы, замедлять старение тела и угасание остроты ума. Но обмануть человеческую природу невозможно. Всех живых ожидает смерть.
   И чем больше проходило лет, проведённых в бесплодных попытках преодолеть Проклятие Нежити, тем чаше Алдия задумывался: а от чего на самом деле он ищет исцеление? Его брат Вендрик, капитаны Рейме и Вельстадт и прочие немёртвые не старели, не менялись вот уже много лет. Они не боялись завтрашнего дня - смерть им не грозила, а с Проклятием они уже смирились и научились использовать его себе во благо.
   И всё чаще архимаг ловил себя на мысли, что уже не понимает, что пугает его сильнее: Проклятие - или же то, что оно намеренно столько лет обходит его, Алдию, стороной?
   Размышляя о природе Проклятия, Алдия не раз отмечал: по его наблюдениям, те из немёртвых, кто в конечном итоге терял рассудок и становился опустошённым, чаще всего слишком сильно боялись именно этого исхода. И тогда, когда они уставали жить с этим страхом, Проклятие окончательно забирало у них разум. И архимаг не мог не видеть здесь пугающего сходства: что если его страх смерти - обычной человеческой смерти, ухода в небытие, обращения в прах - настолько сильнее леденящего ужаса перед не-жизнью, что Проклятие намеренно медлит, не спеша избавлять его от этого кошмара наяву?
  
   И Алдия продолжал искать исцеление.
   Шли годы, менялись магические техники и ингредиенты, совершенствовались заклинания. Не менялось только одно - результаты. Точнее, их отсутствие.
   Алдия часто думал, что если бы ему не пришлось пройти через все те ужасы, с которыми они с Вендриком столкнулись в поисках Душ Повелителей, то он вообще не смог бы заниматься тем, чем ему пришлось заниматься все эти годы - не выдержал бы, наложил на себя руки или просто сошёл с ума. О чудовищных экспериментах королевского архимага, о порождённых в мрачных подземных лабораториях жутких тварях, отвратительных, опасных - и невыносимо страдающих, - ходили леденящие кровь слухи. И о самом архимаге - естественно, тоже. Чудовище, не знающее жалости, хладнокровный убийца, существо, начисто лишённое человеческих чувств. Стальная рука, ледяное сердце.
   Как же они ошибались...
  
   Сколько потребовалось сил, сколько ночей в полукошмаре-полубреду, сколько крови из искусанных губ и разбитых костяшек, чтобы руки стали железными, а взгляд - острым, ледяным?
   А ведь сердце каменным так и не стало. И душа не стала мёртвой.
   И хуже всего было не то, что думали об архимаге люди. На самом деле страшно было то, что думал о себе он сам.
   Цена...
   Цена спасения, которое, возможно, так и не будет найдено. Как заставить себя верить?
   Как продолжать - нет, не верить, а продолжать заставлять себя верить - сейчас, через столько лет бесплодных поисков?
   Алдия давно запретил себе углубляться в подобные размышления, потому что понимал: пара часов детального и беспощадного анализа ситуации - и он просто умрёт. Тем или иным способом, но умертвит себя. Да просто сердце остановится, не захочет больше гонять кровь по телу.
   Как бы Алдия ни страшился смерти, были на свете вещи, которые ужасали намного сильнее.
   И это было ещё одной причиной ненавидеть зеркала.
   Алдия боялся, что когда-нибудь рассмотрит себя поближе - и узнает в отражении то самое чудовище, которое в нём видят другие. Увидит себя в нём и его в себе.
   И всё закончится. Для измученного, дрожащего, плачущего человечка по имени Алдия - и для расы людей, которой больше не на кого будет надеяться.
   Поэтому Алдия научился не думать на определённые темы. Он силой заставил себя стать тем, кого в нём видели окружающие - хладнокровным экспериментатором, видящим перед собой на столе не страдающие живые существа, а материал и ингредиенты для опытов.
   Да, он обманул реальность - хотя бы на какое-то время. Он выжил, смог сохранить рассудок, продолжить поиски и эксперименты.
   Но сны отомстили ему за всё.
   Всё сполна возвращалось ему в кошмарах.
   Звуки, запахи, цвета, ощущения. Истошные вопли и жалобные стоны. Вонь горелой плоти, крови, серы и раскалённого железа. Алое, чёрное, огненное.
   И боль, нестерпимая боль, от которой сознание словно вырывается из тела, и ты смотришь на себя со стороны - но от этого не становится легче, наоборот - ты не просто агонизируешь, каждой клеточкой тела умоляя смерть поторопиться, но и видишь своё корчащееся тело, лужи своей дымящейся крови, своё искажённое чудовищной гримасой боли и отчаяния лицо. И холодный блеск глаз экспериментатора, наблюдающего за всем этим.
   И тот Алдия, который был когда-то человеком, а не чудовищем, каждый раз умирал в этих снах вместе со своими подопытными. А тот, кто просыпался по утрам - пил отвар трилезвийника, чтобы прогнать остатки сна и прояснить мысли, и шёл в лабораторию.
   Продолжать.
   До следующей ночи.
  

***

   Старость говорила с Алдией голосом его совести, его насильно усыплённой, задушенной человечности. Старость предлагала ему оценить свою жизнь, свои деяния - то, что имело значение, разложить на две чаши весов, а что-то просто выбросить, как бесполезный мусор. Алдия очень не хотел слушать этот настойчивый шёпот. Но старость всё чаще безжалостно напоминала о себе - слабостью, болями в суставах, ухудшающимся зрением. И отмахиваться от неё становилось всё сложнее.
   Смерть уже в пути. Кто достигнет своей цели раньше - она или Алдия?
   И поэтому слова Рейме неожиданно крепко засели в мозгу.
   "Тебе нужно найти ассистента. Настоящего, толкового помощника, которому ты сможешь доверить и... Основную работу".
   Да, обязательно нужно найти ассистента. Того, кто сможет не просто помогать - а в случае необходимости заменить Алдию на его посту. Такого помощника, кто обладал бы достаточными силами и знаниями, был готов учиться - и был готов оглушить и спрятать подальше собственные совесть и сострадание, страх и отвращение.
   Впрочем, архимаг давно уже понял, что выбор у него невелик: не раз и не два в Дранглик прибывали учёные и маги, принадлежавшие к самым разным школам и магическим традициям; не раз и не два их изъеденные Проклятием тела оказывались на прозекторском столе Алдии, а души - в запечатанных заклинаниями сосудах.
   Никто не выдерживал. Всех съедало опустошение.
   И Алдия уже не надеялся подыскать себе не то что преемника - хотя бы просто толкового помощника.
   Но это не означало, что он должен прекратить поиски.
  
   Вендрик по просьбе Алдии разослал письма во все союзные страны - правителям и главам ведущих магических школ. Впрочем, и король, и архимаг прекрасно понимали, что в нынешнем положении - в состоянии войны - Дранглику не стоило бы рассчитывать на большой приток желающих наняться на службу ко двору.
   Однако через какое-то время в замке неожиданно собралась приличная компания кандидатов, и Алдия вынужден был проводить по несколько собеседований в день.
   Всё сильнее и сильнее разочаровываясь.
   А потом... Он увидел на столе перед собой тот листок.
   - Лекс?.. Откуда ты здесь взялся? Зачем?..
  
   Шаналотта. Сейчас
   До обеда Алдия так и не появился. Шаналотта от беспокойства не находила себе места, но снова стучаться в двери покоев архимага не решилась, только оставила дверь своей комнаты приоткрытой и внимательно вслушивалась - не раздадутся ли в коридоре шаги? Пару раз подкрадывалась к дверям спальни и кабинета отца и с замиранием сердца прикладывала ухо к холодному отполированному дереву.
   Тишина... А может, Алдия просто ушёл в лаборатории?
   Спуститься вниз и проверить она тоже не осмелилась, потому что там наверняка можно было столкнуться с Навлааном, а ей совершенно не хотелось сейчас его видеть.
   Промаявшись до обеда и с трудом выдержав полчаса в обществе молчаливого и подавленного чернокнижника, Шаналотта первым делом отправилась на кухню и распорядилась, чтобы ужин ей подали в её комнату. Потом, чувствуя, что вот-вот расплачется, как ребёнок, девушка бросилась разыскивать единственного человека, к которому она могла сейчас обратиться за поддержкой.
   Свою старую няню Петру, бывшую Хранительницу Огня.
   Петра жила на первом этаже, в крыле для прислуги. Хотя Алдия и предлагал ей намного более просторные и удобные комнаты на том же этаже, где жили он сам и Шаналотта, но старая женщина отказалась, ссылаясь на то, что ей тяжело спускаться и подниматься по лестницам. С тех пор как Шаналотта подросла и перестала нуждаться в няне, Петра жила в цитадели на правах пожилой тётушки, к которой всегда можно было наведаться - посидеть в крошечной уютной комнатке у горящего камина, послушать истории, помочь перематывать пряжу.
   Постучав и дождавшись скрипучего "Войдите", Шаналотта вошла в натопленную комнатушку и наклонилась, чтобы обнять сидящую в кресле-качалке старую няню. Петра ласково потрепала девушку по голове - совсем как в детстве, отчего Шаналотта окончательно почувствовала себя испуганным ребёнком. Усевшись прямо на коврик у ног няни, Шаналотта снизу вверх посмотрела в изрезанное морщинами и потемневшее от времени лицо бывшей Хранительницы.
   - Ты видела Навлаана? - спросила она жалобно.
   - Конечно, - отозвалась Петра. - Странный тип. Вроде бы и неплохой человек, но... Что-то с ним не так, - она задумчиво перебирала волосы подопечной, глядя в пламя камина. - Я уже собиралась поговорить о нём с Алдией... А потом подумала: а он сам-то разве не таков? С одной стороны - хороший человек. А с другой - непроглядная Тьма.
   - Верно говоришь, - вздохнула Шаналотта, как котёнок, подставляя голову под поглаживающую ладонь няни. - И всё-таки мне кажется, он опасен для... отца. Сегодня ночью они проводили какой-то новый опасный ритуал, а потом... - и она рассказала Петре обо всех своих наблюдениях и опасениях.
   Бывшая Хранительница слушала молча, хмурясь и поглядывая на огонь. Шаналотта уже давно догадалась, что Петра постоянно разжигает камин не потому, что мёрзнет - окно в её комнатке даже зимой почти всегда оставалось открытым. Просто Хранительнице Огня неуютно было в этом мире без пламени - хотя бы такого, самого обычного, не связанного с Первородным, но всё же живого.
   - Алдия давно уже смотрит во Тьму, - наконец проговорила Петра низким дребезжащим голосом. - И только вопросом времени было то, когда Тьма наконец заинтересуется - кто же так внимательно изучает её? Теперь нам следует ожидать новых бед. Девочка моя, - бывшая Хранительница взяла Шаналотту за подбородок и повернула её лицо к себе, - возможно, скоро твоя жизнь изменится. Тебе придётся делать выбор. И это будет очень тяжело. Выбор между Тьмой и Светом может оказаться выбором, на чьей ты стороне - на стороне Алдии или... - Петра замолчала, сочувственно глядя на воспитанницу.
   Шаналотта отстранилась и села прямо.
   - Навлаан сказал, что Алдия выбрал тебя мне в няни потому, что ты - Хранительница Огня. Ты должна была научить меня поддерживать Костры силой душ.
   - Возможно, и так, - кивнула Петра. - Но выбрал меня не Алдия. Если этот выбор вообще не случаен, то его сделала сама судьба. Я лишилась Костра не по своей воле. Он находился в одной древней цитадели, - голос Хранительницы неуловимо изменился, словно помолодел и зазвенел гордостью и печалью. - Её охранял небольшой отряд немёртвых воинов... Они были мне как сыновья. Но постепенно Проклятие выпивало их разум. Один за одним они обращались в полых и находили окончательную смерть от рук своих товарищей. Цитадель почти опустела. А потом пришёл Вендрик. Вместе с Алдией, естественно. Уж не знаю, зачем им это понадобилось, но цитадель была разрушена. Мой Костёр исчез. Алдия нашёл меня среди руин едва живой. Когда он понял, что они с братом ненамеренно сотворили с моей жизнью... Я никогда не забуду его лица. Такое раскаяние, такое искреннее сожаление... - Петра покачала головой. - Никто не может понять, что означает для Хранительницы лишиться Костра. Это как... Лишиться всего мира, всего смысла, всего... А Алдия, похоже, каким-то образом понял. И он взял меня с собой. Не думаю, малышка, что он уже тогда предвидел, что в его жизни появишься ты, и тебя понадобится обучить поддерживать Пламя. Он взял меня с собой, потому что он - хороший человек, не лишённый сострадания, что бы о нём ни говорили в народе. Он просто надеялся отчасти исправить сотворённое им зло.
   - Я-то знаю, - вздохнула Шаналотта. - Значит, это судьба...
   - Значит, судьба, - Хранительница жёстко глянула на подопечную. - И твоя задача - не пропустить её знаки. Иначе последствия будут ужасны для всех.
   - Но это означает, что мне и вправду надо учиться питать Костры душами? - растерялась Шаналотта. - А как этому можно научиться? Я думала, эта способность - врождённая...
   - Она и есть врождённая, - Петра грустно улыбнулась. - И у тебя она есть, девочка моя.
   - Ну, допустим, - девушка всё не могла осознать услышанное, трясла головой, словно надеясь, что мысли от этого упорядочатся, - ну а где взять Костёр? Я не знаю поблизости ни одного...
   - Плохо же ты смотрела, - Петра насмешливо покосилась на воспитанницу. - Костёр совсем рядом. Идём, покажу.
  
   Войдя следом за Петрой в щелястый покосившийся сарай в саду цитадели, Шаналотта ахнула от изумления.
   - Неудивительно, что я не знала о нём! - воскликнула она, осторожно приближаясь к неяркому костерку, из центра которого торчал витой меч. - Зачем бы это мне понадобилось заглядывать в такую развалюху?
   - На то и расчёт, видимо, - усмехнулась Петра. - Никто не знает, почему в тех или иных местах появляются Костры. Ясно одно - видеть их нужно не всем, а тот, кто ищет, обязательно найдёт.
   - И что мне делать? - Шаналотта осторожно коснулась рукояти меча и удивилась, что она не раскалена.
   - Пока - ничего. Не рассказывай ни Алдии, ни Навлаану об этом Костре. Алдия о нём, конечно, знает - но лучше пусть не знает, что о нём знаешь ты.
   - Но почему?..
   - Я уже сказала тебе, - Петра пронзила воспитанницу суровым взглядом. - Возможно, скоро тебе придётся делать выбор. И никто, даже Алдия - в особенности Алдия! - никоим образом не должен повлиять на него.
   - Понимаю... Или нет, - пробормотала Шаналотта. - Но это неважно... Так ты будешь учить меня?
   - Да. Но начнём мы не сейчас. Сначала тебе придётся многое изучить в теории. Идём в дом, пока нас не хватились.
  

***

   Алдия сам постучал в дверь комнаты Шаналотты на закате, когда она в одиночестве без аппетита жевала свой ужин.
   - Лотта, - девушка вздрогнула и уронила ложку. Так отец не называл её уже много лет. - Ты здесь?
   Голос Алдии был каким-то странным, будто архимаг сильно простудился.
   - Да, входи, - Шаналотта в волнении вскочила из-за стола.
   Алдия показался в дверном проёме, и девушка ахнула. Да, отец был далеко не молод, и возраст его давно уже превысил средний человеческий век вчетверо, а то и больше. Но никогда ещё, ни в состоянии самой запредельной усталости, ни после самых жестоких кошмаров Шаналотта не видела его настолько старым.
   - Что с тобой? - она кинулась к нему, хотела обнять, но он вдруг резко и с непонятной злостью перехватил её руки, сжал запястья до боли.
   - Разве ты не боишься меня? - спросил он чужим, сухим и скрипучим, похожим на карканье голосом.
   - А почему я должна тебя бояться? - Шаналотта на самом деле была напугана до полусмерти, но ведь не Алдию она боялась! Она боялась за него.
   Архимаг отпустил её руки и хрипло засмеялся. И от этого смеха у Шаналотты внутри словно сорвалась и разлетелась ранящими осколками ледяная глыба.
   Это не он...
   - Если я сам не узнаю себя, - сказал Алдия горько - уже своим обычным, только глуховатым, будто простуженным голосом, - как можешь ты узнать меня и так доверчиво бросаться ко мне в объятия?
   - А вот теперь ты меня пугаешь. - Шаналотта отступила на шаг. - Ты расскажешь, что случилось?
   - Расскажу, - Алдия будто бы сломался, обмяк, как марионетка, держащаяся всего на паре нитей, подошёл к креслу у камина и рухнул в него. Обхватил себя руками, наклонился, потянувшись к огню.
   Шаналотта осторожно обошла его, подбросила в камин пару поленьев и села в кресло напротив.
   - Я знаю теперь намного больше, - сказал Алдия, глядя в огонь. - И то, что я узнал, полностью перечёркивает всё то, что я знал, что я делал и чем жертвовал до этого. И... Я не понимаю, как мне продолжать. И стоит ли.
   Он надолго замолчал, и Шаналотта не выдержала:
   - Отец...
   Это обращение словно ударило Алдию по лицу. Он вскинулся, и Шаналотта отпрянула - такой яростью сверкнул его взгляд.
   - Отец... - скривился он. - А ты знаешь, Лотта, что у тебя появился брат? И, скорее всего, он не единственный. Будут и другие. Точно будут, если я не... - он снова замолчал и махнул рукой.
   - Что за брат? - похолодев, спросила Шаналотта. Ей тут же вспомнился сдвоенный голос из-за дверей кабинета Алдии. Второй голос - чей он был? Так похож на голос архимага, но всё же не его...
   - Такой же, как и ты. Побочный продукт эксперимента. Но, в отличие от тебя, он взял от отца самое худшее. Безразличие к чужим страданиям, если так нужно для достижения цели. Одержимость поисками ответов, неважно, какой ценой...
   - Где он? - Шаналотта испуганно заозиралась по сторонам - ей вдруг почудился тяжёлый взгляд в спину.
   - Он... ушёл, - с трудом выговорил Алдия. - Отправился искать ответы. Для меня.
   - А что в этом плохого? - Шаналотта смутно догадывалась, что случилось что-то ужасное, непоправимое - но сути этого непоправимого пока ещё не понимала.
   - Он - смерть, - Алдия выпрямился и посмотрел в глаза дочери. - Он - чудовище, не знающее жалости. Он - тот самый архимаг Алдия, которого все боятся и ненавидят, о ком ходят самые жуткие слухи. И я не могу его остановить. Нет, не так. Самое страшное... - он сгорбился и закрыл лицо рукой. - Я мог бы его остановить... Наверное. Но я не хочу, - он вдруг вскочил с кресла и выбежал из комнаты.
   Шаналотта медленно поднялась, подошла к двери и тщательно заперла её. Прислонилась лбом к прохладному дереву и беззвучно заплакала.
  

***

Печаль и память, печать былого.

Руины помнят, деревья помнят.

Забудут люди, туман Проклятья

размоет память. Но помнят стены...

Но помнят камни былые битвы,

и кровь, и ярость. И ветер воет

меж трещин кладки. И стонут ветви

деревьев вечных - гигантов спящих.

Их сон глубокий не потревожат

ни звон мечей и ни крики боли.

Пришли на берег чужой однажды,

чтобы отнять то, что взято силой,

но не вернулись домой с победой -

в чужую землю пустили корни.

Я перед вами склоню колено.

Простите мне, хоть вина чужая.

Мы - лишь солдаты, мы - лишь песчинки,

что вольный ветер в лицо швыряет...

   Алдия. Давно
   - Наша задача - собрать как можно больше душ убитых и при этом не попасться на глаза ни своим, ни противнику, - пояснил Алдия. Лекс слушал внимательно, но архимаг видел, как под маской сосредоточенности в нём бурлят мальчишеское нетерпение и азарт. Странно. Лекс ведь не моложе самого Алдии, ещё и старше на пару лет... Неужели он до сих пор относится к этой изматывающей кровопролитной войне как к игре в солдатики?
   - Применим заклинания невидимости, - кивнул ассистент. - И пойдём перед рассветом, когда боевые действия обычно не ведутся.
   - Верно, - Алдия кивнул. - Главное - собрать побольше душ гигантов. Души людей... Скажем так, доступны и из других источников. Ты ведь видел лес вокруг крепости? - Лекс кивнул. - Это всё тела убитых гигантов. Душ там должно быть предостаточно.
   - Во сколько отправляемся? - глаза ассистента загорелись ещё ярче.
   - Зайду за тобой в четыре часа пополуночи, - Алдия отвернулся. Чем-то Лекс его пугал... Он оказался отлично подготовлен, а кроме того, как выяснилось, был знаком с Навлааном и даже поработал с ним вместе примерно полгода. Идеальный ассистент... Но всё же было в нём что-то такое, что заставляло Алдию иногда ёжиться под взглядом старого приятеля. "Кто-то наступил на твою могилу", - говорила в таких случаях Петра. Алдия же предпочитал думать, что на его могилу никто никогда не наступит - потому что могилы этой не будет существовать вовсе.
   И поход в лес, который к тому времени получил в народе название Роща Покойников, только усилил это чувство непонятного беспокойства. Лекс собирал души убитых, как дети ловят бабочек на солнечной поляне - искренне радуясь и не понимая, что пойманная бабочка, как бы аккуратно ты с ней ни обращался, стараясь не помять крылышки - всё равно обречена.
   Алдия же, прохаживаясь между деревьями, наблюдал, как первые лучи зари золотят резные кроны, слушал, как просыпаются птицы, которые как ни в чём не бывало вили гнёзда и выводили птенцов на телах умерших гигантов. Серебрилась роса на траве у подножий стволов. И было тихо. Тихо и мирно, но не как на кладбище, а как в саду родительского дома. И эти тишина и умиротворенность просто выворачивали душу наизнанку - сильнее, чем самые отвратительные кошмары.
   "Мы - убийцы. Это мы в ответе за всё.
   Почему я не попытался помешать?
   Нашандра, кто же ты?.."
  
   Всевозможных душ теперь было в избытке. Опыты продолжались, но результаты по-прежнему не радовали. Зато между делом Алдия и Лекс разработали для армии Вендрика несколько смертоносных заклинаний порчи. Известные техники боевой магии оказались не очень эффективными против гигантов, но, имея в распоряжении их души, архимаг и его помощник быстро обнаружили у противника несколько фатальных уязвимостей и подобрали подходящие заклинания.
   Шли годы. Лес вокруг крепости на побережье разрастался, войско Вендрика постепенно редело - солдаты продолжали обращаться в полых, а новых наёмников уже почти не прибывало - все близлежащие государства уже отдали всех солдат, что у них были. Алдия торопился, Вендрик мрачнел. Рейме и Вельстадт злились и от усталости выглядели не лучше опустошённых. И только Нашандра не менялась. Нисколько.
   А потом, когда она, казалось, в одночасье изменилась, всё покатилось под откос.
  
   Началось с того, что королева вызвала архимага на беседу, как в старые добрые времена, ещё до похода Вендрика за море. Алдия удивился, но отказать не посмел. Он понимал, что Нашандра отнюдь не глупа и не может не понимать, что деверь не питает к ней доверия. Это означало, что она вызвала его, чтобы исследовать: прощупать, найти уязвимые места, как сам Алдия поступал, изучая души гигантов. И задачей Алдии было попытаться переиграть королеву и самому выудить побольше информации.
   Это оказалась неимоверно сложная партия.
   Нашандра продемонстрировала поразительную осведомлённость в происходящем в лабораториях и дала понять, что ей прекрасно известны и безрезультатность экспериментов, и жуткая цена этого нулевого результата. Алдия отделывался общими фразами - он уже понимал, к чему она ведёт, и только надеялся, что его брат сохранил достаточно разума, чтобы разгадать игру супруги.
   Надеялся он напрасно.
   Когда Вендрик вызвал архимага к себе - не пришёл сам, как чаще всего делал в последние годы, желая хотя бы полчаса отдохнуть от государственных забот в компании брата и с кубком вина, - а официально приказал тому явиться в кабинет, у Алдии упало сердце. Он понял, что проиграл. Что он снова проиграл этому непонятному существу, которое имело форму жены его брата.
  
   Это был не просто тяжёлый разговор. Там было много крика с одной стороны и обречённое молчание - с другой. Алдия смотрел на Вендрика и вспоминал того трёхлетним мальчишкой, который всюду ковылял за старшим братом, старательно и смешно копируя и его походку, и интонации. Сколько лет прошло с тех пор? И где они теперь, эти братья?..
   Потом был поспешный переезд в отдалённую цитадель, который оба брата старались не называть тем, чем он на самом деле являлся - изгнанием. Алдия не возражал против уединения, только вот оставлять брата без присмотра ему не хотелось. Накануне отъезда он нашёл Рейме, перехватив того между вечерним разводом стражи и собственным заступлением в караул у входа в королевские покои.
   - Ты всё знаешь, - только и сказал он. Рейме кивнул.
   - Она постаралась на славу, - сказал капитан еле слышно. - Боюсь, что следующий на очереди - я.
   - Если что - приходи ко мне в цитадель, - усмехнулся Алдия. - Но, надеюсь, до этого не дойдёт. Кто-то же должен... Присмотреть за ним.
   - Не беспокойся, - Рейме жестко улыбнулся. - Я глаз с него не спущу. Да и Вельстадт, хоть и предан Нашандре, но... Это всё же только до тех пор, пока он не поймёт, что она опасна для короля. А я уж постараюсь его убедить - хотя бы быть повнимательнее.
   - Спасибо тебе за всё, - Алдия протянул руку, и капитан крепко пожал её. - Если и есть у меня в этой жизни друг, то это ты, Рейме.
   - Я рад быть твоим другом, - отозвался капитан. - Ты - хороший человек, что бы там ни говорили. Держись там. Я постараюсь как-нибудь наведаться, если... Ну, ты сам понимаешь.
   - Понимаю, - Алдия невесело усмехнулся. - Ну ладно, тебе пора. Да и мне... Утром я уеду с рассветом. До встречи.
   - Да осветит Пламя твой путь, - и Рейме, развернувшись, мгновенно растворился в полумраке коридора.
  
   В собственной цитадели Алдии понравилось. Замок был старым и требовал ремонта, но это только придавало ему больше мрачного очарования. Выделенные Вендриком слуги молниеносно привели часть помещений в жилой вид, потому что ни минуты лишней не хотели оставаться в жилище безумного архимага. Алдия отпустил их с миром, оставив при себе только десяток своих личных слуг, состоявших при нём в Дранглике и уже достаточно привыкших к нему.
   Лекс был в полном восторге от переезда, как мальчишка, которого впервые в жизни отпустили переночевать на чердаке. Он с воодушевлением рассуждал о том, как можно переоборудовать древние казематы на трёх уровнях подземелий цитадели под лаборатории и склады опасных реактивов и магических артефактов, собственноручно рисовал какие-то схемы и показывал их Алдии, потом выбрасывал и чертил новые.
   Архимаг же всё больше погружался в тяжелую задумчивость.
   Подземелья...
   Нашандра превосходно разыграла свою партию. Ссылка в цитадель нисколько не мешала Алдии продолжать свои эксперименты с душами и искать исцеление от Проклятия Нежити.
   Нашандра добилась только одного - и именно это было по-настоящему важным.
   Она лишила Алдию возможности исследовать артефакт гигантов, спрятанный в подземельях глубоко под Дрангликом.
   А это означало, что этот артефакт и есть ключ ко всему.
   Алдия понимал, что пока война с гигантами не завершится, шансов получить доступ в подземелья королевского замка у него не будет. Хорошо, что хотя бы Сердце Пепельного Тумана осталось в его распоряжении. Некоторые свойства этого предмета заставляли сомневаться в том, что в нем заключена всего лишь магия гигантов. От него веяло чем-то гораздо более древним и могущественным.
   Алдия даже в мыслях боялся сформулировать свою догадку. Чтобы не спугнуть удачу, если она наконец-то решила почтить его своим визитом.
   Древние Драконы?..
  
   Сожженный дневник Алдии
   Драконы живут вне времени. Время для них - не река, текущая из прошлого в будущее и лишь на мгновение сверкающая перед нами бликом "настоящего"; для них время - что-то вроде бескрайнего поля, по которому можно спокойно и без помех идти в любую сторону - или просто упасть в траву, лежать и смотреть в небо.
  
   Шаналотта. Сейчас
   Мир рушился. Казалось бы - куда уж хуже, куда уж глубже падать: Проклятие Нежити опустошает Дранглик, и без того обескровленный многолетней войной. Король слабеет, королева творит что-то странное и явно опасное, королевский архимаг изгнан из замка по какой-то надуманной причине. Что может быть страшнее?
   Страшнее - то, что не у кого больше искать защиты. Нет у Шаналотты больше отца. Тот, кто смотрит на неё глазами архимага Алдии - больше не Алдия, а какой-то чужой и недобрый человек. Он старается вернуть себя прежнего, Шаналотта видит, как он старается... Но нет - Тьма наконец заметила того, кто так долго домогался её внимания. И теперь уж не отпустит свою добычу... Или новую марионетку?
   Шаналотта почти не появлялась в своих покоях - боялась лишний раз столкнуться с Алдией или Навлааном, которому отвели комнаты на том же этаже, но в другом крыле. Ночевала в комнатушке у Петры, засыпала под её негромкий голос, рассказывающий о старых временах, о древних героях и о славных победах. И дракон успокаивался от этого голоса.
   Дракон... Шаналотте всё сложнее становилось контролировать свою вторую сущность. Дракон не просто беспокоился - порой он неистовствовал, бесновался внутри, и испуганной девушке казалось, что хрупкая человеческая оболочка вот-вот разлетится в клочья, и развернутся в серое низкое небо четыре исполинских крыла...
   Шаналотта боялась, что однажды не справится с драконом. Она боялась Навлаана, боялась Нашандру, теперь она боялась и отца. И как же её ужасало то, что, возможно, больше всего ей следует бояться саму себя...
   Воля дракона давила, просто пригибала к земле.
   "Ты должна помешать им! То, что они делают - против мирового порядка! Сила душ должна быть возвращена Пламени! Ты не должна допустить, чтобы..."
   Чего именно не должна допустить Шаналотта, дракон пояснять не желал. Неудивительно: он прекрасно понимал, что она была бы рада получить такую подсказку - и передать всё Алдии: несмотря ни на что, она по-прежнему оставалась на его стороне. Пока хрупкая надежда ещё не растаяла...
   "Как? Как я могу им помешать? Меня ведь даже в лаборатории не пускают!"
   "Ты можешь проникнуть куда угодно... если захочешь. Ты просто не хочешь".
   "Да, не хочу! А вот ты мог бы объяснить, чего ты хочешь от меня! Чем опасен Навлаан? В каком направлении они не должны двигаться?"
   "Ты всё понимаешь! Не притворяйся такой чувствительной, слабой, глупой... Не притворяйся ЧЕЛОВЕКОМ!"
   "Я - человек! А ты - вымершее сотни веков назад чудовище!"
   "Я - чудовище? Да как ты смеешь! Чудовища - это они! Боги, люди, гиганты! Все, кто отнял у нас наш мир, нашу вечность!"
   "Что я слышу... Ты злишься? Вы, драконы - лишены эмоций. Или я не права? Так ты дракон или нет?.."
   "Замолчи, дерзкое порождение ошибки больного разума!"
   "А я, похоже, права..."
   Все эти споры приводили только к одному - у Шаналотты начинали колотиться сердце и болеть голова, трясло как в лихорадке и бросало в жар. Петра поила её какими-то горькими снадобьями, бормотала что-то неразборчивое и успокаивающее. И дракон словно бы засыпал. Ненадолго, но замолкал. Но вскоре возобновлял атаки на человеческий разум, своего "соседа" в теле девушки.
   Время шло, эксперименты Алдии продолжались, Шаналотта пряталась у Петры, уже почти перестав горько недоумевать по поводу того, что отец даже не пытается разыскать её, выяснить, что происходит, почему она избегает его... Дни были заняты постижением древнего искусства Насыщения Огня, ночи - борьбой с драконом и с новыми страхами.
   Теперь Шаналотта окончательно поняла, от чего она столько лет спасала Алдию, забирая и отводя в серый туманный мир его кошмары. Она впервые в жизни заглянула на изнанку собственных снов.
   Там её ждал дракон.
   Его угрозы и туманные посулы неведомых бед преследовали ее наяву, заставляя сердце колотиться как от быстрого бега. А когда она всё же забывалась тяжёлым сном, убаюканная мерным бормотанием старой Хранительницы Огня, дракон приходил в её сны, как к себе домой. А впрочем, сновидения Шаналотты и были его домом. Сны уносили её в пространство, где время течет в ту сторону, в которую его направляет сновидец. Серый и бесформенный мир до Эры Огня.
   Человеческой душе было невыносимо холодно там, в этом неживом месте. Будто застывала в жилах кровь, и кожа трескалась и покрывалась изморозью. А сердце продолжало биться, тщетно пытаясь донести холодную, густеющую кровь до побелевших, скрюченных в последней судороге пальцев...
   Шаналотта почти никогда не страдала от холода. Вторая сущность словно бы согревала её каким-то отголоском драконьего пламени. И вот теперь она узнала, каково это - замерзать почти насмерть. Балансировать на грани между ощущениями невыносимой боли и ломоты во всём теле - и обманчивого тепла объятий вечного сна. И никогда не переходить - и не надеяться перейти! - за эту грань.
   Теперь она была обречена стоять в одиночестве посреди продуваемой свирепыми ледяными ветрами пустоши, глядя почти уже ослепшими, белеющими от инея, но почему-то всё ещё живыми глазами в холодное чёрное небо. Пустое мёртвое небо без звёзд.
   Такой холод чувствует душа, поглощаемая Тьмой. Шаналотта была уверена - она поняла всё правильно, она не ошибается.
   Так вот что уже много лет ощущает Навлаан. Так вот как живёт теперь Алдия...
   Как же согреть их? Как согреться самой?
   Пламя...
   Да осветит Пламя ваш путь... Да согреет оно ваши сердца.
   Шаналотта с одержимостью приговоренного, надеющегося вымолить помилование или хотя бы отсрочку, обучалась Насыщению Огня.
   Стараясь не думать о том, что служит Костру топливом.
  
   Алдия. Сейчас
   Архимаг, сгорбившись и опустив голову, стоял перед большим зеркалом, вцепившись в его раму, будто собирался пробить своим телом стеклянную преграду и спрятаться в мире по ту сторону.
   В камине пылал огонь, но Алдию сотрясала дрожь. Он дышал тяжело и рвано, со всхлипами и коротким хриплым кашлем. Слипшиеся от пота наполовину седые волосы падали на лицо, хотя бы отчасти заслоняя самое отвратительное зрелище, которое только могло привидеться архимагу в кошмарах, а теперь во всей беспощадной материальности явившееся ему в старинном зеркале.
   Его собственное обнаженное тело. Старческое, покрытое морщинистой пергаментной кожей с темной сеткой сосудов. Омерзительное свидетельство проигранного сражения.
   Почти умирающее человеческое тело - без малейших признаков Тёмной Метки.
  
   "Нет больше сил. Нет больше надежды. Не могу. Не могу больше..."
   Мир будто бы скрыла горячечная пелена тумана или удушливого дыма, и из этого марева только изредка выглядывали отдельные предметы и силуэты людей. Поначалу в минуты просветления Алдия не решался покидать лаборатории: его преследовало ощущение, что за время своего беспамятства он натворил каких-то ужасных вещей - ужасных даже по меркам безумного архимага. И он до содрогания боялся, поднявшись по лестнице из подземелий, где-нибудь наткнуться на последствия этих своих деяний.
   Например, на труп Шаналотты.
   Он уже давно не видел дочь - или думал, что не видел; а скорее, надеялся, что у девушки хватает ума держаться от него как можно дальше. Вспышки прояснений в сознании, тусклые, как отражения догорающих свечей в запотевших зеркалах, не высвечивали в поле зрения стройную фигурку с медно-рыжими волосами, и Алдия мог только радоваться - и надеяться, что даже Тьма не заставит его причинить вред Шаналотте - единственному существу, чей внутренний свет до сих пор не давал кошмарам полностью поглотить разум архимага, удерживая их на границе бодрствования.
   А сейчас эту границу неумолимо размывало безумие.
   Снов больше не было. Кошмары стали самой явью.
   После неопределенного промежутка беспамятства, погружения в горячий туман Алдия осознавал себя склоненным над прозекторским столом, со скальпелем или магическим катализатором в руке, с забрызганным кровью лицом, с саднящим от крика горлом. Что он только что делал? Кто - или что? - только что возникло и тут же исчезло под его руками? И куда оно исчезло?
   И всё, что осталось...
   "Я должен продолжать эксперименты. Я... должен... продолжать".
   Алдия уже не понимал - кто и с какой целью двигает его руки, смешивающие ингредиенты для зелий, кто и для чего выталкивает воздух из его груди, рождая в горле звуки заклинаний; он понимал лишь, что это не его воля. Он пытался бороться, вспоминая все известные ему техники защиты от Тьмы, но не мог произнести ни одной формулы: мгновенно горло словно забивал плотный дым, заставляя давиться, кашлять и едва не терять сознание от недостатка воздуха. Алдия не оставлял попыток, и с каждым разом приступы удушья становились всё более продолжительными и жестокими. Это выглядело как попытка подразнить смерть, но архимаг прекрасно понимал: умереть ему всё равно не дадут.
   Тьма так просто не позволит своему новому инструменту выйти из строя.
  
   Ненадолго возвращая себе контроль над телом и сознанием, Алдия иногда заглядывал в свой дневник. И видел там записи, сделанные его собственным, удивительно чётким почерком. Записи, полные безысходности, но в то же время пронзительно логичные и разумные. Будто не в беспамятстве они были сделаны, а напротив - безумием является это краткое просветление, когда архимаг осознает себя.
   Планы экспериментов, которые Алдия находил в дневнике, отличались смелостью, оригинальностью. Некоторые - большей, чем обычно, жестокостью. Но точно так же не приносили никаких заметных результатов.
   Тьма, похоже, тоже не знала, в каком направлении двигаться...
   В описаниях экспериментов, к слову, постоянно упоминался Навлаан, а вот в моменты просветлений Алдия его рядом с собой не видел. Это добавляло тревоги - архимаг почему-то не сомневался, что предоставленный сам себе чернокнижник занимается вещами не менее жуткими, чем их общие с напарником-нанимателем опыты.
   Алдия беспокоился за Шаналотту, но так ни разу и не решился, очнувшись, отправиться на её поиски. Он не мог быть уверен, что, почуяв близость дракона, тот безумец, который заполнял страницы дневника архимага удивительно разумными и четкими записями, не почует добычу и не вырвется на свободу. И чем закончится эта встреча - для них обоих - Алдия проверять не хотел. Он, к слову, совершенно не был уверен в том, что при столкновении его темной сущности с драконом пострадает Шаналотта, а не старческое тело архимага. Дракон вполне способен был вступиться за своё дитя... А вот Алдию защитить было некому.
   Архимаг не оставлял попыток вернуть контроль над своим телом и разумом. Он тщательно фиксировал время начала периодов "просветления", но моменты обратного перехода отметить, естественно, не мог. Однако из того, что удалось выяснить, следовал немного обнадёживающий вывод: периоды ясности рассудка становились всё длиннее. Поначалу казалось, что на несколько дней одержимости Тьмой приходится всего пара часов нахождения в здравом рассудке. Теперь же Тьма и Алдия делили время приблизительно поровну. Обычно периоды "просветлений" приходились на предрассветные часы и продолжались до начала сумерек. И, судя по тому, что неотлучно находившийся при комнатах Алдии камердинер при встречах вёл себя как обычно - с тем же каменным спокойствием и профессиональной учтивостью - наводило на мысль, что одержимый Тьмой Алдия для окружающих ничем не отличается от своей обычной ипостаси. Впрочем, ничего удивительного ­- по сути, в жизни и работе архимага мало что изменилось. Только став на самом деле слугой Тьмы, Алдия окончательно осознал, как много деяний он уже сотворил во имя её...
   И теперь это нужно было как-то прекратить.
   Мир не заслуживал Проклятия. Но он определённо и не заслуживал избавления от Проклятия такой ценой. Алдия понимал, что целью Тьмы является его брат Вендрик, хранитель силы Душ Повелителей, и, если цель эта будет достигнута, настанет конец всему.
   В свете этой догадки он неожиданно по-иному взглянул на поступок Нашандры: будучи изгнанным в цитадель, Алдия оказался отрезанным не только от спрятанного в подземельях замка артефакта гигантов, но и от брата. А это означало, что Тьме будет намного сложнее достичь цели, используя Алдию как инструмент.
   В том, что Нашандра связана с Тьмой, Алдия уже не сомневался. Он не мог доказать этого, но теперь, когда Тьма пропитала саму его сущность, он чувствовал странное сродство с королевой - не близость, а именно сродство: узнавание себя в другом и другого в себе. Увы, разгадать замыслы Нашандры это сродство ему не помогало.
   Всё время после изгнания Алдия вёл переписку с Рейме, который продолжал свои изыскания в библиотеке замка и тайком наблюдал за королевой. Он писал, что ещё дважды слышал плач и причитания в заброшенных комнатах пустующего крыла замка, разобрал только несколько слов: "Я не хочу... Почему я должна?", а в другой раз "...должно стать моим! Оно моё по праву!". О чём шла речь, Рейме не понял, но интонации от первого ко второму случаю изменились разительно. Словно в королеве мучительно прорастала, разрывая хрупкую оболочку, какая-то враждебная сущность - враждебная не только по отношению к супругу и всему миру, но и к самой Нашандре. И мучила эта сущность свою носительницу, похоже, нисколько не меньше, чем Проклятие Нежити - её супруга.
   "Приступы" Проклятия у Вендрика между тем участились. По всей стране рыскали гонцы, собирая человеческие фигурки. Но артефакты эти были настолько редкими и ценными, что раздобывать нужное количество становилось всё труднее. Вендрик, по словам Рейме, держался мужественно, но те, кто был ближе всего к нему - бессменные капитаны и личные Защитники - не могли не замечать, как душу короля постепенно поглощают отчаяние и безысходность. А все они хорошо знали, чем это закончится...
   Алдия с ума сходил от тревоги за брата и не раз готов был, отмахнувшись от любых приказов и запретов, броситься в Дранглик, применить все свои умения и знания, и светлые, и тёмные, если это хоть чем-то поможет...
   Но каждый раз останавливался. Вернувшись от самых дверей, долго стоял перед камином, застыв как изваяние и обхватив себя руками, тщетно пытаясь согреться, вытопить из тела навеки застывший там лёд одиночества во Тьме. Он знал, что именно этого Нашандра и ждёт. Ждёт, что он нарушит приказ и явится в Дранглик, вызвав негодование короля и тем самым ещё ослабив его защиту.
   Да, Тьма питалась гневом, страхом, алчностью людей.
   И их одиночеством.
   И именно поэтому Алдия представлял для Тьмы такую ценную добычу. Он постоянно испытывал страх перед смертью и Проклятием, злился на Нашандру и сам на себя - за бессилие, пылал страстью к поискам ответов и решению загадок.
   И был бесконечно одинок.
   Брат был далеко, и даже будь он рядом, Алдия уже не был бы уверен, что Вендрик - всё тот же Вендрик, а не марионетка Нашандры. Он уже понял, что ему не под силу разгадать игру этого порождения Тьмы, принявшего облик королевы.
   Шаналотта, единственное родное существо, была теперь опасна для архимага. Новая тёмная сущность Алдии даже на расстоянии ощущала исходящие от дракона волны враждебности и того, что люди назвали бы ненавистью - а драконы, по определению, не должны были бы испытывать подобных сильных эмоций.
   Лекс... Лекса давно уже нет. Да и в последние годы совместной работы, уже после появления Шаналотты, Алдия вряд ли узнавал своего старого друга. Всё-таки прошедшие после окончания академии десятилетия жизни в страхе и страданиях не могли не сказаться на нём. Возможно, Тьма уже давно присматривалась к Алдии, искала лазейки, тайные ходы... И Лекс стал просто одной из ловушек, расставленных на разум архимага. Какими путями Лекс добирался до цитадели Алдии? Какие испытания ему пришлось преодолеть? Он так толком и не рассказал о том, как и чем он жил с того дня, как их с Алдией пути разошлись. Упомянул только, что некоторое время работал вместе с чернокнижником Навлааном... И Алдия, мгновенно уцепившись за это имя, начал расспрашивать Лекса о нём. Может, именно это и оттолкнуло старого друга, помешало ему быть более откровенным в рассказах о себе? Глаза Алдии наверняка так загорелись при упоминании Навлаана, что Лекс мгновенно понял - его собственные злоключения и победы интересуют бывшего сокурсника намного меньше...
   Одержимость - это плохо. Чем бы ты ни был одержим - это плохо в любом случае. Это разрушительно - и для твоей души, и для тех, кто тебя окружает. И для твоих связей с другими людьми и с внешним миром.
   А уж как это одержимость опасна для своего объекта - и упоминать не стоит.
   Навлаан...
   Как он стал таким? Подающий надежды юный маг, затем - одарённый студент, блестящий теоретик, опытный и искусный практик, сведущий в самых разных магических техниках. Он горел желанием послужить своими силами и знаниями на благо добра и Света - а оказался адептом Тьмы. Что привело его на этот путь, как не одержимость? И одержимость самого Навлаана недостижимыми идеалами - благополучием и бессмертием для всего человечества, и одержимость этого самого человечества личностью тёмного мага.
   Внимание. Любопытство. Восхищение.
   Они пьют из нас кровь.
   И поэтому Алдия был так рад уединению и своей жуткой репутации, отталкивающей досужих собирателей сенсаций.
   Он был рад возможности дозировать то зло, которое несёт в мир.
   А теперь он был лишён этой возможности. И ситуация как раз именно в это время потребовала от него нарушить свое уединение.
   Что выбрать? Как поступить? Как... не сделать ещё хуже?
   И не скажешь ведь, что хуже уже некуда. Есть куда. Может стать намного, намного хуже. Алдии, мягко говоря, очень не нравилось осознавать, что половину времени теперь он не контролирует своё поведение рассудком. Ведь так и живут полые - действуя на уровне примитивных реакций: голод, страх, агрессия. Не осмысливая своих действий, не оценивая их последствий. Как неразумные звери. Но гораздо более опасные. У зверя на самом деле не так много возможностей причинить вред человеку. Тот может быть вооружен, защищен доспехом, стенами дома, огнём... А от человека такими мерами не защититься. Всё то оружие и вся та защита, что есть у тебя, есть и у твоего врага. И, в отличие от тебя, руку полого с занесённым топором не остановят соображения морали или страх перед неотвратимостью наказания. Ему нужна твоя смерть. И ты умрёшь.
   Или же сам станешь полым и пойдёшь убивать других живых.
  
   Рейме. Сейчас.
   После отъезда Алдии в Дранглике стало одновременно спокойнее и тревожнее. Придворные и слуги вздохнули с облегчением: никто больше не прислушивался к звукам, доносящимся из подземелий, и не втягивал голову в плечи, заслышав чьи-то быстрые шаги за спиной. Рейме поражался глупости и невежеству обитателей замка: ни разу в жизни Алдия никого не заколдовал и не испепелил просто так, мимоходом, а люди боялись архимага так, будто он проделывал это постоянно.
   Вот что значит страшиться того, чего не понимаешь...
   Никто не мог понять, почему Алдия, которому давно перевалило за три человеческих века, до сих пор жив, но при этом не является нежитью. И это одинаково пугало и живых, и немёртвых обитателей замка. Он для всех был чужим.
   Так что спокойнее после отъезда Алдии стало, пожалуй, всем, кроме Рейме. И Вендрика, насколько капитан мог понять. Король не говорил со своими Защитниками о брате, о его изгнании и о роли в этом королевы, но Рейме видел: короля что-то гнетёт. И учащающиеся "приступы" Проклятия только усиливают ощущение медленного, но неотвратимого падения в пропасть.
   Дранглик падёт. Это лишь вопрос времени.
   Пользуясь тем, что в войне с гигантами наступило затишье, вызванное очередной попыткой сторон провести конструктивные переговоры, Рейме всё свободное время проводил в библиотеке: искал новые зацепки, какие-то косвенные доказательства, с которыми можно было бы прийти к королю и предостеречь, уговорить хотя бы быть чуть внимательнее...
   И ему повезло.
   Однажды ночью уставший до полуобморока Рейме, передвигая стопки книг на библиотечном столе, нечаянно сбросил на пол старый трактат о тактике ведения боя в лесистой местности, который намеревался дать на изучение одному из новоиспечённых лейтенантов своего отряда. Книга в падении раскрылась, и из нее выпал сложенный вдвое листок пергамента. Беззвучно ругаясь, капитан наклонился, поднял книгу и листок... и замер, не выпрямившись до конца, впившись взглядом в непривычную вязь тёмно-коричневых букв на мягком от старости, как ткань, пергаменте.
   Текст был написан на древнем языке, который мало кто из ныне живущих разбирал достаточно, чтобы быть уверенным в правильном толковании написанного. Рейме был одним из тех немногих, кто свободно читал на этом языке. Десятилетия поисков исторических сведений о прошлых витках цикла Возжигания не прошли даром. Без знания этого языка нечего было и думать об изучении любого документа, связанного с самым первым циклом Эры Огня, последовавшим за Битвой с Драконами и принесшим в мир Первородный Грех.
   Найденный листок, судя по всему, когда-то был частью длинного свитка, от которого кто-то небрежно оторвал начало и конец. Но то, что капитан прочитал на сохранившемся куске пергамента длиной чуть больше двух ладоней, заставило немёртвого похолодеть и покрыться испариной, будто обычного человека.
   Автор упоминал в тексте название документа целиком: "Трактат о Тёмной Душе". Судя по начинавшейся с середины предложения первой строке, выше линии отрыва речь шла о падении Олачиля и подвиге легендарного рыцаря, мечника-левши Арториаса, сумевшего обуздать Бездну. Сохранившийся фрагмент содержал пространное описание доказательств того, что предположительно вовсе не Арториас победил Мануса Отца Бездны, а некая нежить, чьё имя история не сохранила. И в самом конце отрывка (в буквальном смысле отрывка!) начиналась и обрывалась на полуслове фраза:
   "Но если вы полагаете, что Тьма отказалась от своих притязаний, значит, вы никогда не лежали ночью без сна, обуреваемые гневом, алчностью или скованные страхом; никогда ваше сердце в непроглядной темноте не сжимала ледяная рука одиночества. И только решимость в такие ночи помогает дожить до первых лучей рассвета. Манус не исчез, Тьма не отступила, она не успокоится, пока не получит то, что считает своим по праву."
   "...должно стать моим! Оно моё по праву!" - немедленно вспомнил Рейме, потряс головой и принялся разбирать неудобочитаемые рукописные буквы дальше.
   "Первый Человек не оставил надежды дать своим детям то, чего они достойны. Бог Света обманул Свет, но никогда он не сможет обмануть Тьму. Пламя алчет Тёмных душ, а души алчут Тьмы. Душа Отца Бездны разделена, но каждый. даже самый мелкий её осколок силён и опасен. Берегись. Когда увидишь, как алый и белый, лиловый и серебряный сливаются воедино, настанет..."
   На этом текст обрывался.
   Рейме невидящим взглядом смотрел в темноту, словно читая там по памяти другой древний документ, значение которого он тогда не уловил, но запомнил эти строки накрепко.
   "...и серебристым цветом алчности горели глаза его потомка, и алые искры гнева воспламеняли всё вокруг... А в фиолетовом тумане одиночества дрожали и плакали белые призраки страха. И только чёрная решимость удерживала рассудок в этом искажённом Бездной теле".
   Капитан медленно и осторожно свернул ветхий листок и положил между страниц тетради, в которой делал записи. Саму тетрадь он тщательно спрятал за пазухой и торопливо покинул библиотеку. Забытый трактат о тактике остался лежать на краю стола.
  
   Шаналотта. Сейчас
   Однажды утром, не устояв перед редкой в последние дни тёплой солнечной погодой, Шаналотта через окно выбралась из комнатушки Петры и, обогнув угол здания, быстро скрылась в саду цитадели. Она торопилась к своему любимому ручейку. Журчание воды и прохладная тень резной кроны дерева, которое Шаналотта теперь знала по имени, успокаивали и придавали сил. Разувшись на берегу ручья, девушка ступила в воду и медленно пошла вверх по течению, наслаждаясь прохладой и гладкостью камешков на дне и рассеянно поглядывая по сторонам.
   Вдруг на краю поля зрения мелькнула тёмная фигура. Отчего-то бросило в жар, в груди что-то неприятно толкнулось. Крылья потревоженного дракона?..
   "Уходи отсюда. Немедленно!"
   "Погоди. Кто это?"
   "Уходи! Пока тебя не заметили!"
   Шаналотта, мысленно отмахнувшись от дракона, как от мухи, осторожно выбралась на берег и, прячась за кустами и стволами деревьев, последовала за кем-то в тёмном плаще. Неизвестный, также стараясь быть не слишком заметным, пробирался по саду в направлении ограды. Слишком приближаться девушка не рискнула, боясь, что некто услышит её шаги, а издалека да против яркого утреннего солнца ей не удавалось разглядеть, кто это. Ей стало не по себе. Кто-то чужой в саду цитадели? Враг? Шпион? Может, вернуться и позвать кого-нибудь? Сердце колотилось в горле, да ещё и истерические, хоть и беззвучные, вопли дракона не добавляли спокойствия.
   Незнакомец, уже не таясь, пересёк небольшую полянку - видимо, он был неплохо осведомлён о расположении окон в замке и понимал, что ни из одного из них этот участок сада не просматривается. Шаналотта обошла полянку по кругу, прячась за деревьями, и отстала на пару десятков шагов, а сократив наконец отставание и приглядевшись, словно вросла ногами в землю.
   У подножия одного из самых старых деревьев, привалившись спиной к стволу и запрокинув голову, сидел Алдия. Лицо его было бледно-серым, вокруг глаз темнели устрашающие круги. Глаза были открыты, но архимаг явно не видел ничего, даже бьющих сквозь листву жизнерадостных утренних лучей.
   - Я еле тебя нашёл, - со вздохом облегчения сказал незнакомец, откидывая капюшон. Шаналотта обомлела. Она узнала и голос, и лицо в профиль...
   Над оцепеневшим, выглядящим как покойник Алдией склонился чернокнижник Навлаан, и выражение лица у него при этом было такое, что Шаналотта вмиг забыла и обо всех своих подозрениях по отношению к тёмному магу, и об инстинктивной неприязни к человеку, привнесшему в жизнь Алдии ужасы сделки с Тьмой.
   Навлаан смотрел на Алдию взглядом любящего отца, склонившегося над постелью больного сына. Он хмурился и покусывал губу, едва заметно покачивая головой, и явно оценивал ситуацию, используя все возможности своего блестящего мозга, чтобы найти выход. Чтобы помочь Алдии.
   Шаналотта вцепилась в ствол дерева и ощутила, как в ладони толкнулось успокаивающее тепло. "Спасибо", - одними губами прошептала она, не отрывая взгляда от лица архимага.
   Мгновения шли и тянулись как часы, Алдия не шевелился, и Шаналотта готова была уже выбежать из своего укрытия и с горестным криком кинуться к отцу, но тут архимаг наконец пошевелил губами. Он пытался что-то сказать, но получилось это у него не с первого раза.
   - Ты... зачем ты здесь? - хрипло выговорил он, с явным усилием оторвал затылок от древесной коры и посмотрел на Навлаана.
   - Искал тебя, - чернокнижник улыбнулся с таким облегчением, что Шаналотта прониклась к нему ещё более тёплыми чувствами. - Я видел, что с тобой творится. И понял, что ты...
   - Ты видел? - прервал его Алдия, чуть оживившись. - Но как? Тебя ведь там не было...
   - Мы теперь связаны, - Навлаан опустился рядом с Алдией на колени и достал из кошеля на поясе несколько флаконов. - Мы - ты, я и Тьма. Она - породившее нас чрево. А мы - близнецы. Кровь от ее крови и кровь от крови друг друга. Я просто почувствовал.
   - Так ты... - Алдия с трудом поднес к губам тёмный флакон, который Навлаан вложил ему в руку, но пить не стал. - Ты всё знаешь обо мне. Скажи... - и он уставился в лицо чернокнижнику со страхом и надеждой. - Ты видишь? Кто... я? Кто я теперь? Скажи... - рука бессильно упала, и Навлаан едва успел подхватить флакон.
   - Ты - Алдия, - тихо сказал Навлаан и сам поднес флакон к губам архимага. Проследил, чтобы тот выпил всё. Отбросил пустой пузырёк в сторону, положил руку на плечо Алдии. - Ты тот, кем был всегда. И неважно, призывали мы с тобой Тьму или не призывали, заключали с ней сделку или нет. Она всегда была в нас. Как и во всех людях. Мы дети Тёмной Души, и всё, что есть в нас, и низменное, и возвышенное - её дар. Не отказывайся от него, не иди против природы...
   - Первый грех, - вдруг пробормотал Алдия. Голова его снова запрокинулась, но лицо было уже не таким бледным. - Вот кто в ответе за это...
   - Что? - Навлаан выглядел озадаченным. - О чём ты? Первородный Грех?
   - Нет, - Алдия снова поднял голову, силясь сфокусировать взгляд на лице чернокнижника. - Первый грех. Природа... людей... Она не должна была быть такой. Мы... не должны были... получить Тёмную Душу. Всё не так...
   - Бредишь, - вздохнул Навлаан. - Пойдём-ка в замок. Тебе надо поспать. Ты очень давно не спал как следует. А теперь сможешь. Теперь ты станешь собой - таким, каким был раньше. А общение с Тьмой я возьму на себя.
   Навлаан помог Алдии подняться и, поддерживая его за плечи, повёл к цитадели, что-то неразборчиво бормоча. Шаналотта наконец переменила позу и почувствовала, как спину сводит судорогой. А может, это не судорога, а драконьи крылья пытаются пробить "темницу" человеческой оболочки, развернуться и унести хозяина как можно дальше отсюда?..
   Судя по ощущениям, дракон от увиденного и услышанного был, мягко говоря, не в восторге.
   "Ты должна остановить их! Ты должна прекратить это!"
   Шаналотта пожала плечами. Теперь она ещё меньше понимала, что именно дракон приказывает ей прекратить. Она вернулась к берегу ручья за туфлями и, уже не таясь, побрела ко входу в замок. Странным образом её успокоило увиденное - особенно в сочетании с тем, как на это отреагировал дракон. Возможно, всё ещё наладится...
  
   Эта надежда прожила ровно семь дней. Алдия снова походил на себя прежнего, даже присоединялся к Шаналотте за трапезами в малой столовой, как в старые добрые времена. Несколько раз с ними завтракал и обедал Навлаан, и Шаналотта приветствовала его поклоном и взглядом, полным восхищения и благодарности. Навлаан кланялся в ответ, смущённо улыбался и указывал глазами на архимага, который, хотя и выглядел всё ещё бледным и измождённым, но как минимум старательно ел и принимал укрепляющие эликсиры.
   А на восьмой день всё вернулось на круги своя. Кошмар напомнил о себе. Тьма отступила, но не ушла. За днём всегда приходит ночь.
   Шаналотта проснулась от шума - лязг стали, какой-то скрип, взволнованные голоса... Глянув в окно - рассвет ещё и не думал заниматься - девушка торопливо оделась, выскочила из комнатки Петры и побежала по тёмному коридору к источнику шума. Влетев в полутёмный, освещённый только несколькими факелами вестибюль цитадели, Шаналотта словно налетела на стену: отсветы огня дрожали и дробились в луже крови, которая растеклась по плитам пола сразу за порогом. От этой лужи в боковую галерею вели две цепочки следов. За пределами кругов света от факелов мелькали какие-то тени, что-то позвякивало, вдруг резко запахло эликсиром для обработки ран.
   Шаналотта решилась подойти поближе: раз кому-то оказывают помощь, значит, если тут и случилась драка, она уже завершена, и опасности нет. Обогнув лестницу, девушка вгляделась в полумрак и обомлела: у стены, привалившись к ней спиной и угрожающе кренясь набок, сидел капитан королевской стражи Рейме с искажённым болью лицом, вокруг продолжала растекаться лужа крови, а рядом на коленях стоял Алдия и пытался не дать капитану завалиться вбок и одновременно осмотреть кровоточащие раны.
   - Ну и что я с тобой должен делать, - бормотал Алдия, одной рукой придерживая Рейме за плечо, а второй пытаясь достать что-то из кошеля на поясе. - У меня тут нет эстуса...
   - У меня есть! - громко сказала Шаналотта, выходя из тени.
   Алдия вздрогнул и обернулся, отпустив плечо Рейме, который после этого всё-таки съехал по стене и мягко упал на бок.
   - Лотта! - вскрикнул архимаг. - Ты что тут... - он ошеломлённо замолчал, когда Шаналотта решительно оттеснила его от раненого, опустилась на колени, сняла с пояса матерчатый чехол и извлекла из него небольшую изумрудно-зеленую бутылочку, в которой словно бы плескалось жидкое пламя костра. Приподняв голову капитана, девушка осторожно влила ему в рот несколько глотков эстуса. Рейме закашлялся, но проглотил исцеляющий напиток до последней капли. Шаналотта напряжённо смотрела ему в лицо.
   Наконец капитан пошевелился и, опершись рукой о пол, приподнялся и сел. Он переводил взгляд с Алдии на Шаналотту, как человек, которого не вовремя разбудили, и он не может спросонья сообразить, где находится.
   Затем взгляд его упал на бутылочку с эстусом, и немёртвый непроизвольно потянулся к ней. Шаналотта молча отдала ему бутылку. Рейме несколько мгновений благоговейно смотрел на нее, затем одним глотком допил остатки эстуса и вернул сосуд Хранительнице Огня.
   - Изумрудный... - хрипло произнёс капитан, не отводя взгляда от сияющей в свете факелов бутылочки, словно заворожившей его. - Вестник надежды...
   - Лотта! - наконец опомнился Алдия. - Как это понимать?..
   - Позже, отец, - решительно сказала Шаналотта. - Капитан, вы можете встать? Я отведу вас к моему костру. Вам нужно установить с ним связь, чтобы в случае чего вы точно знали, где окажетесь. Идёмте. Потом расскажете, что с вами случилось, - и она протянула Рейме руку. Капитан с сомнением посмотрел на неё, с улыбкой покачал головой и поднялся сам, держась за стену.
   - Идите за мной, - сказала Шаналотта и направилась к выходу в сад цитадели. Рейме поковылял за ней, виновато оглянувшись на архимага, который так и сидел на полу, ошеломлённо уставившись на дочь. Когда Шаналотта и капитан уже подошли к дверям, Алдия. спохватившись, вскочил на ноги и заторопился за ними, старательно обойдя лужу крови на плитах перед порогом*.
  
   <*Примечание: описанный эпизод является прямым следствием событий, описанных в рассказе "Мутные потоки" (см. на профиле)>
  
   Рейме. Сейчас
   Всё прошло именно так, как он и ожидал. Он думал, что готов. А оказалось...
   Сидя на полу в камере, Рейме прижимался ноющим затылком к холодному камню и до рези в глазах вглядывался в темноту, только чуть разбавленную тревожно-оранжевым отсветом единственного на весь коридор факела. Сколько времени прошло? Скоро ли утро? Суд... Приговор... И покончить с этим.
   Хотя что значит покончить? Рейме - нежить. И сколько бы раз он ни умер, пока опустошение не заберёт его разум, воспоминания о сегодняшнем дне останутся с ним. И это будет больно.
   Да, Рейме прекрасно понимал, с какими вестями он направляется к королю. Он ожидал, что его за его словами последует буря. Но всё же это ранило неожиданно сильно - увидеть такое выражение на лице Вендрика: изумление, недоверие... И отвращение. А в следующий миг лицо превратилось в застывшую маску. Король сделал шаг назад, положив руку на рукоять меча. И вызвал личную стражу. Сегодня его покои охраняли подчинённые Вельстадта.
   Не было нужды произносить слова обвинения вслух. Они читались на лице Вендрика.
   "Я доверял тебе..."
   И едва заметная заминка второго, а теперь единственного капитана стражи, вызванного, чтобы препроводить обвиняемого в государственной измене в темницу в подземелье замка. Рейме не видел лица старого друга, но, протягивая руки, чтобы их сковали цепями, всё же попытался поймать взгляд сквозь прорези шлема, тускло блестящего в свете свечей. Понял ли Вельстадт?
   И теперь, ожидая суда, назначенного на утро, Рейме размышлял о том, какой вариант был бы для него предпочтительнее - чтобы Вельстадт поверил Рейме или чтобы вместе с королём признал его если не изменником и предателем, то опасным безумцем?
   Рейме вздохнул. Нет уж, пусть старый друг считает его врагом. Кто-то ведь должен остаться Королевским Защитником...
   Но всё же он надеялся, что Вельстадт хотя бы задумается. Старый друг знал Рейме не хуже, чем самого себя, и наверняка не мог до конца поверить в то, что тот мог действовать во вред королю. А это значит, что, узнав о том, за что Рейме обвиняется в государственной измене, хитроумный бывший клирик утроит бдительность, начнет чуть более критически взглядом присматриваться к королеве. Рейме очень хотелось на это надеяться...
   А что будет с ним самим? Чего ожидать от завтрашнего суда?
   Казнить немёртвого невозможно. Оставались изгнание или вечное заточение в темнице. Рейме рассчитывал на первое, хотя и понимал, насколько глупо такой приговор будет выглядеть со стороны короля. Отпускать на волю преступника, посягнувшего на честь короны и обвинившего королеву в одержимости Тьмой? Такое решение просто отдает безумием. А уж безумным Вендрик точно не являлся. И поэтому...
   Бывший капитан выпрямился и жёстко усмехнулся. Вот так всё и прояснится. Если ему позволят отправиться в изгнание, это будет означать, что его слова всё же достигли цели. Хоть и не смог Вендрик сразу поверить в услышанное, но сомнения у него, возможно, зародились... Он отпустит опального капитана на все четыре стороны, возможно, втайне рассчитывая, что тот отправится искать помощи. А ему, Рейме, как раз очень нужно повидаться с Алдией и обсудить дальнейшие действия.
   Что ж, остаётся только ждать утра. И надеяться на удачу. Не на милосердие или глупость короля - только и исключительно на везение. И на то, что Нашандра всё же не полностью контролирует душу и разум Вендрика.
   Рейме улёгся на пол, подложив под голову руки, и закрыл глаза.
   Всё, что ни делается...
   Не всё к лучшему, возможно. Но не делать то, что должен, Королевский Защитник просто не умел.
  
   Приговор суда удивил Рейме настолько, насколько это вообще было возможно. Такого он уж точно не ожидал...
   И после, стоя на арене с мечом в руке и в тщательно вычищенном полном доспехе, бывший капитан невольно улыбнулся, вспомнив старые добрые времена. Первые годы после прибытия в Дранглик, их с Вельстадтом борьба за должность командующего стражей замка. И бесконечные поединки, общий счёт которых все десять лет сводился вничью...
   Сейчас такого не должно было произойти.
   Ненадолго проглянувший луч солнца блеснул на отполированном треугольном навершии шлема Вельстадта. Рейме поморщился и быстро глянул на небо. Нет, тучи сейчас затянут прореху, солнце скроется и не будет мешать. Если же ветер растреплет облака, надо будет следить за позицией, чтобы солнце не слепило во время боя - ни самого Рейме, ни противника.
   Бывший капитан поклонился и отсалютовал бывшему напарнику мечом. Вельстадт только медленно перехватил молот двумя руками.
   Сигнал к началу поединка прозвучал для Рейме звуком рушащегося за спиной - почти под ногами ­- моста.
   ...И как же сложно оказалось не сражаться в полную силу, как сложно подавить отточенные до неосознанности реакции, когда тело само стремилось уйти от ударов и заклинаний, выученных до последнего движения, предугадываемых по неуловимому наклону туловища, по незаметной глазу задержке движения руки! И как сложно самому не довести удар! Сердце воина рвалось на части, не понимая - как можно добровольно желать проигрыша в схватке...
   Рейме был искусным воином. Он умел сражаться уж точно не хуже, чем Вельстадт. Но и следовать своему долгу он умел не хуже.
   И когда его, покрытого кровью и ожогами, изломанного, но всё ещё живого, уносили с арены, Рейме, сдерживая режущий за сломанными рёбрами кашель и сплёвывая тёмную кровь, улыбался.
   Всё было правильно. Всё прошло как надо.
  
   Вот только эстуса, чтобы восстановиться, израненному немёртвому взять было негде. Не был Рейме привязан ни к одному Костру нежити, не получал изумрудную фляжку из рук Хранительниц Огня. А залечивать раны обычными средствами - даже заклинаниями - было слишком долго, Рейме не мог себе позволить отлежаться где-то даже день, даже полдня. Надо было срочно предупредить Алдию.
   Путь до цитадели архимага Рейме не запомнил. Только привкус крови, боль и жжение в груди от тяжелого дыхания, рваного, в такт шагам: шаг - вдох, шаг - выдох. Сколько их было? До цитадели путь неблизкий...
   Шаг - вдох. Шаг... Нет. Остановка. Сил нет. А дышать-то не надо забывать, хоть и не шагнул... От боли темнело перед глазами, и эта багровая темнота почему-то воспринималась еще и тяжёлым гудением в ушах, и тошнотворным запахом прелой травы, и слышались в ней отвратительные поскрипывания трущихся обломков собственных костей...
   Как Рейме оказался у стены в вестибюле цитадели и откуда там взялась девушка, называющая Алдию отцом - он не помнил: сознание, похоже, в пути безнадёжно отстало от упорно волочащего себя вперёд тела. Но в руках дочери архимага вспыхнул изумрудный огонёк, и душа немёртвого ожила и потянулась к нему, почувствовав внутри живительное пламя Костра.
   Первый же глоток словно плеснул этого жидкого пламени прямо на многочисленные раны. Боль была такой, что Рейме на несколько мгновений отключился, а когда пришёл в себя, было уже намного легче. Он смог приподняться и оглядеться. Рядом на полу с выражением крайнего ошеломления на лице сидел Алдия, а рыжеволосая девушка, которую архимаг назвал Лоттой, стояла склонившись к бывшему капитану и протягивая руку, чтобы помочь подняться. Рейме с сомнением глянул на хрупкую девичью фигурку - пожалуй, чтобы поднять с пола рослого воина в полном доспехе, веса ей не хватит, - и, задержав дыхание, чтобы не вскрикнуть, рывком поднялся сам.
   - Меня зовут Шаналотта, - сказала девушка, оглянувшись, чтобы убедиться, что Рейме идёт за ней. - Я дочь герцога Алдии. А вы капитан Рейме, я много о вас слышала.
   - Рад знакомству, миледи, - прохрипел Рейме.
   Шаналотта вскинула руку в недовольном жесте.
   - Не разговаривайте. Скоро придём к Костру, тогда и расскажете всё.
   Погружение в исцеляющее пламя Костра оказалось намного более приятным, чем залечивание ран при помощи эстуса. Ни боли, ни жжения - только мягкое, обволакивающее тепло, дарящее восхитительное чувство истинного обновления, возрождения к жизни. Жаль, что для тех немёртвых, кто умирает и вновь является в мир из пламени Костра, это чувство обманчиво...
   - Пойдёмте в замок, - сказал архимаг, всё ещё выглядевший несколько пришибленным, но уже почти пришедший в себя. - Этот сарай - не лучшее место для наших разговоров.
   Рейме с сожалением поднялся и склонил голову в жесте подчинения. Он с великой радостью остался бы здесь - Костёр манил его, как давно утраченный родной дом. Но Алдия был прав - здесь не лучшее место для разговоров о том, что им нужно обсудить.
   Расположившись в кабинете архимага, все трое некоторое время молчали и по глотку отпивали подогретое вино. Наконец Алдия поставил кубок на стол и сумрачно глянул на Рейме:
   - Всё так плохо, как я предполагаю... глядя на твой вид?
   - Уж не знаю, что ты предположил, - отозвался бывший капитан. - Но всё, возможно, не так уж плохо, как кажется на первый взгляд.
   - Что произошло? - Алдия впился в лицо Рейме взглядом, острым, как скальпель на его лабораторном столе.
   Рейме молча протянул ему маленький сверток, запечатанный заклинанием. Архимаг небрежно взломал печать и отбросил клочок кожи, в который был завернут аккуратно сложенный листок пергамента. Склонился над обрывком манускрипта, придвинув свечу поближе. Замер, плечи напряглись. Резко выдохнул. И откинулся на спинку кресла, глядя на Рейме потемневшими глазами.
   - Ты пришёл с этим к Вендрику... - хрипло начал он.
   - ...Вендрик, естественно, мне не поверил, - подхватил Рейме, - приказал арестовать и судить за государственную измену. Для немёртвого есть два приговора за такое преступление - вечное заточение или изгнание. Есть и третий - умерщвлять до тех пор, пока нежить не опустошится, и тогда уже убить окончательно, - но Вендрик не практикует такой жестокости даже с самыми опасными преступниками. Так что мне повезло, - Рейме усмехнулся. - А на самом деле мне не просто повезло, а очень повезло!
   - Что ты имеешь в виду? - Алдия подался вперёд. - Твоё эффектное появление в цитадели, уж прости, ну никак не похоже на последствия сильного везения...
   - Сам факт того, что я пришёл к тебе - уже везение, - возразил Рейме. - То есть меня всё же изгнали, а не заперли до конца времён. И я предполагаю, что Вендрик поступил так намеренно. Он не мог не наказать меня по всей строгости закона, потому что... - он многозначительно замолчал.
   - Потому что Нашандра догадалась бы, что он тебе поверил... - непроизвольно понизив голос, сказал Алдия.
   - Именно. Поэтому Вендрик выбрал изгнание, но перед этим решил устроить суд поединком. Выставил против меня Вельстадта - хотя, на первый взгляд, у него и не было других вариантов, учитывая мои боевые навыки. Но тем не менее, если подумать: зачем вообще был нужен этот поединок? В нём нет ни малейшего смысла, кроме... Понимаешь? Вельстадт - мой лучший друг, он всецело предан королю - но и королеве! Он ни за что не поверил бы мне, если бы я поделился с ним своими подозрениями. Но он слишком хорошо знает меня в бою. Он не мог не заметить, что что-то идёт не так.
   - Так ты ему поддался, - Алдия в изумлении откинулся назад.
   - Да, - Рейме развёл руками. - Я намеренно проиграл схватку. Буквально накануне у нас с Вельстадтом был разговор о Вендрике, о том, что его величество что-то гнетёт, и это не Проклятие Нежити... И я едва не поделился своими сомнениями. Но вовремя удержался. Сказал только, что не хочу втягивать его в это дело - кто-то ведь должен остаться Королевским Защитником. А я хорошо знаю моего друга Вельстадта, - Рейме сел прямо, глаза его сверкнули, - такой знак он точно не пропустит!
   - Это если Нашандра ещё не успела наложить на него печать Тьмы, - тихо проговорила Шаналотта.
   Рейме удивленно воззрился на неё. Он уже успел забыть о присутствии юной Хранительницы Огня - девушка сидела в глубоком кресле за пределом круга света от свечей, закутавшись в тёмный плащ, невидимая и тихая, как мышка.
   - Я бы заметил, миледи, смею надеяться, - сказал он. - Я бы почувствовал, если бы человек, которого я знаю столько лет, так сильно изменился.
   - Надеюсь, что вы не ошибаетесь, - вздохнула Шаналотта, - потому что даже я... - она осеклась и быстро глянула на Алдию. Тот, заметив её взгляд, только сокрушённо вздохнул.
   - Как отреагировала на случившееся Нашандра - мне неизвестно, - продолжил Рейме, - но подозреваю, что в самое ближайшее время нам следует ожидать бедствий. Может, ты сходишь туда?.. - он нерешительно глянул на архимага.
   Алдия с сожалением покачал головой.
   - Если я сейчас заявлюсь во дворец, будет только хуже. Наверняка шпионы королевы проследили за тобой и знают, что ты отправился ко мне в цитадель. Мне необходимо встретиться и поговорить с Вендриком, просто необходимо! - Алдия сжал виски руками. - Но так, чтобы об этом не узнала Нашандра. Надо найти способ...
   - Ты - вроде бы королевский архимаг. - Рейме чуть ехидно улыбнулся. - Чтобы ты, да не придумал что-нибудь...
   - Есть у меня одна мысль... - Алдия потёр переносицу. - Шаналотта... Прошу тебя. Я всё понимаю, ты оказалась гораздо более важной персоной, чем я предполагал... Но всё же выполни мою просьбу. Позови Навлаана.
   - Зачем? - напряжённо переспросили хором Рейме и Шаналотта, удивлённо переглянулись и снова уставились на архимага.
   - Мне нужен совет, - Алдия выпрямился, глаза его сверкнули молодой силой и яростью, жутко контрастирующими с усталым морщинистым лицом старика, - а еще более того мне нужен контроль. Вы оба, уж простите, не способны сдержать Тьму, если она вдруг захочет говорить моим голосом и действовать моими руками.
   - Но сам-то Навлаан... - начала Шаналотта.
   - Да, я рискую, - перебил её Алдия. - Но в его отсутствие риск неизмеримо выше. Верь мне.
   - Мы вынуждены тебе верить, - тихо сказал Рейме. - У нас нет другого выхода.
   - Вот именно, - с нажимом сказал архимаг. - И именно поэтому я прошу позвать Навлаана. Я ему тоже не доверяю. Но себе я доверяю ещё меньше. Чем больше народу будет за мной присматривать - тем лучше.
   - Хорошо, - прошептала Шаналотта и выскользнула из кабинета.
   Алдия, быстро глянув ей вслед и дождавшись, когда дверь захлопнется, подался вперёд и торопливо заговорил:
   - Мы все здесь можем быть заражены Тьмой, и Лотта в том числе. И никому - слышишь? - никому нельзя доверять. Теперь ты - наша последняя надежда. До тебя Нашандра, похоже, так и не смогла добраться. Хотя она старалась, верно?..
   - Да, - ошеломлённо пробормотал Рейме. - Но попался в её сети только Вельстадт. Выходит, я будто бы нарочно подставлял его под удар...
   - Должен же кто-то остаться Королевским Защитником, - пробормотал Алдия.
   - Вот именно. Так что же нам теперь делать? У тебя есть план?
   - Да, есть, но я и в самом деле хотел бы рассказать о нём в присутствии Навлаана. Знаешь, он ещё глубже погрузился во Тьму, чем я. Но, поскольку он уже давно имеет с ней дело, он и защищаться умеет намного лучше. Я был удивлён...
   В коридоре послышались сдвоенные торопливые шаги. Алдия замолчал и откинулся на спинку кресла. В кабинет буквально влетел Навлаан. Остановился на пороге, переводя взгляд с архимага на незнакомого рыцаря в помятых и окровавленных доспехах.
   - Сир Рейме, если не ошибаюсь? - осведомился чернокнижник. - Что произошло?
   - Садись, сейчас всё объясним, - устало проговорил Алдия. - Только сначала... - он с неожиданным для старческого тела проворством выскользнул из-за стола, встал перед Навлааном и, глядя ему в глаза, поднял левую руку и произнес заклинание. Голову чернокнижника окутал фиолетовый туман, в котором вспыхивали крошечные молнии. От неожиданности Навлаан дёрнулся и еле слышно зашипел, но совладал с собой и замер, широко открыв глаза. Алдия несколько секунд пристально вглядывался в них, потом опустил руку. Фиолетовый туман исчез.
   - Прости, - глухо сказал архимаг, возвращаясь на своё место. - Но я должен был проверить.
   - Естественно, ты должен был проверить, - чернокнижник выглядел довольным - странно довольным для того, на ком только что применили малоприятное и опасное заклинание "чтения разума". - Кстати, откуда ты узнал эту технику? Я тебя ей не учил.
   - Книги читаю... иногда, - буркнул Алдия. - Но сейчас это неважно. Я хотел проверить, не находишься ли ты сейчас под влиянием Тьмы. А теперь... Проверь, пожалуйста, меня. Только не тем же самым способом.
   - Ну естественно, - чернокнижник едва заметно улыбнулся - и вдруг резко выбросил вперёд левую руку. С неё сорвалась тёмно-серая сфера и с шипением разбилась о грудь архимага. Алдия с жутким хрипом вдохнул воздух и заскрёб пальцами по горлу.
   - Смотреть на меня! - рявкнул чернокнижник. - Вот так. Отлично. Ты... Пока ты принадлежишь себе.
   Алдия обмяк, потирая грудь и с восхищением глядя на Навлаана.
   - Это было...
   - Это было очень эффектно, знаю. А ещё это обеспечит тебе защиту от захвата Тьмой - примерно на полчаса. Так что будь по возможности краток.
   - А ты потом научишь меня этому заклинанию, - глаза у Алдии явственно загорелись.
   - Не научу, - строго глянул на него чернокнижник. - Этой технике обучает только Грандаль, да и то не всех подряд. Как настанут времена поспокойнее - попробуй его отыскать... И доказать, что ты достоин. И не прибить занудного старикашку в процессе.
   - Грандаль?.. - Алдия с видимым усилием подавил желание продолжить задавать неуместные в данный момент вопросы. - Хорошо. Всё потом. Давайте займёмся насущными делами. Рейме, расскажи ещё раз о том, что случилось в Дранглике.
   Выслушав бывшего капитана Стражи, Навлаан с минуту сидел молча, постукивая пальцами по столешнице. Алдия с нетерпением смотрел на него - явно нервничал, помня об истекающем времени защиты от Тьмы.
   - Подземелья Дранглика, - наконец произнёс чернокнижник.
   Алдия молча кивнул.
   - Все присутствующие посвящены в эту тайну? - уточнил Навлаан и, заметив теперь отрицательное покачивание головой, обратился к Алдии: - Сам расскажешь?
   - Да, - Алдия подался вперёд, стиснув руки. - Я до сих пор не уверен, что прав. Но... Больше нельзя скрывать то, что я знаю. Возможно, скоро... - он замялся, быстро глянул на Шаналотту, но всё же продолжил: - Вам придётся обходиться без меня. То, что Вендрик привёз из земель гигантов, скрывается в подземельях замка. Но не потому, что это какой-то особо ценный артефакт, а потому, что этот артефакт находится там, где ему предназначено быть.
   Он обвёл взглядом замерших слушателей и продолжил:
   - Думаю, всем здесь известна легенда о Первородном Грехе. О том, как Повелитель Света Гвин, пожертвовав собой, возжёг затухающее Пламя и продлил Эру Огня, которая должна была завершиться. И мироздание... Сошло со своего предначертанного пути. И теперь каждый виток сопровождается всё более тяжёлым приступом той болезни, которую породил этот грех.
   - Проклятие Нежити, - шёпотом проговорила Шаналотта.
   - Верно. В начале цикла - сразу после возжигания - мир словно бы выздоравливает. Проклятие отступает... На время. Но потом всё начинается сначала - и с каждым разом Проклятие захватывает всё больше человеческих душ.
   - Какова цель? - уточнил Рейме. - Я так до сих пор и не понимаю толком...
   - Я и сам не понимаю. Но могу предположить, что бесконечное возжигание Пламени ослабляет не только Тьму, но и само Пламя. И, чтобы продолжать гореть и поддерживать жизнь в мире, ему нужно всё больше сил извне. Я, как тот, кто сопровождал Избранного Немёртвого в поисках силы, не раз слышал о том, что в нынешние времена подвиг спасителя Пламени стал не в пример тяжелее, чем был на заре времён. Врагов нужно сразить больше, они опаснее... Но эту информацию проверить невозможно, да и не важна она сейчас. Суть в том, что цикл должен завершиться - так или иначе. Угасанием Пламени, возжжением его... Или как-то иначе.
   - А какие ещё могут быть варианты? - удивлённо спросила Шаналотта.
   Алдия внимательно посмотрел на неё.
   - Хранительница Огня... У тебя в этом деле свой интерес, - он усмехнулся. - Надеюсь только, что он не войдет в противоречие с нашими. Потому что...
   - Потому что на моей стороне дракон? - сказала Шаналотта тихо - но так, что пламя свечей потускнело и качнулось, как на сквозняке.
   - Именно, - Алдия даже не моргнул, - потому что я не хочу вступать в противоборство с теми, кто знает будущее. Хотя бы потому, что я сам не готов его узнать.
   - А вот это напрасно, - голос Шаналотты неуловимо изменился, - если бы ты имел достаточно смелости, чтобы узреть будущее, то многих жертв можно было бы избежать.
   - Нет у меня смелости, - отмахнулся Алдия, - я не воин, а всего-навсего старый учёный, которому приходится в одиночку спасать мир. Не отвлекаемся, господа. Так вот. В подземелье Дранглика находится не что иное, как вход в древнее Горнило Первородного Пламени. Само Горнило, возможно, находится не здесь - все сведения о его местонахождении давно утрачены. Под Дрангликом мы с братом смогли найти некий ключ, переход, канал передачи силы - назовите как хотите. Тайна открытия этих врат с давних пор хранилась у гигантов. Поскольку они не люди, то есть не могут накапливать силу душ и передавать её Пламени, то в их руках этот артефакт имел лишь историческую ценность. Именно поэтому Нашандра подговорила Вендрика выкрасть его. Трон Желания - мы назвали его так - позволяет перенестись в Горнило, а там, и только там, новый Повелитель Пламени принимает решение: продлить Эру Огня или завершить её. От желания единственного Избранного зависит дальнейшая судьба мира. Но - какая же злая ирония! - выбор ограничен только двумя вариантами. Возжечь Пламя - погасить Пламя. А что если существует что-то ещё? За пределами Света, вне досягаемости Тьмы... Найдётся ли кто-то достаточно смелый, кто может разорвать этот круг?
   - Но что за его пределами? - спросил Навлаан.
   - Я не знаю. Никто не знает. Но я до последнего вздоха буду стремиться узнать.
   - Это очень опасно, - заметил Рейме.
   - Неизвестность всегда пугает больше, чем известный исход - каким бы паршивым он ни выглядел. Но я верю в то, что судьба не может быть настолько жестокой. Она наверняка приготовила пару запасных вариантов - для того, кто не побоится сделать шаг в сторону.
   - Или в пустоту, - еле слышно проговорила Шаналотта.
   - Нет более страшной пустоты, чем Бездна, - возразил Алдия, - а именно туда мы толкаем мир, следуя этим "пророчествам".
   - Звучит как-то еретически, - хмыкнул Рейме. - Возжигание Пламени - и вдруг Бездна. Но я верю, что тебе виднее.
   - Может, и напрасно веришь. Но у нас всё равно нет более надёжных источников информации. Я продолжу. Мы смогли установить Трон Желания в том месте, где, предположительно, открывается проход в Горнило. Попасть в сердце Пламени можно было и без него. Но, насколько я понял, сущность этого канала такова, что Избранному уже не остаётся даже такой иллюзии выбора - за шагом в туннель следует мгновенное сгорание. Трон Желания был создан неведомыми чародеями как раз с целью предоставить новому герою хотя бы такой выбор. И тут Нашандра сыграла нам на руку - если бы она не отправила Вендрика за Троном, у мира, возможно, не осталось бы ни единого шанса.
   - А почему ты считаешь, что шансов теперь больше? - удивился Рейме. - В любом случае исходов всего два: продление Эры Огня или погружение мира в вечную Тьму.
   - Ну, строго говоря, не в вечную, - поправил его Алдия. - Тьме так же, как и Пламени, отведён свой срок. А в глубинах мрака вряд ли найдётся такой же искуситель, каким оказался первозмей Фрампт для Повелителя Света в незапамятные времена. А это означает, что Эра Тьмы мирно завершится, когда настанет черёд Пламени воссиять.
   - В любом случае, мы этого уже не узнаем, - заметил Навлаан. - Давайте вернёмся к насущным вопросам.
   - Да, я продолжу. Беда в том, что Трон Желания создан гигантами, и для людей он недоступен. Я пытался подобрать к нему ключ, но меня выгнали из замка.
   - Я одного не понимаю, - сказал Навлаан, - а именно логики Нашандры. Почему она сначала действует на пользу Вендрику и твоим планам, а затем во вред?
   - О, логика Нашандры, - Алдия покачал головой. - Я много думал об этом. И пришёл к выводу, что она - не совсем в своей воле. Почти так же, как бывает и со мной, и с тобой.
   - Как это?
   - Нашандра - воплощённый в образе человека осколок души Мануса, того, кто был первым человеком, а потом стал считаться Отцом Бездны. Но не стоит забывать о том, что изначально он всё же человек. Бездна не сумела уничтожить в нём сродство с каждым из людей, рождённых в этом мире и наделённых частичкой той же самой Тёмной Души, которую он разделил между своими детьми. И поэтому та часть её сущности, которая отравлена Бездной, жаждет захватить Трон и погрузить мир во Тьму. А вторая часть - человеческая - просто хочет, чтобы люди могли жить как жили всегда. Нашандра на моих глазах вела эту битву сама с собой. Она очень... мужественное существо. Но всё же она проиграла. Даже порождению самой Тьмы не совладать с Тьмой.
   - И на что тогда мы замахнулись, - невесело улыбнулся Навлаан.
   - А я и не верю, что мы одолеем Тьму. - Алдия развёл руками. - Я и не призываю бороться с ней. Я лишь ищу способ вернуть мир к равновесию, где у Тьмы ровно столько же власти, сколько у Света.
   - Тень не отбрасывают, она рождается от огня. И чем ярче огонь, тем чернее тень, - задумчиво произнёс Рейме. Алдия резко обернулся к нему.
   - Я слышал эти слова! Откуда ты...
   - Это Вендрик. Во время одного из приступов. Недавно.
   - Тогда понятно... - Алдия потёр лоб и продолжил: - Ключом к Трону, как я полагаю, является сила древних Королевских Корон. Короны эти принадлежали Четырём Королям, получившим из рук самого лорда Гвина не только власть, но и частички Светлой Души - в дополнение к Тёмной, которой они были наделены от рождения. Соединяя в себе две противоположные стихии, они добились невиданного могущества... и едва не погубили мир, открыв проход в Бездну.
   - Алчность, - заметил Навлаан.
   - Именно. Одно из основных свойств человеческой души. Имеющее разные проявления, но от этого не менее разрушительное.
   - Это ты о себе, - полувопросительно-полуутвердительно сказала Шаналотта.
   - Именно. Моя страсть к познанию, к разгадыванию секретов, к поиску ответов - куда она привела меня? И всех вас, возможно. В этом отрывке, - Алдия взглядом указал на лежащий на столе обрывок пергамента, - как раз и перечислены те черты человеческой души, которые делают её такой уязвимой к соблазнам. Алчность, страх, гнев, чувство одиночества. И я бы предположил, что алчность - ещё самая безобидная из этих слабостей.
   - Почему ты так считаешь? - спросил Навлаан.
   - Потому что её легче всего контролировать, обладая решимостью, - ответил Алдия. - "И только чёрная решимость удерживала рассудок в этом искажённом Бездной теле" - помните? Именно это продемонстрировала Нашандра. Она сопротивлялась зову своего прародителя, как могла. Она сделала многое для того, чтобы помочь нам победить её саму, но в итоге всё же сдалась. Тьма поглотила её без остатка.
   - И что теперь будет с Вендриком? - Рейме едва сдержал порыв вскочить с кресла и броситься куда-то... Неважно куда. Усидеть на месте становилось всё сложнее. Вендрик в опасности. А эти мудрецы... Могущественные маги. Как они могут быть так спокойны? Как могут просто сидеть и рассуждать о сущности Тьмы, когда король там, возможно, уже...
   - Терпение, капитан, - Алдия заметил состояние собеседника. - Скоро настанет время для активных действий. И тебе будет отведена ключевая роль, можешь не сомневаться. А пока дослушай.
   Рейме вжался спиной в кресло и вцепился в подлокотники.
   - Сила Корон, - продолжил Алдия, глядя теперь только на бывшего капитана, - поможет нам открыть проход к Горнилу через Трон. А это будет означать, что Вендрик сможет избавиться от бремени накопленной силы.
   - И он сгорит? - уточнил Рейме, изо всех сил стараясь говорить спокойно.
   - Не обязательно, - Алдия едва заметно поморщился. - В своё время я уговорил брата повременить и не отправляться в Горнило, потому что до меня доходили слухи о некоем артефакте, позволяющем, скажет так, влить в Пламя накопленную силу Душ Повелителей, сохранив свою собственную душу и телесную оболочку. Возможно, Трон - и есть этот артефакт. Но, - он поднял руку, заметив, как загорелся взгляд Рейме, - я не уверен в этом. Не хочу зря обнадёживать тебя... И себя.
   - В любом случае, Пламя нужно возжечь, - решительно сказала Шаналотта. Рейме посмотрел на неё - и увидел уже не робкую девушку из домочадцев Алдии, не загадочное существо с разноцветными глазами, говорящее словами Древнего Дракона, а ту, для кого возжигание Пламени - вопрос первостепенной важности. Хранительницу Огня. - Ты потерпел поражение, отец. Ты не нашёл способ исцелить мир от Проклятия Нежити. А значит, у нас только один выход - новая отсрочка. Возможно, в следующую тысячу лет человечеству повезёт больше.
   - Вот как ты... - начал Алдия, но не договорил и только сокрушённо покачал головой.
   - А ты можешь предложить что-то другое? - жёстко сказала Шаналотта. - Сейчас, когда у нас осталось так мало времени? Или же его уже совсем не осталось...
   - Да... Да. - Алдия наклонил голову, словно пытаясь спрятаться от взгляда своего нечаянного порождения. - Но всё же я предлагаю хотя бы попытаться разыскать Короны. И тогда у Вендрика появится шанс уцелеть.
   - А что если, пока мы ищем короны, - Рейме с облегчением отметил это "мы", надеясь, что в речи девушки это не просто оговорка, - Нашандра полностью подчинит себе Вендрика? А что если она сумеет убить его и высвободить силу Душ, чтобы они не достались Пламени, пока не придёт новый Избранный? А это может занять не одно столетие...
   - У нас нет ни одного надёжного источника сведений, мы ничему не можем верить. - Алдия сел прямо, голос его обрёл былую звучность и твёрдость. - А это значит - мы будем действовать так, как я посчитаю нужным! Или кто-то здесь решится возразить мне? Кто-то готов взять на себя роль командира и сместить меня с этого поста? - он обвёл взглядом собеседников.
   Рейме, похолодев, быстро глянул на Навлаана, но тот едва заметно покачал головой, успокаивающе улыбнувшись.
   - Нет, это не Тьма, - усмехнулся Алдия, заметив этот быстрый обмен взглядами, - это всего лишь я, герцог Алдия, придворный архимаг короля Вендрика, и моё намерение защищать брата до последнего вздоха.
   - Тут я с тобой полностью согласен, - пробормотал Рейме.
   - Вот и хорошо. Значит, действуем по моему плану. Рейме, ты отправляешься в Железную Цитадель на поиски короны короля Фируса. После того как он стал демоном, корона, возможно, скрывается где-то в руинах замка. Я пойду в Элеум Лойс на поиски короны Мейвела. Только сначала проведу ещё один эксперимент. Я долго откладывал его, надеясь, что удастся обойтись без таких мер... Но, пожалуй, больше медлить нельзя.
   - Что за эксперимент? - заинтересовался Навлаан.
   - Я потом тебе расскажу, - быстро сказал Алдия. Рейме показалось - или при этих словах архимаг и вправду бросил испуганный взгляд на дочь?..
  
   Шаналотта. Сейчас
   Рейме отправился в Железную Цитадель. Навлаан вернулся к своим экспериментам и почти не покидал лаборатории. Алдия просто исчез и не появлялся два дня. Шаналотта уже устала беспокоиться и просто старалась занять себя - неважно чем, лишь бы устать до отупения и провалиться в сон.
   Вот только сны по-прежнему не радовали.
   Теперь в её кошмары вплетались безумный смех Алдии, невыносимая боль, терзающая грудь и спину, словно тело Шаналотты прибито к стене толстым заострённым колом. И дикий нечеловеческий крик, рвущийся из горла - из её собственного горла.
   Крик дракона?..
   Дошло до того, что девушка подкараулила в коридоре чернокнижника и шёпотом попросила у него какое-нибудь снадобье, позволяющее спать без сновидений. В ответ Навлаан только печально покачал головой.
   - Если такое снадобье и существует, мне оно неизвестно. Вы можете добиться более крепкого сна, но это просто будет означать, что, если кошмары вздумают навестить вас, вам будет сложнее проснуться. Сны - это часть нашего проклятия. Не того, что несёт Тёмная Метка, а проклятия Тёмной Души. Проклятия родиться и прожить свой век человеком.
   Он вдруг покачнулся и тяжело оперся на подоконник. Шаналотта. испуганно шагнула ближе, но чернокнижник слабым жестом отстранил ее.
   - Я - нежить, - тяжело выговорил он, глядя в шуршащую дождём темноту. - Я более, чем кто-либо может представить, мечтаю об избавлении от Проклятия. Метка грызёт, грызёт душу и тело, безостановочно... - Он провел рукой по лицу. - Но я постоянно думаю: а что означало бы избавление от Проклятия для меня? - Навлаан вдруг резко развернулся и шагнул ближе к Шаналотте. Инстинктивно отшатнувшись, девушка невольно подумала, что, будь чернокнижник живым, она ощутила бы тепло его дыхания. - Чего я жду от экспериментов Алдии, как ты думаешь? - глаза Навлаана сверкнули яростью и отчаянием. - Я жду одного - возможности умереть! Умереть человеком, а не... - чернокнижник снова отвернулся и уставился в ночь за окном.
   Шаналотта, оцепенев, смотрела на него - и ощущала почти такой же холод, как в своих кошмарах, где она в одиночестве стояла посреди ледяной пустоши.
   Вот что они испытывают...
   Проклятие Нежити.
   Не-жизнь.
   Но и не-смерть.
   Может ли жизнь радовать того, от кого даже смерть отреклась?..
   - Алдия призывает на себя Проклятие, - глухо заговорил Навлаан. - Он надеется, что, став нежитью, подарит себе время для поиска исцеления. А я теперь понимаю, - в голосе тёмного мага зазвучала какая-то детская обида, - Проклятие не дарит время. Оно лишает нас времени! Мы больше не движемся от рождения к смерти. Мы не плывём в потоке времени, а застываем в одной точке. Как утёс посреди русла. Но поток всё равно рано или поздно источит камень. И мы исчезнем. Навсегда. Весь человеческий род исчезнет. Всё напрасно...
   - Не отчаивайтесь, - мягко сказала Шаналотта. У неё самой на душе сейчас лил такой же ледяной, серый и беспросветный дождь, как за окном, но она не могла не проникнуться сочувствием к сломленному страхом и тоской Навлаану. - Может, отец ещё успеет...
   - Не думаю, - с горечью сказал чернокнижник. - Тьма всегда переигрывает свои порождения. На то она и родитель, чтобы быть сильнее и хитроумнее детей.
   - Его уже никак не спасти? - холод стиснул сердце с удвоенной яростью.
   Навлаан обернулся и посмотрел в глаза Шаналотте.
   - Ты винишь меня в том, что случилось с Алдией, - сказал он с горькой усмешкой. - Что ж, это вполне логично. Моя репутация... Говорит сама за себя. Но Алдия когда-то поверил мне. Он увидел то, что не хотели видеть другие. То, что намерения мои означали на самом деле. Я не хотел приносить в жертву никого, кроме самого себя. Но я не учёл... - Навлаан вдруг замолчал и поднёс руку к горлу. Лицо его исказилось, как от боли. Он несколько раз глубоко вдохнул и выдохнул с каким-то странным присвистом.
   - Чего вы не учли? - нетерпеливо спросила Шаналотта.
   Навлаан опустил руку и глубоко вздохнул.
   - Я думал, что научился договариваться с Тьмой. Думал, что, если соглашусь на её условия, она будет играть честно. Я переоценил... Сильно переоценил себя. И её - как достойного противника. Сейчас мне даже странно вспоминать... Каким я был наивным. И это я, проживший на свете не один человеческий век! Но Тьма слишком хорошо знает нашу природу. Потому что она и есть наша природа. Грандаль был прав... - Навлаан закашлялся и замолчал.
   - Кто такой Грандаль?
   - Грандаль Идущий во Тьме, - сказал Навлаан, отдышавшись. - Это единственный из известных мне магов, кто признал Тьму и добровольно отдался ей. И он проповедует, что Тьма - это не ужас и не гибель, а что-то вроде материнского чрева для каждого человека. Нужно почитать породившую тебя мать, и тогда тебе воздастся по заслугам.
   - И его Тьма не разрушает?
   - Нет, он, похоже, и в самом деле научился ладить с ней. К сожалению, поладить с ним самим почти невозможно. Я смог выпросить у него только одно заклинание. И оно как раз помогает защититься от Тьмы... Странно.
   - Ну, если он лучше других знает, с чем имеет дело...
   - Да, возможно... Так вот, я готов был предложить Тьме очень многое. Но Алдия... Он пошёл дальше. Я показал ему путь к Тьме - а он стал прокладывать его дальше вглубь. К самому её сердцу. Он готов был предложить Тьме больше - и, конечно, она не отказалась... - чернокнижник вдруг согнулся, обхватил себя руками, резко отвернулся от девушки и, пошатываясь, быстро зашагал прочь.
   - Мастер Навлаан? - обеспокоенно окликнула его Шаналотта. - Вам плохо? Вам как-то помочь?..
   - Не сейчас, - глухо и явно через силу, каким-то странным, дребезжащим голосом выговорил тот. - Позже... побеседуем. Прошу простить меня, - он перешёл на неровный бег и скрылся в темноте коридора.
   Шаналотта горько вздохнула. Снова эти слова... "Не сейчас". Она уже понимала, что никакого "позже" не будет. Она теряет их. Одного за другим... Защиты больше не осталось. Теперь нужно полагаться только на себя.
   "Дракон? Ты... Хоть ты-то ещё на моей стороне?"
   Вторая сущность не отозвалась. Дракон словно бы съёжился, кожистые крылья мелко дрожали, будто бесплотное сознание древнего существа ощущало тот же самый сводящий с ума мёртвый холод, пришедший из кошмаров Шаналотты.
  
   Вельстадт. Сейчас
   - Я готов заступить в караул, Ваше Величество.
   - Нет, Вельстадт, отдохни сегодня. Полагаю, тебе сейчас не до дежурств.
   - Но, Ваше Величество...
   - Это приказ.
   - Слушаюсь, Ваше Величество.
   - Вельстадт... Не волнуйся за меня. Мне ничего не угрожает.
   - Прошу простить мою дерзость, Ваше Величество.
   - Я понимаю тебя. Как никто другой, понимаю... Ступай. Тебе нужно отдохнуть.
  
   Потрескивает и чадит догорающий факел. Надо бы сменить...
   Да и демоны с ним.
   Заканчивается в бутылке вино. И слава богам. Иначе...
   А вот за второй бутылкой можно и сходить...
   Вельстадт тяжело поднялся и сделал шаг к двери. Остановился, постоял немного. Развернулся и снова сел на жёсткий стул. Посмотрел через стол на второй стул, напротив. Как странно сидеть лицом к двери... Непривычно. Странно видеть знакомую комнату с непривычной стороны. Как будто сам у себя в гостях находишься.
   Но сейчас сидеть на своём обычном месте не было никаких сил. Весь вечер смотреть на пустой стул напротив, который теперь всегда будет оставаться пустым...
   И второй кубок больше никогда не придётся доставать из ларя. Впрочем, как и первый. Не будет же Вельстадт пить один. Сегодня - особый случай...
   Давно перевалило за полночь, а сна даже близко нет. А мог бы сейчас быть при деле... Обходил бы крыло королевских покоев, проверял бы посты, прислушивался к тихому свисту гуляющих в коридорах сквозняков. Был бы занят...
   Мог бы не думать.
   Хотя... Такое занятие всё равно не избавило бы от мелькающих в голове обрывков слов, картин, звуков. Лязг стали, тяжёлое дыхание, звон и шипение магических сфер и стрел. Всё так знакомо... И так не похоже на то, чем должно быть. Как в кошмарном сне, где ты видишь старого друга, радостно бросаешься к нему... И натыкаешься на недоумённый взгляд: "Простите... мы знакомы?.."
   Бой с Рейме. С лучшим другом, с верным и бессменным напарником. С единственным в последние десятки лет достойным соперником в тренировочных боях.
   Но сегодня была не тренировка. Это было всерьёз.
   Поверить в реальность происходящего оказалось очень сложно. Они с Рейме вышли с оружием друг против друга... Не для того, чтобы размяться, потренироваться, отработать новый приём.
   Чтобы убить.
   Как такое могло стать возможным?
   К тому же... Что-то ещё не давало покоя, мешало, царапалось на краешке сознания. Помимо того, конечно, что Вельстадту вообще пришлось арестовать лучшего друга за государственную измену, да ещё и по решению суда скрестить с ним оружие в поединке.
   Рейме - предатель. Рейме - преступник. Рейме изгнан из Дранглика без права возвращения.
   Рейме - больше не капитан Королевской Стражи.
   Рейме больше здесь нет...
   Сердце давило, в груди словно поселилась тяжёлая простуда, мешая дышать. И Вельстадт отчаянно цеплялся мыслями за те несообразности, за те странные вопросы, которые роились у него в голове с той самой минуты, когда Рейме, сбитый с ног заклинанием, в очередной раз отлетел к краю арены... и больше не поднялся.
   Он прекрасно умел отражать это заклинание. Он наверняка видел, что Вельстадт готовится применить именно его - всё повторялось, как в дурном сне, возвращающем воспоминания о прошлых событиях в искажённом, уродливом виде. Десять лет поединков. Десять лет соперничества, переросшего в крепкую дружбу.
   Рейме не мог пропустить этот удар!
   Просто не мог.
   Может, он был заколдован?.. Это бы всё объяснило. В том числе и измену, клевету на королеву...
   Нет. Невозможно. Вельстадт почувствовал бы. Да и распорядители проверяли Рейме перед началом поединка - на предмет использования запрещённых чар. Они бы распознали чужое колдовство.
   Вельстадт вылил остатки вина из бутылки в кубок, залпом выпил, швырнул глиняный сосуд о стену и схватился обеими руками за голову. Что же было не так?
   За эти годы он изучил все интонации, все жесты, все тонкости выражения лица товарища. Он легко предугадывал действия Рейме в бою - по ритму дыхания, по звуку шагов. И знал, что напарник точно так же без труда "читает" его. Поэтому тренировочные бои заканчивались хотя бы сколько-то ощутимым перевесом кого-то одного из них, только если второй...
   Бутылка полетела в стену следом за кубком. Вельстадт озадаченно посмотрел на стену, от которой брызнули осколки, затем на свою руку. Вообще-то бить посуду - не в его характере...
   Рука медленно сжалась в кулак.
   Так вот оно что!
   Рейме поддался ему. Он хотел, чтобы Вельстадт победил. Возможно, чтобы убил его. Рейме - нежить, и смерть для него - всего лишь способ переместиться... Но куда? Рейме не был привязан ни к одному Костру, он возродился бы там же, где и умер. Значит, это не способ сбежать от правосудия. Тогда зачем?..
   Вельстадт вскочил с места и заметался по крошечной комнатушке, как крупный зверь в тесной клетке. Два шага вперёд - два назад. Тесно. Душно. Давит...
   Что же это значит?
   И взгляд Рейме сквозь прорези шлема - он смотрел на старого друга так, что у Вельстадта внутри всё перевернулось. Рейме взглядом кричал о чём-то. Искал прощения? Или - понимания?
   Молил: "Прочти мои мысли. Больше меня никто не услышит. Кроме тебя, мне не на кого надеяться"?
   "Кто-то ведь должен остаться Королевским Защитником..."
   Вельстадт медленно выдохнул через сжатые зубы.
   Ну конечно...
   Разговор накануне. Рейме что-то говорил о Нашандре. Опять его навязчивая идея о том, что королева опасна для короля. Он ведь искренне верил в это. И отправился к Вендрику, чтобы предупредить того об опасности. Он знал, наверняка знал, чем закончится этот разговор. И всё же пошёл...
   Потому что Рейме просто не может не делать того, что должен.
   Вельстадт потряс головой. Но ведь...
   Этого не может быть.
   Или может?..
   Рейме близко сошёлся с архимагом Алдией. А Нашандра изгнала Алдию из Дранглика. Да, формально никто не запрещал брату короля и дальше оставаться в замке, но... Все приближенные Вендрика прекрасно знали, чем на самом деле являлся поспешный отъезд архимага в удалённую крепость.
   Алдия подозревал Нашандру. И она избавилась от него?
   Хмель мгновенно выветрился из головы. Вельстадт вскочил со стула, бросился вон из комнаты - и едва не налетел на одного из своих подчинённых, лейтенанта Эйгерта.
   - Капитан, скорее! - выкрикнул он. - Там что-то жуткое творится!
   - Вендрик? - выкрикнул Вельстадт уже на бегу.
   - Нет. Королева... Скорее! Сюда! Она в пустом крыле!
   - А где Вендрик?
   - Не знаю, его я не видел...
   Вбежав в коридор нежилого крыла замка, Вельстадт словно бы налетел на податливую, но вполне осязаемую стену. Низкий, отдающийся во всём теле звук словно выталкивал назад, пульсируя, будто кто-то медленно и ритмично бил в барабан. Махнув рукой подчинённому - "Жди здесь!", Вельстадт, преодолевая сопротивление, двинулся дальше по коридору. Воздух сгустился и раскалился, обжигая горло. Запахло грозой и серой. Звук с каждым шагом усиливался, голову сдавливало болью, ломило глаза. Капитан, стиснув зубы, ускорил шаг.
   Из-под створок одной из дверей в тёмном коридоре лилось багровое свечение, пульсирующее вместе со звуком. И слышался голос. Вельстадт из последних сил рванулся вперёд.
   Это был, без сомнения, голос королевы. Но так жутко искажённый, такой нечеловечески холодный, что Вельстадт, который отнюдь не был трусом, с трудом подавил желание броситься бежать подальше отсюда. Остановившись в шаге от двери, он прислушался.
   Нашандра нараспев читала что-то - то ли заклинания, то ли какую-то молитву неведомым силам. Голос звучал всё громче, темп ускорялся. Вельстадт тщетно пытался разобрать хоть слово - но не мог. Язык был незнакомым, звучал пугающе, как вывернутые, разорванные и сложенные в жуткую мешанину слова обычной речи. И вдруг слух выхватил из хаоса шумов одно знакомое сочетание звуков. Вначале Вельстадт не поверил своим ушам. Но потом звуки повторились ещё раз, и ещё... Королевский Защитник с яростным криком рванул на себя дверь. Бесполезно - всё равно что пытаться сдвинуть с места стену. Да ещё и будто молнией от ручки тряхнуло.
   "Вендрик... Вендрик..."
   Багровый свет из-под двери заклубился туманом, пополз к ногам Вельстадта, сгущаясь и завиваясь кольцами. Капитан попятился - он ощущал в этих клубах темнеющего дыма сильную и смертельно опасную магию, которой он ничего не мог противопоставить.
   Проклятие. Порча. Отрава Тьмы.
   "Вендрик!"
   Вельстадт бросился назад, в жилое крыло. К покоям короля. Дожидавшийся его у выхода из коридора Эйгерт, не задавая вопросов, бросился следом.
   Перед дверью королевской опочивальни стояли навытяжку двое стражников из бывшего отряда Рейме. Они не шелохнулись, даже когда Вельстадт, не без труда остановившись прямо перед одним из них и тяжело переводя дыхание, выдохнул:
   - Король у себя?
   - Да, командир, - ответил стражник. - Полчаса назад проследовал в свои покои в сопровождении личного слуги. Слуга вышел почти сразу же.
   - Ничего подозрительного не слышали?
   - Никак нет, ко... - начал стражник и осекся. Медленно обернулся к двери, которую охранял.
   Вельстадт, не теряя времени, рванул створки на себя.
   Вендрик стоял на коленях посреди комнаты, левой рукой держась за горло, а правую вытянув вперёд. Пламя свечей в высоких канделябрах трещало и дёргалось, заставляя тени прыгать по полу и стенам в жуткой демонической пляске. И летали в воздухе шепоты - отражались от стен, дробились, рвались на части слова, складываясь в имя, произносимое голосом королевы, но не тем жутким, нечеловеческим, что звучал в нежилом крыле, а печальным, нежным, полным боли и сочувствия...
   "Вендрик... Вендрик".
   - Лю... бовь... мо...я... - хрипел король, глядя вперёд невидящими глазами, и полз на коленях к выходу. Вельстадт бросился перед ним на пол, бесцеремонно схватил за плечи... и отлетел в сторону, как сломанная кукла, сметённый с дороги рукой, налившейся нечеловеческой силой.
   - Зови магов! - крикнул капитан, вскакивая на ноги. - И пошли за Алдией! - оцепеневший стражник мгновенно скрылся в коридоре. Вельстадт, встав на одно колено, произнёс заклинание, накрыв короля куполом, непроницаемым для любой чужой магии. Вендрик дёрнулся и повалился на пол. Вельстадт бросился к нему - защитная полусфера неохотно пропустила даже его, своего создателя.
   - Ваше Величество! - он поднял и перевернул короля на спину... И невольно вскрикнул от ужаса. Лицо и руки Вендрика сплошь покрывали ветвящиеся чёрные полосы - щупальца Метки Проклятия.
   Вельстадт торопливо обшарил карманы одеяния короля, с возгласом облегчения нащупал человеческую фигурку. Как же хорошо, что Вендрик не забывает наказ брата и постоянно носит их с собой...
   Вложив фигурку в дрожащую руку Вендрика, Вельстадт с силой прижал её к груди короля. Субстанция человечности с сухим хлопком впиталась в тело. Вендрик захрипел. Чёрные жгуты под кожей начали бледнеть и растворяться.
   - Ваше Величество! - Вельстадт бесцеремонно встряхнул короля. - Вы меня слышите?
   - Шандра... - простонал тот. - Милая Шандра...
   Защитная полусфера начала таять, и Вельстадт обновил заклинание. Взгляд Вендрика наконец стал осмысленным. Король оперся на локоть и приподнялся, уставившись на капитана и словно бы не узнавая его.
   - Где... Шандра?
   - В нежилом крыле, - ответил Вельстадт. - Творит какой-то ритуал.
   - Она... Зовёт меня, - Вендрик неуклюже закопошился на полу, пытаясь встать. - Я должен идти...
   - Ваше Величество! - Вельстадт схватил короля за плечи, удерживая на месте. - Вам нельзя к ней идти! Именно этого она и добивается!
   - Чего - этого? - Вендрик растерянно глянул на своего защитника... А потом глааза его расширились, сверкнули пониманием... И отчаянием, и таким глубоким и неизбывным горем, и раскаянием...
   - Рейме... - прошептал король, глядя куда-то поверх плеча Вельстадта.
   - Да, Ваше Величество, - горько отозвался капитан. - Рейме был прав.
   - Что я наделал... - Вендрик, оттолкнув своего Защитника, тяжело, но решительно поднялся на ноги, шагнул к полусфере и прошёл сквозь неё, не замедлившись, только дёрнувшись от прикосновения защитной магии.
   - Ваше Величество! - Вельстадт бросился следом. Полусфера с тихим хлопком исчезла, и в это мгновение в дверях возникли главный придворный маг Адовеус и один из стражников, встретивших Вельстадта у дверей - Терон. Маг немедленно запечатал дверь и набросил на всех присутствующих "вуаль" чар, нейтрализующих любую магию - заклинание, подобное полусфере Вельстадта, но гораздо более чувствительное и эффективное.
   - Ваше Величество, на вас тёмное заклятие! - Адовеус шагнул к королю, быстро глянув на Вельстадта.
   - Снимай! - скомандовал капитан. - Справишься?
   Маг поднял руки и произнёс заклинание. Нахмурился, прикрыл глаза и повторил ещё раз, громче. Добавил ещё одно. Замер на несколько мгновений, уронил руки и повернулся к Вельстадту.
   - Не получается... Тот, кто его наслал...
   - Я так и думал, - проговорил Вельстадт сквозь зубы. - С ней тягаться... Ох, Рейме...
   - С ней?..
   - Это Нашандра, - коротко пояснил капитан. - Она хочет забрать душу короля.
   - Ч-что?..
   - Шевелись! - заорал Вельстадт на оцепеневшего Адовеуса. - Она сейчас будет здесь! Короля надо спрятать! Есть идеи?
   - Подземелья, - вмешался Терон. - Бывшие лаборатории архимага. Там стоит мощная защита.
   - Идём, - и Вельстадт без лишних слов подхватил Вендрика под руку и повёл к выходу. - За Алдией послали?
   - Да, Рурт поскакал на лошади...
   - Где Эйгерт?
   - Я здесь! - стражник из отряда Вельстадта показался в дверях.
   - Скорее! Следите за коридором! - Вельстадт перекинул руку Вендрика через плечо и буквально потащил его на себе. - Терон, разведай путь! - стражник, выхватив факел из кольца на стене, бросился к лестнице.
   - Нет! - вдруг закричал Адовеус, резко останавливаясь. - Туда нельзя!
   - Почему? - Вельстадт тоже остановился и свирепо уставился на мага. - Ох, демоны...
   - Трон, - понизив голос, произнёс Адовеус. - От него надо держаться как можно дальше.
   - Тогда - куда?
   - Склеп нежити, - прошептал Вендрик, подняв голову. - Агдейн.
   - А это мысль! - маг просиял. - Место, где ни Тьма, ни Свет не имеют власти! И Хранители Могил не пропускают никого в царство смерти. Фенито защитят короля!
   - Идём! - Вельстадт развернулся в другую сторону. - Разведывай дорогу!
   По коридору ползли волны багрового дыма.
  
   Сожжённый дневник Алдии
   Первородный Грех. Гвин отдал Пламени то, что по праву принадлежало Тьме. Время. Время Тьмы питает Пламя. Тьма не может дотянуться до Великих Душ, пылающих в Горниле Первородного Пламени, и стремится заполучить хотя бы то, что доступно ей в мире. Темную Душу, расколотую на мельчайшие частички и скрытую в каждом из людей. Тёмная Метка - это рана, через которую из человеческого тела истекает субстанция, которую мы именуем человечностью. Истекает в поисках своего истинного предназначения - слиться с Тьмой. Черное пламя - антипод истинного Пламени.
   Как странно: жизнь людям дала Тьма. А они сражаются за продление Эры Огня. Абсурд?
   Что же нам нужно на самом деле? Жизнь и смерть, страсти и страдания - то, что пришло из Пламени? Или же вечность, покой и Тьма?
  
   Алдия. Сейчас
   Как и когда закончилось действие заклинания Грандаля, Алдия не помнил. И как он провёл следующие двое суток - тоже. Придя в себя, он уже не удивился, обнаружив, что стоит склонившись над лабораторным столом со скальпелем в руке, а на залитой кровью столешнице, постепенно затихая, конвульсивно подёргивается нечто бесформенное.
   С внезапным отвращением отбросив инструмент, Алдия сделал шаг назад и налетел на второй стол. Обернувшись, он отшатнулся и от него: то, что лежало здесь, уже закоченело в позе невыносимого страдания. Кровь свернулась и казалась чёрной в свете факелов.
   "Что это? Кто это? Что я делал?.."
   Прочь из пропахшей кровью и химикатами лаборатории, в подсобную комнату, где заготовлена бадья с водой. Сбросить окровавленный мясницкий фартук. Умыться. Голову - в ледяную воду. Мимолётное желание - вот бы кто-нибудь сейчас надавил на затылок и держал, пока...
   Нет.
   Алдия с шумом и плеском выдернул голову из воды. Встряхнулся, как пёс, с поредевших волос во все стороны полетели капли. Что ещё за приступ слабости? И без него есть кому в Дранглике малодушно мечтать о смерти.
   Надо как минимум разобраться, над чем он только что работал. Посмотреть записи. Вторая его сущность всегда аккуратно ведёт протоколы экспериментов...
   Алдия похолодел и бросился назад в лабораторию.
   Пролистав журнал, он с облегчением вздохнул и опустился на скамью у стены, уже не обращая внимания на тяжёлый запах крови.
   Последним, что он помнил, было его решение провести наконец тот самый эксперимент... Тот самый, который он обдумывал уже много лет - и надеялся, что потребность в нём никогда не возникнет.
   Теперь настало время. Безжалостное время для безжалостных решений. Но Алдия хотел выполнить задуманное сам, в здравом уме, хотя претензий по части аккуратности проведения опытов ко второй своей ипостаси у него не было. И всё же... Прийти в себя и увидеть, возможно... Результат?
   Нет. Он сделает это сам. Раз так нужно.
   Архимаг попытался подняться со скамьи... И, застонав, сгорбился и не двинулся с места. Вся тяжесть прожитых лет, вся немощь старческого тела, казалось, разом обрушились на него. Приковывая к месту, вынуждая сидеть и беспомощно созерцать результаты своих трудов.
   Растерзанные тела замученных живых существ.
   Сидеть и слушать отголоски криков и стонов, кажется, намертво въевшихся в камень стен и звучащих оттуда с тихими завываниями сквозняков. Обонять запахи крови, страха, ненависти... Ненависти к нему, архимагу Алдии, который пообещал миру шанс на спасение - и во имя этой лжи всю свою жизнь множил в мире зло, страдания и смерть.
   Алдия тихо заплакал, безуспешно пытаясь отвести взгляд от бесформенной тёмно-красной груды на столе. Ему показалось - он узнаёт, кто там лежит...
   Нет. Всего лишь показалось. Или?..
  
   "Драконы видят будущее.
   Ты хочешь узреть будущее?
   Нет?
   Ты просто трус".
  
   Архимаг сердито вытер глаза, поднялся и зашагал в хранилище наиболее опасных ингредиентов.
   И когда спустя час, сидя в кабинете за книгами, Алдия услышал в коридоре шум, он даже не вздрогнул. Медленно поднял голову, медленно и аккуратно закрыл старинный истрёпанный том.
   Он знал, что всё в мире имеет свою причину и цель.
   И судьба пришла сказать своё слово - в пользу принятого Алдией решения.
  
   ...Оттолкнув запыхавшегося гонца, Алдия опустился на одно колено, произнося перемещающее заклинание - самое быстрое, самое дальнего действия. И самое энергозатратное - голову стиснула боль, сердце заколотилось как от быстрого бега. Ничего... Зато не придётся "прыгать" несколько раз.
   Заклинание "вышвырнуло" его из межмирья на парадной лестнице перед входом в замок Дранглик, хотя конечной точкой архимаг установил коридор перед покоями брата. "Отлично", - подумал Алдия - в конце концов, это ведь он сам оплёл дворец сетью защиты от магии, проникающей извне. Жаль только, что от тёмного колдовства, творящегося внутри, эта сеть не защищает...
   Войдя в вестибюль, Алдия применил ещё одно заклинание - возможно, подняться по лестнице было бы и легче, но так намного быстрее... Поднявшись с колена в знакомом коридоре, он огляделся и, выругавшись, мгновенно создал и швырнул о пол магическую сферу. Серебристый шар взорвался у ног, отбрасывая в стороны клубы плотного багрового тумана, от которого исходила мощная волна тёмной магии.
   Коридор был пуст. Куда подевался Вендрик? Где Вельстадт?
   - Ваша светлость! - из дальнего конца коридора раздался знакомый голос. - Сюда!
   - Велладжер! - Алдия побежал на крик. - Где Вендрик?
   - Они отправились в храм Аманы, - секретарь короля был бледен как зимнее небо, тяжело дышал и кривился от боли - явно успел наглотаться ядовитого тумана. Алдия быстро сотворил заклинание лечения. Велладжер задышал ровнее и коротко поклонился с благодарностью. - Мастер Адовеус предложил спрятать Его Величество во владениях Фенито.
   - Умно, - пробормотал Алдия. - Это может сработать... Они давно ушли?
   - Не знаю... Я как будто не в себе... Часа три прошло, наверное...
   - Идём скорее! - Алдия схватил секретаря за руку и потянул за собой, но Велладжер не двинулся с места.
   - Простите, ваша светлость, но я останусь здесь, - твёрдо сказал он. - В отсутствие короля и вашей светлости я отвечаю за замок. Королеву Нашандру... больше не стоит принимать в расчёт.
   - Ты здесь умрёшь! - выкрикнул Алдия. - Зачем?
   - А зачем мне идти с вами? - Велладжер пожал плечами. - Разве я смогу помочь королю? Только под ногами буду путаться. А вот присмотреть за порядком в замке, организовать остатки стражи - это мне вполне по силам. Ещё не хватало, чтобы гиганты, прознав о беде с нашим государем, ворвались сюда и захватили наш дом. Я останусь на посту. Со мной Ллевеллин, мне помогут лейтенанты стражи, сир Сиан пришлёт кого-нибудь... Я буду защищать Дранглик до последнего вздоха.
   - Велладжер... - Алдия просто не знал, что на это сказать, поэтому просто отошёл на шаг - и низко поклонился отважному и верному слуге своего брата. Затем развернулся и бросился бежать по коридору.
  
   Храм Аманы встретил Алдию печальным пением Мильфанито и тонким ароматом светящихся цветов, растущих вдоль дорожек и по берегам каналов, наполненных водой из подземных источников. Здесь слуги Первого из Мёртвых принимали умерших и провожали в их новый вечный дом. Говорили, что Фенито, Хранители могил, знают по именам всех, кто покоится в Склепе, и не важно, сколько времени прошло с их смерти; и одинаково заботятся обо всех: о королях и крестьянах, о богачах и нищих...
   Место прощания... Запахи погребальных цветов, свечей и ладана, тихое пение и мелодичное журчание воды. Место, где смерть не пугает, а обещает долгожданный покой.
   Сейчас в воздухе была разлита тревога. Жриц Аманы нигде не было видно: они и в спокойные времена не любили показываться на глаза без особой необходимости. Алдия быстро прошёл между строениями, заглядывая в окна, успокаивающе кивнул испуганной Мильфанито, выглянувшей на звук шагов.
   - Вы ищете короля? - спросила она. Алдия кивнул. - Они направлялись в склеп. Поторопитесь, - и Мильфанито скрылась из виду, опустившись на пол. Через мгновение из-за окна полилась печальная и невыразимо прекрасная песня.
   Алдия бросился дальше. Усыпанные галькой дорожки, мостики, колоннады мелькали, сливаясь в разноцветные полосы и пятна. Скорее, скорее...
  
   В склепе царит вечный мрак. Ни единый луч света не проникает сюда. Факелы, свечи, светящиеся магические сферы - всё под строжайшим запретом. Свету здесь не рады. Это царство темноты. Не Тьмы - просто темноты, баюкающей мёртвых, дарящей им долгожданный покой.
   - Не зажигай свет, - как обычно при появлении чужака, властный голос старшего Хранителя Агдейна разнёсся под сводами коридоров и залов склепа. Архимаг отозвался:
   - Агдейн, это Алдия. Я пришёл к Вендрику.
   - Проходи, - ответил Агдейн. - Я пропустил их в склеп. Здесь сегодня многовато живых, ну да ладно - я понимаю, что обстоятельства особые.
   Миновав череду комнат, переходы между которыми охраняли безмолвные Хранители могил, Алдия оказался в зале, где, прислонившись к стене и скрестив руки на груди, целую вечность стоял на страже покоя мёртвых Агдейн, первый из Фенито. В тусклом призрачном свете, испускаемом могильными гнилушками и грибами, лицо Агдейна казалось голубоватым, нечеловеческим.
   Впрочем, человеком Фенито и не являлся.
  
   Алдия поклонился Хранителю - здесь, во владениях Смерти, все титулы и могущество придворного архимага не имели ни малейшего значения. Следовало проявить подобающее почтение к истинному, хотя и не коронованному правителю этого места.
   - Куда мне идти? - спросил архимаг. - У тебя здесь можно плутать годами, а мне нужно...
   - Я понимаю, - перебил его Фенито. - Иди за светляком, - он поднял руку ладонью вверх, на мгновение сжал кулак, разжал - и на пол с сухим шорохом слетел крупный светящийся жук. Сложив крылья, насекомое деловито заспешило к выходу из зала. - Торопись, - тихо сказал Агдейн. - И, может быть, ещё успеешь попрощаться с братом.
   - Спасибо, - выдохнул Алдия, бросаясь за жуком, который совершенно не собирался принимать во внимание старческую слабость ног архимага и уже скрылся за поворотом.
   Коридоры, залы, переходы, лестницы. Комнаты, полные надгробий, статуй и движущихся между ними безмолвных теней - апостолов Лейдии. Комнаты с факелами, где позволялось находиться живым, пришедшим почтить память усопших. Залы и коридоры, заполненные торжественной тишиной и мраком, где путь угадывался только по мельканию голубоватого пятнышка света на полу. Алдия задыхался и больше всего на свете боялся споткнуться и потерять жука из виду.
   Наконец жук привёл архимага ко входу в длинный зал с двумя рядами колонн, в дальнем конце которого виднелась широкая дверь. Спинка насекомого словно разломилась пополам, и, приподняв тяжёлые надкрылки, напомнившие Алдии щиты-двери стражей склепа, жук выпустил лёгкие светящиеся крылья и с негромким жужжанием взлетел к потолку.
   Алдия зачем-то пробормотал "Спасибо", обращаясь к жуку, и бросился через зал.
   Проход в следующее помещение был перекрыт мощным охранным заклинанием, и архимаг налетел на него на полном ходу и от неожиданности едва не рухнул на пол, но удержался на ногах и, рубанув ребром ладони крест-накрест, открыл себе проход. На шипение рассекаемого заслона обернулись все, кто стоял в небольшом круглом зале, сгрудившись и глядя куда-то под ноги: Вельстадт, Адовеус, двое смутно знакомых архимагу стражников...
   - Вендрик?.. - выкрикнул Алдия, боясь поверить в то, что видит.
   Стоящие молча смотрели на него - в лицах их читались скорбь и страх.
   - Брат! - Алдия бросился к сомкнувшим плечи придворным, буквально расшвырял их в стороны... И рухнул на колени рядом со скорчившимся на полу Вендриком.
   - Вендрик... Вендрик! Ты слышишь меня?..
   Алдия, давясь слезами, обхватил ладонями голову младшего брата и вгляделся в его лицо - ещё совсем недавно такое молодое и мужественное... Сейчас же - лицо измученного жизнью старика. Вендрик, не стареющий со дня заражения Проклятием, выглядел сейчас едва ли не старше, чем брат, уже не один человеческий век играющий в прятки со смертью.
   Вендрик словно бы не узнавал брата, с жалобной улыбкой глядя сквозь него. Алдия застыл и перестал дышать, чувствуя, как спотыкается, сбивается с ритма сердце.
   - Вендрик...
   - Ал...дия... - губы едва заметно дрогнули, выталкивая то ли стон, то ли шёпот. По щеке короля покатилась слеза. Алдия выдохнул рыдание и обнял брата, прижав к себе так, будто никогда и никуда больше не собирался отпускать непослушного мальчугана, снова затеявшего какую-то небезопасную шалость.
   - Она... взяла моё сердце... - прошептал Вендрик. - Она убила меня...
   - Здесь она до тебя не доберётся, - Алдия отстранился и заглянул брату в глаза. - Здесь ей нет власти.
   - Она... уже добралась, - выдохнул король. - Я лишился сердца. Я лишился... Надежды. Опустошение скоро заберёт меня. Я чувствую. Уже ничего не поделать...
   - Не говори так! - Алдия встряхнул Вендрика за плечи. - Ты - основатель и великий король Дранглика, хранитель силы Древних Повелителей! Ты не можешь так просто сдаться!
   - Братик, - Вендрик взял Алдию за предплечья и сжал. - Я давно уже сдался. В тот самый день, когда Шандра появилась на пороге нашего малого зала для приёмов. В тот миг, когда я впервые заглянул в её глаза... - Он устало опустил голову. - Всё было предрешено. И я просто подыграл судьбе. Я...
   - Ещё ничего не предрешено! - перебил его Алдия. - У меня есть план. Точнее, у нас с Рейме есть план! Мы вытащим тебя отсюда! Ты только... - Голос его дрогнул. - Вендрик... Не сдавайся. Прошу тебя...
   - Прости, - глухо проговорил Вендрик. - Я не хотел прогонять тебя из Дранглика. Прости, если можешь. Я подвёл тебя...
   Алдия хотел было что-то сказать, но не смог. Он задыхался, давился горем, рассудок отказывался признавать, что всё это правда, что всё происходит на самом деле...
   И он знал, что Вендрик прав. Всё уже предрешено. Всё уже случилось.
   И он, Алдия, ещё может найти исцеление от Проклятия Нежити. Вот только Вендрику оно уже не поможет.
   - Что будет с силой Душ Повелителей? - спросил Вендрик. - Когда я стану полым, я не смогу больше её удерживать.
   - Если Нашандра доберётся до тебя - я думаю, ты понимаешь, что случится.
   - Это только в том случае, если она после этого сможет пробиться к Трону, - возразил Вендрик. - Я распорядился поставить там охрану - лучших из лучших моих солдат. Кроме того, вход в камеру с Троном запечатан моим именем, - он кивком указал на Адовеуса. - Мы немногое успели сделать... Но всё же и не так уж мало. Так что случится с накопленной силой, если она не достанется Нашандре?
   - В таком случае, полагаю, она просто высвободится и рассеется по миру - в ожидании нового Избранного.
   - И Пламя погаснет... - прошептал Вендрик. - Что же я натворил...
   - Что мы натворили, - отозвался Алдия. - Я уговорил тебя не отправляться в Горнило, подождать, пока я найду решение, потому что... - Он с силой ударил кулаком по каменному полу. - Потому что я не хотел, чтобы ты умер! А теперь всё заканчивается так... - архимаг отвернулся, пытаясь совладать с рвущимися из груди рыданиями.
   - Мы - всего лишь пешки судьбы, - неожиданно спокойно произнёс Вендрик. - Мы ищем пути, не понимая, что нас просто ведут по проложенным для нас дорогам. И все пути сходятся в одной точке... - он вдруг хрипло то ли кашлянул, то ли застонал. - Ступай... Я не хочу, чтобы ты видел меня таким. Запомни меня в здравом уме. И ищи способ преодолеть Проклятие. Я уверен, ты его найдёшь. И спасёшь человеческий род.
   - Но тебя я уже не спасу... - Алдия всё-таки заплакал, обнял Вендрика и уткнулся лицом ему в плечо. - Прощай, братик... Да осветит Пламя твой путь!
   - Да осветит Пламя твой путь... И да будет к тебе милосердна прародительница Тьма, - прошептал король Дранглика. - Прощай.
   Алдия резко поднялся и, не оглядываясь, выбежал из комнаты. Защитное заклинание с тихим хлопком запечатало вход.
   Слёзы застилали глаза. Шагнув в сторону, Алдия нащупал стену и сполз по ней спиной. В голове шумело, но сквозь гул крови в ушах и частый стук сердца ему вдруг послышалась невыразимо прекрасная и печальная мелодия - незнакомая, ни разу не слышанная им в храме Аманы.
   "Мильфанито... Они поют особую песнь для короля..." - подумал Алдия и снова заплакал.
  
   - Ваша светлость... - послышался рядом нерешительный голос.
   Алдия открыл глаза. Над ним возвышался Королевский Защитник Вельстадт.
   - Вам пора, - сказал он. - Мы собираемся запечатать двери. Снаружи и изнутри.
   - Да... Понимаю, - Алдия поднялся на ноги, глянул снизу вверх в лицо капитана. - Ты остаёшься с королём?
   - Разумеется. Я ведь Королевский Защитник. Да, ваша светлость... - начал Вельстадт.
   - С Рейме всё в порядке, - улыбнулся Алдия. - Он был уверен, что ты поймёшь знак. Он в тебе ни на минуту не усомнился.
   - Но я понял далеко не сразу, - горько отозвался капитан. - Если бы я догадался раньше...
   - Ты сделал всё, что мог. И продолжишь делать для своего короля самое важное - останешься с ним и будешь охранять его. Я верю - он в надёжных руках.
   - Благодарю за доверие, ваша светлость, - Вельстадт наклонил голову. - Вы не расскажете мне о ваших планах? Боюсь, другого случая узнать о них мне не представится.
   - Мы собираемся найти древние Королевские короны. Одна из них принадлежит Вендрику - её нужно спрятать где-то в другом месте, так, чтобы мы смогли забрать её, когда придёт время. Сделаешь? - Вельстадт кивнул. - Рейме отправился в Железную Цитадель на поиски короны Фируса. Я собираюсь в Элеум Лойс...
   - А моей задачей были бы поиски короны Редега, - подхватил Вельстадт. - Но теперь вам придётся справляться без меня.
   - Справимся, - Алдия положил руку на плечо Вельстадта. - Спасибо тебе за самоотверженность и мужество. Да пребудет Пламя в твоём сердце.
   - Да осветит Пламя ваш путь, - отозвался Вельстадт, низко склонившись перед Алдией.
   - Пора, - сказал подошедший Адовеус.
   - Идём, - кивнул Алдия. - А что будет с залом Трона?
   - Помимо печати короля, проход к нему будут охранять Эйгерт и Терон, - ответил Вельстадт. - Они почти так же хороши в бою, как мы с Рейме, - он усмехнулся. - Здесь оборону поможет держать Агдейн. Он и его Хранители - грозные противники. Кроме того, сам вход в храм Аманы будет охранять рыцарь Зеркал.
   - Да, вы и в самом деле успели неплохо подготовиться. Хотя... - Алдия покосился на затянутый серебристым туманом вход в последнее пристанище короля. - Вендрику это вряд ли поможет.
   - Его Величество - истинный король, - сурово сказал Вельстадт. - Он не думает о своём спасении - лишь о благе королевства. И нам надлежит думать так же, если мы хотим быть достойными его.
   - Ты прав, - сказал Алдия. - Будем достойны его. Прощай, храбрый Вельстадт. Идёмте, господа, - и он первым пошёл по широкому проходу между рядами колонн, изо всех сил сдерживаясь, чтобы снова не заплакать - или не обернуться.
   Похороны живого брата... Ни один его кошмар за всю жизнь не был настолько ужасен, как то, что происходило сейчас наяву.
  
   Сожжённый дневник Алдии
   Я проиграл.
   Я не хотел отдавать брата Пламени - и отдал его Тьме.
   Кем бы ты ни был - не пытайся переиграть судьбу. Только переиграешь сам себя.
   Я - учёный. Но имею ли я право называться так? Что я искал всю жизнь? Уж точно не то, что нашёл в итоге.
   Я верил в то, что смогу вернуть мир на предначертанный путь. Но пока я лишь потерял свой собственный.
   Мир за пределами Света, вне досягаемости Тьмы. А существует ли он?
   Мир без времени, без чувств, без жизни. Таким мы представляем его себе. И это пугает нас.
   А что если мы ошибаемся?
   Что если наше восприятие просто искажено вместе с миром? Что если мы можем видеть только то, что нам позволяет видеть наш изуродованный рассудок?
   Шаг за пределы - шаг в неведомое. Что может быть страшнее?
   Я готов сделать этот шаг. Я заплатил слишком высокую цену за право узреть истину.
   Но вот только...
   Всегда остаются сомнения: а не будет ли то, что я увижу за пределами Света и Тьмы, такой же иллюзией, порождённой моим искалеченным сознанием?
   А вдруг там и вправду нет ничего, кроме безжизненного пепельного тумана?
   Я отправляюсь туда. Я хочу увидеть это своими глазами. Возможно, я всё же смогу поверить.
   Прости меня, брат.
  
   Алдия дописал последнее слово и закрыл старую тетрадь с обтрёпанными уголками. Поднялся из-за стола, держа дневник в руке. Подошёл к камину и швырнул тетрадь в пламя.
  
   Шаналотта. Сейчас
   Цитадель опустела.
   Нет, здесь никогда не было многолюдно. Можно было целый день бродить по замку и не встретить ни одного обитателя. Но теперь...
   Шаналотте казалось, что цитадель с распахнутыми настежь дверями и окнами стоит посреди той продуваемой ледяными ветрами пустоши, где обитали её кошмары. А все люди, кроме неё самой, уже сдались перед натиском смертельного холода и превратились в ледяные статуи - надгробные памятники сами себе.
   Из цитадели ушла жизнь - если предположить, что она вообще обитала здесь когда-то.
   Шаналотта пряталась. Сейчас ей не хотелось встречаться ни с кем, даже с Петрой. Она боялась утратить последнюю ниточку, связывающую её с реальностью и прежней жизнью. Она уже видела Алдию и Навлаана, которые не являлись теми, кого она хорошо знала. И теперь девушка страшилась получить подтверждение своих опасений: а что если Хранительницы Огня на самом деле так же уязвимы перед Тьмой, как и обычные люди?
   Дракон внутри молчал. Даже кошмары временно оставили её. Впрочем, Шаналотта почти не спала. С той самой ночи...
   Жизнь покинула замок через два дня после появления Рейме. Алдия исчез на полдня и вернулся со страшными вестями.
   Король пал. Дранглик пал. Нашандра победила.
   Внешне Алдия был спокоен, но Шаналотта видела - внутри у него пустота. И пустота эта продолжает затягивать в черноту небытия всё, чего ей удаётся коснуться.
   Держись подальше...
   Ничто не выпивает душу так жадно и торопливо, как горе.
   Похоже, Проклятие и скорая гибель привычного мира и вправду кажутся такими пустяками, когда теряешь брата...
   Но было и что-то ещё. Алдия, казалось, потерял и себя. Все последние десятилетия он держался только благодаря служению единственной цели - найти спасение от Проклятия для человечества. А теперь Шаналотта отчётливо видела - целый мир так мало значит для него, и нет ничего на другой чаше весов, что могло бы хоть отчасти уравновесить тяжесть его потери.
   Человечество ничего не значило для архимага, если среди людей не было его брата.
   Человечность Алдии, оказывается, хранилась в руках Вендрика.
   И теперь Алдия наконец стал тем, кем его считали в Дранглике все эти годы. Тем, кого на самом деле следовало бояться.
   Шаналотта не хотела верить в это. Она уговаривала себя: горе утихнет, размоется потоком времени, и Алдия снова станет прежним. Она готова даже смириться с его одержимостью Тьмой - ведь в минуты просветления он всё тот же, её отец, которого она хорошо знает и любит. Пусть ему приходится творить ужасные вещи. Но ведь сам он - не чудовище...
   Так было до той ночи. Теперь Шаналотта уже не знала, что осталось от её отца. Цитадель, её единственный дом, вдруг стала чужим и враждебным местом. Девушка чувствовала - ей нельзя больше оставаться здесь, пора двигаться дальше. Вот только знать бы - куда? Она - Хранительница Огня. Если Вендрик станет полым, и сила Душ Повелителей высвободится и растечётся по миру, долг Хранительницы Огня - направлять и поддерживать нового Избранного, который заново соберёт Величественные Души и пожертвует собой в Пламени. Но где же тот костёр, средоточие всех путей, который будет маяком для нового странника? Уж точно не здесь, не в развалюхе в саду цитадели. Сюда ни один человек не зайдёт по своей воле. Надо выяснить у Петры...
   Да, да... надо поговорить с Петрой.
   Нет... не сейчас. Завтра. На свежую голову...
   Шаналотта, как призрак, бродила по цитадели, прячась от малейшего шороха. Разглядывала потемневшие картины, усаживалась в старинные кресла и на обитые истёртой тканью скамьи. Подолгу стояла у окон с частым переплётом, пытаясь разглядеть в темноте силуэты знакомых деревьев, шёпотом повторяла их имена. Прощалась.
   Уже далеко за полночь, в полной темноте девушка медленно шла по первому этажу замка, ведя рукой по стене. Вдруг впереди забрезжил странный голубоватый свет. Шаналотта застыла на месте, но потом страх всё же подтолкнул её вперёд. Неизвестность пугает больше всего. Надо выяснить - что там?
   Ниша в углу была затянута барьером светящегося тумана. Осторожно заглянув через полупрозрачную завесу, девушка не сдержала тихий вскрик. У стены на низком табурете, сгорбившись и спрятав лицо в ладонях, сидел Навлаан. Шаналотта поднесла ладонь к туману и тут же отдёрнула: защитная магия больно ужалила даже на расстоянии. Между завесой и рукой, затрещав, проскочило несколько разрядов маленьких молний.
   Навлаан вскинулся и уставился на девушку.
   - Что ты тут делаешь? Уходи скорее! Пока он... - чернокнижник содрогнулся всем телом и обхватил себя за плечи. - Я не могу долго сдерживать его!
   - Кого - его? Кто вас тут запер? Как вас выпустить?
   Чернокнижник вдруг вскочил и бросился к барьеру, заставив Шаналотту непроизвольно отпрянуть. Разряды стегнули его, отбросили назад. С искажённым от боли лицом Навлаан отступил к стене, глядя на девушку дикими, горящими глазами.
   - Нет! Нет!.. - страшно закричал он. - Даже думать об этом не смей! Нельзя выпускать его!
   - Кого? - Шаналотта совершенно растерялась, заозиралась по сторонам. - Здесь кто-то ещё?..
   - Я здесь, я! - зарычал Навлаан, снова бросаясь вперёд и шипя под ударами магических разрядов. - Я не должен покидать это место! Запомни! Ни в коем случае не выпускай меня отсюда! Что бы я ни говорил, как бы ни умолял! - он вдруг, словно разом лишившись всех сил, рухнул на табурет и снова закрыл лицо руками. - Я больше не могу его контролировать...
   - Что случилось? - у Шаналотты сжалось сердце - такое отчаяние прозвучало в голосе чернокнижника. Всё и так ужасно плохо, а теперь ещё и это...
   - Тьма, - глухо проговорил Навлаан. - Она подчинила меня себе. Теперь я по-настоящему опасен. Я - кровожадный убийца, не знающий жалости. И при этом я обрёл такое могущество, что даже Алдия вряд ли сможет справиться со мной. А он и не захочет... Лотта! - Навлаан вдруг снова вскочил и протянул вперёд руки в странном жесте - то ли молил, то ли предостерегал. - Уходи из цитадели, скорее! Твой отец... Его больше нет. Тьма поглотила его. Он хочет совершить нечто ужасное. Он предал свою миссию! Теперь он думает только о своём горе - и о мести.
   - Мести... кому?
   - Этому миру. Пламени и Тьме. Всему, что отняло у него брата. Драконам, которые не пожелали делиться ответами... Драконам. Понимаешь?..
   Шаналотта задохнулась.
   - Беги из замка, - прошептал Навлаан. - Найди посёлок, который называется Маджула. Он недалеко, на побережье... Там есть Костёр. Стань его Хранительницей. Попроси Петру проводить тебя - в Маджулу не так-то просто пройти, если не знаешь путь. Там живут... старые Хранительницы Огня. Их трое. Петра была четвёртой, пока не последовала за Алдией и Вендриком. Её привела к тебе Судьба. Теперь твоя очередь...
   - Что я должна делать?
   - Ищи нового Избранного, того, кто сможет собрать силу Величественных Душ - и распорядиться ею более разумно, чем это собирались сделать Вендрик и Алдия.
   - Возжечь Пламя?..
   - Мир должен вырваться из этой петли. Возжигание только продлит агонию! Найди того, кто сможет стать истинным королём! Пусть он... - Навлаан вдруг замолчал и расширившимися от ужаса глазами уставился куда-то поверх плеча Шаналотты. - Беги... -прохрипел он.
   - Что... - вопрос застрял в горле. Воздух выдавила из груди стальная хватка чьих-то рук, которые обхватили девушку и приподняли над полом, лишив возможности сопротивляться. Шаналотта забилась, пытаясь извернуться, вырваться или хотя бы разглядеть того, кто утаскивал её от ниши с Навлааном. Но неведомый похититель был нечеловечески силён. Не издавая ни звука, он только крепче стиснул свою жертву и начал отступать к лестнице.
   Навлаан зарычал и бросился на барьер. В его тело впились сотни жалящих молний, отбросили вглубь ниши, но чернокнижник, поднявшись, снова рванулся к туманной стене и заколотил по ней кулаками.
   - Нет! Отпусти её! Нет! Лотта!.. Отпусти её, чудовище! Я доберусь до тебя, слышишь?! Алдия!..
   - Алдия?.. - Шаналотта обмякла в стальном кольце рук. Ну конечно же...
   Тьма в обличье архимага Алдии уносила в лабораторию свой самый ценный, давно и заботливо выращиваемый экземпляр подопытного существа. Шаналотта, прощаясь, с печальной и благодарной улыбкой смотрела в глаза Навлаана, который стоял, положив руки на барьер, и плакал - но отнюдь не от боли, причиняемой жалящими разрядами.
  
   - Я должен это сделать, - неживым голосом произнёс Алдия, глядя сверху вниз на прикованную к лабораторному столу дочь.
   Шаналотта молча смотрела на него. Она ожидала, что отец завяжет ей рот, чтобы не слышать криков, и он и вправду сначала подошёл к ней, держа в руках лоскут чистой ткани, но потом покачал головой и отбросил его.
   - Я понимаю, - сказала девушка, и Алдия вздрогнул и заозирался по сторонам. Как раз в поисках того самого лоскута, поняла Шаналотта и испуганно прикусила губу. Ей не хотелось умирать без возможности попрощаться.
   - Я обещаю... Я постараюсь, чтобы всё прошло безболезненно, - таким же неживым, напоминающим о сером тумане из кошмаров голосом проговорил архимаг, отвернулся к столу за спиной и закопошился там: звякнуло стекло, раздалось негромкое шипение.
   - Расскажи, что ты собираешься делать, - попросила Шаналотта. - Мне будет легче умирать, понимая, ради чего всё это.
   - Умирать ни от чего не легче, - глухо сказал Алдия, и Шаналотте почудились в его голосе какие-то человеческие нотки. - Но я расскажу - почему бы и нет. Душа дракона в твоём теле - вот что мне нужно. Она хранилась в надёжном месте все эти годы, набиралась сил для воплощения в своём истинном виде и предназначении. И теперь я готов дать ей воплощение. Настоящее драконье тело для драконьего разума.
   - И я умру? - Шаналотта очень старалась, чтобы это не прозвучало жалобно, но голос всё же дрогнул.
   - Вряд ли твоё тело выдержит... процесс извлечения души, - голос архимага снова стал холодным, спокойным, но теперь в нём зазвучало ещё что-то... Азарт? Предвкушение?
   - Отец, - умоляюще проговорила девушка, - обернись... посмотри на меня.
   - Ты ведь понимаешь, как это глупо, - не меняя тона, отозвался Алдия. - Ты надеешься разжалобить меня? Ведь это ты была со мной рядом все эти годы, ты знала, чем я занимаюсь, и не отвернулась от меня! Напротив, ты поддерживала меня, впитывала мои кошмары, чтобы я раньше времени не сломался, не сдался и имел силы продолжать! Дракон в тебе знал, что делает. Знал, какова его цель. И вот теперь время пришло! - он развернулся к Шаналотте, держа в руке сосуд с пылающей внутри душой. - Душа гиганта как источник силы. Сердце Пепельного Тумана как катализатор. Тела гигантов как материал. И душа Древнего Дракона, которая получит новую жизнь!
   Шаналотта смотрела в горящие восторгом и безумием глаза человека, которого любила как отца. Хотелось заплакать, но слёз не было. И не было ни страха, ни сожаления. Она понимала - Алдия прав. Вся её жизнь была подготовкой к сегодняшнему дню. Она была создана людьми, но рождена драконом. И теперь настало время явить истинную сущность.
   - Я готова, - сказала она и улыбнулась. Видимо, улыбка эта обо многом сказала архимагу, потому что сияние восторга исследователя на его лице потускнело, однако он мгновенно взял себя в руки и шагнул к столу.
   - Ну что ж, начнём, - сказал он, поставил сосуд с душой у головы Шаналотты, протянул над ней руки и заговорил.
   Факелы на стенах с громкими хлопками погасли. Руки архимага испускали тревожный багровый свет. Стены словно сдвинулись, потолок угрожающе навис над прикованной к столу девушкой. Слова древнего заклинания на мёртвом языке эхом отражались от стен, дробились и сплетались в жуткий и неотвратимый зов, наполняющий душу первобытным предсмертным ужасом. Шаналотта стиснула зубы, чтобы не закричать.
   Боль взорвалась в груди, отдавая в спину, как в недавнем кошмаре - будто Шаналотту прибили к столешнице толстым заострённым колом. Крик вместе с волной крови вырвался из горла.
   Шаналотта кричала и кричала, и горло раздирало и жгло уже не криком и не горячим потоком крови, а настоящим драконьим пламенем.
   Дракон проснулся и расправил крылья.
   Точнее, тот, кого Шаналотта до сих пор считала драконом.
   "Пришло твоё время, дитя! Лети!"
   Боли больше не было. Пламя лилось из груди легко, как песня. Шаналотту словно бы подбросило в воздух. Низкий закопчённый потолок лаборатории куда-то исчез, сменившись тёмно-синим куполом ночного неба. Боль под лопатками сменилась тянущим ощущением, будто тело требовало разминки после долгой неподвижности.
   И развернулись в ночное небо кожистые крылья.
   Неверие - осознание - полёт.
   Присносущие Драконы лишены чувств.
   Но почему тогда новорождённое крылатое существо, взмывая всё выше, пело от восторга?..
   Крылья рассекали воздух, звёзды звенели и подпевали песне пламени. Дракон поднимался и поднимался, пока цитадель не превратилась в едва различимый тёмный бугорок на зелёном ковре.
   "А зачем нам возвращаться? Весь мир открыт перед нами! Кто нам этот жалкий обломок человека?"
   "Он - наш отец. Он слишком многим пожертвовал, чтобы мы могли сейчас взлететь в небо. Мы обязаны ему жизнью - и свободой".
   "Он готов был убить нас!"
   "Не нас. Только меня. Чтобы спасти тебя. Любой ценой, даже ценой жизни собственного ребёнка. Вы, драконы - неповторимы. А нас, людей, и так слишком много в этом мире".
   "Сестра. Тебе не кажется, что ты слишком милосердна?"
   "Для тебя любое милосердие - слишком. Ты ведь бесчувственное древнее создание, не способное сострадать и привязываться..."
   "Ирония нам всё же доступна, как я вижу..."
   "Вот и хорошо. А теперь вернись в цитадель. Отец беспокоится... О нас".
   "Я чувствую его беспокойство. И боль. Возможно, ты права..."
   Шаналотта-дракон, снижаясь по спирали, опустилась на залитую дождём террасу пустующего храма на утёсе, окружённом ущельями и скалами.
   "Вот наш дом. В цитадели нам не хватит места".
   "Хороший дом. Настоящее гнездо дракона. И храм в нашу честь. Да будет твоя вечность спокойной. А мне пора возвращаться. Прощай".
   "Прощай, сестра. Жду тебя в конце времён".
  
   Шаналотта поморгала, но с открытыми глазами было видно не больше, чем с закрытыми. Пахло кровью и раскалённым железом. Было совершено тихо, только совсем рядом что-то капало в замедляющемся ритме.
   Девушка попыталась сесть и охнула. Всё тело болело, а грудь будто бы раздавил ногой гигант. Но оков на руках и ногах больше не было.
   Ощупав грудь, Шаналотта стиснула зубы: ран, казалось, не было, но платье пропиталось кровью. Судя по всему, это её кровь капала со стола.
   Что произошло? Где Алдия?
   Медленно приподнявшись, девушка села на столе и огляделась. Ни единого лучика света. Осторожно спустившись на пол, она вытянула вперёд руки и пошла вперёд. Наткнулась на стену, двинулась вдоль неё, спотыкаясь о скамьи и обломки неизвестно чего. Добравшись до двери, толкнула - и едва не захлебнулась воздухом и зажмурилась от света, показавшегося ей нестерпимо ярким, хотя это был всего-навсего факел на стене.
   Знакомый коридор. Подземелье цитадели. Лаборатория.
   Где же Алдия?..
   А впрочем, где бы он ни был, пусть там и остаётся.
   Шаналотта вспомнила всё. И безумный взгляд её "отца", произносящего над ней древнее заклинание Извлечения души. И невыносимую боль, когда тёмное колдовство отрывало вторую часть её сущности, которую Шаналотта привыкла считать драконом, от неё самой - от той, кто искренне считала себя человеком.
   "Кто мы? Дракон в теле человека, наделённый чувствами, и человек в теле дракона, стремящийся к покою?"
   "Мы - не человек и не дракон. Мы - вне законов этого мира. Наша судьба - вывести сам мир за эти пределы".
   Вестник надежды.
   Или пешка судьбы?
   "Маджула. Нас ждут".
   Шаналотта бросилась вверх по лестнице, на первый этаж, к комнатушке Петры.
  
   Алдия. Сейчас
   Мир тонул в крови. Кровь эта во всё замедляющемся ритме капала с края лабораторного стола.
   Вихри багрового света под стиснутыми веками. Бешеное вращение серебряных точек на тёмно-синем. Мир скручивается, сжимается в сферу Тьмы - и взрывается всплеском драконьего пламени.
   И снова перед глазами - растерзанное тело на столе. Прядь рыжих волос, обрывки пропитанной кровью ткани. Навеки остановившиеся глаза широко открыты. Золотисто-карий и фиолетовый. Смотрят прямо в душу, которой нет...
   И снова - кап-кап. Кап. Кап.
   Крик.
   Рёв пламени.
   Хлопанье исполинских крыльев.
   Тишина.
   Кап. Кап...
   И снова - небо. Мерцание звёзд на миг заслоняет огромная серая тень.
   Вспышка. Темнота.
   Больше ничего не капает.
  
   Было холодно и жёстко. Резко пахло железом. Алдия застонал и попытался приподняться, опершись руками на поверхность, на которой лежал ничком. Руки заскользили по чему-то мокрому, липкому...
   Память.
   - Нет! - хрипло закричал архимаг. - Лотта!..
   Вцепившись в край стола, он кое-как поднялся на ноги - зажмурившись, не решаясь посмотреть на то, что лежит на столешнице. Наконец с коротким стоном он разомкнул веки - и тело словно тряхнул разряд молнии.
   Стол был пуст. И абсолютно чист.
   Алдия поднял трясущиеся руки - засохшая кровь на них казалась чёрной в свете догорающих факелов.
   Архимаг судорожно обернулся и уставился на второй стол. На нём стоял пустой сосуд из-под души гиганта и лежал раскрытый на чистой странице лабораторный журнал. И больше ничего.
   - Лотта! - закричал Алдия и побежал к выходу.
   Поднявшись на первый этаж цитадели, архимаг заметался по вестибюлю, пытаясь сообразить - куда бежать, где искать... И что именно он надеется отыскать.
   - Коллега! - раздался из угла заинтересованный голос. - Как успехи?
   Пошатываясь, Алдия подошёл к нише, отгороженной серебристой туманной стеной, за которой виднелся сидящий на табурете Навлаан. Почему он здесь? Кто его запер? Как его выпустить? И нужно ли?..
   Вспышка. Короткий удар памяти и боли.
   "Отпусти её! Нет! Лотта!.. Отпусти её, чудовище! Я доберусь до тебя, слышишь?! Алдия!.."
   - Ты получил Дракона? - нетерпеливо спросил Навлаан, подходя ближе к барьеру. Алдия отшатнулся - он словно глянул в зеркало. Через туманную стену на него жадно смотрели будто бы его собственные глаза - горящие азартом и страстью исследователя. Счастливые и безумные.
   Голодные глаза чудовища.
   Алдия попятился и начал медленно отходить от барьера. Навлаан недовольно скривился.
   - Как-то странно ты выглядишь. Что-то пошло не так? Только не говори, что ты упустил подопытную. Что, и правда девчонка сбежала? Ну что молчишь? Опомнись уже, встряхнись! И выпусти меня. Вон там, напротив - рычаг. Скорее же! Я помогу тебе поймать её, и продолжим.
   Алдия, развернувшись, бросился к выходу из цитадели.
   - Стой! Куда ты? А ну вернись! Выпусти меня, жалкий неудачник! - бесновался за магическим барьером Навлаан.
   Алдия распахнул дверь в наполненную свежестью и запахом влажной травы летнюю ночь. Занимался рассвет. Со светлеющего синего купола неба один за другим осыпались алмазные пылинки звёзд. Сад тонул в тишине. Ни ветерка, ни печального голоса ночной птицы.
   И вдруг безмолвие расколол страшный грохот. Земля ударила в ноги, словно пытаясь сбросить недостойного ходить по ней архимага. Небо озарилось ослепительной оранжевой вспышкой. И всё стихло.
   Над Дрангликом разливалось зарево, похожее на отсвет страшного пожара, но без дыма и треска пламени.
   Небо впитывало это свечение и отливало красным.
   Алдия упал на колени и заплакал.
   - Прощай, брат, - прошептал он. - Прости. Я не успел...
   Розовел край неба на востоке. Опускался утренний туман. Мир впитывал разлитую силу Величественных Душ и молча оплакивал короля, утратившего свою корону - и свою душу.
   Четвёртого из четверых.
  
   "Жизнь бесценна. Прекрасна. Она очаровывает нас, завораживает. Мы все куда-то стремимся, забывая, что мы - всего лишь оболочка: плоть и разум. Некогда Владыка Света изгнал Тьму и навсегда изменил жизнь людей. Люди стали быстротечными созданиями. Такова сущность нашего мира. Они - лишь актеры, играющие свои роли, и неважно, насколько хорошо они в них вживаются. Ложь остается ложью."*
   "Хватит лжи. Мне нужны настоящие ответы".
   "Я всё за них отдал... Почти всё. Что осталось?.."
   Алдия в последний раз посмотрел в светлеющее небо. Закрыв глаза, вызвал в памяти улыбающееся лицо дочери. Вздохнул, вытянул руки вперёд и начал вполголоса произносить заклинание. Дождавшись, когда кончики пальцев начнёт покалывать от рвущейся на волю тёмной магии, с коротким криком повернул руки ладонями к себе.
  
   Шаналотта. Сейчас
   Когда земля сотряслась, а небо разорвала вспышка, Петра не удержалась на ногах, и девушка бросилась к ней.
   - Что это было? Ты не ушиблась?
   Опершись на руку подопечной, Петра поднялась на ноги и обернулась в ту сторону, откуда они шли.
   - Дранглик пал, - глухо сказала она. - Вендрик стал полым, сила Душ Повелителей вырвалась на волю. Теперь судьба Пламени - в твоих руках.
   Девушка молча кивнула. У неё уже не было сил для скорби или страха.
   - Идём скорее. Я устала. А нас точно не прогонят?
   - В Маджуле собираются те, в чьих сердцах ещё не угасла надежда, - отозвалась бывшая Хранительница Огня. - Обычно они милосердны к путникам. Если те не посягают на их покой.
   - Мне страшно, - призналась Шаналотта, ёжась от предутренней прохлады. - А что если Алдия найдёт меня там?
   - Он больше не сможет причинить тебе вред, - заверила её Петра. - Теперь ты под защитой самого Пламени.
   - Что это значит? Как это?..
   - На самом деле, - Петра остановилась, обернулась к девушке и мягко взяла её за руки, - это означает, что ты больше не принадлежишь себе. Ты - слуга Пламени. И пока ты не выполнишь свою задачу, Пламя будет защищать тебя.
   - Это означает, что я стала бессмертной?
   - Нет, конечно. Тебя можно убить. Но кому и зачем может вздуматься убивать ту, в ком заключена последняя надежда для этого мира и для каждого человека или немёртвого?
   - Для кого-то надежда мучительна.
   - Это тоже верно. Но у тебя всё равно уже нет иного выбора.
   - И никогда не было. Меня создали те, кто пытался обмануть судьбу. Но им не удалось. Им не удалось меня создать такой, как хотелось. Судьбу не изменить, и люди были прокляты снова*.
   - И всё же твой долг - вести нового Избранного по пути к трону. Оставаться на его стороне. До тех пор, пока хрупкая надежда не растает*...
   - Я понимаю. Я готова...
  
   Небо светлело, и наконец первый луч солнца прорезал тонкую пелену розовых облаков. Миновав древнюю каменную арку, путницы вышли на край обрыва, под которым негромко шумело спокойное море, залитое оранжевым светом зари.
   - Мы пришли, - Петра обняла ученицу за плечи. - Это Маджула. Последнее место в Дранглике, где люди и немёртвые могут обрести покой и мир - или хотя бы их иллюзию.
   - И я смогу?..
   - Это зависит от тебя, - улыбнулась Петра. - Идём дальше. Посмотри на свой новый дом.
   Спустившись по тропинке, нырнувшей под очередную арку, Петра и Шаналотта очутились на небольшой деревенской площади. Вокруг неё стояли простые хижины и добротные дома, к стенам лепились палатки торговцев. В центре поселения виднелся широкий колодец, окружённый каменным бортиком. На самой высокой точке утёса стоял маяк, к подножию которого вела широкая лестница. Справа, у самого края обрыва, росло одинокое дерево, рядом с которым в кольце из камней неярко горел Костёр с воткнутым в середину витым мечом.
   Петра легонько подтолкнула Шаналотту в спину.
   - Смотри, вот он. Дальний Огонь. Средоточие всех путей Нежити, стержень этого мира. Здесь ты будешь ждать Избранного - нового короля или же очередную пешку судьбы. Иди, согрейся у огня.
   Шаналотта медленно приблизилась к каменному кругу, опустилась на одно колено перед Костром и коснулась рукояти меча. Живительное тепло заструилось по жилам, и Пламя вспыхнуло с новой силой, приветствуя свою новую Хранительницу.
   - Добро пожаловать, - раздался за спиной девушки мягкий, слегка вибрирующий голос. Шаналотта испуганно обернулась. Позади стояла крупная кошка с ярко-голубыми глазами.
   - Доброго утра, - девушка застенчиво поклонилась.
   - Шалкуар! Рада тебя видеть, - улыбнулась Петра. - Как вы тут живёте? Всё хорошо?
   - Петра, друг мой, - промурлыкала Шалкуар, садясь и обвивая передние лапы пушистым хвостом. - Я тоже рада видеть тебя в добром здравии. Да, у нас всё по-прежнему. Было до сегодняшней ночи, по крайней мере.
   - Да, после сегодняшней ночи ничего уже не будет как прежде. - Петра скорбно покачала головой. - Король лишился разума, души и силы. И теперь судьба мира в руках этой юной девушки. Её зовут Шаналотта. Она будет хранить Дальний Огонь.
   Шалкуар грациозно поднялась и подошла ближе к Шаналотте.
   - Хм-м, какой странный запах, - мурлыкнула она. - Пахнет... Огнём. И цветами. Первое - неудивительно для дракона. А второе...
   - Это, наверное, из сада цитадели, - пробормотала девушка.
   - Цитадель? - удивилась Шалкуар. - Откуда ты пришла, дитя моё? Я полагала, что ты из Дранглика...
   - Она - дочь Алдии, - пояснила Петра.
   - О, - усы Шалкуар встопорщились от любопытства. - Дитя несчастного безумного архимага... а что случилось с ним самим?
   - Я... не знаю. Последнее, что я помню - это ритуал, который он проводил надо мной. Он освободил дракона. Но чудом не убил меня.
   - Он освободил тебя, - строго сказала Шалкуар. - А дракона оставил при себе, чтобы продолжать искать ответы.
   - Возможно, и так. - Шаналотта отвернулась. - Но мне от этого не легче.
   - Тебе и не должно быть легче. Твоя судьба - превращать боль и страдания этого мира в силу для Пламени. Это тяжёлый труд, и тебя ждёт путь, полный горечи и сожалений. И чтобы стать достаточно сильной, ты должна была пройти через это. Закалиться в драконьем пламени.
   - В собственном пламени, - эхом отозвалась Петра. - Но сначала тебе нужно отдохнуть и поспать. В тепле и безопасности. Идём, я познакомлю тебя с сёстрами. Они живут не в самой Маджуле, а в некоем скрытом ото всех месте, где над ними не властно время. Его называют Междумирьем. Они живут там уже очень давно, и когда-то я была одной из них, но долг позвал меня в путь - Пламени нужна была Хранительница на пути будущего короля. Теперь для меня настало время вернуться домой, а для тебя - занять моё место. Идём, мои сёстры будут нам рады.
  
   Рейме. Сейчас
   Во времена первого цикла Эры Огня, когда были повержены падшие в Бездну Четыре Короля - правители человеческого мира, наделённые, помимо Тёмной Души, ещё и частичками Души Света, их сила была заключена в принадлежавшие им короны. Кто это сделал и каким образом - сейчас уже не узнать. Но с тех пор в мире в каждую эпоху четыре великих королевства людей, благословленные древними коронами, добивались наибольшего богатства и процветания, становились средоточиями могущества.
   В последние века одна из корон принадлежала королю Вендрику, вторая - правителю Священного города Шульвы Редегу. Третья помогала королю Мейвелу сдерживать Хаос в ледяных землях Элеум Лойс, а четвёртой владел алчный король Фирус, владыка грозной Железной Цитадели.
   Желая добиться независимости от соседнего Венна, Фирус решил укрепить влияние своего королевства с помощью постройки огромного сталеплавильного завода. Особый магический артефакт - Расплавленный Железный Скипетр, то ли созданный, то ли найденный придворным пиромантом Эйгилом, позволял добывать и выплавлять железо в таких количествах, что все соседние государства постепенно оказались полностью зависимы от Железной Цитадели. Спустя пару десятков лет после запуска Плавильни можно было с уверенностью сказать, что все железные конструкции, применяемые в строительстве, всё оружие, все инструменты и утварь в близлежащих государствах изготовлены из металла, добытого и выплавленного в королевстве Фируса.
   Но власть огня и богатства вскружила королю голову, ему хотелось всё больше и больше стали, подданных и могущества. В результате алчность и неумеренное применение пиромантии, в том числе и тёмной, превратили Фируса в жуткого пылающего демона. Второй демон родился из самой расплавленной стали в результате экспериментов Эйгила, который мечтал наделить металл магической силой. Демон перебил и разогнал почти всех обитателей замка и работников Плавильни, а сама цитадель, полностью построенная из железа, оказалась настолько тяжёлой, что постепенно погрузилась под землю. Управляемые магией Эйгила, плавильные печи и без участия людей продолжали работать, заливая нижние этажи раскалёнными потоками жидкого металла, в которых уже много веков бродил и плавал бывший король.
   Рейме направлялся в цитадель в надежде, что корона не погрузилась в расплавленное железо вместе с Фирусом, а нынешний хозяин опустевшего королевства - демон Плавильни, порождённый пиромантией Эйгила, всё же уязвим.
  
   От оранжевого свечения раскалённого металла скоро начали болеть глаза. Сухой горячий воздух обжигал горло и затруднял дыхание, доспехи и меч казались необычайно тяжёлыми. Рейме переходил с этажа на этаж, расправляясь с полыми рыцарями в восточных доспехах. Обезумевшие местные стражи были вооружены изогнутыми мечами, раны от которых, даже на первый взгляд неопасные, быстро ослабляли, вызывая сильное кровотечение. Фляга с эстусом пустела. Утекало драгоценное время.
   Найдя в одной из комнат цитадели небольшой Костёр, Рейме пополнил запас эстуса и двинулся дальше. На самом краю дымящегося озера расплавленного металла, на островке, представляющем собой остатки террасы замка, возвышалось небольшое строение. Как предположил Рейме, это была верхняя часть одной из башен цитадели, погрузившейся основанием под землю. Войдя в низкий дверной проём, рыцарь начал спускаться по лестнице, стараясь не думать, что за стенами этой башенки плещется смертоносное огненное море.
   Чем ниже вела лестница, тем явственнее Рейме ощущал какое-то странное беспокойство. Словно что-то предостерегало от последнего шага, молило: "Остановись!". Войдя в небольшой зал, где на стенах, обрамлённые причудливым орнаментом, висели каменные плиты с выбитыми на них древними полустёртыми письменами, рыцарь сначала увидел странную скульптуру, изображающую трёх безголовых змей, стоящих на хвостах вокруг чаши, в которой сияло голубое пламя.
   А потом он услышал зов.
   "Приди ко мне... Спаси. Мне так страшно. Мне одиноко здесь, и пепел заметает мои следы. Никто не придёт, не найдёт меня, не спасёт от безбрежного одиночества. Если ты слышишь меня... Приди".
   Шёпоты наполнили зал, тревожным холодком забрались под доспехи. Голос казался смутно знакомым, странно родным и в то же время пугающим.
   "Так одиноко... Я искала дом. Я искала защиты. А нашла лишь одиночество и пепел..."
   Рейме, не вполне осознавая, что делает, шагнул к скульптуре и протянул руку к голубому пламени. Со дна чаши поднялся светящийся туман, окутал скульптуру и рыцаря, пол ушёл из-под ног, и через мгновение Рейме уже стоял, сжимая рукоять меча и озираясь, перед дверным проёмом, по обе стороны которого пылали факелы. Впереди виднелась покрытая резьбой двустворчатая дверь, к которой вела невысокая лестница.
   Створки поддались не без труда, с выступов резьбы посыпалась белая пыль, похожая на пепел. Старинный, отвратительно скрежещущий, но, как ни странно, исправно действующий лифт вознёс Рейме на каменную террасу с обвалившимися краями, с которой открывался вид на последнее пристанище Старого Железного Короля Фируса.
   Уходя основанием в подёрнутое серо-розовым пеплом море остывающего металла, возносилась к затянутому чёрными сажевыми тучами небу таинственная и недосягаемая Мглистая Башня, гигантская многоуровневая плавильня, единый сложный механизм, действующий на основе причудливого соединения магии и механики. Когда-то отсюда поставлялось огромное количество стали для нужд Железного Королевства. Сейчас Плавильня была мертва. Опустевшие, занесённые розовато-серебристым пеплом башни и руины, соединённые массивными цепями-мостиками, возвышались над выжженными землями безмолвным предостережением о том, как губительны алчность и жажда неограниченной власти. Да, воистину Фирус взял худшее от первых обладателей Четырёх Корон... Неумеренная жажда богатства и влияния погубила короля и его королевство.
   И, судя по плачу и стенаниям, которые разносит между башнями ветер - ещё какую-то невинную душу?
   Рядом с каждым королём должна быть королева. У Вендрика была Нашандра, у Редега - Элана. Быть может, где-то в развалинах башни в одиночестве скорбит о своём супруге королева Железной Цитадели?
   По чудом сохранившейся винтовой лестнице Рейме поднялся на верх полуразрушенного строения, осторожно ступил на покачивающуюся ржавую цепь и зашагал над пропастью к ближайшей башне. По мере приближения к концу цепи в вое ветра всё явственнее слышались жалобные всхлипывания и мольбы.
   "Прошу тебя... Приди. Мне так одиноко..."
  
   Новая башня на первый взгляд ничем не отличалась от предыдущей. Огнедышащие бычьи головы - копии идола Эйгила, - сильно затрудняли продвижение по коридорам, но и света давали достаточно. Безостановочно двигались вверх-вниз лифты и бадьи, поднимающие из шахт глубоко под башней руду и переправляющие её в плавильные печи. В одной из боковых комнат нашёлся Костёр.
   Жалобные стенания доносились откуда-то снизу, и Рейме, перепрыгивая между балками, карнизами и лифтами, начал спуск в недра Плавильни.
   Земля сотряслась с чудовищным гулом как раз в тот момент, когда рыцарь, спрыгнув с быстро движущейся платформы лифта, балансировал на краю балкончика без ограждения. Падая, он уцепился за край настила, но старая каменная плита под пальцами раскрошилась, как сухая глина, и Рейме полетел вниз, туда, где основание башни терялось в красноватом тумане.
   Очнувшись, он резко приподнялся и сел, ошалело озираясь. Ничего не болело, напротив - куда-то подевалась вся накопившаяся за долгий путь усталость, словно Рейме не разбился насмерть, а как следует выспался. Правый бок приятно пригревало. Ну конечно же... Костёр. Первая смерть немёртвого.
   Рейме стянул перчатки и осмотрел руки. Вроде бы никаких следов распространения Проклятия... Но это ещё ни о чём не говорит. Главное - разум, память... Он постарался как можно детальнее вспомнить свой путь сюда. Мысленно назвал цель своего похода, перечислил всех, с кем имел дело в последнее время. Припомнил имена солдат своего отряда. Вроде бы дыр в памяти не появилось. А что это было за сотрясение, интересно знать? Не повторится ли оно? Возможно, здесь такие подземные толчки - обычное дело, и надо учитывать это, пробираясь по узким и полуразрушенным карнизам...
   - Как ты себя чувствуешь? - раздался рядом тихий женский голос. Рейме от неожиданности вскочил, схватившись за меч. Он же только что осмотрел комнату - здесь совершенно точно никого не было, а вход он ни на мгновение не выпускал из виду!
   В паре шагов у стены, съёжившись, поджав ноги и обхватив себя худыми руками, сидело странное, словно сотканное из пепла и обугленных лоскутов существо. Лица его не было видно из-за свисающих спутанных белых волос. Голос показался Рейме знакомым.
   - Это ты звала меня? - спросил рыцарь, снова опускаясь на пол перед незнакомкой. Та ещё сильнее сжалась и попыталась отвернуться. - Не бойся, я ничего тебе не сделаю, - успокаивающе сказал Рейме, отодвигаясь. - Кто ты? Как ты здесь оказалась?
   - Я пришла искать защиты, - пробормотала девушка. - Защиты... От себя самой. Но я опоздала...
   - От себя самой? Опоздала? - Рейме непроизвольно отодвинулся ещё дальше. - Ты пришла, чтобы найти короля, но он уже потерял себя?
   - Да, - девушка наконец подняла голову, коротко глянула на Рейме и быстро отвела взгляд. Её лицо было почти детским, бледным, перепачканным пеплом и сажей... И чем-то неуловимо знакомым.
   - У тебя есть сестра? - вырвалось у Рейме.
   - У меня было много сестёр, - печально отозвалась девушка. - Но мы давно потеряли друг друга. И теперь я совсем одна... - Она вскинула голову и с мольбой посмотрела на рыцаря. - Ты останешься со мной?
   - У меня есть важное дело, - сказал Рейме. - Я должен найти здесь кое-что и вернуться домой. Если ты поможешь мне, я обещаю сделать для тебя всё, что в моих силах.
   - Твоё дело уже перестало быть важным. - Глаза девушки наполнились слезами. - Ты тоже потерял своего короля. У нас больше никого не осталось в этом мире. Мы должны держаться вместе.
   - Что значит - тоже потерял короля? - Рейме похолодел.
   Девушка смотрела на него с сочувствием.
   - Ты пришёл сюда на поиски короны Фируса, - тихо сказала она. - Ты опоздал. Корону уже некому надевать. Ни здесь, ни там, в твоём далёком доме. Короля больше нет. Это сотрясение, от которого ты упал и разбился... Ты знаешь, что это было? - Рейме покачал головой. - Сила Величественных Душ вырвалась на свободу и рассеялась по миру. Понимаешь, что это значит?
   - Откуда ты знаешь? - Рейме вскочил на ноги, угрожающе нависнув над девушкой. Та испуганно сжалась, закрываясь руками, и рыцарь отступил, держа, однако, руку на рукояти меча. - Что ты вообще можешь знать о моём короле и моей цели?
   - Моя сестра, - едва слышно проговорила незнакомка. - Она... Она победила. А на самом деле - ты ведь понимаешь? Она проиграла. И теперь проиграем мы все.
   - Твоя сестра? - Рейме вдруг стало очень холодно. - Нашандра?..
   Девушка вдруг проворно вскочила на ноги и с отчаянным вызовом глянула в прорези шлема рыцаря.
   - Да, Нашандра - моя сестра. Меня зовут Надалия, и я такое же дитя Тьмы! Но я не хочу, - голос её сорвался, и она выдохнула с рыданием: - Я не хотела и не хочу нести в мир беды! Я искала защиты, искала того, кто сможет уберечь меня от растворения во Тьме! Искала короля, обладающего силой древней Короны, с которой даже Тьма вынуждена была считаться! Я так долго шла... Я едва не потеряла себя в пути. И вот я здесь... Но нашла я только бесполезный кусок металла, - она мотнула головой куда-то вниз, - и демона, который даже сам себе не сумел помочь! И что мне теперь делать? Что делать с собой? Я не хочу... - она заплакала, спрятав лицо в ладонях.
   Рейме застыл. Как принять услышанное? Как смириться с тем, что в падении к подножию царапающей небо башни насмерть разбился не он сам, а его надежда?
   Он знал - Надалия говорит правду. Он чувствовал в ней Тьму - и видел её яростное сопротивление. Он восхищался мужеством Надалии и задыхался от её отчаяния.
   Теперь это было и его отчаяние.
   Мир жесток, но это не означает, что нужно способствовать его гибели.
   Фируса сломили бремя силы и тяжесть Королевской Короны. То же самое случилось и с Вендриком. Нашандра лишь взяла то, что король отдал ей сам.
   Теперь всё, что осталось Вельстадту, Королевскому Защитнику - хранить покой падшего короля и стеречь его Корону, чтобы она не досталась Тьме.
   А что остаётся ему, Рейме?..
   Рыцарь шагнул ближе к тихо плачущей Надалии и осторожно обнял её за хрупкие плечи. Ему тоже хотелось плакать. Но для этого ещё будет время. Оплакать своего короля, свою дружбу, свой рухнувший мир. А сейчас Рейме был готов принять своё новое предназначение и присягнуть на верность своей новой королеве.
   Надалия отстранилась и протянула руки к шлему Рейме.
   - Сними, пожалуйста, - попросила она. - Я хочу увидеть твоё лицо. И... представься уже наконец, - она едва заметно улыбнулась. - Я, конечно, понимаю, что смерть - достаточная причина для некоторого нарушения этикета, но всё же...
   Рейме торопливо стянул шлем и поклонился.
   - Моё имя Рейме. Прошу, госпожа, простите меня великодушно. Я, как мне кажется, и в самом деле... Ещё не совсем ожил.
   - Я понимаю, - Надалия печально кивнула. - Ты услышал от меня то, что ударило намного сильнее, чем падение с высоты. Но что есть мир, что есть любая человеческая жизнь? Всего лишь череда иллюзий. И когда одни разбиваются, мы с лёгкостью создаём себе новые. Не так ли?..
   "Мы". Она искренне считает себя человеком, подумал Рейме. Или же просто умело играет, пытаясь втереться в доверие, как и её сестра?
   А впрочем, какое теперь это имеет значение? Он, Рейме, либо справится с возложенной на него задачей, либо нет. Но если он сейчас просто уйдёт, сражение однозначно будет проиграно. Поэтому...
   "Я просто сделаю то, что должен сделать".
   - Только... Вот о чём я сразу хотела попросить тебя, Рейме. - Надалия неожиданно жёстко глянула рыцарю в глаза. - Если ты заметишь во мне... Те же признаки, которые наверняка видел - не мог не видеть! - в моей сестре, то... - она отвернулась, но снова вскинула на рыцаря взгляд, полный мольбы и страха. - Просто убей меня быстро и... так, чтобы я ничего не успела заметить. Чтобы не больно... Сделаешь? - в глазах её снова блеснули слёзы.
   Рейме поклонился.
   - Я сделаю то, что должен буду сделать, миледи.
   - Сир Рейме, последний рыцарь мёртвого королевства, - невесело усмехнулась Надалия. - Я понимаю, о чём ты думаешь. Ты уже проиграл одно сражение - и теперь боишься проиграть и второе. Пусть твоя рука не дрогнет в нужный миг. Я постараюсь... не мешать тебе. Я благодарна тебе за то, что ты пришёл на мой зов и согласился остаться. Я так устала быть здесь совсем одна... Ведь я - воплощение человеческого страха перед одиночеством, сущность страха моего отца - оказаться всеми покинутым, забытым... Ведь даже имя отца его потомки забыли, осталось только прозвище того порождения Бездны, в которое он превратился по воле объятых страхом людей - Манус... Страх - самое сильное из человеческих чувств. И едва ли не самое разрушительное. Моя сестра Альсанна... Воплощение страхов нашего прародителя. Ей так тяжело приходилось, гораздо тяжелее, чем нам, остальным... Но и повезло ей больше, чем другим - по крайней мере поначалу. Король Элеум Лойс, Мейвел, был поистине великим правителем. Он не только поверил моей сестре, не только принял и защитил её, но и доверил ей своё королевство, когда пожертвовал собой и погрузился в Предвечный Хаос, чтобы защитить мир ценой своей жизни. И теперь Альсанну поддерживают не только любовь и доверие её супруга, но и невероятная важность её миссии. Пока она стережёт покой Короля - Хаос не сможет поглотить мир. Она сдерживает Тьму в себе во имя памяти того, кто доверился ей, и бесконечно молится за него. Нашандре тоже повезло, но Тьма в ней всё же оказалась сильнее любви её короля. Элана... Она оставалась верна королевству и своему долгу до конца, но теперь... Яд ослабил её, дракон не успокаивался много веков, а остальные служительницы храма давно умерли. И всё это время моя сестра пела колыбельные дракону одна. Дни и ночи, ни на миг не замолкая... И рассудок покинул её. Теперь она тоже - чистая Тьма. Я не хочу, чтобы со мной произошло такое. Я прошу тебя... Просто уничтожь меня, если поймёшь... Обещай!
   - Я уже сказал, миледи. Я сделаю то, что будет необходимо.
   - Это слишком расплывчато! - Надалия сердито нахмурилась. - Ты ведь знаешь, как на людей влияет близость к... таким существам, как я. В какой-то момент ты можешь потерять ориентиры. Засомневаться в необходимости того или иного действия и посчитать правильным что-то совсем другое. Поэтому, - она нетерпеливо дёрнула острым плечом. - просто произнеси это вслух: "Я клянусь убить порождение Тьмы, если оно завладеет разумом Надалии и начнёт контролировать её тело!".
   - Я клянусь убить порождение Тьмы, если оно завладеет разумом Надалии и начнёт контролировать её тело, - повторил Рейме - и почувствовал, как некая сила пробирается в его разум, копошится в сумбуре мыслей, словно ища подтверждения искренности сказанного. Он поморщился и непроизвольно поднёс руку к виску.
   - Прости, - виновато улыбнулась Надалия, - но я должна была убедиться. Теперь я вижу, что ты честен со мной. Ты настоящий рыцарь, и я благодарна судьбе за то, что она привела тебя сюда, несмотря на печальные причины твоего появления. А теперь идём вниз. У нас много дел. Я расскажу тебе, чего следует остерегаться... Особенно в том, что касается меня и моей тёмной сущности. Но, кроме этого, у нас наверняка будет и множество... скажем так, внешних проблем. Тебе придётся стать командиром и единственным солдатом стражи этого королевства без короля. Хранить Корону, стеречь мою душу.
   Надалия отвернулась и сжала руки перед грудью в молитвенном жесте. Рейме молча смотрел на неё, пытаясь понять: играет ли она, завоёвывая доверие - или всё же говорит искренне?
   - Я уверена - вскоре у нас будет много нежеланных гостей, - продолжила Надалия. - Сила Короны притянет многих искателей власти. И твоей задачей будет... Не пропустить ни одного случайного человека. Я помогу тебе стать воистину непобедимым воином. И только тот, кто достоин стать в один ряд с Древними Повелителями Пламени и взойти на трон, сможет победить тебя в честном бою и заполучить Корону. Я думаю, одолеть тебя и без моей помощи почти невозможно, - Надалия вдруг неожиданно кокетливо улыбнулась, - но теперь ты станешь просто непреодолимым препятствием для жаждущих лёгкого возвышения. Идём, - она протянула Рейме руку. Тот осторожно сжал её хрупкую кисть с тоненькими, почти прозрачными пальцами.
  
   Шаналотта. Когда-то
   - Иди и отыщи короля. Того, кто превратил Дранглик в то, что мы видим. Того, кто увидел сущность души. Короля Вендрика. Будь готов к тому, что твой путь будет нелёгким. Страдания приведут тебя к другим, сильнейшим душам. Если твоя душа будет такой хрупкой и слабой, ты никогда не повстречаешь короля*.
   Очередной немёртвый, с трудом вспомнивший своё имя. Сколько их уже было? Сколько ещё придёт следом?..
   Закончится ли это когда-нибудь?
   Шаналотта смотрела на склонившегося перед ней молодого мужчину, почти мальчика, с белыми волосами и тёмной кожей, одетого в потрёпанный кожаный доспех.
   - Те, кто приходят в Дранглик в поисках спасения, скоро теряют надежду и превращаются в Полых. Это случается с каждым, рано или поздно*. Запомни: нельзя поддаваться отчаянию. Только надежда сохранит твои разум и память. Твою душу.
   Немёртвый выпрямился и смело посмотрел ей в лицо. Ни следа опустошения. Ясный взгляд карих глаз, едва заметная жёсткая улыбка.
   - Я готов пройти путь до конца, госпожа, - сказал он. - Чем бы он ни завершился - я сделаю всё, что могу и что должен сделать.
   - Возьми это, - Шаналотта протянула ему флягу с эстусом. - И отправляйся в путь. Ищи тех, чьи имена невыразимы, тех, кому принадлежат четыре сильнейшие души. Их души будут служить маяками. Когда найдешь их, возвращайся ко мне. Пусть надежда не угаснет*.
   Юноша низко поклонился, шагнул к Костру и опустился перед ним на одно колено. Коснувшись рукояти витого меча, он протянул к пламени руку и застыл так на несколько мгновений, затем поднялся и, ещё раз поклонившись, зашагал по дороге, ведущей в сторону Леса Павших Гигантов.
   Шаналотта проводила его взглядом и устало вздохнула. Она уже потеряла счёт дням, приходящим к её Костру немёртвым и розданным флягам с эстусом. Ни один из искателей пока не добыл ни одной Величественной Души.
   Надежда... Как же она хрупка! Как трудно поддерживать её в себе, да ещё и делиться с другими, почти отчаявшимися проклятыми душами...
   Усевшись на камень, Хранительница Огня обвела взглядом поселение. Жизнь в Маджуле и вправду оказалась мирной, почти ничего здесь не напоминало ни о продолжающейся войне с гигантами, ни о падении Дранглика... Ничего, кроме нескончаемого потока немёртвых, желающих найти исцеление от Проклятия с помощью силы Величественных Душ.
   Но что они найдут в конечном итоге? Избавление или новое, ещё более страшное проклятие?
   Никто не знает. А тот, кто, возможно, узнал ответ, исчез навсегда...
  
   Некто. Когда-то
   Тот, кто, возможно, знал ответы, печально смотрел на рыжеволосую девушку в зелёном плаще сквозь пламя Костра. Прийти в Маджулу он не мог - его новая сущность не позволяла перемещаться по миру. Но Пламя, словно сжалившись над тем, кто потерял всё, подарило ему хотя бы такое утешение - Костры Нежити позволяли ему видеть тех, кто находился вблизи, и даже говорить с ними.
   Но с Шаналоттой он ни в коем случае не решился бы заговорить. Пусть считает его мёртвым. Так будет правильно.
   Нельзя, чтобы она увидела, во что он превратился, попытавшись вырвать из себя Тёмную Душу, отречься от своей сути, пойти против Судьбы, совершить свой собственный Первородный Грех. Магия Извлечения души разорвала его связь с Тьмой, но искажение извечного порядка вещей всегда порождает сущности, чуждые этому миру и разрушительные для него. Так можно призвать лишь Бездну и Хаос. Алдия, отрёкшись от Тьмы, невольно потянулся к Пламени, но, не обладая Душой Света, не смог слиться с ним и превратился в нечто, служащее жутким напоминанием о попытке Ведьмы Изалита в древние времена возжечь угасающее Пламя - в бесформенную древовидную сущность, имеющую явное внешнее сходство с Ложем Хаоса. Он больше не принадлежал этому миру и одним своим присутствием представлял для него угрозу.
   Алдия, Учёный Первородного Греха, пытался избавиться от оков Судьбы, но тщетно. Теперь ему осталось лишь ждать ответа*. А ответ мог найти теперь лишь один из тех, кто приходил в Маджулу к Дальнему Огню и получал из рук дочери бывшего королевского архимага флягу с эстусом и силу накопленных душ.
   "Все люди поверили в иллюзию жизни. Но так ли это плохо? Красивая теория, все так логично... Мир добр и хорош. Юный немёртвый, хочешь ли ты снять эти оковы, разоблачить эту прекрасную ложь?*"
   Алдия наблюдал сквозь пламя Костра, пытаясь угадать: с кем из этих испытателей судьбы ему всё же доведётся встретиться воочию? Там, где завершаются все известные пути - и начинаются пути неизведанные.
   У подножия Трона Желания.
  
   И, пройдя последнее испытание, будущий король услышит слова:
   "Я потерял всё, но остался терпеливо ждать здесь. Трон обязательно примет тебя. Но остаётся вопрос... Что тебе на самом деле нужно? Свет? Тьма? Или что-то совсем другое?*"
   "Возможно, просто сами ответы?.."

***

  
  
  
   ___________
   *Из внутриигровых диалогов
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  

85

  
  
  
  
 Ваша оценка:
Связаться с программистом сайта.

Новые книги авторов СИ, вышедшие из печати:
О.Болдырева "Крадуш. Чужие души" М.Николаев "Вторжение на Землю"

Как попасть в этoт список

Кожевенное мастерство | Сайт "Художники" | Доска об'явлений "Книги"