Степан Петрович Пустовалов работал директором областной филармонии уже третий год. В глубине души он был очень добрым человеком, правда, сам об этом не знал. Ну, бывает так, живёт-живёт человек, а про свои таланты и добродетели даже и не подозревает. Вот и Степан Петрович так... Зайдёт к нему какой-нибудь скрипач или пианист: 'Степан Петрович, ну, повысьте зарплату, ну, что я как дурак работаю-работаю!..' А Степан Петрович ему спокойно так, без нервов: 'Не работайте'. 'Как это так?' - удивляется музыкант. 'А вот так, не работайте!' После такой железной логики музыкант уходил глубоко задумавшись и больше уже не входил в кабинет директора по пустякам.

Что делать, Степан Петрович не любил музыкантов и музыку не любил, особенно, классическую, да и к искусству холодновато относился. Но так как был назначен указом сверху на пост директора филармонии, нёс этот крест с достоинством и терпением. Он ни разу не накричал ни на одного музыканта, хотя поводов было хоть отбавляй. Ну, например, начнёт какой-нибудь тромбонист на собрании глупости говорить, мол, вот маленькая зарплата, инструментов нету, искусству надо помогать - и всё в таком духе. Степан Петрович ему отвечает без крика и мата: 'Не нравится - уходите'. И сразу же на собрании тишина, ну, что после такого скажешь, мол, не нравится жить - умирайте.

Конечно, тут доброты особо не сыщешь, тут больше интеллект и справедливость, но вот однажды эта доброта вылезла в неожиданном месте. Заходит как-то к Степан Петровичу молодая флейтистка Лерочка Пирожникова, она ещё и месяца не работала, выпускница недавняя, и начинает плакать, мол, хозяева хотят с квартиры выгнать, говорят, устали от её треньканья на флейте, и где же ей теперь несчастной репетировать. Сначала Степан Петрович хотел ей сказать, ну, не знаете где жить, нигде и не живите, но взглянул на её милые веснушки, рыжие смешные косички, острые коленки, робко выглядывающие из-под платья, и что-то в нём куда-то повернулось. Он тут же позвонил директору порохового завода, своему старому знакомому и без труда получил одноместную комнату в заводском общежитии. Потом вытащил из стола пачку потёртых банкнот и положил их перед испуганной флейтисткой.

- Подъёмные, - сказал он, - как молодой специалистке.

Степан Петрович, наверняка, и сам не подозревал, что в нём проснётся столько доброты и тепла к этой рыжеволосой особе с ямочками на щеках. Надо сказать, что злые языки называли его юбочником и эротоманом, говорили, будто в столе у него полно журналов 'плейбой', будто его компьютер постоянно 'болеет' от вирусов, которые подцепляет на порносайтах, будто бы его жена несколько раз врывалась к нему в кабинет поздно вечером в надежде застать там похотливую певичку или танцовщицу у мужа на коленях... Много ещё говорили всякой ерунды, но со Степана Петровича всё было, как с гуся вода.

Надо честно сказать, что Пустовалов всю жизнь тянул лямку чиновника и так долго врал и льстил своему начальству прямо в глаза (ради дела, конечно), что, казалось, мог бы под дулом пистолета травить анекдоты и смеяться. Его зрачок не сузился ни на один микрон, когда он обьявил дирижёру, что заказал новый рояль 'стэйнуэй', аж в самой Германии, хотя все деньги были уже отданы на покупку нового директорского 'мицубиси'. Жене он мог часами рассказывать об огромной любви всех работников филармонии к нему как к директору и как к человеку, хотя проходя мимо подвесных прожекторов, всегда боялся, что кто-нибудь из осветителей нарочно свалит ему на голову прожектор. Людям было плевать, что Степан Петрович стал просто заложником ситуации. Жизнь вынуждала его прятать свои добродетели, отчего он часто запирался в кабинете на ключ и мог целый день никого не впускать. Опять же злые языки говорили, будто он там попивал коньячок и гулял по порносайтам, но это могли быть и домыслы. У Степана Петровича в кабинете стоял аквариум с полусонными скаляриями и висела клетка с канарейками, поэтому, скорее всего, он кормил рыбок, слушал трели своих пичужек и размышлял о производственных делах.

- К вам эта... Пирожникова, - лупоглазая Викуся в трубку прогремела конфетиной во рту.

Замок натужно щёлкнул и неожиданно для секретарши дверь открылась. Скуластое лицо директора искривилось в какой-то непонятной эмоции, и он пригласил флейтистку зайти.

Вы, наверняка, подумали сейчас о чём-то нехорошем, а зря. На самом деле директор предложил даме кофе с коньяком, шоколадные конфеты с ликёром, включил лёгкую музыку и начал заботливо расспрашивать о нелёгкой девичьей жизни. От такой заботы со стороны дирекции щёчки у Лерочки раскраснелись, и она забыла, что пришла сказать спасибо. Правда, когда директор достал из стола ещё пачку денег, она вдруг всплеснула руками, выпалила 'спасибо' и попятилась к двери. Степан Петрович рванулся было к ней, видимо, хотел по доброте всё-таки вручить деньги, но зацепился ногой за электрический шнур и со всего маху вдарился лицом об пол. На несколько секунд он затих... Лерочка в испуге выскочила из кабинета за помощью, потом они вдвоём с секретаршей взяли его под руки и уложили на кожаный диван. Лерочка сделала компресс на лицо, а секретарша собралась звонить в скорую.

- Обойдёмся! - отрезал Пустовалов.

После этого инцидента директор неделю ходил с пластырем на лбу и с загримированным глазом. Опять же злые языки разнесли слух, что директор пострадал от рыжей флейтистки, потому что распускал руки. Кто-то говорил, что директор сам себе поставил фингал и заплатил Пирожниковой, чтобы она специально пустила слух, будто бы спит с ним, мол, назло старой и некрасивой жене. Кто-то говорил, что он был замешан в гомосексуальных связях и теперь доказывал всем какой он супермачо, как девицы не дают ему прохода. Кто-то говорил, что у директора приключилась эпилепсия от эйфории, когда он вдруг увидел юное тело после волосатого тела жены. В общем, сами понимаете, отделить правду от вранья здесь было бы не под силу даже ясновидящей Ванге.

Лерочка вдруг заметила, что коллеги стали реже с ней общаться, мужчины просто раскланивались на репетициях, а женщины натянуто улыбались или ехидно щурились. Зато секретарша Викуся вдруг стала настоящей подругой, часто звала на чай с конфетами, которые у неё не переводились, сплетничала о том, кто с кем спит из работников филармонии и жаловалась, что никто не понимает, какая добрая душа у директора. Лерочка была натурой впечатлительной, поэтому прониклась к Степану Петровичу ещё большим уважением и любовью.

- Викуся, ты там одна или с кем? - позвонил он как-то из кабинета.

- Или с кем, - промурлыкала секретарша. - Мы с Лерочкой пьём чай с вашими конфетами.

- Замечательно. Тогда ко мне. Обе, - приказал директор. С тех пор они стали пить чай только с коньяком и только с директором.

Опять же если сейчас просто вспомнить про злые языки, это значит, не сказать ничего. Вы только представьте до каких гигантских масштабов может дойти человеческая фантазия, когда она описывает двух симпатичных девушек и взрослого мужчину в запертом кабинете, а если об этом фантазируют творческие люди, то уже трудно понять, где реальная история, а где эротические эпизоды из фильмов Тинто Брасса. Честно говоря, даже противно об этом говорить!.. Эти злые языки дошипелись до жены Степана Петровича, а так как четверть крови в её жилах была грузинской, Тамара Марковна взрывалась, как тристо тонн тротила! И вот однажды её орлиный профиль возник в приёмной директора, как раз в тот самый момент, когда за закрытыми дверями разливался звонкий девичий смех. Тамара Марковна тут же увидела будоражащую картину: муж расстёгивает молнию на одной из потаскушек, другую негодницу щекочет своими холёными пальчиками, третья девица карябает его длиннющими ногтями, а четвёртая уже облокотилась на диван и меланхолично подмигивает ему, как дурацкая скалярия из аквариума - вся совершенно голая!.. Женщина богатырским движением смахнула со стола факс, который снарядом влетел в дверь. Из кабинета выскочил взъерошенный Пустовалов с пролитым кофе на брюках. Девушки, перепачканные шоколадом, спрятались за шкаф, толкая друг друга и чертыхаясь.

- Вот это вот, - воскликнула Тамара Марковна, поднимая коробку конфет, - было последним звеном в нашей цепи несчастий! - она швырнула в сторону девушек коробку и вышла с гордо поднятым носом.

Вы наивно полагаете, что после этого скандала весь коллектив отвернулся от Лерочки. Напротив. Теперь каждый старался потрепать её по плечу или рассказать что-нибудь весёлое. Маленький коренастый баянист без возраста Коль Колич завалил её анекдотами на пикантные темы. А вот секретарша Викуся куда-то испарилась, говорили, будто Степан Петрович выбил ей блатное место в городской мэрии. Впрочем, это не главное. А главное то, что директор перестал запираться в кабинете, иногда заглядывал в репетиционный зал, а вскорости выделил денег на покупку новых барабанов и танцевальных юбок. Трудно утверждать, что Степан Петрович Пустовалов вдруг полюбил музыку или разлюбил своих флегматичных скалярий. Вообще пробиться к нему в душу было так же невозможно, как космическому кораблю попасть внутрь 'чёрной дыры'. Да, злые языки дали ему кличку 'пустой' или 'сквозняк', да, говорили, будто у него нет души, но это полная ерунда, Степан Петрович был полон внутренней доброты, как кувшин мёдом, он просто не знал кому её отдать. За то небольшое добро, которое он делал, люди платили чёрной неблагодарностью. Вот и сейчас вместо того, чтобы поблагодарить директора за новенькие барабаны, дирижёр нервно захрустел пальцами, зажевал свои усы и сказал: 'Честно говоря, у меня со струнными беда... Барабаны! Барабаны, вон, лучше детям отдать'. Юбки танцовщицам тоже чем-то не понравились, но Степан Петрович решил больше не замыкаться в себе и сделал широкий жест от чистого сердца: он устроил фуршет в честь юбилея ансамбля народных инструментов и пригласил всех работников филармонии. За белые столы с пластиковыми стаканчиками и водкой, которые вытянулись вдоль всего мраморного фойе, пришло несколько старушек из гардероба, две уборщицы, три пожилых вахтёра и пьяный электрик. Даже Лерочка стыдливо топталась на балконе и не решалась спуститься к столу. Степан Петрович искривил лицо, как будто съел что-то кислое и покачал головой.

Говорят, будто бы он отомстил и понизил премию всему коллективу за месяц, но это абсолютная чушь. Сплетни! Если бы он был таким мстительным и никчёмным человеком, его бы не забрали на повышение, которое случилось буквально через месяц. А если взять удручающее обстоятельство, что его жена Тамара Марковна ходила жаловаться на него к самому главе, что несколько кляуз от коллектива было отправлено, аж, в министерство, то выходит, повышение это было божьим спасением за долгие мучения и страдания. Выходит, Степан Петрович его чем-то заслужил!..

Говорили, что среди чиновников Степан Петрович просто расцвёл и доброта его лилась через край! Тамара Марковна тоже успокоилась, так как теперь певички и танцовщицы остались в ненавистной ей филармонии. Все работники филармонии перекрестились и глубоко вздохнули, и только одна Лерочка Пирожникова не могла понять, добрый или злой был человек Степан Петрович Пустовалов и зачем он кормил её конфетами и давал денег, ведь между ними ничего не было. Ответ знала только одна Викуся, но она молчала, как рыба, пойманная на крючок.

Кружнов Андрей Эдуардович
e-mail: andrey6202@mail.ru;
site: http://www.a6202.ru

Вся информация охраняется законом об авторских правах и может быть использована только с разрешения автора и с указанием на источник.