У "триста шестого" сгорел фрикцион, и командирская "тридцатьчетвёрка" вырвалась вперёд. Через полкилометра разбитая гусеницами и колёсами дорога взбиралась на небольшой взгорок. "Трёхсотый" выскочил наверх, замер, клюнул мордой вниз и резко пошёл влево. Сквозь хрип помех в наушники ударил крик Лаврова:
- Седой, жми к роще!.. Вася, справа, справа смотри!.. Лупи с ходу!.. Ёбть!.. Щас он нам...
Рация завыла и тут же смолкла, а над взгорком вспух огненно-чёрный шар. Башня "тридцать четвёрки" на секунду вынырнула из-за бугра и, широко взмахнув стволом, криво завалилась куда-то вниз.
Слыша командира, летевший следом "триста третий" не успел затормозить, рыскнул в сторону и, выплёвывая сизый выхлоп тоже ухнул за гребень. На взгорке, от ушедшей "в молоко" немецкой болванки, вырос земляной фонтан.
Всё яснее ясного - напоролись. А ведь хорошо шли. Лихо. Ага. На полную катушку, без разведки...
Спросит кто умный ехидно потом: "А почему это?" И будет в своём праве. А потому что приказ!
Их полк, шедший вторым эшелоном за тяжёлыми "исами" (2), бросили в едва обозначенный, едва наживлённый прорыв. "Вперёд!.. Успеть!.. Перерезать, не пустить!" Вот и летели, языки на плечо, снося на пути всё, что можно, и спалив уже две трети соляры в баках...
Вместо комроты-1, пару часов часов назад получившего под дых снаряд недобитой пакостной "восемь-восемь" (3), в эфир прорезался Казанцев, командир второй роты.
- Всем вперёд!.. Вперёд!.. На всю железку!.. Вперёд!.. Ходу!..
Место какое поганое... Тут немцы могли расфигачить их поодиночке, как в тире. Потому как дорога вела через этот чёртов пригорок в ложбину. И, похоже, прямо в лоб гадам...
Возможно, был иной какой выход, да знать бы его. Но оставив на взлобке ещё троих, ополовиненый за полдня полк собачьей сворой прорвался по отлогому склону в низину, где веером расползались пятнистые Т-V (4). Успели...
Ближний танковый бой... Наверное, страшнее его нет для танкиста ничего на свете. Когда знаешь, что никакая защита не спасёт. Когда жало чужого снаряда, смазанное расплавленным от чудовищного давления металлом брони, может воткнуться с любой стороны, круша и разрывая всё и всех. Когда экипаж обязан, обязан, обязан быть единым целым. Если, конечно, хочет получить шанс выжить. Хотя... Может просто не повезти...
А повезло им! Несказанно! Немцы сами не ожидали встретить наши танки уже здесь, практически, в тылу. Эти лишние минуты, да нет - секунды, мгновения, и позволили дюжине (5) "тридцатьчетвёрок" сорвать дистанцию в ноль, смешаться с врагом, лишив того права на безнаказанное убийство...
Сколько танков сейчас крутилось и кромсало друг друга в округлой низине? Кожар и не знал. И знать не хотел. Выжить! Выжить! А выжив, достать до глотки хотя бы одного фрица. Здесь и сейчас они сошлись в клинче, из которого выйти можно только через победу. Нет, слишком оптимистично. Смертушка вероятнее. Кому как выпадет...
Места в неширокой ложбине было мало, а когда к сизым выхлопам моторов и пыли добавилась разносимая ветром гарь полыхающих машин, стало совсем туго. Позднее Кожар очень хотел забыть этот бой. Да не мог...
Он рычал, выкрикивая команды и вертелся в этом аду, пытаясь высмотреть, откуда его "триста седьмому" грозит старуха с косой. И пока какой-то собачьей чуйкой опережал её на шаг.
Вентиляция давно не справлялась, и прыгающие солнечные блики из щелей командирской башенки тонули в горько-кислом тумане сгоревшего пороха. В сетчатку слезящихся глаз намертво вплавлялись только отдельные, рваные куски этого побоища.
Вот, сбоку вылезает рифлёная (6) "пантера" с уже развёрнутой в их сторону башней и... И между танками падает непроницаемая стена жирного чёрного дыма. "Тридцатьчетвёрка" в каком-то немыслимом прыжке уходит в бок. Только чудовищный удар в башню. Вскользь, сука! Да ор заряжающего, испятнанного отлетевшими осколками брони. Смерть поцеловала их...
Вот, несчастливый "триста тринадцатый", распустив гусянку и разбрызгивая вокруг себя дёрн, крутанулся на месте. А мигом подскочивший немец всадил в него снаряд. В упор, едва не лизнув "тридцатьчетвёрку" хищным белым языком дульного пламени.
- Пашка, гаси гада!!!
И Пашка, их наводчик, отомстил за ребят восьмидесятипятимиллиметровым...
Вот, какая-то машина их полка, волоча за собой пышный шлейф солярного пламени, на полной скорости врубилась в борт фрицу. И обе машины исчезли в ослепительной вспышке...
Вот, они сами, неожиданно, выперлись закопчёному Т-V в зад, и Пашка с ходу запулил бронебойным, аккурат между кожухами фыркающих выхлопных труб.
- Куда, торопыга?!.. Он же, сука, живой!
- Щас!
Орудие с лязгом проглотило унитар. Выстрел! И снаряд, проломив борт угловатой, чем-то похожей на "пирожок" (7) старых "тридцатьчетвёрок", башни, уже тянувшей стволом в их сторону, убивает там всё живое...
Тут их и накрыло. Кожара ударило в бок, швырнуло в сторону и треснуло головой о внутренность командирской башенки...
Он очнулся от дикой боли. Перед глазами мельтешили разноцветные пятна, воздуха не хватало. Выплывая из этого вязкого омута, лейтенант левой рукой кое-как откинул тяжёлую крышку люка. Правая горела огнём. Вверх, как в трубу, винтом потянул горячий дым. Кожар сорвал шлемофон и в уши ворвалась какофония боя. Лейтенант с надрывом выдохнул в тёмное нутро:
- Кто живой, отвечай!!!
Снизу заворочалось, и Шубин, их мехвод, которого почти все (комполка, земля ему пухом, и тот, порою) уважительно звали Петровичем, отозвался, кашляя:
- Я-то целый!.. О-о-ох... А Сёмушку-то наглухо...
- Кузнецов, ты жив?!
Радист, ушастый пацан из последнего пополнения, проголосил:
- Живой!.. А тут... Бэ-э-э!..
Кожар наконец разглядел внутренность башни. Снаряд вошёл справа, аккурат напротив Сёмина, заряжающего, превратив того в кашу, в месиво. Разбитый же казённик смял Пашку, и тот кулем висел на орудии.
- Пашка!!!
Лейтенант вцепился наводчику в комбез и принялся трясти. Голова старшины безвольно и мёртво откинулась назад.
- Пашка...
Кожар зажал ладонью рот, пытаясь подавить стон. Они с Пашкой были вместе почти год, с того самого дня, когда Кожар получил первый танк. И вот...
- Командир! - Петрович дёрнул его за ногу: Тикать надо, сгорим нахрен!
Действительно, сзади поджаривало. Он отнял от лица руку. Та была липкой от крови. Чужой, наверное. Кожар вывернулся и осторожно глянул наружу. По моторной плите уже весело бежали ручейки пламени.
- Атас!.. Петрович, вы - через нижний, а я тут попытаюсь!
Искать ППШ было бесполезно. Кожар огляделся. Ревело и грохотало со всех сторон, изредка пресекаясь гулкими пушечными выстрелами и очередями пулемётов. Сквозь клубы дымной мути грязно и косо проглядывали силуэты нескольких танков. И если наш и тот, кого они только что оприходовали, были разбиты в хлам, второй Т-V выглядел целым. И торчал аккурат справа.
- Вот ты тварь!
Кожар харкнул и полез из люка. Правую руку прострелило болью. Неловко выкарабкавшись, наконец, он скатился на взрытую траками землю.
- Командир, сюда!
Выглянувший из-за гусеницы Шубин махнул рукой. Кожар шустро извиваясь переполз к нему.
- Где Кузнецов?
- Пулемёт снимает, тащ командир... Грешно тут без ствола... А я - вот!
Он показал ухватистый "шмайссер" (8), который вопреки всему прятал у себя. Позади зашевелилось. Радист, цепляясь всем, чем можно, вылез из люка и вытащил пулемёт и запасной диск.
- Что делать будем, лейтенант?
- Если тут останемся, то зажаримся... Думаю, надо под того фрица перебираться. Он вроде бы гореть не хочет.
- Идёт.
- Петрович, первым - ты!.. Мы прикроем. Ползёшь туда, и прикрываешь нас... Только смотри внимательно, может эти сволочи прячутся внизу! Понял?..
Шубин понимающе буркнул в ответ.
- Потом ты, Кузнецов, а я - последним.
Радист только кивнул, вцепившись в свои железяки. Кожар достал ТТ и дослал патрон в патронник.
- Давай, Петрович!..
Сховалися. Да ещё и земли кое-как нагребли, натолкали спереди-сзади, срывая ногти. Типа, так и было. Затихарились, стволами в обе стороны. Благо темновато, люков в днище нет, а с боков, через шахматы ленивцев (9), хрен чего разглядишь...
Бой иссякал. Сколько времени прошло - неизвестно, часы разбились. Лейтенант привык носить их на правой руке. Но, явно немного. Осталось только взрыкивание моторов, да кричали чужие, гортанные голоса. Ну, и изредка, конечно, сухо трещали выстрелы. Никто из троицы не сомневался: полк - всё! Весь вопрос теперь - когда фрицы их найдут.
Голоса приблизились. Рядом с "пантерой" тяжело протоптали шаги, затем кто-то, явно матерясь, полез наверх. В секундную паузу тишины было слышно, как лязгнула, сдвигаясь, крышка люка. Кто-то что-то выкрикнул. Затем с танка спрыгнули, и голоса и шаги удалились. Кожар вытер со лба пот, отгоняя от себя даже намёк на надежду.
Сквозь редеющий дым стало видно, как несколько "пантер", клюя надульниками, набирая скорость пошли цугом, одна за другой. Постепенно рёв танковых моторов угас. Натужно провыли грузовики, и стало относительно тихо. Только в стороне, за лесом, глухо клокотало и булькало.
- Видать, подгорает у фрицев... Всё бросили... Даже санитаров нету.
- Ага... Скажешь ещё, Петрович... Какие тут, нахрен, санитары, когда в упор прилетает?
- То верно... И всё-таки, торопятся, сволочи.
- Ага... Мы, вон, тоже...
- Эх, ребята, ребята...
- Надо в лес нырять, пока тихо... Кузнецов, лезь сюда!
По одному они выбрались наружу и двинули, сторожко пробираясь от машины к машине. А уж насмотрелись... Кожар навсегда запомнил из всего этого двух лежавших на перепаханной гусеницами земле, навсегда сцепившихся в смертельном объятьи, танкистов. В чёрном и сером. Одинаково обожжённых, одинаково окровавленных. С одинаковым выражением запредельной ярости на лицах...
Они едва успели нырнуть в кусты, как сбоку на низину выскочила тройка "ильюшиных" (10). Кузнецов радостно вскрикнул и собрался выбежать обратно, но, был жёстко придавлен Кожаром.
- Это же наши!.. Наши!
- Лежать!.. Сейчас долбанут, не разбираясь, будут тебе "наши"!
Штурмовики с эрэсами под широкими крыльями по дуге пошли вокруг низины. Лётчик головного "ила" сдвинул фонарь и внимательно рассматривал побоище. Потом качнул машину, и самолёты скользнули за пригорок.
- Достаньте их, ребята!.. Вломите сукам!..
Почти до темноты танкисты просидели неподалёку, под вывернутыми корнями упавшего дуба. Так уж повезло, что никто из отступавших по дороге фрицев на них не напоролся. Некогда им было. А потом знакомо залязгали и загрохотали танки. Наши танки...
Пояснения:
(1) "Пантера" - германский средний (по классификации Вермахта) танк Pz.Kpfw V Panther.
(2) "ис" - в данном случае - советский тяжёлый танк ИС-2.
(3) "восемь-восемь" - "Acht-Acht" германское противотанковое орудие 8,8 cm Pak.43.
(4) "Т-V" - использовавшееся в РККА обозначение танка "Пантера". Согласитесь, это проще выговорить чем "пцкпфв".
(5) отдельный танковый полк РККА на Т-34-85 по штату 010/464 от февраля 1944 года состоял из двух танковых рот по 10 машин + 1 штабная. Итого - 21 танк.
(6) "рифлёная" - немцы, будучи ещё теми затейниками, использовали антимагнитное покрытие "циммерит", наносимое на поверхность брони немецких танков и САУ в виде характерной волнистой структуры. Предназначался "циммерит" для защиты от противотанковых магнитных мин. Хохма в том, что таких мин в арсенале РККА никогда не было.
(7) "пирожок" - прозвище башен Т-34-76 выпуска 1941-42 гг.
(8) "шмайссер" - обиходное (и неправильное!) прозвище германского пистолета-пулемёта MP-38 (МР-40), сконструированного, на самом деле, Фольмером.
(9) "шахматы ленивцев" - шестнадцать катков на борт в три ряда. Говорю же, немцы такие затейники!
(10) "ильюшин" - в данном случае советский штурмовик Ил-2.