Hay. Ich heiße Monica. Darf ich bei irgendetwas helfen?
Вообще-то я Маргарита. Но... Es ist zu lang und unaussprechlichen, und ich brauchte wirklich diesen Job... Es war mein Traum: abholen Blumen, machen Sträuße... Erraten die Stimmung und den Charakter der Menschen... So wurde ich Monica. Unser Einkaufszentrum ist sehr groß, eine echte Stadt in der Stadt . Как матрешка... Торговый центр в городе, наш "Blumenstadt" - в торговом центре, а я - в "Blumenstadt". Monica-Маргарита-Матрешка.
- Hyazinthe oder Gerbera? Dauerhaftigkeit oder Liebelei? Fügen wir etwas kleine Nelke und Chrysantheme... Monsieur, Ihr Blumenstrauß ist bereit.
- Danke, Fräulein. Und... wie lange sie leben?
- Was? Leben?!
Leben, leben, жить, жить... Gerupft Blumen sind schon tot. Menschen lieben es, mit ihren Leichen zu spielen, geben ihnen unterschiedliche Eigenschaften... Etwas über die Liebe... Wenn Ich so denke, мне хочется свалить из нашего "Blumenstadt" к ебене матери. Играть маленькими трупиками цветов, дожидаясь неведомой собственной смерти! Wir alle sterben irgendwann, und sogar der fröhlicher Monsieur. Очень хотелось бы знать, когда же она все-таки придет. Вообще-то это несправедливо, из года в год тупо отмечать свой день рождения, как самый большой праздник, и даже не догадываться о второй, тоже немаловажной, дате твоего пребывания тут. Ее, такую значимую для тебя, будет знать потом кто угодно, но не ты. Вот и верь после этого мифам о том, что человек хозяин собственной судьбы. Хотелось бы быть на равных...
- O, ja, selbstverständlich. Diese Blumen sind sehr, sehr langlebig.
- Polka Sie, Fräulein?
- Nein, zwölf Euro bitte. Ich glaube, an diesem Abend werden meine Blumen Ihnen viel Glück bringen. Alles Gute. Tschüss.
Ich bin zweisprachig , пропади всё пропадом. Билингвизм - это немота. Мыслить по-немецки не научилась, говорить по-русски почти отвыкла. И голова, как чердак, набита кучей слов. На одной полочке - немецкий разговорный, для цветочной лавки, на другой - русский литературный, для мыслей. А еще немецкий разговорный для магазинов, ресторанов, кафе, соседей, улицы, русский письменный - для дневника, немецкий письменный - для оформления всяких официальных бумажек.
Мягкое, влажное что-то неожиданно коснулось кисти моей правой руки, до этого бесцельно болтавшейся в воздухе в такт ходьбе. Машинально отдернула пальцы, ощутив при этом чей-то короткий горячий выдох, исполненный доверчивого любопытства. Странный пёс, пытавшийся длинным языком исследовать мою ладонь, смотрел теперь на меня желтыми раскосыми глазами.
- Wer bist du, Baby?
Волк? Вороху панически коротких, резвых, бессвязных мыслишек не удалось повзрослеть в колыбели моей головы: отступив на полшага от зверя, я провалилась левой ногой в растрескавшийся асфальт. Моя вечная неуклюжесть, граничащая с тягой к самоуничтожению! Вытащенная из дыры лодыжка кровоточила. Желтоглазое животное потянулось горячим носом к моей ноге и слизнуло кровь. Почему-то подумалось, что волк старый и мудрый. Он еще раз взглянул мне в глаза и отошел под мост, в тень.
Это лето выдалось необыкновенно знойным. Жара зарядила еще в мае, и даже полоса дождей, лизнувшая было землю в июне, не успела охладить ее. Беспощадные солнечные лучи убивали всё живое, в том числе и мысли в моей голове. Не думалось, не чувствовалось, не спалось... Denken - das ist mein Hobby , и от отсутствия связности я испытывала некоторый дискомфорт. А думать было невозможно. Не только на отвлеченные темы, но и о хлебе насущном. Утром, пока еще нет солнца, я выбирала минимум одежды, необходимый для отличия от остального животного мира, и сразу начинала этот минимум ненавидеть. Я ненавидела эти трусы, шорты, майки и бюстгальтеры за их изначальную ненужность, за неспособность окутывать, касаться, ласкать и согревать. Все это, нацепленное на толстеющее тело, мешало, раздражало, резало и тёрло... Хотелось стать кошкой, зайцем или собакой, а лучше рыбой или птицей. В воде или воздухе чувствовалась бездна воли. А расползающееся тело казалось негабаритным и невесомым, как шар.
На третьем месяце изнуряющего зноя природа не выдержала и закапризничала. Сначала невесть откуда появились бабочки. Стайки бабочек шоколадного цвета влетали в окна, порхали по квартирам, украшали собой стены и умирали на подоконниках. Однажды среди бела дня с пластиковой крыши автобусной остановки бесшумно вспорхнула сова и бреющим полетом растрепала мои волосы. И вот теперь он... Волк.
На левом бедре почувствовала щекотку и краем глаза увидела, что волк опять идет рядом, едва касаясь меня своей мохнатой шеей. В желтых глазах мелькнул хищный огонек, мелькнул и погас, а потом зверь прошел немного вперед и встал напротив, глядя мне прямо в глаза. В моем чердаке, вдруг потеснив двуязычную скудную лексику, засветилась мысль: эти глаза мне нужны. Пока всё. Следующая мысль - совсем уж бредовая! - он будет всегда со мной, то есть мне придется взять его к себе в квартиру, либо мне идти за ним в... лес?
Он понял меня, когда разжатой правой ладонью я посадила его ждать около супермаркета. Essen für Hunde ... А может, он не будет собачью?.. Мда, скорее всего, у них противостояние, но чем питаются волки? Hundefutter. O, welche Vielfalt! "Purizon", "Nutram", "Platinum", "Belkanto"... Was er am liebsten ißt? Покупаю самое дорогое...
Но все-таки ошиблась... Смотрит на меня свысока - как это у него получается, если я сантиметров на семьдесят выше?! Еда - мимо, но он - снисходительно - съел все, что лежало в миске. Видимо, оценил мои старания.
Он опять сидит напротив меня. Кладу руку ему на мохнатый лоб - ни с чем несравнимое ощущение блаженства, - и чувствую, как она ровно помещается между его ушей. Теплый лоб, и... горячим воздухом вдруг окатило запястье - это темно-розовый язык быстро облизал кожаный нос. Я отдернула руку, он искоса проследил за моим движением. Мы понимаем друг друга, мы говорим. Наверно, так общались на Земле до Вавилонского столпотворения.
Нет, возразил он. Так общаются и сейчас - птицы, звери, насекомые, цветы...
Blumen... Können meine Blumen auch sprechen? Blumen, die so kurz leben ...
Не жалей цветов, - он даже, показалось, улыбнулся, - они прирожденная жертва. Это их предназначение.
А руку на лоб снова можно?
Конечно, а потом почеши, пожалуйста, за ухом!
Ты же не кошка, зачем за ухом?
Волки тоже любят ласку.
А люди? Они - тоже жертва? По мнению волков.
Люди - соседи. Амбициозные и суетливые: не видят, не слышат, не чувствуют. Ну иногда...
Я тебя раздражаю?
Ты еще ничего - застряла где-то между...
А как тебя называть? У тебя имя есть?
Оставь клички животным! Есть образ тебя, есть образ меня. Он складывается из цвета, размера, запаха... А еще из повадок, быстроты движений, тепла или безразличия. Ну и потом, зачем меня звать? Меня звать не надо, я всегда приду, когда нужен.
Ушел в кухню, растянулся у посудомоечной машины и заснул. Как его оставлять в квартире, когда пойду завтра утром на работу? Вообще-то der Wohnungsmietvertrag enthält eine Klausel über Haustiere ... Но подпадает ли под понятие Haustiere волк? Ein Wolf... Kaum ...
Hay, Deegg. Drei Rosen? Rot?
Wie gewöhnlich dienstags. Ist etwas passiert? Du siehst verärgert aus.
Nein. Nichts Besonders. Zwei Euro, Deegg.
Ich erinnere mich. Tschüss.
Три розы для Дигга (никогда не знала настоящего имени этого черного мальчика в дредах) - как всегда по вторникам. Три кроваво-красные жертвы. Странная постановка вопроса - я торгую жертвами. Я - жрица, раздающая красивые приношения богам. Интересно, а волки верят в богов? Надо будет вечером спросить у него.
Am Abend. Zu Hause. Zusammen mit dem Wolf . Я варю суп, режу овощи на кухонном столе. Он внимательно смотрит перед собой. Глаза - на уровне столешницы. Искоса поглядываю на него. Изучает луковку.
Луковица напоминает нашу планету: эллипсоидная часть - материальный мир со всякими атмосферами и стратосферами, а вытянутая к перьям - наше коллективное стремление к высшему разуму. Короче, так, шелуха.
А волки верят в высший разум?
А что мы, рыжие что ли?!
И какой он, ваш бог?
Черный.
Что? Что значит черный?
А зачем ты глупости спрашиваешь? Бог и бог... Никто его знать не может. Это вы, люди, представляете себе какого-то дядьку с бородой. Не удивляйся, видел на стенке. А боги - они везде, вода, земля, огонь, воздух.
Ты про стихии?
Называй как хочешь. Это боги, и питаются они жертвами. Не бойся, я не про тебя. Нельзя все так буквально понимать! Есть прирожденные жертвы: вот посмотри на мотылька - он летит на огонь, хоть и знает, что погибнет. А вообще жертвой может стать любой - стоит только богам захотеть. Они выбирают.
Жить и знать, что ты - жертва? И никакая матрешка тебя уже не спасет...
Кондиционер в лавке работает как сумасшедший. Чувствую себя какой-то герберой в холодильнике в окружении всепоглощающей жары, шлейф которой приносят на своих телах покупатели. Мой холод - моя матрешка, несвобода, защита. Свободный беззащитен?
Собачью еду мы больше не покупаем, он ест то, что ем я: суп, котлеты, даже овощи иногда. И наше общение становится с каждым днем все быстрее и глубже. Наши диалоги, конечно, в реальности совсем не такие, как здесь, в моих записях. Они бессловесны, это скорее импульсы, краткие и невербальные. И даже необязательно смотреть друг другу в глаза.
Поймала себя на мысли, что и с покупателями стала меньше говорить. Этак я и немецкий совсем забуду, да и русский тоже! Посмотрела на входящего - сразу рука потянулась за нужным цветком, и ведь почти не ошибаюсь! А как быть с теми, кто приходит просто пообщаться? Таких немало -одиноких, никому не нужных людей. Бывают ли люди никому не нужны, и даже богам-стихиям?
Все кому-нибудь нужны, только в разное время и в разной степени. Проблема в том, что эта степень порой не устраивает. И качество. Я нужен тебе?
Конечно. Разве отдала бы я ненужному волку последнюю котлету?!
Кстати, котлета сегодня невкусная.
Хочешь поссориться? Ну и пожалуйста.
Arbeit - Haus - Wolf. Ни природы, ни людей, ни улиц, ни общества. Новая матрешка. Моя ладонь на мохнатом лбу ровно помещается между ушей, это уже привычно, как и почесать потом за ухом.
Сегодня ночью проснулась от жуткого, леденящего душу, но все-таки тихого воя. Не сразу поняла, что это. Полнолуние. Ты живешь по луне?
Уйди.
Я думала, тебе плохо.
Уйди.
Хорошо. Только спать уже не получается. Да еще эта жара.
Стеклянная дверь нервно вздрогнула, и в глазах вошедшего мужчины поселилась паника. А может, она уже жила там и передалась нашей двери?
Hay. Darf ich bei irgendetwas helfen?
Паника во взгляде сохранялась, когда он посмотрел на меня, потом - на холодильник с цветами, потом - на стены, полочки, телефон. Всё это для него было одинаково враждебно и непостигаемо. Говорить и думать не имело смысла, говорить и думать не имело смысла, дожидаться чего-то вразумительного от него - тоже. Очень хотелось, чтобы он наконец ушел, но этот человек своими движениями напоминал скорее муху, которая невесть как попадает в форточку, а потом не может найти выход из замкнутого помещения и кружит лихорадочно по комнате. Der Abstellraum ist unglaublich eng. Blumen im Kühlschrank, Wände, Regale, Souvenirs, Telefon - alles hat seine Bedeutung verloren. Sein Blick kreuzt alles und in der Müll geschickt. Und mich.
Entschuldigen Sie bitte, der Laden ist schließt.
Ich verließ die Theke und ging zum Ausgang, um ihn auch dorthin zu leiten.
Интересно, почему у домашних животных такое просящее выражение взгляда? На уличной скамейке сидит кошка и внимательно смотрит на меня. Чего они постоянно ждут от людей? Кто мы для них? Тот, кто должен показать выход, или просто кинуть очередную подачку? Эй! Ты как думаешь? Или тебе о домашних животных рассуждать противно? Эй, ты где?
Обычно он выходит навстречу, когда я поворачиваю ключ в замке, но сегодня... Его нет нигде - в комнате, кухне, ванной... Обхожу квартиру уже в который раз, всё надеясь, что... Что? Что он спрятался где-то в кладовке? Старый, мудрый волк будет прятаться, как трехлетний ребенок?.. Нет, нигде нет.
Курю, запивая крепким кофе сигаретный дым. Странно, и чего это меня охватила такая паника. Ну, волк. Ну, пожил в моей квартире пару недель. Ну, ушел, не прощаясь. В конце концов, это всего лишь животное. И ничего уж такого особенного он мне не поведал. Никаких откровений, такого, чего бы я сама раньше не знала, в наших вечерних посиделках не было.
Странным образом в моем мозгу срослись три события последних сорока восьми часов: его ночной вой, утренний сумасшедший в Blumenstadt и кошка на остановке. И hoppla - я снова одна! Heulen - Verrückt - Katze. Вой - сумасшедший - кошка...
Ночью началась страшная гроза. Громыхало так, что дом со всем его содержимым казался картонной коробкой, неспособной защитить от разбушевавшихся стихий. Молния всполохами освещала самые темные закоулки моего жилища и сознания.
Жара наконец-то спала, и утром, зябко поеживаясь, я вылезла из-под одеяла. Пока варила кашу, пока ее хлебала ложкой, пока принимала душ, чистила зубы, всё хотелось остановиться и обдумать всё то новое, что вдруг поселилось во мне, что-то, намекающее на завершение какого-то периода и начало иного.
Я не стала дожидаться автобуса и пошла пешком. Когда идешь размеренным шагом, так хорошо думается. Где-то здесь, у этого моста, за автострадой, я и встретила тогда его. Когда жара вдруг сменяется прохладой, все недавние события словно проваливаются во времени. Когда это было? Кажется, что в прошлой жизни. Посмотри на мотылька - как будто блеснула искра в желтых глазах. И еще: голова резко мотнулась, и кусочек холки - уйди! Нет, это слишком явно, чтобы быть воспоминанием. Он рядом. Он будет рядом всегда.
Истеричный визг тормозов - услышала и не успела понять... запах дыма, боль и темнота. Сначала темнота, потом - боль. Потом - иное. Треснула матрешка, раскололась, и покатилась самая маленькая куколка, Ритка Климова, по земле, да прямо под колеса. Втоптал Chevrolet Ритку в землю. Жертва?