Ему показалось, что он проснулся, но это только показалось. Ещё две остановки в метро и потом полчаса на автобусе до пробуждения. Только дома, под светом родной электрической лампы, в окружении знакомых звуков всегда одинаковых реплик жены и сына он просыпался окончательно. Он, на время пути съежившийся где-то на дне брюшной полости, расправлял затёкшие кости, свалявшуюся шерсть и потускневшие иголки и вырастал до размеров своей видимой оболочки, становясь, наконец, мужем, отцом, немного скотиной и хорошим мальчиком, - Димой. Но где-то в детстве, вроде бы в первом классе, во время урока физкультуры в живот мальчика прилетел мяч. Удар был сильным, больным и обидным. Мальчик согнулся пополам, из глаз брызнули слезы, а в ответ на них какое-то меткое словечко пролетело над затихшим было классом, повергнув вдруг всех мальчишек и девчонок в неудержимый повальный хохот. Раскаты хохота били по незащищенным ушам, спине, плечам, превращая мальчика в обросшее иголками маленькое животное. Раньше, в незапамятные времена прекрасной юности, шерсть и иголки лучились куда дальше телесной оболочки, и давалось это легко. Тогда ещё ему нравилось вокруг себя распространять себя, собирая на иглы пенку одобрения и порой даже вату восхищения окружающих.
Но в настоящем творилось что-то неладное. Пожалуй, вот уже с неделю на языке ощущался легкий привкус крови. Ёж мысленно провожал себя в ближайшее прошлое - никаких травм, никаких порезов во рту в эту неделю да и ранее у него не было. Язык привычно обследовал нёбо и основания не совсем ровных зубов - всё цело. И вдруг, уже при выходе из вагона метро услышав рингтон на чьем-то телефоне - эта музыка звучала тогда, неделю назад, в торговом центре, где он встретил... - да, услышав рингтон, он вспомнил кота. Обычный бесхозный кот, которые часто встречаются на улице, но в галерее торгового центра - явление довольно редкое. Задрав высоко пышный рыжий хвост и равнодушно покачивая слегка головой, кот двигался вдоль линии А и смотрел сосредоточенно внутрь своей кошачьей души. А где-то минут через двадцать прямо на глазах только что вышедшего из торгового центра Ежа белый Renault с логотипом "Яндекс-такси" сбил кота на светофоре. Удивило огромное количество крови, вытекшей из такого маленького тельца, и всё тот же сосредоточенный взгляд, которым мёртвый кот всё так же смотрел внутрь себя.
Ту, кошачью кровь и носит Ёж теперь на своем языке. Эта кровь не даёт ему спокойно прожевать котлету и макароны - дежурное блюдо, приготовленное на ужин женой. Хотя, наверно, не только это...
Последние два дня Ёж гуляет по улицам допоздна, до исступления. И хотя по натуре он - животное норное и только дома может полностью развернуться и пригладить свои иглы, однако есть обстоятельства - лесные пожары, например, - которые выгоняют любого ежа из уютной норки под осенний дождь. Вот и его пожар начался, судя по всему, давно, но Ёж почуял гарь только в прошлую пятницу. В тот день у начальника был день рождения, и он, завершив рабочий день на середине, собрал весь коллектив у себя на даче. Ёж не очень ладил с начальством и от участия в поздраве открутился. Общественный наземный транспорт днем ходит быстрее, и Ёж очутился дома на три часа раньше обычного. В квартире никого не было. То, что жена уходит из дому, не выключив компьютер, не удивило, но несколько раз повторившийся сигнал сообщения в соц.сетях привлёк внимание Ежа. Жена вела переписку с каким-то Артуром Спойлером (с претензией псевдонимчик!) и называла его "моим хорошим" и "котиком".
Сейчас, во время долгих бессмысленных прогулок по соседним дворам, он вновь и вновь вспоминал того кота на асфальте, с которым вдруг совместилось в мозгу это пошлое "котик", но размазанным по проезжей части Ёж теперь ощущал себя.
Тогда, в пятницу, первым порывом было желание разобраться с супругой, и часа два он всё гонял в голове, как в центрифуге, резкие фразы, одна другой тяжелее. Однако к приходу супруги голова Ежа устала, центрифуга остановилась, а сам Ёж, малодушно испугавшись последствий разговора, свернулся в клубок.
Теперь в его недавно такой уютной норе постоянно витал дух некоего "котика", и это было еще более нестерпимо, чем оскомина на языке.
Вот и сейчас, поедая макароны под светом кухонной лампы, Ёж изредка поднимает глаза на сидящую напротив жену. Как будто это он в чём-то виноват!
- У Влада опять тройка по английскому... Надо бы нанять ему репетитора, наверно. Пока не поздно. А то перед ЕГЭ спохватимся, а уже...
Ёж кивает головой, обещает пробить, сколько это сейчас стоит и где найти преподавателя получше, а в голове рождаются совсем другие фразы, а язык всё сильнее жжет кровь кота. Но ведь иголки даны ежу лишь для обороны, и использовать их в качестве отравленных стрел невозможно...
- Дим, я еще хотела с тобой поговорить...
Это на его вставание из-за стола. Голос - на тон выше, напрягся. Ёж обратно плюхнулся на табурет.
- Чай пей, остынет, - это уже обыденным, привычным тоном. И сразу еще ниже, почти шёпотом: Ты знаешь, он, кажется, влюбился.
- С чего ты взяла?
- Мать всегда чувствует! Поговорил бы ты с ним, а?
- О чём?
- Тебе, что, не о чем с собственным сыном поговорить?
- Да нет... Почему... есть о чём...
- Ну вот и поговори. Надо бы как-то выведать, кто она?
- Она? А ну да... А зачем?
- Дим, ну ты даешь! Сейчас, знаешь, сколько разных сект! И суицид среди подростков... Кто её знает!
- Хорошо, поговорю, - неуверенно пообещал он. Находиться вдвоём становилось невыносимым, и Ёж направился к выходу из кухни.
- ВладИслав! - с ударением на предпоследнем слоге - чтобы придать торжественность моменту - позвал сына. Ответа не последовало. Ёж прошел в комнату и уселся напротив телевизора. Через несколько минут в прихожей появился Влад. На нем были не легкие домашние штаны, а джинсы.
- Па, ты чего-то хотел?
- Зайди, поговорить надо.
Сын неохотно прошел в комнату. Жена на кухне усиленно застучала посудой.
- Что у тебя с английским?
- А что?
- Опять тройка?
- Ага. Ну и что?
- Подтянуть бы надо. Как ты смотришь на то, чтобы позаниматься с репетитором?
- Да не... Не надо...
- Как это не надо! А ЕГЭ!
- Ну это когда ещё! Да и не нужен мне английский. Я не буду его сдавать.
- Почему? А что ты собираешься сдавать?
- Ну... русский, историю... Я в юридическую, наверно... Там английский не нужен...
- Точно?
- Точно. Да и дорого это.
- Ну это не твое дело. Дорого...
- Не, ну если вам деньги девать некуда... - голос сына становится ласковым и, несмотря на мутацию, бархатисто-баритональным. - Можно мне новый телефон купить...
- Какой ещё телефон!
- Ксяоми.
- Что?
- Ну вот, - сын протягивает ему свой телефон, показывая на экране модель другого, того, который ксяоми.
- Погоди, тебе же на день рождения подарили телефон!
- Ну и что?
- Он же совсем новый. - Показывает сыну на телефон и вдруг замечает под изображением цену: Ни фига себе! Тридцать тысяч!
- Ага. Па, я всё продумал. Я этот на авито выставлю за тринадцать, за двенадцать отдам. Вы добавите всего восемнадцать...
- Всего! Коммерсант хренов.
- Сам же хотел на репетитора... Думаешь, он меньше стоит? Ну, ладно, я к бабушке.
Из кухни высунулась жена: Какая бабушка! Уже двенадцатый час!
- Я раньше собрался, так вы тут со своими разговорами... Ну ладно, я пошел, а?
Ёж вдруг понял, что остаться дома наедине с женой он не может.
- Погоди, я с тобой.
- Это ещё зачем?
- Мне тоже к бабушке надо. Обещал ей... Шкаф на кухне... Дверку там починить.
Сын недовольно закатил глаза.
- Ладно, давай быстрей.
В лифте, лицом к лицу, ехать молча невозможно.
- Знаешь, тут такое недавно случилось...
Заметив искру интереса в глазах сына, он рассказал о коте, о той внезапной смерти, о крови на языке... Искра интереса сменилась пеленой недоверия - что ты со мной как с маленьким!
- Па, а что всё-таки насчет телефона?
- Давай не сейчас.
На удивление быстро согласился: Хорошо. Тебе куда? Я - туда. Пока.
- Погоди, Влад. Ты же к бабушке хотел.
- Па, ты чего? Я думал, тебе тоже отмаза нужна... А мать с бабушкой не разговаривает.
Свернувшись в клубок, Ёж засеменил по подтаявшему днем снегу в неизвестном направлении. Неизвестном ему. Совсем ненужный никому Ёж. Для чего он живет? У жены есть котик, у сына - какая-то кошечка, на работе тоже, похоже, спокойно обойдутся без него - ну, первое время поищут, на кого бы свалить чужой функционал, а потом успокоятся. "Отмаза"... Хм... Да, отмаза ему нужна. Но идти, как назло, было некуда. И Ёж загадал: вот сейчас с ним произойдет нечто такое, что объяснит наконец смысл его бессмысленной жизни. И если не произойдет, то он просто уйдет. Куда-то в даль, в вечность. Нет, о самоубийстве он не думал, просто хотелось раствориться в пространстве и времени, чтобы не тащиться обратно в кем-то - может быть, и им самим - очерченный круг жизни.
Погруженный в свои мысли, он не заметил, как закончился город, и только когда переставлять насквозь промокшие ноги стало всё труднее и труднее, он увидел, что идет по картофельному полю, удаляясь от города. Как ему удалось пересечь кольцевую автотрассу, он не помнил. Какой-то провал в сознании образовался между освещенным асфальтом перед супермаркетом и вот этими комьями сырой земли на картофельном поле. С ним так ничего и не произошло, никаких знаков судьбы. А он всё шел и шел, упорно переставляя ноги по вязким глыбам. Сколько же времени прошло? Экран сотового показывал 00.45, но во сколько он вышел из дому, Ёж не помнил. Может, выбросить телефон в грядку? Еще раз глянув на экран, выключил звук и спрятал в карман. Потом снова достал и выключил телефон вообще. Но все-таки спрятал обратно в карман.
Когда на горизонте замаячила черная полоса леса, он испытал какое-то странное облегчение. Деревья напоминали стены домов, привычные очертания города. Но тьма внутри леса сразу же напомнила, что здесь он чужой. Пробираться наощупь сквозь мокрые прутья было трудно, но через какое-то время кустарник кончился, и он наконец-то попал в настоящий древний лес. Луна, готовясь к полнолунию, светила сквозь ветви деревьев достаточно ярко, и когда заметил вдалеке огромное дупло в стволе старого дуба, он понял, как устал, продрог, и вот он - ночлег. Подтянувшись на руках, он забрался внутрь и провалился в мягкое месиво из древесной трухи, мха, жухлых листьев и прошлогодней травы. Сразу заснул. Снился деревянный стол, стоящий посреди горницы, за ним сидит старичок, в руках держит молоточек и сапог, к которому прибивает подковку. Вынув изо рта гвозди, старичок, постукивая, зовет: Дима. Дима!, будто будит его. Проснувшись, Дима понял, что стук, разбудивший его, раздается извне дерева и исходит, скорее всего, от усилий дятла, добывающего себе завтрак из-под коры старого дуба. Спугнув птицу, Дима выбрался наружу и подумал, что тоже хочет есть. Рука привычно нащупала в кармане кошелек с деньгами и картами, но ни магазинов, ни банкоматов, в лесу - увы - не было.
За лесом шла проселочная дорога. Дима пошел по ней, и минут через сорок ему встретились два мужика, идущие навстречу. Поздоровавшись, Дима спросил, куда дорога ведет, и получил в ответ невнятное название ближайшего селения. Оно оказалось почти заброшенной деревней, где три дома были заселены, еще пять зимовали в ожидании летних дачников, а на обочине - заброшенный черный пятистенок, выглядевший огромным из-за того, что стоял на пригорке.
- Заходи и живи - что-то толкнуло в спину. Он зашел, попробовал пройти по полу - не провалился.
Первые три дня Дима всеми мыслями был там, в городе: на эскалаторе метро, в очередях к кассам супермаркетов, в толчее утренних автобусов, под желтым светом электрических абажуров вечерних квартир. Мыслями - там, а руки строили дом. Дом, в котором можно будет жить: подсыпАли фундамент, латали дыры в обшивке, вставляли стекла в окна - хватило только на два, остальные пришлось забить фанеркой. Дом на обломках чужого дома... А не всё ли строится на обломках! Вечером третьего дня попробовал включить сотовый, чтобы определить, который час, но экран не загорелся. Зарядка кончилась. Он вспомнил, как долго выбирал и потом заказывал телефон по интернету, как вместо телефона сначала принес домой радионяню, выданную ему по ошибке... Жаль стало выбрасывать ставший близким телефончик, и он положил бесполезную теперь коробочку на комод. Впервые лег спать в натопленном жилье. Долго не мог заснуть, но поскребывание в дверь и далекое мяуканье все-таки вывело из полузабытья. Встал, приоткрыл дверь, впустил в дом кота. Того самого, он сразу узнал его - по рыжей шерстке и взгляду внутрь кошачьей души. Кот прошел в дом, лунный луч осветил его гладкую, как шелк, спинку. Рука, протянувшаяся, чтобы погладить, замерла на миг - вспомнилось маленькое кошачье тельце, раздавленное на асфальте - и погладила, осторожно, кончиками пальцев сначала. Потом почесала шерсть под подбородком, погладила за ушами. Человечья рука. Куда-то испарились все иголки, исчез тот давний мяч, превративший мальчика в Ежа.
Кот прыгнул на лежанку, свернулся калачиком в изгибах человечьего тела и замурлыкал. Он мурлыкал о счастье - своем, кошачьем, и его, человечьем. О счастье без планов и программ, таких как квартира, машина, семья, дача - просто о счастье быть Человеком.
Возможно, в городе знали о том, что кого-то сбила машина на КАДе, и за этим происшествием потянулась цепочка разборок, следствий, дележа имущества... Возможно. Только для двоих это уже неважно.