В яркий солнечный день дети носились на лужайке. Они играли в догонялки. Одна девочка подскользнулась и упала. Было очень больно, она содрала коленку. И ещё было обидно, потому что её толкнули. Она расплакалась. Но никто этого не заметил, все побежали в другую сторону. Хныкать она перестала, но обида не проходила. Она проковыляла к краю лужайки и села в тени развесистого дуба. Отсюда игра казалась далекой, а обида близкой. Тень была прохладной и тихой, она как-то утешала и баюкала обиду. Постепенно глаза её привыкли к сумраку и выходить на свет не тянуло. Напротив, она оглянулась и увидела лес, который с лужайки казался просто темной массой. Но нет, отсюда он ею не был. Он был полон шорохов, тайн, тропок и укромных уголков. И она пошла в лес.
Шумная лужайка оставалась всё дальше и дальше. Постепенно даже голоса детей перестали доносится до неё. Зато уши стали различать новые звуки: дальний шум ручья, перекличку птиц и скрип веток. А ещё её манили тропинки. Они начинались прямо у её ног и куда-то вились между мягких мхов.
Лес что-то нашептывал. Она почувстовала себя такой особенной, такой одинокой, такой непонятой. Ей захотелось уйти туда, в таинственный полумрак. И она пошла одной из тропок. Постепенно вокруг становилось всё темнее и тише. Но её глаза привыкали и различали всё больше оттенков теней, а уши слышали даже шорох ползущих улиток.
Она устала и, увидев под старой елью мягкую подстилку из опавших иголок, забралась под ветки и уснула.
Когда она проснулась, то не поняла, где она. Было темно и одиноко. И очень тихо. Она напряглась и вспомнила, что где-то далеко отсюда её обидели, сильно обидели, и она ушла из этого места. Сюда. Здесь так хорошо. Здесь тихо. Здесь её никто не обижает. Она останется здесь. Она выползла из-под веток и пошла сквозь густые папоротники на звук воды. Вода в озерце казалась черной от устилавших его дно опавших листьев, но была прохладной и вкусно пахла. Она напилась и умылась. Рядом нашлись ягоды. Она поела и вернулась под уже любимую старую ель. И снова уснула. Ей снились странные сны, полные шорохов, теней и странных намеков. Кто-то говорил с ней на непонятных языках, она шла неведомыми коридорами к какой-то важной двери.
Сколько так прошло времени она не помнила. Здесь всё время было сумрачно и грустно. Но ей нравилась эта грусть. Она тихо сидела у озерца и смотрела на своё отражение. Оно было грустное и красивое.
Но однажды ей стало очень грустно. И она не захотела выходить из-под ели. Ей ничего не хотелось. Ей не хотелось просыпаться. Потому что было непонятно зачем это делать. Ведь везде вокруг так пусто и тихо, и одиноко. И даже дышать ей не хотелось.
Она закрыла глаза и решила не дышать. Сначала было ничего, но потом у неё помутилось в голове и сдавило горло. Хотелось вздохнуть, но она твердо решила не дышать. Через несколько мгновений в её груди разлился огонь, и резкая боль сильно ударила куда-то под сердце. Она раскрыла глаза и резко вздохнула.
Воздух оказался таким плотным, что она закашлялась. До слез. И в этот момент вспомнила всё: лужайку, детей, игру и свою ободранную коленку.
Она вскочила и побежала. Ветки громко захрустели под ногами, папоротники качались и уносились куда-то назад, а в ушах засвистел ветер! Вся многослойная тишина леса словно разорвалась пополам, и это она, она её разрезала своим бегом!
Вот и развесистый дуб, за которым ярким огнем плещется золотое солнце, разлитое по лужайке. Голоса детей звенят всё так же. Она вылетела из тени и замерла, потому что на мгновение просто ослепла от яркого света.
Постепенно под закрытыми веками нестерпимый свет стал мягче, и она чуть-чуть приоткрыла глаза. Сквозь ресницы она видела большую стрекозу, которая уселась на ромашку, солнечный свет дробился и дрожал на её слюдяных крылышках.
В этот момент кто-то сзади толкнул её в плечо: "ты - вОда!", - услышала она радостный крик. Обернулась, увидела, что все бросились от неё врассыпную. Задохнувшись от восторга, она подхватилась и побежала за толкнувшим её мальчиком, и нагретая трава хлестала её по голым ногам и пахла сладко-сладко.
Она догнала его, шлепнула по спине, а сама упала в траву, чтобы перевести дух. В голубом небе плыли белые-белые облака, упрямая божья коровка ползла по осоке к самому краю. Вот, доползла, нахохлилась, и... раскрыв крылья унеслась куда-то вверх. В ушах стрекотали кузнечики. А где-то поверх слышались топот и крики носящейся ватаги.
Она перевернулась на живот и увидела лес. Плотной стеной он обступал лужайку.
Нахмурившись она вспомнила, как бродила там, посмотрела на коленку: ранка уже подсохла коричневой корочкой. Удивленно мотнув головой по поводу того, чего это её понесло в лес, она вскочила на ноги и бросилась догонять остальных.