Знаете, что такое счастье? Это неожиданная находка того, что способно тебя осчастливить. Ведь когда у тебя что-нибудь есть, это не ценишь. Привыкнуть можно и к "Мерседесу", и к шикарнейшему особняку, и даже к распрекрасной и прежеланной женщине на Земле, да простят меня наши и не наши милые и очаровательные. А вот крупный выигрыш по лотерее, встреча с бывшим одноклассником, предлагающим тебе хорошую работу, или даже небольшая купюра, валяющаяся под ногами именно в тот момент, когда у тебя "горят трубы"... Все мужчины и многие женщины меня поймут. Вот и сейчас у меня в портфеле мирно лежала карманная Синяя Птица...
Я не буду сейчас рассказывать, как ко мне попала портативная машина времени. Да, да, самая настоящая, уэллсовская, а не макаревичевская. Это отдельная полудетективная история, заслуживающая отдельного рассказа. И у меня был в запасе ровно год на её разумную и неразумную эксплуатацию. Конечно, у меня были наполеоновские планы по изменению истории человечества и своей семьи в своём же лице. Вот с этого лица я решил начать. Человечество пока подождёт. Прежде всего, я нарисовал Древо своей жизни: прямой, как телеграфный столб, ствол - моя реальная жизнь, заведшая меня туда, где я сейчас и нахожусь, и разнообразнейшие ответвления - точки возможных изменений моего тернистого жизненного пути. И тут мне вдруг стало смешно и страшно одновременно: сколько раз я сам, своей волей, делал выбор.
Оказывается, я в разное время мог: серьёзно зафарцевать с Юзеком, ещё в институте начать строительство комсомольской карьеры, поступить в другой ВУЗ, поддаться на уговоры вербовщиков из КГБ, завести серьёзный роман с дочкой председателя приёмной комиссии МГИМО и Бог его знает что ещё ... Правда, по трезвому размышлению, большинство вариантов пришлось отбросить: фарцовка могла привести к тюрьме или пуле, как и комсомольско-чекистская карьера. "Лучшее - враг хорошего" или, как говаривал мой лучший институтский друг и замечательный матерщинник Валек Макеев, лучше х.. в руке, чем п..да на горизонте. Стоит ли искушать судьбу? А что же делать? Ведь прошло целых два дня и две бессонные ночи, а дальше размышлизмов я не пошёл. И тут меня осенило, причём по-архимедовски, в ванне. Изучая своё отнюдь не атлетическое тело, я остановил взгляд на изуродованной левой ноге, из-за которой меня прозвали Паниковским. Меня ведь тогда изрядно "отметелили", после чего я оказался под ножом хирурга. А теперь это можно предотвратить! Значит, начну с физического оздоровления. Но как сделаться неузнаваемым для окружающих, особенно для того? Я, конечно, уже не тот, но некоторое сходство, естественно, сохранилось. Были бы деньги...
Какой я всё-таки дебил! Ведь у меня в руках, точнее, в портфеле, находится ключ к богатству. Ничто не может так обогатить в будущем, как знание настоящего в прошлом. Начнём со спортивного тотализатора. Покупаю в киоске свежую спортивную газету и "прыгаю" на два дня назад. Самое главное, не делать слишком крупных ставок, чтобы не привлекать внимания букмекеров. По этой же причине не стоит и ставить на слишком неожиданные результаты и невероятные "цепочки". В каждой конторе делать не больше двух "правильных" ставок плюс пара "неправильных" для отвода глаз.
Да, получить ключ от счастья на пятом десятке и не свихнуться - такое не каждому под силу. Григорий Васильевич пережил подарок судьбы почти без последствий для психики, если не считать бутылки водки, выпитой в первый же вечер после обретения "дороги в рай". Наутро он встал с тяжёлой головой, в разумных пределах "поправился" и начал что-то рисовать в старой школьной тетради, натужно морща лоб, подымая очи к небу и шепча вслух какую-то тарабарщину. Наконец, после двухдневных размышлений он сделал, как ему казалось, правильный выбор. Он купил в киоске спортивную газету, вернулся домой и ... исчез. Целый день его не видели ни соседи, ни коллеги по рынку, которым он сказался больным. Наш герой пошёл "на заработки"...
Легко сказать: "в прошлое на пару дней"! Тут ведь надо не попасться на глаза знакомым и ... самому себе. Ведь в этот день в городе одновременно находились два Григория Хандурина. Их встреча была бы серьёзным испытанием для психики обоих, особенно для меня-того. Слава Богу, Григорий-этот прекрасно помнил, где провёл вторник. Весь этот день он в одиночку пил водку и размышлял. Значит, никаких парадоксов не будет. И начался путь к богатству...
Первый шаг оказался до неприличия простым, а денег он огрёб во множестве. Это скучное и рутинное занятие, ничего не дающее ни уму, ни сердцу, быстро поднадоело. Захотелось острых ощущений. Да и современные гривни не помогли бы в том времени, равно как и доллары нового образца. Надо было произвести цепочку обменов через все денежные реформы последнего десятилетия надежд и разочарований. И начались скачки и прыжки через нацбанки и минфины. А вот тут уже пришлось подсуетиться и пошустрить...
Да уж, насобачился я здорово, особенно в январе девяносто первого. Помните "павловскую" реформу? Таксисты, подвыпившие и мало соображающие клиенты ресторанов и немногочисленных тогда ещё баров, плачущие нищие с мешками сторублёвок, цыгане, южане и северяне... Не обошлось и без "кидалова". Ничего, я этого "мандаринщика" потом так наказал! Но об этом как-нибудь в другой раз. В общем, скопил я достаточно денег для путешествия. Изменить внешность оказалось совсем несложно. За скромный "бутыльброт" театральный гримёр Стас с помощью парикмахерши Оксаны полностью преобразил меня: рыжая борода, благородная седина - типичный герой начала шестидесятых: не то геолог, не то физик-теоретик по каким-то не очень элементарным частицам, не то вроде Хемингуэй, не то Высоцкий. Да и хромота перестала выглядеть комично, я даже чем-то напоминал Пейрака. Главное, чтобы меня не узнал я-тот. Значит, надо появиться в кабаке ближе к вечеру, когда потемнее и попьянее, или заранее заказать столик достаточно близко к "поднадзорным", но не рядом. Тогда ведь, кто помнит, цены были смешными желающих много, а ресторанов и "местов" в них - мало. Но не с моими деньгами...
И вот настал "День Х", который должен был изменить мою судьбу, сделать меня-этого здоровым и, следовательно, счастливым. Итак, прыжок в далёкий восьмидесятый...
Родной город, каким ты был тогда маленьким, уютным и даже несколько патриархальным! Я рассуждаю, разумеется, с точки зрения жителя двадцать первого века. Ни "иномарок", ни даже маршруток на улицах - электротранспорт с автобусами и "Жигули" с редкими "крутыми" на "Волгах". Хотя, вру: видел одну "Тоёту" с горделивым сыном предгорий за рулём. В немногочисленных магазинах продавцы делают вид, что торгуют, а покупатели, в свою очередь, изображают видимость выбора нужного им товара. Все всем довольны, и никто никуда не спешит. Кроме меня, а мне уже пора. Такси поймать оказалось сложно даже днём. Но я мужичок упрямый и настойчивый, за что себя и ценю. Короче, уже через полчаса я шагал к морю по тихому и такому памятному Кирпичному переулку, неторопливо перешёл Французский бульвар и вскоре уже заходил в ресторан. Короткий разговор с официантом - и нужный столик заказан. А пока можно и сходить на пляж...
Первое, что бросилось в глаза, это купальники. Не такие смелые и роскошные и никаких "топлесс"! Хотя "стрельба" глазками такая же. Народу много, роль мобильных телефонов успешно играют транзисторы, все играют в волейбол или карты, едят виноград с жареными курами и варёные яйца с мороженым - праздник жизни! И я на этом празднике не очень чужой. Комплимент моложавой красавице, заплыв до волнореза и обратно, перечитывание любимого "Швейка", непродолжительный сон, снова заплыв, а сердечко постукивает, а ручонки подрагивают... Я ведь не могу забыть о "сверхзадаче" своего пребывания здесь. Слава Богу, не вижу знакомых из того времени. Я "неслабо" изменил внешность, но кто его знает...
Вечереет, народ расходится, я тоже поднимаюсь и тоже иду в тот ресторанчик. "Подмазанный" официант изображает радость и угодливость - столик уже накрыт, не слишком вызывающе, но со вкусом. Для того времени, разумеется: небольшая розеточка с красной икрой, бутылка коньяка, блюдечко с нарезанными лимонами, шоколадка, маслины, сыр, сырокопчёная колбаска, язык под белым соусом. Приступаю к трапезе, горячее будет потом. Аппетит на море я нагулял. Главное, не переусердствовать со спиртным, мне ведь ещё "работать". А вот и они...
Первыми заходят Виталик с Татьяной. Тане через неделю рожать. Месяц назад я видел её сына, приехавшего к папе в гости из Америки, где он немножко "бизнесует". Но это будет через двадцать лет, а пока она гордо демонстрирует всем, что скоро будет мамой. Её большие всегда слегка влажные глаза цвета пьяной вишни светятся неземной радостью и желанием, чтобы все окружающие были счастливы и желали счастья ей. Она опирается на руку своего мужа, высокого шатена с густыми пшеничными усами. Они оба довольны жизнью и предстоящим вечером. Следом заходят Эдик и Слава, как всегда предвкушающие возможность "выпить-закусить". Они забавно смотрятся вместе: толстенький краснощёкий Эдик с повадками Винни-Пуха и худой курчавый Славик с лицом поэта-символиста, только что подарившего миру очередной "шедевр". Хотя на самом деле Славик никогда ничего не писал кроме регулярных объяснительных по поводу опозданий. А за ними... Увидеть себя на двадцать лет моложе - это не для слабонервных. Тогда ведь не было видео, так что не сохранились для истории ни моя походка, ни манеры, ни даже смех. Чему радуется этот молодой болван? Тому, что через несколько часов его жизнь изменится, что он никогда не сможет ни далеко прыгать, ни быстро бегать, а только ковылять каракатицей? Нет, ну посмотрите на этого "смехунчика": так и заливается соловьём перед женой и её подругой. А ведь тогдашняя жена была очень даже ничего: умное доброе лицо, короткая стрижка, мягкая плавная походка, смех колокольчиками и способность всегда ответить на любой вопрос если не правильно, то хотя бы остроумно. Я поневоле отстранено залюбовался, на несколько мгновений забыв о наших ещё предстоящих в будущем прошлом ссорах. А подруга? Нинка была свидетельницей на нашей свадьбе. Они с Лилей дружили, и я долго не мог увидеть в ней женщину. Почти каждый день она под разными предлогами, а то и вовсе без предлогов забегала к нам, а я не понимал причину. Тогда не понимал. А она ведь просто красавица! Розочка в чёрных волосах, слегка асимметричная улыбка, как на картинах Модильяни, длинные тонкие пальцы графини... Куда этот гоблин смотрит? Он что, не чувствует жара её взгляда и тоски от невозможности разрешить конфликт между дружбой и любовью? Перехвати же её взгляд, воспламенись и воспламени! Авось, из искры... И ведь никто не знает, что с ними будет через год, десять лет, двадцать лет! Ну, об этом думать пока не хочется, пока я любуюсь собой, вернее, тем собой. Одежда на всех, естественно, "совковая" с отдельными предметами производства стран Варшавского Договора. У нас ведь тогда пределом мечтаний были югославские вещи, а уж об английских или голландских могли мечтать только моряки или работники так называемой "сферой обслуживания". А кто мы? Инженеришки с родителями примерно равного достатка. Но какие они весёлые! Они отмечают день рождения Лили. Я-тот упорнопродолжает не понимать, почему Нина так внимательно его слушает - их решительное объяснение в скверике возле её дома во время перекура на Нинкин день рождения ещё впереди, так же как и торопливые последующие встречи на даче её дяди Семёна Ефимовича, ссора во время круиза по "крымской", её поспешный брак с Юркой, такой же поспешный и дурной развод и отъезд в Канаду вместе с тоже пока не обращающим на неё внимания Эдиком и Нинкиным ребёнком от Юрки... А вдруг после моего вмешательства она раньше сойдётся со мной, то есть с ним, я разведусь с его женой? Тьфу, что-то я запутался, или уже коньяк действует. Достаю из кармана пачку "Кэмел", закуриваю, продолжаю ненавязчиво наблюдать за "подследственными". Они уже раскраснелись, глазки заблестели. Начались танцы. Я-тот приглашает свою жену, Виталик - Нинку, Тане танцевать не хочется, Эдик попивает водочку, Славка пошёл кого-то "снимать". Пора выходить на авансцену, пока они не заметили моё внимание к ним. Кивок "халдею", заказ шёпотом и ожидание результата и реакции. Вскоре на их столике появляется трёхзвёздочный "Арарат". Недоумение, растерянность женщин, радостное переглядывание мужчин, "вскрытие" бутылки, распробывание без тоста. Разговор притих, наконец, взгляд Виталика сталкивается с моим немигающим, он что-то шепчет, весь столик поворачивается ко мне. Встаю, подхожу, киваю, прошу разрешения присесть. Компания почти "тёпленькая", поэтому знакомство состоялось без эксцессов.
Вы симпатичные ребята, извините, что вмешиваюсь, но у меня небольшой праздник - день рождения первой жены.
И у меня тоже... первой!
Дружный смех компании: они не догадываются, что я знаю, какая по счёту жена у остряка. Да и у Виталика Татьяна первая, а других не будет, в отличие от меня-того. У Эдика будет Нинка, Славик в этом веке так и не женится. А они смеются. Пусть радуются, чем бы дитя ни тешилось, лишь бы руки по ночам под одеялом не держало.
Давайте выпьем за жён!
Чокнулись, хлопнули, некоторые закусили. Я-тот, конечно, уже не закусывает, приходится предлагать наши с ним любимые маслины.
Вы знаете, я их так люблю! Как Вы угадали мой вкус?
Надо его слегка проконтролировать, чтобы не нажрался, как тогда. Надо их порадовать не слишком экзотическими для инженеров закусками. И не забывать отслеживать ситуацию в зале. Главное, что я хорошо знаю, чем угощать. Пошли балычки-язычки, осетриночка с икоркой, для женщин - импортные сладости, для всех - небрежно брошенная на стол "америка". Обстановка становится дружеской и благостной.
Вы, наверное, издалека приехали?
В некотором смысле, да.
Север, рейс, заграница?
Многозначительно улыбаюсь, прикуривая очередную сигарету. Как объяснить, что сказать? Ребята, конечно, умные, по себе знаю, но всё равно, это так для них необычно... Да и народу в зале много, а у выпивших регуляторы громкости не работают. Ресторан не "интуристовский", поэтому штатных "тихарей" не положено, но попадаются ведь и энтузиасты по велению сердца и гнусности душонки. Сколько хороших и разных людей ни за что ни про что "сгорели" в таких "забегаловках"! Так что "базар" необходимо постоянно "фильтровать". А как сдержать южный бурный темперамент, да ещё и "подогретый"? Им ведь интересно, да и я не Джоконда, чтобы только таинственно лыбиться. А, была, не была!
Ребята, вы фантастику любите?
Конечно, любим, знаем, читаем!
Да знаю, что знаете, я "для поддержания разговору".
А что, по нам видно?
Вы верите в чудеса, совпадения, ясновидение?
Ну, в какой-то мере...
Хорошо, начнём с прекрасных дам. Нина, как поживает Ваша сестра, когда квартиру получит? А Ваш брат, Татьяна, всё собирает модели парусников? А Вы, Лилечка, уже помогаете мужу писать заметки в "Светлый путь" или по-прежнему надеетесь уговорить его на второго ребёнка? Теперь вы, ребята... Конечно, "пулечка" по полкопейки за вист - дело хорошее, но провоцировать азартного Гришу на рисковые "мизера" - чистейшая провокация в стиле Гапона. Виталик, не спорьте, в прошлый четверг вы его "подняли" на сто двадцать "в гору", правда, ведь? А Вы, Эдик? На майские из-за Ваших выкриков в "девятке" вас всех "замели" в "ментуру", помните? Славик, а где Вы были вчера вечером после девяти и с кем? Не с "учительницей" ли?
Если верна поговорка, что при внезапном молчании за столом где-то родился милиционер, то сейчас численность личного состава правоохранительных органов Приморского района как минимум удвоилась. На ребят было больно смотреть, весь их хмель выветрился моментально.
Вы из... Комитета? прошептала Нина, отчего её и без того огромные глаза увеличились до невероятных размеров.
Нет, я не оттуда. Я ... из будущего.
Светлого? ехидно пошутил я-тот.
Не очень, но неизбежного, как налоги и смерть.
Американскую шутку они не "просекли": до смерти далеко, а о налогах они только читали в газетах. Но общий смысл прочувствовали и поверили. Никогда не теряющийся Славка быстро произвёл разлив из неизвестно откуда взявшейся бутылки. И тут все посмотрели на этикетку.
"Чёрная лэйба"?
Лишь бы не "чёрная метка", опять сострил я-тот.
Положительно, мне нравится этот хлопец, даром, что это я сам в младые годы. И тут я выкладываю очередной козырь: бросаю на стол пачку сигарет "Прима-оптима".
Технические условия девяносто пятого года, в никуда прошептал Виталик, хорошо разбиравшийся в системе госстандартов.
Разговор застопорился. Пришлось налить ещё раз. Первой подала голос Татьяна:
А откуда Вы нас знаете, если Вы не из "органов"?
Я уже когда-то был в вашем времени и в вашем городе, только не спрашивайте, в каком облике вы все могли меня видеть, пожалуйста!
А Вы из какого года?
Из двухтысячного.
Мы будем тогда такими старыми! А как вы там живёте?
Нестарыми, ребята, нестарыми. Скоро выйдет один хороший советский фильм, он даже "Оскара" получит, так там говорится: "В сорок лет жизнь только начинается!"
Улыбнулись, не поверили. Понятное дело, кто же заглядывает так далеко, особенно тогда, когда всё разложено по полочкам: когда дадут очередную категорию, когда дети пойдут в школу, а когда - в институт, когда пора в отпуск, а когда - на пенсию, кто выиграет очередной чемпионат по хоккею, а когда выйдет очередной "Дженезис" благодать!
Спрашивайте, ребята, постараюсь ответить!
Кем мы станем через двадцать лет?
Что им ответить, правду? А выдержат ли? Как я скажу Славику, что он сопьётся и будет рыться в мусорных контейнерах вместо блестящей карьеры, в которой он так уверен? А как я объясню Лиле и мне-тому, что через пять лет они со скандалом будут разводиться, а потом он будет жить в одной стране, она - в другой, а их сын - в третьей? А приятно ли будет Виталику узнать, что после развала его НИИ он будет торговать вяленой рыбой и получать матпомощь от сына через океан, а Таня будет жить в стране кенгуру? Зачем портить праздник?
У вас всё получится, ребята. Вы с сыном, который скоро родится, будете жить в Москве в большой квартире в очень большом доме. У вас будет большая чёрная машина. Вы, Нина, выйдете замуж за известного к тому времени писателя, объездите с ним весь мир, у вас будет красивая дочь. Лиля станет известным журналистом, Гриша организует самодеятельный синтетический диско-театр в своём пароходстве, станет лауреатом республиканского конкурса дискоров. У вас родится ещё один ребёнок, который станет выдающимся спортсменом, а старший сын известным переводчиком, владеющим четырьмя языками. Славик станет замом по науке, а Эдик вступит в партию и будет ответственным работником городского масштаба. Конечно, у вас будет масса проблем, не всегда легко разрешимых, но ведь без них нельзя! Всё будет хорошо.
А в стране ничего не изменится?
Час от часу не легче... Последствия искреннего ответа просто непредсказуемы. Тут уж даже глухой "слухач" почует неладное. Это тебе не предыдущее гадание. Тут уж "дальняя дорога в казённыё дом" начнётся минут через пять-семь. "Касатики" так "позолотят ручку", что мало не покажется. Бравые преферансисты будут только посмеиваться и матюкаться, Лиля с Таней из национальной солидарности ограничатся переглядыванием и всё понимающими улыбками. А вот я-тот ... Его патриотизм вкупе с интернациональным алкоголем доведут его до экстаза с глупыми выкриками и желанием доказать всем, что это будет хорошо и правильно. Ему ведь не объяснишь, что самый лучший лозунг выдвигают идеалисты, воплощают фанатики, а используют негодяи. И те, кто сейчас гасят броуновские очаги национальной идеи, потом её, когда будет можно и нужно, и начнут её в жизнь претворять с энтузиазмом небывалым и безграничным. Что дураков не сеют, не жнут, им просто дают в руки знамёна и транспаранты с заградотрядами из умных и бессердечных за спинами глупых и добрых. Что главными "пострадавшими" окажутся именно те, кто всегда у руля и кормила. Что все реформы ограничатся никому не нужными переименованиями улиц и иностранными вывесками на тех же столовых и "гастрономах". Что родной город начнёт превращаться во что-то очень красивое, но такое же не своё, каким он был последние лет шестьдесят. Как это всё разъяснить этим ещё в сущности таким молодым людям? Мы уже разбросали почти все камни, а когда же настанет время их собирать? А тем из них, кто уедет от этой хорошей жизни, там не будет лучше, потому что они тутошние, а не тамошние. Горек хлеб чужой земли, если зёрна сеяли не твои предки...
А с деньгами, продуктами, вещами будет полегче?
С деньгами будет легче и с вещами и с продуктами. А страна будет жить так же хорошо, как и вы. Поверьте, я ведь знаю. Давайте ещё выпьем за исполнение желаний!
А чего они все желают? Да того же, что и все нормальные люди: чтобы были у них семьи, здоровье, благополучие, какая-то стабильность. Вот я и не стал рассказывать о полных прилавках, возможности в любой момент поехать хоть в Париж, хоть в Катманду, о водке по цене пива (а может, о пиве по цене водки?), о кабельном телевидении и "Интернете", о рок-концертах и матчах итальянского футбольного чемпионата по телевизору, о книжном и джинсовом изобилии. А они бы очень обрадовались, назвали бы меня "обитателем рая" и очень-очень захотели бы поскорее дожить до таких времён. А безработица, нищета, страх за завтрашний деньэто не для них и не про них. Это для лодырей и неудачников, для простофиль и неумех. Мальчики-девочки, а я ведь сам был таким же оптимистом, так же хотел свободы и изобилия. Ну не в клетку же обратно, не на цепь возле миски! Что делать, такова их судьба, ничего не исправишь. Разве что попытаться уберечь вроде бы обречённую левую ногу? "Попитка не питка..." И мы выпили ещё и ещё, и была масса вопросов, на которые я отвечал то правду, то полу правду, то не про них. Мы вышли из ресторана, и я увёл их подальше от того проклятого переулка, где должна была произойти та глупая и бессмысленная драка неизвестно с кем и непонятно из-за чего, предложив прогулку по ночному пляжу. И мы шли и любовались барашками волн и лунной дорожкой, я рассказывал о событиях в мире музыки и кино, литературы и спорта...
Мы дошли до Отрады, поднялись по лестнице под уснувшей на всю ночь канатной дорогой, слушали цвирканье кузнечиков и шелест кустов от ветра, и нам было так хорошо! А потом мы переходили пустынный в это время Французский бульвар, на проспекте Шевченко попрощались и долго не могли разойтись. Так хотелось ещё хоть немного посмотреть на них, пообщаться, намекнуть, ничего не намекая, и запомнить их такими, какими мы и были тогда... А потом, когда я-тот с Лилей переходили проспект, откуда-то выскочил шальной "Москвич"...
Почему всё случилось именно так? Почему мы не выкурили ещё по сигарете, не рассказали по паре анекдотов? Неужели такбыло надо? Кому? Зачем? За что?! Ведь этот удар был не по нему, а по мне, так что я мгновенно улетел куда-то в никуда...
Я дописываю этот рассказ и смотрю на свою навсегда изуродованную правую ногу, из-за которой меня до сих пор зовут "Ярослав Мудрый", хотя я и не мудрый, скорее, просто муд...