Ты знаешь как приходит буря? Еще не надвинулись на небо первые тучи, а ты уже чувствуешь, как из воздуха уходит живой эфир. Тебе все тяжелее дышать. Зашевелится первый ветерок, но он не принесет облегчения, только бросит тебе в лицо горькую пыль дорог, и даже соленый ветер моря не даст вздохнуть полной грудью. А потом, когда твои легкие уже вдоволь намучаются, на небо ляжет тот особый желтый отсвет, который ни с чем не перепутаешь.
Южная башня самая низкая в замке. Ее старая черепичная крыша с загнутыми краями в этом мертвенном свете стала вдруг багрово кровавой, и тот, кто ищет во всем зловещие предзнаменования, мог бы с легкостью дополнить ею свой длинный список. Но знаков хватало и без этого: и на перегретых улицах, и на умирающих от удушья полях, и в суеверных людских головах - с севера двигалось нечто большое. Но буря наползала так невыносимо медленно, что поневоле можно было впасть в оцепенение.
В казарме было тревожно. Свинцовая тяжесть давила на грудь, девы не могли спать, вертелись, вздыхали и жадно ловили ртом обедневший воздух. Когда короткий сон все-таки приходил, то спящие метались по своим лежанкам, а проснувшись жаловались на больную голову и плохие сны. Когда в одном помещении собирается пять десятков человек одинаково мучимые погодой, то становится по настоящему тягостно. Тут еще и военная служба, накаленная атмосфера боевой готовности, которая висела над Южной башней последний месяц. Город полон абсурдных слухов и отовсюду непрерывно ползут все новые, один мрачнее другого. Отряды все никак не сформируют, девы-паладины изнемогают и вид у них с каждым днем все более несчастный. На передовой, в доспехе и с белым копьем в руке, вглядываясь в черный горизонт, им было бы куда легче, чем здесь. Потому что здесь ты день за днем всаживаешь своё копье в соломенное чучело, раз за разом отрабатываешь выпады и блоки, и ни черта не знаешь что ждет тебя там, на далеком севере. Там где всё ощутимей зреет что-то очень большое и очень нехорошее.
Паладиний сэр Молох, взирая как его подопечные красавицы через "не могу" вяло лупят друг друга мечами во внутреннем дворе замка, велел было раздать боевые коллекционные секиры из оружейной. Но подобное распоряжение, которое в иное время послужило бы причиной для радостного визга (безусловно неуставного), нынче было встречено без энтузиазма.
Алекс сидела у окна. Это нисколько не помогало, из оконного проема не веяло ничем кроме отдаленного городского шума, плюс еще чуть-чуть запахов, что были все как один неприятными. В одной старой книге она видела изображение мелкого божества то ли болезни, то ли удушья - маленькое существо со злыми глазами и непропорционально массивным задом плотно сидело на груди у своей жертвы. Прислушиваясь к хриплому дыханию боевых подруг, Алекс подумала, что настало, наконец, время и для этого забытого божка.
Алекс время от времени всматривалась в горизонт, но решительно ничего нельзя было разглядеть сквозь висящее пыльное марево. Когда друиды жгли эльфийские лесопилки, то горизонт был кроваво-красным, а далекий ветер нес запах гари и сыпал белым пеплом. Когда пришла черная чума, то горизонт наоборот очистился и мертвенно затих, но по дорогам потянулась бесконечная череда беженцев. Такая же череда беженцев была и при большой баронской смуте, только тогда было много раненых, а в толпе беспрерывно испуганно шептались и бросали панические взгляды назад. Что же творилось теперь не знал никто, кроме, наверное, паладиния. Но он молчал и только указал быть готовым к походу.
Два часа назад паладиний вызвал к себе Алекс. Беседа была короткой. В сущности, это была не беседа, а, по сути, приказ. Завтра с утра случится то, о чем она неоднократно мечтала за последнее время - молодая паладин Алекс из Белоглавы покинет стены своего замка.
Анна тоже была родом из Белоглавы. Странно, но Алекс никак не могла припомнить ни одной знакомой фамилии, из которой Анна могла бы происходить. Белоглава не слишком большой город, а благородных семейств, способных отдать своих дочерей в служение богам войны, и вовсе немного. Тем не менее, Анна была совершенно по белоглавому светловолосой, с роскошными соломенными косами, уложенными вокруг головы. И глаза у нее были того правильного темно-василькового цвета, который составлял неизменную гордость данных мест. Она вообще была похожа на Алекс, только заметно старше. Хотя было в Анне нечто такое, что наводило на мысль не о годах, а о череде жестоких жизненных испытаний.
Сэр Молох не только не счел нужным посвящать Алекс в какие-либо подробности миссии, но и Анну представил весьма сумбурно: паладин ордена (какого?) и все тут. Анна из Белоглавы. Приехала вчера (откуда?), завтра вы с ней уедете (куда?). Анна, окинула Алекс довольно равнодушным взглядом, задала пару пустяковых вопросов ни о чем, и опять вернулась к беседе с паладинием, состоящей из полунамеков.
Вопреки ожиданиям, им не пришлось облачиться в рванину, вырядиться монахинями или крестьянками. Из этого получалось, что шпионить не придется, и от этой мысли Алекс немного повеселела - она терпеть не могла подсматривать и подслушивать, и совершенно не умела врать. Но когда Анна решительно направила лошадь по южному тракту, то Алекс загрустила обратно. Северный ветер все также неумолимо веял в спину и гнал волны предгрозового воздуха. Так продолжалось уже долго. Неправдоподобно долго. Что там, за большими лесами Калевалы?.. Алекс вертелась в седле и бросала настороженные взгляды назад, на душный север, но по-прежнему ничего нельзя было разглядеть в дымке. Поймав на себе насмешливый взгляд попутчицы, Алекс уселась прямо и назад больше не оглянулась ни разу.
В придорожном кабаке, похоже, осела вся пыль с тракта. Белые косы у дев стали сразу серыми. В горле першило, на полу можно было сажать картошку, а на столах рисовать. Этим Алекс и занималась, от нечего делать выводя в грязи бессмысленные узоры. Даже на дне кружки с водой, что она себе спросила, толстым слоем лежал осадок, а на зубах противно скрипело. Из манеры Анны не говорить лишнего слова (в кабак она зарулила не издав ни звука), Алекс сделала однозначный вывод, что нужно приучаться к молчанию и что поездка будет еще менее веселой, чем казалась изначально. Анна флегматично ковыряла под ногтями кинжалом (паладиний за такое больно бил по рукам). Алекс сидела со своей кружкой воды и старалась вызвать в себе то смирение, которому ее учили. Это Анна. Разве обязательно вести себя так неучтиво по отношению к своему спутнику?..
...Оборванец уселся за стол без приглашения. От его кружки невыносимо разило сивухой, а сам он вполне закономерно покачивался. Морда у оборванца была перемотана тряпками, видимо, чтобы легче дышалось, и сквозь эту импровизированную защиту он выдохнул столь крепкий перегар, что Алекс непроизвольно отшатнулась. Оборванец манерно поклонился (чуть не упав при этом) и, кое-как устроившись на лавке напротив Анны, упер в нее свои красные глаза профессионального пропойцы. Анна и бровью не повела. Она подалась вперед и вывела пальцем в слое пыли на столе знак вопроса. Оборванец уставился на стол и сидел так минут пять, не меньше. Пару раз он отхлебнул из кружки прямо сквозь свои тряпки, и это было так отвратительно, что Алекс стало не по себе. Живительная микстура ему, видимо, помогла собрать мысли в кучку, так как оборванец решительно перечеркнул вопрос и вывел на столе неприличное слово из трех рун. Анна еле заметно кивнула, смахнула пыль с записями и поднялась.
Алекс больше всего хотелось провалиться сквозь землю.
Или это игра воспаленного от жары воображения, или Анна действительно выискивает взглядом ругательное слово на заборах и стенах домов, а обнаружив, удовлетворенно улыбается легкой улыбкой - такое у Алекс сложилось впечатление. Но по прошествии целой недели, Алекс была готова поверить в любую ерунду. За несколько дней они с Анной истоптали немало дорог и городских улиц. Духота все не спадала, и если вне городских стен еще можно было дышать, то на базарных площадях и грязных переулках с их обычными миазмами, находиться стало совсем невыносимо. Алекс боролась с искушением повязать на лицо повязку, но тот факт, что Анна, похоже, вовсе не замечала раскалённой вони, удерживал Алекс от подобного поступка. Однако, у всех тех нищих и оборванцев, которые время от времени выныривали из толпы, были тряпки на головах. Алекс мутило.
Сбор сведений у информаторов (так для себя определила происходящее Алекс), неожиданно закончился к вечеру субботы. Как обычно, без лишнего приглашения, Анна свернула в придорожный кабак на выездной заставе. Алекс приготовилась было к обычной процедуре получения ценных сведений от босяков с тряпкой на роже (они либо показывали Анне средний палец, либо многозначительно мотали головой), когда в дело включился совсем другой персонаж.
В приватный кабинет их увлек гном, выряженный следопытом - настолько абсурдное сочетание, что невольно появлялись мысли о карнавале. Настроение у гнома, впрочем, было совсем не карнавальным. Он ощутимо нервничал, хватался толстыми ручищами за что попало и со столь явным усилием заставлял себя не оглядываться, что это никак не могло остаться незамеченным. Анна установила Алекс у двери, с кратким наказом присматривать, чтобы никто не совал свой нос. Сама уселась за стол. Гном, чтобы как-то себя успокоить, выложил на стол собственную бороду и принялся с остервенением выдирать из нее репьи (репьев было порядочно, борода, похоже, только из них и состояла).
- Ну, войска, надеюсь, готовы к отправке?!.. - с места в карьер начал гном и такой у него в глазах вдруг засветился испуг, что у Алекс прошел мороз по коже.
Она вообще старалась не слушать, но гном сипел таким громким шепотом, что не услышать его было просто не возможно.
- Войска, положим, уже месяц как готовы. - невозмутимо сказала Анна, - У них работа такая. Осталось только понять куда их отправлять и зачем. Последние доклады ничего примечательного не содержат. А над погодой у нас сейчас магический консуляр думает. Хочешь верь, хочешь нет, а ничего...
- Ага! Ничего!.. - воскликнул гном и так затрясся, что сразу выдрал из бороды изрядный клок.
- Да. - уже с долей напускного спокойствия сказала Анна, - "Глаза" так мне и говорили - "ничего".
- Так спроси их еще раз! - опять воскликнул гном и грохнул кулаком по столу. Вышло это у него довольно истерично и Анна вопросительно подняла бровь.
- Пропадают люди, Анна, это как, похоже на "ничего"?
Анна подалась вперед, - Рассказывай.
И гном рассказал.
Пока Анна с Алекс колесили по окрестностям и черпали пустые сведения из сети информаторов, в городах, что лежали на границах северных лесов, происходили зловещие и не совсем понятные события. Десятки людей исчезли без всякого следа. Как сквозь землю провалились. Это была зловещая часть, но была еще и непонятная: все эти люди были мастеровыми, а именно или мясниками, или портнихами. Вот так, без всяких исключений.
- ...Вот вы привыкли во всем полагаться на свои Глаза, а лучше бы просто послушали, что на улицах говорят... - сказал гном, терзая свою бороду. Он никак не мог успокоиться.
- На улицах много чего говорят. Мясники и портнихи, говоришь?.. В прошлый раз несколько деревень потеряли. Демоны их утащили, видите ли. Даже одного отшельника по такому случаю сожгли. А потом выяснилось, что они все на покосе в горах...
Анна говорила так, будто ей сообщили глупую сплетню, но по всему было видно, что она приняла слова гнома всерьез. Мало того, вид у нее был несколько обескураженный.
- И давно это началось?
- Точно сказать сложно, может месяц, может два. Но вы же понимаете, что тут явно что-то большее... - гном не выдержал и начал озираться по сторонам. "Здорово он натерпелся, видимо..." - подумала Алекс.
И действительно, помимо самих безобразий с исчезновениям, напрашивался еще один неутешительный вывод и Анна, наконец, его озвучила:
- Глаза? Наша сеть информаторов? Но это же не реально подмять под себя всех...
- Не знаю, не знаю, не знаю я, - заторопился гном, - Может Король Червей, Тёмный Властелин, Хозяйка Медной Горы или сам дух Калевалы, но творится что-то... что-то особенное. Еще и погода эта... Я в это не хочу влезать, я и так уже слишком глубоко залез. Давайте дальше сами...
Гном вскочил на ноги. Вид у него был весьма жалкий. Измученный. Анна посмотрела на него с сочувствием.
- А вы точно уверены, что войска готовы? - с надеждой спросил гном. - Ну просто на всякий случай? А?..
Он хотел было еще что-то сказать, но махнул рукой и вышел.
- Брать, конечно, живым. - сказала Анна.
После встречи с гномом, она провела полтора часа в тягостной задумчивости. Поразмыслить, конечно, было над чем. Алекс тоже пыталась поразмыслить, только она, в отличие от Анны, не знала о чём ей надо думать. "...Может Король Червей, Тёмный Властелин, Хозяйка Медной Горы или сам дух Калевалы.."- вспомнила Алекс слова гнома. Для нее тут не было ни одного знакомого имени.
План, явившийся на свет после размышлений, был банален - отловить одного из Глаз. И спросить. Алекс не понравилось выражение лица у Анны, когда она говорила о расспросах, если информатор опять доложит "ничего". Алекс вообще казалось, что здесь какая-то ошибка. Скрывать что-то..., делать вид что так и надо,... и чтобы все сразу... - нет, это смертельно опасная игра. И кто, кстати, был этот гном? Она поделилась было своими робкими сомнениями, но Анна только лишь хмыкнула и сказала, что брать "языка" нужно непременно живым. Теперь она была непривычно разговорчивой.
- ..."Высокий Угол" чем хорош, что бежать там особо некуда. Снизу обрыв, справа стена лабаза, слева кабак, а на улице - мы. Так что особых затруднений быть не должно.
Все было действительно так, как сказала Анна: и высокая стена из замшелых бревен, и кабак, и скальный обрыв, никак не меньше двадцати метров. Алекс, следуя указаниям, прислонилась к лабазу на другой стороне улицы, Анна заняла свое место перед ступенями кабака. Был вечер, солнце постепенно исчезало в багровом мареве, разлившемся над горизонтом, а в воздухе висел все тот же удушающий зной. Алекс жадно ловила ртом воздух. Кираса невыносимо давила на грудь.
Оборванец с тряпкой на лице вынырнул из двери кабака и направился вниз по ступеням. Секунду Алекс казалось, что он вообще проигнорирует присутствие Анны. Но вот, поравнявшись с ней, оборванец слегка покачал головой и в то же мгновение Анна мертвой хваткой схватила его за горло.
Дальнейшие события начали разворачиваться с необыкновенной скоростью. В руке оборванца мелькнул нож, но вот Анна уже выворачивает ему руку, а нож летит прочь. Горло отпущено, но рука, в которой был нож, задрана не хуже чем на дыбе. Коленом Анна давит на поясницу, заставляя оборванца ткнуться носом в землю. Алекс знала этот прием - очень больно. Но тут произошло нечто непонятное, не смотря на вывернутую руку, оборванец вскочил. В плече у него громко и пугающе хрустнуло, он наугад лягнул Анну ногой и рванулся вперед. Еще полсекунды и вот оборванец бежит вперед, к обрыву. Поздно ловить, поздно бежать следом - оборванец не прыгнул, он так и свалился вниз на бегу, будто улица продолжалась дальше, а не обрывалась вниз пустотой. Когда Алекс подбежала к краю, там уже собралось несколько причитающих любопытных. Анна разминала пальцы на руке и задумчиво смотрела вниз, на распластанное на камнях тело.
- Мы должны спуститься вниз. - сказала она.
При осмотре тела вид у Анны стал еще более задумчивый. При падении, вывернутая рука утратила соединение с туловищем и валялась в нескольких шагах, но при этом вокруг не было и капли крови. Тряпка сползла вниз и открыла лицо мертвеца. Если лоб у самоубийцы был мучнисто белого цвета, то начиная от нижней челюсти кожа была бронзовой от загара, хотя, казалось, должно было быть наоборот. Еще один взгляд на тело и стала понятна причина такой нелогичности. Алекс затрясло: от уголков рта и вниз, опоясывая шею, шел неровный шрам, словно верхняя часть головы была отсечена, а потом пришита к другому основанию. Края плоти скреплял грубый шов из суровой нитки.
- ...Значит мясники и портнихи, да?.. - задумчиво проговорила Анна. Она брезгливо держала руку за палец - на оборванном конце болталась бахрома из ниток.
Шум в городе поднялся изрядный. Анна была сильно недовольна этим обстоятельством, но после драки махать кулаками уже бессмысленно. На нее опять напала неразговорчивость, на этот раз мрачная. "Хоть сама в следопыты подавайся..." - только и пробурчала она, чтобы опять впасть в какие-то свои тяжелые мысли.
Два дня не принесли ничего нового. Анна периодически срывалась с места и исчезала в людском водовороте, пытаясь нащупать хвост в истории с "лоскутным недо-трупом" (так она охарактеризовала оборванца). И возвращалась через пару часов с нахмуренным лбом и без единой крохи полезной информации, выхватывала свой короткий клинок и сбрасывала раздражение в отработке яростных и быстрых выпадов невиданного стиля. Алекс смотрела во все глаза и в часы, когда Анна опять металась по городу, пыталась воспроизвести ее движения.
На третий день новости нашлись сами. Они явились в лице того самого гнома, только теперь он уже не был выряжен следопытом, да и вид у него был далеко не испуганный. Скорее торжественный. Он вообще весь как-то переменился. Как будто стал чуть выше, а в его походке появилось не только спокойствие, но даже некоторая развязность. Борода у гнома заметно поредела, зато теперь в ней не было репьёв - она была небрежно повязана вокруг шеи на манер шарфа.
- Я приветствую вас, девы! Приветствую изо всех сил! - провозгласил гном и расплылся в щербатой улыбке. В нормальном состоянии гном оказался весьма болтлив.
- Кстати, меня зовут сэр Гнусли, если кто не знает, - пояснил он, обращаясь персонально к Алекс, - и вот что я хочу по этому поводу сказать...
- Есть новости? - довольно грубо перебила его Анна.
- Есть. И неплохие. Прошу прощения за мою прежнюю нервозность, это была минута слабости. А теперь, после вашего донесения, я получил помощь откуда надо и все эти "пошивцы", так их в шутку прозвали, благополучно выловлены. Не удивительно, что здесь вам не удалось добиться успеха, ваш клиент был единственным местным резидентом. Удивительно другое - в остальных местах наши не-мертвые друзья почему-то не сочли за необходимость скрываться.
- И в чём тут подвох?
- Подвох в том, что это не сильно меняет положение дел, - признался гном, - Они не хотят говорить. Категорически. Вопросы с пристрастием, как вы понимаете, применительно к живым мертвецам успеха не имеют. (глаза у гнома как-то странно блеснули)
- Магический консуляр? - поинтересовалась Анна. Она смотрела на сэра Гнусли как-то неправильно и Алекс, перехватив ее взгляд, поняла, что Анна рассматривает шею гнома.
- Консуляр решил, что это типичный случай самоходячих не-мертвецов. Сейчас ищут их хозяина.
- Да. Все как-то странно... - задумчиво протянула Анна и вдруг прыгнула вперед.
На этот раз она не пыталась использовать болевые приемы, а навалилась на гнома всем телом и принялась колошматить его головой об пол.
- Чего смотришь? Помоги давай! - зло крикнула она Алекс.
Алекс бросилась на помощь. От возни узел на бороде у гнома распустился и на его шее стал виден шов крестиком. Основание шеи было тоньше шеи "сэра Гнусли", из-за этого голова сидела на тулове как заварочный чайник на самоваре.
- А так. Складно. Врал. - выдыхала Анна в ритме ударов гномьей головы о доски пола.
- Осторожней!!.. - предостерегающе воскликнула Алекс, но поздно - нитки начали рваться, еще удар и голова осталась в руке у Анны. Она тяжело отдувалась, сидючи верхом на гномьем теле. Впрочем, тело не принадлежало гному, скорее всего оно когда-то было человеческим. По-гномьи низкорослым и кряжистым, но все равно человеческим - вот от чего злосчастный сэр Гнусли чуть прибавил в росте.
- А я и не врал. - сказала вдруг голова и Анна от неожиданности разжала руку. Голова откатилась в сторону. Глаза у нее были мертвые, но голос совершенно живой. Разве что немного глуховат.
- Просто я не вижу смысла врать. - как ни в чём не бывало продолжила голова. - Ты спрашивала "в чём подвох?", извольте, я скажу в чём. Сила - в едином множестве. Ни в частной единице, а в множестве. Легко делать общее дело, когда ты сам лишь незначительная крупица, которой можно пренебречь... (голова зашлась сухим кашлем) ...и они, крупицы эти, с радостью пренебрегут сами собой. Им себя не жаль, так уж у нас заведено. Все равно ничего не скажут.
- ...Что это значит? - пролепетала Алекс.
- Это значит, - с готовностью ответила голова, - что за глухими лесами Калевалы, где высокие ели поют верхушками на северном ветру, за большими и малыми озерами Ярви, что катят свои тяжелые волны, за черными горами Хабай, на великой моховой равнине лежит наша страна. Неспокойные душой получили спокойствие, беззащитные защиту, а одинокие больше никогда не останутся одни. Там родилась буря, там родился мой народ. Чтобы сделать первый вдох, нужно сначала задохнуться...
- Зачем же ты тогда это нам рассказываешь? -неожиданно насмешливо спросила Анна. Она поднялась и в руке у нее блеснул клинок.
- Я хочу, чтобы вы поняли. Те люди, мясники и портнихи, их никто не похищал, они просто поняли. Они согласились нам помочь. Стать такими... (голос у головы начал слабеть, слова путались, наползали одно на другое) ...ах, какой был удар, там, над обрывом! Это были мои старые руки. Вы ловили нас, но все без смысла. А они, эти люди из ваших городов, присоединились к нам. Потому что больше не будет страха. Больше не будет боли. Больше не будет одиночества. Мы все вместе и это главное...
Голос головы все слабел.
- ...Вы поймете. Обязательно поймете...
Дверь распахнулась. Алекс успела разглядеть только темный силуэт в дверном проёме, когда что-то щелкнуло и коротко вскрикнула Анна - крик ярости и боли. В руке у Алекс оказался меч, но кажется уже слишком поздно. За первым силуэтом маячат еще несколько. Это не щелчок, это короткий хлопок спускаемой тетивы. Удар отшвырнул Алекс назад, и она даже не успела почувствовать боль, когда толстый и короткий арбалетный болт глубоко пошел ей в грудь.
В центре небо было черным. Круглый небесный колодец казался бездонным, потому что на дне его не было видно ни одной звезды. Пыльные лохмотья туч были где-то далеко - они плыли вдоль изогнутого горизонта, свивались в серые струи, возносились вверх непостижимо огромной воронкой, на дне которой и покоилась чернота. Глаз бури. Непроницаемо-черный зрачок в обрамлении роговицы туч смотрел с небес на равнину и стоящих на ней. Равнина без единого деревца, голая и ровная, таящая под собой землю, пропитанную вечным льдом. Было очень тихо. Только слабый ветерок шуршал одеждами. Сюда медленно стекался воздух со всех концов света, уходил, чтобы оставить вместо себя удушающий зной. А здесь воздух, свежий и холодный, мерно приливал огромными незримыми волнами, спокойно и неумолимо поднимаясь все выше, к черному глазу в небесах.
Это было самое лучшее место в мире, эта мертвая равнина. Они так и стояли, неровными рядами, многие сотни и тысячи. Одна мысль на всех - это лучшее место в мире, просто стой и чувствуй это каждую секунду. Воздух веет в лицо, самый свежий ветер со всех уголков земли... Но дышать тебе уже не нужно.
...При штурме форта Аякс Алекс добралась до рва в первой волне. Нужен был мост, чтобы его пересечь, и Алекс прыгнула вниз вместе с другими. Ее новые и до странности знакомые руки отсекли немало голов прежде чем пришлось взять на себя удар алебарды. Тот с арбалетом, кому предназначался этот удар, был важнее. В боевой шеренге развернутой на поле, белыми иглами светились копья паладинов. На короткое мгновение, будто далекая вспышка памяти, она увидела свое старое и уродливое отражение в этих женских фигурах в светлых доспехах. Их мечи были занесены для решительного удара, но глаза светились непониманием и страхом.
Алекс стояла на равнине и ощущала взгляд небесного зрачка всем телом. Это было невыразимо уютно, вот так стоять и чувствовать себя частью чего-то целого и очень важного. Это чувство охватывало ее сверху до низу, вызывая всеобъемлющее чувство покоя. Алекс подняла руку, на этот раз непривычно грубую, мужскую.