Флейта и Барабан сошлись, как-то буднично. Без бурных романов-амуров, охов и вздохов по весне. Просто на вечеринке их свели вместе друзья, и они сразу же потянулись друг к другу.
Сказать, что до этого они были незнакомы - так нет. В том маленьком обществе, где они обитали, не знать кого-то было просто нельзя. Барабан был заводилой и душой компании и его голос был слышен на всех тусовках, а Флейта, хоть и не так громогласна, всегда умела привлечь чем-нибудь к себе внимание.
Ну и, конечно же, в этом дуэте ведущая партия была за Барабаном. Его четкий рокочущий ритм звал за собой. К великим свершениям, пожару революции, открытию новых земель. И за ним хотелось идти. А когда к его ритму присоединялся чарующий голос Флейты - ноги сами начинали шагать в ритме марша, не слушая голоса логики и здравого смысла. Это было как наваждение, как гипноз. Казалось все законы мира подчинялись этой, поистине волшебной музыке и ничто не могло устоять против этого. Бар-р-р-р-абан и Ф-ф-ф-лейта, Фл-е-е-е-йта и Бараб-б-б-бан. И еще!!! И снова!!!
Барабан все играл и играл, и в этом ритме слышалась Великая поступь Великих свершений,
грохотали великие стройки, и ревел встречный ветер в ушах. Но в голосе Флейты все чаще слышалась тоска по тихой заводи, цветочным полянам и тихому щебету птиц. И это начинало звучать некоторым диссонансом. А Барабан продолжал звать на подвиги, не замечая ничего вокруг. Впер-р-р-ед, Впер-р-р-ед все грохотал и грохотал он.
Но как-то раз на солнце набежала тучка и пролилась на землю коротким летним дождем.
Кожа Барабана отсырела, и он сначала охрип, потом стал издавать какие-то булькающие звуки,
наконец и вовсе смолк. А в установившейся оглушающей тишине на мир хлынул поток природных
звуков и запахов, брызнул всеми оттенками теплый и ласковый солнечный свет. Мир как будто родился заново.
А Барабан был раздавлен. " Как же так" - шептал он. "Я звал, я вел. И были великие битвы.
Были грандиозные свершения. И все слушали только меня."
" Милый" - пела ему Флейта - " Но ведь кроме войны и подвигов есть еще и любовь, а в твоем мире ей не нашлось места, и он умер. Мне жаль, но тебе придется с этим смириться. Давай попробуем все сначала. Я верю в тебя. Надо только остановиться и посмотреть на мир. В нем уже есть любовь, и никакие бравурные марши ее не заменят. Не надо его переделывать. Он уже сотворен. Он прекрасен. Можно просто вплести в его узор нити своих негромких голосов."
И он смирился. А что было делать безголосому. Но, главное, Флейта была с ним. Они просто были вместе, и слушали мир вокруг и внутри себя, и чувствовали любовь друг друга. И светили им звезды, и был ласков ветерок, несущий с собой запахи со всего света. И эта симфония мира была для него оживляющим нектаром.
А утром пригрело солнце, и кожа на Барабане быстро высохла. Но вести кого-то и куда-то
за собой ему уже не хотелось. Ему захотелось стать частью огромной симфонии этого мира. И он стал этой частью мира. Не верите? Да вот же, послушайте. Не слышите!?
Ну как же. Вот же его голос.
В раскатах грома ,журчании ручьев, грохоте водопадов и даже в извержении вулканов.
А вот и Флейта в песне соловья или синицы, в звуках весенней капели.