На улице стоит дикий шум...торговцы словно сума посходили, дерут свои луженые глотки, заполняя улицы грохотом своих кованных сапог. И мокрая сырость этого утра сковывает меня, мне так неуютно здесь...кто-то хожит рядом, посмтаривая на меня своим внимательным взглядом. Я чуствую его, но не могу видеть...и это все более и более пугает меня.
Чтобы хоть как-то отвлечься от темных мыслей, я сажусь за свой старый, повидавший многое на веку своем, стол, и дрожащими руками разворачиваю свой пергамент. Летопись ждеь меня, летопись моих сновидений, моих кошмаров, моей совести . чужих надежд.
Они все чужи для меня. Их глаза могут умолять, а руки сжимать рапиры...дуализм их природы. Смешно. Но жутко, и я ещё больше дрожу от холода, стараясь согреться хоть бы и дыханьем, которе, впрочем, само превращается в лед, лишь стоит ему вылететь из уст моих.
Но что это...тшшш...шорох...служанка ли это вернулась с базара? Или...Я крещусь, творя святое знамение троицы. Да защитит оно меня от напастей, и да спасет меня от этого...злобного духа, скалящего зубы над моим ложем.
И улица так бьет меня по ушам, что невольно мне хочется окунуться в песок, чтобы не слышать этих криков! Городская стража мерно расхаживает по площади, и их панцири тихо шуршат...тшшш...как ядовитая змея...она все ближе...все ближе...да защитит меня знамение!
17 ноября 1432 года.
И вновь я черчю эти строки в надежде, что глаза моей дочери увидят их в нужный час. Ибо это сможет защитить её, подскажет ей...но этот дух! Он злобен так, он шипит и подкрадывается ко мне, смотрит через плечо и смеется тихонько.
Летопись моя ещё не закончена и многое стоит увидеть в ней свет, дабы моя голова освободилась наконец от этого груза. И снег танцует над окном, и метель поет свою печальную песню. Клены умерли этой осенью, согнутые их спины согнулись ещё ниже, и они упали-некогда такие гордые и великие-в самую грязь, замарав свои прекрасные листья нечистотами и плевками. Не знак ли это? Вестмио это так, очень плохой знак...я чуствую, как смерть дышит рядом.
2 марта 1433 года.
Я просыпаюсь, не помня как заснул. То ли град стуча по крыше, успокоил мой дух, то ли огонь в камине колыбельной помог своей. Я не помню ничего, что было вчера. Был ли это я, и что я делал здесь? Помню, я хотел уйти, уехать, сбежать....но не слишком ли поздно думать о том? Вереница бликом лунных пробегает пред моими глазами. И я вспоминаю..да..да...я помню! Вчера дух, кажется, ушел наконец, но с ним ушло и что-то...что-то внутри меня. Будто бы часть души умерла и улетела, оставив оболочку растерянно взирать на свиток. Ах, эта душа! В её волненьи меркнут все шторма, что я пережил. Она плещется в своей клетке...и мне слышится этот шорох...неужели же...Он вернулся?
6 марта 1433 года.
Я...я снова и я...опять этот шум! Опять этот проклятый шум! Он убивает меня, мне больно, мне плохо! Я расшвыриваю простыни и сажусь на кровати, тяжело дыша, подперев голову руками. Я видел его этой ночью. Я видел его лицо, этот черный лик, и я...я...знаки всюду, но пойму ли я их? Они так малы и незаметны, что если...но довольно! Довольно мне, как слабая женщина, трястись от страха! Я не хочу бояться! Я не буду...не буду, я...я...нет. Этого не должно быть, так почему?! Ещё немного, Господи, ещё только один день...один день дай мне...я слышу е голос. Он зовет, он настойчив. Я не могу спрятаться, ни убежать, не расстаять. На сегодня рукопись закончена...
16 марта 1434 года
Все тихо...и мне так хорошо, так спокойно...меня ничто больше не терзает, и зов её умолк вчера. Я слышу, как она входит в дом, как поднимается по лестнице. Я вижу её...она здесь.О-о, дай же мне глоток ещё вдохнуть! Дай насладиться! Я не готов ещё, и я...но ты спокойна вижу...хорошо же. Но дай взглянуть мне на свой город. Так покажи же его, я желаю видеть тех, с кем я жил!
о Боже, Амено....я не видел, как они скалят зубы, как ухмыляются за моей спиной. Я не видел их алчущих глаз. Чудовища, звверо-люди жили в обличье смертных! Спасибо, что открыла глаза мои! Я слышу твою тяжелую поступь, и я готов уйти. Но обещай мне...рукопись ты ведь не тронешь? Я твой, но рукопись оставь же.
Все, последние слова, и книга сия закрыта будет. Дочь знает, где её искать. А я слышу этот шорох...и вижу её темные крыла...они прекрасны. Духа не было. Это она, она следила за мной...она...и дети её. Но я готов. Идем же, Смерть.