Пролог

"В своей жизни я сожалел о многих вещах. Будь то слишком поспешное решение или импульсивный и эгоистичный поступок, будь то слабая воля или тайные несбыточные желания. Многие из них были сделаны из самых лучших побуждений, другие становились впоследствии горькими ошибками, из-за которых я подводил близких мне людей. Все эти сожаленья всегда идут рядом с нами, всю нашу жизнь. Они меняют не только твое будущее, но и тебя самого. Много лет я либо сражался с ними, но чаще - просто мирился, оставляя за собой пройденную боль.

Но больше всего я сожалею не о том, что сделал, а о вещах, которые не сделал. О словах, что не сказал, и которые могли спасти кого-то, кто был для меня очень дорог.

Моя жизнь ничем не отличается от жизни других людей. Ничего выдающегося в ней нет; как у всех - свои взлеты и падения. Я не вор и не преступник, напротив - примерный гражданин, зарабатывавший средства на жизнь благодаря собственному напору и энтузиазму. Меня нельзя упрекнуть в измене, в тайных пороках или нездоровых потребностях. Но вот только в душе - руки мои словно обагрены кровью, а сердце хранит печать страдания от содеянной в прошлом ошибки. Когда-то эта мысль чуть ли не сводила меня с ума, но с пройденными годами и накопленным ими опытом это стало просто фактом, моей участью. Загубленная прежняя жизнь и загубленная любовь. Но все на этом не кончается, надо смотреть вперед, а там, в будущем будут другие сожаления и подчас не менее горькие. Я не опускал рук и шел навстречу судьбе, никогда не оборачиваясь назад.

В своей жизни я сожалел о многих вещах... Все они были не более чем пройденным этапом, принятым в прошлом решением и его конечным результатом, которое стало частью моего будущего. Многие из них были забыты, многие мне даже не хотелось бы менять. Но один поступок затмевает их все. И на самом деле жалею я только об одном.

Если был хоть один шанс его исправить..."

Глава 1

- Так что же ты, Сэм, такой невеселый, а? - обратился ко мне Ник Лагоцкий, по-братски хлопнув тяжелой рукой по спине. - Какая-нибудь крошка дала тебе отворот-поворот?

Чуть захмелевшие голубые глаза с любопытством меня разглядывали, а добродушная улыбка выглядывала из-под аккуратных усов. Широкое лицо, черные с проседью волосы, крупный гордый нос. Старый друг и компаньон сделал жест стоящему неподалеку бармену и пару мгновений спустя наши стаканчики вновь наполнились янтарной жидкостью отборного виски.

- Оставь, - я кивнул на бутылку, которую тот держал в руке.

Молодой паренек, которому еще не было и 30, кинул на меня подозрительный взгляд. Обманчиво равнодушный, если бы не проблеск неодобрения, - ставший мне уже знакомым, - проскользнувший в этих серьезных глазах. Ни словом, ни жестом, он никогда не показывал, что ему не нравится, как я налегаю на выпивку. В конце концов, это же его работа, видеть, как напиваются посетители его бара. Но в последнее время, у нас с ним сложились весьма приятельские отношения, если не сказать дружеские.

Это место я облюбовал давно, где-то с года полтора. Проезжая мимо и увидел вывеску: "Ройял Бар". Это всколыхнуло во мне приятные воспоминания из прошлого, и я решил зайти. Царящая здесь спокойная приятная атмосфера, так не вязалась с шумными и прокуренными заведениями, в которых мне доводилось побывать, что, спустя 10 минут было решено - это место для меня. Конечно, тут и цены кусались, но приятный полумрак и звучащая музыка моей молодости полностью меня подкупила. И со временем я стал не просто завсегдатай, а так скажем, VIP-персоной. Чаще всего именно здесь я спускал свои деньги и предавался невеселым размышлениям, которые с каждым приходом сюда, становились еще более беспросветными.

Рюмка стала мне молчаливым другом, а это место - моим пристанищем. Молодой бармен, все чаще испытующе косился в мою сторону и, наконец, попытался завести разговор по душам. На что я - с горяча и уже под приличным градусом - послал его куда подальше. И это мягко выражаясь. Я уже и не помню, что так вывело меня из себя, неудачный день или понимающие глаза парня. Да и неважно уже... Главное я загладил свою вину, своим неловким извинением прямо тогда, года секьюрити уже собирался взашей вытолкнуть меня из заведения. Стыдно было - не то слово. Все-таки приходил я туда, не для того чтобы устраивать пьяные дебоши. Слава богу, здравый смысл вернулся ко мне вовремя, а то я уже был готов помериться силами с одним вышибалой, который был выше на целую голову и выглядел как чемпион рестлинга, со всеми его выпирающими мускулами. Не то чтобы я был совсем не в форме, но, что и говорить, годы ведь уже не те.

И все-таки тем вечером, наше с барменом неуклюжее знакомство на этом не закончилось. Хоть и молодой, но не глупый, он знал, или догадывался, в какую пучину засасывает старика. Пытался встряхнуть меня, занять разговорами, никак не касающихся глубоко личных, мучающих всех одиноких людей перешедших пятидесятилетний рубеж свой жизни. Как ни странно я почувствовал симпатию к этому парню. В нем я видел себя, когда-то таким же молодым и полным далеко идущих планов и надежд, этаким беззаботным весельчаком, способным с любым найти общий язык, но верным себе и своему слову.

Я посмотрел на себя в зеркало над баром; что и говорить, видок еще тот - 57 это тебе не 27. На голове - седая, коротко стриженая шевелюра, лоб испещрен глубокими морщинами, а под покрасневшими карими глазами виднеются мешки. Я выглядел старше своих лет, но об этом говорили не морщины, а потухший взгляд.

Мой рот скривился в горькой усмешке и, отсалютовав своему отражению, я негромко провозгласил:

- За твое здоровье, - и залпом выпил.

Не успело спиртное горячей лавой осесть в моем желудке, как я потянулся за следующей порцией.

- Эй, приятель, не гони коней...

Ник Лагоцкий, о котором я уже и забыть успел, вдруг выхватил из моих рук бутылку. Непонимающе взглянув на своего соседа, я наткнулся на его встревоженный взгляд. Но, не обратив на это никого внимания, я снова потянул свою добычу на себя, неготовый так скоро расстаться со своим любимым "Джеком Дениелсом".

- Что стряслось, Сэм? Ты в последнее время сам не свой, - произнес Ник, когда он с обреченным вздохом все-таки отпустил бутылку. - Ходишь, как в воду опущенный, - продолжал сосед, - то огрызаешься, то недовольно молчишь.

Это помогло. Я отставил вновь наполненный стакан и хмуро уставился на друга.

- Вот значит, для этого ты и увязался за мной в бар, - не сумел я сдержать раздражения. - По душам поговорить? Любопытно стало? Ник, в этом я отчитываться тебе не обязан!

- Остынь, - миролюбиво проговорил сосед, но твердо глядя мне в глаза. - Сколько лет ты меня знаешь, Сэм? Двадцать?.. Двадцать три?.. Я никогда не лез тебе в душу, и никогда не поворачивался задом, хотя поверь, желание сделать это у меня возникало, и не раз. А все потому, что ты иногда ведешь себя как настоящий ублюдок, черт возьми! Так что перестань мне тут изображать оскорбленную гордость, я же вижу, что с тобой что-то творится и это, прежде всего, отражается на работе! Я тебе это говорю не только как босс, но и как друг.

- Ты хочешь сказать, что я сдал?!

- Ну, что ты, в самом деле! Да нет же, - поспешил успокоить меня Ник, - ты еще в седле, старина! У нас обоих есть еще порох в пороховницах, черт подери! - рассмеялся он, стараясь разрядить накалившуюся обстановку. - Просто, в последнее время ты какой-то взвинченный...

- Ник, я плохо выполняю свою работу? - без обидняков спросил я, буравя его взглядом и сжимая в руках не опустошенную до сих пор рюмку. - Или подвожу ребят? Я же все вижу, Лагоцкий. Не нужно ходить вокруг да около, чтобы понять, что не в работе все дело. А если бы это было так, то мы с тобой об этом здесь не разговаривали. Не твой метод, знаешь ли. К делу ты относишься щепетильно, и носишься с ним как курица-наседка с яйцом, - мне ли не знать за двадцать два года! - язвительно бросил я. - И поэтому хорошенечко бы меня "сполоснул" в своем шикарном кабинете, пока не выжал весь подробнейший отчет, а не сидел бы тут и гладил по головке!

- Что мне в всегда нравилось, Сэм, так это твоя прямота, - невесело хмыкнул Ник, видя, как я одним махом опустошаю виски. - Хотя честно признаюсь, иногда мне хотелось тебя уволить, за то, как ты порою высказывал свое мнение прямо в глаза, неважно кто это был - президент автомобильной компании или обычный работник. А ведь ты простой парень из провинции... Но что удивительно, твой авторитет был неоспорим. Команда всегда тебя уважала, и даже больше чем меня, черт возьми! - притворно возмущаясь, воскликнул сосед. - Но я не против, - улыбнулся он. - Честно. Ведь такие талантливые авторестораторы, на дороге не валяются, а за свое трудолюбие и честность ты заработал это право!

Я посмотрел на своего друга и почувствовал, как вспыхнувший ранее гнев, уступил место горечи, напополам с запоздавшей благодарностью. Когда-то этот человек увидел во мне что-то стоящее, такого же ярого энтузиаста питающего страсть к старинным автомобилям, как и он сам. Как он выразился: я был всего лишь обычным парнем из провинции, не имеющего даже толкового образования, а про деньги и говорить было нечего. По меркам Ванкувера, я был гол как сокол. Но все же наши цели совпадали, каждый стремился из хобби сделать успешный бизнес.

Все произошло невероятно быстро - встретились два удальца, поговорили и скрепили безумную сделку крепким рукопожатием. Вот это было время! И горы нам казались по плечу, и море было по колено! Энергия из нас так и перла, несмотря на все нереальные нагрузки, поджимающие сроки и постоянные издержки, на которых держался весь наш, как карточный домик, бизнес. Но мы устояли и немало того, стали одной из успешных в стране компаний по реставрации и обслуживанию старинных автомобилей.

Нас с Ником объединял не только талант создавать из развалюхи произведение искусства, но и общая мечта - добиться в этом большого успеха, хотя мотив для этого у каждого был свой. Ник стремился занять авторитетное положение среди действующих акул на этом рынке любителей "ретро", а также получать несметную прибыль и популярность. Он отвечал за активную деятельность компании, рост, имидж и конечно ее платежеспособность. Вся же распорядительная техническая сторона дела, всецело лежала на мне. Я отвечал за каждый аспект работы, связанной с реставрацией машины: с самого начала процесса воссоздания коллекционной модели, вплоть до вручения ее заказчику. Так же я руководил коллективом, занимался оснащением необходимым оборудованием, распределением бюджета и поиском потенциальных клиентов. Сейчас конечно эту работу выполняют другие люди. За много лет наш штат разросся и владельцу компании вместе с ее директором, уже не было необходимости совмещать множество функций и нести несколько постов в своей организации.

Это было, конечно, не просто выстоять в этой жесткой конкуренции, но мы смогли. Более того, и наша дружба выстояла, не смотря на все гневные перепалки и постоянные столкновения мнений таких упрямых и темпераментных характеров. В неформальной обстановке никто бы и не подумал, что эти двое, занимающиеся этаким по-дружески нецензурным спором, могут быть начальником и его подчиненным. Должностные границы на время стирались, и мы проводили часы как старые приятели. Хотя все же определенная дистанция сохранялась. Мы могли обсуждать работу, спорт, женщин и другие дорогие удовольствия. Но никак не глубоко личные проблемы.

Ник был в курсе о некоторых фактах моей личной жизни. Например, что я был дважды женат, и оба раза неудачно. На сегодняшний день я - холостяк, и этим положением никак не тягощусь. Мой корабль любви давно разбился о скалы серых будней и невзгод. А возводить новый было поздновато, да мне уже не хотелось.

На самом деле, ни с одной из этих женщин не вышло той семейной идиллии, которое рисовало когда-то молодое воображение. Я никогда не чувствовал себя абсолютно счастливым, и ни одну не сделал таковой. Если только вначале, когда чувства были сильны, а надежда еще не сменилась разочарованием. Все в моих браках было основано на взаимной симпатии, сексуальном притяжении и тайной выгоде, получить от другого толику того желаемого счастья, которого так недоставало, но никак не на любви. Конечно, эти выводы я сделал уже, будучи способным здраво взглянуть на свои ошибки прошлого. Я был эгоистом, как впрочем, и другие. Все мы, так или иначе, являемся таковыми, даже когда думаем, что делаем все от нас зависящее для блага других.

Родных детей у меня нет, но с этим обстоятельством я уже давно смирился. Хотя, в последнее время я стал задумываться: а не является ли это моим наказанием за завершенные грехи? Иногда эта мысль причиняет мне боль и заставляет искать утешения в выпивке.

Ясное дело, что эти все больные вопросы с моим боссом не обсуждались, хотя в отношении женщин мы были с ним братьями по несчастью. Во всяком случае, счет неудачных браков у нас одинаковый. Но в отличие от него, донжуаном я никогда не был. Хотя искушения за эти годы были всякие, и порою нелегко было не соблазнится, но, наверное, я человек старой закваски. И это меня ни в коей мере не возвышает, ведь других ошибок по молодости уже не исправишь.

Меня окружали привычные звуки наполненного посетителями бара. Звон стаканов, приглушенные голоса беседующих в полумраке людей, льющееся из ниоткуда рок-н-рольная музыка - все это составляло причудливую какофонию, но ничуть не мешавшую предаваться невеселым размышлениям и жалостью к себе. Да я был жалок, особенно сейчас. Вот почему не хотел чтобы кто-нибудь из знакомых выдел меня в таком состоянии - топящим в стакане свое самоуважение.

В последние 30 лет мне приходилось бороться за свое место под солнцем, самоутвержаться и каждый раз проверять себя "на прочность". Слишком просто было остаться в своем родном городке и жить ограниченный тем, что мог, но не рискнул, дать себе сам. Но вот теперь у меня за плечами солидный опыт и тернистое прошлое, но ощущать удовлетворение от своей значимости, почему-то не получалось.

Ритмичную музыку старины Элвиса, вдруг заменил нежный и красивый женский вокал. Это была Джулли Круз со своим "Соловьем". Музыка была незатейливо-инструментальная, медленная и романтичная, но самое главное - до боли знакомая. Внезапно все остальные звуки отступили, и со мной остался этот голос...

"Соловей.

Он сказал мне,

что есть любовь,

предназначенная для меня.

Соловей.

Он прилетел ко мне

и рассказал мне,

что он нашел мою любовь..."

Под эту песню можно было танцевать со своей девушкой, или пригласить на танец ту, о которой тайно мечтаешь...

Это пробудило во мне давно похороненные воспоминания из далекого прошлого. Когда в жизни была еще пора весны, а в молодых горячих сердцах - заря первой любви. Тогда был важный вечер полный интимного сумрака, мерцающего переливами зеркального шара и разноцветных лучей прожекторов, которые мягко и как будто исподтишка задевали склоненные головы и обнимающие руки, покачивающихся в танце пар.

Окончание школы. Выпускной вечер. И королева бала в моих объятиях. Она была недоступна, но безумно желанна. Изящная фигура, головокружительный аромат ее парфюма, черный водопад волос и манящие полные губы, которых так хотелось тогда поцеловать... Я до сих пор помню это всепоглощающее желание, прижать ее к себе поближе...

"...Мне очень нужно увидеть тебя,

прикоснуться к тебе,

чтобы полюбить тебя

навсегда..."

Я и не осознавал, что выпал из реальности, пока Ник не потряс меня за плечо. Вздрогнув, я непонимающе посмотрел на соседа.

- Сэм, черт тебя возьми, да очнись же!

Ник казался встревоженным и разозленным одновременно. Голубые глаза серьезны как никогда, улыбчивый рот недовольно поджат, а кустистые брови грозно сходились на переносице. - Я как дурак, оказывается уже минут как пять, сам с собой разговариваю, а ты... Думай что хочешь, Сэм, но так продолжаться больше не может!

- Что ты имеешь виду? - бесцветно поинтересовался я.

На самом деле мне уже было все равно, какой будет его ответ. Что меня сейчас больше волновало, так это почему выпитое виски отказывается действовать? Я с любопытством уставился на бутылку, которая была, к сожалению, уже почти пуста и постарался соотнести количество употребленного с немногим оставшимся.

- Ты идешь по опасной дорожке, приятель!.. Да это так, черт тебя подери! - сердито стукнул он кулаком по стойке, когда я невесело хохотнул. - Сэм, я столько лет тебя знаю, но в таком состоянии я еще ни разу тебя не видел. Я говорю не о твоем пристрастии к выпивке, - хотя это чертовски настораживает, потому, как ты не из тех, кто при первой же слабине тянется к стакану, - нет, я говорю о том, что тебя в последнее время не узнать! Ребята это видят, Мэтт Рэмси видит, я тоже вижу! Вот поэтому я пошел с тобой в этот бар.

- С Мэтта станется! Чертов сплетник, - мрачно добавил я, когда представил себе моего заместителя с его любопытными глазками бусинками.

- Да послушай же меня, в конце концов! Я же, как друг пытаюсь тебе помочь! - он на минуту замолчал, а затем тяжело вздохнул, как будто принимая для себя какое-то решение. И эта неуверенность на лице Ника, мне очень не понравилась. - Я отлично понимаю твое состояние. Поверь мне. Когда я развелся в первый раз, я думал, что не велика беда - выдержу, но как потом оказалось, это было очень тяжело. Я был готов на стенку лесть, насколько чувствовал себя как бездомная собака! Да еще дети отвернулись... И это после всего, что я для них сделал, черт подери! Я же всю душу вкладывал, чтобы моя семья не испытывала никаких нужд! - Ник отвернулся и через некоторое время спросил: - Помнишь, как мы работали по 16 часов отряду? Как валились без сил в гараже и прямо там засыпали? Проклятье! Моя жена... моя первая бывшая жена, - поправил он, - она уже этого не помнит. Ей только денежки подавай, словно я дойная корова! Она уже не та нежная милая девушка, которую была раньше. Той было нужно, чтобы только милый был рядом... Поэтому, мужчине в этой ситуации, конечно, хочется немного любви и ласки, а раз жена не дает, то почему я не могу найти это на стороне, верно?

Я выслушивал эти душевные излияния с дикой неловкостью и одновременно гневом: на кой черт, Ник мне все это выкладывает? И что мне с этим делать?

- В общем, - смущенно взглянул на меня сосед, - это не то, что нужно держать в себе, Сэм. Я имею в виду, специалиста, конечно. В свое время он мне здорово помог...

- Ник, ты решил, что я спиваюсь из-за развода? - Ну да, - растеряно ответил он. - А разве нет?

И вправду, логично предположить именно это. К тому же, официально, этот брак завершился относительно недавно, хотя живу я отдельно уже на протяжении года. Но это не было чем-то таким, из-за чего я стал бы протаптывать дорожку к алкоголизму. Нет. Все намного серьезней.

Но как все объяснить своему другу, и главное - а надо ли? Может проще согласиться, сказать: да мол, из-за развода, а не из-за того, что совершил когда-то в прошлом. Все слишком запутанно, даже для себя самого, и походит на разгребание забытых вещей на чердаке. Эти воспоминания заросли многолетней паутиной и так остались замурованными в дальних закутках моей памяти. До недавнего времени...

Ник все так же сидел и выжидательно поглядывал на меня, словно догадывался, что я еще не готов, вот так сразу, выворотить ему свою душу. Но, возможно, этот значимый день, да и старина Лагоцкий, с таким трогательным и искренним переживанием, все же стоят того, чтобы рассказать о своем прошлом, которое и само не хочет забыться за рюмкой виски в руке. Я снова вспомнил свой городок, в котором родился и почувствовал, как в груди затопила знакомая тоска и вместе с тем, что-то глубоко трогательное, волнительное, с чем могут быть связаны только дорогие сердцу воспоминания. Внутренние барьеры вдруг распались, и мне, с удвоенной силой, захотелось поделиться с ним своей историей. Голосом, чуть охрипшим от возбуждения, я спросил:

- Я ведь рассказывал тебе, откуда я родом, Ник?

Сосед выглядел удивленным моим вопросом, но на секунду задумавшись, утвердительно кивнул.

- Да, как-то рассказывал. Серебряный ручей, кажется?

- Да-да, верно, - изумленно подтвердил я.

Правда, мне было уже и не вспомнить, что я поведал Нику о своей прошлой жизни, о той, что была у меня до того, как приехал в процветающий Ванкувер. Лагоцкий был отпетым городским денди, мало интересующимся маленькими городками типа Сильвер Крик(1), где и в помине нет фешенебельных ресторанов и пятизвездочных отелей, поэтому, то, что он запомнил его название, мне даже как-то льстило. Хотя возможно, за столько-то лет там и небоскребы могли настроить, город мог вполне реально разрастись: заиметь большой кинотеатр, парочку гипермаркетов, модных бутиков, клубов, кафешек на каждом углу и спутанных лабиринтом автомагистралей, с их неотъемлемыми пробками. Но этого, - слава Богу! - не случилось. В последний раз, когда я наведывался туда в гости к сестре, все было там почти как прежде. Она так и осталась там, предпочитая спокойную обстановку, где каждый знает друг друга в лицо, а жизнь течет медленно и размерено, подчиняясь тем неписанным законам, по которым живет местный народ.

Перед глазами снова встали родные края: где бьют ключи холодных подземных вод, где низвергаются, глубоко притаившиеся в непреступных лесах, водопады и стоят испокон веков, величественные и прекрасные горы, увенчанные сияющей белизной ледниками. Когда летом, нетронутая, в своей первозданности природа, одета в роскошные изумрудно-зеленые из хвойных лесов палантины или когда, она же, буквально тонет под белоснежным тяжелым покровом из выпавшего за зиму снега.

Это был словно другой мир, где живут простые, но стойкие к непогодам в этой суровой части материка люди. Да, там не найдешь особо много развлечений, но для тамошних обывателей это вполне достаточно. По крайней мере, то, чего нет в Сильвер Крик, можно всегда найти в близлежащем городке Хоуп, который по численности населения был немного больше. Конечно, это была не идиллия... Жизнь никогда не бывает безмятежной, а в том далеком сонном уголке, у подножия гор, мне довелось вкусить свой первый опыт, который был как горек, так и сладок, познать всю горячность чувств юношества и вступить на тропу зрелости, но пройти ее до конца, суметь только здесь, в Ванкувере.

Я с усмешкой вспоминаю себя в те далекие годы, когда будучи совсем еще мальчишкой, был шустрым балагуром, мнившим себя изобретателем, еще тогда в детстве, поглощенным страстью к автомобилям. И не только к старинным, а ко всем вообще. На самом деле, интерес к ретро у меня зародился гораздо позже; вместо того чтобы купить себе поддержанную, но современной модели машину, я приобрел что-то совсем старое, хилое, но, правда, с еще смело тарахтевшим "сердцем" под капотом. При помощи своих и других умелых рук, у меня получилось сделать то, что впоследствии, стало не просто предметом гордости в единственном экземпляре, а успешным предприятием - сбывшейся мечтой.

Тогда в свои 18 лет, это мечта была чем-то недосягаемым, нереальным, ведь я даже не планировал уезжать из родного городка. Амбициозность вообще была не свойственна моему характеру. Я был прост как сапог и не строил эпических планов на будущее, жил в праздности и слишком легкомысленно относился к жизни. Я с радостью принимал от судьбы то, что катилось мне прямо в руки, а чего не хватало, - так по тому и не горевал. Но если это было простительно в то время, когда в твоей голове только ветер, а юное сердце слишком нетерпеливое, то в 27 лет это уже была просто глупость. Вот тогда то, мне судьба и подставила подножку. Я больно споткнулся об свою беспечность и дорого за это поплатился.

- Видишь ли, Ник, - начал неуверенно я, - у меня сегодня особенный вечер. Я планировал провести его один, но раз ты решил составить мне компанию, то значит так этому и быть.

Я потянулся за бутылкой, разлил по стаканам оставшееся виски и тяжело вздохнул. Сосед выглядел немного озадаченным, но видя, что я опять готов унестись в свои воспоминания, решил меня подтолкнуть.

- И чем он особенный?

- Извини, - перебил я его, - я не с этого начал.

Меня кидало то в жар то в холод, и я чувствовал себя как на исповеди, в которой, как не крути, остро нуждался.

- Еще тогда, когда я жил в своем родном городке, я был влюблен в одну девушку. Она была не из местных, то есть, не жила там постоянно. И знаешь, куда бы она ни ходила, где бы ни появлялась, то всегда привлекала к себе внимание...

Эта снежная принцесса с серыми глазами и длинными черными волосами, погруженная, словно в прекрасное печальное сновидение, была не просто предметом постоянного интереса, а буквально бельмом на глазу у жителей Сильвер Крик.

- Ее не очень жаловали, если честно, - продолжал я, задумчиво глядя, как играет цвет виски в граненом стакане. - Ну, тут уж, ничем не попишешь, она была создана для городского шика, а не для унылого однообразия провинции. А я был из тех местных парней, кто неровно дышал к ней, но, по правде сказать, старался всячески скрывать это. Но, Господи, Ник, как же это было сложно! Если бы ты ее увидел, то понял бы, о чем я говорю. Меня останавливала только собственная гордость, которая бы очень пострадала, если бы меня бросила такая девчонка! И поверь мне, Ник, так и вышло бы, ведь я в то время был никто! Когда она уехала, то я думал, что навсегда. Мне почти удалось забыть ее, но вдруг она приехала вновь. Проклятье! Ну, зачем она тогда приехала? Какого черта ей не жилось со своим женихом в этом долбаном Бостоне?!

Я внезапно остановился, когда понял, что говорю уже не спокойно, а через зубы и с неожиданной для себя горячностью.

- Успокойся, Сэм, - зашептал Лагоцкий, усмиряюще положив свою руку на мое плечо. - Ты привлекаешь ненужное внимание...

Обернувшись, я наткнулся на любопытные взгляды посетители бара, которые сидели к нам ближе всех. Привлеченный моим грубым тоном, молодой бармен тут же подошел к нам.

- Все в порядке, Сэм?

- А как же? Все просто замечательно!

Мой фальшивый энтузиазм, так же как и широкая натянутая улыбка не произвела должного результата. Особенно, когда я увидел в отражении, как на самом деле выглядит мое лицо; грозная маска больше напоминала звериный оскал, нежели нарочитое добродушие. А я и забыл совсем, что никогда не умел скрывать свои эмоции.

- Ладно, я спокоен, - со всей серьезностью обратился я к парню. - Можешь не звать своего молодца. Я тут, знаешь ли, с другом. - Я повернулся к Нику и не слишком нежно хлопнул того по спине. - Он у меня сегодня за няньку! Так что неси еще одну бутылку.

Бармену пришлось подчиниться. Как-никак я VIP-клиент, во всяком случае, на сегодня. А что будет завтра, мне было уже глубоко наплевать. Все же виски оказалось добротным; в теле чувствовалось приятная тяжесть, а все окружающее, потеряло свою угнетающую четкость. Стало как-то даже веселее.

- Гм, так что же было дальше? - Вновь ворвался в мои мысли Ник. Я непонимающе уставился на соседа. - Ну, я про девушку... Что с ней было дальше?

- Я ее убил, - спокойно ответил я.

Ник, который в этот момент потягивал свое виски, вдруг им поперхнулся. Став красным как рак, он пытался не только совладеть с приступом кашля, но увернутся от моего похлопывания.

- Ты засранец, Сэм, - прохрипел он. На что я рассмеялся.

Меня позабавила реакция Ника, ведь он действительно сначала поверил моим словам.

- Неужели ты думаешь, Лагоцкий, что я способен на убийство? - я покачал головой, весело поглядывая на друга. - Чет возьми, Ник...

- Не мели ерунды, - сердито оборвал меня сосед. - Ничего такого я не думал...

- Ну, конечно, Ник. Ты же так хорошо меня знаешь!

Сосед кинул на меня свой разгневанный взгляд, но промолчал. Некоторое время я еще был под эффектом этой странной эйфории, которую мог дать только алкоголь, а затем - все прошло, и то, что еще недавно показалось забавным, сейчас вызывало только печаль.

- Она действительно умерла, - тихо проговорил я, не глядя на друга. - Ее нашли на дне ущелья... разбившейся насмерть о камни... А знаешь, я за несколько часов до этого с ней разговаривал... А потом... просто отвернулся и ушел. Построил из себя этакого равнодушного сукина сына и ушел...

- Подожди, - нахмурившись, возмутился Ник. - Неужели ты чувствуешь за собой вину? Но это же нелепо, Сэм! Ты не можешь нести ответственность за несчастный случай...

- Это был не несчастный случай! - разъяренный, я сжал кулаки и попытался успокоиться, но мои откровения, да и взгляд друга, в котором проскальзывала жалость, как-то не способствовала этому. - Ты просто всего не знаешь и поэтому делаешь, как тебе кажется, единственный разумный вывод. Но... это не так.

- Эх, дружище, - печально вздохнул Ник, - я думал, ты из-за развода убиваешься, а тут оказывается такое...

- Что, уже и не рад моим откровениям? - раздраженно бросил я. - Так я тебя не держу, давай, валяй отсюда!

- Тихо, большой брат, - спокойно проговорил сосед, ничуть не смущенный моим тоном. - Я просто ошарашен той ношей, которую ты взвалил на свои плечи. Черт возьми, Сэм, сколько лет-то прошло?

- Ровно тридцать лет.

- Тридцать лет! - ошарашено повторил он и стал разливать по стаканам новую порцию виски, причем чуть ли не до краев. Сделав большой глоток, и красочно выругавшись, он продолжил: - Теперь мне понятно, почему твой вредный характер с каждым годом становится все хуже.

Это чуть не вызвало во мне улыбку. Было бы смешно, если не было так грустно. С течением времени моя мягкосердечность нарастила приличную бронь, а задорный мальчишеский характер сменился жесткой и излишне серьезной личностью, я давно перестал смотреть на мир, сквозь призму жизнелюбия и оптимизма, что в конечном итоге и превратило меня в такого сухаря, каким являюсь сейчас. Но было ли это из-за моего чувства вины? Нет, не совсем... Сожаление - вот что это было.

Все что случается на протяжении нашей жизни, кроме, конечно, некоторых особо важных вещей, - место нашего рождения, родители, смертельные заболевания, катастрофы и др., изменить которые человек не в силах, - зависит от наших поступков, от того, какой выбор мы сделаем в той или иной ситуации. Итог - знает только Всевышний.

Я чувствовал, что в тот злополучный вечер, выбор, который я сделал, был неправильным. Я прислушался не к зову сердца, а к тому, что называл рациональностью. Кто бы мог подумать, что уже через сутки, моя жизнь полностью изменится? И как это глупо - всему тому, что имею сейчас, я обязан только ее смерти. И поэтому, я безропотно отдал бы все до последнего, за возможность исправить свою ошибку.

- А знаешь, иногда я ее ненавижу, - зло прошептал я, уставившись в одну точку.

- Почему?

- Она украла мое сердце... Мучает меня и не дает покое даже во сне...

Один и тот же сон, мог мне сниться каждую ночь или же несколько лет не напоминать о себе, вообще. В нем было что-то мистическое, от чего мороз пробегал по коже. Словно, он открывал мне путь туда, куда ходить, никогда не следовало, туда, где всегда была ночь...

Знакомая двухполосная дорога, а по бокам от нее темный дремучий лес. Я знаю это место, хотя шоссе может быть любое и находиться где угодно, но с уверенностью, которую нельзя объяснить, знаю точно - это мой дом. Но эта странная мрачность, клубящийся сизый туман, сковывающие, заставляющие прислушиваться к каждому шороху, звуки, и наконец, какой-то сюрреализм окружающего - все это заставляет меня бояться этого места.

Если бы не чувства отчаяния, страдания и, конечно же, страха, - отчасти моего, а отчасти, ощущаемого как будто извне, - не заполняли все нутро, то можно было даже подумать, что это просто сновидение, не более чем конечный результат деятельной работы моего мозга. Вот только этот кошмар и его страшные "декорации" каждый раз повторяются в мельчайших деталях.

Я шел, уже зная, что меня ждет впереди. Это была ее тюрьма. Этот лес и все, что он в себе таит... она всегда его боялась. И в нем она умерла... Сначала я заметил лишь темный размытый силуэт, но затем туман расступился, словно раскрывая ее из своих холодных объятий. Девушка стояла спиной ко мне и смотрела на мрачный лес. Я почувствовал, как мурашки поползли по спине, и не от страха, а от того, что снова ее вижу.

Черные волосы спутанной массой лежали на спине, ей было холодно, и поэтому она обхватила руками напряженные плечи. Облачко пара говорило о частом дыхании, а по хрупкой девичей фигуре прошла еле заметная дрожь. Наверное, я прошептал ее имя, она снова вздрогнула, а затем медленно повернулась.

Боль острым ножом вонзилась мне в сердце, видя ее бледное, но прекрасное лицо с такими знакомыми грустными серыми глазами. Все во мне замерло, впитывая тонкие черты, нежные очертания, но все же у меня волосы стали дыбом от того, что в прекрасных глазах была лишь пустота, в ней не было ее души.

"Ты не она", - прошептал я, чувствуя, как сердце с грохотом в ушах, молотом бьется в моей груди. - "Ты не она". И все же я чувствовал облегчение, ведь такое место было бы ничем другим, как адом. Потусторонним миром, где обитают страшные твари, копошащиеся в полной демонического мрака лесной чаще.

Туман, словно извивающиеся щупальца живого существа, стал медленно к нам подползать. Невыносимая мука исказила ее лицо. "Неет", - полузадушено произнесла она. Я потянулся к ней, понимая, что какая-то часть во мне, все еще воспринимает эту оболочку за некогда любимую девушку. "Я не хочу здесь быть! Отпусти меня!!" Она скрылась в тумане или это он ее поглотил, но голос ее звучал где-то совсем близко. "Отпусти меня!!" - кричала она. Но я как безумец, все рыскал в этом густом тумане, в отчаянии, слепо вытянув руки и в надежде ее спасти. Я кричал, звал ее по имени, но все было бес толку. И как всегда в этом кошмаре, внезапно из темной мутной завесы, появлялся яркий свет фар автомобиля. Ничего не говорило о его приближении, ни шума работающего двигателя, ни пронзительного визга тормозов, но я тогда уже знал, что эта моя неизбежная смерть...

Обычно, я резко просыпался, как от толчка, в холодном поту и дико озираясь, не в силах сначала понять, где я нахожусь. Но если дезориентация проходила, а бешеное сердцебиение, усмиряло свой бег, то чувства пустоты и одиночества оставались со мной. Бесчисленное число раз я задумывался над словами, которые она кричала во сне, над просьбой отпустить ее. Но, Боже, разве я не пытался?! Забыть, простить самому себе, перекинуть это тяжелое бремя на выбор судьбы?.. Я не хотел, чтобы она страдала, пускай даже ее маленькая частичка, пускай даже как образ, некогда молодой и красивой девушки, который я никак не могу похоронить.

Я с силой протер руками лицо, избавляясь от наваждения. Меньше всего мне хотелось сейчас думать о своих кошмарах или о странных предчувствиях. Я жаждал вернуться в прошлое, хотя бы мысленно затеряться в этих ностальгических воспоминаниях, найти прежнего себя, но в этот раз, несмотря на прежние сомнения, я рад, что буду не один.

- Лагоцкий, черт тебя подери, - обратился я к другу, устремляя на него свой грозный взгляд, - ты, что собираешься со мной тут до утра сидеть?

Ник нахмурился и ответил мне таким же взглядом.

- Если понадобится... Ты от меня так просто не отвертишься!

Я усмехнулся.

- Я догадывался, что ты так ответишь. Ну, хорошо, я тебе все расскажу. Вот только, выдержишь ли ты? Моя история не из коротких...

- Обижаешь, - погрозил мне пальцем Ник. - Не переживай, моя задница выдержит. Тем более ты разжег во мне любопытство. Так что, я весь внимание!

И тогда я глубоко вздохнул и начал свой рассказ с самого начала...

Примечания

Silver Creek (англ.) - Серебряный ручей.

�