Самый известный шотландский философ
был добродушен и невозмутим.
Как-то один из насущных вопросов
он обсуждал с оппонентом своим.
Но содержанья дискуссии этой
мы не узнаем уже никогда.
С грохотом мимо катилась карета.
Топот копыт потревожил кота,
спавшего в комнате. Близился вечер.
Что-то шептали во сне тополя.
Кот к человечьей прислушался речи,
ухом пушистым слегка шевеля.
В ней не поняв ни единого слова,
он притворился, что мыслит о том,
что ничего не осталось святого,
что позабыли совсем о святом
эти любители споров напрасных,
эти читатели гнусных газет,
эти ценители игрищ опасных
в мире подлунном за тысячи лет
столько создавшие всякого хлама,
собственных столько разбившие лбов.
Мимо прошедшая пышная дама
запахом пряным дешевых духов
мысль оппонента направила к теме
чуждой философу, близкой коту.
Дух, заключенный в физическом теле,
вряд ли сумеет постичь красоту
вечных прообразов бренного мира -
только провидцам доступны они.
Там, в золотом океане эфира,
там, вдалеке от земной беготни,
там созерцал добродушный философ
эйдос сидевшего рядом кота,
видел ответы на сотни вопросов,
но застилала опять темнота
это блеснувшее в небе виденье.
В хрупком бокале искрилось вино,
солнечный свет поглощали растенья,
звуки волынки влетали в окно,
как монотонно жужжащие мухи.
В ужасе взвизгнула где-то свинья.
Все, что философу виделось в духе,
кануло в сумерки небытия.
Так в сентябре журавлиная стая,
в небе мелькнув, исчезает вдали.
Век восемнадцатый медленно таял,
дети Земли пресмыкались в пыли,
и становилось все больше вопросов
к силам небесным, к владыкам земным.
Но величайший шотландский философ
был добродушен и невозмутим.