Несчастному соседу-паралитику
прислали золотистое вино.
Он пил и слушал оперу Гуно.
Ручьем струилась музыка в окно,
к той комнате, где Сомов про политику
читал уже достаточно давно.
Созвездья засветились серебристые,
вздохнула тополиная листва.
Сосед искусно арию насвистывал,
запомнить не сумев ее слова.
Реклама полыхала фиолетово
над крышей опустевшего кафе.
Какое дело Сомову до этого?
Ведь он готовил аутодафе
для каждого политика продажного,
для подлых и безмозглых болтунов,
читая рассуждения отважного,
безгрешного властителя умов.
Соседа-паралитика бессонного
 увлек потом неистовый Рабле.
Мерцал хрусталь бокала невесомого
на пыльном кипарисовом столе.
Листва не умолкала. И во мгле
от ярости горели взоры Сомова
как угли в остывающей золе.