Это утро началось, как и любое другое летнее утро - с солнца, тепла и сладкого ощущения беззаботности. Все-таки умный человек придумал каникулы! Особенно летние! Андрюха не задумываясь выдал бы ему все премии мира!
Пять минут девятого, а Сережки дома уже нет. Должно быть, умотал на рыбалку или отправился с ребятами обносить совхозное нефтехранилище - добывать бензин для мопеда.
Андрюхе слегка взгрустнулось. Если за бензином, то ладно, Андрюха побаивался хромого, подслеповатого и вечно пьяного сторожа Никитку, но, если Серега один умотал на озёра и не побудил брата - будет серьезный повод обидеться.
Сегодня суббота, мама не на работе, вон, гремит во дворе подойником. С горницы кисловато тянет дрожжевым тестом - будут к обеду пироги.
Андрюха вскочил с кровати - нечего валяться, пора дела делать! Небрежно заправил постель, быстро оделся в гуляльное. Что может быть лучше свободной футболки, спортивных штанов и старых Серегиных кроссовок?! Ничего! Пускай одежда в земляных и ягодных пятнах, зато пока без дыр, удобная и простая. Правда, если мама настоит, придется пожертвовать любимые шмотки в стирку, а переодеваться жутко не хочется. Придется уговаривать на "последний денечек"...
- Позавтракай, потом пойдешь, - строго сказала мама, занося в дом ведро парного молока.
- Я попозже позавтракаю, ладно?
- Никаких "попозже"! Сядь и выпей, хотя бы молока!
Андрюха скривился.
- Ладно, выпью.
Пока мама процеживала содержимое ведра по банкам, Андрюха успел сбегать до ветру и умыться. Обнаружив на столе кусок белого хлеба с медом, принялся жадно жевать, запивая пахучим Чернушкиным молоком.
- В обед чтоб был дома, мне нужно помочь. Вечером бросишь одежду стирать.
- Угу...
Андрюха доел, вытер губы плечом.
- Спасибо, мам, я пойду погуляю.
Не дожидаясь ответа, Андрюха пошел к выходу и едва не столкнулся с человеком в милицейской форме.
- Доброе утро! - громыхнул над Андрюхиной головой сильный мужской голос.
- Здравствуйте!
Мама вышла из комнаты уже переодетая в домашнее платье.
- Ольга Игнатьевна... Тут такое дело... Можно мне пройти? Поговорить...
Милиционер смущенно замолчал и выразительно глянул на Андрюху.
- Проходи, конечно. Да говори ты, Миш, Андрюшка - парень кремень!
Мама улыбнулась. Андрюха зацвел и подставил затылок под ее теплую ладонь.
Милиционер вытер ноги о куцый половичок, снял фуражку и прошел в кухню. От его большого тела в доме сразу стало темнее, но не страшно темно, а, наоборот - уютнее. Вообще дядя Миша Андрюхе нравился. Высокий, широкоплечий, усатый. И пистолет всегда при нем... И рыбалку он любит, частенько на озёрах его видно. Но сейчас Андрюха напрягся. Что, если, старик Никитка поймал-таки Серегу? Поймал и сдал в милицию? А может еще хуже - застрелил? Ведь есть же у него ружье! У всякого сторожа должно быть ружье! А если и не застрелил, то где теперь мама возьмет деньги, чтобы оплатить весь сворованный Серегой и его дружками бензин? Андрюха похолодел...
- Да ничего особенного, - как-то искусственно улыбнулся дядя Миша, мотнув головой на предложенный табурет. - Просто хотел узнать: никто вас за последнее время не беспокоил?
- Нет, - уверенно сказала мама, и у Андрюхи немного отлегло от сердца. - А что стряслось, почему ты спрашиваешь?
- Из области бумага пришла. Четыре дня назад из спецзаведения сбежал некто Потапов Валерий Николаевич. При побеге он совершил два зверских убийства. Милиция будет стеречь по месту жительства, - ресницы дяди Миши дрогнули. - Я хотел сказать - бывшему месту...
Мамино лицо некрасиво вытянулось, она охнула совсем как в тот раз, когда узнала, что умерла бабушка...
- Да он тут почти и не жил. Сергей еще не родился, как мы развелись. Валерий пропал почти сразу, а потом я узнала, что он в тюрьме ...
- Я бы сказал - не совсем в тюрьме, - без всякой охоты поправил дядя Миша. - Насколько я знаю, Потапова осудили за несколько разбоев и убийств, а потом, вроде как признали невменяемым. Для таких существуют особые режимные, полутюремные учреждения или что-то в этом духе, я, честно говоря, не знаток. Вот оттуда Потапов и убежал, зарезав двоих охранников.
Мама тяжело опустилась на лавку. Ее глаза потемнели от ужаса.
- Думаешь, он может объявиться здесь?
Милиционер придвинул поближе к маме табурет и тоже сел. Андрюха остался стоять.
- Нет, - твердо сказал дядя Миша и улыбнулся. - В области страхуются, на всякий случай перекрывают возможные места его появления. Причин для паники нет никаких. Вряд ли ему позволят уйти так далеко. А может, пока мы с вами тут сидим, поймали уже... Он туберкулезный, ходок из него никакой...
Помолчали. Милиционер заметно волновался и ерзал на табуретке, потом вдруг спросил:
- А старшой ваш где? Он ведь Валерьевич? Сколько ему? Тринадцать?
На первый вопрос мама пожала плечами, на следующие ответила кивками.
- А Андрею сколько?
- Десятый.
Мамин голос дрожал. Еще бы! Дядя Миша рассказал столько страшного. Какой-то ненормальный разбойник Потапов кромсает людей направо и налево и вдобавок ко всему собирается прийти в их деревню... В миллионный раз Андрюха горько пожалел, что в доме нет взрослого мужика. Отца Андрюха помнил смутно. Он работал в пожарной команде и погиб на пожаре, когда Андрюхе и трех не было. Однако, перед мысленным взором он представал сильным, басовитым, высоким, как дядя Миша. Уж он бы показал этому Потапову, чьи в лесу шишки...
- Ну, ладно, - дядя Миша расстроено крякнул. - Я сейчас схожу в деревню, поговорю, предупрежу, кого найду, а потом вернусь, чаем перед дорогой напоите - в город сгоняю, привезу оперов. Побудут здесь, в деревне. Вы уж их не гоните, если зайдут, работа у них такая.
На невысказанный мамин вопрос дядя Миша развел руками:
- Я бы и сам остался, да не разрешили мне. Участковый, говорят - не опер...
После ухода дяди Миши, мама сильно занервничала, и Андрюхе удалось отпроситься всего на часок. Искать Сережку он не пошел. Все удочки на месте, значит, братец промышляет топливо для своего чахоточного мопеда и скоро сам заявится домой. Андрюха чесанул к оврагу. Серега обязательно догадается где он и придет в схрон.
Эту землянку они разрыли прошлым летом из старой звериной норы на высокой стороне оврага, возле лесного края. Расширили лаз, увеличили само логово. Копали руками да щепками, слишком уж неподатливые травяные корневища перерезали Серегиным перочинным ножиком, выскобленную землю выносили в гнилом почтовом ящике и ссыпали в овраг. Места получилось - аккурат на двоих. Из елового лапника настелили подстилку, наделали ниш и углублений для самых необходимых вещей, таких как топорик, игральные карты, фонарик и зажигалка. Там же лежала коробка с рыболовными снастями, несколько свечных огарков, десяток старых охотничьих патронов, спущенный футбольный мяч, приемник без батареек, большая лупа и еще кое-какая мелочевка.
Вчера Серега раздобыл где-то небольшой рулон белого, мягкого как пух синтепона и братья сразу же нашли ему применения взамен надоевшему колкому лапнику.
Об этой землянке кроме Андрюхи и Сережки никто из деревенских пацанов не знал. Ни одна живая душа не ведала, куда иногда исчезают братья Богатыревы. Андрюхе безумно хотелось привести сюда Ваську Никишина или хотя бы Максимку Долгова, но Серега строго настрого заказал водить, да еще кулаком пригрозил. Что поделаешь, такие наставления Андрюхой обычно почитались свято...
Едва засунув голову в лаз, Андрюха понял - в землянке кто-то пошуровал. С трудом нащупав фонарик, Андрюха ахнул: все внутри было перевернуто, вещи лежали не на своих, строго установленных местах, крючки и поплавки вытряхнуты, карты раскиданы, три свечи раздавлены, приемник разбит, топорик и вовсе пропал. Синтепон смят, будто кто-то на нем боролся.
Чувство обиды и злости на непрошеного гостя вулканом взбурлили в Андрюхиной груди. Узнать бы кто здесь напаскудил да в лоб! Топорик сперли, гады! Ничего, Сережка вынюхает, он пройдоха еще тот...
Андрюха немного успокоился, зажег свечку и принялся прибирать раскиданное имущество. Собрал снасти и карты, уложил по местам все остальное. Выбросил в овраг безнадежно испорченное. Возился он довольно долго. Выделенный мамой час, наверное, давно прошел, а Серега все не идет. А может его мама не пустила? Нехотя Андрюха побрел домой - мама и так расстроена и лучше ее не сердить.
Спустился с пригорка, сорвал былинку, откусывая и сплевывая кусочки, пошел лениво шелестеть густой луговой травой. По дороге вспомнил, что сейчас должен прийти дядя Миша, а потом приедут из города опера. Надо у кого-нибудь из них попросить подержать пистолет. Лучше, конечно, у дяди Миши...
Если Сережка пришел, то сейчас он наверняка торчит в сарае и возится с мопедом. Андрюха ускорил шаг и решил сперва заглянуть туда, рассказать брату о дерзком нападении на их тайный схрон.
С самого порога Андрюху едва не вывернуло наизнанку - в огромном сарае пахло, как на бойне у кривоногого деда Семена, а от зрелища внутри он едва не лишился чувств. Обвязанный за щиколотки волосяной веревкой, Сережка свисал головой вниз со средней поперечной балки. Абсолютно голый, с безвольно опущенными к земляному полу руками. Весь в глубоких продольных разрезах, будто кто-то хотел наделать из его кожи узких полос для лапши. По загорелому, мальчишечьему телу во множестве спокойно ползали мухи, в разваленных краях надрезов виднелось красное, сочащееся мясо. Кровищи под Сережкой натекло не меньше ведра, а когда тихонько крутящийся брат повернулся к Андрюхе лицом, то стало видно огромную дыру в горле, словно второй рот раскрытую в страшном немом крике.
Одеревенелый Андрюха попятился, машинально закрыл сарай. Минут пять недвижимо стоял перед дощатой дверью, отказываясь принять и понять увиденное. Мозги едва не вскипели. Неужели это был Серега? Кто ж его так разделал? А может это сам он так пошутил? Может это чучело Серегой смастряченное висит на балке, куриной кровью облитое?
Надо звать маму!
Андрюха развернулся и неровным шагом поспешил к крыльцу.
Стоящего возле крыльца маленького, невероятно тощего человека Андрюха увидел со спины. Гладкий, обтянутый желтоватой кожей череп, напоминал страусиное яйцо, какими их показывали в мультиках. Спина, с выпертыми из-под желтой рубашки лопатками, худые ноги в коричневых, дырявых брюках, грубые ботинки... А правая рука вся в крови... и на боку кровь... Заслышав шаги, человек начал оборачиваться. Повинуясь нахлынувшему леденящему ужасу, Андрюха дернул назад.
"Никакое это не чучело!" - громом грянула в голове страшная мысль: - "В сарае висит настоящий Сережка! Этот лысый убил его!"
Обежал дом по кругу, заскочил в коровник, оттуда через дровник - в сени. Захлопнул дверь, накинул крючок. Сердце билось как у напуганного котенка и норовило выломать изнутри ребра. Где лысый?
Остался снаружи или вперед него заскочил в дом? Андрюха осторожно стал пробираться мимо вешалки и печки в горницу. Лысого не было, зато был лежащий на полу кухни милиционер дядя Миша. Почему-то Андрюха сразу понял, что дядя Миша тоже мертвый. Он лежал на спине, широко разбросав ноги и руки, точно на пляже, лицо дяди Миши больше походило на необжареную отбивную котлету, которые иногда готовила мама, а мальчишки помогали ей работать специальным кухонным молоточком с тупыми шипами. Пышные усы расползлись, слиплись и стали напоминать старую обувную щетку забитую засохшим гуталином. Разбитые лепешки губ обрамляли черный, окровавленный и беззубый провал рта. Возле милиционера валялась двухлитровая бутылка кока-колы, мешок с пряниками и пастилой.
"Нам принес", - как-то отстраненно сообразил Андрюха. На счастье дядя Миша догадался перед смертью закрыть глаза, иначе не миновать Андрюхе безудержных рыданий.
Зажмурившись, Андрюха перепрыгнул через тело в милицейской форме и, чуя нехорошее, побежал в мамину комнату.
Мама лежала возле своей кровати. То ли от падения, то ли от сильного удара ее голова была здорово разбита, одна нога вывернута так, как не смог бы сделать даже гибкий Андрюха. Ее легкое голубое, напитанное кровью платье в нескольких местах поменяло цвет. На появление Андрюхи мама повернулась и встретила сына взглядом дикой боли и отчаяния.
- Беги, сыночек... Андрюшенька, беги... Это - Потапов... убьет тебя...
Мама еще что-то шептала, но Андрюха не слышал. Его ошпарило одно слово: "Потапов!" Это же тот разбойник-убийца, о котором говорил дядя Миша!
Очень захотелось осесть рядом с мамой на пол и горько заплакать. Разве убежать ему от настоящего убийцы? Да ни за что! Вон он как милиционера...
Мама закрыла глаза и больше ничего не говорила. Андрюха видел, что она дышит, значит - жива...
Хрустнула входная дверь. Кто-то снаружи пытался отжать ее, сорвать с хлипкого крючка.
Известно кто...
От страха Андрюха немного писнул в штаны. Помочь некому, бежать в окно - пока раскроешь, Потапов уже будет здесь...
Андрюха кинулся к мертвому милиционеру. Слава Богу, кобура оказалась не прижата к полу грузным мужским телом! Цепкими пальцами Андрюха быстро расправился с застежкой. Пистолет оказался тяжелым. Предохранитель нашелся там же где он был у стреляющего пластмассовыми шариками игрушечного "макарыча". Сидя на корточках, двумя руками Андрюха направил оружие в дверь поддающуюся напору извне. Он был уверен, что это Потапов. Кто еще будет с таким ожесточением, а главное - молча - ломиться в дом?!
Андрюха с силой надавил крючок. Пистолет рявкнул и едва не улетел через голову, вторая пуля ушла в потолок. С пустым, консервным звуком покатились по доскам гильзы. Дверь распахнулась, возник желторубашечный, лысый Потапов. Оглушенный, напуганный до смерти Андрюха начал стрелять от груди. Пистолет дергался в руках как живой и никак не мог нащупать пулями тело Потапова. Все они летели мимо, вгрызались в печь, в косяк, били в стену над головой неподвижно стоящего лысого убийцы, казалось, ничуть его не смущая. Андрюхины руки затряслись еще сильнее, неуязвимость Потапова повергла его в настоящий шок. Дымящийся ствол пистолета опустился, Андрюха заплакал.
Потапов шагнул вперед. Теперь можно было разглядеть его лицо вблизи. Раскроенное поперек редкозубой улыбкой желтое и морщинистое оно имело сходство с болезненно высохшим овощем. Нос крючком, плотно прижатые уши... а глаза... В такие лучше никогда не смотреть...
Андрюха поднял оружие. Выстрелом Потапова развернуло. Он взвизгнул и, схватившись за левое плечо, согнулся. Попал! Андрюха едва не закричал от радости. Потапов стремительно развернулся и бросился вон из дома. "Макаров" сухо щелкнул вдогонку. В последний миг Андрюхин взгляд выхватил кусочек чего-то белого, прилипшего сзади к брюкам Потапова.
Пистолет выпал из трясущихся рук. Андрюха не услышал тарахтения подъехавшего к воротам мотоцикла, из ступора его вывел гневный, усиленный водкой голос Кольки-тракториста.
- Кто тут шмаляет на всю деревню? - раздалось из сеней. - Вы совсем охренели что-ли... Ох, ты ж мать твою...
Кудрявый Колька аж задохнулся, узрев лежащего на полу милиционера и сидящего рядышком Андрюху.
- Малой! Это ты что ль его?
Андрюха устало покачал головой.
- Вот и думаю... Эй, Витек! - крикнул Колька через плечо, - Заводи драндулетину, ментам звонить поедем! Мишку завалили...
Колька метнулся мимо Андрюхи, стремглав обежал дом, задержался в маминой комнате. Вылетел еще быстрее, будто, за ним кто гнался, на выходе обернулся.
- Вы держитесь тут, малой, щас "скорая" будет!
"А ведь это он был в нашей землянке", - пришла спокойная мысль, - "Откуда иначе взяться синтепону на брюках?"
Андрюха сидел на прежнем месте с полчаса, а потом им внезапно овладели хладнокровие и решимость. Он подошел к столу, выпил из графина воды, сходил к маме, убедился, что она еще дышит, но трогать не стал - стало страшно, что от его прикосновений маме сделается хуже. Вышел во двор. Деревня пустынна, точно вымерли все. Кудахчут соседские куры, жалобно блеет где-то ягненок... "Только бы "скорая" побыстрей приехала", - подумал Андрюха и направился к оврагу.
Как Потапову удалось обнаружить тайник, ведь даже деревенские пацаны ничего о нем не знали!? Почему ему не помешала естественная маскировка входа бурьяном и густой крапивой? Что ли нюх у него особый? Потапову еще повезло, что он такой тощий да маленький, дядя Миша, например, ни за что бы там не поместился...
Из норы доносился человеческий храп. Его он услыхал метров с десяти, опустился на корточки и подобрался ближе. Тот, кто преспокойно спал сейчас в их с Сережкой землянке, человеком для Андрюхи не был. Любого на свете зверя Андрюхе было бы жальче, к любому хищнику он мог пропитаться уважением и состраданием, но только не к этому страшному существу, чьи стоптанные внутрь ботинки торчали из дыры наружу. Здесь же, возле ног валялась небольшая, но, видимо, увесистая, сучковатая дубинка, бурая от налипшей, вязкой крови.
Андрюха снова, будто наяву увидел перед собой изуродованное лицо милиционера, кровавые потеки на Серегином теле и разбитую мамину голову. Руки затряслись, точно у сломанного заводного медвежонка. Андрюха всхлипнул, но, испугавшись, что от страха и беспомощности может в голос расплакаться и разбудить Потапова, примолк.
А это вовсе и не храп, просто он так тяжко дышит... пуля, ведь, не шутка... В этот миг из живота поднялась такая звериная ненависть, такая ярость завладела всем небольшим Андрюхиным телом - аж зубы с непривычки клацнули. Грудь расперла дикая злость. Ему бы ножик какой! Иль острогу, которой Серега бил на протоке щук! Андрюха начал искательно озираться: чем бы его, гада, вдарить?
Еще Андрюха вдруг откуда-то понял, что бить нужно наверняка. Бить так, чтоб сразу прикончить. Желательно в сердце или в голову, можно в горло, в висок или в глаз... но ничего подходящего возле себя для этих целей Андрюха не обнаружил. Дубина не счет. Ее Андрюха даже под пыткой пальцем не тронет. Тащить другую? Принести камень или сбегать за молотком? Что толку, если из всего богатого набора уязвимых точек Потапов выставил только пятки! Ни к голове, ни к груди не подобраться, а к нему в нору только сунься...
Слезы на Андрюхином лице высохли, оставив светлые дорожки по чумазым щекам от глаз к подбородку. Он вскочил. Надо бы кликнуть взрослых. Кто там есть в деревне? Андрюха кинулся бежать под гору, на ходу вспоминая, кого он мог сейчас найти посильнее. А кого там найдешь, раз уж дядя Миша с пистолетом не смог справиться?! А милиция пока из города приедет...
Потапов запросто может уйти.
Андрюха живо представил, как Потапов, точно пес, зализывает рану языком, вращает красными, злыми глазами и вприпрыжку убегает в лес.
Разве найдешь его потом!!!
Андрюха и не заметил, как от отчаяния начал тихонько подвывать. Он побежал так быстро, как никогда еще не бегал. Даже на школьных соревнованиях он не выдавал таких скоростей. Рискуя переломать себе ноги, Андрюха преодолел склон и, ничуть не теряя прыти, припустил по ровному. Он очень боялся не успеть. Боялся, что Потапов все же уйдет. Проснется и уйдет. А потом вернется в их дом и добьет маму и его, Андрюху, за то, что всадил в него пулю.
Уже во дворе резкая мысль прострелила разум: "Бензин!" Серега лазил за бензином! Возле мопеда должна быть канистра...
Ни "скорой", ни милиции у дома Андрюха не увидел. Он с ходу завернул к сараю. Дернул ручку, вобрал в грудь воздуха и, задержав дыхание, молнией ворвался внутрь. Ни взгляда на Серегу! Только мопед и только бензин!
Выволок полнехонькую десятилитровую канистру, закрыл дверь. Тяжелая, сволочь! Андрюха с трудом открыл тугую крышку, вылил около двух литров бензина на усыпанную куриным пометом землю, остальное пожалел - вдруг не хватит...
Спички!
Ох, как не хотелось Андрюхе идти в дом! Вспомнил, что спички есть в коровнике - мама иногда зажигала там керосинку. Андрюха метнулся в коровник, через полминуты вернулся к канистре, погромыхивая коробком в кармане. "Никуда он не уйдет!" - бормотнул Андрюха, ухватил канистру и двинулся к оврагу. Емкость с бензином оказалась не столько тяжелой, сколько неудобной, долго тащить за ручку не получится, тогда Андрюха обхватил ее руками и прижал к груди. Слезы застили глаза, будто пологом, круглое, конопатое лицо кривила гримаса плача. Андрюха спотыкался. Два раза упал. Потом не выдержал и отлил из канистры еще немного. К началу подъема совсем выбился из сил. Чертова канистра тянула вниз, мешала одолеть какие-то сто шагов... Андрюха собрал последние силы и предпринял рывок. Не дотянув жалких десяти метров, встретился с землей, ударился подбородком о выступ на крышке канистры. На футболку капнула кровь. Хрипло дыша, пополз, подтягивая бензин за собой.
Из норы все еще доносился надсадный не то хрип, не то храп. Андрюха чуть не подскочил от радости: "Не ушел..."
Пол землянки имел некоторый уклон внутрь, что во время сильных ливней служило причиной небольших затоплений. Ребята хотели устранить этот недостаток и, хорошо, что не успели. Бензин потек в нору веселым, ароматным ручейком. Андрюхино сердце сжалось в ожидании пробуждения мокнущего Потапова, но тот ни на минуту не прекращал храпеть.
- Боженька, помоги мне... помоги... Боженька... - сквозь слезы молил Андрюха, вытряхивая последние брызги в траву.
Чиркнула спичка.
Все внутри на миг замерло, словно перед нырянием в ледяную прорубь.
- За Серегу, за маму, за дядю Мишу...
Огонь вспыхнул сразу, с сердитым шипеньем устремился в нору. Андрюха отпрянул. Раздался хлопок, пламя вырвалось из недр звериного логова, будто холостой выстрел из пушки. Повалил густой черный дым. Ноги Потапова дернулись, втянулись внутрь и сразу же выпрямились, словно две струны. Потом Потапов мелко засучил ими, точно младенец, каблуки с металлическими набойками принялись скрести и грызть дернину как мотыга в умелых руках.
- Гори, как в аду... - исступленно крикнул Андрюха, уклоняясь от едкого, вонючего дыма.
Пережевывая грязные потаповские штанины, огонь вырвался наружу. Брюки сгорели быстро, остатки обугленной ткани вплавились в мясо. Тяжелые башмаки пришлись огню не по вкусу, и он тут же утихомирился. Скоро Потапов перестал дергаться. Пламени видно не было, но дымило из норы еще долго.
"Испортил схрон, гнида!" - подумал Андрюха, подошел поближе, несильно пнул обгоревшую ногу и его чуть не вырвало. В сердцах сплюнул кислятину, подобрал хозяйственной рукой пустую канистру и медленно-медленно, точно уморившийся пахарь потащился в деревню.