Гром стоял перед дверью, бессильно упершись лбом в тугую мякоть обивки. В двадцатый раз сведенные ознобом пальцы не могли нащупать круглую головку ключа среди горсти мелких монет в кармане пальто. Ему ужасно хотелось в туалет, после подъема на четвертый этаж дышалось тяжело, слипшаяся челка выбилась из-под сдвинутой на затылок шляпы, колени тряслись как у столетнего старика.
Надо бы вытряхнуть эту чертову мелочь да поискать этот чертов ключ хорошенько!
- Опять нажрался!
Голос вибрировал от возмущения и брезгливости.
Гром не спешил поворачиваться. Он и так знал кто это. Соседка из квартиры направо. Худая как мумия, старая, противная баба. Мария. Вообразила, что может цепляться к нему всякий раз, когда увидит.
- Пьянь проклятая, весь подъезд зассали!
Проводив взглядом тощую, гордо выпрямленную спину соседки вниз по ступеням и не найдя в себе сил послать ее покрепче, Гром скосил глаза в угол лестничной площадки возле мусоропровода и ему в голову пришла дивная идея. Он вынул руку из кармана и, пачкая плечо побелкой, побрел вдоль стены. Раз нет ключа, значит, можно избавиться хотя бы от одной проблемы. Зато потом не будет обидно, когда эта костлявая стерва еще раз скажет про зассанный подъезд.
Ведь он не был слишком уж пьян. Бывало значительно хуже. Просто сегодня он здорово устал и не выспался. Вот сейчас облегчится и сразу почувствует себя гораздо лучше, отыщет ключ, зайдет в квартиру...
Свет из мутного, пыльного окошка даже в самую солнечную погоду никогда не достигал дальнего угла. Толстая труба мусоропровода выпячивалась из стены на три четверти диаметра, превращая угол в весьма уютный закуток недоступный любопытным взглядам с лестницы.
Хрустнул раздавленный каблуком шприц. Зачем-то Гром несколько раз прокрутил пяткой по осколкам хрупкой пластмассы, будто хотел вдавить их в заплеванный, выкрашенный ядовито-зеленой краской пол.
Пальцы потянулись к ширинке.
А здесь действительно воняет! Вот уж неприятное открытие! Живет в десяти шагах и ни разу не замечал. А все потому, что никогда не пользовался мусоропроводом, а вышвыривал пакеты с мусором прямо из окна на крышу урчащего на остановке девяносто третьего автобуса. И никогда не промахивался! Господи, ну кому была охота лезть столько этажей, чтобы помочиться на площадке этой чокнутой Марии!? С другой стороны, раз уж у нарков хватило ума сюда забраться, то почему бы и нет...
Гром постарался встать так, чтобы обещающий быть не маленьким ручей устремился между его ног, не замочив подошвы туфель. Еще он прикинул, что извергнутый его пенисом поток, скорее всего, достигнет границы бетонной плиты перекрытия и водопадом хлынет между лестничных пролетов до самого первого этажа. Да, точно, так оно и случится! Уж на это у него сил хватит, будьте уверены!
Гром злорадно ухмыльнулся, представив как его моча льется на дурацкую шапочку Марии, забрызгивает ей лоб, глаза, губы...
Вдруг слева от себя он различил неясный шорох. Он успел расстегнуть лишь одну пуговицу. Звук повторился. Недовольный вмешательством в интимный процесс, Гром обернулся. Звук доносился из мусоропровода, больше неоткуда... Словно огромная крыса ворочалась там, перебирая лапами по железному остову вертикальной трубы. Крыса, кто же еще! Наплодились, твари! Еще бы, дом раз в пять старше Грома! Шесть этажей по три квартиры на площадке, лифта нет, зато есть мусоропровод старого образца, туда не только крыса - пони целиком влезет!
Как и большинство людей, Гром не терпел крыс. В зверинце или мельком, белую, проходя мимо витрины зоомагазина еще куда ни шло, но вот так, когда можно ненароком наступить, дотронуться нечаянно рукой, увидеть эти мерзкие глазки, зубы и хрящеватый, чешуйчатый хвост... А вдруг укусит, или вцепится в лицо? Сподобился же Господь!
Однако сегодня Гром был решительно настроен показать гнусной твари кто здесь хозяин. Он сделал шаг назад. Правая рука продолжила заниматься ширинкой, а левая потянулась к круглой крышке мусоропровода, наклоненной к стояку градусов под тридцать и больше смахивающую на танковый люк.
Он не знал, что будет делать дальше. Схватит крысу за горло? За хвост? Размозжит ей голову кулаком? Да и крысы там давно нет, наверняка уползла по своим крысячьим делам...
Тем не менее, Гром рванул грязную скобу ручки.
Будто недавно смазанная, крышка легко подалась вниз, явив взгляду черное, в обхват жерло. Оттуда резко дохнуло гнилостной вонью векового тлена, почти осязаемым облаком вырвался из помойных недр смрад трупного гниения.
Поначалу Гром брезгливо отшатнулся, но потом что-то заставило его позабыть про готовящееся мочеиспускание, он вплотную приблизился к открытому мусоропроводу, словно чья-то рука насильно притянула его голову к дыре.
Конечно же, никакой крысы там не было, лишь бурые ошметки чего-то давно высохшего, да мелкие обрывки упаковочной бумаги, прилипшие к толстому ободу под крышкой.
Едва не потеряв равновесие, Гром обеими руками облапил шершавую из-за бугорков коррозии мусорную трубу. Стараясь пореже вдыхать зловоние и удивляясь на самого себя за проявленное любопытство, Гром устремил мутный взор в непроницаемую глубь стояка.
Через несколько секунд тишины где-то на уровне второго этажа сначала зашуршало, а затем зашевелилось что-то большое и влажное. Еще сильнее повеяло гнилой плотью. Только теперь жуткий запах стал теплым. Лицо Грома обдало волной жара, точно от большого распаренного тела.
Потрясенный отвращением Гром зажмурился.
Теперь он отчетливо понял, что там, в тесной, черной дыре что-то есть. Что-то намного больше и сильнее крысы. Достаточно сильное, чтобы справиться с человеком.
И оно ползло. Поднималось вверх! Сюда, к нему, глупо сунувшему морду в логово смерти...
Слишком сильно оттолкнувшись от трубы, Гром упал на задницу. Проткнул ладонь острым осколком шприца. Неожиданная боль явилась отличным дополнением к нездоровому испугу. Он пополз назад, пока не уперся спиной в стену.
Из открытого люка донесся тихий, глухой стон. Так, должно быть, стонет больной слон... Но в том звуке, что издал мусоропровод, помимо боли и тоски слышался голод, невыносимые страдания адски голодной твари, упустившей жертву.
Теперь Гром знал, что значит быть парализованным от страха. Ни руки, ни ноги больше ему не служили, мозг отключился и даже сердце, казалось, вот-вот остановится от ужаса. Кто бы там ни поднимался по трубе, он без труда возьмет Грома со всеми потрохами...
Не мигая, Гром наблюдал, как выползшая из-под него жидкая, тупоносая змея быстро достигла края площадки между перильных стоек и нырнула в пропасть...
Утром Гром первым делом отыскал в старой визитнице карточку доктора-нарколога, бывшего соседа по школьной парте. Кандидата наук, между прочим. Они не виделись три года, и тогда у Грома даже мысли не возникло, что ему, возможно, понадобится помощь Роберта. Проблема алкоголя и уж тем более наркотиков всегда казалась ему далекой как берег другого континента, а карточку взял, чтобы не терять координаты однокашника.
На всю оставшуюся жизнь запомнив цифры в телефонном номере Роберта, Гром засунул визитку на прежнее место. Не хватало еще, чтоб кто-нибудь прознал о его отношениях с наркологом. Вот тогда ему точно никто и никогда не даст больше в долг.
Гром оделся. Вместо попачканного пальто и вчерашних брюк надел джинсы, зеленый свитер и легкую кожаную куртку без подкладки.
Из двери квартиры он выскочил, точно спринтер со старта. Мельком глянув на незакрытую им крышку мусоропровода, скачками устремился вниз по лестнице.
Обогнув здание, быстрым шагом преодолел расстояние до остановки. К ней, точно океанский лайнер к причалу, подходил, мигая поворотником девяносто третий. Гром наддал ходу.
"До чего, все-таки, мерзотна осень!" - сверкнула быстрая мысль, когда порыв ветра вздыбил с трудом причесанные волосы. Облака ползли по небу сизые и плоские как подошва огромного утюга, чахлые деревья вдоль проезжей части без всякой охоты сопротивлялись яростным наскокам атмосферного фронта. Дворники машин работали, но Гром не заметил измороси, даже воротника не поднял.
Он почти бегом проскочил квартал. Свернул, одолел еще один и, наконец, нырнул под тяжелый козырек с яркой вывеской: "Бар Собачий Вальс"
Макс сидел там, где ему и положено сидеть в это время. В своем неизменном синем пальто. Шляпа лежала прямо перед ним рядом с высоким стаканом наполовину наполненным чем-то белесым.
Гром прошел к стойке, кивнул бармену и оседлал высокий табурет. Руки он, точно пианист на клавиши, изящно возложив на черную, матовую столешницу, вперил остановившийся взгляд в полки с разномастными бутылками.
- Все пьешь? Закуривай.
Легкий толчок в бок вывел его из задумчивости.
- Я не курю.
- С каких это пор?
- Со вчерашних.
- Ну, ты даешь! Силу воли воспитываешь?
- Да! - Гром ответил, пожалуй, слишком резко.
Макс криво ухмыльнулся и убрал портсигар.
- Как знаешь, только на мелочах ты много не сэкономишь. Жрать тоже стал реже?
- Не твое дело, - буркнул Гром и отвернулся, уткнув тоскующий взор в пустующий подиум.
- Само собой не мое, - согласился Макс. - Только я на твоем месте почаще думал бы про Алекса. Он уже приходил сюда и спрашивал про тебя.
- Когда? - встрепенулся Гром.
- Вчера. Вы с ним минут на десять разминулись.
Оглядевшись, Макс перешел на доверительный полушепот:
- Говорил тебе - зря связываемся! Он не из тех, кто прощает долги. Даже незначительные деньги зубами вырвет. Это я тебе говорю! Помнишь старика Морщеного? Алекс выловил его где-то за городом и привез к себе в клуб. Три дня парни Алекса отрабатывали на Морщеном хуки и апперкоты, на четвертый Морщеный отдал концы.
- Но денег-то Алекс с него так и не получил?
- Дело не в деньгах, а в наказании, понимаешь? Алекс не взял с Морщеного какие-то гроши, зато теперь никто не скажет, что с Алексом проходят похожие шутки. Сечешь? Так что...
- Меня убивать не станут, я - какающая золотом курица.
- Тогда накакай, пожалуйста, побольше. Что-то давненько...
Макс оборвался на полуфразе.
Гром быстро обернулся и увидел входящего в бар Алекса.
Он был один. Неспешно снял пальто, бросил на ближайший к выходу столик и, упруго ступая, двинулся к барной стойке. В идеально выглаженных широких брюках, в элегантной белой рубашке без галстука, Алекс напоминал профессионального исполнителя бальных танцев. Но вместо набриолиненных волос и улыбки во все лицо Гром видел сурово сжатые губы и выпирающие, как у всех культуристов, бугры челюстных мышц.
Гром встал навстречу и попытался расслабиться. Будет лучше, если Алекс быстро уйдет отсюда, Гром попросту не был настроен на долгий разговор.
- Слушай, Алекс, я сейчас голый, дай мне еще немного времени, я обязательно отдам деньги. Вот увидишь, все будет в порядке.
Похоже, Алекс ждал именно этой фразы...
- Не сомневаюсь, малыш, конечно же отдашь.
...Грома всегда тошнило от излишне самоуверенных манер Алекса. От его речи, голоса, мускулов, перекатывающихся под рубашкой, от боксерской осанки...
- Отдашь как миленький. Я даже не хочу расписывать, что с тобой может быть, если послезавтра у меня не будет этих денег.
- Послезавтра? - ахнул, белея, Гром, зачем-то хлопая себя по карманам куртки.
- Вот именно, малыш. Послезавтра. Сейчас я уйду, а через день, когда разыщу тебя, хочу, чтобы деньги были при тебе.
А еще Грома бесило, что этот говняной боксеришко дразнит его малышом.
"Денег нет и не будет!" - едва не крикнул Гром в атлетичный треугольник белой Алексовой спины, но чувство самосохранения взяло верх. Почти физически раздавленный, Гром выдал самый длинный вздох в своей жизни.
- Нацеди-ка стаканчик, - сдерживая дрожь, обратился он к бармену, одновременно вытаскивая из портсигара Макса сигарету.
На сей раз он загодя приготовил ключ. Играть сегодня не пошел - чувствовал себя не в форме. Ковыряясь в скважине, Гром зябко передернул обкапанными дождем плечами и порадовался, что не находится больше на улице.
До вечера еще далеко, а завтра - игра. Макс обещал обтяпать все в лучшем виде.
Задача Грома - должным образом настроиться.
Ему почти всегда безумно везло. И в карты и в рулетку и в кости. Фартило сказочно! Завистники поговаривали, что у Грома есть пресловутая Система, предлагали за нее огромные деньги, ползали в ногах умоляя, грозили, но всякий раз злорадно потирали руки, когда Гром все же проигрывал... а потом снова просили...
Но дело было не в системе. Дело было в особом настрое. И феноменальной памяти на цифры вкупе с умением быстро производить в уме сложные арифметические расчеты.
Встреча с Алексом - одним из последних кредиторов - прошла относительно успешно, однако Грому казалось, что на игру он настроиться не сможет. Он чувствовал приближение очередного приступа головной боли, а это означало, что весь настрой летит ко всем чертям...
Да-а, череда неудач просто так не кончается. Больше полугода Грому не удавалось выиграть ничего стоящего. Его приглашали, ему верили, давали под бешеный процент деньги... Но эти головные боли... они преследуют, изводят, заставляют чувствовать себя полным дерьмом и терять деньги.
От игры нужно отказаться. Макс собирается ставить последнее...
Но как быть с Алексом?
Ублюдочный кусочек железа! Неужели настолько трудно попасть всеми своими бородками в узкую, как щель монетоприемника, замочную скважину?!
Грязно ругнувшись, Гром отшагнул от своей двери и щелкнул выключателем рядом со звонком в квартиру Марии.
На обратном пути увидел нарка - помимо воли взгляд все же скользнул к мусоропроводу, возле которого он вчера так позорно обмочился. Раскинув ноги в бесстыдной позе, одетый в потертую джинсу молодой парень сидел в темном углу, куда почти не долетал свет маломощной этажной лампочки.
Воспоминания последнего вечера мгновенно заполнили разум Грома. Он заново прочувствовал вчерашний животный ужас и все, что поутру списал на приступ психического расстройства на почве алкоголизма, вернулось, расцвеченное еще более яркими красками.
Черт! Забыл позвонить Роберту! Все этот сраный Алекс! Весь день испортил!
Судя по всему нарк уже вмазался, так как очень слабо отреагировал на появление Грома. Глаза закрыты, голова запрокинута к стене. Обеими ладонями он с силой наглаживал собственные ляжки, будто хотел расправить складки на джинсах, в уголке рта влажно блестела капелька слюны.
- Эй ты! - громко сказал Гром. - Убирайся отсюда!
Нарк и не подумал послушаться.
- Пошел вон, говорю!
Гром постарался придать голосу всю возможную твердость и грозность. Парень перестал себя тереть, но остался сидеть все в том же положении. Гром вернулся к замку и с лету вогнал ключ в скважину. Его трясло. Ему хотелось разобраться с наркоманом. Вышвырнуть вон, напинать по ребрам, ударить лицом о стену...
...Сначала - переодеться.
Не хватало, чтоб вонючий нарк заблевал ему куртку и последние приличные джинсы.
Испытывая необычайное воодушевление, Гром быстро расстегнул и снял куртку, стащил через голову свитер. Освободил джинсы от своих тощих ног, влез в домашние полуспортивные широкие штаны. Возле двери обернулся вглубь квартиры: "Не взять ли чего-нибудь в руки?" но решил, что уж с обморочным наркоманом справится и без открученной от табурета ножки.
Сжав кулаки, Гром перешагнул порог.
С нарком творилось что-то неладное. Пошатываясь, он стоял на ногах рядом с мусоропроводом, в одной руке держал небольшой нож, другую выставил перед собой, точно щит. Глаза парня были наглухо закрыты.
Не успевшие расползтись в полноценную ухмылку губы Грома застыли в гримасе - снова этот звук! Тот, вчерашний стон из трубы!
В душу Грома всесметающим селевым потоком ворвался давешний страх.
- Отойди оттуда! - напряженный голосом сказал Гром. - Слышь, отойди от дыры, придурок...
Нарк облизнулся.
Стон повторился ближе, наполнив площадку четвертого этажа ощущением бесконечного голода. Чужого голода. Безысходного и древнего как сама земля... Стоя у двери собственной квартиры, Гром почувствовал теплую вонь из мусоропровода, а мощная струя, обдавшая нарка, качнула того к стене.
- Отойди... - умоляюще шепнул Гром, покрываясь с ног до головы липким потом.
Нарк повернулся к люку и неловко взмахнул ножом. Три шага вперед и животом чуть повыше паха он уперся в край раструба...
В следующее миг из открытого люка с мягким, влажным шелестом выметнулось что-то отдаленно смахивающее на щупальце осьминога. Невероятно гибкий, красно-коричневый, толстый и гладкий отросток обвил поясницу нарка и тут же рванул назад. Тело парня, словно сломанная кукла сложилось в обратную сторону, чудовищная сила согнула его вдвое и втащила в люк, будто соринку в хобот пылесоса. Треск ломающихся костей, хруст рвущихся мышц и сухожилий эхом разнеслись по всему подъезду.
Нарк даже не вскрикнул. Гром мог побиться об заклад, что глаз парень тоже открыть не успел...
Сломавшись над раковиной, Гром затяжно блевал. Сначала виски, потом коньяком и кусочками рыбы с кофе. Потом пошла желчь. Жидкая, мутно-зеленая и вонючая. Все это обильно сдобрилось кровью из прокушенного языка.
В голове ворочалась лишь одна мысль - полиция...
Нужно сообщить в полицию!
Без полиции не обойтись... Пускай приезжают и разбираются с этой хренью...
Но что им рассказать?
А зачем рассказывать? Достаточно показать! Ведь наверняка там все забрызгано кровью и мозгами бедного парня. Его так приложило затылком о железо, что череп просто обязан был треснуть!
Гром забрался под душ. Включил на всю холодную. Ловил ртом обжигающие струи и сплевывал розовое под ноги в поддон.
Мысленная картина того, что должно остаться на площадке после всего случившегося не оставляла его в покое. Исходя из всего, родной разум подсказывал осторожное: с полицией лучше не связываться. С них станется обвинить во всех грехах Грома как единственного свидетеля...
Можно сообщить анонимно. Просто сказать, что в доме совершено убийство...
А пошли они!
Железный принцип - всегда держаться подальше от блюстителей закона - сработал и на сей раз. Полицейских Гром ненавидел, пожалуй, сильнее крыс...
С трудом подавив клокотавший в нем ужас, Гром решил сделать вылазку через час после душа.
На площадке оказалось чисто. Ни тебе крови, ни свежеразбрызганных мозгов. Кроме раскрытого, будто в приглашении, люка, ровным счетом - ничего.
Нет, но какую силу нужно иметь, чтоб втащить взрослого, пусть и худосочного, человека в сравнительно небольшое дупло!!!
Гром сбегал до шестого, спустился вниз и даже вышел на улицу. Вернулся в квартиру, уселся в кресло и обхватил раскалывающуюся голову ладонями. Вся логика, так уважаемая Громом, разлеталась в пыль, едва он пробовал объяснить самому себе случившееся на лестничной площадке. Трусом Гром никогда не слыл и не мог припомнить, чтобы за всю жизнь кого-то или чего-то в достаточной мере испугался. Но вчера, а особенно сегодня... Ведь на месте того нарка с легкостью мог оказаться и сам Гром.
Странно, очень все странно...
Гром никогда не видел, чтобы контейнер, который должен стоять на дне шахты мусоропровода кто-нибудь, когда-нибудь менял на пустой или хотя бы чистил. Железная дверь в шахту рядом с входной дверью в подъезд была постоянно заперта на два замка - один внутренний и один навесной. На всех этажах, кроме четвертого, люки оказались заваренными насмерть. По всему выходило, что мусоропроводом давно никто не пользуется, вместо него во дворе за баскетбольной площадкой хозяин установил большие оцинкованные баки, которые два раза в неделю опустошают мусорщики.
Случись сейчас перед ним Роберт - без зазрения совести плюнул бы маститому доктору в глаза. Того, что ему, Грому довелось пережить, даже в белой горячке не увидеть! Крыша не может так съехать из-за спиртного! Не может!
Что же это было? Что за монстр живет в стояке старого мусоропровода? Осьминог, удав, огромный червь или какая-нибудь дьявольская тварь, что так любят показывать в ужастиках? Одну за другой мозг любезно подсовывал самые отвратительные картинки выуженные из глубин подсознания.
Стонущий!!!
Откуда он, как туда попал? Мусоропровод - самое последнее место и для удава и для червя, не говоря об осьминоге... Где у него логово? Как, черт возьми...
Сильный стук в дверь заставил Грома подпрыгнуть. С минуту он сидел не шевелясь. Стук повторился с еще большей требовательностью.
Так мог стучать только хозяин.
- Ты платить думаешь? - с еле сдерживаемым бешенством прошипел Виктор, как только Гром отворил дверь.
- Думаю, - не задержался с ответом Гром.
"Вот только тебя не хватало! Приперся!"
- А когда, не подскажешь? Шесть месяцев три дня как минуло!
Широкоскулый, холеный Виктор не переступал порога, лишь скривился, уловив сногсшибающее амбре из квартиры.
- Учти, Гром, сегодня я пришел в последний раз! Ты понял!?
Грому отчетливо захотелось откусить Виктору ухо. Он метнул быстрый взгляд на лестницу и тихо сказал:
- Последний, так последний, Виктор, пожалуйста, не кричи - я не один. Подожди немного, я приоденусь и вынесу тебе деньги.
- Мне плевать кто там у тебя! Кого ты там прячешь, кто может оскорбиться моим появлением, а? Какую-нибудь шлюшку-наркоманку? Или выписал из деревни мамочку?
Теперь Виктор, невзирая на муки изнасилованного обоняния, пытался заглянуть Грому через плечо.
- Виктор, я прошу тебя...
- Хорошо, хорошо... - владелец дома отступил. - Я подожду тебя здесь, от мусоропровода не так несет как от тебя и твоей норы, неси поскорее денежки у меня еще куча дел.
Обрадованный Гром захлопнул дверь и жадно прильнул к полотну ухом.
Виктор, кажется, и вправду встал рядом с мусоропроводом. Ругнулся по поводу незакрытой крышки, клацнул зажигалкой - закурил. В щелку вполз запах дорогих сигарет.
Гром ждал. Он слышал, как Виктор два раза кашлянул, потом шаркнул ногой, растирая по полу окурок. Гром занервничал: пора бы уж...
- Это что еще за...
За оборванным удивленным возгласом Виктора последовали глухой удар, короткая возня и тишина...
Гром осторожно нажал на дверь. На площадке - никого. Мигнула и погасла последняя искорка на закопченном кончике сигаретного окурка. Скорее всем своим нутром, чем обычным человеческим слухом Гром уловил глухой стон и шевеление внутри мусорного стояка, будто где-то далеко по шероховатому полу тащили окровавленную, влажную тушу...
На устроенную Максом игру Гром не явился. Его отыскали в "Собачьем вальсе" и избили. Часа через три Грому стоило немалого труда уговорить Алекса подняться к нему в квартиру за деньгами. Ему вдвойне повезло, что Алекс поверил и пошел к нему один...
- Алекс, ты не мог бы отойти подальше от двери? У меня собака...
- Так сойдет? - мрачно поинтересовался Алекс, не сводя угрожающего взора с Грома.
- Более чем. Спасибо, вот так и стой, я через пару минут...
Кровь в жилах ускорила бег, будто подогретая - прикрывая за собой дверь, Гром услышал знакомый тяжкий стон в железной кишке мусоропровода.
Стонущий почуял! Стонущий идет!
Незадачливый боксеришко стоит в полуметре от дыры и корчит из себя важную птицу...
Возня, удар. Сквозь дикий крик - шорох одежды, треск костей, а затем - тишина.
Ну вот и все!
На сей раз Гром не счел за труд подойти к люку. Пышет жаром как из печной топки. Пересилив первый порыв рвоты, он заглянул в дыру. Ну и силища! Затащить в такое маленькое отверстие самого Алекса! Гром был восхищен. Он начинал любить живущего во тьме неведомого обжору. Любить и гордиться, словно своим собственным детищем. Из дыры отчетливо пахло Алексом. Даже смрад гниющей помойки не смог перебить запаха его дорогих духов... а в тихом, удаляющимся вниз стоне Грому послышались нотки благодарности.
- Приятного аппетита.
Ну, кто у нас следующий?
Гром потрогал налитый синяк под глазом.
Мария. Давно пора разделаться со старой сукой!
Решив с этим делом не тянуть, Гром позвонил в ее дверь и вдруг понял, что она не откроет. На работе. Днем все на работе. У кого она, конечно, есть... Интересно, куда и кем могли взять трудиться эту крикливую тварь?!
Пребывая в великом возбуждении, Гром торопливым шепотом начал перебирать имена своих врагов. Затем настала очередь врагов Макса. Всех их он решил познакомить с мусоропроводом на четвертом этаже. Со своим стонущим другом. Он им всем отомстит!
Его застали у Макса, и Максу сразу не повезло: как только он открыл дверь - ударом пули в грудь его, будто порывом ураганного ветра, внесло в комнату.
Опрокинув кресло, Гром кинулся на балкон. Сиганул со второго этажа и, расталкивая прохожих, помчался к своему дому.
За ним буквально по пятам следовали бойкие, крепкие ребята... Чьи? Да уже не важно! Мало он людей кинул? Может Алекса, а может и Лысого... Да плевать...
Голова болела так, словно в нее уже засадили разрывную пулю. Гром удивлялся, что до сих пор может двигаться.
Вихрем он влетел в свой подъезд, словно кенгуру поскакал вверх.
- Стой, урод, все равно тебе некуда бежать!
Гром не оглядывался. Перепрыгивая через две ступени кряду, он стремился на четвертый этаж. Лестница стонала от топота сильных мужских ног, перила дрожали и глухо на басах гудели.
Лишь бы успеть! Лишь бы добраться! Своего кормильца он не тронет... Не тронет!!! Спрятаться там, а кто полезет - не жилец... Стонущий защитит...
Бедра прошли без напряга. Больше всего Гром переживал за плечи, но надеялся, что Стонущий ему поможет...
- Эй, Конь, он, кажись, туда занырнул!
- Ты чего лепишь? Упустил, гнида?! Башку отверну!
- Да клянусь тебе, туда он полез!
- Стреляй вдогонку, идиот!
Когда на площадке все стихло, из квартиры направо вышла худая женщина в тяжелом мохеровом халате. Стараясь не шаркать домашними шлепанцами по нечистому полу, подошла к мусоропроводу.
- Пьянь! - со злым отвращением крикнула в разверстую дыру Мария.
Зажав одну ноздрю тонким сухим пальцем с длинным ногтем, она виртуозно выстрелила в трубу сгустком слизи и с гулким грохотом закрыла крышку.
- Открывай живее - холодно!
Сержант громко шмыгнул красным, простуженным носом и втянул голову в поднятый воротник.
- Открыл уже.
- Посторонись.
Слесарь отошел и принялся укладывать инструменты в кейс. Сержант щелкнул фонариком, бесстрашно вошел в шахту и тут же невесело воскликнул:
- Точно - труп! Переломанный весь, в башке дыры пулевые, отсюда вижу. Убийство, стал быть...
- Стал быть... - вяло повторил лейтенант. - Выходи и давай по квартирам, а я в машине посижу, что-то спину ломит... проклятая осень, чтоб ей... Заодно экспертов вызову.