Уильям стоял посреди полупустой комнаты. Он был натянут, как оголенный нерв, готовый вот-вот лопнуть от нечеловеческого напряжения - волосы прилипли ко лбу, от виска по щеке стекала струйка пота. На полу, прямо перед ним, на темном паркете в полумраке комнаты мерцал сиреневым цветом магический круг, слабо пульсировавший как будто в такт ударам его сердца. Мужчина нервно перебирал в руках черные агатовые четки, сосредоточенно глядя на затейливый узор внутри круга, сплетающийся из тонких, едва различимых линий, смысл которых был понятен только ведающим. Наконец, яркая точка в самом центре круга вспыхнула на доли секунды и погасла, рассыпавшись серебряными искрами. Круг погас, и Уильям раздосадованно швырнул четки на стол. Он словно нехотя подошел к выжженному кругу на паркете и, присев на корточки, поковырял ногтем обуглившуюся древесину.
- Чтоб тебя! - выругался он сквозь зубы. - Придется снова менять.
В передней раздался телефонный звонок, и через минуту в дверь постучали.
В дверном проеме появилась сухая, как будто обглоданная, фигура дворецкого.
- Звонят из Уимблдона, - с легким поклоном отчеканил Чарльз, - интересуются, приедете ли Вы завтра утром на теннис. Что им передать, сэр?
- Передай, что я буду, - ответил Уильям, беря скальпель и соскребая нагар с паркета в фарфоровую ступку. Чарльз невозмутимо кивнул и вышел, аккуратно прикрыв за собой дверь.
Закончив с паркетом, Уильям устало упал в кресло и начал усиленно массировать виски. Дьявол, что же на этот раз он сделал не так? Придется снова проштудировать дневник Уоллена, поднять старые записи... Третий раз - и снова провал. Он начертил круг, отмеряя расстояние чуть ли не до миллиметра, он вызубрил слова призыва наизусть, учел древнее произношение, раздобыл настоящие заговоренные четки - и все равно ничего не вышло. И вот - все заново, все с начала...
Может, бросить это занятие? Снова стать обычным человеком, ходить на теннис, играть в футбол...жениться, в конце концов? Эта простая мысль настолько потрясла и...испугала его, что Уильям постарался поскорей отогнать ее, как назойливую муху. Червь сомнения - а все ли он верно делает? верно ли живет? тот ли путь выбрал? - точил его изнутри с тех самых пор, как он купил этот маленький особняк, чтобы спрятаться подальше от людей и их любопытных глаз. Люди любят совать нос туда, куда не следует. И очень не любят то, чего не в состоянии понять. Пугаются и бегут в полицию. Тогда приходится делать ноги и начинать жизнь с нуля.
В соседней комнате снова зазвонил телефон. Уильям раздраженно откинулся на спинку кресла и прикрыл глаза, болевшие от постоянного чтения ночью и общения с едва читаемыми старыми манускриптами. Телефонная трубка продолжала надрываться.
- Чарльз! - крикнул Уильям. Ответом ему снова был истошный вопль проклятого аппарата.
Мужчина поднялся и быстрым шагом направился в холл, уже обдумывая на ходу слова, которые он скажет нерадивому слуге, пропавшему в самый неподходящий момент.
- Уильям Хейз, у аппарата! - рявкнул он в трубку. - Какого черта?! Вы знаете, который час?
Уильям возмущенно обернулся на старые фамильные часы с боем - большая стрелка замерла на одиннадцати часах ночи.
- Мистер Хейз? - ледяным тоном процедил голос в трубке. Уильям похолодел, но скрыть эмоции, и произнес как можно более уверенно, почти насмешливо:
- Инспектор Джонс. Чем обязан? Мне казалось, я все пояснил Вам относительно смерти Артура. У Вас возникли новые вопросы? Или Вы звоните извиниться?
Уильям через секунду пожалел о сказанном - инспектор молчал. Проклятая полицейская ищейка, так и трется рядом, мельтешит перед глазами. Иногда Уильяму начинало казаться, что он давно у Джонса на крючке. А теперь чертов сыщик только и ждет удачного момента, чтобы прижать его к стенке.
- Не время, мистер Хейз, - ответил инспектор, и в его низком баритоне отчетливо проступили нотки неудовольствия. - Не время вспоминать друг другу старые обиды - мне тоже есть, о чем напомнить Вам, имейте в виду. А сейчас...сейчас есть дела более насущные, чем то, что я ворошить не хотел бы. Не знаю, как Вы.
Уильям про себя усмехнулся - будь у Джонса чуть больше полномочий и пост немного выше, гнить бы ему сейчас в застенках Ньюгейта. Он хорошо помнит обвинительное заключение, данное на него Джонсом, и если бы не инспектор Бембридж, то пришлось бы сменить привычную одежду на тюремную робу.
- Я тоже, инспектор, - процедил Уильям. - И все же, чем я могу Вам помочь в столь поздний час?
- Вы знакомы с неким Джеймсом Хандингтоном? - спросил Джонс.
Уильям насторожился. Ему не нравилось, когда начинают интересоваться его личной жизнью - либо человек слишком любопытен и начисто лишен чувства такта, либо темнит. Предположить первое в случае с инспектором Джонсом было бы весьма наивно.
- Знаком, - ответил Уильям, - но я не понимаю...
- Джеймс Хандингтон найден мертвым два часа назад на Собачьем Острове, - перебил инспектор. Уильям оцепенел и едва не выронил трубку.
- Это точно? - прохрипел он в ответ.
На другом конце провода воцарилось молчание, было слышно только, как инспектор шуршит бумагами, видимо, отыскивая что-то.
- Опознания еще не было. Оно назначено на завтра, на одиннадцать утра. Вы желаете присутствовать?
Уильям сглотнул подступивший к горлу комок.
- Нет, наверно, нет, - поспешно ответил он. - Но... Если опознания не было, откуда такая уверенность, что это он?
- При нем была найдена фотокарточка, - холодно пояснил инспектор. - Двое молодых людей, с подписью "Дж. Хандингтон и У. Хейз".
- Да, - обреченно подтвердил Уильям, - это наше с ним общее фото, в Плимуте, три года назад.
- Вот и отлично, - произнес Джонс, и в той ситуации эта фраза вкупе с лишенным всяких эмоций тоном звучала как чистое издевательство. Уильям болезненно поморщился и едва сдержался, чтобы не наговорить инспектору лишнего. - Вам придется дать показания.
- Это совершенно необходимо? - Уильяму не понравилось это "придется".
- Абсолютно, - сухо ответил Джонс. - Я позвоню Вам, чтобы согласовать сроки. Так что...не пропадайте из Лондона, мистер Хейз.
Гудки. Уильям повесил трубку и оцепенело замер возле телефонного столика. Смерть Джеймса не укладывалась в голове. Слишком много смертей в последнее время вокруг: сначала мистер Уоллен, затем бедняга Артур, и вот теперь - Джеймс. Смерть плела вокруг Уильяма свою призрачную сеть, плела давно, с тех самых пор, как он покинул колледж, но старушка фортуна, видимо, любила молодых и наглых, и ему всегда удавалось избежать ловушек, расставленных на него. Иногда он чувствовал себя лисой, за которой уже пустили свору псов. Капканы расставлены, рога трубят, и Королева Смерть начинает свою Дикую Охоту, но почему-то под копытами лошадей постоянно оказываются друзья Уильяма, а не он сам. Как будто адские гончие Смерти расправляются с теми, кто дорог ему, чтобы оставить совсем одного - и добить, когда он будет одинок и прижат к краю обрыва.
Бой часов вырвал Уилла из полусна и вернул в реальность, где был холодный пустой дом и завывание ветра за окном. Ничего лучше, чем напиться, в голову не пришло, и Уильям направился к бару, где стояла одинокая початая бутылка русской водки. Он не признавал других напитков - парадоксальная привязанность для англичанина. Даже алкогольный идол Европы - проклятая "зеленая фея" - не вызывала в нем никакого желания пить. "Все дело в моей врожденной лени", - объяснял Уилл шокированным друзьям и знакомым. Необходимость соблюдения строгого ритуала с кусочком сахара и специальными ложечками ввергала его в глубочайшее уныние. С водкой все проще - налил и выпил. Да, и закусить обязательно. Слова Мартынова он запомнил на всю жизнь.
После четвертой рюмки ему стало нехорошо - голодный желудок и стресс давали о себе знать. Уилл поднялся и поплелся на кухню в надежде отыскать что-то съестное. "Завести постоянную кухарку!" - в сотый раз напомнил он себе, заходя в пустое помещение. Марта давно уже ушла и придет только завтра, но заботливая женщина оставила на столе что-то, обложенное пуховыми подушками. Господи, хоть бы это был жареный цыпленок...
Мартынов всегда закусывал холодной курицей. И водку пил холодную. У Уилла цыпленок еще не успел остыть до конца, а водка наоборот согрелась. Самое то, чтобы забыться, пусть и ненадолго.
Чарльз...имя дворецкого всплыло из недр затуманенного сознания спонтанно, без видимых на то причин. Уилл снова покричал его - тихо. Только ветки деревьев омерзительно скребутся по стеклам, и ветер воет с прежней силой.
Слегка пошатываясь, Уильям вышел из дома в темный старый сад и пригляделся. Тусклого света фонарей едва хватало, чтобы разглядеть что-то даже на десять футов вперед. Узкая дорожка терялась в темноте. Уильям неохотно ступил на нее и медленно зашагал в сторону старой георгианской беседки в глубине сада. Чем дальше он продвигался, тем гуще становился мрак. Уильям зябко кутался в шерстяную кофту, беспокойно оглядываясь по сторонам в поисках...в поисках чего? Черт, он сам не знал, что искал. Изрядная доза алкоголя в крови несколько притупила его защитные рефлексы, но всякий случай он раскинул вокруг себя сеть. Вышло хуже, чем обычно, но все же это давало небольшое чувство защищенности. Лучше, чем ничего.
За большим розовым кустом дорожка резко обрывалась. Уильям немного потоптался в нерешительности и шагнул в темноту, в которой отныне не было ни единого ориентира, не за что было держаться, нечего придерживаться. Шаг...и Уилл налетел на что-то, едва не упав на колючую мерзлую траву. Он нагнулся и зажег в ладони маленький огонек - и отпрянул. На земле лежал, широко раскинув руки, Чарльз, его распахнутые навстречу свинцовому ночному небу глаза напоминали два стеклянных шара, вдавленных в глазницы восковой фигуры Мадам Тюссо. В груди торчал вогнанный по рукоять большой охотничий нож. Похмелье как рукой сняло. Уильям бросился обратно через сад в дом и первым делом схватился за телефон. Дрожащими пальцами набрав нужные цифры на диске, он с силой прижался к трубке, тяжело дыша и настороженно прислушиваясь.
"И что ты собираешься делать? Конечно, ты звонишь в полицию. Включи голову, Уилл, ты один в пустом доме, вокруг забор, а в саду труп дворецкого. Кто поверит, что это сделал не ты? Джонс? Не валяй дурака, Уильям, он только и ждет, когда же ты проколешься, чтобы посадить тебя лет на двадцать без права амнистии. И посадит, если ты не перестанешь делать глупостей и не начнешь действовать как маг, а не как мальчишка".
- Алло! Алло! Говорите! - голос телефонистки в трубке прервал поток мыслей. Уилл бросил трубку и замер. Ведь это правда - никто не поверит, что Чарльза убил не он. Мысль, что Чарльз сделал это сам, звучала еще более абсурдно, чем версия о неизвестном убийце, появившемся из ниоткуда, и исчезнувшем в никуда. Выход один - скрыть сам факт, что произошло убийство.
Уилл вдохнул поглубже и снова направился в сад. Его ждала бессонная ночь.
***
Последнее, что я помнил отчетливо, был удар, после чего все мои чувства смешались в невообразимой палитре ощущений. Стальной холод ножа у сердца. Волнообразная пульсирующая боль, как будто в груди взорвалась бомба, выталкивая кровь из аорты. Нервы истерично завопили, мир померк перед глазами, когда боль ударила в виски с силой, вероятно, способной поднять дредноут. Воздуха не хватало, и я отчаянно хватал ртом ледяной ветер, не в силах издать ни звука. Кажется, тогда шел снег... Да, я отчетливо помню его вкус - соленый, жесткий, с привкусом металла...вкус крови...моей крови.
А потом...
Потом я услышал выстрел, и мир окончательно канул с чернильный мрак.
Я кружился в водовороте воспоминаний и чувств, обволакивавших меня, словно разноцветный кокон. Яркая ткань реальности текла мимо, сквозь меня проходили тени людей, оттенки эмоций, отголоски ощущений. Казалось, это сон - наяву. Я помню, как шел куда-то, делал что-то, вокруг меня эхом звучали далекие голоса, называвшие меня по имени... У меня было много разных имен, которые стерлись из памяти, или же я просто их не запоминал. Потом сон неожиданно прерывался, и я падал в бездну, пока яркая вспышка не ослепляла меня снова - и дымное марево опять окутывало меня, пока затуманенное сознание выполняло приказы, которые ему отдавали. Это теперь я понимаю, что это были приказы. Тогда я даже не задумывался об этом.
Но в тот раз...в тот судьбоносный раз все было иначе. Я почувствовал, как что-то медленно прорывается в мой разум сквозь тяжелый дурман, и вдруг - резкий толчок, и сознание словно раскололось на тысячи осколков. Потом...потом снова был мрак.
Сначала был холод. Его настойчивые обжигающие прикосновения медленно возвращали мне ощущение реальности, с которой я уже почти простился.
Я неторопливо разлепил веки и обвел глазами тот клочок пространства, что был вокруг меня. Какой-то дикий сад, тусклый, приглушенный свет электрического фонаря где-то над головой и длинная чернильная тень от решетки ограды, исполосовавшая снег, тонкой коркой лежавший на промерзлой земле. Эта тень тянула ко мне свои длинные щупальца, и невольно меня охватила паника. Я дернулся вверх, пытаясь встать, но тело мне не повиновалось - я рухнул на мерзлую траву, как будто невидимая сила прижала меня к земле. Отдышавшись, я предпринял еще одну попытку подняться, более успешную. Встав с земли, я попытался понять, где я, куда меня занесло. Стремительный рывок из параллели подсказывал, что маг был юным и неумелым дилетантом, но не лишенным таланта и способностей - сила рывка говорила сама за себя. Магическая аура этого места говорила о том, что незадачливый автор призыва все еще был рядом, но, похоже, даже не подозревает о моем существовании. То означало одно - пока что я свободен, и нужно как можно быстрее покинуть это место, чтобы сохранить себя от очередного служения.
Тело как будто налито свинцом. Нет, в таком состоянии я не убегу далеко. Мне еще долго придется экономить силы, прятаться, опасаться. И мое тело мне в этом если не враг, то точно не помощник. Я сделал шаг вперед и перекинулся.
Моя вторая ипостась была более ловкой и выносливой - двигаться стало намного легче. Прямо передо мной дышал темнотой замерзший сад, ветер путался в узловатых ветвях старых деревьев и выл по-волчьи. За ними в потустороннем свете фонарей мерцали белые стены особняков, напоминавших в тот момент сахарные игрушки на Рождество. Челси...Кенсингтон...Бромтон... я перебирал в памяти фешенебельные районы Лондона, славившиеся такими георгианскими и викторианскими коттеджами. Я начал озираться дальше в поисках других зацепок, но усталость брала свое - темнота вдруг надвинулась на меня, лишив зрения. Превозмогая боль и немощь, я засеменил наугад, надеясь отыскать выход. Справа от меня чернильной громадой высился дом, казавшийся огромным, а впереди был все тот же сад и узкая дорожка, уходящая в никуда. Я обогнул угол дома и побежал по дорожке, надеясь там отыскать выход.
Неожиданно широкая полоса желтого света упала поперек дорожки, и я быстро отпрыгнул во мрак и затаился. Высокий человек с фонарем в руке вышел из задней двери дома и направился вглубь сада. Проклятье! Должно быть, это и есть маг - вышел искать меня, догадался...Странно, мне мой визави представлялся совсем иначе - молодым, неопытным, горячим. А этот - сухой старик... Выхода нет - придется убрать его, пока он меня не нашел. Я мысленно потянулся к потаенным источникам энергии, аккуратно и медленно, чтобы не потревожить фон реальности и не выдать себя. Нащупав в параллели то, что мне нужно, я выскочил из темноты и выбросил вперед поток магии, материализуя его на ходу. Маг упал, не издав ни звука. Я мысленно фыркнул - так легко дать себя убить...
Я развернулся и бросился бежать прочь, оставляя позади дом, сад и тело того, кто освободил меня. Черная неблагодарность? Возможно. Я никогда особенно не мучился угрызениями совести.