"Вчера вечером на Саффолк Стрит был найден мертвым сын известного в политических кругах Британии члена Палаты Лордов, члена Консервативной Партии Натаниэля Хантингтона, Джеймс Хантингтон. Полиция Лондона сообщает, что наследника огромного состояния и титула пэра графства Девоншир убили ночью с 4 на 5 декабря в районе Блэкволл предположительно выстрелом из револьвера. Мистер Хантингтон скончался на месте. Скотланд -Ярд начал уже расследование и обещает в кратчайшие сроки найти виновника этого дерзкого преступления.
Похороны Джеймса Хантингтона состоятся 6 декабря на Хайгетском кладбище."
Уильям свернул в трубочку свежий номер "Таймс" и задумчиво постучал бумажной дубинкой столешнице. Голова раскалывалась от выпитого вчера и бессонной ночи, проведенной с лопатой в руке в холодном саду. Руки ныли от долгой борьбы с мерзлой и сырой глинистой землей, которая, казалось, отказывалась участвовать в преступлении, нехотя позволяя расковырять себя и отказываясь принять жестяную банку с пеплом несчастного Чарльза и его нехитрый скарб. Все-таки это было верное решение - сжечь тело. Магический огонь горит тихо, но от трупа не остается даже костей - только мелкий серый порошок. Уилл поежился. Хотелось снова хлебнуть горькой, но он только сильнее сжал пальцами ручку маленькой фарфоровой чашки - крепкий чай успокаивал лучше алкоголя, к тому же давал возможность спокойно подумать. Насколько это возможно, думать и что-то пытаться решить в подобной ситуации.
Смерть. Видимо, она решила всерьез взяться за него, а заодно и за его окружение. Сначала нелепая, необъяснимая гибель мистера Уоллеса, его учителя и наставника, которую полиция без лишних разбирательств быстро списала на самоубийство. Затем - убийство Артура, из-за смерти которого Уильям и сам чуть не отправился в камеру к крысам зарабатывать чахотку. И вот теперь, в одну ночь - Джеймс и Чарльз... Все эти смерти были связаны между собой, это было ясно, но Уиллу не удавалось найти ту нить, которая бы объединяла этих людей, едва ли встречавшихся хоть раз в жизни, отыскать недостающее звено в цепи событий, чтобы понять, где нужно искать ключ к разгадке. Он искал и не находил ничего общего...кроме одного - себя самого. Когда эта догадка неожиданно посетила его, Уилл почувствовал, как противно засосало под ложечкой - странно понимать, что ты можешь оказаться следующим слабым звеном в этой самой цепи. Уилл еще раз перебрал в голове имена своих возможных доброжелателей... На ум приходил только один человек - инспектор Адам Джонс. Нет, он слишком мелкая сошка, чтобы провернуть четыре убийства, и, главное, ради чего? Только ради навязчивого желания засадить Уилла за решетку? Нет-нет, Джонс отпадает.
Слишком много белых пятен. Слишком. Так ему никогда не найти убийцу Джеймса, а заодно и убийцу Чарльза. Сейчас, глядя на лежащий перед ним материализованный из параллели нож, он постепенно убеждался, что, если не один и тот же человек убил его друга и дворецкого, то, по крайней мере, эти смерти связаны и стоят в одном ряду. Придется начать действовать. И начинать нужно с Джеймса.
- Мисс Ливермор, там какой-то джентльмен спрашивает мистера Хандингтона. Что мне ему сказать?
Грейс оторвалась от книги и подняла глаза на служанку.
- Передай ему, что мистера Хандингтона не будет до завтра.
- Хорошо, мисс Ливермор.
Грейс снова попыталась сосредоточиться на строчках. Смысл слов, сложенных эстетическим гением Уайльда в замысловатые цепочки, каждое звено которых имело свое тайное, глубинное значение, никак не хотел укладываться у нее в голове. В какой-то момент она просто потеряла нить, которая, как клубок Ариадны, вела ее темными закоулками лабиринта уайльдовской фантазии, где за каждым углом прятался Дьявол, и внутренние демоны поджидали за поворотами. Грейс захлопнула книгу и бросила ее на кресло. В последнее время у нее все валилось из рук. И вот теперь внезапная, нелепая гибель Джеймса окончательно выбила ее из колеи. Мелких проблем она уже не замечала, они постепенно разрешались сами собой, даже без ее активного участия. После смерти миссис Хандингтон дом и хозяйство легли на плечи Грейс, пока глава семьи был всецело поглощен борьбой в Парламенте между тори и либералами Асквита. Но даже он, холодный, расчетливый чиновник, преданный идеям колониализма и консерватор до мозга костей, был ошарашен неожиданной смертью единственного, хоть и нелюбимого им сына. Грейс искренне жалела старика - в его годы он остался один на один с одиночеством, потеряв сначала жену, а потом и сына, наследника династии. Она, как могла, скрашивала его жизнь, стараясь, чтобы хотя бы ежедневные заботы, как то починка крыши, уход за садом и его любимым газоном не тревожили его расшатанные нервы.
- Мисс Ливермор, этот джентльмен просит встречи с Вами, - голос Мэри заставил Грейс очнуться от грустных мыслей. Она стряхнула с себя оцепенение и подняла глаза на служанку.
- Со мной? - удивленно переспросила Грейс. - Откуда он про меня знает? - она строго посмотрела на служанку.
Девушка вспыхнула и начала нервно теребить оборку передника.
- Простите меня, мисс Ливермор, я виновата. Он пристал с расспросами, есть ли кто дома, кроме прислуги, я и так, и сяк, а он все не отстает - "Скажи да скажи...", - Мэри запнулась и покраснела еще больше. - Ну, я и ляпнула, что, мол, дочка приемная мистера Хандингтона есть, а он и говорит: "Передай хозяйке, мол, что поговорить мне надо с ней". Мисс Ливермор, Вы меня теперь уволите?
Грейс сделала самое строгое лицо, на которое вообще была способна. Не надо было - несчастная девушка, дочка дворника и посудомойки, на которой, по сути, держалась вся семья, затряслась, как лист на ветру. "Главное, чтобы не успела в ноги бухнуться", - подумала Грейс, поднимаясь из кресла.
- Не уволю, Мэри, но намордник куплю, - пригрозила Грейс, но уже почти с улыбкой. Мэри натянуто улыбнулась в ответ. - Иди теперь, болтунья. Позови его сюда.
Мэри обрадовано выбежала из гостиной. Иногда Грейс казалось, что она слишком мягкосердечна стала с тех пор, как стала жить у Хандингтонов. Как там у Маркса - бытие определяет сознание?
Грейс села в кресле ровнее, подняла подбородок и расправила складки на платье. Поглядела на свое отражение в блестящем кофейнике и быстро убрала выбившуюся из прически прядь. Визит незнакомца ее удивил и заинтересовал - люди, приходившие к мистеру Хандингтону, редко проявляли даже вежливый интерес к ее скромной персоне.
В гостиную вошла Мэри и следом за ней - высокий мужчина, одетый весьма экстравагантно: короткие шоферские брюки горчичного цвета, такого же цвета куртка, из-под которой выглядывал оливковый жилет и белая рубашка с лихо расстегнутым воротом. Из-под светлой кепи выбивались пряди коротко стриженых черных волос. Быстро оценив внешний вид мужчины, Грейс элегантно поднялась и жестом руки пригласила гостя присаживаться.
- Прошу Вас, присаживайтесь. Что Вы предпочитаете: кофе, чай...?
- Чай, если можно. Благодарю, - ответил мужчина, слегка наклонив голову. Он все еще продолжал стоять. Грейс кивнула служанке, и та исчезла, прихватив с собой поднос, стоявший в гостиной с утра.
- Разрешите представиться, - мужчина сорвал с головы кепи и с легким поклоном произнес: - Уильям Хейз, к Вашим услугам.
- Грейс Ливермор, - в тон ему ответила она и указала на свободное кресло возле столика. - Присаживайтесь.
Обменявшись любезностями, они оба сели.
- Итак, мистер Хейз, Мэри сказала, что Вы желаете со мной встретиться, - Грейс решила не ходить вокруг да около, и сразу перешла к решительным действиям. - Не стану скрывать, Вы меня удивили. В последнее время здесь бывает очень много уважаемых в городе людей, но никто еще не изъявлял желания говорить со мной. Я даже не могу представить, что можно со мной обсуждать - мы ведь никогда не встречались, верно?
На мгновение к Грейс закралось подозрение, что мистер Хейз и она уже пересекались где-то в прошлом. В прошлом...разве можно удержать в памяти десятки, а может, и сотни лиц и масок, проходивших перед ее глазами, мелькавших и исчезавших, как наваждение, оставлявших только размытые цветные пятна? Разве можно вспомнить их имена, половина из которых были вымышленными? Но ведь и забыть нельзя. Нельзя вырезать из жизни прошлое. О нем можно только молчать.
- Нет, мисс Ливермор, мы никогда не встречались, - ответил гость, чуть наклоняя голову. Грейс заметила, что он всегда так делал, когда говорил - занятная привычка. Среди всего калейдоскопа лиц - она могла поклясться в этом - никогда не было никого, даже отдаленно напоминающего Уильяма Хейза. Имя...имя казалось смутно знакомым, и невольно Грейс насторожилась - если это кто-то из прошлого, то придется быть готовой ко всему.
- Но имел счастье знать бедного Джеймса, - голос мистера Хейза дрогнул, - и бывать в этом доме в его лучшие дни, когда эти комнаты были полны веселья и радости. Что мы только не вытворяли здесь, когда мистер и миссис Хандингтон были в Кендвилль-холле!
- Вероятно, я не застала эти времена, - с улыбкой напомнила о своем присутствии Грейс. - Но уже при мне здесь было достаточно тихо - с тех самых пор, как Джеймс уехал отсюда.
- Бедняга, он всегда был беспокойной натурой. Слишком беспокойной для этого гнилого мокрого города с его аристократами.
- Не просто беспокойной - я бы сказала, горячей. Чаще всего легкомысленной. Порой даже безрассудной.
- Вы так хорошо знали Джеймса? - спросил мистер Хейз не без иронии. Грейс вспыхнула.
- Нет, мы плохо знали друг друга, - поспешно ответила она, контролируя голос. - Мистер Хандингтон удочерил меня уже после того, как Джеймс покинул этот дом и уехал в Баттерси. Мы виделись лишь тогда, когда он приезжал навещать родителей. А было это очень нечасто.
Видимо, от Уильяма не ускользнуло то, как она сделала ударение на последней фразе. Он чуть улыбнулся и спросил, задумчиво поглядывая в окно:
- Вы так не любили Джеймса?
Грейс не знала, что на это ответить. Ей не за что было любить родного сына Хандингтонов: высокомерный, холодный, он был личностью, полной противоречий. Все время находясь в поиске себя, он иногда заходил слишком далеко.
- Я слишком плохо знала его, мистер Хейз, - холодно ответила Грейс. - И, тем не менее, я не стану скрывать, что я не одобряла его образ жизни. Мне было больно смотреть на миссис Хандингтон, которая любила его больше жизни, и на мистера Хандингтона, который едва пережил то, что Джеймс не приехал на похороны собственной матери.
Теперь наступил черед мистера Хейза смутиться. Грейс молча торжествовала - кто он такой, чтобы упрекать ее в холодности к сводному брату, который вел себя с ней, как последняя скотина? Даже кокни в доках не позволяли себе такого...
В этот момент появилась Мэри с подносом и чаем. Это разрядило обстановку, и следующие минуты три Грейс и Уильям наслаждались ароматом и вкусом истинного английского чая, все еще хранившего пряный дух далекого Дарджилинга.
Допив, Грейс поставила чашку на чайный столик и попыталась поймать взгляд гостя. Мужчина ответил ей тем же. Несмотря на видимую легкость и беспечность, мистер Хейз абсолютно точно знал что-то, о чем предпочитал молчать - в изумрудной глубине его глаз мерцал едва заметный желтый огонек, тихая искра скрытых сил и больших тайн, обычно хранимых за свинцовыми дверями с семью тяжелыми замками. Грейс мысленно улыбнулась - жизнь помотала ее изрядно, но зато научила читать людей, как открытую книгу. Большинство людей. Мистер Хейз был из той редкой породы, в которую, как в умную, хорошую книгу нужно вчитываться, стараясь не упустить из виду ни строчки. Как роман Уайльда, который ей никак не давался...
- Мистер Хейз, - произнесла Грейс, не отрываясь от лица собеседника, - я не тешу себя надеждой, что Вы пришли только ради того, чтобы...поговорить о Джеймсе и вспомнить прошлое. Что же все-таки Вас привело сюда? Вы должны быть со мной откровенны, поймите меня правильно, но с некоторых пор все, что касается семьи Хантингтонов, касается и меня. Даже если этой семьи больше нет.
- Что ж, мисс Ливермор, - мужчина поднялся из кресла и начал расхаживать по комнате, - наверно, Вы правы. Я не могу скрывать от Вас истинной цели своего визита. Я должен спросить Вас кое о чем...я думал задать этот вопрос мистеру Хантингтону, но, возможно, Вы знаете даже больше...
Грейс насторожилась. Чутье редко подводило ее, и сейчас шестое чувство отчаянно сигналило ей о неприятностях.
- Мисс Ливермор, что Вы знаете о часах? - на одном дыхании выговорил мистер Хейз.
Грейс медленно поняла голову, и на секунду ей показалось, что зеленые глаза гостя раздвигают занавес, за которым она прятала свою душу. Она быстро заморгала, стряхивая с себя оцепенение, и спросила:
- Какие часы?
- Сегодня я был дома у Джеймса в Баттерси, - пояснил мистер Хейз, - и среди его бумаг нашел вот это.
Он протянул ей сложенный двое листок помятой бумаги. Грейс развернула и быстро пробежалась глазами по тексту. Разухабистый, широкий и трудночитаемый почерк Джеймса она узнала сразу же. Пытаясь вникнуть в суть, она чувствовала, как зеленый взгляд впивается ей в макушку головы, а его владелец ждет - ждет ее реакции, ждет промаха, ждет, когда же она даст слабину. И окажется, что холодная и отстраненная мисс Ливермор не так уж и хорошо контролирует себя. Ну уж нет, мистер Хейз, ничего у Вас не выйдет...
- Честно говоря, впервые слышу об этом, - Грейс постаралась произнести это самым невинным тоном, на который только была способна. Спокойно, сестренка, только не переигрывай... Она отчаянно надеялась, что в ее глазах была бездна искренности, хотя сама в это верила слабо. - Часы с тринадцатью цифрами... Джеймс никогда не упоминал о них, по крайней мере, при мне.
Мистер Хейз забрал у нее письмо Джеймса и спрятал в карман - вид у него был самый, что ни на есть, разочарованный.
- Мисс Ливермор, у меня есть основания подозревать, что Джеймса убили именно из-за этих часов, - мужчина снова взглянул ей в глаза. - При нем часов найдено не было - я уже звонил в полицию. Больше ничего не забрали. Только часы.
Грейс молчала. А что она могла на это сказать? Он все еще надеялся получить от нее ответ - от того так настойчиво тянул паузу и не произносил ни слова в ожидании ее объяснения. Вот только ничего она ему объяснять не станет.
- Мистер Хейз, я думаю, Вам стоит обсудить это с мистером Хантингтоном, - наконец, выдавила из себя Грейс. - Я, увы, ничем не могу Вам помочь - я ничего не знаю ни о каких странных часах, ни о том, что они делали у Джеймса. Это все, что я могу Вам сказать.
Мистер Хейз промолчал. В ответ он смерил ее разочарованным взглядом, но на секунду Грейс показалось, что в нем скользнула тень недоверия. Она вспыхнула и поспешно поднялась с кресла, давая понять, что разговор окончен, и гостю пора уходить. Он все понял мгновенно.
- Прошу прощения, мисс Ливермор, - с легким поклоном произнес он. - Мне пора, дела ждут.
- Что Вы собираетесь делать? - Грейс не выдержала и задала вопрос, который дала зарок не произносить. Мистер Хейз внимательно поглядел на нее и ответил:
- Я собираюсь найти убийцу Джеймса, - он сказал это так спокойно, как будто поиск преступников был для него каждодневным развлечением. - И я собираюсь начать именно с этих часов.
- Но ведь полиция уже ищет убийцу, - Грейс недоумевала. - Простите, но неужели Вы думаете, что справитесь с расследованием лучше Скотланд-ярда? Или...
- Мисс Ливермор, боюсь, Джеймс имел неосторожность играть с силами, которым не то что полиция, сам Господь Бог не указ, - перебил ее мистер Хейз. - К тому же, у меня есть основания не доверять полиции. И не надеяться, что она справится с теми, кто, возможно, стоит за убийством Джеймса.
Грейс невольно сжалась - в этих словах была сила...и угроза, скрытая, неявная. Но все же угроза. И исходила она не от мистера Хейза, а от чего-то (или кого-то), до сих пор скрывавшегося в тени. На секунду она ощутила себя марионеткой - таким мощным был мгновенный порыв, желание рассказать то, что она прятала так старательно, даже от самой себя. Но это была лишь минута слабости.
- И все-таки я надеюсь на Ваше благоразумие, - чопорно вздернув подбородок, произнесла Грейс. - Что Вы не станете заниматься самодеятельностью и отнесете улики в полицию.
Легкая улыбка скользнула по лицу мистера Хейза.
-Может быть, мисс Ливермор. Может быть ...тогда, когда я буду знать чуть больше. До свидания.
Грейс только молча кивнула в ответ. Оставшись одна, она устало упала в кресло и закрыла лицо руками. В голове была свалка мыслей, а в душе смятение чувств. И еще - ужасная усталость, как будто она пробежала марафон или разгружала баржу с углем. Мистер Хейз определенно был вампиром, высасывающим из людей силу и положительные эмоции, как демон, путающий мысли. Она, несомненно, была под впечатлением, одновременно думая о том, что же он станет делать дальше. Перспективы были безрадостными. Остается надеяться, что Джеймс нигде не упоминает, что купил часы на Портобелло Роуд.