Маленький портовый город Кимиам, я приехала туда в начале осени, сердечно попрощавшись с госпожой Лидией Мирано, которой обязана жизнью. Почти два месяца я жила в доме этой женщины, где меня выхаживали и не задавали вопросов.
Первое время газеты пестрели статьями о заговоре против наследника дома Бат-Лоэй. Когда я пришла в себя полностью и
могла понимать, что говорят, в доме только об этом и говорили. Самой истории уделялось меньше внимания, чем ее
продолжению - я узнала, что королевская полиция обнаружила поместье Ллойда и арестованы почти все, кто был там. "Все гнездо наемных убийц" - как говорила госпожа Лидия. Просто так его не могли найти, вероятно, кто-то был в сговоре с
полицией. Сначала я подумала на Кеву, но Кева - пес, все, что угодно, кроме предательства.
Вполне может быть так, что предательницей выставлена я. Это очень удобная версия, и, если милорд думал так перед
тем, как убить меня, его бешенство понятно мне вдвойне. В любом случае мне нельзя быть узнанной, тем более, что
милорд, конечно, не был пойман.
Я мертва для всех, с этого момента мне предстояло начать новую жизнь, которую начинать не хотелось. Я не знала,
почему осталась жива, какой в этом смысл, но, раз так случилось, приходилось думать, жить и действовать.
Почти все мои сбережения остались в сгоревшем доме и в поместье милорда. Была часть денег на сохраниении в банке,
но получить их оказалось невозможным, так как все документы и паспорт на имя открывателя счета так же уничтожил пожар. В сущности у меня на руках не было вообще никаких бумаг, к старым знакомым я не рисковала обращаться, а новые ничем не могли мне помочь.
Впрочем...
Я еще раз достала бумажку с адресом - все верно, улица Булочников, дом номер сорок. Вот она, эта улица - длинная и
узкая, всюду на первых этажах лавки, вывески, выдвинутые вперед лотки с товаром. А вот и сороковой дом, втиснутый
между двумя каменными строениями. Вывеска над дверью давно выцвела, но все еще можно было прочесть слово "гостиница".
Я вошла. Тяжелая дверь рязом отделила меня от шумной улицы, и я оказалось в небольшом, чистом помещении. За
столиком у входа никого не было и я огляделась: на полу старенький коврик, на стенах картины, цветы в горшочках на
подоконнике.
Послышались тяжелые шаги, и из прохода, отделенного от зала цветной занавеской, показалась матушка Ронна. Она стала еще больше с тех пор, как я видела ее в последний раз, очень постарела, но не узнать ее было нельзя - тот же большой нос и покатый лоб, такой же белый воротничок и обязательная теплая шаль. Она тоже сразу узнала меня, всплеснула руками, бросилась к окну и занавесила шторы.
- Валери, девочка!
В следующую секунду я оказалась в крепких объятиях матушки, похлопывая меня по спине, она раскачивалась из стороны в сторону:
- Живая, живая...
Торн познакомил меня со своей матерью, когда мы не успели на галиот и не хотели торчать в порту шесть часов. Не знаю, что он рассказывал ей обо мне, но матушка Ронна, с ее слов, полюбила меня с первого взгляда. Она закормила нас вкусностями, завалила вопросами, и я помню, что Торн хохотал, как мальчишка - такое редко с ним бывало.
Сейчас, когда мне нужна была помощь, я вспомнила о ней.
Мы сидели в большой кухне и разговаривали.
- Ты ни о чем не беспокойся, оставайся пока у меня, там что-нибудь придумаем. Скажем, что ты - моя племянница. Ты
же знаешь, этих племянниц у меня.. - она махнула рукой и замолчала.
Над чашками с чаем поднимался ароматный парок.
- Торн мечтал.. была у него мечта такая.. жениться на тебе. Так что, - она вытерла нос краем шали и серьезно
посмотрела на меня. - теперь ты мне как дочь. Рассказывай.
И я рассказала ей обо всем. Матушке можно было верить. Она слушала молча, ни разу не перебила, и, когда я замолчала, подвинула ко мне тарелку с булочками.
- А теперь ешь.. Мне нужно подумать.
Я ела, и ждала, что она скажет. Матушка долго молчала, что-то проговаривала одними губами, вздыхала, порывалась встать и снова садилась. Наконец, когда мой чай кончился, она взяла меня за руки.
- Вот что, девочка. Никто не должен узнать, что ты жива, понимаешь? Знаю я вашего Ллойда, зверь дикий, а не человек. И на тебе завязан крепко, что там у него в голове было - не разобрать... Полиции тоже нечего здесь вынюхивать. Одно только мне скажи - ты почему пожалела мальчика?
- Не знаю...
- .. Ну, тем и лучше. Документы я тебе сделаю. В Кимиаме живу уж полсотни лет, всех знаю, не волнуйся. И деньжат
прикопила.
- Спасибо. Я, знаете, своего будущего пока никак не представляю.
- Тем и лучше.
Матушка Ронна сделала все, что обещала, и даже больше. Я жила в гостинице, помогала ей в делах и хоть немного
чувствовала себя нужной.
- Ты себя совсем не знаешь, Валери. - говорила она мне. - Вот и пришло время узнавать - будь к себе внимательна,
пожалей - если надо пожалеть, поругай, если есть за что ругать. Ну-ка, помоги мне...
Я взяла у нее ведро с мыльной водой.
- В газетах что пишут, читала?
- Нет. А что пишут?
- Мальчик твой вступил в наследство, да. Умер его батюшка, а хороший был человек, надо сказать...
- М.
Она засмеялась мелким, беззвучным смехом, вырвала у меня из рук тряпку.
- Хватит, хватит натирать, до дыр протрешь. Сходи-ка лучше к почте, посмотри, не прислали ли счета. Должны были прислать неделю назад, до последнего тянут - а потом вынь им да положь тысячу монет.
Я послушно кивнула, переоделась и отправилась к почте.
Вечер был холодный, шел мелкий снег, под ногами похрустывали тонкие льдинки. Я шла и думала, что сейчас чувствует Рэй. Он потерял отца. Терять человека, который был рядом с тобой всю жизнь - это тяжело.
Здание почты от матушкиной гостиницы недалеко, через две улицы. Я шла быстро, спрятав нос в шарф, и не знаю, каким
образом они меня узнали. Опомнится не успела, как справа и слева от меня появились двое, схватили меня под руки и повели к проходу между домами.
- Надеюсь, Валери, ты не собираешься пырнуть меня отравленным клинком? - услышала я веселый голос Венсиля, - У меня на яды аллергия.
Ренда прислонила меня к стене и отодвинула шарф от моего лица.
- Да не смотри так, мы не собираемся тебя убивать. - она вдруг тоже засмеялась. - Боги вышние, это в самом деле ты!
Честное слово, мы все были почти уверены, что ты мертва!
Венсиль подмигнул мне.
- Милорд хочет, чтобы ты вернулась.
Я отрицательно помотала головой.
- Нет.
- Он давно не злится на тебя, мы зря считали тебя предательницей.
- Это была Беата, можешь себе представить?
- Во-от такая крохотная надежда была, что ты жива... - Ренда показала пальцами, щурясь и улыбаясь. Она еще больше
стала похожа на кошку.
Я перебила ее:
- Сколько вы хотите за молчание?
Они переглянулись.
- Я не хочу возвращаться. И не хочу, чтобы кто-то знал, что я жива. Тем более милорд.
- Ты-ы меня удивля-а-ешь... - Венсиль изумленно вздернул ровную бровь. - То есть как это - не хочешь, чтобы кто-то
знал?..
Они в самом деле были озадачены.
- Я думала, - мурлыкнула Ренда, - ты у нас первая из первых...
- Была. Займешь мое место? - я тоже позволила себе улыбку. - Так сколько?
Они опять переглянулись. Некоторое время молчали, а потом Венсиль похлопал меня по плечу, Ренда поправила мне шарф,
и, так ничего не ответив, они ушли, дежась за руки и о чем-то перешептываясь.
Ренда вс же остановилась и вернулась, чтобы сказать мне: