По-весеннему жаркое майское солнце заливало ярким полуденным светом всю площадь перед университетом. Легкий ветерок с реки шумел в соснах, принося с собой опьяняющие запахи раскаленной смолы. Зимняя грязь, не смытая еще дождями, разметалась по улице, перемешиваясь с пестрой толпой студентов, которые начинали выходить из дверей после очередной пары занятий. Лестница перед входом заполнялась нарядными девицами, обсуждавшими вчерашний поход в клуб, скейтбордистами со стуком разбивающими свои доски о бордюры, солидными и не очень профессорами. Приближалось лето, и студенческая жизнь медленно перемещалась на теплые улицы.
Я, развалившись на скамейке, ожидал своего друга и соседа по комнате, Юрку. Незадолго до этого, мы направились каждый в свой деканат выпрашивать перевод с неудачного спецкурса, выбранного нами по глупости. Видимо, мне повезло меньше: добрые женщины нашего деканата отмахнулись от меня как от мухи, посоветовав хоть раз в жизни довести дело до логического конца. Замдеканша, даже не стала вытаскивать свое грузное тело из-за стола, чтобы повернуться в мою сторону. Скорее всего, эта процедура занимала не меньше часа, и тратить столь драгоценное время на оболтуса-студента было не в ее интересах. То, что она разговаривала вполоборота, разозлило меня сверх обычного, и не в силах больше кого-либо убеждать я вышел, хлопнув дверью. Стряхнув пыль, слетевшую со стены и осевшую хлопьями на моих плечах, я направился к выходу.
Сессионный стресс - вполне обычное дело, и за четыре года я уже почти привык к подобным переживаниям, но в этом году было нечто особенное. Чувствовалось приближение защиты дипломного проекта. Все это будет следующей весной, но уже сейчас мы сдавали госэкзамены, и многие из нас преспокойно их заваливали. На кафедре с нас требовали курсовые работы, а послабление в сдаче обычных курсов, которого мы так ждали, так и не наступило. Я спускался по лестницам и думал о том, чтобы составить список предметов, по которым есть проблемы. Последний раз я делал это года два назад, и это говорило о том, что у меня действительно имеются проблемы. Нет, я был уверен в том, что не буду отчислен из университета. Но в то же время знал, что на спокойный сон в ближайшие два месяца можно и не рассчитывать.
А Юрка все не шел. Я-то знал, что он сейчас из последних сил умасливает мужичков со своего деканата физического факультета. Хуже того, я был уверен, что для него все закончится благополучно. Выйдя, скажем через полчаса, избавившись от одной из проблем приближающейся зачетной недели, он направится покорять лавочки близлежащего сквера, или знакомиться с девчонками, или играть в покер с каким-нибудь жульем. При этом он естественно позовет меня с собой, и я непременно соглашусь, забыв обо всех своих неурядицах.
Уютно устроившись на жесткой скамье, я уже сквозь неожиданно охватившую меня дрему, услышал просьбу уступить немного места. Крупный мужчина лет пятидесяти, седой и в очках с роговой оправой присел на краешек, чтобы отдышаться. Его знали все, председателя приемной комиссии. Перед тем как отправлять толпу абитуриентов сдавать свой первый вступительный экзамен, он гремел в мегафон: "Ни пуха, ни пера", и тысяча трясущихся от страха детей отзывались: "К черту!". Я в том числе. Следующий раз мне довелось побывать на этой церемонии прошлым летом. Втроем, с друзьями после безумной ночи, мы невменяемые с пивом в руках вторили толпе и смеялись от счастья. Мамаши с презрением косились на нас, загораживая своих юных чад от такого неприличного зрелища и искренне надеясь, что уж с их ребенком такого не произойдет никогда.
Кириллов, так звали главного по абитуриентам, тяжело дышал, постоянно вытирая влажный лоб скомканным платком. Мимо нас проходили студенты, и одна из первокурсниц поздоровавшись с председателем, задорно мне подмигнула. Кириллов обернулся, заставив меня смутиться. Я предложил ему воды, и он с радостью согласился:
-Хорошо быть студентом.
-А то - поддакивал я ему.
Наконец в дверях показался Юра. Достал сигарету, потянулся за спичками. Не обнаружив их, попросил огня у рядом стоящих ребят. Смачно затянувшись, он отыскал меня взглядом. Нагло улыбаясь и всем своим видом говоря: "Черт возьми, какой же я прикольный", натянул стильные темные очки. И на ходу затягиваясь сигаретой, Юра направился в мою сторону.
-Договорился?
-Нет.
-А что не договорился-то?
-У нас не договоришься.
-Да ладно, всегда можно договориться.
-Ну да, в любой вселенной, где на матфаке не такой деканат.
-Придется писать рассказ. Ты сможешь?
-Ну а куда я денусь.
Так же как счастливое ожидание праздника Нового Года осталось в далеком детстве, так и очарование майских теплых вечеров зачастую омрачалось изрядно надоевшей за несколько лет учебой. На носу зачетная неделя и сессия, за семестр накапливается неимоверное количество долгов и всевозможных проблем. Как, например, у меня этот рассказ. Впрочем, тему рассказа, а точнее эссе, нам объявили только на прошлой неделе, но это не меняло сути дела - предмет, который не мешал жить полгода, под конец семестра явился причиной для стресса. Не то чтобы я не мог набрать десяток наполненных хоть каким-то смыслом страниц, но просто мне даже не хотелось этим заниматься. Я никогда в жизни не делал подобные вещи и не очень-то собирался.
Это было ранней весной - надо было определяться со вторым дополнительным спецкурсом. Юре, соседу, предстояло сделать то же самое. И мы, недолго думая, выбрали "Курсы писательского мастерства" филологического факультета. В конце февраля гормоны заиграли с особой силой, видимо чувствуя приближение весны, в голову приходили интересные идеи поискать приключения на свою задницу, а на улице наконец-то начал таить снег.
Мы без дела слонялись по коридорам родной альма-матер, рассматривая всевозможные афиши и объявления тут и там развешенные по стенам.
-Ты, кстати, выбрал второй спецкурс?
-Нет еще. Черт давно бы уже надо. Иначе в марте проблемы начнутся.
-Ага, у меня тоже.
-Давай какой-нибудь гуманитарный выберем?
-Зачем? Разве можно?
-Да можно, это же, как факультатив - главное оценка.
-Да, но зачем гуманитарный?
Мы прошли переход между корпусами и оказались во втором, полном факультетов, не страдающих нехваткой студентов слабого пола. Стеклянный переход между корпусами был своеобразной границей между двумя мирами: миром точных наук и миром филологии и макроэкономики. Лохматых с безумными глазами студентов-программистов и грациозных журналисток с покачивающейся походкой. В первом корпусе балом правили будущие ученые, во втором же - стиль, красота и вечная атмосфера праздности. Пропустив перед собой двух представительниц этого иного измерения, я стал догадываться, о чем мне толковал Юрка. А он, поймав мой взгляд, только покачал головой: "Да, да, именно за этим". Юра был тем еще кобелем. Все мысли его были заняты всегда одним. Стоило ему только открыть рот, и особо впечатлительные уже теряли самоконтроль. Какая-то внутренняя энергия и уверенность, черт его знает. У меня такого не было. Но я и не хотел быть как он. Мне почему-то хотелось быть эдаким циничным прожигателем жизни, но пока что получалось быть лишь застенчивым простаком.
Быстро всё обмозговав, мы направились искать подходящие курсы. Мы начали с доски объявлений исторического факультета. Я всегда знал, что у гуманитариев в голове полный бардак, и на этой доске я нашел истинное подтверждение сему факту. Найти какую-либо ценную информацию было попросту невозможно. Повсюду были расклеены объявления о найденных или потерянных бумажниках, тетрадках, пластиковых карточках студента. Кто-то даже умудрился оставить в аудитории маленькую собачку.
- Какого черта нужно приходить на пары с собачкой? - искренне возмутился я. - Наверняка, какая-нибудь тупая блондинка из анекдотов. Только непонятно, что она забыла на истории. Еще бы к вам на физику пошла бы.
- Было бы забавно. Кстати, на курс старше нас сейчас доучивается Оля. Такая краля, ты бы видел...
- Я видел, ты приводил ее.
- Хм, да. Что-то не помню. Так вот она и красивая, и умная, причем умная, в самом деле, а не так, что целыми днями сидит и зубрит. Еще и одевается со вкусом.
Да, я помнил эту Олю. Эта девушка была моим идеалом - Юра все правильно описал: красивая, умная, одевается со вкусом. Он привел ее буквально на полчаса в нашу комнату, а сам куда-то скрылся, наверно побежал к какому-нибудь приятелю, чтобы занять денег или, быть может, надеялся найти свободную квартиру на вечер. Не знаю. Это был второй курс - я тогда вообще не умел разговаривать с девушками, но с этой мы болтали без умолка - у нас нашлось много общих интересов, она по каждому вопросу имела свое собственное мнение и не упускала возможности высказать его. Мы смеялись, спорили, как-то по-особому смотрели друг на друга. А потом пришел Юра и забрал ее, она помахала мне рукой и сказала: "До встречи". Я подумал, что эту девушку я не упущу - вот оно мое счастье. Но в итоге так ничего и не вышло - я в сотый раз доказал теорему о своем кретинизме.
Пока мы стояли у доски, Юра увидел знакомых девушек и стал о чем-то с ними разговаривать. Я стоял рядом и нагло разглядывал их. Одна ответила мне многообещающим взглядом, что сильно подняло мне настроение. Как я уже говорил - это было в конце февраля, а в то время поднять настроение парню таким взглядом - раз плюнуть.
Расписание исторического факультета висело на первом этаже второго корпуса и мимо нас толпами проходили студенты всевозможных курсов и факультетов, которые располагались в этом здании. Как все изменилось за четыре года, что я уже отучился в университете. Как будто эпоха сменилась, несколько поколений. Мне казалось, что первокурсники в мое время были более серьезными, чем то, что я сейчас наблюдал перед собою. Не университет, а дополнительные классы средней школы какие-то. Одежда, музыка, сама страна - вот что изменилось за это время. Хотя, может мне все это кажется, возможно, старшекурсники также смотрели на меня и думали: "что за оболтусов набрали на первый курс?!" А через четыре года мне будет уже двадцать пять - совсем старый, и на семнадцатилетних я буду смотреть как на выпускников детсада.
Юра распрощался с девушками и весело посмотрел на меня
- Ну что, сегодня погуляем?
- У меня вообще-то с деньгами проблемы.
- Я тебе займу. Или сам займи у кого-нибудь. Что за нытье?! Ты видел, как Катя на тебя смотрела? Давай, сейчас найдем спецкурс, и домой - надо подготовиться.
Но спецкурсов подходящих не было. Все что мы находили или были совсем не научными спецкурсами, или, что четко указывалось, относились к каким-то внутренним кафедрам факультета, что нам совсем не подходило. Также ничего мы не нашли на доске объявлений факультета журналистики. В совсем полное уныние мы впали, когда увидели почти пустое расписание филологического факультета. По Юриным глазам было видно, что он уже был готов на все: экзистенциальная философия, история мертвых языков, действия журналистов в экстремальных ситуациях, но даже этого там не было.
- Как тебе это?
- Курсы писательского мастерства? - Юра поглядел на меня с интересом. Найди мы такое в самом начале, я уверен, он бы даже не посмотрел на объявление.
- Ну да, по-моему, интересно.
- Ты хочешь стать писателем?
- Нет, в детстве разве что мечтал. Да какая разница? Мы уже ничего больше не найдем. А тут попадается действительно что-то стоящее.
- Ну, хорошо. Давай попробуем записаться сюда.
- Представляю, как на меня посмотрит замдеканша.
- Да все нормуль.
Так мы и записались на курсы писательского мастерства. Как и предполагал Юра - там было много симпатичных девушек, с несколькими он познакомился. Я не познакомился ни с кем. Но зато, курсы были действительно интересными. Мы оба с интересом слушали маленького мужичка - лектора - и кратко конспектировали лекции. Наступил май, зачетная неделя - не самое веселое время в жизни студента, и этот добрый мужичок объявил задание. Даже филологи, которые были основной массой слушателей курса, взвыли от негодования. Задание было написать маленький рассказик на тридцать печатных страниц на тему: "Чем пахнет в черном гетто?". Когда кто-то с первых рядов осмелился спросить, что бы это, черт возьми, значило, мужичок ответил: "Придумайте сами". Мечты о том, что две симпатяги напишут нам по рассказу, не сбывались. Ни у кого не было времени даже чтоб реферат на страницу накатать, а про тридцать страниц и спрашивать было бесполезно. Впрочем, ничего удивительного - я и сам всем подряд отказывал в задачах по математике, что мне предлагали решить за деньги, пиво, красивые глаза. К черту, красивые глаза, самому бы все сдать. Вот так я и оказался в деканате с просьбой о переводе на другой спецкурс, которую так и не удовлетворили. А Юра уговорил своих замдеканов - ну там и, правда, были мужики, что надо. Поговори с ними по душам, и диплом экстерном зачтут. К тому же Юра, как может показаться, не был каким-то двоечником или неуспевающем. По крайней мере, учился он не хуже меня. И мы в равной степени помогали друг другу.
И вот вечером того же дня после неудачной попытки договориться с администрацией факультета я сидел на лекции по злосчастному курсу писательского мастерства. Это была предпоследняя лекция, а на следующую надо было уже сдавать наши рассказы. Все надеялись, что преподаватель устроит ее в виде консультации - то есть, студенты будут задавать вопросы, а он будет отвечать и давать свои писательские советы. Мне бы это не помогло, но все равно, я тоже думал, что было бы логично провести это занятие именно таким образом. Но нет - занудный голос с кафедры понес что-то про историю античной литературы, и по рядам пошла волна сонных зевков. Я устроился где-то посередине аудитории, впереди меня сидели два парня хипповатого вида. Они мне показались свойскими, и именно с ними я договорился позаниматься на следующий день вечером. Филологи все-таки, должны понимать, что к чему в этом писательском мастерстве. За помощь они попросили угостить их пивом. Я согласился. Они сидели впереди меня и резались в "балду". Тот, что был справа, проиграл пять раз подряд, выкинул бумагу с игрой на другой ряд и, в ответ на издевательский смех другого, выдал трехэтажный мат, затем повернулся к доске и начал конспектировать лекцию. Справа сидела Марина. Между нами могло уместиться еще человека три, но никого не было, и я мог украдкой ей любоваться. Господи Иисусе, смотря на ее шикарные ноги, я забывал о том, что дома меня ждут задачи по "урматам", курсовая работа и куча других неприятных дел. На ней были летние босоножки, стильное платье, перетянутое в поясе широким ремнем. Одна нога на другой, левой рукой она теребила локоны, а правой держала книжку на развороте, чтобы та не закрылась. Платье регулярно задиралось, и она каждый раз его поправляла. А я чувствовал себя старым извращенцем, помогающим детям на пляже лепить пасочки из песка. Я уже был с ней чуть-чуть знаком - на уровне "Привет-привет", "Не одолжишь конспекты на неделю?". Наверно, на таком уровне с ней было знакомо пол-аудитории. Но, впрочем, как-то раз мы с ней разговорились: обсуждали факультеты, наш курс писательского мастерства, подшучивали друг над другом (я даже вполне удачно). Но все это показалось мне, и видимо ей тоже, таким невинным, что на следующий раз наше общение снова ограничилось стандартным "Привет-привет. Как дела".
Она всю лекцию читала свою книжку и даже не стала выходить на пятиминутку. Минут за десять до конца я решил-таки завести разговор.
-Что читаешь?
-Довлатов.... Читал?
-Нет
-А что последнее ты читал?
-На первом курсе Воннегута читал. Понравился его "Лед-девять".
-Колыбель для кошки правильно. Мне тоже нравится. И что, все?
-Ну, сейчас я больше научной литературой увлечен. Знаешь, там Фихтенгольц, Занимательная физика, Численные методы?
-Ты серьезно?
-Да нет, шучу, конечно. На самом деле, мало читаю и жалею об этом.
-Как же ты хочешь стать писателем, ничего не читая?
-Я думал, что для этого надо просто наблюдать за людьми, жить своей жизнью и писать об этом.
-Ну, этого недостаточно. Чтобы писать хотя бы о своей жизни, тебе нужен стиль, а для этого и нужно читать книги других писателей.
-А, по-моему, чтобы выработать стиль нужно писать и писать, а, прочитав много умных книжек, такую же не напишешь.
-Так, кто здесь филолог? Ты или Я? - Марина, улыбаясь, смотрела на меня с вызовом.
-Наверно ты, но разве филолог и писатель - это одно и тоже. Сдается мне - у нас одинаковые шансы. - Я, тоже нагло улыбаясь, смотрел ей прямо в глаза и видел, как злость вскипала в ней словно молоко на сильном огне. - Ладно, я шучу, прости. Просто я действительно решил сначала стать писателем, а потом вспомнил, что года три уже не брал в руки ни одной самой завалящей книженции. - Похоже, она не собиралась сказать ни слова мне в ответ. - Может, посоветуешь что-нибудь?
-Хм, ну вот Довлатов, почему бы не начать с него.... Хотя нет, постой! - Она потянулась в пакет и достала довольно старую книгу. Древняя рукопись вполне могла быть свидетелем ядерной бомбардировки в Хиросиме и цунами на пляжах Тайланда. Книгу разве что в костер не бросали. - Я хотела сегодня сдать, но могу продлить, если хочешь.
Я держал в руках старый учебник про драматургии Литературного Института. Уголки были объедены голодными грызунами, первая страница была вся в жирных пятнах, а в кармашке для формуляра было полно дохлых тараканов:
-Не знал, что в Древней Греции уже печатали книги.
-Да, она действительно очень старая, кажется, пятидесятых. Посмотри, если год еще видно.
-Пятьдесят девятый, точно.
-Ну вот - будет полезно. А я уже прочитала.
-От корки до корки?
-Ну, почти.
-Ты наверно очень умная?
-Совсем чуть-чуть.
-Нет, серьезно, я никогда не встречал таких умных и красивых девушек как ты. Обычно или то, или другое.
Марина окинула меня полупрезрительно-умоляющим взглядом. Ну, разве нельзя сказать "Спасибо" и застенчиво опустить голову вниз?! Нет, надо обязательно показать какой я идиот.
-Спасибо.
-Да не за что. Несложно говорить приятные слова.
Полупрезрительно-умоляющий сменился насмешливо-добрым, и я, наконец, увидел широкую сумасводящую улыбку. Прозвенел звонок, и студенты потянулись к выходу. Лектор еще раз напомнил про рассказы. А невесть откуда появившаяся подруга Марины помешала мне пригласить ее на свидание. Я попрощался и пошел домой. Ладно, у меня впереди еще одна последняя лекция.
Юра сидел с ноутбуком на кровати и писал курсовик. Ему оставалось несколько дней, и он всерьез взялся за ум, отложив развлечения на потом. Что-то печатал, постоянно кому-то звонил, выпытывал у одного знакомого список литературы для работы. А тот отнекивался - говорил, что нехорошо иметь один и тот же список в двух курсовых. "Не мытьем, так катаньем" - наверно, это был его девиз по жизни. Я уже сталкивался с чем-то подобным и помнил, что он готов всю душу вытрясти, только бы добиться своего. В это время я лежал с пивом на своей кровати и читал книжку по драматургии. В чрезвычайно хорошем настроении я зашел в магазин и вместо того, чтобы взять творог со сметаной на утро, взял четыре банки пива на вечер. Книга была ужасно скучной, и поэтому я маялся ерундой, вычитывая особо смешные абзацы вслух, доставая своего соседа, а также переписываясь с одной знакомой смсками. Она, кажется, очень хотела со мной встретиться, а я нет - потому что она была, мягко говоря, не очень. Но в компании четырех банок пива и не то занятие могло показаться интересным.
-Слушай, тут эта девчонка карандашом выделила особо важные по ее мнению моменты.
-Какого черта ты балду пинаешь?! У тебя что, долгов по учебе нет что ли?... Да не может такого быть, ты сам мне вчера ныл, что не знаешь, что делать со своей курсовой.
-Ты не видишь? Я читаю книгу по курсу писательского мастерства!
-Да я вижу, что ты уже в порядке. Сегодня пятница - ночная жизнь зовет.
-Да я как всегда на нуле, но чувствую, что когда допью все пиво, меня уже не остановит это недоразумение.
-Ясное дело. Косте "привет" передавай. - Костя был знакомым барменом из клуба. Юра никогда не брал у него кредит на выпивку, да и вообще никогда не занимал ни у кого деньги на алкоголь. У него был такой принцип. У меня такого принципа не было, и Косте я был должен уйму денег.
-Да никуда я не пойду. Завтра зачет по вычматам первой парой. Надо получить.... Нет, ты только послушай, что она подчеркнула: "Катенька, да я просто без ума от него. Но я даже не знаю, как мне поступить - он так застенчив, и не может подойти ко мне. Неужели я сама должна?".... Это она про меня что ли? Может это намек какой-нибудь?
-Да-да, когда ты заливался соловьем, она, предчувствуя сегодняшний вечер, быстренько подчеркивала нужные предложения. - Юра недоверчиво посмотрел в мою сторону.
-Да нет, ты погоди, вот на следующей странице: "Скажи, ты меня любишь? Стой, не отвечай.... Я уже знаю твой ответ. Я был полн надежд".
-Ты, кстати, проверил, может, она номера страниц еще подчеркнула, давая понять свой номер телефона?
Утром следующего дня был официально дан старт зачетной неделе. Формально она еще не началась, но некоторые семинаристы, дабы упростить свою жизнь и жизнь своим подопечным, устраивали зачеты пораньше. Я давно понял эту непреложную истину и принципиально перестал готовиться к ранним зачетам. Методы вычислительной математики, как предмет был несложный, лабораторные задачи отсутствовали, только коллоквиумы и контрольные. И в этот раз преподаватель решил провести именно коллоквиум. Берешь билет и задачу, рассказываешь определения и формулировки, потом сдаешь задачу. Кстати, правильный подход: студент идеально подготавливается к сессии, проведя весь семестр в заучивании материала к очередной проверке знаний. Единственная трудность, которую я испытал - подъем ранним утром к первой паре. А дальше все шло по плану: зачет, пара семинаров и снова работа над рассказом. Договариваясь на прошлой лекции с двумя филологами о помощи взамен на пиво, я надеялся покончить с этим спецкурсом за один вечер. Но я сильно ошибался.
Найти комнату 312 гуманитарного общежития оказалось не самым простым занятием. Все двери на третьем этаже были изрисованы, на одной был указан номер 735, а с большинства же значки с номерами вообще были сорваны. Я несколько раз ошибся, прежде чем попал куда надо.
-Привет - одну из дверей, куда я стучал, открыла девушка со стаканом чего-то спиртного в руке. Она улыбалась. На ней была одна очень короткая футболка и трусики. Сложно было не посмотреть на ноги, и я посмотрел. Ничего, но некрасивое лицо портило в целом положительное впечатление.
-Привет, я ищу триста двенадцатую комнату. Не подскажешь, какая из дверей?
-Катя, кто там? - из глубины комнаты послышался грубый девичий голос. Играла музыка, и раздавался громкий смех. Куда бы на этом этаже я не постучал - везде картина была одинаковая: веселье, алкоголь и музыка. И все это накануне сессии. Пир во время чумы.
-Тут какой-то мальчик. Ищет что-то. - Катя по-хозяйски меня обсмотрела. Я ненавидел, когда далеко несимпатичные девушки вели себя словно роковые, знойные красавицы, которые могут свести с ума кого угодно. Эта вела себя именно так. В дверях появилась обладательница низкого голоса, не менее знойная красавица, чем Катя и предложила мне зайти к ним в гости:
-О, пиво! - Увидела она бутылки в пакете, который я нес филологам, ну и себе естественно. - Давай к нам, потом в триста двенадцатую.
-Нет, сначала в триста двенадцатую, потом к вам. - Как можно с более мрачным и безразличным лицом я попросил сказать, где нужная мне комната.
-Следующая. - Холодно ответили мне и закрыли дверь.
Филологов звали Илья и Саша. Третий спал. В комнате был тусклый свет настольной лампы. Пахло кальяном и травой. На столе стоял открытый трехлитровый тетрапак вина.
-А вы что, не занимаетесь?
-Занимаемся, разве ты не видишь? Давай пиво, присоединяйся. Мы как раз обсуждаем тему рассказа.
Вид у обоих был явно обкуренный, впрочем, и перегаром разило порядочно. Господи, погулять я смогу и со своими друзьями, стоило тащиться к долбаным филологам.
-Пыхнуть хочешь?
-Пацаны, вы уверены, что сможете сегодня что-нибудь написать?
-Мы не будем сегодня ничего писать, только обсуждать. Тезисы, сюжет, тема и идея. Вот наш план на сегодня.
Спустя 4 часа, 6 литров пива, два косяка, 3 литра вина, одну пачка кальянного табака мы сидели и действительно обсуждали тему рассказа.
-Илюха. Смотри, расклад такой - мы должны провести исследование. Ведь не спроста Морозов предложил придумать самим, что означает это чертово, черное гетто. Он готовит нас к предстоящим испытаниям, то есть к курсовым работам. Мы должны провести исследование и выявить проблематику жизни людей в негритянских кварталах крупных американских городов, таких как Лос-Анжелес, Нью-Йорк, Чикаго.
-Что за чушь?! Ты вообще обкурился. - Илья смотрел на своего соседа пьяными глазами и смеялся. - Ничего себе ты зарядил. Ты на семинаре двух слов связать не можешь. Может тебе стоит перед занятиями курить?
-Просто семинары не стоят моей мысли.
-Хороош! Постой, я камеру возьму - тебя записывать надо. На экзамене покажешь преподу со словами: "Смотрите, Виктор Николаевич, я бываю умным иногда".... Ладно, хватит уже паясничать. Мы обещали Олегу помочь с рассказом, а в итоге обдолбились.
-Настоящие писатели пишут только под шафе.
-"Под шафе" было пару часов назад, сейчас ты набрать предложение на клавиатуре не сможешь.
-Стойте, я, кажется, понял, что может означать это гетто. - Я вспомнил как прошлый раз, когда я был дома, мать рассказывала мне историю про вступительные экзамены в театральный институт. - Один известный режиссер, когда был абитуриентом на свой режиссерский факультет, должен был придумать рассказ с названием "Который час?". И знаете, что он написал. Он написал рассказ о почтальоне, который принес письмо старикам, о том, что их сын погиб на войне. И отец, выронив письмо, спросил: "Который час?". Короче, нам необязательно писать рассказ о черном гетто. - Я смотрел на них как на почти дипломированных специалистов по филологии, но видел лишь двух пьяных балбесов. Впрочем, наверно такого же уровня математика они видели перед собой.
-Хм, да ты и без нас можешь вполне справиться с заданием.
В моей голове стали медленно рождаться идеи о рассказе. Мозг, одурманенный марихуаной, выдавал сюжеты потрясающей фантастичности, и я боялся, что все забуду, когда проснусь наутро с тяжелого похмелья.
-Что значит и без вас? Вы же филологи, должны что-то думать по этому поводу.
-Мы - философы.
-Мы - философы? - удивленно переспросил своего соседа Илья.
-Ну, представь, что мы бы по ошибке поступили на философский факультет. Хотели на филологический, но перепутали пару букв и попали к философам.
-Ты придурок, что ли? - Илья прыснул от смеха, не сдержался и захохотал на всю комнату так, что третий сосед заворочался во сне. Тут же к нему присоединился Саша. Мне их локальный юмор был непонятен.
Мы вышли в коридор. Рядом стояли девчонки из комнаты, в которой я узнавал путь до триста двенадцатой.
-Эй, Катюха! - Заорал Илья соседкам, помахав сигаретой. Катюха снисходительно отвернулась и продолжила свой разговор. - Ты что такая сердитая? Залетела что ли?
-Заткнись, дебил! Ты опять обкурился?!
-Постой, не обижайся. Лучше скажи, чем, по твоему мнению пахнет в черном квартале?
-В каком еще черном квартале?
Илья посмотрел на нас. Глаза горели смехом, на губах вертелось слово "Дура".
-Ты знаешь, что такое "негритянское гетто"?
-Ну, знаю. Так бы сразу и сказал. Откуда же я знаю, чем там пахнет.
-Придумай. Напряги фантазию.
-Ну, может, сексом.
-Сексом?! - Илья задумчиво посмотрел на свою соседку. - А про что я у нее спрашивал? Ответ меня вроде устраивает. - Мы дружно рассмеялись.
-Идиоты. - Сказали девушки свое последнее слово и вернулись в комнату.
-Повезло вам с соседками - одна другой краше.
-Пойдем, спросим у вахтерши про жизнь в черном квартале.
-Что? Да она на тебя посмотрит и тут же охрану вызовет.
-Да, пойдем, посмеемся.
-Я не смогу, я сразу начну ржать.
-Я буду говорить.
Я смотрел на филологов и думал про вахтершу, которая полчаса выясняла, кто я такой и куда направляюсь. После всех расспросов она попросила настроить ей антенну на телевизоре в каморке. Пока я занимался изображением, она рассказывала про своего сына, телевизионного мастера, пожаловалась на то, что сейчас эти мастера почти никому не нужны - у каждого в квартире свой компьютер, а телевизором никто не пользуется. Я сказал, что если бы у меня были лишние деньги, я купил бы телевизор. На что она изумилась, спрашивая, куда я все трачу. "Ну, студент. Где вы видели богатых студентов?" - лишь ответил я. Вахтерша тут же предложила расклеить сто плакатов некоего мероприятия, что у нее лежали под столом. Я отказался и поскорее выбежал из каморки. Телевизор так и остался ненастроенным. Кажется, там что-то перегорело внутри, впрочем, я не разбирался.
Вот к этой сумасшедшей мы спускались вниз. Крались как воры по лестнице, мягко ставя ноги на ступеньки. Мы были так безмолвны, что слышали, как капала вода в душевой в подвале. Скрип ручки, которой вахтерша отмечала что-то в своем журнале, был подобен грому. Наступая на носки, я еле держал равновесие. Пот лился с меня градом. Я думал, что мое дыхание слышно в другой общаге. Мы шли вдоль стены, а за углом, за большим столом сидела Татьяна Викторовна. Ее имя я уже выучил назубок. Она была буряткой, со смешным акцентом. Меня бросало в дрожь только от того, что я представлял. Илья, который был инициатором идеи, остановился и посмотрел на нас. Его шепот взорвал мертвую тишину холла общежития:
-Я подойду, спрошу, а вы стойте здесь.
Мы спрятались за углом, в то время как Илья смелой походкой и с доброжелательной улыбкой на устах подошел к столу:
-Здрасьте, Татьяна Викторовна!
-О, привет! Ты что так поздно не спишь? Душ я не открою, не проси. Ты посмотри, уже первый час, а мне от Людмилы Ивановны всегда так влетает, когда я поздно душ не закрываю. Что раньше не приходил?
-Да я не из-за душа.
-А-а, а то я смотрю, ты что-то без полотенца и мочалки. Думаю, как ты собрался мыться. Еще подумала, что может забыл мочалку в душе. Я же недавно находила.
Мы смотрели на Илью и краснели, еле сдерживаясь от смеха. А он боялся посмотреть на нас. Вахтерша все трещала про проблемы с душем, но я слышал только песню: "Самолет - хорошо, пароход - хорошо, а олени - лучше". Эта песня была музыкой к фильму про трех невменяемых студентов, которые поздней ночью пришли поиздеваться над бедной женщиной.
-Я вот хотел спросить у вас, можно?
-Да, конечно, можно.
-Чем пахнет в черном квартале?
-Что? Каком еще квартале?
-Ну, вы знаете, в Америке есть кварталы, где живут одни негры. Вот чем, по вашему мнению, там пахнет?
-Тебе, что делать нечего? Уже такой взрослый, а задаешь глупые вопросы.
И тут Саша не выдержал. Внутренние демоны наркотического опьянения вырвались, громким смехом сокрушая полночное молчание общежитских коридоров.
-Вы издеваетесь надо мной?! Ну-ка, кто здесь, а ну выходи. Я завтра на вас докладную напишу. - Татьяна Алексеевна начала вставать из-за стола. Филологи понеслись к себе, а я выбежал в ночь на улицу.
Вся следующая неделя оказалась одним сплошным зачетом: лабораторные задачи, курсовая работа, конспекты лекций до четырех утра, безумная беготня по универу. Ко всему этому я привык, кроме рассказа, который тяжелой ношей лежал у меня на душе. Я всего лишь написал пару страниц, которые с удовольствием бы сжег, если распечатал. Абзац не шел, слова повторялись одни и те же, да и сюжет был скверным. Почему писатели пишут об обычных людях, но мы, обычные люди, не можем написать о себе? Ведь мы знаем о своей жизни больше, чем какой-то наглец в столице, возомнивший себя литературным гением. То же самое я думал об актерах. Я удивлялся, почему в кино я бы не смог сыграть самого себя. Ведь таких фильмов пруд пруди. Или на самом деле мой персонаж никому не интересен? Как бы то ни было, а пятница неумолимо приближалась, но ничего толкового я написать не мог. А еще я думал о Марине. Я сравнил свои ощущения с удовольствием, которое получают мазохисты. Да, им больно, но и сладко в то же время. Так получилось и со мной, что возможно последний раз, когда я увижу эту девушку, совпадет с таким неприятным днем. Но по какой-то удивительной случайности мы встретились ранним вечером в четверг. Мне много приходилось ходить по университету: к проректорам на встречу, узнавать расписание спецкурсов, брать книги в читальном зале (да, иногда и там я появлялся), платить за общежитие и, конечно, же, в деканат на заседания. Но ни разу не пересекался я с Мариной, хотя запомнил ее еще на первом семинаре по ненавистному теперь уже спецкурсу писательского мастерства. Я шел домой с банкой крепкого кофе в кармане. Предстояла тяжелая ночь написания рассказа. Слава богу, я не собирался делить ее на несколько предметов. Иначе все закончилось бы плачевно, в таких случаях я просто ложился раньше спать с мыслью о том, что доделаю все утром. Но в этот раз у меня была одна проблема - рассказ. Я шел из магазина, а на встречу мне шагала девушка моей мечты. Легкий шарфик развевался на ветру, она смотрела вдаль и едва заметно улыбалась.
-Привет! - поздоровалась первой Марина. Она остановилась, и я понял, что это предложение к разговору.
-Привет. Ты слишком беззаботно выглядишь для человека, которому завтра эссе сдавать про черное гетто.
-Ха-ха. Я то уже практически написала. Наверно, только двоечники с матфака копаются еще на первых строках.
-Первых страницах...
-Правда? Сколько написал? - Она весело смотрела на меня.
-Две страницы, но так ужасны, что я готов их съесть, лишь бы никому не показывать.
-Да ладно тебе! Пиши дальше, глядишь к странице, так, к двадцатой научишься использовать сложносочиненные предложения.
-Смеешься что ли?
-Прости.... Неужели у тебя все так плохо? Вроде умный.
-Я могу решить какой угодно интеграл, но деепричастные обороты даются мне с трудом.
-Бедный. Ну, напиши рассказ об интегралах.
-Хватит издеваться. Знаешь, чему в школе учат? Сильный должен помогать слабому.
-На что ты намекаешь? - Она хитро прищурилась и наклонила голову. Я ловил каждое ее движение. Я смотрел в глаза, на губы, на волосы, которым ветер не давал покоя.
-Да ладно, не важно. Все равно.
-Почему ты отступаешь? Говори до конца.... Ну?
-Ну, естественно, я хотел, что бы кто-то помог мне с дурацким рассказом. Сегодня вечер четверга, и ты мой последний шанс.
-Ну, не знаю. Неужели ты один не справишься?
-Нет, конечно. - Господи, вот мой совет всем парням. Когда девушка говорит: "Ну, не знаю", надо ломиться напролом. Даже я, полный профан во всех этих любовных приключениях, могу с уверенностью говорить об этом. Мне уже было плевать на эссе-рассказ. Мой шанс побыть с ней наедине был как никогда высок.
-Просто у меня завтра много зачетов, и я хотела оставшееся время позаниматься.... Ну ты что, четвертый курс уже, а не можешь написать осмысленный текст про негров! - Она по-дружески стукнула кулаком меня в грудь. Я обожал, когда девчонки так делали. Но обычно они делали это в ответ на легкое подшучивание. Якобы выражали свое недовольство. Впрочем, такое свойское подбадривание было мне тоже по душе.
-Пойдем, я провожу тебя до дома, а ты дашь мне пару советов профессионального филолога.
-Я еще не профессиональный. - Она медленно двинулась по дороге, не отпуская меня взглядом.
Больше о предстоящей последней лекции курса по писательскому мастерству мы не говорили. И не говорили обо всем, что с этим курсом связано. Мы начали с планов каждого на лето, обсудили последние веселые события семестра, я рассказал о двух ее смешных сокурсниках - их оригинальных методах решения творческих проблем. Некоторые детали я намеренно опускал, дабы не выставить себя в дурном свете. Но оставил все смешным, как было. Я сказал ей, что таких девушек я не встречал еще ни разу. Вдобавок ко всему, как я потом узнал, мы шли самым длинным путем к ее дому. Естественно там были влюбленный взгляд, "может быть, зайдешь, выпьем по чашке кофе", первый поцелуй. Забыв про свои мечтания стать прожженным циником, я самым искренним образом получал удовольствие.
А спустя пару часов я все также пытался добраться до дома. Банка кофе продолжала греть мою руку в кармане. Уже давно стемнело, и майская ночь улыбалась, предвкушая те незабываемые часы, что мне придется провести в компании с ней и будущим рассказом. Проходя мимо парка, я слышал смех отдыхающих студентов. Девичье хихиканье, гоготанье парней, звук пустых пивных банок ударяющихся о стенки мусорных бачков. Я так и представлял, как они уставшие, счастливые, мечтающие о том, чтобы поскорее добраться до постели, будут брести по утренним улицам городка, будить всех своими веселыми криками. На секунду взгрустнув, я подумал о Марине, которая уже наверно готовилась ко сну, и зашагал к родному общежитию бодрым шагом.
Проходя мимо супермаркета, я не мог не заметить небольшое столпотворение, улюлюкающее и подбадривающее тех, кто видимо был центром представления. Инстинкт зеваки заставил меня протиснуться внутрь, чтобы стать свидетелем на ходу импровизированный рэп-битвы. Маленький магнитофон источал тихую ритмичную музыку, двое парней наглым речитативом бились между собой. Один из них мне был знаком: Вася-децибел. Довольно известная личность в студенческой среде. Он постоянно выступал в клубах: ведущим, исполнителем, приглашенной звездой. Всем кем угодно, лишь бы не простым беднягой, которого завтра ждал экзамен по механике сплошных сред. Короткая стрижка и смуглая кожа. Для придания нужного эффекта он даже специально втер в себя темный крем, дабы стать похожим на жителя далекой африканской республики. Улыбнувшись находке, к которой прибегнул Вася, я стал слушать, о чем поют участники битвы. Первый уже заканчивал:
Ты реальный пацан, ты так считаешь?
Наверно в этой жизни ты мало чего понимаешь.
Намазался ваксой, точно сын черного папы,
Но знаешь ли ты нигерского квартала запах?
Вася, короткую паузу помотав головой в такт ритма, лившегося из магнитофона, продумывая всю свою рифму, продолжил:
И это говорит мне тот,
Кто крутым чуваком себя называет,
Мамочкину грудь изо рта раз в год вынимает.
Вонь черного квартала знаю не понаслышке,
Не тебе рассуждать об этом, серой мышке.
И прежде чем гундеть на меня, ты все обоснуй,
Не то люлей огребешь и на вкус узнаешь мой...
Не став дослушивать фразу до конца, первый участник начал толкаться и выражаться грубым образом в духе: "Завали рот, бычара". Но уже было понятно, что "дело пахнет керосином", как любил говорить мой один знакомый. Вася-децибел, не долго думая, смачно ударил своего соперника в правый глаз, и поэтический конкурс начал стремительно превращаться в небольшую потасовку. В тот момент, когда мирно скучающие на другой стороне дороге служители правопорядка нехотя двинулись разбираться в образовавшейся заварушке, я решил ретироваться.
Быстрым шагом проносилась мимо меня пустынная улица, ночные птицы насвистывали свои безумные песни, а я шел и думал об эпиграфе, который так кстати мне подвернулся и о десятках сюжетов только и ждущих, чтобы обрести свою жизнь на бумаге.