Я прихожу к ней раз в неделю, по воскресеньям, хотя знаю всё, что она мне скажет. Ну, нет у меня выбора, нет. Она смотрит на меня шальным взглядом исподлобья, я останавливаюсь в двух шагах от неё и начинается.
- Сколько он тебе заплатил? [Почему ты не пришёл раньше?]
- Нисколько [Какого хрена я сюда явился? Сейчас она скажет: "убирайся" и будет права.]
- Убирайся! [Я рада, что ты пришёл ко мне.]
- Лида, сядь! [Какого хрена? Начинается!]
- Пошёл вон! [Ну, вот, видишь!]
- Лид, а Лид, ты меня слышишь? Давай сядем и я тебя пожалею. [М-м-м... Сейчас она взвоет.]
Я сажусь и невольно стискиваю зубы. Она бухается мне головой в колени и начинает выть. Я сижу, как идиот, и смотрю в облезлую стену перед собой. Зелёная краска. Сколько ей лет, этой краске? Лидка успокаивается резко, так же внезапно, как и начинала выть. Поднимает мокрое лицо с моих колен.
- Тебе надо идти? [Сволочь, какая сволочь! Да никуда тебе не надо идти!]
- Да, Лида, мне надо идти. [Да никуда мне не надо идти!]
- Уходи. [А мне всё равно, есть ты, нет тебя. Без тебя даже легче...]
Я встаю и иду, не оглядываясь, прочь от неё по больничному коридору. Я приду к ней через неделю, потому что она всю эту неделю будет ждать меня, молчать и ждать. Говорит она только со мной, она никому не доверяет. Врач сказал мне, что у неё нет ухудшений, и она стабильна. Она совершенно стабильна. Только вот когда я пару раз не пришёл, мне надо было уезжать, у неё произошёл приступ. Тогда её откачали, но врач сказал, что если я не приду ещё раз, то после следующего приступа её уже не откачают, и она навсегда превратится в овощ. Я буду приходить к ней всю мою жизнь и слышать этот вопрос: "Сколько он тебе заплатил?" Я сто раз говорил ей, что он вернул мне всё, называл сумму, а потом стал менять свои ответы. Последний из них был "нисколько". Не помогло.
Я решил разыграть её пару лет назад на первое апреля. У нас тогда были проблемы с долгами. Больше месяца я тщетно выбивал этот долг. Должник мой психанул и подал заяву на меня ментам о вымогательстве. Но потом мы разгреблись по-своему с ним, он вернул все деньги, а я решил её разыграть и обрадовать. Позвонил к ней, сказал, что мне нездоровится, попросил приехать. А потом сымитировал звонок в дверь. Сказал, что, вот - звонят. Открыл дверь, прозвучал выстрел, разбилась лампочка. Я бросил телефон на пол, потопал малость по коридору и захлопнул дверь.
Я только слышал её вопли, она звала меня, а я сидел на полу, прижавшись спиной к стене, и давился от смеха. Потом я разбрызгал эту краску по стенам, благо, моющиеся обои, вылил её на себя и на пол. И лёг в тёмном коридоре. Она придёт, ужаснётся, взвоет, а я встану, выложу ей пачку зелененьких, и мы закатим по полной!
Она прибежала раньше, чем я мог предположить, увидела-таки меня и взвыла. Только вот остановить этот вой я уже не смог. Когда я встал, она продолжала выть, даже не сменив тональности. Спустя два часа, перепробовав всё: от объятий и пощёчин - до холодного душа, приведя коридор в порядок, и, начиная сходить с ума от её воя, я вызвал скорую.
Я прихожу к ней раз в неделю, по воскресеньям потому, что она ждёт меня.