Аннотация: И снова приключения с моим коллегой Романом. В этот раз мы проехали по городу на инвалидной коляске.
Я - инвалид нулевой группы
Репортеры "ЧР" попробовали себя в роли инвалида и провожатого
Хотите честно? После того, как мы закончили эксперимент, лично у меня первая мысль была такая: как хорошо, что я здоровый человек. Как это замечательно - ходить самостоятельно! Только минуту спустя мне стало стыдно перед людьми, о которых я собираюсь написать, за такую безжалостную, бессовестную радость.
Идея провести несколько часов в роли человека в инвалидной коляске была с ходу осуждена многими нашими коллегами. Замечание номер один - плохая примета, сядешь раз в такую коляску, сам скоро инвалидом сделаешься. На подобные суеверия мы плевали, но вот над вторым замечанием долго думали. А нравственно ли это, когда абсолютно (тьфу-тьфу-тьфу) здоровый человек входит в роль одного из больных людей. Тем более - больных неизлечимо, ведь подавляющее большинство граждан России, сев единожды в инвалидную коляску, из нее уже не встают. Сумеем ли мы по-настоящему понять их переживания и реальные муки и, даже почувствовав все на собственном опыте, сможем ли рассказать об этом так, чтобы не задеть, не обидеть этих людей? Не знаю. Попробуем.
Вдоль по Ленина...
Смысл эксперимента был прост. Сесть в обычную инвалидную коляску и попытаться проехать в ней по улицам Челябинска, отслеживая при этом собственные эмоции и наблюдая за реакцией проходящих мимо людей. Стартовать решили от перекрестка проспекта Ленина и улицы 3-го Интернационала. Именно там, в областном обществе инвалидов, нам выдали стандартную коляску отечественного производства. Тяжелая, зараза, килограммов тридцать, не меньше, здоровому-то ворочать ее неудобно. Закатив крайне неуклюжую конструкцию из металла и дерматина подальше от глаз людских, за гаражи, я попытался сесть в нее. Получилось только с третьей попытки. В коляске очень несовершенна тормозная система, накрепко закрепить колеса гладкими пластмассовыми колодками оказалось невозможно. Поэтому коляска постоянно ерзала по асфальту. Я в нее не сел, а скорее, с размаху плюхнулся. И отметил про себя, что эксперимент начат не совсем чисто, никакому инвалиду такой кульбит воспроизвести не удастся.
Первая опасность поджидала меня уже через несколько секунд. Не успел я освоить систему управления, как из-за гаража вывернул автомобиль. Чтобы придать коляске какой-нибудь мало-мальский ход, нужно руками взяться за колеса и прокрутить их соответственно вперед или назад. Делать это нужно оч-ч-чень осторожно, иначе пальцы попадут в спицы. Я с непривычки заспешил, коляска завертелась на месте, и автомобиль затормозил в считанных сантиметрах от меня. И засигналил нетерпеливо, освобождай, мол, дорогу.
Пришлось выехать на тротуар проспекта и лавировать дальше в толпе прохожих. Впрочем, они меня волновали в наименьшей степени. Все внимание на дорогу, точнее, на ее покрытие. Когда ходишь ногами, мало замечаешь, какой плохой у нас в городе асфальт. Коляску то заносило на глубоких выбоинах, то сильно трясло в мелкой сети постоянных трещин, объехать которые в толпе народа весьма проблематично. Желание двигаться вперед пропадает напрочь.
Хочу есть, пить и звонить
Вот так вот, мучаясь, я проехал по проспекту Ленина несколько десятков метров. Вдруг просигналивший пейджер сообщил мне, что на работе срочно ждут моего звонка. Подкатить к ближайшему таксофону было в принципе несложно. Не вставая с коляски, я даже сумел дотянуться до телефонной трубки. А вот бросить в щель жетончик оказалось уже невозможным - высоко. Сто процентов - ни одним городским телефоном инвалиды не пользуются. Или они просят о помощи посторонних?
Привлечь внимание людей мне пришлось и при удовлетворении другого элементарного желания. Захотелось пить, и я решил купить в ближайшем торговом ларьке баночку "Фанты". На троллейбусной остановке "Спорттовары" расположился красивый павильон с заманчиво широким ассортиментом напитков, но и с абсолютно недоступным для инвалидной коляски порогом. Пришлось сунуть пятачок дожидавшемуся троллейбуса мальчишке. Вот она, "Фанта", у меня в руках, минуты не прошло, как пацан мне ее купил, но каким же ущербным я при этом себя почувствовал.
Однако эксперимент необходимо было продолжать, и я решил купить колбасы. Самостоятельно. Тем более, что по дороге находился небольшой продуктовый магазинчик. Проспект в этом месте пошел под уклон, я максимально разогнался, и... от толчка о порог магазина коляска едва не перевернулась. Любое, даже небольшое препятствие взять ей не под силу. Пять минут я рывками пытался задрать передние колеса и взобраться-таки на злополучную площадку перед дверьми. Бесполезно. Проходящие мимо трое подростков, видя мои мучения, помогли мне сделать это. Опять - загвоздка, открывается только одна створка двери. Ребята вызвали продавщицу, та распахнула дверь. Стоп! Впереди оказалась лестница со зловеще-высокими ступенями. Парни и по ним меня брались спустить, но что мне делать дальше? Не будут же они дожидаться, пока я совершу все свои покупки, чтобы нести меня обратно. А сам я это сделать не в состоянии. Хоть плачь. Нет, ребята, колбаса отменяется, несите меня обратно.
Финал
Когда мы только планировали наш эксперимент, я, нисколько не сомневаясь в собственных силах, решил во что бы то ни стало добраться своим ходом от общества инвалидов до редакции. То есть с улицы 3-го Интернационала до Свердловского проспекта. Однако путь моей коляске преградил совершенно непреодолимый бордюр напротив магазина "Эльдорадо". А если на троллейбусе? В принципе поездка в общественном транспорте входила в мои предыдущие планы. Но драный асфальт на тротуаре, неудачи в магазине и возле телефона сильно подорвали мою смелость. В бессилии я крутился на коляске по остановке. Что делать, мою телегу, естественно, со мной вместе, поднимут лишь трое здоровых мужчин. А выходить из троллейбуса мне как, кондуктора просить о помощи? Даже пробовать не хочется. Остановился передо мной "девятнадцатый". В нем народу, как килек в банке, как туда с коляской втиснуться? В тесноте стоят, ругаются, но и смеются, разговаривают друг с другом, живут, короче, нормальной жизнью. Мне кажется, что главная проблема инвалидов даже не в том, что у них что-то болит. Самое ужасное, что, получив инвалидность, ты автоматически перестаешь быть членом человеческого общества. Это люди ходят по магазинам, сами покупают "Фанту", гуляют по улицам и ездят в автобусах и трамваях. А ты - инвалид.
Двери троллейбуса захлопнулись, и "девятнадцатый" с веселыми пассажирами уехал. Так и не добравшись до редакции, я вернулся в общество инвалидов.
Мнение "поводыря"
Люди военного поколения помнят, как после подписания Акта о безоговорочной капитуляции городские улицы наполнились калечеными-перекалеченными в мясорубке войны. Бойцы возвращались домой, но случалось, что жены, примерив на себя незавидную судьбу сиделки у постели фронтового калеки, уходили из дома в поисках лучшей доли. И безногие, позванивая медалями на груди, толкали деревянными "башмаками" свои приземистые тележки на базары. И, размазывая по пыльным щекам пьяные слезы, рассказывали базарному люду свою невеселую историю, а медяки сыпались, сыпались в подставленную кепку...
Такое положение вещей пришлось не по нраву отцу народов - искалеченные проповедники все чаще и чаще задавались прилюдно вопросом: "Так за что боролись?" Ворохом секретных инструкций инвалиды-одиночки были сметены с улиц в специнтернаты, где тихо умирали без ведома родных и близких.
Сегодня на улицах Челябинска редко увидишь человека в инвалидной коляске, но вовсе не потому, что жив страх перед гневом лучшего друга и учителя. Даже вполне здоровый Роман не смог бы, к примеру, без провожатого одолеть спуск в коляске в подземный переход.
...Переход на перекрестке 3-го Интернационала с проспектом, конечно, оснащен пандусом да еще и с перилами. Осторожно подкатываю Романа, но между коляской и пандусом немедленно встает непреодолимое препятствие - неизвестно зачем положенный высокий бордюр. Роману приходится изменить жанру, встать, помочь мне перетащить коляску, снова сесть в нее. Пока я неуклюже скатывал коляску вниз, Роман изо всех сил упирался в перила. Увидев наши потуги, кто-то попытался оказать помощь, но эксперимент есть эксперимент. Выбраться из перехода по второму пандусу, не оснащенному перилами, не представлялось возможным, поэтому возвращаться пришлось по уже пройденному пути. Правда, теперь я больше напоминал Сизифа, катящего булыжник в гору, а Роман - гимнаста, висящего на брусьях. Нелегко провожатому перетаскивать двухпудовую коляску с неподвижно сидящим в ней человеком и через бордюры, обрамляющие проезжую часть. Приходилось основательно поднапрячься, поднимая коляску, чьи колеса никак не приспособлены для преодоления препятствий. В общем, тяжело инвалиду, но и провожатому несладко. Меня даже немного коробили сочувственные взгляды прохожих: вот, дескать, парень таскаешься тут с коляской, лучше бы в футбол поиграл. Но Бог с ним, с сочувствием. Легко сочувствовать издалека, но стоит проблемам инвалидов коснуться рядового гражданина... В одной девятиэтажке я наткнулся на пандус, до крайности неудобно втиснутый в узкую подъездную лестницу. И сколько вариаций на тему "не пройти, не проехать" выдали ходячие жители этого подъезда. Пандус пролежал два дня. Теперь его нет...
Глупо обвинять горожан в бесчувствии. Обеспечение социальной защиты инвалидов не входит в их обязанности. Но хотелось бы посоветовать тем, в чьи обязанности входит решение проблем людей с ограниченными физическими возможностями: хотя бы один раз, хотя бы ради шутки посидите в неудобном кресле с велосипедными колесами.