Аннотация: Со свободы слова начинается путь к демократии. С ограничения свободы слова - к фашизму. Михась Кукобака. Москва.
Для чего уничтожают музей "Пермь-36"?
В России очередной Вертикал затеял очередное "переписывание" истории под свой каприз. В эту новую историю музей Гулага явно не вписывается. Согласно Путину, один из самых кровожадных диктаторов в Европе, так называемый генералиссимус Сталин, был всего лишь, "эффективным менеджером". Ну и насилия по новой истории, при Сталине почти не было. А если и было, то вызывалось сложной обстановкой в мире и т. д. Поэтому не случайно стали появляться "свидетельства" бывших вертухаев (охранников) всех уровней, расхваливающих лагерные условия в Пермь-36. И одновремённо дискредитирующих бывших политзеков, как "врагов народа". Человеку со стороны нелегко разобраться, где ложь или полуправда. Надо понимать, что любой лагерь, включая и Пермские, это Россия в миниатюре. Мы и называли страну "большой зоной". Иначе говоря, в лагере, как и в стране, не было единых правил для всех, единого закона. Впрочем, такая ситуация сохранилась в России и сегодня.
В отличие от уголовных зон, в Пермских лагерях были официальные кураторы из КГБ. За каждым из них закреплялась группа заключенных. Вот эти кураторы и определяли ИНДИВИДУАЛЬНЫЙ РЕЖИМ содержания для каждого из своих "подопечных". Скажем, я был под началом майора КГБ Кулешова, командированного из Мурманска (с его слов). Даже осенью 1986 года он откровенно высказался: "Мы, Кукобака, НЕРАЗОРУЖИВШИХСЯ на свободу не выпускаем. И потому ты никогда не освободишься, если не изменишь своего поведения". Естественно, отношение ко мне и другим, боровшимся за свои права, было иное, чем к тем, кто "менял" своё поведение, в угоду куратору от КГБ.
Под общим термином "политические" в лагерях была самая разная публика. Были там осужденные за сотрудничество (отнюдь не всегда по идейным соображениям) со спецслужбами разных стран. Значительную часть контингента составляли обвиняемые в сотрудничестве с оккупантами в период Второй мировой войны. Изредка попадались и хитрые уголовники, что-то не поделившие со своими же, в уголовной зоне. Спасаясь от расправы, объявляли себя "антисоветчиками" и потому оказывались у нас. Попадались и откровенные авантюристы, далёкие от всяких "идей". Одним из подобных, был некий Вадим Аренберг, из семьи военнослужащего - авиатора. По стилю поведения мажор, почти никогда не работавший, но любитель ресторанов. Вместе со своей любовницей обсуждал идею захвата самолёта для побега на Запад, чтобы объявить себя там "борцом" за сионизм. Получив приличный срок, быстро "перестроился" и стал в лагере ярым борцом против сионизма. Открыто сотрудничал с КГБ; доносил, выступал по ТВ и т.д. Естественно, отношение к нему со стороны лагерного начальства было соответственное. Никаких ограничений в продуктовых посылках, по работе. Даже разрешили жениться в лагере. Случай беспрецедентный в политзоне. Освободился досрочно, по милости Горбачева. Тут же успешно использовал факт пребывания в политзоне; побежал в Американское посольство жаловаться, как он страдал в советском "концлагере" и улетел в Штаты. Предварительно, бросил жену с ребёнком (или она его выгнала?). Большинство бывших "шпионов", как и почти все осужденные за военные преступления сотрудничали с КГБ. Естественно, жили в лагере вольготно. Некоторые даже брезговали ходить в столовую. Потому, хоть качеством питание не отличалось, но голода подобного, как в уголовных лагерях не было. Именно за счёт избранных, сотрудничавших с КГБ "политзеков".
И вот здесь простор для "воспоминателей" из бывших вертухаев. Особенно для рядовых, которые не вникали в механику лагерной политики своего начальства. Ведь можно выдёргивать для нужд пропаганды удобные персонажи, описывая какие богатые посылки с колбасами и прочим они получали. Чего в местных магазинах не было. И был повод для зависти. Но вертухаи умалчивают о том, что не вписывается в задачи госпропаганды. Они не "вспомнят", что Кукобака за все последние десять лет не получил в лагерях НИ ОДНОЙ посылки. Хотя желающих мне помочь было предостаточно. Они не вспомнят про многодневную голодовку православного Александра Огородникова, требовавшего для себя Библию. Но так и не получившего её. Зато частенько попадавшего в штрафной изолятор. Только за отказ от "сотрудничества" с КГБ. Также репрессиям подвергались православный священник (ныне покойный) Глеб Якунин, биолог Сергей Ковалёв, журналист Лев Тимофеев, радиоинженер Леонид Лубман, поэт и врач Виктор Некипелов, рабочий Анатолий Марченко и другие истинные диссиденты. Они порядочно вели себя на следствии, в суде и в лагере держались достойно. А это уже являлось "правонарушением" с позиции вертухаев и кураторов из КГБ. Меня самого многократно, нагло лишали всякой переписки в этой "Пермь-36". Не избежал и заключения на полгода в лагерную тюрьму (ПКТ). Кстати, сидел там, в одной камере с журналистом Тимофеевым и "социалистом", писателем Борисом Черных (ныне покойном). Мало того, мне препятствовали отправлять даже надзорные жалобы, заявления в Прокуратуру, и в другие официальные инстанции.
Помню, был такой капитан Рак, пигмеидного роста, примерно как Путин. Злобный, с садистской улыбочкой. Скажем, заметил, что пишу заявление Прокурору: подходит и отбирает, якобы для проверки. Беру лист, пишу снова. Опять отбирает с издевательской ухмылочкой. И так до бесконечности. Там ведь всё на виду, нигде не спрячешься. Да и доносчиков с избытком. Приходилось всячески изощряться, чтобы отправить письмо. Даже в 1988 году, когда я оставался в лагере последним из "семидесятчиков" (ст.70 УК РСФСР) меня практически лишали переписки, в отличие от остальных заключенных. Случайно сохранился текст заявления в Политотдел МВД, по которому можно судить об отношении ко мне. Предполагаю, что местное КГБ заверило вертухаев, что меня не будут освобождать и потому со мной можно не церемониться. Ведь я категорически отказывался давать письменные и всякие обещания, просьбы и прочее. И указ Горбачева о моём освобождении был для начальства неприятным сюрпризом. Освобождали по хамски, тайно; не предупредив, не дав попрощаться с заключёнными. Как будто проводили "спецоперацию". Приказали собраться с вещами, как на обычный этап. И лишь в штабе, получив документы, понял, что освобождают. И последняя подленькая месть. Вывели за ворота в темень, в мороз, ничего не объяснив, и добирайся до станции как хочешь. Вряд ли бывшие вертухаи захотят публично "вспоминать" подобные примеры. Они лишь вспомнят колбасные посылки "борца" с сионизмом Аренберга или раскаявшегося майора ГРУ бывшего сотрудника советского посольства. Им они могли завидовать с полным на то основанием. Я предполагаю, что насильник и убийца полковник Буданов жил в лагере лучше, чем большинство жителей Ульяновска. Потому что его попечителем был губернатор Шаманов, под началом которого он и совершал преступления в Чечне. Ныне, генерал Шаманов, командующий ВДВ России. Можете позавидовать им жители Ульяновска! Могут завидовать таким заключенным и бывшие вертухаи пермских лагерей.
Правда, в отношении Буданова справедливость восторжествовала, и награда нашла "героя". Его пристрелили, как бешеного пса на одной из московских улиц.
Михась Кукобака, бывший узник трёх сумасшедших домов и семи лагерей, не считая тюрем: в Беларуси, Мордовии, России в период с 1970 по 1988 годы. Москва.
PS. Прилагаю здесь официальный документ из того времени, по которому можно судить об отношении КГБ, к "неразоружившемуся" политзеку.
Всем известно, что сегодня, советские военные посещают Американские полигоны и наоборот. Как Вы тогда объясните, что у меня продолжают отбирать газеты на том основании, что в них подчеркнуты отдельные слова и (о, ужас!) даже целые абзацы?
Если это сейчас воспринимать, как серьёзную оперативную работу, то закрадывается сомнение в психической полноценности местных сотрудников МВД и КГБ. В ином случае, это выглядит, как открытое издевательство, произвол.
Вопрос второй. До каких пор здесь будут произвольно конфисковывать переписку; как частную, так и в Советские партийные организации. Причём, претензии всегда к содержанию (не к форме) Заявлений и писем.
За четыре судимости - 3 раза по ст. 190-прим и последняя по ст. 70 УК РСФСР - я провёл в заключении свыше 16 лет, как диссидент, отказник и правозащитник, в так называемые "застойные годы". Никакого общего "содержания" у меня не может быть с теми людьми, которые в эти же самые годы поднимались по ступенькам своей служебной карьеры; и сейчас, всеми силами тормозят продвижение общества к минимальной справедливости и правопорядку. Поэтому, они всячески препятствуют мне добиться реабилитации.
Вот некоторые из конфискованных писем, в последние месяцы этого года. Февраль - в КПК и одно частное письмо. Март - в КПК и частное письмо. Апрель - частная переписка. Май - в редакции газет: Московские новости, Литературная газета; в ЦК КПСС - отдел Агитации и Пропаганды, частная переписка. Июнь - газеты "Правда", "Труд", частная переписка. Август - в Наблюдательную Комиссию Пермского облисполкома и вся частная переписка. Никакие Жалобы никуда не помогают. А может не доходят? Вот так здесь с "гласностью" и "перестройкой".
P.S. Библиотекой здесь фактически не позволяют пользоваться.