Аннотация: История о медузах, золотом сердце, фамильном носе и Центре по генетическому перепрограммированию, в котором родители за определенную плату могут "подправить" облик ребенка и спасти его от многих наследственных заболеваний.
- И еще, доктор, посмотрите на эти толстые коленки - просто толстенные! Весь этот жир, он убивает меня. Пожалуйста, прооперируйте как можно скорее, - завершила длинный перечень 'недоделок' приоритетный клиент сети клиник 'Пигмалион'.
Опустив локти на стол, Геннадий Шаров вдавил кончики пальцев в виски и, пока массировал голову, изучал ноги Анны Рутман. Красивые, ухоженные ноги фотомодели - идеальные, как и вся ее фигура, голос или жесты. Она сидела на мягком диванчике его личного кабинета - миниатюрные гладкие, как у куклы, ладони накрывают колени, которые в скором времени лягут под нож.
- Анна Викторовна, вы прошли через почти две сотни операций, - устало произнес врач. - Грубо говоря, вас слепили заново. Мы убрали несколько ребер, удлинили на десять сантиметров ноги, сформировали грудь, губы, подчеркнули глаза. На последнем сеансе мы полностью заменили вам эпидермис, дерму...
- Эпи... чего? - переспросила Анна.
- Кожу, проще говоря - кожу. Она теперь у вас гладкая, как у младенца...
- Да-да, никаких морщин в ближайшие двадцать лет! - воскликнула приоритетный клиент номер один. - А еще она прочная-прочная, и такая чувствительная! Вы подарили мне бездну новых эмоций. Доктор, мы с мужем...
- Прошу вас, без подробностей. Не это главное, - опередил Анну тот, кого она называла доктором; в действительности Геннадий уже лет двадцать работал главным программным хирургом и членом правления сети клиник 'Пигмалион', но предпочитал думать о себе как о человеке науки, тем более, что в качестве профессора читал лекции в разных университетах мира. - Я хочу сказать, - продолжил Шаров, - что вы - прелестны и...
- О боже, неужели вы снова начнете меня отговаривать от операции? - воскликнула женщина.
- Ни в коем разе. Я знаю, что это бесполезно, - честно ответил Шаров. - Я просто говорю, что вы очень красивая женщина, и можете перенести сроки. Походите немного с 'небольшими дефектами', о которых только что рассказали. Они же почти не видны неопытному глазу. Дело в том, что оперировать вас завтра, как вы хотите, мне не вполне удобно. Через пару часов я должен спешить на самолет. Важное выступление запланировано на научной конференции в Нью-Йорке, а потом еще - круглые столы с коллегами. Все мероприятия займут около трех дней... Так что, может, я прооперирую вас через неделю?
- Нет, доктор, чем быстрее - тем лучше! Я не могу ходить на людях с такими толстыми коленками. Скоро у нас с мужем визит на юбилей его главного партнера. Да меня там все засмеют!
- Как вариант могу посоветовать...
- Нет, доктор, не нужно. Я знаю, что вы хотите сказать! Даже не думайте предлагать другого человека, который проведет операцию вместо вас. Гриша сказал, что на меня у вас всегда есть время, а то, что вы лучший в 'Пигмалионе' - так это всем известно.
Еще бы. По-другому он никогда не занял бы пост главного программного хирурга. Другой вопрос, в его компетенцию не входило ни общение с клиентами, ни их оперирование. Его должность - сугубо представительская. Ну и немного научная. Как ученого, Геннадия не только живо интересовали все новые открытия в мире пластического совершенствования человека, но его заслуженно признавали крупнейшим теоретиком в этой области.
Геннадий Шаров мог в два счета выставить из кабинета любого, кто вздумал бы перекраивать его рабочий график, но только - не приоритетного клиента номер один. Только не Аннушку, его проклятие и Немезиду, и кроме всего прочего - супругу Григория Рутмана, президента холдинга 'РосЗдрав', в который с самого ее основания входила сеть клиник 'Пигмалион'.
- Хорошо. Завтра, так завтра. Чего только ни сделаешь ради клиента, - устало заключил Геннадий Шаров и натянул самую неискреннюю из своих улыбок.
- Спасибо! - просияла Анна. - Геннадий Борисович - вы просто душка! Так сговорчивы! Поосторожнее с людьми: многие могут пользоваться вашей безотказностью!
***
Приоритетный клиент номер один не давала Геннадию Шарову ни минуты покоя. Сколько это тянется, лет восемь? Десять? Бесконечные визиты в клинику, а также срывы рабочих планов из-за 'неотложных' операций - это лишь часть проблемы. Анна любила названивать 'доктору' по ночам, обсуждая ощущения после операций, прием медикаментов и диеты, необходимые для скорейшего восстановления.
Последние несколько лет Шаров вел что-то вроде статистики своих взаимоотношений с женой Рутмана. В среднем до четырех звонков за неделю, до двух операций в месяц. А ведь еще проходили личные консультации. И слава богу, если у Анны хватало совести самой заезжать в офис. Сколько раз его вызывали к 'больной' на дом, потому, что она вдруг находила очередные мифические 'недоделки', которые страшно уродуют ее тело и закрывают выход в свет.
Профессор Шаров полагал, что замена Анне кожного покрова во многом облегчит ему жизнь. Уникальную технологию создания искусственной кожи на основе нефти и ряда неорганических соединений открыл он сам двадцать лет назад, чтобы подарить нормальную жизнь раковым больным, а также людям, пострадавшим при пожарах или получившим химический ожог. Сейчас ее больше используют в косметических целях. Так опошлил свое изобретение сам Шаров, когда его назначили членом правления "Пигмалиона".
Конечно, полная пересадка кожи уменьшила число звонков и визитов Анны к любимому доктору, зато повысила градус безумия просьб. Завершив титанический труд по перестройке ее тела, последние годы Шаров обычно удалял лишний жир, периодический возникавший в разных частях тела, но в начале 2217-го года Анна в очередной раз шокировала его.
Вот она снова в его кабинете: сидя на том же диване, на котором сидела сотни раз, откровенничает, а Шаров за рабочим столом пристально рассматривает рисунок на салфетке, которую жена Рутмана вручила ему минуту назад - алое нарисованное от руки сердце. Что оно могло означать - одному Богу известно. Шаров знал, что Анне сорок три, но - спасибо пластической хирургии - выглядела она на восемнадцать, рассуждала словно ей десять, а поступки совершала, как пятилетняя кроха.
- Короче, мужчины пошли разговаривать на балкон, - щебетала Анна, - а мы с девочками завязали очень интересную, я бы сказала - философскую беседу!
- Результатом которой стало вот это? - уточнил Шаров, взмахнув нарисованным сердечком.
- Доктор, вы просто умничка! Именно так. Мы разговаривали об идеальной женщине. О том, какой она должна быть. Вот, вы доктор, как вы считаете, какой должна быть идеальная женщина?
- Не знаю. Это вы мне скажите - к чему вы там пришли с девочками.
- Ну попытайтесь угадать!
- Я человек науки, Анна Викторовна, мне не до женщин. Я женат на своей работе.
- Ну ладно. Мы, доктор, пришли к выводу, что важна не только внешняя, но и внутренняя красота.
Шаров удивленно потер лысеющую голову. Такого услышать от супруги Рутмана он никак не ожидал. Неужели эта женщина эволюционирует?
- Продолжайте, - предложил он.
- В общем, одна из нас услышала про 'внутреннюю красоту' на каком-то фуршете. Она повздорила с кем-то, и ей так и сказали: 'вам бы помимо внешней красоты еще и внутреннюю обрести - вот тогда все были бы от вас без ума'. Вот мы с девочками и попытались 'расколоть' этот крепкий орешек, эту загадку внутренней красоты. Высказывали самые разные версии о том, что это такое и где ее искать. Но так ни к чему в тот вечер и не пришли. Я всю ночь не спала, все думала и думала...
- И?
- И утром нарисовала помадой это, - Анна указала на рисунок в руках Шарова. - И сразу приехала к вам на первичную консультацию.
- Что-то не совсем понимаю, я-то здесь причем?
- Я хочу, чтобы вы меня сделали не только внешне красивой, но и внутренне. Сделайте мне такое сердце, как нарисовано. Я девушка не глупая и знаю, как сердце человека выглядит на самом деле: мерзкий, уродливый кусок мяса. Хочу, чтобы мое походило на валентинку.
Профессор Шаров едва не упал со стула. В состоянии шока он выскочил из-за стола.
- Вы хоть понимаете, что просите? - размахивая руками, восклицал ученый - годами он держал возмущение в себе, и, наконец, оно выплеснулось наружу. - Такого раньше никто не делал! Зачем вам это? Да кому какая разница какой формы у вас сердце? Никто и ничто, кроме рентгеновского луча, его все равно не увидит!
- Доктор, не шумите!
- Вы совершенно не отдаете себе отчета в том, что просите! Это нонсенс. Я сообщу вашему мужу - он вам запретит...
- Перестаньте, - оборвала профессора Анна. - Вы отличный специалист в своей области, но, очевидно, ничего не смыслите во внутренней красоте. Вы все сделаете, как нужно - я в вас верю, и мужу, конечно же, звонить не станете. Он вас сам об этом просил...
Сжимая в дрожащей руке салфетку с нарисованным помадой сердцем, Шаров вытер рукавом вспотевший лоб и медленно сел в кресло. Он действительно не станет звонить Рутману. Уже хотел однажды предупредить о ряде бредовых идей его супруги по улучшению тела - так чуть работу не потерял. Президент Холдинга кратко и образно объяснил Шарову его место и необходимость холить и лелеять Аннушку. Он же запретил впредь тревожить его по любым аналогичным поводам.
- Так подобная операция возможна? - спросила приоритетный клиент номер один, когда Шаров взял себя в руки.
- Наша технологическая база, думаю, позволит провести такую операцию. Мы вырежем... ваше родное и здоровое сердце и поставим искусственное. Придется, конечно, делать спецзаказ - нужной формы сердца нет на рынке, а это какое-то время. Есть шанс, что вы передумаете...
- Нету! Только, доктор, закажите, пожалуйста, сердце с определенным цветом. Пусть оно будет золотым. Я хочу, чтобы мой внутренний мир действительно стал совершенным...
***
Недолго Анна Рутман радовала подруг из высокого общества рентгеновскими снимками своей внутренней красоты. Не прошло и месяца с момента операции по вживлению идеального сердца, как автомобиль ее мужа взлетел на воздух, начиненный взрывчаткой. Президента холдинга 'РосЗдрав' отправили на тот свет террористы из новохристианской секты 'Блюстители чистоты' - всего за несколько часов до его участия в открытии первого общественного Центра по генетическому перепрограммированию, в котором родители за определенную плату могли выбрать пол ребенка, наделить его любыми чертами лица и избавить от многих наследственных заболеваний.
Внезапная смерть мужа оставила Анну ни с чем. 'Пупсик Гриша' или не успел включить жену в завещание, или ее оттуда всякими хитрыми путями вычеркнули многочисленные дети покойного от прежних браков. Долгие годы Анна жила прекрасной жизнью, ни в чем себе не отказывая, и в один момент ее оставили у разбитого корыта: без средств к существованию в огромном арендованном Пентхаусе в элитном районе Москвы. Оплачивать 'домик' и прислугу вдова не могла и вскоре съехала в тесную однушку на окраине столицы.
Родственников у нее не было, а друзья все как один куда-то пропали. В минуты нужды она ни помощи от них не получила, ни переговорить как следует не смогла. Все они высказывали слова соболезнования, а потом со ссылкой на занятость исчезали из ее жизни навсегда.
Чтобы выжить, Анна заглянула на биржу труда. Несколько раз ее брали продавцом-консультантом элитной косметики и автомобилей, но всякий раз выставляли за дверь. То завистливый до ее красоты женский коллектив обеспечивал Анне подставы, скандалы и скорое увольнение, то клиенты писали жалобы на то, что она ни слова не может сказать о продаваемом товаре. Память Анну действительно подводила, и, скажем, все продаваемые автомобили она различала лишь по цвету и числу колес. Потому клиенты, желавшие получить развернутое описание интересующего товара, и 'стучали' на некомпетентную продавщицу ее руководству.
Несколько месяцев Анна работала в одном из множества онлайн видео-чатов, в которых мужчины платили за душевные разговоры с красивыми девушками. Ничего пошлого: просто общение, в котором одиночки находили отдушину. После ряда жалоб Анну выставили и из этого места. Достаточно привести лишь одно письмо на имя директора фирмы, чтобы понять почему:
'Я думал, вы нормальная контора, думал, что у вас работают настоящие, живые девочки, с которыми можно поговорить. Но за что я заплатил в последний раз? За галимый развод! Ваша Аня - это хреновая компьютерная программа. Она слишком правильна: черты лица, пальцы, все прочее. Я увеличивал картинку на максимум и не нашел ни единого волоска на коже рук, на лице или плечах - ни единой даже чертовой поры или родинки! В глазных яблоках нет капилляров! У всех есть, а у нее глаза белые, как снег. Плюсом к нереальной внешности эта Аня два слова связать не может! Кто разрабатывал систему искусственного интеллекта для этого персонажа, явно схалтурил. У меня тостер умнее вашей Ани. Он, по крайней мере, понимает все мои команды. А тут - ну просто ни хрена! Мне кажется, что ваша Аня - это украденная за рубежом прога, которая переведена на русский с кучей косяков. Дама не понимает, о чем ее спрашивают, утверждает, что Гитлер - это средство от насекомых, а в груди у нее якобы вместо сердца бьется валентинка из золота! Короче, советую вам переходить с паленого софта на реальных девушек, а я тем временем пишу письмо в Общество защиты прав потребителей с приложением всех доказательств вашего надувательства: фоток, видеозаписи и проч.'
***
Шаров не думал, что встретит госпожу Рутман снова. Но вот она сидит перед ним на излюбленном диване, а он - за рабочим столом. Как в старые добрые. Анна, конечно, не могла себе позволить ни одной новой операции, но 'по гарантии' имела право прийти. У нее кто-то выдрал клок синтезированных волос на голове. Она сказала, что сам выпал, но в эту версию Шаров верил слабо.
- Мы можем принять вас на следующей неделе, скажем - в понедельник. Вам удобно? - спросил профессор.
- Я хотела бы... - начала Анна, но тут же поправила себя. - Мне будет удобно, доктор.
Нет, она уже не приоритетный клиент номер один, и прекрасно это сознает. Шаров внимательно разглядывал ее: смотрит в пол, плечи поникли. Неужели этот болотный запах исходит от нее? Когда она последний раз принимала душ? Ее одежда выглядит помятой, словно она спит в ней.
- Анна, личный вопрос можно?
Она промолчала.
- Вы где-нибудь работаете?
Женщина отрицательно мотнула головой, затем коротко добавила:
- Работала одно время. Не вышло.
В какой-то момент Шарову стало больно смотреть на повесившую нос Аню, всегда такую веселую и бойкую и, следуя внутреннему порыву, он неожиданно для самого себя предложил:
- Не хотите поработать моим ассистентом?
- Что?
- Я часто выступаю перед студентами или на научных собраниях, и мне нужен ассистент.
- Но... я ничего не умею, - честно сказала Анна.
- Уметь ничего и не нужно. Вы - это живое воплощение моего мастерства. Я могу использовать вас, как бы сказать - для наглядной демонстрации возможностей современной пластической хирургии. Прекрасная ассистентка, в общем-то - неплохой способ привлечь внимание не только коллег-ученых и студентов, но - хороший шанс пропиарить сеть 'Пигмалион' в СМИ. Что скажете?
***
Почти год проработала Анна на Геннадия Шарова, посетив массу научных конференций и мероприятий. Конечно, вместо сливок общества ее окружали в основном аскетичные ученые и студенты, у которых не хватало денег даже на то, чтобы хирургически уничтожить прыщи. Впрочем, даже те, кто деньгами располагал, не спешили убирать внешние недостатки. А ведь некоторые эти ученые, знакомые Шарова, работали в одной с ним сфере и гребли деньги лопатой.
Ее непосредственный начальник также был хорош. Мог в собственной клинике превратить себя в статного красавца, а вместо этого расхаживал бесформенным, почти лысым пугалом за пятьдесят. И более того - без стеснения выступал в таком виде перед толпами народа или на ТВ! Как-то она посоветовала Шарову сменить нос, добавив, что мода на легкую горбинку прошла еще лет десять назад. Так ученый просто проигнорировал ее слова, заявив, что это фамильный 'шнобель': у отца такой был, у деда, и если повезет, он и своему ребенку его передаст...
Странные люди эти ученые, но в целом работа на Шарова ее устраивала. Всего-то и дел, что стоять перед камерами и зрителями (иногда обнаженной), пока доктор рассказывает свои научные открытия и теории. Жилье даром, еда - тоже. На зарплату можно неплохо отжигать: не так шикарно, как при покойном Грише, но все же... К тому же, после официального трудоустройства Шаров продолжил совершенствовать ее тело: бесплатно и, как он поговаривал, в целях науки.
- Наша следующая остановка, Аня - Новый Крым, - как-то за обедом после очередной лекции в МГУ сообщил Геннадий Шаров. - Минимум на неделю летим. В начале следующего месяца.
- Новый Крым - это город на дне Черного моря, так?
- Ну да, курортный городок на глубине нескольких сот метров. Не понимаешь, что я и мои сухари-коллеги там забыли? Ну, во-первых, не все важные научные события проходят в стенах университетов и в дешевых гостиницах. Во-вторых, там очень сильна морская биология. Целый институт есть: изучают живность, которая в водах плавает.
- Но в Черном море вроде ничего кроме медуз нет...
Общение с работниками науки шло Анне только на пользу. Не все факты новейшей истории она помнила хорошо, поэтому Шаров обрисовал основные события Черноморской аварии.
Ученый напомнил, как сто лет назад российская подлодка в ходе учений из-за 'невыясненных сбоев в программном обеспечении' ударила по засекреченному Правительством подводному захоронению ядерных отходов. В считанные дни погибла половина морских организмов, и если бы не вовремя перекрытый Босфор, то пострадало бы и Средиземное море.
Неудачные попытки химически восстановить экосистему водоема добили жизнь окончательно - Черное море превратили в гигантский резервуар с кислотой. Выжили лишь некоторые одноклеточные и с десяток видов медуз. Последние, стремительно мутировав, значительно прибавили в числе и объеме и стали главными хозяевами Черного моря.
- Медуз этих и изучают мои коллеги в Новом Крыму, - заключил Шаров. - На предстоящем событии мы обсудим проблемы регенерации тканей живых существ.
***
Новый Крым - подводный город в ста километрах к юго-востоку от одноименного полуострова, настоящий монумент железной воле руководителей государства, и, как часто бывает в таких случаях - кладбище сотен, если не тысяч умерших при строительстве рабочих: погибших от радиации или утонувших и пожранных желеобразными обитателями глубин.
Изначально проект видели чем-то вроде курорта для больших шишек под прикрытием научного института, затем президент России поставил задачу переплюнуть арабские страны с их подводными отелями. И переплюнули: Новый Крым - крупнейшая подводная обитель человека с населением в сто тысяч жителей, содержание которой сопоставимо с затратами на крупный город-миллионер. А еще - это ведущий научный городок и самый дорогой туристический объект страны. Новый Крым - единственное место в мире, где, гуляя по подводным садам, туристы наблюдают, как над их головами проплывают за прозрачным монолитом стеклянного панциря гигантские медузы.
Подводные красоты Анна и ее шеф посмотрели во время ознакомительной экскурсии сразу после прибытия. На следующий день профессор выступил с докладом, в котором рассказал о важнейших свойствах синтетических волос, а его нестареющая ассистентка продемонстрировала эти самые волосы всему миру. По итогам доклада зал породил такую бурю оваций, что не совсем было понятно к чему их отнести: к прорывному докладу профессора или к тому, какая горячая у него помощница.
До конца мероприятий нужда в Анне отпала - вот Шаров и дал ей два выходных. Пока он сам посещал круглые столы и научные лекции, его помощница отдыхала. Специальный лифт поднял ее с морского дна на плавучую платформу, где работали мощные насосы, снабжавшие Новый Крым воздухом, функционировала надводная научно-исследовательская станция, а для особо состоятельных туристов устроили открытый бассейн, бар и место для загара.
Нежась в лучах сентябрьского солнца, Анна усердно работала над цветом кожи, когда в одно не совсем прекрасное утро из воды стали выскакивать спасательные капсулы.
***
Спасшиеся кричали и стонали. Разобрать что-либо в этом хаосе было практически невозможно. Крытые стеклянным куполом шайбообразные спасательные капсулы диаметром до десяти метров выпрыгивали из воды, как шарики для пинг-понга, и сразу правили к наводной платформе. В первые несколько минут их всплыло столько, что прибывающие с запозданием в лучшем случае 'парковались' к третьему, а то и к четвертому кольцу подобных транспортных средств.
Кто хотел побыстрее заскочить на плавучую платформу - лезли через впередистоящие капсулы, которые при неверном шаге опрокидывали смельчаков в воду. Кто-то не выплывал: одних приканчивали кислотные волны, других затягивали на дно жадные щупальца гигантских медуз. Эти твари кружили у плавучей платформы в огромном количестве.
Наконец, до Анны стал доходить смысл происходящего. По обрывкам разговоров она поняла, что некие экстремисты, скорее всего - борцы с медициной и пластическими усовершенствованиями из новохристианской секты 'Блюстители чистоты' устроили серию терактов, и купол подводного города рухнул. Если бы строители не халтурили, то жителям и гостям Нового Крыма нечего было бы бояться - сидели бы и ждали спасателей с берега. Но хлынувшая под купол вода с легкостью выбивала не рассчитанные на высокое давление окна, проникала в здания сквозь щели, затопляла соединяющие корпуса тоннели. Единственный выход - спасательные капсулы. Те, кто смог до них добежать, первыми взлетели на поверхность.
Чувствуя, как накатывает паника, Анна забегала по платформе, разыскивая профессора Шарова. Дважды обошла выживших. Трижды - и никакого результата. Но девушка все равно продолжала поиски.
Она так громко кричала 'доктор Шаров, где вы?!', что ее, наконец, услышали. Несколько представителей научной среды подошли к ней, и сказали, что видели ее шефа.
- Боюсь, профессора Шарова не спасти! - сообщил самый грузный из всех.
- Что вы имеете в виду?
- Мы вместе бежали к спасательным капсулам, вместе влезали в них. Двадцать человек в одну капсулу, двадцать в другую. Вместе всплывали. К сожалению...
- Что?!
- Несколько взрывов произошло перед тем, как мы стали всплывать. В этих спасательных средствах отличный обзор, так что я хорошо разглядел, как капсулу Шарова придавила подводная антенна - огромная глыба железа. Я - техник и знаю, как устроены установленные на таких капсулах средства связи. На несколько секунд мне повезло наладить контакт с профессором. Меня он не расслышал, но его слова я помню. Сквозь помехи я разобрал, что у них повреждена система подачи воздуха, и кислорода хватит на полчаса. К сожалению, мы ничего не можем сделать. Помощь с берега прибудет, но поздно.
- Сколько у них еще в запасе времени?
- Минут десять-пятнадцать.
- Вблизи какого здания это произошло?
- У самого выхода из Второй лаборатории на пересечении с большим конференц-залом. Собственно, придавившая капсулу антенна... Эй, девушка, вы что делаете?
Не обращая внимания на крики и просьбы прекратить безумие, Анна сбрасывала с себя одежду. Когда она повернула в сторону кипящего от медуз моря, кто-то прокричал ей в спину:
- Вы с ума сошли! Да, вы живьем сваритесь без спецкостюма!
Молча, в одном только нижнем белье, она с разбегу нырнула в море. Трусики и бюстгальтер растаяли в кислоте на второй минуте погружения.
***
Перед самой смертью судьба подарила им невероятно красивое, почти магическое по воздействию зрелище. По крайней мере, так думали запертые в спасательной капсуле люди.
Первым рассмотрел Анну какой-то старик с всклоченной бородой, и теперь все - включая профессора Шарова - наблюдали за ней, высоко задрав головы.
Совершенно обнаженная она плыла с распущенными волосами в окружении группы медуз самых разных форм, расцветок и прозрачности.
Достигнув цели, Анна несколько секунд висела напротив придавленного антенной капсульного купола - словно богиня, сошедшая с неба. Жадные щупальца медуз обволакивали ее, как любящие дети, а кругом играли тысячи теней, порождаемые телами морских хищников и светом прожекторов, исправно работавших на аккумуляторных батареях.
На мгновение взгляды профессора и ассистентки поймали друг друга, и когда она поплыла к злополучной антенне, пожилой ученый вытер рукавом рубашки краешек глаза.
- Геннадий Борисович, с вами все в порядке? - спросил кто-то, отследивший его реакцию.
- Она спустилась вниз ради меня...
- Просто поразительная верность своему пластическому хирургу... Вы - гений!
Профессор Шаров посмотрел на комментатора - коллегу из конкурирующей фирмы Александра Кулагина.
- Ты даже представить не можешь, какую боль она испытывает. Да, внешне Аня выглядит неплохо, но чувствительность ее кожного покрова в три раза превышает возможности органической кожи. Она пребывает в состоянии перманентной агонии. Если тебя с ног до головы обварить в кислоте, тебе будет больно? А теперь умножь эту боль на три и узнаешь, что чувствует она.
В гробовом молчании ученые наблюдали за Аней, которая тщетно налегала на придавившую спасательную капсулу антенну. Совершенно бессмысленное занятие. Такая задача не всякому мужчине по плечу - не то что щуплой девушке.
- И все-таки эта женщина - твой шедевр, - снова заговорил Кулагин. - Я уже чувствую, что скоро потеряю сознание от нехватки кислорода. Ты, наверное - тоже. Приятно ли перед смертью наблюдать свое идеальное творение? Ее ничто не берет: ни кислота, ни эти проклятые медузы. Посмотри, как они льнут к ней, но тут же отходят. Красота! Их притягивают вибрации, создаваемые живым существом, но отталкивает неживая ткань, которая покрывает твою ассистентку с головы до пят... Боже, ее глаза... Ты даже их заменил? Не удивительно, что она нашла нас. А то, как она дышит под водой? Ты, наверное, нарастил на внутренней стороне ее легких выделяющие кислород полипы - популярная игрушка для богатых девочек, которые любят поплавать без акваланга... Надолго ли полипов хватит на случай 'автономной работы'?
- Если кислород перестанет поступать в легкие, то 'внутренний ресурс' рассчитан минут на двадцать.
- И в самом деле идеальная женщина! Еще бы вместо опилок в ее голову засунуть мозги - вообще класс был бы! А то пошла на помощь с голыми ягодицами. Красиво, конечно, но толку? - выдохнул Кулагин.
Кислород в спасательной капсуле почти вышел, но профессор нашел что ответить, едва шевеля губами:
- Вот у тебя, Александр, не опилки в голове, но, боюсь, тебе ни за что не повторить ее подвига: ни ради детей, ни ради жены - ни ради родного отца с матерью.
Кулагин отошел, и Шаров понял, что попал в точку. Перед глазами профессора вспыхнули разноцветные круги, ноги подкосились. Он упал, но продолжал наблюдать за красавицей с волнистыми волосами, которая отчаянно налегала на придавившую капсулу антенну. Она не жалела ни идеальных ногтей, которые наверняка все сломаны, ни жизни. Возможно, ее остервенелые пляски на куполе капсулы были следствием разъедающей тело кислоты, возможно, как и людям под ее ногами - ей не хватало воздуха...
Резкие движения Анны привлекали внимание самых голодных медуз. От них она отмахивалась, как от мух. Не со всеми, правда, такая тактика срабатывала. Затмив тусклый свет далекого солнца, сверху упала тень гигантского тела, но Анна даже не обратила на нее внимания. Она налегала на антенну до последнего. Прямо на глазах профессора Шарова огромная туша, этот левиафан среди медуз, рухнул на одинокую спасительницу, втягивая ее в глубины губчатой плоти, и ненароком сдвинул неподъемную для человека антенну.
Капсула пулей полетела к поверхности и, выпрыгнув из морского плена, притихла на мирной волне. Последнее, что запомнил профессор Шаров - как кто-то прошептал о необходимости открыть люк и впустить немного свежего воздуха.
***
Гигантская медуза, какой бы гигантской она ни была, не привыкла переваривать нефтяные пятна, камни и прочие невкусные неорганические вещества и объекты, потому - и выплюнула Анну почти сразу, как заглотила. Женское тело мгновенно пошло на подъем и вскоре, не приходя в сознание, выглянуло на поверхность лицом к солнцу.
Кто-то опознал Анну, втащил на платформу и заботливо укрыл одеялом. Здесь она пролежала в окружении других выживших около часа, прежде чем ее отыскал Шаров. Как только он пришел в сознание, с его губ слетело имя ассистентки, и к большому удивлению профессора ему сразу сказали, где ее найти. Не откладывая, ученый посетил ее, пусть даже едва стоял на ногах.
Когда Анна впервые после выхода на поверхность разлепила глаза, то увидела его - Шарова. Серьезное лицо шефа смотрело на нее, не моргая. Вкупе с ужасным, кривым носом он выглядел так смешно и уютно, что Анна не смогла сдержать улыбки. И ее сразу перекосило от боли. Болело буквально все.
- Я плохо выгляжу?
Ее кожа напоминала оплавленную в огне резину: с трещинами и колониями волдырей. Кое-где она выглядела жеваной, а местами стала такой тонкой, что проглядывали мышцы. Все перекручено, смято, пережевано. Впрочем, сутки на операционном столе - и Аня станет, как новенькая.
- Ты самая красивая девушка на свете, - нисколько не кривя душой, ответил профессор Шаров. - Ты как-то комплексовала из-за внутренней составляющей... Так вот, там у тебя тоже все в порядке.
- Ты говоришь так потому, что сам сделал мое сердце золотым, - в полузабытьи прошептала она.
Профессор Шаров несколько секунд в недоумении смотрел на свою ассистентку, а затем рассмеялся - открыто и в полный голос.
- Отдыхай, Аня, ты это заслужила, как никто другой.
Спала она долго и без сновидений, а Шаров все это время размышлял над тем, каким операциям готов подвергнуть себя, чтобы начать серьезные отношения с этой помешанной на пластической хирургии женщиной. На какие компромиссы готов пойти ради нее? Да, впрочем, на какие угодно, если не считать замены его вышедшего из моды фамильного носа с горбинкой. Его он будет отстаивать до последнего.