Кулешева Нелли Сергеевна : другие произведения.

Соблазнение Питера С

Самиздат: [Регистрация] [Найти] [Рейтинги] [Обсуждения] [Новинки] [Обзоры] [Помощь|Техвопросы]
Ссылки:
Школа кожевенного мастерства: сумки, ремни своими руками
 Ваша оценка:

  Соблазнение Питера С.
  
   Мое имя - Питер Скуро. Я - один из тех,кто постоянно вопрошает: "И это все за что? Ты знаешь ответ на все трудные вопросы, ставящие в тупик мир со времен Адама? Я знаю ответ: думай о Боге как о клоуне, Святом Клоуне. И тогда понятно все. Незаслуженное страдание. Несправедливость. Боль. Все сразу приобретает смысл, если думаешь о Боге как о клоуне. Землетрясение убивает тысячу людей, slapstick (клоун хлобысть по щеке!). В Боливии обрушивается мост, и тридцать невинных тонут? Еще раз сильно хлобысть! Следите за моей мыслью? Ребенок родился с лейкомией? Такой выход невозможно переиграть. Священный Клоун. Думайоб этом. Когда, наконец, до тебя дойдет, ты сможешь поудобнее устроиться в кресле и апплодировать представлению.
  Массивное лицо Сола Гофмайера перекосилось в улыбке : " Питер, если бы ты верил половине того, о чем говоришь , ты бы потешался. Но ты не веришь. Ты возмущаешься. Хорошая разница. Ты - не настоящий циник, ты - просто брюзжишь".
  -Ты - прав, - сказал я. -Я пытаюсь быть твердым, как металл, но внутри я- пудинг.
  Мы сидели в захламленном офисе моего агента на 45ой улице Вест. За окнами -налеты ветра и промозглость . Внутри -запах дешевых сигар и лязгающий радиатор.
  -Прослушивание, насколько я понимаю,- спросил Гофмайер - не очень обнадеживает?
  -Прослушивание? Какое прослушивание? Они бросают на меня один лишь взгляд, и я - свободен. Они ищут тип помоложе.
  - Случается...- сказал агент философски, -У директора уже сформирован в уме образ парня, которого он хочет и ...
  Я поднял палец в небо: "Уже двенадцать лет я пытаюсь соответствовать чему-то образу -любому . Я упорно трудился. Ходил кругами. Везде.
  Стучался во все двери. Брался за все, что предлагали. И что получил? Каких -то поганых восемь тысяч баксов за двенадцать лет. Это общая сумма моей сценической карьеры."
  -Слишком большая конкуренция, - Гофмайер пожал плечами. - Не хватает рабочих мест.
  -Не этого мне. Больше всего убивает, что ежегодно появляется новый урожай деток. Я сегодня видел на так называемом прослушивании мальчишек. Клянусь Богом, я мог бы быть их отцом. И большинство их - красавцы, мужественны, с океаном шарма. В январе мне будет тридцать шесть. Где я окажусь, Сол? Читающим за английского дворецкого с приклеенными бакенбардами: "Да, сэр, нет, сэр". Я подхожу к краю. - Послушай, - сказал агент, - я в том же самом положении. Мне - сорок восемь. В этом бизнесе - более двадцати пяти лет. Когда начинал, мечтал о миллионных контрактах, мечтал: звоню на Побережье: " Хай, бэби. Это Сол. Достал тебе кое-что горяченькое."
  Красивые старлетки. Обеды с шампанским. Так я мечтал. Питер, я даже не знаю кого-нибудь на Побережье. И единственные старлетки, которых я знаю, - проститутки
  Я рассмеялся: "Да, Сол, мы пара неудачников ".
  - Вовсе нет, не согласился Сол- эта дверь может завтра открыться, и
  Войдет новый Кларк Гейбл или Мэрилин Монро"
  - Или твой управляюший, требующий уплаты по просроченному векселю."
  - Да,- сказал Гофмайер кисло, - Это тоже может быть".
  Сол снял целлофан с дешевой сигары, зажег ее видавшей виды зажигалкой и выпустил в потолок кольцо дыма. Поднял на стол ноги. Уставился в единственное, покрытое сажей окно. Он потяжелел в лице. Несколько лет назад голова его казалась слишком большой, а черты лица - резкими. Время наложило на него отпечаток авторитетной и несколько тяжеловатой элегантности.
  -Один из менее значительных римских императоров, - однажды прокомментировала Дженни Толивер. - Нарисуй его портрет в тоге и увидишь, я права".
  -Ты считаешь себя неудачником, Питер? - неожиданно спросил агент.
  - Близко к этому, - ответил я. - Я в капкане. Что еще я могу делать? Продавать шорты "Jockey" в мужском бутике? Демонстрировать картофелечистку в магазине ? Вне театра у меня нет никаких навыков. И на поверку я не нужен и в театре.
  - Если ты сдашься и уйдешь, ты до конца жизни будешь об этом жалеть.
  - Как - нибудь проживу с этим, если хочу обедать согласился я.
  Агент снял со стола ноги и, облокотившись, уставился на меня.
  -Я могу занять тебе десять долларов, - сказал он.
  Я поднялся и стал собирать шляпу, пальто, шарф и перчатки. - Спасибо, Сол, но нет, - сказал я, -Я и так у тебя в долгах."
  Я пошел к двери, потом повернулся к нему : "Кстати, если не увижу тебя до того: Счастливого Рождества!"
  -Да,- сказал Гофмайер, - Тебе тоже Счастливого Рождества!"
  Уже держа руку на дверной ручке, я еще раз повернулся к нему:
  -Я возьму твои десять долларов, - сказал я, пытаясь улыбнуться.
  2
  Весна, возможно, принадлежит всему миру, но зима - только Манхеттену.
  Поднимаясь по 5-ой Авеню сквозь тусклый свет фонарей, я думал, что, несмотря на все мои заклятия, я хочу быть именно здесь.
  Небо было колюче - голубое, ветер - резок. Сдуваемый с крыш домов снег кружился в воздухе снежинками острыми, как кислота. Сновали покупатели. Бились на ветру флаги. Звучал горн, и в громкоговорителях звучали песни..Все было полно жизни, и ничто в этой картинке никогда не умрет.
  В твидовом, хорошо скроенном пальто от "Вluebеггу" (немного потертом на обшлагах и воротнике) , я шел нараспашку и полы пальто бились на ветру. Вокруг моей шеи вился в небрежной петле длинный алый кашемировый шарф, (купленный на распродаже на последней работе). На голове лихо, на один бок сидела вязанная ирландская шляпа (стянуть шляпу - легко: заходишь в переполненный магазин без шляпы, выходишь - в шляпе).
  У меня твердое, из сплошных углов лицо; черные, почти сиреневые волосы, оливковая кожа и зубы белые, как кубики сахара. Легкая улыбка всегда иронична. Если честно, больше -Яго, чем Гамлет. Я высок, подтянут, походка энергична. Налет высокомерия. Бросок вперед против толпы, против жизни, против ножевого ветра.
  Проходя мимо, я иногда бросаю взгляд на свое отражение в витринах магазинов. В другие времена я мог бы быть пиратом, кутюрье, титулованным дэнди. Я нахожу себя неотразимым, исключая иногда три часа утра, когда задаю себе вопрос, не слишком ли тяжела моя походка?
  На 48ой улице, где начались магазины роскоши, я замедлил шаг. Кожа и шелк. Лучшее серебро и золото. Мир богатых, грациозно упакованный и со вкусом выставленный в витринах с пикантной привлекательной добавкой ненужных мелочей
  Всем своим естеством я мечтал просто зайти, указать, рассмеяться и сказать : " Пожалуйста, вот это! Я возьму это!" Какая радость покупать без определенной причины и по прихоти выбрасывать! Немного презрительная демонстрация своего превосходства этим блестящим безделушкам. Я задержался у витрины магазина, торгующего только импортными продуктами: икра, трюфеля, паштет, божественные фрукты. Покупатели швыряли пачки счетов расторопным клеркам. Я отвернулся, испытывая болезненное желание занять место в этом денежном мире.
  3
   На 54-ой улице Вест возле 8-ой Авеню есть Loser's Place, всегда переполненный бар и влачащий жалкое существование ресторан.
  Обычно их посещают безработные актеры и полицейские вне службы. Место тусклое, горячительное, похваляющееся игрой в бильярд ; огромный телевизор свисает на цепях с прессованного потолка. На стенах фотографии знаменитых актеров с автографами, ни один из которых никогда бы ни унизился до такого дешевого места.
  Бар - у дальней стены. Я вошел, небрежно махнув рукой двум знакомым, и продефилировал прямо к бару. Поставив одну ногу на тусклую медную подставку, я сдвинул шляпу на затылок.
  Подошел Джимми, бармен, с тряпкой, смахнул крошки и сигаретный пепел на стойке передо мной.
  -Питер, - сказал он - Веселого дерьмового Рождества!"
  -Конечно, - иммитировал я ирландский акцент. - Всего того же я желаю и тебе и твоим. Дай мне крошечный "Дикенс", хорошо, старина?
  И если вы, в первый раз забредши сюда, наберитесь мужества и спросите Джимми, что такое "Дикенс", он промямлит, что это "Oliver Twist"- мартини с лимонной корочкой и оливками.
  -Как дела? - Джимми поставил рюмку на картонную подставку, рекламирующую массажный кабинет на 8-ой Авеню.
  - Хреново, - галантно ответил я.
  -Ты только об этом узнал? - Бармен в ухмылке обнажил свой золотой зуб и удалился. Сделав глоток, я бесцельно обвел взглядом бар, ожидая, когда виски опустится и согреет меня. Некоторые из тех, кого я знал, приветственно махнули мне, и я в ответ поднял в приветствии ладонь. Полицейские и актеры - все неудачники. В баре были одиночки , цедящие выпивку или уставившиеся на свое отражение в заднем зеркале. Через два стула слева от меня находилось нечто. Женщина стояла в длинной по щиколотку темной норковой шубе и таком же сомбреро. Сколько же маленьких животных подверглось экзекуции, чтобы поставить такой наряд, прикидывал я.
  Я наблюдал за ней в зеркале . Сумка из кожи аллигатора, золотая зажигалка "Dunhill", сигареты с золотым обрезом. Золотые кольца, браслеты, тяжелая золотая цепь. Ногти, которые никогда не кончаются. Руки, которые уже не молоды. Лицо в тени полей норкового сомбреро, к тому же - огромные солнечные очки.
  Я все еще пытался определить ее возраст, когда она придвинула чек бармену, щелкнула замком своей сумки, закрыв ее, и прямо направилась ко мне.
  -Пятьдесят, - сказала она хрипловатым голосом.
  -Что?- спросил я, не поняв.
  -Пятьдесят, - терпеливо повторила она,- Пятьдесят долларов.
  Меня позабавило, что эта шлюха с Парк Авеню делает на 8-ой Авеню.
  -Вы мне льстите, улыбнулся я. - Я что, действительно похож на мужчину, способного заплатить
  пятьдесят долларов?
  -Глупец, - парировала она,- я, что похожа на женщину, нуждающуюся в пятидесяти долларах?
  Мы уставились друг на друга.
  -Вы платите пятьдесят долларов? - спросил я тихим голосом.
  Она кивнула: "Да или нет?"
  До конца жизни мне суждено задавать себе этот вопрос: почему я ни секунды не колебался.
  -Где? - спросил я.
  -У тебя, - сказала она.
  -Мне необходимо сделать звонок.
  -Вперед, - сказала она , -я закончу твою рюмку. Я люблю оливки.
  Возле грязной кухни я нашел телефон. Кто - то на стене написал:"Я сосу" и номер телефона. Я набрал номер своей квартиры. Парень, с которым я делю квартиру, Артур Эндерс, поднял трубку с пятого звонка.
  -Арт, - сказал я -Это Питер. Можешь сейчас смотаться?
  -Что? - спросил Эндерс слабым голосом - Питер, я не понимаю.
  Мне на час нужна квартира, - сказал я - Прямо сейчас. Без тебя. Это очень важно.
  - Почему?
  -Арт, можешь это сделать для меня? Кроме того, в шесть часов у "Blotto" я должен встретиться с Дженни. Пожалуйста , оставь сейчас квартиру в мое распоряжение и подожди Дженни там. Хорощо?
  - Хорошо... Если это важно.
  -Да, важно. Объясню позже. Я присоединюсь к вам с Дженни в "Blotto" примерно в шесть тридцать. Покупаю обед.
  -Ты получил работу? - возбужденно спросил Эндерс.
  -Что-то около этого, -сказал я -Ты немедленно уходишь, да? Обещаешь ?
  -Сначала кое- что соберу.
  -Быстрее, - сказал я и повесил трубку.
  Вернувшись т в бар, я нашел ее. Она заканчивала мою рюмку, жуя оливку и пощипывая лимонную корочку. Я заплатил из десяти долларов, занятых у Сола Гофмайера, и мы ушли.
  Нас проводили любопытными взглядами. Мне было наплевать. В такси мы говорили дважды. На 61 ой улице я спросил ее: что она делает в "Loser's".
  -Навещаю трущобы.
  На 72-ой улице я спросил: "Почему я?"
  -Ты - сравнительно чист.
  4
  Это был шестиэтажный, коричневого кирпича дом на 75ой улице Вест. Вход -тремя ступеньками вниз. На асфальтированной дорожке - зеленые пластиковые мусорные корзины. Двенадцать квартир: северные окна выходят на улицу, южные - в скабрезный садик с единственным стойким деревцом.
  Артур Эндерс и я делили однокомнатную квартиру на первом этаже. Взламывали ее лишь дважды. Сейчас на входной двери у нас было три замка и цепочка. На окнах, разумеется, решетка. Каждый месяц мы менялись местами. Один спал в спальне, другой ,-на раскладушке в гостиной, потом наоборот. Кухня - крошечная, ванна -только душ. Мы платили за этот перл -четыреста пятьдесят в месяц, да еще считали, что нам повезло.
  В течении пяти лет мы смотрели на эту квартиру как на временное жилье г пока я не отхвачу сочную денежную роль, а Артур не создаст- Великую Американскую Пьесу.
  Покосившаяся мебель была отдана нам в дар друзьями, приобретена в магазинах Армии Спасения или найдена на свалке.
  Ящики из - под апельсин служили книжными полками. Толстый плетеный кабель в несколько рядов, лежащий плашмя, заменял кофейный столик. Лампы были фоторефлекторами, а обеденный стол представлял собой дверь, поддерживаемую цилиндрическими блоками. Место издавало смешанный запах средств от тараканов и гамбургеров, поглощаемых в больших количествах. Одежда свисала с дверных крюков и занавесей. Растерзанные коврики, подаренные любителями кошек, прикрывали прорехи в линолевом полу, таком обшарпанном, что проглядывала коричневая основа.
  Когда я справился с тремя замками и впустил женщину в эти трущобы, она, бросив единственный взгляд, воскликнула: "Боже милосердный!"
  -Не очень много, - галантно допустил я.
  -Много? - спросила она - Нет вообще ничего!
  Но она сняла свои меха, осторожно повесив их на спинку стула с выскочившей пружиной. Потом она сняла очки. В первый раз я смог ее хорошо разглядеть. Далеко за сорок, естественной красоты - не много, но парикмахер и косметичка сделали лучшее из того, что она имела. Надеюсь , уроки аэробики и хороший массаж то же сделали и с телом, сейчас скрытым под шерстью цвета шампанского. Лицо имело силу. Может, даже слишком много силы. Тяжелые глаза, боксерские челюсти. Выкрашенные в цвет охры волосы смягчали суровую бровь. Шея - твердая. Плечи - широкие. Высокая грудь. Она выдержала мой осмотр с апломбом.
  -Нормально? - спросила она.
  -У меня есть выбор? - спросил я.
  -Ты - мил.- она, дотронулась до моей щеки .-Есть что-нибудь выпить?
  -Красное вино.
  -Любой порт, если надвигается шторм.
  -Собственно ,-сказал я с лучшим английским произношением -Это Chianti.
  Она рассмеялась. Когда я принес ей вина, она выходила из спальни.
  -Мужская одежда не вся твоего размера, - я - кивнула она - Догадываюсь, что ты делишь квартиру с мужчиной.
  -Правильно.
  -Ты - не гей, нет?
   Скорбящий, - ответил я - Большую часть времени. Как хотите, чтобы я - Вас называл?
  -Марта, - ответила она - Так случилось, что это мое имя. Как твое?
  -Питер.
  Она не превратила это в шутку, за что я был ей благодарен.
  В два глотка она осушила рюмку, и я повел ее в спальню, которая по счастливой случайности была моей в этом месяце.
  Ее тело оказалось твердым и сочным. Соски, как красные леденцы. Тяжелый верх, но талия у нее была и хорошие бедра. Сильный, крупный каркас. Меня он не смутил.
  -Ты - красавец, - сказала она, инспектируя меня.
  -Спасибо.
  -Никаких выкрутасов, - приказала она ,- Хороший сильный секс (бэнг!)
  Я проделал.
  Потом когда наше дыхание вернулось к нормальному, я сказал:
  -Конечно, это не мое дерьмовое дело, Марта, и ты будешь права, если пошлешь меня, но ты часто это делаешь?
  -Трахаюсь? - спросила она - Постоянно.
  Ты знаешь, что я имею в виду; подбираешь незнакомых в баре...
  -Когда есть настроение, -беззаботно ответила она. Это тебя оскорбляет?
  -Конечно, нет. Но разве это не опасно?
  -Часть забавы - риск. Послушай, умник, появилась целая новая игра. С каждым годом больше таких, как я, женщин. Независимых, у которых достаточно денег, чтобы выбирать свои удовольствия. Сколько женщин в прошлом могли такое себе позволить?
  -Ты - права, - согласился я задумчиво. - Рад, что ты выбрала меня.
  Она поцеловала меня в щеку, собрала одежду и сумку и направилась в ванную.
  -После того, как смоешь, - крикнул я ей вслед ,-Установи ручку.
  -Конечно, -сказала она, -В подобном месте -естественно.
  В мгновение ока я оделся, прошел в гостиную и проверил карманы ее шубы. Спички -из "Four seassons", - B одном. На подкладке - вышиты инициалы; М. Т. Бирка из бутика "Barcaroli". Я знал этот бутик. Адски дорогой.
  Выйдя из ванны, она протянула мне свернутые банкноты. Не взглянув, я опустил их в карман костюма.
  -Как я смогу найти тебя, Питер , - спросила она, когда я помогал ей с ее норковой шубой. Я написал телефон и сказал фамилию.
  Сложив бумажку, она положила ее в сумку.
  -Я вызову такси , - сказал я, и она снова поцеловала меня в щеку. Я вышел с ней без шляпы и пальто.
  В плохо освещенном коридоре мы встретили миссис Фальц, живущую на первом этаже. Она посмотрела на нас острым взглядом.
  Я поймал для Марты такси в верхнюю часть города, в Амстердам. Мы улыбнулись и прощально кивнули друг другу. Потом холод добрался до моих костей, и я вернулся к себе. Мои часы - Гон-Конговская копия Картье показали, что в моем распоряжении лишь двадцать минут до встречи с Артуром и Дженни у "Blotto".
  Не в первый раз я был неверен женщине, которая меня любила. Я знал распорядок. Почистить зубы. Дважды. Принять душ. Дважды. Самое важное - вымыть волосы. Запах духов прилипает. И запах секса.
  Переодевшись, я облегчился, позаботясь о том, чтобы установить эту проклятую ручку, ладонью нанес одеколон на шею и челюсти и пожелал себе наилучшего.
  Посмотрел на купюры в кармане. Три по двадцать. Она дала мне десять долларов чаевых. Прелестно. Прежде чем покинуть квартиру, я взглянул на себя в зеркало. Я не изменился.
   5
  Ренессанс Вестсайда, приведший к появлению антикварных магазинов, бутиков, салонов красоты на Каламбус Авеню, способствовал также и появлению "Blotto", ресторана, где количество чеснока, съеденного завсегдатаями, приветствовалось наравне с качеством изысканной итальянской кухни.
  Когда я вошел, шум до отказа заполненного ресторана достиг демонического уровня. Влажный воздух был заполнен вкусным запахом блюд и особого помидорного соуса, подающего только у "Blotto", такого кислого, что им можно было удалить всякую надпись на мемориальной доске. На знамени, прикрепленном к бару, значилось:"Счастливого Рождества и С Новым 1986 годом!"
  Сновали обливающиеся потом официанты, балансируя с подносами над головами.
   Озабоченный, доведенный до отчаяния метрдотель покрикивал на ожидающих у бара. Старый "Wurlitzer" исполнял "Прощай, Рим". Где-то послышался звон разбитого блюда, вскрик женщины, бармен ударил в колокол, означающий щедрые чаевые.
  Я поискал глазами и увидел Дженни Толивер, Артура и Кинга Хайса - черную модель, занимающих угловой столик на четверых. Протискиваясь сквозь толпу, я на ходу пожал руку метрдотелю, потрепал по плечу официантов и приветственно помахал нескольким посетителям, которых знал.
  Нависнув над Дженни, я поцеловал ее поднятую бровь,
  -И как моя взрослая девочка сегодня?
  -Ты пахнешь вкусно, - сказала она - Где ты был?
  -Артур,- сказал я, улыбаясь - Кинг ,- я опустился на свободный стул, налил себе вина из графина, уже заказанного ими:"Я плачу ,-объявил я им всем.
  -Что случилось? - бледные глаза Артура мигнули.
  -Умер богатый дядюшка, -сказал я и поменял тему разговора.
  Мы изучали меню, но знали, что сможем заказать самые дешевые блюда: спагетти и мясные фрикадельки, смешанный зеленый салат и еще один графин домашнего вина, которое, я полагаю, использовалось владельцем "Blotto" в ранние утренние часы для переваривания дешевых блюд. Наконец нам удалось убедить официанта принять наш заказ, и мы погрузились в рассказы о том, кто чем занимался сегодня. Я рассказал, что мне не слишком повезло на прослушивании, но мне пообещали роль со словами, и что Сол Гофмайер кредитовал мне достаточно денег, чтобы заплатить за обед на всех.
  Артур Эндерс на высоком небраском наречии поведал, что со следующего дня три раза в неделю будет работать на рождественской распродаже в "Мейси", предлагая мужские перчатки.
  Кинг Хайс продолжал захватывающую праздничную деятельность на почте, поворачивая письма первого класса лицевой стороной, чтобы они правильно входили в машину. Дженни Толивер, дизайнер по ткани, была единственной из нас, кто имел постоянную работу. Она описала свои усилия содрать цветочный рисунок Burlington Mills для постельного белья.
  -Это должно быть то же самое, - хихикнула она, -И вместе с тем не тоже самое, что мы делали раньше.
  Потом заказанные блюда грохнулись на наш стол, и мы занялись едой, передавая соль, перец, оливковое масло, уксус, тертый сыр, графин с водой и стаканы. Ели мы с удовольствием, со смехом и заказали еще один, третий графин вина.
  Мне - тридцать пять, Артуру и Кингу -по тридцать два, Дженни -двадцать восемь. Мы все еще были убеждены, что у нас все впереди. Чего бы нам не' захотелось, о чем бы не мечталось -возможно все.
  В этом переполненном сигаретным дымом, плохо проветриваемом месте мы отодвинули тарелки и почувствовали себя в полном согласии с грубой едой, дешевым вином, но хорошим разговором и добрым товариществом.
  Мы думали, что жизнь -наша; конечно же, случаются осечки, но, в конечном итоге, мы не можем не победить.
  Когда мы встали из-за стола, я бросил деньги небрежным жестом гранд- синьора-повелителя вселенной.
  6
  Дженни Толивер хотела пешком дойти до Центрального Парка Вест и сесть там на автобус. Но я ненавидел ожидание-любое - и настоял, чтобы мы взяли такси до 95ой улицы Вест, где она жила.
  Она была, я думаю, любопытнейшей женщиной. Периоды задумчивости, невозмутимости, спокойствия, иногда безвольности, сменялись вдруг порывами бурной, бесшабашной, какой-то античной активности, когда она вся была - смех и движение. Мы были в интимных отношениях уже четыре года, и именно ее загадочная противоречивость удерживала меня.
  В такси, которое везло нас в верхнюю часть города, она прижалась ко мне: "Ты возненавидешь меня, - прошептала она.
  -Возможно, - сказал я,- За что?
  -За это время в месяце.
  Слава Богу, подумал я, но огорченно произнес "Разочарование".
  Она прижалась теснее:"Но мы можем проделать кое-что другое. По крайней мере, я могу это сделать тебе".
  -О нет, - отклонил я -Что за мужчина я буду, если приму наслаждение и не смогу доставить его в ответ?
  Она отстранилась и восхищенно посмотрела на меня:"В тебе столько дерьма, что оно лезет из твоих ушей".
  Я рассмеялся и прижал ее к себе:"Но я приму от тебя стопочку твоего вишневого бренди, которое ты держишь в медицинских целях. Потом отключусь. Завтра весь день работаю".
  Она жила в студии с высоким потолком, в доме на несколько квартир, вестибюль которого был украшен произведениями искусства, а лифт - картинами в стиле Ватто. На двери ее висела предупреждающая надпись: "Охраняется злой собакой!"
  Квартира отражала противоречия в ее характере: современная мягкая шведская светлая мебель и темно - зеленые с голубым драпировки и шторы. Абстрактная графика на стенах и кукла Снупи на кушетке. Хрустальный графин рядом с дешевой пепельницей из Атлантик - Сити.
  Она налила мне немного бренди и ушла в ванную переодеться. Я взял сигарету из перламутрового ящичка на коктейльном столике и расслабился на диване. Цедя бренди и затягиваясь сигаретой, я стал размышлять, какой я счастливчик (я -артист, я могу вынести самооценку).
  Дженни вышла с распущенными волосами, босиком, в старом, застиранном фланелевом халатике, затянутом пояском. Свернулсь на софе клубочком рядом со мной. Я обнял ее плечи, и мы устроились поуютнее.
  -Бренди? - спросил я.
  -Чуть-чуть, - ответила она.
  Я сделал глоток бренди, задержал во рту и, твердо поцеловав ее, перелил ликер в ее рот. Она отстранилась, проглотила, закашлялась.
  -Мои поцелуи - пьянят, - продекламировал Я французский любовник, заявляющий о своей великой страсти голосом больше Минского, чем Мольера.
   -И они горят, опускаясь вниз, - закончила она.
  Дженни - гибкая, как ива, женщина с тяжелыми каштановыми волосами. Эти волосы вводили меня в такой экстаз, что однажды я заставил ее пообещать, что в случае моей смерти, она совьет из них мой саван. В ее лице не было доминанты, но все черты - в прелестной гармонии. Лицо -удлиненное, как и тело. Все в нем было гладким и незамутненным.
  Больше всего меня в ней восхищала ее физическая завершенность: ни одной фальшивой нотки или неверной линии. Совершенство, завершающееся красотой.
  Класс - вот слово, которое я употреблял всякий раз, думая о ней, и спрашивая себя, не вызвано ли мое восхищение ею пониманием отсутствия этого качества у меня.
  -Как уютно,- сказала она, подвигаясь ближе.
   Не так же просто называют меня Самым Уютным Обнимальщиком Манхеттена.
  -Что с нами будет, Питер? - спросила она вдруг, и я быстро глотнул вина .-Что будет с тобой и со мной?
  Я взглянул на нее вниз.
  -Я тебе начинаю надоедать, Дженни? - тихо спросил я.
  - Нет.
  - Тогда от чего душевные копания?
  - Не знаю. Это кажется так - случайно.
  - Я думал, тебя это устраивает ,- запротестовал я.
  -Когда-то, возможно, да, устраивало. Но сейчас я уже не так уверена. Питер, мы можем жить вместе?
  - Где?- спросил я - Ясно, что не у меня. Мне нужен Артур, чтобы выплачивать рент за квартиру. Здесь, в одной комнате? Через неделю мы вцепимся друг другу в глотку.
  - Ты можешь...,- начала она и остановилась. Я убрал руку с ее плеча.
  -...найти постоянную работу? - с просил я с вымученным смешком,- Чем занимаясь? Если бы даже мог, не хочу. Дженни, ты хочешь, чтобы я отказался от актерства?
  - Не-е-е-т, - медленно сказала она - нет, во всяком случае, если ты сам этого не хочешь, но ...
  Минуту я молчал: я не хотел ее терять.
  - Сегодня я сказал Солу, что почти готов отказаться, бросить в се. Давай решим так: дай мне еще год. Хорошо? Еще один год не убьет меня. Если за год я ничего стоящего не найду, я пошлю все ко всем чертям. Заделаюсь буржуа. Найду постоянную работу. Дашь мне год?
  Она потянулась к моему лицу. Мы поцеловались. Губы ее были нежны и покорны.
  -Хорошо, - сказала она - Следующее Рождество. Обещаешь?
  -Конечно, - сказал я - Разве я когда-нибудь тебе лгал?
  -Возможно, - вздохнула она, - но пока я этого не знаю.
  У двери мне удалось украдкой запустить руку в ее фланелевый халатик и коснуться одной из ее нежных грудей. Она прикрыла глаза.
  -Питер, - слабо прошептала она.
  -Когда поток остановится? - спросил я.
  -К субботе.
  -В субботу мне заплатят. Мы где - нибудь пообедаем, потом вернемся сюда и устроим оргию. Могут двое устроить оргию?
  -Мы можем попытаться, - сказал она.
  В такси домой я размышлял об актерской доле. Романист может писать книги, даже если их никогда не напечатают. Художник может создавать романтический мир на холсте и складывать картины. Поэт может написать величайшие в мире сонеты, а потом выбросить их в туалет и смыть водой, если пожелает. Но актеру нужна аудитория.
  Я спрашивал себя, не основана ли моя связь с Дженни Толивер, со всеми моими друзьями больше на потребности в аудитории, чем на необходимости любви и понимания.
  Я наклонился вперед, чтобы поговорить с водителем через перегородку: " Я-то, что я есть,- сказал я, имитируя мультяшного Поли.
  - Как скажешь, приятель,- ответил водитель.
  7
  Как и большинство безработных актеров я взял временную работу продавца на Рождество. Четверг и суббота: с десяти утра и до десяти вечера в фешенебельном мужском бутике на 57ой улице Ист"Руки Короля". (Где руки короля? На заднице королевы, недоумок).
  Я находил свою работу депрессивной, в основном , думаю потому, что продавая удивительно красивые и очень дорогие вещи: блестящие кошельки из лучшей свиной кожи, манишка из шелка с перламутровыми пуговицами и очень тонкие шейные платки изысканного дизайна. Вещи, которые я не мог себе позволить. И которые из-за всеглазого менеджера не мог стянуть. Чтобы выдержать эти мучения, я превратил свое общение с
  покупателями в серию театральных выходов: заигрывающего гомосексуала; все вынюхивающего лондонского клерка; возбужденного, только что приехавшего иммигранта и даже сбежавшего русского артиста балета. Покупатели были заинтригованры и убеждены. Я выжил, не будучи собой.
  В четверг я согласился пойти на ланч пораньше: в полдень. Набросив на плечи свое пальто от "Bluberry", как накидку, оставив рукава и полы биться на ветру, небрежно повязав вокруг шеи шарф в свободной петле и надвинув ирландскую шляпу, я, повинуясь необъяснимому порыву, направился быстрым шагом на север по Мэдисон Авеню.
  День был серый и колючий, как старая сморщенная кожа. Воздух пах теплом, и повсюду сновали люди.
  Бутик "Barcarole" находился в середине блока между 67ой и 68ой улицами. Красавец каменный дом был вандализирован и превращен в четырехэтажный магазин роскоши, предлагающий женские пальто, костюмы, платья, спортивную одежду, аксессуары и драгоценности. В основном, из Милана и Рима. Никаких распродаж или сниженных цен в "Barcarole".
  Охранник с глазами острыми, как ножи, позволил мне войти. Я прогулялся по первому этажу, возможно, надеясь случайно набрести на загадочную М.Т.?
  Разыгрывая любопытствующего покупателя, я тотчас понял, что слишком мало могу себе позволить купить Дженни Толивер на Рождество. Для меня было шоком, когда я осознал, что деньги, которые я получил за десятичасовой рабочий день в "Руки Короля" оказались гораздо меньше тех, которые дала мне Марта "за хороший, сильный секс". Сравнение было неприятным.
  Я вышел из магазина и несколько минут с тоской рассматривал витрину. Новогодняя выставка: конфетти, рожки, ленты и два изысканных, с золотой отделкой платья: одно белое, другое черное с боа из перьев и перчатками по локоть. Даже пластиковым манекенам были неприятны мои
   взгляды.
  Перейдя Мэдисон Авеню и стоя у края тротуара, я наблюдал парад шикарных, ухоженных женщин, входящих и выходящих из "Barcarole".
  Все они - и старые и молодые, прямые, с надменно поднятыми головами несли на себе штамп богатства. Я наблюдал за ними со смешанным чувством зависти и обожания, ловя себя на понимании, что деньги делают их красивыми. Почти десять минут я стоял, завороженный, не в силах оторвать взгляда от этой богатой процессии. Наконец, я отвернулся. В забегаловке, я съел сосиску и выпил кислый апельсиновый сок. Прежде чем вернуться на работу, я позвонил домой: больше по привычке, чем в надежде на сообщение переворачивающее жизнь.
  Женщина по имени Марта оставила свой номер телефона и попросила ей позвонить. Я набрал ее номер. Она сказала, что хотела бы со мной встретиться завтра. Я ответил, что смогу это устроить.
  8
  Марта взяла то, что хотела. Она металась и билась как бешенный мустанг. Я держался, выдал все, на что был способен, надеясь, что ее ногти не оставят на моей заднице с лишком глубоких царапин, которые могла бы заметить Дженни Толивер. Конечно, какое-то время спустя мысль о таких пустяках улетучилась. Я завелся и хотел наказать ее за то, что она использует меня. И потому я вонзился в нее со всей силой, и она, рыча, пришла от этого в восторг.
   Выдохшись, я припал губами к ее впечатляющей груди. Она крепко прижала меня к себе, не отпуская и поглаживая по спине.
   - Иисусе....-сказала она.
  - Питер, - напомнил я ей.
  -Слушай, - сказала она ,-Мне нужно в туалет сделать пи-пи. Но не вставай. Оставайся в кровати. Я кое о чем хочу поговорить с тобой, и это лучшее место для разговора.
  Она не взяла сумку в ванную. Как только дверь за ней закрылась, я вскочил и исследовал содержимое сумки: кошелек, удостоверение водителя, кредитная карточка, косметика, презервативы, салфетки, ключи и всякая всячина. Ее имя было Марта Твомбли. Что гораздо важнее, серебряная пластинка ее бизнес - карточки идентифицировала ее как менеджера бутика "Barcaroli". Менеджер. Боже правый. Когда она вышла, я был в кроватке сигаретой. Она легла на бок и нежно пальцем надавила мне в паху.
  -Это было здорово,- сказала она.
  -Удовлетворение гарантировано, или ваши деньги возвращаются вам.
  -Да, - она улыбнулась ,-Слушай, Питер,... есть у тебя друзья?
  Я повернул голову взглянуть на нее: "Конечно, у меня есть друзья".
  -Можешь устроить парня для меня?
  Я уставился на нее, потом до меня дошло.
  -Ой, чоли, - сказал я с печалью, намеренно имитируя Марлон Брандо. - Я не могу состязаться.
  Она рассмеялась: "Ничего личного, Питер. Ты - великолепен, и это- правда. Но я люблю разнообразие... - ты понимаешь?
  -Ты говоришь это мне?! Новая женщина. Выбирающая себе удовольствия.
  - Правильно.
  -Конечно, - пообещал я. Я могу снабдить тебя парнем. Сравнительно чистым.
  - Прекрасно. Устрой. Потом позвони мне. Двадцать долларов за твои хлопоты.
  - Справедливо, - сказал я.
  Она цепко посмотрела на меня: "Но не так хорошо, как шестьдесят долларов, да? Не огорчайся, Питер. Моя подруга хотела бы с тобой встретиться: пятьдесят долларов. Интересуешься ?
  -Конечно ,- ответил я, не колеблясь.
  -В понедельник, хорошо? В три часа? Ее муж отбывает в бизнес- командировку.
  - Прекрасно.
  - Договорились ,- она шлепнула по моему бедру.- А сейчас мне необходимо бежать.
  - Я провожу тебя до такси.
  -У тебя манеры, - похвалила она.
  9
  Артур Эндерс был таким бледным, что однажды я назвал его "слегка оперившимся альбиносом". Кожа его была бледна, волосы, как снег, а глаза - бледно-бледно-голубые. Будущий писатель обычно носил костюмы цвета беж или светлые, они делали его похожим на спотыкающегося призрака.
  Мы уже два года делили с ним квартиру, когда вдруг без предупреждения объявил, что решил заделаться гомосексуалистом.
   -Не по физической или эмоциональной причине, - честно объяснил он ,- с моей стороны ,- это чисто мозговое решение. Поскольку я собираюсь писать пьесы, я должен знать, как люди действуют, чувствуют и думают. Мне нужен опыт - во всем.
  - Прекрасно, -сказал я - Такой, например, как убийство собственной матери, изнасилование сестры или спаривание с дикой индейкой?
  У Манхетенских геев он очень скоро приобрел репутацию самого неспособного и неуклюжего и прозвище "синьор Klutz". У него была одноразовая любовь с S&M любовником, но он потерял ключ от наручников и пришлось вызывать кузнеца, чтобы освободить бедного парня от кроватной цепи. Гомосексуалы просили его перестать болтать об этом везде и всегда. Эта фаза жизни Эндерса длилась почти год, и он настаивал, что многому научился, что может оказаться полезным в его писаниях.
  - Прекрасно, -сказал я -Может, хоть теперь ты отделаешься от этого отвратительного белья с надписью "Дом экстаза" на мухе?
  В пятницу вечером я пригласил Артура на обед. Сначала мы решили пойти и съесть по бифштексу на 72ой улице Вест, но потом осели в "Бифштексы от Джамбо". Съели полбатона чесночного хлеба и выпили по стопке водки, пока не принесли наш обед.
  -Как дела с пьесой? - спросил я. Это была четырехчасовая эпопея о мальчике из Небраски, вступающем в возраст.
  -Думаю, наконец-то, я ее сделал, - с надеждой сказал Эрдерс- Переписываю в пятый раз. Единственное, что меня беспокоит - детство подростка уж слишком депрессивное, тоскливое.
  -Если бы у людей было счастливое детство - в Америке не было бы драматургов.
  -Ха, думаю, что ты прав, - согласился Артур, - Питер, ты никогда не рассказывал о своем детстве.
  -Среднее ,- я пожал плечами. -Не очень хорошее, не очень плохое.
  -Есть семья?
  -Конечно, есть. Родители уже умерли, но есть замужняя сестра в Спокане. Она замужем за парнем, у которого машинно- помывочный бизнес, и у них восемь детей. Каждый год она присылает мне поздравления с днем рождения на месяц позже. Хорошие отношения.
  -У меня огромная семья - вздохнул Эндерс, - Боже, ни один не умер. Хотелось бы мне, чтобы они не посылали мне денег. Они не могут себе этого позволить.
  -Если бы не могли, не присылали бы. Кроме того, когда твоя пьеса будет с успехом ставиться на Бродвее, ты сможешь им все вернуть.
  -Да, - Эндерс просиял, - Это верно.
  В этот момент подали наши бифштексы с жареным картофелем, дольками помидоров и луком Bermuda. Артур еще заказал чесночного хлеба, и мы на двоих разделили бутылку Хайникен.
  - Слушай, - оказал я, - Вчера у меня в бутике была сумасбродная дамочка.
  Она приходила трижды, по крайней мере. Куча денег. Покупает лишь самое дорогое. Все самое лучшее. Но размеры - разные. Думаю, подарки разным мужчинам, так?
  - Сыновьям? - искренне спросил Артур.
  -Она не настолько стара, - сказал я, занятый едой.
  -Хорошо выглядит?
  -Хорошо за собой ухаживает. Во всяком случае, мне кажется, она запала на меня. Каждый раз хочет, чтобы ее обслуживал я. Вчера она купила кашемировый свитер, и пока я оформлял покупку, спросила, не хочу ли я ее.
  -Шутишь?!
  - Клянусь! - я поднял ладонь. - Сам бы не поверил, но именно так она сказала. И есть еще нюанс : она готова заплатить.
  - Боже милостливый! Сколько?
  -Пятьдесят.
  - Это же надо!
  - Меня соблазняет, - сказал я, - Пятьдесят баксов за небольшое валяние в соломе.
  Эндерс, безумно влюбленный в Дженни, возмущенно сказал:
  -Ты не можешь так поступить!
  -Конечно, нет. Поэтому я сказал ей, что люблю свою жену. Она рассмеялась и спросила, не знаю ли я кого-нибудь, кто бы мог еще заинтересоваться.
  -Питер, ты ненормальный.
  -Вовсе нет, - серьезно сказал я. - Просто богатая сумасбродка, которая прекрасно знает, чего хочет и готова за это заплатить.
  -Боже! Куда катится этот мир, - удивленно произнес Эндерс.
  -Как насчет кофе и бренди?
  Недавно Артур перешел на трубку. Он тщательно набил ее, тремя спичками попробовал зажечь, не смог и отложил в сторону. Сделав глоток бренди, он процедил как зубы.
  Не в первый раз я подивился, как легко манипулировать невинным.
  - Интересуешься? - небрежно спросил я.
  - Ха! Я не знаю, - нахмурился Эндерс. - Где?
  - О черт! Ну возьми ее к нам. Меня не будет целый день. Слушай, кто говорил, что хочет иметь опыт во всем?
  - Ничего себе!- произнес Эндерс нервно. - Думаешь, она еще раз приедет в магазин?
  - Уверен,- хочешь, чтобы я тебе это организовал?
  -У... сколько я должен с ней быть?
  -Решать тебе, но не больше часа.
  10
  Не знаю, существует ли слово для мужской проституции. "Жиголо" - что- то близкое, но ассоциируется с образом гомика с усами щеточкой и вечно танцующего танго. Не существует слова, которым можно было бы определить то, что я делал для Марты Твомбли, но то, что я делаю с Артуром Эндерсом имеет четкое определение: сутенер. Тот, кто берет деньги за то, что снабжает другого чьим-то телом.
  Мне пришло в голову, что если я - сутенер, то - точно также и Марта. Я снабжаю мужчиной, она -женщиной. Мир перевернулся с ног на голову. Я спросил себя, оплачиваются ли ее услуги так же, как и мои.
  Размышляя над этим вопросом, я поджидал Дженни Толивер в баре французского бистро на 51 ой улице к западу от 8ой Авеню.
  Я пришел сюда сразу после работы в "Руки Короля" и все еще был одет в униформу: голубой блейзер с блестящими пуговицами, серые фланелевые брюки, черные туфли с кистями, белая рубашка с застежкой донизу и галстук в полоску - цвета английского полка, к которому я, конечно же, не
  принадлежу.
  В зеркало бара я видел себя - красавец с сардонической улыбкой. Что-то от дьявола в этой улыбке решил я. Что-то от вечного соблазнителя. И у бедра - приятная тяжесть кошелька: то, что мне заплатили в "Руки Короля" и то, что осталось от денег, полученных от Марты.
  Дженни пришла, запыхавшись, после восьми тридцати. Она светилась. Театральная толпа распалась; нас загнали к угловому столику. Мы заказали джин Gibsons, держали друг друга за руки и улыбались.
  Дженни выглядела сногсшибательно в черных шелковых слаксах и в тунике цвета меда. Косметики -чуть-чуть. Потрясающая грива каштановых волос свободно рассыпана по плечам. Она была самой красивой в ресторане, и я ей это сказал.
  -Питер, - засмеялась она ,- В ресторане еще только три женщины. -Знаю, парировал я, -Но официантки не плохи. Что ты сегодня делала?
  Она убирала квартиру, отдала в чистку и стирку одежду, делала покупки и в оставшееся время занималась дизайном ткани дома. У нее было твердое желание когда-нибудь открыть свою студию.
  -Мой портфель становится пухлым, - счастливо докладывала она.- Некоторые вещи по-настоящему хороши. Гораздо лучше чем то, что я делаю на своей работе. Разве это не ужасно?
  -Что в этом ужасного? Ты хочешь открыть свое дело. Стать сама себе хозяйкой. Великая Американская Мечта. И любой способ - оправдан.
  -Ты считаешь, цель оправдывает средства?
  Я ухмыльнулся: "Как кто-то сказал, если уж цель не оправдывает средства, тогда что - к черту! -оправдывает? Давай закажем"
  Мы заказали лягушачьи лапы, такие прочесночные, что вынуждены были, заесть их соусом укропа. Закончили мы обед кофе Espresso и Strega.
  -Это был роскошный обед, - сказала Дженни, поцеловав тыльную сторону моей руки . - Спасибо.
  -Чего бы тебе хотелось сейчас? - Сердечно спросил я ее.
  Она размышляла, полуприкрыв глаза. Локоть ее покоился на столе, щека - в ладони, волосы дивной волной лежали на плечах. В приглушенном мягком свете она казалась такой желанной, что я почувствовал слабость.
  -Чего бы мне хотелось сейчас? - медленно повторила она. - Питер, ты слушаешь?
  -Конечно, слушаю.
  -Первое: купить бутылку охлажденного белого вина...
  -А потом?
  -Купить "Таймс"
  -Потом?
  -Чтобы мы пошли ко мне, удобно устроились, пили вино и читали журнал. Ты можешь читать первым.
  -А потом?
  -А потом, когда закончим вино, пойдем в кровать. - Ничего не имею против ,- сказал я.- Давай по твоему плану.
  Так мы и сделали.
  На мой день рождения Дженни купила мне банный халат, я держал его у нее для таких случаев. На ней была желтая ночная сорочка и пеньюар в тон.
  В час ночи вино закончилось, но не журнал. Я отложил спортивные новости в сторону.
  -Давай в кровать, - сказал я.
  Она кивнула.
  -С тобой все в порядке? - спросил я. - Месячное сумашествие позади?
  -Думаю, что да, - осторожно сказала она. - Но, может, лучше подождать до завтра. Питер, ты не возражаешь?
  -Конечно, нет.
  -Я обожаю это утром ,- мечтательно сказала она .-Г ораздо интимнее и так чудесно. Как приятно проснуться утром и быть в постели с кем-то.
  -С кем-то!
  -С тобой ,- тут же поправилась она .-Ты же знаешь, что я имею в виду. Питер, ты уверен, что ничего не имеешь против?
  -Возможно, меня занесет, и я пощипаю твой локоток.
  -Ты был сегодня вечером таким заботливым. Ты даже намазал маслом хлебную палочку для меня. Никогда раньше ты этого не делал.
  Внезапно она посмотрела на меня острым взглядом: " Питер, ты сделал что-то ужасное и потому был так мил со мной из - чувства вины?"
  Я заворчал: "Вот что я получил за то, что был нежным и внимательным любовником. Нет ничего ужасного я не сделал. "
  -Перекрести сердце и скажи, что иначе умрешь.
  Я засмеялся и поцеловал ее.
  Мы разложили складной диван, потушили лампы и разделись. Я поправил венецианские жалюзи на окне, чтобы свет фонарей не струился в комнату, лег рядом с ней и откинул простынь и одеяло. Никогда я не уставал на нее смотреть. Маленькая грудь, тонкая талия. Длиннющие, никогда не кончающиеся ноги. Тело - гладкое, и каждый его изгиб -совершенен. Все приводило мои глаза в восторг и возбуждало желание. На один короткий, не лестный для меня момент я подумал, что эта женщина заслуживает большего, чем Питер Скуро. Но этот момент прошел, и мы заснули в объятиях друг друга.
  А утром медленная нежная страсть накрыла нас. Мы двигались, как сомнамбулы. Град поцелуев, гортанные, полузадушенные звуки. Мылкие объятия. Плоть лихорадочно пробудилась. Мы погружались друг в друга со стонами, запутываясь в ее волосах и исходя в крике.
  Через десять минут она снова спала. Я выбрался из кровати так тихо, как только мог, оделся, взял ключи из ее сумочки и закрыл за собой дверь. Спустившись на лифте, я прошел на запад по Бродвею.
  Лип холодный воздух. Весь город, казалось, решил перезимовать по домам. На Бродвее я купил калачи, крим - чиз, семгу, большую луковицу Bermuda и апельсиновый сок.
  Когда я вернулся, Дженни еще спала.
  Я поставил кофе и стал делать бутерброды. Разворачивая рыбу, я поднял глаза и увидел, что она наблюдает за мной.
  -Ты, поганая собачонка, - позвал я ,-Все это время не спишь, а я делаю всю работу!
  Она протянула ко мне голые руки: "Иди ко мне". Я сел на край кровати, обнял ее, гладя ее голую спину. Она откинулась, в ладонях удерживая мое лицо и глубоко заглядывая в мои глаза: "Любимый, любимый, любимый,- повторяла она.
  -Я воспользовался тобой, когда ты спала, - сказал я.
  -Ха, - ответила она.
  Потом она ушла в ванную и вернулась в халатике. (Лицо ее было хорошо выскоблено).
  Я придержал для нее стул, зарывшись в шею. она потянулась вверх и притянула меня ближе.
  -Милый, - шепнула она.
  -Кто этот Герберт? - грозно спросил я.
  -Кто?
  -Герберт. Утром, когда мы слетели с катушек, ты стонала: "Герберт, о Герберт!"
  -Ты - дрянь, - прокомментировала она, - Я всегда была тебе верна, и ты знаешь это.
  Я знал.
  Я оставил ее убирать посуду, а сам пошел в ванную принять горячий душ. Чтобы уменьшить голубую щетину на щеках, я воспользовался ее электробритвой. Потом оделся. Когда Дженни ушла принять душ и одеться, я устроился в кресле, его она называла "кресло Питера". Я Просмотрел в "Таймс" колонку объявлений о работе и позабавился огромному количеству работ, для которых у меня не было навыков Потом, отбросив в сторону журнал, я оглядел это место. Надежное, теплое, домашнее. Для наслаждения, как и эти чесночные лягушачьи лапы вчера. Но как ежедневное питание?
  Дженни вышла из ванной одетая, обутая, готовая идти.
  -Оденься потеплее, - сказал я. - На дворе пощипывает.
  Но когда мы оказались на улице, солнце пригревало, ветер смягчился, мужчины и женщины шли нараспашку.
  По дороге в Центральный Парк мы прошли мимо церкви, в которой только что закончилась служба.
  -Пойдешь со мной на ночную мессу в канун Рождества? - спросила Дженни.
  -Нет, спасибо, - ответил я. - Мне не по вкусу это шоу. Великая музыка, плохие стихи.
  -Я думала, тебя воспитали католиком.
  -Был, но покончил со всем этим, когда понял, что святые умирают так же, как и грешники.
  В понедельник утром меня пригласили на кастинг на серию рекламных роликов по телевизору в роли ковбоя в джинсах от Бронко.
  -Я похож на героя вестерна? - спросил я Дженни Толивер.
  -Возможно, итальянский вестерн, -сказала она.
  
  
  11
  В этот день Артур Эндерс работал, и потому мы вместе с ним поехали на такси до 7ой Авеню на З6-ой улице. Эндерс пошел в Macy's, а я на Мэдисон Авеню.
  Офис кишел будущими ковбоями: некоторые уже были в джинсах, в куртках с кистями и шляпах Stetsons. Один даже приделал шпоры к своим высоким сапогам. Возраст колебался от восемнадцати до сорока. Красавцы с жесткими чертами лица. Большинство - загорелые (естественно или искусственно), крепко скроенные или гибкие. Я вообразил, как бы Марта Твомбли расправилась с этой бандой.
  Мне пришлось прождать почти два часа, все время на ногах, прежде чем я был приглашен во внутренний офис. Лишь одна женщина находилась там: высокая морозная блондинка. Она бросила на меня только один взгляд и не вернула улыбки.
  -Сожалею, - бесцветно сказала она, - Мы ищем типаж помоложе. Оставьте свои данные у девушки во внешнем офисе..., - и ее голос уплыл вдаль.
  Я решил не давать ей удовлетворения, сказав: "Как скажите".
  На улице, отыскав работающий телефон, я позвонил Марте Твомбле по номеру, оставленному ею (это был не ее номер; в телефонной книге ее номер не значился). И это не был номер бутика "Barcarole". Либо ее домашний телефон не числился, либо в "Barcarole" у нее была личная линия, не сообщающаяся с другими.
  Она взяла трубку с третьего звонка.
  -Это - Питер, - сказал я.
  -Надеюсь, ты не разочаруешь мою подругу, - сказала она игриво.
  Она была вся в делах.
  -Я приду, - сказал я, -В три часа.
  -Да.
  -Как ее зовут?
  Последовала короткая пауза; потом "Гленда".
  -Гленда, - повторил я. - А теперь по поводу того молодого человека, которого вы хотели проинтервьюировать.
  Не знаю, почему я решил говорить такими загадками, но, мне показалось, это умно.
  -...завтра подойдет?
  -Дай мне посмотреть расписание, - сказала она деловито, - Да, завтра- прекрасно. В полдень.
  -Хорошо, - сказал я. - Давайте держаться...
  Но она уже повесила трубку
  В этой будке было холодно, и я пошел выпить чашку кофе. С макуя кофе, я подсчитал, что на прошлой неделе сделал сто двадцать долларов у Марты Твомбли, да еще обещанные двадцать за организацию свидания с Артуром Эндерсом, да еще пятьдесят и, возможно, чаевые от Гленды,
  Это было не только гораздо больше того, что я заработал за три месяца моего актерства, но, помимо всего, это были наличные деньги, которые служба налогов никогда не увидит. Хорошее дело. Я не хотел с этим кончать.
  Возвратившись к телефону, я позвонил Солу Гофмайеру, поставив его в известность, что мне было отказано на Бронко - джинсовом интервью.
  -Я слишком стар, - сказал я, - они ищут девятилетнего.
  -Да, - угрюмо согласился Сол, - понимаю, что ты имеешь в виду.
  - Сол, тебе известен кто-нибудь, занимающийся одеждой?
  -Кузен, на 7ой Авеню.
  -Сделай мне одолжение...
  Я сказал, что у меня есть друг-женщина-модель, выполняющая кое-какую работу для бутика "Barcarole". Она не может получить от них денег и хочет натравить своего юриста на их владельца.
  - Сол, можешь узнать, кто владелец "Barcarole"?
  -Спрошу кузена, - пообещал Гофмайер. - Если он не знает, то может разузнать. Позвони мне через пару дней.
  Поскольку я уже находился в этом районе, я прошелся по Мэдисон Авеню, оставляя свои последние фотографии и данные в трех агенствах, занимающихся рекламой: два из них специализировались на производстве фильмов и одно - на рекламных роликах для больших корпораций. Я проделывал этот сизифов труд уже сотни раз и знал, что шансы мои на то, что кто-нибудь позвонит и предложит работу - практически равны нулю.
  Но сегодня это уже не расстраивало меня. Я знал, откуда получу следующие баксы.
  12
  Гленда опоздала на двадцать минут. Это была невысокая брюнетка с копной блестящих черных волос. Не уродлива, но - никакая. Абсолютно. Одета - во все дорогое. Маленькая, хрупкая фигура. Она смотрела на все вокруг, исключая меня. Рукой я указал на плохо обставленную квартиру: "Мы называем ее Тадж-Махал, - сказал я.
  -Я думаю, - полузадушенным голосом произнесла она, - это очень...у...любопытно.
  Вдруг она расплакалась.
  -Эй, не так это плохо, - сказал я.
  Она качала головой из стороны в сторону, и ее короткие волосы трепались.
  -Хотите чего-нибудь?- изобразил я понимание.
  
  -Воды, - попросила она тихо. - Пожалуйста.
  Когда я принес стакан, она сидела на диване, закрыв голову руками.
  Мне пришлось осторожно постучать ей по плечу, чтобы она взглянула на меня. Лихорадочно, глотнув воды, она отставила стакан в сторону и позволила мне сесть рядом.
  -Что случилось? - мягко спросил я.
  В сумочке она нашла бумажную салфетку.
  -Никогда раньше я этого не делала, - сказала она, сморкнувшись.
  -Слушай, - улыбнулся я ей, - если хочешь, можешь надеть пальто и шляпу и уйти прямо сейчас. Это не стоит того, чтобы так расстраиваться.
  -Нет, я должна через это пройти.
  -Уверена?
  -Да.
  -Хорошо. Но помни, в любой момент ты можешь передумать.
  Я взял ее за руку и повел в спальню. Увидев смятую постель, она снова заплакала. Я посадил ее рядом с собой на кровать и обнял за плечи.
  -Почему ты должна через это пройти, Гленда? - мягко спросил я.
  -Из-за мужа. Он все время обманывает меня. Я знаю, что обманывает. Я - что? рубленая печенка?
  -Нет, - торжественно сказал я, - ты - не рубленая печенка.
  Она глубоко вздохнула и робко посмотрела на меня: "Я не знаю... у... у., что делать, - произнесла она дрожащим голосом ,- должны раздеться? или что?
  -Решать тебе, - сказал я.
  Она подумала: "Я думаю, мы должны раздеться. Я не хочу, чтобы смялось платье".
  Ее пальцы так дрожали, что я вынужден был помочь ей. Уже голая, она юркнула под простыни и до подбородка натянула их. Когда я раздевался, она отвернулась. Я лег рядом, не дотрагиваясь до нее сво им телом, и начал гладить ее руки и плечи.
  -Ты такая прелестная, - шептал я, - такая прелестная...
  -Это правда? - страстно спросила она,- ты так думаешь?
  Целовать ее и нашептывать, как она прекрасна, потребовалось полчаса, пока она не ожила под моей рукой.
  Соски напряглись, тело порозовело и стало горячим; она хваталась за меня, прерывисто дыша и вонзая в меня ногти.
  - О боже мой!- стонала она. - О боже мой!
  Когда мы кончили (она - до меня, в течение и после), она не отпускала меня, отчаянно прижимаясь. Взглянув на нее вниз, я увидел, что она снова плачет.
  -Сейчас-то почему? - спросил я.
  -Я так счастлива, - со слезами ответила она.
  Одеваясь, она спросила, может ли еще раз увидеться со мной. Я
   ответил, что буду рад и на клочке написал номер моего телефона. Мне пришла в голову мысль, не заказать ли бизнес - карточки. Вице-президент будет подходящим титулом.
  Она дала мне плату в запечатанном белом конверте, что говорило о ее деликатности.
  Я проводил ее к такси. (Ты - настоящий джентльмен, - сказала она). Миссис Фальц выносила мусор и острым взглядом оглядела нас, когда мы выходили. Я не удостоил взглядом старую сплетницу.
  Этим вечером Артур Эндерс, Кинг Хайс и я пошли обедать в "Blotto".
  Они ели спагетти и фрикадельки. Я - великолепную отбивную.
  13
  Одно время я верил, что мой талант - трагедийный, но мой учитель придерживался другого мнения:
  -Скуро, - говорил он , -у тебя талант к фарсу. На сцене и вне.
  Мне пришлось признать, что его оценка не лишена основания. Слишком многое в моей жизни можно считать фарсом.
  Например: мои родители - абсолютные трезвенники -погибли при пожаре ночного клуба. Это был первый (и единственный ) раз, когда они посетили подобного рода заведение.
  Меня исключили из Нотр-Дама со второго курса после жалобы, родителей пятнадцатилетней девушки. Я мог бы поклясться, ей восемнадцать, но поленился спросить.
  Летом я поехал в турне с цирком в качестве клоуна и имел колоссальный успех у детей.
  В маленьком чикагском кабаре я потряс публику, исполняя пьяного актера, пытающегося читать монологи из "Макбета" и "Лира".
  Год спустя после приезда в Нью-Йорк я женился на Салли Ли Сурбай из Макон, штат Джорджия, бывшей предводительницы на парадах в высшей школе. Я женился на ней, так как был абсолютно очарован ее свежей хорошенькостью блондинки и ее энтузиазмом в постели. Через год мы развелись. Она вернулась в Макон, вторично вышла замуж за мужчину- владельца бизнеса по разделке рыбы.
  Я уже давно перестал задавать себе вопрос, почему жизнь моя - цепь нелепых совпадений и случайностей.
  Ни один человек - не хозяин своей судьбы. Это всегда - вопрос удачи. Ты платишь деньги и используешь шансы.
  - Плыви по течению,- я всегда восторгался этим постулатом, - плыви по течению.
  Незапланированная встреча с Мартой Твомбли, и все, последовавшее за этим, лишь еще одна драма в этом театре абсурда. Однако мне стало любопытно, какую роль мне подготовила судьба на этот раз.
  Я позвонил Гофмайеру во вторник утром. Сол сделал глубокий вдох и начал:
  "Бутик "Barcarole" принадлежит Roman Enterprises. Они в здании State Empire. Год назад его приобрел большой итальянский конгломерат, занимающийся модой, тканями, кожей, публикацией книг и оливковым маслом. Когда конгломерат продал "Barcarole", все были удивлены, так как бутик - золотая жила. Roman Enterprises, приобретший бутик, не настоящий его собственник. Это фирма является собственностью другой фирмы, которая является собственностью еще одной фирмы. Во всяком случае, как говорит мой кузен, когда добираешься до верху, если только это верх - во все вовлечены деньги гангстеров.
  -Деньги гангстеров? - озадаченно спросил я.
  -Конечно. Ты знаешь троих, делающих самые большие деньги в мире: Дженерал Моторс, мафия и Ватикан. Гангстеры имеют небольшой доход от всех трех, но когда дело доходит до настоящих доходов, - мама мия!
  Сол, спасибо. Ты - здорово помог.
  Я повесил трубку, даже не зная, зачем мне нужна была эта информация.
  И все же она могла пригодиться.
  Весь день я не приходил домой, оставив квартиру в распоряжение Артура Эндерса и Марты Твомбли. Сделал еще один обход по театральным продюсерам на Таймс-Сквер, оставляя свои свежие фотографии, данные, и обхаживая секретарш.
  Во вторник вечером у меня была встреча с Дженни Толивер. Я не ночевал у нее, и полуночи вернулся к себе. Эндерс не спал, работая над своей пьесой. Когда я вошел, он поднял на меня глаза и ухмыльнулся:
  -Я купил бутылку водки, - сказал он, - на кухне. Угощайся.
  -Отложим выпивку, - сказал я. - Как с Мартой?
  -Все прошло нормально, - ответил Эндерс, все еще ухмыляясь, - она дала мне десять долларов чаевых. Ха, она славная.
  -Кажется, да.
  -Сказала, что, возможно, захочет встретиться со мной еще раз и в таком случае позвонит. Ты дал ей наш номер, Питер?
  -Наш ответный номер. Ну, она была у... у... удовлетворена?
  -Думаю, да. Она все время смеялась. Ха, Питер, она - сильная. Мне пришлось потрудиться.
  -Никаких угрызений насчет того, что берешь деньги от женщины?
  Эндерс нахмурился и несколько раз мигнул:
  -Думаю, будут, но могу честно сказать, я вовсе не чувствовал, что это забавно. Марта говорит, что есть много финансово независимых женщин, которые хотят сделать карьеру и не хотят эмоциональных осложнений, связанных с отношениями с мужчиной. Им не интересней муж, дети, даже постоянный друг, - по крайней мере на этой стадии их жизни - и потому есть потребность в мужчине, который мог бы сексуально обслужить за сравнительно небольшую плату. Ха, это интересно, как ты думаешь, Питер? Великая получилась бы пьеса.
  -Как бы ты ее назвал? "Как пожелаете?" уже есть.
  Артур встал и вынул кошелек из своего кармана.
  -Слушай, ты устроил это дело. Я хочу дать тебе десять долларов из того, что получил.
  -О нет, - сказал я, - не могу.
  -Это лишь чаевые, которые она дала мне. Ты сказал пятьдесят долларов и я их получил. Ты тоже должен кое-что получить за то, что организовал это.
  -Хорошо, - сказал я, забирая банкноту от Эндерса. - Спасибо.
  В среду утром было сообщение от Марты с просьбой позвонить ей. Она взяла трубку с первого звонка и была краткой:
  -"The Loser's". Я буду там. Что...?
  -Десять часов, - резко повторила она и повесила трубку.
  Весь день я строил догадки, была ли ее встреча с Эндерсом так удовлетворительна, как он описывал. Если она начнет жаловаться, я скажу, что она не может надеяться завоевать их всех.
   За несколько минут до десяти я был уже в "Loser's". Марта Твомбли сидела в конце бара со своей рюмкой! Было еще несколько человек, но - Слава Богу - никого из тех, кого я знал.
  Я скользнул на сидение рядом с ней и, когда подошла официантка, заказал стопку водки. Марта допила свой стакан и заказала еще скотча. Как всегда, она была хорошо ухожена и одета в классический темный костюм и блузку с жабо.
  -Добрый вечер, - я был любезен, - ты выглядишь великолепно.
  Она не ответила.
  -Что...? - начал я.
  -Слушай, - сказала она резко, - когда я устраиваю тебе встречу со своей подругой, я не хочу, чтобы ты давал ей номер своего телефона и назначал свидание, о котором я не знаю.
  И тогда я удостоверился, что она срезает верхушку.
  -Гленда? - миролюбиво спросил я. - Она спросила, не можем ли мы встретиться еще раз, и поэтому я дал ей телефон. Какой ущерб?
  Она наклонилась над столом и пробуравила меня злыми глазами: "Я не хочу, чтобы ты это делал!"
  -Слушай! - сказал я, - я новичок в этой игре. Если существуют какие-то основные правила, ты должна была раньше мне об этом сказать. Но не злись на меня только за то, что я был вежлив с твоей подругой.
  В конце концов, она успокоилась, вытащила сигарету и подождала пока я ее зажгу.
  -Думаю, ты прав, - ворчливо призналась она. - Но сейчас ты знаешь.
  -Сейчас знаю, - согласился я.
  -Я тоже новичок в этой игре, - призналась она ни она, ни я не назвали, что это за игра.
  -Будем двигаться медленно и по ходу обсуждать все углы.
  Я кивнул: "Гленде понравилось обслуживание?"
  -Думаю, она влюблена в тебя.
  Я рассмеялся: "Ради всего святого - нет! У меня есть женщина, и она все - что я хочу".
  Марта с любопытством взглянула на меня.
  -Я нёмного знаю о тебе, Питер. Ты работаешь?
  -Безработный актер.
  -Понимаю. Ты смотришься.
  -Голодным, ты имеешь в виду. В Рождество я работаю два дня в неделю в "Руки Короля"- мужском бутике. Знаешь его?
  -Хорошие вещи. А что после Рождества?
  Ничего. Действительно ни-че-го!
  Хорошо, - неожиданно сказала она. - Так даже лучше! Давай закажем еще выпивку.
  -Ты свободен в пятницу вечером? - спросила она.
  -Только для моих друзей, - ухмыльнулся я, - Если хочешь знать, занят ли я в пятницу вечером - нет, не занят.
  -Прекрасно. В понедельник с Побережья прилетает моя старая знакомая.
  За покупками и посмотреть кое-какие шоу. Она остановиться B"Berlington On Park". Вся неделя у нее расписана. Обеды в домах друзей. Театр. Новое диско. Улетает рано в субботу утром и потому на пятницу вечер у нее свободен спокойный обед, немного выпивки.
  -Звучит разумно.
  -Ей нужен эскорт. Она уплатит тебе сто долларов и за все остальное: такси, обед и т.д. Ей просто на вечер нужна компания. Интересуешься?
  -Конечно. Ей не нужно ничего, кроме компании?
  Марта передернула плечами.
  -Решать тебе, но должна предупредить: ей под шестьдесят. Но выглядит по-королевски. Дважды разведена. Очень умна и очень богата. Она - советник по инвестициям и преуспевает.
  -Как ее имя?
  -Грейс Стюард. В восемь часов в пятницу заедешь за ней B"Berlington".
  Не разочаруй меня, Питер.
  -Разве я когда-нибудь разочаровывал? Это мне кое-что напомнило: как прошло свидание с Артуром?
  Она засмеялась и допила рюмку:
  -Он мил, но немного неспособный. Не мой тип. Но я знаю нескольких женщин, которым он может понравиться. Давай еще выпьем.
  -Ты - пей, мне уже достаточно.
  Она пила много, очень много, - но я не заметил, большого эффекта. Возможно, лицо ее несколько порозовело, но сидела она прямо, и в речи ее не было задержек.
  -Ты не знаешь черных? - вдруг спросила она.
  -Конечно, знаю, - охотно ответил я. - Огромный парень. Частью - актер, частью - модель, то-то, то - се.
  -Думаешь, он заинтересуется?
  -Могу попробовать.
  -Согласиться он за тридцать долларов?
  Я жестко взглянул на нее: "Сожалею. Я - Работодатель Равных Возможностей".
  -Хорошо, - засмеялась она, - пятьдесят долларов ему, и двадцать тебе за хлопоты.
  Она закончила выпивку и поискала в кошельке.
  -Возьми под столом, - сказала она.
  Я опустил под стол руку, и она передала мне банкноты.
  -Пятьдесят долларов,- сказала она. - Двадцать за Артура, двадцать за черного и десять за эту вшивую выпивку.
  -Они же не так просто называют это место "Loser's". Позвоню тебе насчет черного. Его имя-Кинг.
  -Кинг? - повторила она, - тогда я буду королева. Ты мне нравишься, Питер.
  -Ты мне тоже.
  -Моя жизнь, собственно, не совсем была клумбой для роз, - небрежно сказала она,-Слишком много шипов. Но, в конце концов, у меня развился инстинкт на главный шанс. Думаю, у нас получиться кое-что хорошее. Давай двигаться медленно и осторожно. У тебя появятся баксы и удовольствия.
  Я неопределенно улыбнулся со знакомым чувством, что что-то толкает меня в будущее, над которым я не властен.
  15
  Марта взяла такси до Ист-Сайд и предложила подбросить меня. Мы проехали на север по 8ойАвеню, потом по Бродвею в Амстердам, и я вышел, не доезжая квартал от''Bfotto".
  Кинга Хайса там не было. Бармен сказал, что он приходил раньше. Я взял бутылку вина "Manischwitz Concord", которое Кинг предпочитал "Dorn Perignon" и направился на запад.
  Кинг жил в обветшалом отеле "Только для одиноких" в стороне от Бродвея. У него была захудалая однокомнатная квартира, которую он делил с целой колонией обнаглевших и очень энергичных тараканов. Ванную внизу по коридору исправить можно было лишь кувалдой, искромсав до основания.
  Надписи были везде, а дышать можно было только через рот, потому что вонь вызывала дрожь в коленях.
  -Кто?
  -Питер Скуро.
  Послышался лязг замков, болтов и цепочек.
  Выглянул Кинг и заухмылялся. Впустив меня, он снова забаррикадировался.
  Я огляделся: "Дом, милый дом, - прокомментировал я.
  Здесь было даже в сто раз хуже, чем у меня. Обшарпанная металлическая кровать. В углу -умывальник, весь в пятнах. Одно окно? закрашено и покрыто рванной зеленой занавесью. Ржавая плитка. Два расшатанных стула и такой же стол. Ряд ящичков с татуировкой от сигаретных ожогов. На стене - огромный восемь на десять лист, на котором Кинг Хайс -модель :в спортивной одежде, в плавках, поднимающий кружку пива, почти обнажен. Сложен он, как Давид Микеланджело, а может быть, и лучше. Я передал ему коричневый бумажный пакет: "Подношение греков", - сказал я. Кинг заглянул внутрь, потом скосил глаза вверх: "Благодарю тебя, господи! Сполосну пару стаканов".
  -Не для меня, -сказал я, -а ты -вперед.
  Я беззаботно опустился на один из дряхлых, деревянных стульев, наблюдая, как он вытряхнул грязь из пустой бутылки из-под орехового масла и наполнил ее вином. Потом поднял банку за меня.
  -Храни тебя Бог, масса. - он выпил и снова наполнил банку.
  Он был большой, большой, большой. И черный, черный, черный. Клиенты, считавшие обязательным включать в журналы и в телевизионные рекламные ролики негров, обычно предпочитают черных, которые выглядят как сильно загоревшие белые. Хайс же безошибочно был африканцем с приплюснутым носом и толстыми губами. Поэтому работа модели выпадала не часто, а что касается актерства...Сколько раз можно ставить "Отелло"?
  Он был водителем грузовика, таксистом, борцом, телохранителем, поваром, официантом, массажистом, моряком, грузчиком на судах и продавал Библии.
  Он сидел напротив меня и улыбался, цедя вино. Я не тратил времени впустую:
  -Я знаю женщину, которую надо покрыть, - сказал я.
  -Счастливчик.
  -Она хочет черного.
  -0-о-о! - сказал Хайс, все еще улыбаясь. - Это благотворительное дело?
  -Нет. Она платит пятьдесят долларов.
  Его улыбка исчезла: "Я и не знал, что ты занимаешься такого рода бизнесом, Питер".
  -Только начал. Новая карьера.
  -Да, - сказал Кинг ,- куда идти?
  -Ко мне. В пятницу Артур работает весь день. Я исчезаю. Хорошо?
  -За пятьдесят? Думаю, что да.
  -Встретимся у "Blotto" завтра вечером, примерно в десять, и я расскажу подробно.
  -Ты что-нибудь из этих пятидесяти забираешь себе?
  -Нет. Обо мне заботится леди.
  -Иисусе, - тряхнул он головой. - Если когда-нибудь моя мать узнает об этом, она меня убьет.
  16
  Персонал отеля "Berlington" говорил шепотом и двигался на цыпочках. Восточные ковры неярких тонов покрывали паркетный пол. Уступая требованиям современного мира, бильярдная была превращена в коктейльный бар. Дам обслуживали только за столиками.
  Я приехал точно в восемь и был совершенно очарован единственным во всем отеле телефоном - позолоченно-перламутровым, который казалось, остался от эпохи La Belle. Я спросил мисс Грейс Стюарт.
  -Я - Питер Скуро, - сказал я по телефону.
  -О да! - ответил музыкальный голос. - Вы очень вовремя. Пожалуйста, подождите меня в коктейльной. Закажите, что хотите и один джин и битер для меня. Скажите бармену - его имя Харри - что это для меня, он знает, что я люблю.
  Бар, темный, как пещера, был пуст. Я сделал заказ и зачарованно следил, как бармен отмерил ровно три капли битер в очень фешенебельный стакан, покружил его так, чтобы битер покрыл дно тонким слоем и долил остальное. Потом добавил два - не больше и не меньше - кубика льда и до краев наполнил его джином "Tanguaray".
  Осторожно помешав длинной ложкой, он, наконец, положил оливку, начиненную перцем.
  -Интересно, - заметил я, - когда-нибудь я должен это попробовать.
  -Расстояние до вашей кровати должно быть минимальным,- почтительно посоветовал бармен.
  Я отнес оба стакана к угловому столику. Когда я опорожнил почти половину своего стакана, в бар вошла женщина, огляделась и направилась ко мне. Я встал, улыбаясь.
  -Мисс Стюарт? - спросил я.
  -Грейс, - поправила она. - А вы - Питер. Прелестно.
  Ее рукопожатие было твердым. На руке ее была шуба из морского котика. Я взял шубу из ее рук и помог сесть. Двигалась она проворно, но Марта была права: около шестидесяти.
  Одета элегантно в свободное блестящее платье. Но особенно привлек мое внимание головной убор из серебряных папильоток.
  -Мне нравится ваша ярмолка, - сказал я.
  Она рассмеялась и сжала мою руку: "Думаю, мы с вами поладим".
  Так оно и было.
  На вечер она наняла длинный лимузин: с телевизором, баром и
  сидениями, обтянутыми кожей теленка. Я с наслаждением откинулся. -Интересно, что делают бедняки ,- сказал я.
  -Это тебя заботит? - спросила она.
  -Не очень.
  Мы обедали в центре города в "Windows of the World". Когда нам представляли перечень напитков, Грейс спросила: "Ты - знаток вин?" - Если только бутылки с ручками, - ответил я.
  Она заказывала со знанием дела. Я пил то, что она пила, ел, что ела. Сейчас я был очень далек от "Loser's" и, оглядываясь, решил, что именно здесь мое место.
  Я приготовился развлекаться ее театральными штучками, сценками, вульгарными анекдотами из моей театральной карьеры. Она мне не дала такого шанса. Говорила она. Она обрушила на меня скандальные истории о жизни Побережья, Беверли Хилз, Бейль Эйр, теле - киношной толпы. Она знала всех и бывала повсюду. Любила посудачить и была жестка в оценках.
  -Вы - злая - сказал я.
  -Разве нет? - спросила она счастливо.
  Еще одна женщина, с которой я не мог тягаться в выпивке. После обеда мы сидели в баре: она выпила две порции водки, я -одну. Мы смотрели панораму Манхеттена: ожерелье огней - богатый, розоватый отсвет.
  -Ты - мил, - она провела рукой по моей щеке. И красив - несколько грязной красотой.
  -грязной?
  -Жесткой, - поправилась она, - мне нравится.
  Когда мы сели в лимузин, она сказала шоферу отвезти нас на 11-ое Авеню между 47-ой и 48-ой улицами.
  -Очаровательное место, - сказал я.
  -Хочу, чтобы ты его увидел, если оно все еще существует, и если мы сможем найти его.
  У нее было твердое, жесткое лицо, лишенное линий, и нос, как янычар. Легкое, гибкое тело. Руки-молодые. Волосы - блестящие и пепельные под ярмолкой. Ноги голые, что позабавило меня. Она заметила мой взгляд, засмеялась, взяла мою руку и положила на голую голень.
  -Побрито, - сказала она.
  Мы нашли то место: скабрезный бар для моряков с полом, покрытым стружкой и таким сильным запахом дезинфекции, что слезились глаза. В углу храпел пьяный.
   -Надеюсь, ты взяла свой плечевой пистолет, - нервно сказал я, оглядываясь. Она заказала у бородатого бармена джин.
  -Принеси свежую бутылку, - приказала она, - я хочу видеть, как будет сломана печать.
  -Как прикажете, леди, - сказал бармен.
  Она повернулась ко мне: "Что ты обо мне думаешь? - спросила она, и ее голубые глаза внезапно похолодели.
  -Очень милая, очень хорошая компания.
  -Брось молоть чепуху. Ты получишь свои деньги. Что ты, действительно, обо мне думаешь?
  -Я думаю, что ты - умная, преуспевающая и одинокая женщина. Все эти голливудские истории, которые ты мне рассказывала, - жизнь там забавляет тебя, но ты все - таки не часть их мира. Ты -наблюдатель. Вне всякого сомнения, в тебе есть класс. Но раз-два в году ты спускаешь себя с цепи и посещаешь вот такие места. Чтобы напомнить себе, какова в действительности жизнь.
  -Близко, - сказала она,-but по cigar. Во мне есть класс, да?
  Сорок лет назад я была официанткой в этом свинюшнике. Я родилась и воспитывалась в Hell"s Kitchen. А сейчас давай отсюда выбираться и вернемся в мой гостиничный номер, стоимостью в четыреста долларов в день на Парк Авеню.
  Номер весь был в бархате и гладиолусах в хрустальных вазах. Гостиная, спальня; ванна на когтистых лапах. Ничего кричащего. Спокойная изысканность.
  -Я, возможно, въеду, - одобрил я.
  -Хотелось бы мне встретить тебя в понедельник, - сказала она, - я бы пригласила тебя. Может, в следующий мой приезд я увижусь с тобой.
  Я подумал, что, возможно, Марта подстроила это, чтобы проверить меня.
  -Конечно, - сказал я, - Марта знает, где меня найти.
  Она кивнула: "Заказать что-нибудь в баре?"
  -Спасибо. Думаю, на сегодня мне достаточно.
  -Мне тоже, - сказала она. - Но у меня есть кое-что получше.
  Она ушла в спальню, вернулась с маленькой филигранной коробочкой, открыла и вытащила содержимое.
  -Наркотик? - спросил я. - Боюсь, мне бесполезно. Ты - вперед.
  Она глубоко втянула в себя.
  -У женщин тоже свои фантазии, знаешь.
  -Ни на секунду в этом не сомневаюсь. Какие у тебя?
  -О,- небрежно сказала она,- всего понемножку. Не хочешь раздеться?
  Я начал раздеваться. Переступая через брюки, я взглянул на нее и увидел, что она сидит, наблюдая, полностью одетая.
  -А ты? - спросил я.
  -Думаю, нет, - ответила она.
  Она попросила меня лечь обнаженным на кушетку в гостиной, придвинула свое парчовое кресло к кушетке и полузакрытыми глазами начала меня разглядывать.
  -Прелестно, - сказала она.
  -Спасибо. Если хочешь, я сделаю что-нибудь тебе?
  -Не сейчас.
  Холодными пальцами она начала касаться меня. Я стал возбуждаться.
  -Хорошо для твоей комплекции, - сказала она.
  Она дала мне плату: сто долларов и сто долларов чаевых. Я пожелал ей безопасного полета домой на Побережье. Мы пожали руки другу руки и расстались.
  17
  Дженни Толивер известила меня, что на Рождество на неделю едет домой. Дом был в Рутланде, где ее отец, вышедший на пенсию инженер по локомотивам, и мать жили в доме, похожем на несвежий свадебный торт. Дженни уедет утром двадцать четвертого декабря и вернется в канун Нового года днем.
  -И мы не проведем вместе Рождество? - спросил я. - Это не потому что я отказался пойти с тобой на полуночную мессу?
  -Нет, - ответила она, - мама и папа стареют и хотят, чтобы я приехала на праздники. Думаю, я должна поехать. Если хочешь, Питер, можешь поехать со мной.
  -Нет, я так не думаю. Они станут любопытничать насчет меня и задавать тебе вопросы. Это только испортит тебе поездку. Ты же вернешься в канун Нового года. Я поговорю с Артуром. Может мы устроим вечер. Ничего необыкновенного. Пиво и ветчина. Как это тебе?
  -Забавно. Питер, ты будешь хорошо себя вести, пока меня не будет?
  -Разве я когда-нибудь вел себя плохо?
  -Лгун, - печально сказала она.
  Суббота перед Рождеством был мой последний день работы в "Руки Короля". Мне заплатили, я холодно кивнул высокомерному менеджеру и решил подняться по Мэдисон Авеню до бутика "Barcarole". Хотелось посмотреть, есть ли что-нибудь там, что я могу позволить купить Дженни на Рождество.
  Как и в прошлый рад, на меня произвели впечатление шик и очевидное, бьющее в глаза богатство владельцев. Никогда в жизни не видел я столько норки.
  Для Дженни я нашел совершенно бесподобный шарф от Hermes. Стоил он больше, чем я намеревался потратить, но я успокоил себя мыслью, что, возможно, она сможет стянуть рисунок для своих тканей.
  Уже выходя, я увидел в витринном ящике сверкающий головной убор из серебряных папильоток. Точно такой, какой был на Грейс Стюарт. Слишком много совпадений, чтобы быть совпадениями.
  Марта Твомбли не делала услуг своим подругам; эти женщины были покупателями магазина, хорошими покупателями, заслуживающими небольшую экстра - услугу. Я был заинтригован. Спрос - налицо. Снабжение может обернуться проблемой.
  Во вторник вечером мы обедали с Дженни, и я подарил ей шарф. Она была в восторге. Она подарила мне золотые запонки от Tiffany прелестного дизайна. Мы поцеловались и пожелали друг другу счастливого Рождества.
  Пообедали мы стейком в "Old Homestead" и, вернувшись в ее квартиру, сразу оказались в постели. Она была яростна, билась и кусалась.
  -Хей, - сказал я, - поосторожнее. Ты уезжаешь только на неделю!
  -Я хочу опустошить тебя, - сказала она мне. - Выжать. Чтобы, пока меня нет, ничего бы не осталось для другой.
  Я застонал и крепко ее обнял. М не хотелось чтобы/ на улице был шторм свирепел бы ветер, валил снег. Но ночь была холодной, ясной, а у нас на двоих был свой мир: теплый и безопасно священный. Когда мы насытились, она начала говорить о любви. Я соглашался со всем, о чем она говорила, не желая отравлять эту чудесную ночь.
  18
 Ваша оценка:

Связаться с программистом сайта.

Новые книги авторов СИ, вышедшие из печати:
О.Болдырева "Крадуш. Чужие души" М.Николаев "Вторжение на Землю"

Как попасть в этoт список

Кожевенное мастерство | Сайт "Художники" | Доска об'явлений "Книги"