Маленькая сказка про Чучело Гороховое и детективное бюро "Кракатук"
И еще раз здравствуйте. Меня зовут Ваня Сидоров, и после истории с Минотавром, о которой можно узнать в архивах нашего детективного бюро, никаких школьных прозвищ не ношу. А детективное бюро у нас в образовалось после нашего с Мумыревой незапланированного путешествия в Грецию, причем в Древнюю. Конечно, никому ничего мы рассказывать не стали: ни родителям, ни учителям, ни тем более друзьям - засмеют. Мне так все хотелось выложить Вальке Гвоздеву, в просторечии - Гвоздю, но я и то сдержался. Хотя мы вместе в футбол играем уже лет десять. То есть практически с рождения.
Мумырева тоже держится, хотя ей, девчонке, тяжелее приходится. Алена Мумырева, несмотря на фамилию, товарищ что надо. И вот как раз вместе с ней мы в ту греческую историю и влипли. А потом - детективное бюро создали. "Кракатук" - потому что это орех такой, самый твердый в мире. Его грызли все, кто не попадя, но только обслюнявили. А Щелкунчик с девочкой Машей - разгрызли, и попали в волшебную страну. Ну, как-то так. Я еще помню, что там был вкусный паштет и копченое поджаренное сало: как представлю - слюнки текут. Но мама никогда таких изысков не готовит. Не Франция, говорит, а ты - не Крысиный король.
Но вернемся к бюро. Кстати, если что, то это не шкаф, а организация. Мы хотели назваться "агентством", но первая буква "т" все время куда-то терялась. Ну, и сами подумайте: "бюро" - в два с половиной раза быстрее пишется! А суть нашей идеи вот в чем: если в нашем мире есть ворота в Древнюю Грецию, значит и еще куда-то есть. И если к Минотавру мы попали, произнеся слова "Быча-Мумыча" много раз, значит есть и еще волшебные слова. И зашифрованы они в сказках, былях и легендах, а скорее всего - в обзывалках. Это такая народная традиция. И мы с Мумыревой решили такие вот обзывалки записывать, а потом пробовать их произносить по многу раз: вдруг откроется дверка? Пока что проверку у нас прошли "горе луковое", "отрава", "олух царя небесного", "коза" и еще несколько, совсем уж экзотических. Но кто же думал, что моя родная мама, Ирина Павловна, окажется кладезем ключей в иномирье? Но об этом позже. А началось все сегодняшним воскресным утром.
Мама Ира приготовила рагу. В рагу перемешались: капуста, фасоль, картошка, морковка, мясо и, главное, лук. Я все время прошу маму, чтобы она его сначала жарила, а потом клала, но она постоянно забывает. В итоге лук получается как бы вареный. А знаете, что такое вареный лук? Это склизкие полупрозрачные лохмотья, на вкус напоминающие то ли очень жидкую медузу, то ли очень дешевую туалетную бумагу, вымоченную в клею. Потому, увидев проклятый лук в тарелке, я ее отодвинул и твердо сказал:
- Спасибо, мама, я сыт.
Но она у меня не промах, прямо как разведчик, сразу догадалась:
- Что, опять вареный лук?
- Опять, - скорбно кивнул головой я и потер живот. Мол, голодный-то голодный, но лучше - смерть от истощения, чем такое издевательство над желудком.
- Между прочим, - поддержал я разговор, пока мама выковыривала мерзкие ошметки из рагу, - Эркюль Пуаро ни за что не стал бы есть вареный лук.
Но Ирина Павловна наша тоже, оказывается, читала Агату Кристи:
- Эркюль Пуаро предпочитал мятный ликер, телячьи языки и лангеты из устриц, - парировала мама. Хотя про лангеты из устриц она загнула: лангет - это тонкий ломтик мяса, а устрицу если резать, только пюре получится. Я их видел по телевизору: как улитки-ахатины, только без скорлупы. То есть, без панциря.
Мама поставила передо мной тарелку очищенного от примесей рагу. Я почувствовал себя героем космической саги, когда еду удается обезвредить от радиации, и наконец-то можно есть.
- Ешь, горе мое луковое, - сказала мама.
- Горе луковое уже было, - ответил я, подцепляя на вилку длинную капустину в точечках оранжевой моркови.
- Тогда чучело гороховое! - мама засмеялась, и ушла в гостиную. Я задумался было, но тут пришла Мумырева.
- Мумырева! - заорал я, как только она появилась в дверях кухни. - Чучело гороховое!
Мама укоризненно покачала головой - она, оказывается, Алену провожала, показывала, где я рагу ем:
- Что же ты так девочку с порога-то обзываешь?
Мумырева говорит:
- Да все в порядке, Ирина Павловна, это он от восторга. - И подмигивает, чтобы я подтвердил.
- Точно, от восторга... - и забыл, что рагу так и не проглотил, сижу с набитым ртом. Чуть не подавился. Мумырева ко мне подскочила, и как лупанет между лопаток:
- Тише! - шипит. - Совсем тронулся? Сейчас как окажемся в подземелье короля Мерлина!
- Ланселота! - это я ей. А мама, оказывается, все слышит.
- Артура, грамотеи! Вот уж действительно, чучелы гороховые! - и чувствую я, как на этих словах и на глазах изумленной мамы, мы растворяемся в пространстве: я - в домашних шортах и футболке с Бартом Симпсоном и Мумырева в парадном джинсовом костюме. Денег нет, документов нет, оружия нет, а нас несет неизвестно куда.
***
Очутились мы в темноте. Вот так - глаз выколи. И завоняло вокруг сразу жутко: тухлым рагу, помойкой и вокзальным туалетом сразу. В углу заскреблось и металлом зазвенело. Мумырева ойкнула, и ко мне прижалась. Но ненадолго: по ноге кто-то пробежал - то ли мелкая кошка, то ли крупная крыса. И продолжила путь по мумыревским джинсам. И тут храбрый мой напарник по детективному бюро как заорет:
- Ой, мама-а-а-а-а-а-а! Ой, крыса-а-а-а-а!
Очень сильно заорала Мумырева, видно, потому что шуршать везде перестало, зато прямо перед нами открылась дверь, а за ней оказался паренек лет четырнадцати с длинными светлыми волосами, обрезанными, по-моему, ножом. На пареньке был балахон, поверх него кольчуга, а сверху еще один балахон. В правой руке - меч, с которого капала самая настоящая кровь. Тут Мумырева наконец-то упала в обморок.
Парень - класс восьмой, самое большое, - меч в ножны вложил, поднял Мумыреву и на руках понес к выходу. Да так, будто всю жизнь только тем и занимался, что девочек в джинсовых костюмах по воскресеньям на руках таскал. Я ему вслед кричу, мол, а ты куда и как же я-то? А он мне такой:
- Раз ты паж сей благородной дамы, то следуй мне (так и сказал - "следуй мне") молча, и не тревожь покой госпожи своей.
Ну, я рот закрыл и пошел следом, не тревожа покой госпожи своей. На выходе обернулся и посмотрел, кто же шуршал в темноте: по углам, прикованные цепями, сидели узники, шесть человек. Вид у них был откровенно людоедский. Меня передернуло, и я закрыл дверь. И оказалось, что восьмиклассник уже давно разговаривает:
- И было мне видение, что в замке мерзопакостнейшего сэра Кархародона, некроманта и оборотня, в темном узилище томится дева красы невиданной, коей суждено стать моей королевой. И направил я стопы свои к замку сего недостойного рыцаря, и сразил слуг его три сотни, и еще тридцать и три, одним мечом. И спас деву, лик которой подобен солнцу, именем же... - и тут он сообразил повернуться ко мне.
- Паж, как имя девы, светлой ликом и кроткой нравом? - я хрюкнул было, но справился с собой, и пробормотал:
- Аленамумырева.
Рыцарь поморщился и сказал:
- Хоть дух твой капустен и смраден, а слова невнятны, но мнится мне, что это только от злоключений твоих. Имя же девы - Алиенора - ласкает слух и приятно весьма.
После чего он на меня внимание вообще перестал обращать. Тут очнулась Мумырева. И я чуть не упал:
- О, достойнейший рыцарь! - это она говорит. - Опусти меня на землю, ибо не привыкла я на руках у незнакомцев путешествовать!
Быстро сориентировалась. Парень сразу ее на землю отпустил, балахон разгладил, пал на левое колено и говорит:
- О, прекрасная Алиенора! Позволь мне принести тебе извинения: без умысла не назвался я, а имя мне - сэр Мордред.
У Мумыревой глаза круглые стали, как блюдца, и она даже попятилась: Мордред - это же убийца короля Артура и его сын, злой-презлой чародей. Но неугомонная Мумырева все ж-таки рискнула уточнить:
- А маму Вашу как зовут, случайно не Моргана?
- Именно так, - и смотрит на нее преданно.
- А, может, Вы и Мерлина знаете? - спрашивает Мумырева.
- Конечно! - и с колена встает, грозный такой. - Это колдун, который обманом захватил Логрию и ныне правит в ней, отравив пресветлого короля Артура!
Мы переглянулись и говорим хором:
- А Вы ничего не путаете?
Рыцарь обиделся, даже меч начал доставать, но передумал:
- Ах, - говорит, - если бы!
И вот пока мы так трепались, пропустили момент, когда нас окружили. И это были самые настоящие рыцари, на конях и с мечами. Только размером все - не выше метра семидесяти и выглядели как 8 "б" класс на костюмированной вечеринке. Почему "б"? Так там одни хулиганы.
***
- Ахой! - говорит тот, который повыше и с головы до ног в железе, плаще и шлеме. И остальные за ним, как эхо, повторяют. Ахои во все стороны разносятся, собаки лают, лошади ржут. А мы стоит и ждем, пока все наорутся и делаем вид, что испугались. Кроме Мордреда, который гордый весь, даром, что в простыню завернут.
- Презренный сэр Мерлин, - это Мордред начинает, - как смели Вы явиться пред очи юной девы, коия...
- Ла-ла-ла, - это уже Мерлин. - Племянничек, да ты совсем ума лишился! Кроме ободранного пастуха да пейзанки никого я тут не вижу. Тут Алена у меня спрашивает, мол, пейзанка - это кто? А я ей говорю, что точно не знаю, но, по-моему грязная крестьянка в лаптях. Ух, как она взбеленилась!
- Эй, Вы, - заявляет, - презренный сэр Мерлин. Я вовсе не пейзанка, а дама благородного рода Алиенора де Му... де Муар!
- Ого! - Мерлин тут же спешился и рыцари его тоже, на колено встал - и те, как кегли за ним попадали. - Не чаял видеть в такой глуши особу рода королевского!
- Поднимитесь, Ваше величество! Буду Вам благодарна, если дозволите Вы мне отведать блюд стола самого владетельного Мерлина, выспаться на кровати и переодеться в платье, моему сану соответствующее.
Король, видно, счел требования законными, с коня спешился, подсадил на него Мумыреву, а сам рядом пошел. Мордреду тоже лошадь подвели, а мне дали было осла, но я сказал, что пешком пойду - и был прав, потому что Камелот, замок короля Мерлина, оказался всего в километре от нашей встречи. А он-то говорил про "глушь!"
В общем, мы пришли, Алиенору нашу с коня сам король ссадил, а я сзади иду, весь такой незаметный. Из окон дамы выглядывают в шляпах в виде рожков как у мороженого "сахарная трубочка", только перевернутых острием вверх - на Мумыреву смотрят, шушукаются, джинсу обсуждают. Ну, правильно, с их точки зрения она чуть ли не голая. В меня пажи и оруженосцы пальцами тыкают:
- Эй, голодранец! Голые колени!
В общем, рассказывать долго: завели нас в темную комнату с окнами без стекол, а только тряпочкой полупрозрачными затянутыми, принесли фруктов и холодного мяса, Алене - платье огромное и шляпу с рогами, а мне, как у всех рыцарей, штаны наподобие лосин, рубашку и балахон с ремнем. А еще прислали девицу - рыжую и кудрявую, которая сразу к Мумыревой пристала:
- Госпожа, как Вы прекрасны, какой у Вас цвет лица! А зубы!
Тут она была права: у большинства местных жителей зубы были гниловаты, а местами и вовсе отсутствовали. В общем, пока она там щебетала, упаковала-таки моего напарника по детективному бюро в платье цвета свежих сливок, и волосы убрала под шляпу. Она оказалась легкой, из соломы, только сверху тканью затянута. Лоб у Мумыревой сразу стал в два раза выше, брови вверх полезли удивленно, и мне стало смешно. Но тут служанка ушла, и пока я Алиеноре нашей ботинки надевал, похожие на резиновые галоши, только из кожи, мы и разговорились.
- Что делать будем? - это мы друг у друга спрашиваем одновременно.
- Интересно здесь... - мечтательно протянула Мумырева, и я прямо увидел, как у нее в глазах запрыгали принцы на белых конях, а во главе их - сэр Мордред.
- Не рановато? - сурово так спрашиваю, затягивая кожаный ремешок изо всех сил.
- Чего "не рановато"? - и глаза такие делает удивленные-удивленные. И только я собрался мумыревище этой высказать все, что думаю по поводу рыцарей, бархатных платьев и прочей средневековой чепухи, как в коридоре раздался крик. Что кричали, было сначала непонятно, потому что двери здесь толстые, деревянные. Но вскоре все прояснилось: дверь в нашу комнату распахнулась, мясо полетело на пол, а стражники, радостно вопя, схватили и расфуфыренную Мумыреву, и меня за компанию. Ну, меня-то по-настоящему, за руки. А ее только окружили почтительно, стоят, смотрят на нее робко и стесняются.
В дверь протиснулся толстый-претолстый человек в синем бархате и такой большой золотой цепью на шее, что впору слонов приковывать. И тонким голосом нам объявил, что:
- Из короны его величества короля Логрии подлым образом украден чародейный изумруд Глаз Орла! По приказу его величества, чужестранцев надлежит схватить и препроводить к нему!
И вот это было уже посерьезнее, чем сэр Мордред.
***
Король восседал на огромном каменном троне, усыпанном бархатными подушками. Сначала я было подумал, что это такая вышивка, бледно-зеленая, но вышло - просто плесень. Мерлин, как оказалось, был невысок ростом, худощав и тоже смахивал на хулигана из восьмого класса, только ботаника. Очков на нем не было, и он зло щурился. Пальцы все в перстнях, а одежда сплошь из бархата и парчи, но в пятнах от еды и грязи.
- Воры! - говорит нам. - Мы оказали вам гостеприимство, и вон вы как нам отплатили!
- Мы ничего не брали, Ваше Величество, - приседает Мумырева, а сама на меня смотрит.
- Не лгите мне! Я сейчас же заколдую вас и доберусь до правды! - тут он щелкнул большим фиолетовым перстнем о подлокотник, перстень развалился, и оттуда выполз густой синий дым. Который тут же собрался во вполне себе знакомого джинна.
- Слушаю, Повелитель! - так и сказал, с большой буквы. И поклонился. Голос у джинна был как бумага, намазанная сгущенкой.
- Скажи мне, О Мааздох ибн Фарух, где эти жалкие воришки прячут мой драгоценный изумруд? Джинн прищурился и сказал:
- Нигде. - Но он пропал! - заорал несдержанный его величество и так ногой топнул, что кованая галоша свалилась с ноги и запрыгала по ступенькам.
Тут же в закутке у трона двое слуг разложили какого-то мальчишку и начали его пороть. Оруженосца, наверное, за то, что ремешок у доспеха лопнул. Хотя на мой взгляд, тут только Мерлин виноват.
А джинн тем временем говорил: - О, великий правитель! Изумруд твой никуда не пропадал, он и сейчас сияет в короне.
Мерлин корону снял, посмотрел как полоумный, глазами выпученными, а потом засмеялся - у него и вторая галоша с ноги слетела:
- Это же я сам, понимаешь, сам заколдовал камень, чтобы его гости не украли! И забыл!
И так захохотал, что даже за живот схватился. Тут уже и все рассмеялись, дамы и рыцари, и пажи, так, что даже на пол некоторые попадали. Нам тут же поднесли по огромному кубку с какой-то кислой бурдой и по серебряной тарелке: у меня лежала на ней гусиная нога, у Алены - шмат мяса неизвестного происхождения, кажется даже с шипами. Слуги на меня смотрят, я - на них: взял одной рукой кубок, второй - ногу, Алена тоже дары приняла.
Гляжу, а она что-то шепчет: не успел опомниться, как уже все завертелось, закрутилось, и мы снова сидим на кухне. Я - в лосинах, с вином и гусятиной, Алена - в шикарном кремовом платье и тоже с провизией. Мама сначала растерялась, а потом как-то быстро все поняла, отобрала у нас еду, вино вылила в раковину, заставила снять одежду - в ней вши и блохи, как оказалось, кишмя кишели.
И вот мы уже сидим за столом в чистых халатах и чай пьем с ватрушками.
- Капусты тушеной хотите? - спрашивает политкорректно мама-историк, которая уже вернулась со средневековой постирушки на руках - жалко ей было раритеты в машинку запихивать. И больше - ни о чем: уважает право частной информации.
- Ой, нет! - говорит Алена. И я головой киваю.
- Ну-ну, - мама повернулась и уже собралась уходить, и тут я гляжу - а у нее на шее что-то зеленое сверкает.
- Мам, - говорю, - у тебя кулон новый?
- Ну да, - отвечает. - Начальник подарил от кафедры на защиту диссертации. Стекляшка, но красивая. Называется 'Глаз орла' - дурацкое такое название.
- Ирина Павловна, - замирающим шепотом сказала Мумырева, - а как вашего начальника зовут?
- Марлинов, Артур Утерович. Дед у него был ужасный самодур, вот и назвал сына 'Утер' - 'Ударный Труд - Единство Рабочих'. А что?
- Нет, ничего, - хором ответили мы и уткнулись носом в ватрушки. Из помойки явственно несло паленым и немного плесенью, а на раковине сидел огромный зеленый кузнечик, с ладонь величиной.
- Видишь? - спросил я Мумыреву. Она во все глаза смотрела на кузнечика, но сказала:
- Нет. И ты не видишь.
- И я не вижу.
Кузнечик мигнул несколько раз и пропал, как изображение на телевизоре. Но кто же мог подумать тогда, что вместе с блохами, гусем и старинными костюмами мы принесем в наше время одного из... впрочем, это уже другая история.