Ее мир рухнул, а жизнь превратилась в бесконечный круговорот кошмаров.
Сможет ли она вернуться в реальность или так и продолжит бесцельно бежать из сна в сон, пытаясь скрыться от него.
ЗАВЕРШЕНО
I
Огненные искры бросают в ледяную дрожь
Я быстро, то и дело озираясь по сторонам, шла вдоль улицы, держась подальше от охваченных пламенем домов. Но, куда не посмотри, везде все полыхало, только узкие улочки были нетронуты огнем.
Горящие здания, издавая жуткий утробный гул, рушились, погребая под собой мертвых и тех, кто еще не задохнулся от дыма. Ото всюду разносились громкие крики, быстро переходящие в вой ужаса, обрывающийся предсмертными хрипами, придавленных балками и камнями, объятых пламенем человеческих существ.
Балки изящного дома, расположенного по правую руку, надсадно треснули и обвалились, погребая под собой, истошно вопящих детей. Не задолго до произошедших событий, это здание было одним из корпусов школы.
Я заткнула уши, чтобы не слышать той какофонии, которая звучала вокруг, привнося в душу ужас и смятение. Не заметила даже, что по щекам уже давно струились слезы. Не чувствовала их влагу из-за неистового жара буйствующей стихии. Я продолжала идти вперед, уже не смотря по сторонам. Да и что я там могла увидеть? Только горящие руины.
Почему?.. Почему только я смогла выбраться? Чтобы стать свидетелем гибели всего? Чтобы слышать эти предсмертные крики и хрипы? Почему?!
Я продолжала углубляться в лабиринт улочек, пробираясь все ближе и ближе к центру города. Ноги стали подкашиваться, в горле пересохло. Ужасно хотелось пить. Сколько я уже так иду в одном и том же темпе, как заведенная? Сколько еще смогу пройти? Почему иду именно в центр?
Где-то в глубине души затаилась надежда, что в центре еще безопасно. И, возможно, огонь даже не затронул тех величественных зданий из белого камня, которыми все так гордились.
Я свернула за угол, потом еще раз и еще. И становилась в тупике. Вокруг меня были только огненные стены. Оставался путь назад. Я развернулась и направилась к выходу, но внезапно остановилась на полушаге. Не смотря на удушающий жар, меня охватил, подавляющий волю, леденящий ужас. Причины такой резкой перемены не наблюдалось.
Пока я стояла, как вкопанная, из-за угла показалась закутанная в черный плащ высокая фигура. Лицо ее скрывал низко опущенный капюшон. Она приближалась. Внезапно мне показалось, что неизвестный не просто идет, а парит над землей - это открытие заставило меня сбросить оцепенение и шарахнуться в сторону.
Спины коснулись языки пламени, все тело пробрала ледяная дрожь. Вскрикнув от боли, я отшатнулась от стены и оказалась нос к носу со вселяющим умерщвляющий ужас существом.
Странный незнакомец, каким-то образом, пока я спасалась от огня, приблизился вплотную ко мне и скинул капюшон. Я стояла и смотрела, как испуганный кролик на удава, в черные провалы глазниц, вокруг которых была натянута сухая, как пергамент, серая кожа, испещренная мелкими трещинками, заметными только с близкого расстояния. Синие губы были растянуты в предвкушающей улыбке.
Тонкая когтистая рука потянулась к моей шее и попыталась обхватить ее. Я шарахнулась от монстра, угодив прямо в пламенную ловушку.
Сначала кроме шока не было ничего. Потом все тело пронзила выжигающая жизнь боль...
***
Я проснулась от того, что не могла вдохнуть. Летний раскаленный воздух ни в какую не хотел проникать в легкие. Все же приложив немало усилий я вернула себе способность дышать. Чуть не задохнувшись в процессе.
Проведя тыльной стороной ладони по лбу, смахнула холодный пот. С чего бы это?
Сон, вселивший в душу столько страха и боли, уже изгладился из памяти.
II
Серебряный перезвон колокольчиков
Я затаилась за углом в ожидании, когда он придет.
Он всегда приходил сюда в одно и то же время, после окончания лекций у дневного отделения, садился на скамейку и чего-то или кого-то ждал. Вставал с лавочки только тогда, когда к нему подходила какая-нибудь девушка, каждый раз другая. Они о чем-то говорили и уходили. После этого ни одну из них не видели ни на следующий день, ни через месяц. Вообще никогда.
С собой у него была неизменная связка ключей, на которой их было пять штук, все необычной причудливой формы, три серебряных колокольчика, перезвон которых завораживал, заставляя идти вперед, в лапы опасности, которую, несомненно, излучал этот человек, и маятник на длинной золотой цепочке, представляющий собой синий камень вделанный в оправу из какого-то металла. Из моего укрытия, хоть оно и находилось недалеко, столь мелких деталей, ободок вокруг камня был очень тонок, разглядеть невозможно, как ни напрягай глаза.
Я посмотрела на часы. Шесть часов. Сейчас он должен показаться.
Так и случилось.
В конце аллеи появился темный силуэт. Он твердым шагом, целенаправленно приближался к стене, к которой сейчас прижималась я, чтобы быть менее заметной.
Я выглянула из своего укрытия.
Сегодня он снова был в своих синих джинсах и черной футболке, не сменяемых даже в лютую зимнюю стужу, из-за этой вот его особенности я и стала за ним следить. Темно-синие окрашенные волосы торчали во все стороны, радуя глаз нездоровым видом. Ну да, я радуюсь тому, что у кого-то дела с волосами обстоят еще хуже, чем у меня.
Он дошел до скамейки, облюбованной, еще в то время, когда я и не подозревала о его существовании. Сегодня ожидание длилось особенно долго. Он пребывал в какой-то задумчивости, которой раньше не наблюдалось.
Даже спустя час жертва так и не соизволила показаться. Он продолжал сидеть на месте, нахохлившись и пребывая в размышлениях. Неожиданно с него слетела вся оцепенелость и он повернулся лицом к моему укрытию. Я еле успела скрыться, прижалась спиной к стене и стояла так некоторое время, пока не раздался звон колокольчиков.
Динь-динь. Динь-динь. Динь-динь.
Разум заволакивает плотной пеленой и я, не осознавая, что делаю, иду к скамейке, на которой сидит он. Улыбка расползшаяся на его лице, показалась мне смутно знакомой, такая же мерзкая, как та, которую я уже давно благополучно забыла. Ничего не выражающие, мертвые глаза не отрываясь взирали на меня, и в купе с этой улыбкой, его лицо казалось отвратительной маской.
Динь-динь. Динь-динь. Динь-динь.
Я пытаюсь вырваться из пут наваждения, но разум все дальше и дальше погружался в грезы навеянные мелодичным серебряным перезвоном трех колокольчиков.
Глаза видели, что меня куда-то тащат, в какую-то подворотню. Он бросает мое тело на землю, к стене, и перебирает ключи, выбирая какой-то особенный из пятерки.
Звон становится громче, и мне хочется заткнуть уши, чтобы не слышать этот набат, но руки не слушались.
Бом-бом. Бом-бом. Бом-бом. Бом...
Он отыскал нужный ключ и просунул его в щель между кирпичной кладкой. Повернув его два раза, он отворил дверь, которой там в принципе не должно было быть, подхватил мое обездвиженное тело и забросил в непроглядную темноту.
Динь-динь. Динь-динь. Динь...
Звон снова стал мелодичным. Он оборвался, когда закрылась дверь, единственный источник света.
***
Я задыхалась от переизбытка воздуха. Свежего, без каких-либо примесей.
Резко открыв глаза, вперила взгляд в бескрайнее насыщенно-синее небо.
III
Бескрайние просторы
Его пустые глазницы созерцали бескрайние просторы насыщенно зеленых холмистых равнин, необъятные поля которых заходили далеко за пределы призмы сновидений.
Синие губы досадливо скривились. Как? Как она смогла в очередной раз обмануть его?
Тонкая когтистая рука, кости обтянутые сухой серой кожей, со всей силы врезалась в пюпитр на высокой тонкой ножке, над которым зависла призма.
Своенравная мышь не хочет возвращаться в родную нору? Есть много вариантов загнать ее туда силой. Ни один из них ей не понравится. Он усмехнулся.
Изображение проецируемое камнем стало приближаться, в центре, по мере уменьшения масштаба, увеличивалась белая точка, которая в итоге оказалась девицей в белом сарафане.
***
Я восстановила дыхание и осмотрелась по сторонам. Вокруг меня была высокая зеленая трава, которая возвышалась надо мной, даже когда я села. Пришлось вставать.
На сколько хватало глаз, вокруг простирались пологие холмы, поросшие высокой зеленью. Яркой, сочной, живой травой, в которой пестрели разнообразные цветы. Теперь стало понятно, почему воздух здесь такой свежий, насыщенный кислородом и множеством ароматов.
А над головой высился небесный свод, только-только скинувший ночное одеяние.
Меня охватило неестественное, беспочвенное счастье. Захотелось бежать куда глаза глядят, смеяться во весь голос, загребать руками охапки цветов и трав.
Только я об этом подумала, как тело, еще секунду назад пребывающее в покое, сорвалось с места и, не обращая на мои потуги остановить его, понеслось сквозь заросли. Здесь, в недрах густой растительности, оказались колючие ветки ежевики, которые расцарапали мне ноги.
В какой-то момент я поняла, что лицо растянула улыбка, чуть ли не до ушей. Скулы свело от не присущей мне мимики. Но подавить ее не получалось. Так еще в горле заклокотал смех, норовя вырваться и разнестись по окрестностям. Справиться с ним не представлялось возможности.
Я неслась через заросли ежевики, цепляясь за ее ветки и раздирая ноги в кровь, безудержно хохотала и загребала руками охапки цветов и травы, выдирая с корнем и обдирая руки.
По щекам струились слезы. Мне было страшно. Очень страшно. Впервые в жизни я не смогла взять тело под контроль и остановиться.
Так же внезапно, как началось, это состояние покинуло меня. Я обессилено рухнула в заросли сырой от не просохшей росы травы, в которой по счастью не оказалось колючек, и стала наблюдать за замедленным падением прозрачных капелек. Осматривать повреждения пока не хотелось.
IV
Прозрачная роса
Я лежала среди высокой травы и наблюдала за медленным падением прозрачных капелек росы, которые переливались всеми цветами радуги в лучах восходящего солнца.
Как ни странно, но полученные ранее, во время пробежки по зарослям ежевики, повреждения не приносили никаких неудобств. Было такое ощущение, что их вообще нет. Чувствовала только, как на кожу, дробясь, падают прохладные капли и больше ничего.
Я попыталась сесть, чтобы все-таки осмотреть ноги и руки. Только попыталась.
И в следующий миг, уже с нескольких точек зрения наблюдала за безвольно опадающим на землю бездыханным телом. Моим телом. Это происходило настолько медленно, что я не сразу заметила, окружающую меня, воду. Я была полностью погружена в нее, все кто был сейчас мной тоже.
Как же страшно перестать контролировать свое тело, а еще страшнее видеть, как оно тряпичной куклой, распластывается на земле недвижное и без малейшего признака жизни.
Я смотрела на эту картину через тонкую грань, возможно, могла бы выбраться. Но это "возможно" рассыпалось на мелкие звенящие осколки, когда я попыталась прорваться наружу, чтобы сделать хотя бы один глоток воздуха, вернуться в тело. Но она не поддавалась моим усилиям, все так же перекрывая доступ к кислороду, от нехватки которого уже начали болеть легкие и в ушах поселился надоедливый звон.
В приступе истерики стала со всей силы колотить по прозрачной поверхности, было плевать на то, что в таких темпах кислород израсходуется быстрее. Тогда-то и заметила, что три капли, в которых оказалась заключена я, стали ускорять падение. Не постепенно, а рывками, как будто хотели ускорить мою гибель.
Земля быстро приближалась и я чувствовала, что широко открываю рот в беззвучном крике. Остатки кислорода покидают легкие. На пределе сознания чувствую, как они наполняются водой...
Капля разбивается о землю
V
На краю бездны
Передо мной расстилалась пустынная равнина, без единого намека на растительность. Сплошная скала, камень которой местами был раздроблен в песок.
Я бежала босиком по ледяным камням, не сбавляя темпа, не обращая внимания на боль в сбитых ногах, оставляя за собой кровавые следы. Сколько это продолжалось я не знаю, но в голове за все это время крутилась одна единственная мысль, которая ни на секунду не покидала меня: нужно бежать, нельзя попасть в их лапы.
В чьи лапы и кто мои преследователи, даже не представляла. Не оборачивалась, боясь, что собьюсь с выбранного темпа и буду поймана.
Слышала за спиной, немного в отдалении, дробный марш и звон металла. Мелкие камушки подскакивали при каждом шаге неизвестных преследователей.
Я бежала.
Бежала со всех ног, пока не заметила впереди конец пути.
Пустынная равнина обрывалась пропастью.
Я остановилась у самого края. Еле-еле удержала равновесие, чтобы не упасть в разверзшуюся подо мной устрашающую темную бездну, которая исторгала из себя промозглый ветер, пробирающий до костей.
Дальше бежать некуда, только если прыгать вниз.
Я поежилась на ветру и обхватила плечи руками, пытаясь, таким образом, согреться.
Шум за спиной прекратился. И я решила обернуться. Может мне все это только казалось и, когда я обернусь, там никого не будет.
Картина, которую я увидела перед собой, вселила в меня еще больший страх. Все то пространство, которое я только что пробежала, было заполнено плотными рядами, закованных в броню, человекоподобных монстров. Полуразложившихся зомби и вполне живых нелюдей. Над жутким воинством распространялся смрад, от которого меня спасал ледяной ветер.
Я инстинктивно отступила назад и почувствовала, как из под ног покатились камни, с громким звуком отскакивая от выступов скалы.
Из страшного воинства выступил один из монстров и направился в мою сторону. Захотелось отступить еще на шаг назад, но я хорошо осознавала, что сейчас мои пятки зависли над бездонной пропастью и дальше пятиться некуда.
А монстр все приближался, смотря на меня пустыми глазницами. Синие губы растянуты в ухмылке.
Что-то смутно знакомое...
Он протягивает когтистую руку, чтобы схватить меня. Я все же отступаю назад и чувствую под собой пустоту. Как в замедленной съемке, я видела перед собой проносящиеся вверх скальные выступы, за которые можно было ухватиться, но так и не воспользовалась случаем.
Последним, что я видела перед тем, как была поглощена темнотой, был досадливо поморщившийся монстр, минутой ранее пытавшийся схватить меня.
VI
Холодные руки твои согревают...
Она снова вытянула его из чертогов, находящихся на границе сна и яви, неизвестно куда.
Он находился в какой-то каморке. Сидел на деревянном стуле с высокой прямой спинкой. Совершенно неудобном. Из убранство в комнатушке были только печь, большой стол, вокруг которого стояли стулья, такие же как тот, на котором сидел он; аккуратно заправленная кровать и платяной шкаф с изукрашенными искусной резьбой дверцами, стоящий в дальнем, самом темном, углу. За единственным окном была непроглядная тьма. Помещение освещала единственная свеча, стоящая на столе. Ее огонек трепетал от гуляющих по комнате сквозняков.
До его обоняния, через множество витающих здесь запахов, доносится смрад разложения. Густой и чуждый этой каморке. Дверь за спиной, пронзительно скрипнув, отворилась. Послышались тихие шаги.
Запах усиливался мере приближения источника. Когда оставалось не более двух шагов, дышать стало невозможно.
Он не оборачивался. Понимал, что такое поведение в данный момент будет правильным. Только вот, кем она его сейчас вообразила?
Он продолжал сидеть неподвижно, дыша через раз.
Она не решалась подойти ближе.
Вдруг, поддавшись какому-то порыву, она преодолела разделяющее их пространство одним шагом и обняла за плечи холодными скользкими руками, бугрящимися ползающими под кожей червями. Синевато-белая кожа местами была покрыта бурыми пятнами. На пальцах отсутствовала плоть, открывая белые кости.
Он запрокинул голову и посмотрел на ее лицо, которое представляло собой жуткую маску смерти. Так выглядят все, кто долго скитается по чужим снам.
Правая сторона была полностью обнаженной лицевой частью черепа. Белые челюстные кости и зубы в некоторых местах были покрыты бурым мясом. На левой стороне еще оставалась плоть, покрытая бледно-синюшной кожей. Водянистые глаза потеряли свой цвет, став бледно-желтыми. Обрамляли их не ресницы - вырвавшиеся из под кожи черви. Некогда густые ухоженные волосы поредели, открывая плеши, и спутались.
Она попыталась улыбнуться - было заметно по тому, как съехал немного в строну левый уголок губ. Открыв рот, попыталась что-то сказать, но отсутствие речевого аппарата дало о себе знать протяжным прерывающимся хрипом.
Он по-отечески улыбнулся в ответ, ничего не говоря. В такие моменты приходится подстраиваться под сон беглеца, так легче потом вернуть его в сон изначальный. А к ней он уже привык, к единственной обитательнице его творения. Он и правда с некоторых пор стал к ней относиться как к своему детищу, но она решила сбежать. Ну что же, он продолжит играть дальше, пока не найдет способа вернуть ее обратно.
Он прислонился щекой к ее предплечью. Такому холодному, склизкому, с отслаивающейся кожей. Но почувствовал не холод - тепло и нежность, и жалость к своему детищу. Если бы она так и продолжала скитаться где попало - сгинула.
Он повторно осмотрел комнату и заметил, висящее на стене, небольшое зеркало, как раз такое, чтобы можно было разглядеть хотя бы лицо. Встав со стула, он взялся за ее голову руками, чувствуя как выпадают и остаются на них волосы, и развернул к зеркалу так, чтобы она смогла увидеть в нем себя.
Она увидела. Попыталась вырваться, но не получилось. Размахивала руками и мычала что-то нечленораздельное, пока он вел ее к то стене, доставал из кармана связку ключей и отпирал дверь.
На этот раз все было намного легче, теперь она не попадет куда-то в другое место. Он впихнул ее в темный проем и запер дверь.
Теперь можно возвращаться обратно. Следить за ней, чтобы снова никуда не сбежала.
VII
А это лишь сон...
Глаза щурились от дневного света. После полумрака той комнаты он ослеплял.
Тело до сих пор содрогалось от перенесенного ужаса. В том зеркале отражалась я! Полуразложившийся труп... Бррр... Заметила только лицо, но и этого хватило...
Но, к счастью, все это оказалось сном, как и большая часть моей жизни.
До моего обоняния донесся неприятный запах гари. Я повернула голову, чтобы рассмотреть его источник, но из лежачего положения это сложно было сделать. Приложив немало усилий смогла сесть и перед моими глазами предстала картина катастрофы, полной разрухи.
По обе стороны от меня тянулись два ряда руин, от которых поднимались струйки темного дыма. Некогда белый камень покрывала копоть. Нигде не было видно ни души.
Мой родной мир... Мой город... Все исчезло в огне. Все погибли. Осталось только я. И все это происходит во сне, который создало то существо. Проснуться не получится... Никогда. Я сама себя заключила в эту ловушку для разума, сама подписала тот контракт. Лучше бы сгорела вместе со всеми!
Глаза защипало от сдерживаемых слез. Хотелось разреветься, но надо держать себя в руках. Все же при всей необитаемости этого места здесь есть уши и глаза. Ведь не случайно же у меня, вот уже несколько минут, в районе лопаток кто-то чуть ли не дыру просверлил.
Я развернулась на каблуках и уставилась в темные глазницы, стоявшего на другом конце улицы, существа. Синие губы что-то беззвучно сказали и растянулись в улыбке.
Я поняла сказанное. Констатация очевидного факта.
"Это лишь сон."
Не выдержала и банально разревелась, выпуская сдерживаемые слезы и рыдания.
VIII
На грани сна и яви
Он сидел за неприлично гипертрофированным столом, на котором большими аккуратными стопками возвышались бумаги, требующие подписания самой госпожой Смертью.
Существо вздыхает, кривя безглазое лицо горестной гримасой. После того как он вернул сбежавшую мышку, прошло более ста пятидесяти лет по человеческому летосчислению. И все это время он пребывал в унынии, маялся от скуки. Тем более все документы были готовы уже давно, а новых претендентов на посмертный сон не находилось. Все желали уйти в объятия Смерти, но не в его чертог на грани сна и яви, где пребывали бы в последних мгновениях завершенной жизни вечно.
Единственная обитательница его чертогов более ста ста сорока девяти лет бродит по, почерневшим от копоти, руинам родного города, источающим запах гари и черный дым - это было последним, что она увидела перед тем, как ее сознание перенесся сюда. А потом, после подписания договора, она сбежала. Невдомек было потерянному разуму, что вдали от необходимых условий он начнет разрушаться.
Он снова вздыхает, чувствуя охватившую его апатию. Скучно.
Что сделать, чтобы развеять скуку?
Что если?..
Губы растягиваются в улыбке.
***
Я медленно приходила в сознание. Голова трещала по швам - знатно же меня приложило. Чем это так могло?
Всем телом ощущала нестерпимый жар. Пыталась сесть, но первая попытка закончилась провалом, со второй только немного приподнялась на локтях. Так-то лучше, больше обзора.
Вокруг меня все полыхало. Пламя жадно пожирало все до чего дотягивалось. Как мне теперь выбраться? Что делать?
С трудом подавила поднимающуюся панику. Прикладывая не мало усилий, все же смогла сесть. Осмотрелась и поняла, что потеряла сознание от того, что мне на голову упал довольно большой кусок отвалившейся штукатурки. Он лежал немного в стороне уже порядком опаленный огнем.
Застилающий все вокруг, едкий дым не дает возможности вдохнуть полной грудью. Я делаю маленькие и частые глотки воздуха через рот. Вкус задымленного воздуха вызывает рвотный рефлекс, который я с усилием подавляю. Нужно выбираться отсюда или я сгорю заживо.
Еще одно усилие и я перемещаюсь из сидячего положения на четвереньки. Оттолкнувшись от пола руками, принимаю вертикальное положение. Голова тут же закружилась.
Дверной проем, охваченный пламенем, зиял передо мной черной дырой, за его пределами виделся еще не захваченные пожаром деревянные половицы коридора, где виднелась дверь на свободу.
Я рванулась к ней, как раз в тогда, когда послышался натужный скрип потолочных перекрытий. Слышала, как за спиной ухнул вниз второй этаж дома, полностью прогоревший.
Ногой толкнув дверь, которая легко открылась, выбежала на свободу и застыла, как вкопанная, увидев открывшуюся картину. Передо мной простиралась неширокая улица, по обеим сторонам которой возвышались охваченные пожаром дома.
Я быстро, то и дело озираясь по сторонам, пошла вдоль улицы, держась подальше от горящих зданий.