В этот день я сидел в университете на очередной и неинтересной паре по физиологии недоразвитых конечностей, которую вела Гиппельман Блюма Аврамовна. Обшарпанная и старая аудитория, в принципе, как и преподавательница, окутывала мой, и без того ничего не соображающий мозг, туманом. При чём туман был не такой, какой мы все привыкли видеть на улице при непогоде, а несколько специфический - грязно-жёлтого цвета, с запахом мочи и состоящий из материала, напоминающего густое и невкусное желе. За дверью постоянно то включалась, то выключалась электродрель, и делала она это (несамостоятельно, конечно, а при помощи нажатия оставшихся 3 пальцев слесаря-алкоголика Аристарха) с такой резкостью, что, казалось, сверлят не где-то там, в корридоре, а в моём мозгу.
- Сраный ремонт! - с периодичностью включения дрели из одной из извилин вылазила тяжёлая и неповоротливая мысль.
Кроме визжаний дрели, мои ушные раковины улавливали куски лекции, которые Блюма Аврамовна, выдавлила из своего ротового отверстия с огромной неохотой. Из этой самой лекции я точно запомнил самые главные фразы любимого преподавателя :
"...эти связи, блядь, существуют недолго...", "...я же говорила, пидор ты эдакий, что перерыва не будет!", "...ха! Вы, Лерочка наивны! Ведь всем известно, что рыцари никогда не срали!" или "...тебе не по хуй, тварь?"
То, что эта интеллигентная, профессор медицинских наук, пожилая женщина с двумя высшими образованиями ругалась матом, нисколько меня почему-то не смущало. Именно для того, чтобы наблюдать за столь необычным фонтаном красноречия я и ходил на её занятия. А ещё я посещал её пары, чтобы доказать самому себе какое я тупое говно. Даже курсовую вызвался писать у неё!
Думая о ней, какой она была в детстве, я неожиданно для себя нашёл развлечение - в окне я увидел веселящее глаз зрелище. На улице, возле входа в университет, резвились 3 белоснежные собаки. "Альбиносы, наверное", - подумал я. Они бегали друг за другом, кусались, таскали одна другую за уши, брыкались, тёрлись об асфальт - в общем, выделывали всякие штуки.
"И как я раньше их не заметил? Они небось целый день там резвятся..." - подумал я.
Вдруг одна из них (самая большая и с ослинными ушами) подняла голову вверх и, наши взгляды столкнулись. Псина подмигнула мне левым глазом, и в этом глазу я увидел свои бездарно прожитые 20 лет.
Ноги тотчас же машинально подняли моё тело, руки собрали с парты мои вещи, и я двинул к двери аудитории.
- Эй, ты, тварь, куда пиздуешь? - с особой мелодичностью поинтересовалась Блюма Аврамова.
- Что? - не расслышал я.
- Куда пиздуешь, тварь? - с повышенным тоном ещё раз спросила она.
- Простите?
- Ладно, я иначе сформулирую вопрос, - она уже начала нервничать, - куда ты, блядь, говно тупое, идёшь?
- А-аааа! Так я это... к собакам! - с уверенностью сказал я, и пошёл кардинально менять свою жизнь.