Мы любим функциональные развлечения - танцы там и прочее, - функциональный труд мы не любим. Хотя особой разницы нет. Каждое утро идти в контору или на завод - радости мало; пить вино и развлекаться каждый день - тоже не подарок. Однако ж, влекомые природной своей натурой, предпочитаем тратить деньги, а не зарабатывать, поэтому, чтобы жизнь не казалась медом, а блага - слишком доступными, их стоимость растет вместе с затратами труда и стремится к бесконечности. Проще говоря, годовой выпуск, например, миллиарда автомашин или миллиона шедевров кинематографа связан сейчас с грандиозными усилиями людей, что, если и возможно, то вряд ли целесообразно, так как грозит запустением для разного рода других небесполезных областей деятельности легкомысленного человечества. Поэтому, когда мы говорим о стоимости товара, речь идет не о затратах труда на изготовление автомашины или кинокартины, а о затратах труда, на поддержание жизни людей, снимающих кино в стране, где работают автозаводы. СССР продолжал бы успешно делать относительно недорогие ракеты, если бы не рухнула экономика. Сначала, как известно, сельское хозяйство, а затем всё остальное.
В отличие от стоимости (имевших место затрат труда, усилий по приобретению благ) потребительная стоимость или полезность товаров - это, в конечном итоге, возможная польза от человека, от его будущей жизни. Польза от товаров при росте их потребления уменьшается - происходит насыщение, потеря интереса к их потреблению, - избыток уже не нужен. Только наевшись, можно попытаться стать Праксителем, однако переедание этому также не способствует и "с ростом объема производства товаров на душу населения" полезность единицы товара убывает, стремится к нулю. Польза от восьмого автомобиля в семье из двух человек ничтожна.
Подобные представления о стоимости и потребительной стоимости предметов не более, чем абстракции, отвлеченности ума, а выявляются они в реальном мире пока единственным образом: через процесс обмена товарами. Конечно, головой понимаешь, что для того, чтобы добиться желаемого результата, надо приложить усилия, а полученный результат должен дать пользу и сделать тебя свободнее. Но как определить: как и насколько? Эталона для измерения нет, и остается сравнивать себя только с чужими усилиями и с чужой свободой, с итогами, результатами чужой жизни, чужого труда, обменивая то, что удалось заиметь, наплодить и добиться, на то, чего у тебя нет, но кажется необходимым. Разделение труда, специализация занятий, зародившись в семье, расходилась кругами, охватывая все большее число людей и заставляя их интересоваться результатами чужой работы. Но сам факт обмена еще вовсе не означал, что обмен эквивалентен, равновелик. Во-первых, часть благ может изыматься насильственно или отдаваться добровольно, что объясняет существование различного рода паразитов и факт расширения производства, научно-технического и гуманитарного развития, которые возможны только за счет накоплений. Во-вторых, даже, если производитель распоряжается всем созданным им "валовым продуктом", покупатель вовсе не думает о том, сколько тот над ним корпел, потратил своих и чужих усилий, а распределяет имеющиеся у него деньги (товары, блага, усилия) в зависимости от полезности приобретаемых вещей. Это последнее, в сущности, - всеобщий принцип, движущая сила обмена. В дилемме: барахло или жизнь, полезность второй ее составляющей, несомненно, больше и эквивалентность, аутентичность обмена не подвергается сомнению, хотя при рождении, получая жизнь, ты вроде бы даже и не потратился.
В обмене человек руководствуется собственными, внутренними критериями, основной из которых - обеспечить себя максимально-возможным временем жизни, то есть свободой для творчества и самореализации. Убогость или оригинальность мышления могут привести его или к примитивному набору благ (много денег, много еды, много женщин) или увести в неизведанные дали (к примеру, на Таити или в дурдом), но это дела не меняет - природа человека остается неизменной, а за свои личные пристрастия каждый расплачивается сам. В зависимости от такого субъективного, часто неосознанного восприятия, предпочтения яблок зеленого цвета красным яблокам, черного хлеба белому, сравнением, методом проб и ошибок, устанавливается верхний предел цены, лимит средств на каждый товар, удовлетворяющий конкретную потребность. Если бы человеку нужна была только одна вещь, и он мог бы обойтись без других, вся бы его зарплата ушла бы на нее любимую.
Блага бывают необходимые и взаимозаменяемые. Потребление первых - это потребление воздуха, воды, всего, что жизненно необходимо и довольно жестко дозируется нашей природой. Для взаимозаменяемых благ распределение достаточно гибко, расходы из одной статьи могут перебрасываться в пользу другой... Так вода может быть нескольких сортов, воздух в деревне чище и благоуханней воздуха в городе. Можно предпочесть воздух в деревне с простой водой, городу с минеральной, или наоборот. Можно увеличивать или уменьшать пропорцию того или иного блага, оценивать взаимозаменяемые товары по-разному.
Чем менее доступен товар, тем он дороже, но не более предела, отмеренного его потребителем. Если нет денег на автомашину, будешь ходить пешком, нет денег на коньяк, будешь пить водку и так далее. Когда предложение товара увеличивается, цена сводится к издержкам труда на его производство или же он вообще ничего не стоит, как воздух или дары дикой природы. Снижение цены одного из необходимых продуктов влияет на структуру распределения доходов человека. Расходы по другим необходимым или не очень потребностям увеличиваются, он приобретает то, о чем раньше и не мечтал: домик или жену.
Таким образом, спрос и предложение благ регулируются совершенно по разным законам. Спрос управляет производством, указывает: сколько и чего произвести. Спрос на товар, если он есть в природе и полезен для человека, всегда существует латентном состоянии. Предложение переводит его в видимый миру образ, делает возможным для обладания за определенную мзду. Предложение не безгранично и связано с затратами ресурсов, что обуславливает возможные направления для дальнейшего расширения производства благ, а в качестве промежуточного результата - личное обогащение отдельных производителей наиболее популярных и дешевых товаров.
Платежеспособный спрос формируется довольно просто. Он состоит из доходов людей, которые они распределяют так, чтобы добиться максимальной пользы от потребления благ. Разумеется, их расчеты субъективны и не безошибочны, но они имеют под собой природную основу. Доходы у людей разные и поэтому распределяют их по-разному и оценивают они, исходя из своих доходов, одни и те же товары по-разному. Из суммы такого рода оценок и состоит спрос, который определяет предельный уровень цены на то или иное количество товара. Если товар единичный, самый богатый из нас дает свою предельную цену (так часто бывает с произведениями искусства - самые бесценные из них, в конце концов, находят свою стоимость). Чем больше предложение товаров, тем большего количества покупателей он требует для своего сбыта и, следовательно, - снижения цены, позволяющее включить в число потенциальных покупателей лиц с более низкими доходами. Один и тот же галстук может продаваться в фешенебельном магазине в десять раз дороже, чем в рядовой лавке.
Когда спрос равен предложению, это вовсе не значит, что цена товара равна его стоимости. Затраты труда на его производства могут быть много меньше. Если изготовитель монополист, его это, конечно, не волнует. Ради ваших прекрасных глаз он производство благ увеличивать не будет, цену снижать тоже. Благодаря ограничению предложения или монопольной устанавливаемой цене, он извлекает прибыль и вкладывает ее, скажем, в постройку Вавилонской башни или ракет средней дальности. Ограничьте предложение благ, завысьте цену, и все, что сверх доходов по цене возможного предложения, - ваше. Если есть перечень благ, без которых человек не может физически существовать, то существует возможность ограничиться ими, а оставшееся после их производства время направить строительство пирамид. Эта возможность реализуется через собственность. Остается прийти и предложить обмен: "Ты мой. Я тебе - жизнь, а ты делай то, что я тебе скажу. Я дам тебе землю, а ты мне - оброк, я дам тебе денег, а ты мне - свой труд". Такой обмен не эквивалентен по результатам труда, но равен спросу на предложенные блага. Из страха за свою жизнь и за жизнь близких людей человек способен сделать всё для него возможное, вот только ничего принципиально нового придумывать не обязан. За землю он в состоянии отдать вполне определенное количество продуктов, за конкретные деньги - конкретную деятельность и не более.
Круг необходимых благ у людей с течением исторического времени расширился из-за усложнения цивилизации. Человек является ее частью и как неотъемлемая часть требует, кроме куска хлеба и трусов, уже какого-то образования. Он осознает собственную необходимость, поэтому переиначивает ситуацию с позиции возможного на себя спроса. Человек - существо мыслящее, поэтому атакует несправедливость социального устройства мира с позиций идеализма (равенства, братства, взаимопомощи), или с позиций материализма, изобретая новые блага, переформатируя рынок.
Устаканившись, необходимый уровень потребления и формирует обмен, обращение доходов, уровень и состав спроса и предложения товаров на данный момент. Средства сверх необходимого уровня потребления собственники ресурсов, как правило, направляют либо на расширение производства - источник своего благосостояния, либо на цели весьма далекие от производства и, тем более, от интересов и мечтаний большинства людей. Как правило, деньги уходят на подтверждение своего общественного статуса, на бессмысленную роскошь. Или, из-за конкуренции, срочно надо повысить обороноспособность, не палкой, так ширпотребом. Предложение товаров расширяется, людям предлагают купить второй галстук. Если потребность в галстуках за такие деньги удовлетворена до предела, то снижают цены, тем самым, создавая предпосылку для перелива капитала в другие отрасли производства, так как освободившийся доход идет на покупку иных товаров.
Единственный случай совпадения стоимости изготовления товара с ценой реализации - это увеличение предложения и снижение цены до уровня издержек на его производство, ниже которых труд не окупается, когда физически невозможно добиться окупаемости, поскольку это сверх человеческих сил. Объективность совпадения возможностей и усилий по их достижению может проверяться только объективной угрозой - разорением, закрытием, стагнацией. Иначе начинается болтовня о нерентабельности, невыгодности производства со скрытой целью: замаскировать получаемый доход или нежелание и неумение работать.
Собственность может быть средством распределения благ. Собственности влияет на спрос и, следовательно, формирует обмен и структуру производства. Собственность может быть на все, а может быть на часть. Собственность на рабов, собственность на средства производства, собственность свою на рабочую силу, собственность на информацию, собственность на деньги, собственность на знания, собственность на мифы, собственность на государство - в зависимости от ее значения, от места и способа функционирования она благодетельствует по-разному. Конкретное ее содержание также может быть разным - плодородные земли Кубани отличаются от засушливой калмыкской степи, рубль отличается от доллара, а телогрейка от пуховика
Собственник обменивает, продает право пользования на принадлежащую ему по праву собственности часть общей организации по выживанию человечества и в зависимости от степени важности, необходимости, полезности принадлежащей ему части взамен получает результаты от деятельности этой организации. Рабочая сила людей до сих пор, как правило, котировалась низко, что позволяло платить ей ровно столько, во сколько обходится ее содержание. Выгоднее контролировать эксклюзив или то, что, безусловно, на сегодня для всех необходимо, как нефть, гидростанции или права на песни Битлз. Разделение на чью-то собственность - результат взаимоотношений людей и дарований конкретного лица. Все контролировать одному человеку невозможно, да и бессмысленно. Надо контролировать ключевые элементы и допускать право собственности других членов общества на элементы второстепенные. Кроме того, надо заметить, что владелец собственности должен быть адекватен контролируемому им имуществу, то есть должен справляться с теми обязанностями или функциями, выполнение которых она от него требует. Можно иметь акции компании Боинг, но нужна куча посредников, чтобы собрать Боинг 747. Иначе не удержать собственность в своих руках - она погибнет от ваших рук. Вот при таких условиях происходит раздел и непрерывный передел собственности в обществе. Собственность, повторяю, - результат взаимоотношений людей. Не самая хорошая, может быть, благопристойная часть их жизни.
Отказ от собственности, богатства был логически оправдан в раннехристианские времена, как простейший отказ от своей личной, животной природы в пользу природы всеобщей, божественной. Приемлемость личного богатства не может быть предметом для осуждения, но это диссонанс в праведной жизни. В конце концов, это частное дело частного человека не имело бы какого-то значения, если бы фактор случайного и неравномерного распределения богатства не имел решающего значения для развития общества.
Случайность здесь - в целенаправленности. Убить ближнего, чтобы завладеть его имуществом - все равно, что не быть раздавленным, скажем, смерчем или получить наследство от троюродной тетушки. Иного смысла в обладании собственностью нет. Стремления выжить вместе близкими и заниматься тем, что нравится. На подсознательном уровне это желание ощущаемо всеми. Борьба за собственность как движущая сила, источник движения к чему-то хорошему или плохому и пользы от суеты всех по этому поводу должно быть меньше, чем вреда. Общество понимает это со временем. Это процесс исторический, которому люди всячески сопротивляются, но он нужен для того, чтобы могла существовать гораздо более изощренная структура производства. Если бы люди могли договориться друг с другом, прогресс цивилизации мог бы идти самотеком. Но договориться они не могут. Природа не позволяет. Поэтому нужна необходимость и нужно давление, чтобы эту необходимость сохранить. Нужно, одновременно, привлекательное для жизни и сложное по своему устройству общество, где люди зависели бы друг от друга, и существовал порог, предел, достаточно высокий уровень взаимозависимости, без которого, даже думать о сохранении старого и появлении какого-то нового, особенного уровня материального благосостояния и душевного комфорта для них было бы бесполезно. Доброжелательность друг к другу прививается насильно, бездушной материей, через мозги, рефлексию и против основных инстинктов. Доброжелательность закрепляется в душевной широте и великодушии, через поколения согрешившие взаимопомощью, что в глобальном, историческом смысле оказалось выгоднее и долговечнее простого выживания за чей-то счет.
Поэтому велика роль социальных институтов, способных оказать такое давление на людей, в первую очередь для устранения монополизма в распределении благ с помощью силы и на праве собственности. Такое давление может быть инициировано как встречное насилие, "без добровольного непротивления сторон", благодаря политической воле или ради какой-то социальной идеи. Но, когда давление почему-то ослабевает, то, казалось, благополучное общество легко попадает в дикость. Пример Югославии, СССР, его окраинных республик говорит о том, что уровень цивилизованности, поддерживаемый путем внешнего давления, неустойчив. Поэтому какой-то уровень развития производства и элемент общественного договора здесь необходим, иначе наступает регресс и гуманное устройство общества может быть отвергнуто без его, раз за разом, повторяющейся поддержки со стороны самого общества...
Есть эгоистичный подход к цивилизации со стороны конкретного человека, порождающий частную собственность, когда он хочет для себя все или очень много. И есть функциональный подход к человеку со стороны экономики, "спартанский" подход, когда бессмысленно существование инвалидов, стариков, тунеядцев, лиц иной национальности и чуждого образа жизни, если только их нельзя эффективно использовать и если, наоборот, они не используют экономику как ее собственники. Все, что не функционально, не нужно, как Рональд Рейган с болезнью Альцгеймера. Разумный вариант - сочетать эгоизм и функциональность, когда для сохранения общечеловеческой среды обитания необходимо жертвовать частными интересами или экономической целесообразностью. Такой здравый смысл до поры - экзотика, но с некоторого времени - необходимость. Общество постоянно балансирует между двумя крайностями и, чтобы удержаться, должно всякий раз делать насилие над людьми и собой.
Монополизм и функциональность взаимосвязаны: частная собственность определяет пропорции и структуру производства, производство формирует распределение доходов. Для понимания ситуации в истории современной России конца 90-х годов это соображение имеет существенное значение. Монополизм государства в СССР создал ситуацию, когда развитие производства было оторвано от реальных доходов и реального спроса населения. Поэтому развитие промышленности во многом шло само для себя, ради своеобразных потребностей государства, например, военных, политических или идеологических, когда машины делали для машин, производство ради роста производства.
После 1991 года либеральные реформы отменили монополию государства, сориентировали экономику на доходы населения, отрезав половину промышленности от каких-либо средств существования. Соответственно, обитатели отрезанного материка стали ненужными нищими, а единственным источником внешних доходов для них стал государственный бюджет и внешние займы. Примитивно излагая, нам был оставлен Газпром, и разделение общества произошло на тех, кто работает в Газпроме, работает для его обитателей, и на тех, кто им не нужен. На небоскреб на улице Наметкина и на глухую вятскую деревню, живущую натуральным хозяйством или "чем бог послал" в лице местных или федеральных властей. Выручить могли только близлежащие ресурсы и всеобщее среднее образование. Ну и иностранные инвестиции в эти ресурсы. Если социалистическое государство насильственно выравнивало всех до прожиточного минимума, то либеральные реформы просто выбросили из индустриальной экономики большую часть страны, и вылезать она стало только благодаря собственным усилиям и иностранным деньгам - через приусадебные участки, отхожий промысел, заезжих лесоторговцев, интернет или вольный наем на покровскую шоколадную фабрику или автозавод в Всеволжске.
Дикие пропорции социалистической экономики привели к дикому олигархическому богатству и дикой, алогичной нищете. Дикость богатства, доставшегося только благодаря диспропорциям социалистической экономики, доступу к экспортируемым природным ресурсам и обслуживающим экспорт финансовым потокам, в случае с Россией, дополняется исторической дикостью богатеев и мздоимством чиновников, когда доходы не попадают в экономику, застревая в промежутке, именуемом собственником. Миллиардные состояния идут, бог ведает, на что. Собственность - бич рыночной экономики, особенно в сырьевых странах, где интеллектуальная тупость саудитов сочетается с материальной невоздержанностью русских нуворишей. Извращенный спрос формирует извращенную структуру производства и воспроизводит блистательную бедность, в которой пропадает всякий интерес к развитию, поскольку для развития требуется более-менее обеспеченная, свободная и образованная рабочая сила. СССР пал от этого скорее, чем от недостатка ресурсов. Капитализм в стремлении к богатству без мысли о том, что с ним делать, тоже бесперспективен.
Чем меньше оставляешь себе и чем больше вкладываешь (по желанию или без него), тем сильнее он меняешь структуру производства в нужную сторону. Чем меньше дурного богатства, тем больше шансов на развитие. Но это только предпосылка развития. Цель - не просто работать ради куска хлеба или очередного миллиона долларов, а, получив доступ к богатству, разумно его использовать, чему-нибудь научиться или хотя бы научить своих детей. Отказ от бессмысленного богатства и отказ от примитивной функциональной роли, - вот разумная альтернатива стихийным попыткам разобраться друг с другом с помощью рынка, государства, а также господ Смита и Вессона.