Что такое рынок? Рынок - это, когда изготавливают добро не для себя, а на продажу. Рынок появился благодаря разделению труда и эгоизму граждан. Разделение труда возникло потому, что проще и выгоднее заниматься чем-то одним, при этом делать свое дело более качественно и быстро, а эгоизм проявился в монополии на обособленное занятие (средневековые цеха и союз художников СССР хорошо подобный эгоизм иллюстрируют).
При массовом обмене товарами у рынка есть два последствия: производителей одного вида товара должно быть, по меньшей мере, два, и рынок подразумевает посредника. Товар-посредник - это золото - всеобщий эквивалент любого товара. Организация-посредник - государство, которое когда-то выпустило свои долговые расписки под залог своего золота, называемые теперь бумажными деньгами.
И наличие посредника, и перебор производителей - это лишние расходы, поэтому рынок изначально ущербен. Эти свойства рыночной экономики дают качество и убивают количество. Два производителя одного товара - дополнительные затраты и гарантированное перепроизводство товаров. Участие государства - это тоже расходы, государство выпускает долговые расписки, и имеет привычку ошибаться, как правило, в свою пользу. Если напишет больше, чем надо, то цены на товары поднимутся, если - меньше, цены упадут.
То есть может быть произведен абсолютно лишний товар (лишние помидоры), относительно лишними людьми (фермерами), которых нужно кормить. Может быть выпущены (государством) излишние долговые расписки (деньги), которые не будут обеспечены товаром, и дыру придется закрывать за счет налогоплательщиков. Кризис встроен в рыночную экономику изначально, и требует оперативного контроля и вмешательства, перераспределения сил и средств для нейтрализации его последствий.
Итак, цель на рынке - произвести товар, а взамен получить нужный для себя. Производить все больше и качественнее, чтобы потреблять все больше и качественнее. Посредник - зеркало процесса, поэтому для него идеал будет выглядеть так: цены стабильны, а объем денег растет, отражая рост объема производимой продукции. В экономической науке это называется ВВП - внутренний валовой продукт (не путать с Владимир Владимировичем Путиным).
Если качество работы производителя товаров определяет конкуренция, то количественное отражение от улучшения его работы находит себя в проценте, под который деньги ему одалживаются. То есть прирост производительности труда, эффективности использования ресурсов, прирост производства находят себя в приросте денег, заработанных производителем. Эта величина индикатор состояния дел. Недаром федеральная резервная система США эмитирует доллары всегда под процент.
В нормальной экономике ставка процента по займам не может быть меньше процента инфляции, то есть роста цен. Иначе экономика растает, ее проедят. Исключение, если экономика растет не своими усилиями, а счет ресурсов извне (грабеж, рента природная, избыток конкурентоспособной продукции), тогда, чтобы усвоить чужое, случайное или доставшееся по наследству богатство, необходим выброс дополнительных денег на рынок, иногда даже безвозмездно. Таким способом государство распределяет сверхприбыль от продажи природных ресурсов или высококачественной продукции, типа японских автомашин.
Когда производители эффективны, делают то, что нужно, и как нужно, они легко могут отдать и 7% годовых при нулевой инфляции. Когда ресурсов в стране не хватает, то предпочтение, чтобы остановить рост цен, надо отдать наиболее толковым из них: поднять ставку процента выше уровня инфляции, разборчиво раздавать кредиты, разбираться в том, подо что даешь ресурсы, чтобы быть уверенным в том, что отдача превысит все издержки от хозяйствования именно сейчас и именно в данном месте. Если не разбираешься, в деталях то приходится оперировать статистикой и теорией вероятности, как делает большинство банкиров. На глобальном уровне удорожание денег означает переход от стимулирования расширения производства к его стабилизации, к свободному поиску наиболее эффективных мест применения капитала. Роста цен нет, но и расширения производства до поры и времени нет, маячат стагнация, депрессия, стабилизация.
Проблема тут в том, что в рыночной экономике, если не предпринимать насильственных мер, перепроизводство неизбежно и что рыночной экономике глубоко безразлично ее содержимое, если только это содержимое не может быть задействовано. Поэтому она легко расстается с тем, что было обустроено людьми, но оказалось в новых условиях неэффективно или кажется неэффективным. Это - чистые потери, ради пока призрачных будущих выгод. Взгляд на экономику чикагской школы или кейнсианской теории достаточно метафизичен, иначе говоря, однобок. Мы имеем экономику в чем-то выстроенную нерационально, из-за этого кризисы, так как нерациональность требует расходов, и провоцирует движение вспять. Ресурсы кончаются, движение вспять начинает ощутимо бить по всей экономике, в этом проявляется кризис, в отличие от стагнации, когда здоровые части экономики просто работают вхолостую, избыточные ресурсы расходуют неэффективно, непонятно на что. Грубо говоря, экономика делится на две части: здоровую и больную. В период кризиса здоровая часть требует поддержки (кейнсианство), больная - сокращения расходов или закрытия (чикагская школа). Однобокое лечение - накачивание деньгами или экономия средств - не даст результата и приведет или к инфляции, или к деградации, сокращению производства сверх необходимости. Выход тут простой: отделение "чистых" от "нечистых" - библейская задача, которую господь бог до сих пор не решил.
На моем веку структура и состав банков в России меняется уже в третий раз, производство сокращалось процентов на 30-50 дважды, рубль обесценивался регулярно и по-разному. До этого дело лучше не доводить, учитывать параметры рынка, поправляя, направляя рынок, осмысливая процессы на рынке и предвосхищая их, адаптируя к реальному положению дел в реальном производстве.
В последние годы в России стали так делать, сформировав стабилизационный фонд, узаконив страхование депозитов и многое другое по мелочам.
О роли посредника.
Необходимо заметить, что распределение ролей в экономике более расплывчато, чем мы вынуждены считать: производители одновременно - потребители, посредником может быть не только государство, но, по сути, любой агент рынка, потребителей товара должно быть больше одного и так далее. Выделять приходится наиболее существенные факторы для объяснения текущего положения дел и не принимать всерьез иные менее важные, не такие влиятельные на данный момент. Потому кризис перепроизводства сейчас больше зависит от производителей товаров, чем от влияния потребителей, роль государства, как посредника, в России существенней, влияния банков, профсоюзов и тем более граждан.
Если перемена степени влияния производителей и потребителей, возможно, изменит судьбу рыночных отношений в отдаленном будущем, то влияние государства на рынок показывает различие современной России, США и Западной Европы. Влияние на обмен товарами может быть как прямое (штрафы, запреты, поощрения), так и косвенное (эмиссия ценных бумаг и различного рода долгов). По сути, агенты рынка отражают в своей голове реальное положение дел так, как им оно представляется, и предпринимают ряд действий: делают инвестиции, сбережения, выпускают и приобретают долговые обязательства, то есть оперируют не с реальной экономикой (как инженеры, рабочие), а с ее отражением, виртуальной экономикой (как финансисты, посредники). Особенность России в том, что глубина такого виртуально рынка невелика, инструментов мало и влиятельный игрок, по сути, один - государство.
Государство должно следить за тем, чтобы денег не было больше, чем продукции, чтобы производитель имел вкус к работе, и получал деньги не даром, чтобы средства, которые получает государство, тратились с пользой для общества: на инфраструктуру, порядок на улицах и отсутствие конфликтов экономике и в политике.
Оценка государства - вещь субъективная. Объективная, количественная оценка идет от самого объекта надзора, от самой экономики. Государство вносит свою лепту в инфляцию, когда не в состоянии потратить свои возможности и выданные ему средства, на что-то путное, когда политический строй государства подразумевает высокие издержки, легко съедающие маржу от самых выгодных проектов.
То есть государство точно также понуждаемо к реформам, как рядовой производитель товаров, вот только вектора разнонаправлены: чем эффективнее, чем умнее и больше на себе экономят граждане, тем меньше стимулов к совершенствованию для государства. И наоборот: чем больше ресурсов, чем больше потребление и тупее обыватель, тем более эффективно должно работать в рыночной экономике государство-посредник. В первом случае, граждане давят на государство, во втором, государству приходится возиться с гражданами
Особенно актуально это для высокоразвитых рыночных экономик, поскольку объем производства тут грандиозный, а относительный размер прироста здесь закономерно мал. Один-два процента тут вмещают 20% ВВП среднеразвитой страны, а на каждого гражданина приходится гораздо больший объем производства и потребления, а, следовательно, объем ответственности с ним связанный. Такое положение дел диктует необходимость демократических институтов, поскольку демократия - это тот же рынок, те же рыночные отношения, но только в политике. Без демократии высокоразвитую, рыночную экономику построить практически невозможно.
Рынок подразумевает обратную связь во всех областях жизни. В том числе и в политике. Государство - только один из многочисленных инструментов, встроенных в такой взаимообмен информацией, товарами и ресурсами. Роль государства не только в том чтобы, успешно выполнять функции посредника и не злоупотреблять своими возможностями, но и в том, чтобы это могли успешно делать другие общественные институты и отдельные граждане. Чем больше информации, тем полнее картина реального мира.
Понятие "невидимой руки рынка", которая все поправит, наивна, как надежда на то, что инстинкты сами по себе сделают из обезьяны человека. Без институтов "рук у рынка" как раз и не будет. Тут требуется и разум и всяческая страховка от ошибок. Рынок подразумевает обмен, обмен подразумевает виртуальное отражение процесса производства в виде денег, ценных бумаг, индексов и даже субъективных ожиданий людей в нем пребывающих. Чтобы виртуальный мир не слишком далеко удалялся от мира реального, необходимо: - привязать его к реальному миру, изобретая все новые способы получения и обработки информации через аналитику экономическую науку, инфраструктуру, создавая новые способы влияния и контроля над реальным положением дел, - страховать реальные процессы от ущербного влияния виртуальных. Самый простой пример - страхование вкладов граждан.
Устойчивое понимание того, что кризисы в экономике больше разрушают, чем создают, пошло с депрессии тридцатых годов прошлого века. Тогда причиной краха были необеспеченные закладные, страховки не было, государство проблемы банков проигнорировало, банковская система повалилась, и потянула за собой реальную экономику. Ныне закладные страхуются, но были изобретены другие необеспеченные дерриативы - ценные бумаги, которые при каком-то раскладе никакой ценности не представляют вне своей сферы обитания, вне виртуального мира. В этом проблема: без свободы творчества, самоорганизации, без новых инструментов рынок не может развиваться, адекватно отражать реальность, но он так устроен, что предоставленный самому себе неизбежно деформируется, и требует постоянного надзора и вмешательства, чтобы не пойти вразнос.
В этом году американский рынок грохнулся. Вопрос тут в том: есть ли у американцев и американского государства реальные, обеспеченные богатством деньги? Если есть, то американцы вложат их в государство (в казначейские обязательства и пр.), государство выкупит плохие долги, и все будет ОК. Если денег нет, тогда придется деньги допечатать, но так или иначе, до обвала банковской системы довести не дадут. Смена власти и коррективы в деятельности регуляторов должны вывести Америку из кризиса и приблизить к состоянию Западной Европы, вытеснив рисковое предпринимательство в оффшоры.
Горе Америки и России - в их зависимости от коньюктуры. В Америке слишком много предпринимателей: жизнь в кредит - форма предпринимательства и инвестиций, и ухудшение коньюктуры на любом общенациональном рынке способна принести Америке неприятности. В России предпринимателей мало, основной источник доходов - природная рента, поэтому конъюнктура на сырьевых рынках сильно влияет на бюджет и на доходы населения, где от трети до половины живет от сырьевых доходов и доходов бюджета в той или иной опосредованности.
Основной критерий рыночного благополучия России - цена нефти. Цена нефти падает - всем конец. Цена растет - процветание. Сначала выручала привычка к бедности и какие-то накопления у населения и государства, мелкотравчатость рынка, который пока откровенно не глубок, чтобы в нем можно было утонуть. В 90-х годах прошлого века в России рыночной экономики как таковой не было, а инфраструктура контролировалась государством. Натуральное хозяйство помогло выжить населению на остатках федеральных электросетей, коммунального хозяйства, железных дорог. Но каждый новый кризис дается нам всё тяжелее и тяжелее: рынок растет, а население быстро привыкло к высоким доходам и новому уровню потребления.
Особенности рынка в России.
Вслед за караванами великого, шелкового пути происходит глобализация рынка, его распространение вширь и вглубь, возникает трансконтинентальная торговля и международные финансы. Если они не ограничены искусственными барьерами, возникает сравнительная оценка экономик различных стран, через оценку валют. Оценивается динамика: куда и как качнет, в зависимости от факторов, имеющих место в каждой стране.
Предположим, в Америке появился Буш-младший. Как консерватор, он уменьшает налоги на бизнес и социальные расходы, как человек недалекий, он не рационален, и тратит деньги неудачно. Вырастает дефицит бюджета, государство живет в долг, а отдача от предпринимателей не настолько высока, чтобы этот дефицит закрыть возросшим объемом налогов. Тогда доллар потихоньку теряет в цене относительно валют других более успешных на данный момент экономик, недвижимость в стране дешевеет, все кидаются на американский рынок покупать и строить, чтобы продать дороже. Выясняется, что продать никто ничего не может, потому что жилье реально нужно ограниченному кругу людей, отдают почти даром, в кредит, под символический процент, кому попало. Рынок недвижимости вспух и лопнул вслед за снижением курса доллара, который для Америки играет, по-видимому, такую же роль, как для России цена нефти. Оказалось, что Америке нечего продать кроме себя самой, а если у иностранного покупателя и так все есть и хочется получить только прибыль - крах неизбежен. Государству приходится расплачиваться скупая плохие долги, производство стагнирует, цены растут, налоги тоже, потом всё постепенно приходит в норму, ставку рефинансирования повышают, доллар дорожает относительно других валют.
В Америке государство получает деньги от налогоплательщиков. Поэтому, чтобы расплатиться с кредиторами, оно удешевляет деньги для налогоплательщиков, снижает процент, под который дает деньги, стимулирует предпринимательскую активность, в надежде, что те вернут сторицей, платя налоги, при этом доступность денег стимулирует повышение цен на товары. Процент за кредит плюс процент инфляции вместе составляют тот процент рентабельности, который необходим, чтобы закрыть расходы от хорошей или плохой деятельности.
Расходы государства могут финансировать налогоплательщики, как Америке, или варвары, как в древнем Риме, так или иначе, бесплатного государства не бывает. При падении производства за последствия приходится расплачиваться: обывателю, когда его увольняют, и государству, когда оно спасает от голодной смерти безработных, а от депрессии - чиновников. Через государство, как через Красный Крест и Армию спасения, ресурсы размазывают по всей экономике.
Когда сбережений нет, начинается гиперинфляция, единственное лекарство от которой - тотальная экономия. Любая благотворительность имеет свои пределы, инфляция не может быть больше, чем может заработать общество, поэтому в период гиперинфляции популярна параллельная валюта: червонец в закрытой советской России 20-х годов и американский доллар в России 90-х годов прошлого века.
Особенность Путинской России, что с 1999 года росла цена на нефть, и сохранялась инфляция. Рост цен на нефть как свалившееся на голову богатство. Конечно, можно организовать русский Куршавель, и тогда вам будут продавать бутылку рядового шампанского за пятьсот евро, но можно инвестировать во что-то долгоиграющее. В России, помимо элементарного воровства, предпочли наплодить нуворишей и обеспечить около социальные нужды.
Казус внезапно свалившегося богатства вот в чем: его надо задержать, освоить, заставить на себя работать, иначе оно как песок сквозь пальцы утечет туда, где производят нужные вам товары. Освоить в расширении внутреннего производства можно от силы 10-15-20% роста за год, тогда как цена на нефть с 1999 года возросла в 10 раз, то есть на 100% за каждый год. Рост производства внутри страны на 100% в год физически невозможен, для этого нет ни ресурсов, ни времени. Это задача для египетских фараонов и Иосифа Виссарионовича Сталина. Можно, конечно, попытаться согнать всю Среднюю Азию в Европейскую часть России, но нужного результата вряд ли удастся достичь. Избежать этого можно, если зарыть деньги поглубже в долгосрочные проекты, которые дадут отдачу впоследствии, когда халявы не станет. Это могут быть инфраструктурные проекты, типа дорог, это могут быть инвестиционные льготы для крупных компаний, инвестиции в образование и в науку. На худой конец деньги можно положить в западный банк как сбережения. Что-то подобное, конечно, делалось, но явно недостаточно, раз инфляция у нас до сих пор сохраняется на уровне 9-15% в год, то есть в два раза больше, чем рост производства. Таким образом, 80% от нашего счастья уходит назад за границу, через импорт и инфляцию, через рост внутренних цен, а 20% - через элементарное воровство, арт-хаусные и пиаровские проекты, пресловутые "понты" и овеществление лозунга: "Хлеба и зрелищ!".
Деньги за проданную нефть и другие природные ресурсы оседают на счетах российских предприятий, часть средств они себе оставляют за границей в виде сбережений, инвестиций и на покупку оборудования, что-то конвертируют в рубли для уплаты налогов и покрытия расходов и инвестиции внутри страны. За границей, наверное, остается процентов 10-15, на расходы внутри страны процентов 25-30, остальное попадает в бюджет или стабилизационный (резервный) фонд. В стабилизационный фонд, если мне память не изменяет, уходит треть от доходов государства, то есть процентов 20 от экспортной выручки предприятий. Оставшиеся 35 процентов выручки идут госбюджет. Эти тридцать пять процентов, в основном, и влияют на инфляцию в стране. Если принять что выручка от экспорта составляет, грубо говоря, 50% валового продукта страны, то в госбюджет, получается, попадает 17% незаработанных страной доходов - в два с половиной раза больше, чем рост ВВП, что может экономика безболезненно освоить. То есть инфляция составляет, минимум, 10%: 17% (незаработанные доходы) минус 7% (рост ВВП).
Высокая инфляция имеет институциональные корни, освоение инвестиций в таком масштабе может дать либо эффективная диктатура типа Третьего рейха, либо рынок, переполненный самостоятельными и эффективными инвесторами. Рынок у нас есть, агентов мало, инструментарий небогат и много дурного администрирования. Проблема в том, что адекватно рынку должна развиваться система отношений между людьми и общественными институтами во всех других сопряженных с экономикой областях. Иначе рынок будет ущербный, неразвитый, подверженный административным катаклизмам, несущий в себе многочисленные необязательные издержки, избыточно инфляционный. Построить высокоразвитое рыночное хозяйство в империи не получится и, наоборот: там, где конкурентные отношения проникли в политику, и общество адекватно реагирует на усилия людей, там всё равно, что у страны: профицит, дефицит, - инфляция всегда будет колебаться у нижних значений.
Сработали родовые недостатки авторитаризма: неэффективное управление и избыточное обременение экономики. Привалившее богатство означало рост импорта, рост цен на внутреннем рынке, большие административные и коррупционные издержки и околосоциальные расходы (армия, бюджетники), пиар-акции (война с Грузией и конфликт с Украиной) и низкие пенсии рядовых пенсионеров (как самого бесполезного сословия для государства).
Неэффективные траты, неверное целеполагание - порок самой политической системы, отсутствие развитых демократических институтов. Высокая инфляция здесь явление относительно постоянное и борьба с инфляцией тоже. Поэтому выход из кризиса, который демонстрирует на данный момент Россия, весьма специфичен и не похож на телодвижения западных стран. Слава богу, что до дефолта пока не дошло.
Европейцы и американцы оперируют не государственным стабилизационным фондом или золотовалютными резервами, то есть конъюнктурными доходами, а сбережениями населения, домашних хозяйств, аккумулируемыми в банках, ценных бумагах и казначейских обязательствах, поэтому они, уменьшая ставку депозита, делают деньги доступнее, и, помимо прямых вливаний и покупки плохих долгов, идет спасение низкомаржинальных проектов и производств, в том числе тех, что частично погорели из-за финансового кризиса. Масло размазывают тонким слоем на большее число бутербродов.
В России источник сбережений - государственный стабилизационный фонд и золотовалютные резервы, у населения сбережений в национальной валюте нет, поскольку ставка депозита в банках ниже уровня инфляции, сбережением такое помещение денег нельзя назвать по определению. Это средства на текущие расходы, которые при любом подземном толчке в национальной экономике потекут на покупку реальных средств сбережения - иностранной валюты, недвижимости, золота. Государство не может удешевить депозит, так как банки и предприятия давно удешевили себе его сами, набрав кредитов на Западе и погорев на этом. Уж если государство не доверяет свои средства родной экономике, размещая накопления за рубежом, то почему должны это делать частные граждане? Поэтому государство, поддерживая экономику за счет средств резервного фонда и курс рубля за счет золотовалютных резервов, рискует поменять уж не такие хорошие долги иностранного происхождения, на совсем плохие долги банков и родных предприятий, свои валютные сбережения конвертировать в валютные сбережения частных лиц. Российскому государству этого совсем не хочется, поэтому оно девальвирует рубль, чтобы продать свои запасы подороже, и устанавливает ставку рефинансирования выше уровня инфляции - 13%. Так и бывает, если пытаешься обойтись без населения. Можно было или снизить инфляцию до 5-6% в год или понижать курс рубля на 6-7% в год, тогда бы не было этой дикой спекуляции на дешевых западных деньгах, долгов, которые пытались отдавать за счет повышения цен на внутреннем рынке. Рыночная экономика требует соблюдения прав рядовых граждан.
Сиюминутные меры по спасению российской экономики от финансового кризиса 2008.
Глобальных, одномоментных способов урегулирования ситуации нет, кроме девальвации. Если государство хочет сохранить свои сбережения (золотовалютные резервы и стабилизационный фонд), надо курс рубля привести в соответствие с инфляцией, которая имела место за последние десять лет, то есть провести девальвацию рубля. Превышение роста цен на все товары (кроме иностранной валюты) над ростом производства за последние 10 лет составило 5 процентов в год (12 % инфляции минус 7% ВВП). Экономия на курсе, которая пошла на хорошую жизнь, за десять лет составила минимум 50% , то есть доллар максимум может подорожать на 12-13 рублей, евро - на 17 рублей, если брать их сегодняшнее соотношение. Уровень реальных доходов населения упадет в два раза. Впрочем, снижение курса рубля будет меньше, если государство будет расходовать свои сбережения (золотовалютные резервы и стабилизационный фонд).
В течение года можно снизить инфляцию до 3-5% в год, то есть оставить ее в пределах роста производства (6-7% в год), секвестрировав бюджет, сократив расходы бюджета с 17% до 6-7% выручки от экспорта, то есть в 2,5 раза, а с учетом падения цен на экспорт нефти с 90 долларов за баррель, по которой рассчитывался бюджет, до 40 долларов за баррель - дополнительно в два раза. Итого суммарно - бюджет надо урезать в 5 раз, в части доходов от экспорта. На закрытие дыры можно пустить стабилизационный фонд, то есть прожить 2009 год в привычном режиме. В качестве дополнительной меры, чтобы исключить неплатежи между предприятиями надо снизить налоги, повысить пошлины на ввоз импорта, без которого можно обойтись, кредитовать пополнение оборотных средств под ожидаемый процент инфляции (под 6-7% годовых). Изменение курса рубля при низкой инфляции уже не имеет глобального значения для экономики.
Выбор простой: девальвировать рубль или урезать бюджет. Возможна комбинация мер. Так или иначе, от того, как будут выходить из кризиса, станет ясно, как будет развиваться экономика, какой будет ее конфигурация.
Если будут сокращать расходы бюджета, налоги, увеличат доступ к кредитным ресурсам, то надо делать институциональные послабления, стимулировать рост сбережений и самостоятельности граждан и предприятий на рынке. Неизбежно послабления в политике, в деле распределения ресурсов и, следовательно, властных полномочий, то есть усилия государства и населения при удачном положении дел будут объединены, и преодоление кризиса пойдет быстрее и резче.
Если, главным образом, будет девальвирован рубль, значит, государство оставляет за собой все рычаги управления ситуацией, а выход из кризиса идет за счет населения и при явной его индифферентности к развитию российской экономики. Эта привычка жить за счет населения, провоцирует обломы и закрытость рынка.
По сравнению с 1998 годом прогресс виден: уже никому в голову не приходит грохать крупные банки, есть защита вкладов частных лиц, есть резервный фонд и желание его тратить. Все это, конечно, не последствия чьей-то доброй воли, а результат развития экономики, накопления национального богатства. Спасение идет с двух сторон: за счет населения и за счет государства. Кризис освободит государство от стабилизационного фонда, а население от предметов роскоши. Возможно, государство сохранит свои сбережения за счет населения, или население сохранит уровень жизни за счет стабилизационного фонда и золотовалютных резервов, это - продукт внешних обстоятельств, то есть продолжительности падения цен на нефть и другие природные ресурсы, и свободы воли, то есть желания "верхов" реформироваться или населения самоорганизовываться для преодоления кризиса. Нюансов - море, можем и разориться в конец, если депрессия на внешних рынках будет слишком долгой, а желания поработать на рынок внутренний не появится.
Послесловие.
Формально, причина дыры в нашей экономике - это стабильный курс рубля на фоне высокой инфляции, поэтому плата за кредит внутри страны была в два раза выше, чем за ее пределами.
Фактически причина неурядиц кроется:
--
В нежелании или невозможности (?) снизить инфляцию путем сокращения расходов бюджета, развития конкуренции на внутреннем рынке и принятия антимонопольных мер. Тут - скорее нежелание.
--
В нежелание или невозможности (?) снижать курс рубля пропорционально росту инфляции. Тут - скорее невозможность, так как избыток рублей раскручивает инфляцию и убивает импорт при откровенном недостатке качественных товаров на внутреннем рынке. Стерилизация рублей в стабилизационном фонде по сути своей ущербна, так как не позволяет использовать нефтедоллары для развития инфраструктуры (можно подумать, что мы Швейцария или Норвегия и в хороших дорогах не нуждаемся).
Таким образом, основная причина всех наших бед - неподготовленность российской политики и экономики к интенсивному развитию хозяйства, к тому, чтобы эффективно переварить нефтедоллары. Самый лучший амортизатор от внешних потрясений - наличие внутреннего рынка отечественных товаров и сбережений населения. Это два краеугольных камня экономики. Внутренний рынок спасает от дефляции, сбережения - от инфляции. Естественно, и то и другое есть следствия, а не первопричина благополучия, прародителем которого является рациональное ведение хозяйства в самом широком смысле этого слова: от политики до культуры, от привычек до увлечений.