Памятник
15.02.2011
С-Петербург, пр.Просвещения
Стоял бронзовый поэт. Один посреди площади.
Взирая на всё вокруг невозмутимым вечным взглядом.
И на него срали голуби. Долго и мучительно. С
нескрываемым блаженством для себя.
Они клевали семечки, брошенные с подачки неряшливого
господина. Взлетали на ненужных крыльях. И клали
на искусство.
А искусство молчало. Любой, запечатлённый в
бронзе, не имеет права ответить. Это стыдно.
Поэт стоял, чувствуя ресницами дерьмо, летящее сверху.
И молчал.
Голуби хотели всё больше и больше семечек,
чтобы срать гораздо регулярнее, но господин не считал
это нужным. Мало ли, что вы хотите.
А голуби дёргали головами и шеями, погружая свою анархию
в бесполезный рефлекторный припадок.
И было счастье.
Одни считали себя кормящими, другие - знающими.
Но и те и те были смешны.
Когда топтались по голове поэта грязными лапами,
он поглядывал на небо. Он всегда знал, что так и будет.
Он писал свои мысли для умных людей, в итоге стал жертвой
идиотизма. Его жизнь, его стремление к лучшему стали
стойбищем для паршивого единоличия, готового заклевать
своих же за крошку дарового хлебца.
И когда дождь смывал дерьмо с головы поэта,
он улыбался. Никто не мог видеть эту улыбку. Ведь
сидели все в то время на карнизах и балконах, озирая
своё мокрое ничтожное тельце. И проникаясь искренней
страстью к собственному вероломству.
Молнии крепчали. Визг метронома пополз изнутри
головы. И вечность качнулась. Затронула исподнее. Стала
перебираться к единственно верному окончанию.
К безответственности.
И голуби стали чувствовать, что гадят не просто так, а
этим предъявляют свои претензии на выражение мысли.
И неистово они бросились искать семечки, крошки хлеба,
крупицы бесполезной инертности. И поглощать, поглощать...
Да взлетели на ненужных крыльях в воздух, покоряя такие
смешные метры.
С трудом.
С целеустремлённостью.
И когда поэт подумал о новом произведении, произнеся
цитату из вступления вслух, голуби дружно водрузили на
него центнер дерьма.
Поэт промолчал.
Он знал: обосрать может любой, а придумать не каждый.
Поэтому, голуби в его глазах не представляли ничего из
себя ценного.
Пусть они пичкают себя науками и традициями.
Пусть восторгаются храбростью в алкогольном порыве.
Пусть советуют то, о чём вообще не имеют представления.
Всё встанет на свои места.
Придёт зима, и голуби сдохнут.
По колено в беспомощности они станут делить электрический
провод, приникая друг к другу. И отталкивая друг друга
от себя. И падая замёрзшими клочками материи в глотки
голодных котов.
А поэт будет стоять, запечатлённый в бронзе.
Он улыбнётся после дождя и поцелует след от тронувшихся
поездов. Он занесёт в свой дневник ещё один день бессмертия.
И придумает то, для чего он родился.