Режущий ухо пронзительный бабский восклик, настиг меня на самой подножке гудящего к отправлению поезда. Пассажиры уже благополучно попрятались по вагонам и, словно по мановению волшебной палочки, исчезли тетушки с теплой картошечкой, солеными огурчиками, пирогами и прочим не хитрым ассортиментом кратковременных провинциальных остановок.
Только лишь одна неопрятная старушенция, все суетилась на перроне, смешно подпрыгивая к приоткрытым окнам.
- А кому пирожков с замудростью? Горяченьких?
Скорее любопытство, побудило меня окликнуть торговку. Дело в том, что супруга моя, ныне бывшая, последний десяток лет проработала шеф-поваром в одном из столичных ресторанов. И с большим интересом относилась к новым рецептами да ингредиентам, дабы было чем избалованную городскую публику удивить.
Опрометчиво есть первое попавшееся печево, конечно, ни кто не собирался. Только вот что за местная начинка, замудрость, узнать было весьма любопытственно.
- Ну, так почем пирожки, бабушка?
Я неловко спрыгнул с подножки, пытаясь нащупать в кармане мяту сотню. И словно о горячую лампочку ожегся о пронзительно-чистый взгляд пожилой женщины.
- Для тебя просто так, касатик. Чудо великое и необходимое. Съешь, и будет тебя счастье!
С какой-то искренней радостью она протянула мне пакет с румяными пирогами и подтолкнула к ступеням:
-Иди, опоздаешь ужо...
Сосед по купе куда-то удалился, не иначе как в вагон ресторан. Я водрузил пакет с пирожками на стол, развязал и с подозрением принюхался. Пахло вкусно. Скажет тоже, чудо... Ну, а с другой стороны не отравлюсь ж я? Ну не насмерть же?
Зажмурившись я откусил изрядный кусок, оказавшегося на удивление вкусным пирожка.
****
Дома, значится, сидеть надобно и тем, что тебе свыше дадено - наслаждаться. А иначе такой беды накличешь, что Навь медом покажется! В том есть, Яговна, замудрость великая...
-Эх, поумнел, никак, - старушка тяжело вздохнула, - Ну а остальные? Молодо-зелено. Так их и не удержишь дома-то! А дыр в Навий мир ведь у нас тьма понатыкано! В одном Кощеевом холме как в сыру. У каждой-то стрельцов не поставишь. Вот и суют носы любопытные. - Да что до молодежи, сам-то...
- Ну полно тебе, бабусь! - я огладил густую бороду, скрывая смущение - до сих пор стыдственно, как мальчишка попался. И ведь словно и на самом деле все со мной было. И семья с женой, и работа с заботой. Ух! Как вспомню, до сих пор страх берет. А ну как не встретила бы ты меня?
-Да что говорить! - Яга отмахнулась, - Вон, Василису, царевну младшую Берендееву, намедни еле выручила. Чуть было в гулящие девки в Нави не подалась. Третий день в светлице ревет, от стыда прячется. Тепереча вот Ивана-царевича черед пришел. Так что, не зря тебя воевода мне в помощь назначили. Завтра с утречка на выручку и отправимся.
- Неужто сразу признаешь, что наш Ваня? А то прихватишь какого-нибудь тамошнего - беды не оберешься! - я с сомнением поморщился.
- Э не-е-е... - Яга совершенно по-девичьи хихикнула, - Наши они знаешь, чем от тамошних отличаются, и почему их назад возвернуть можно?
- Ну? - я с любопытством подался вперед.
- Наши, они до сих пор в сказки верят! - торжествующе отчеканила бабка, подсовывая мне под нос румяный пирожок - Даже в самые нелепые! Даже в сдобу с замудростью!
Смущенно зарозовев, я поспешил перевести разговор:
- Не кажет, Ваню-то!
- Эх, не кажет! - Яга огорченно покосилась на волшебное блюдце и, подхватив наливное яблочко, с аппетитом вгрызлась в сочный бочек,- пойдем-ка спать, касатик. Утро вечера мудренее.
Я вздохнул и послушно поплелся вслед за бабушкой в ночевный покой...
Несколько раз моргнув, забытое на столе волшебное блюдце, наконец-то отобразило, как облаченный в деловой костюм Иван-царевич, сосредоточенно загружает в офисный принтер стопку бумаги...