Кулинченко Юлия Aka Кулька : другие произведения.

От топота копыт (общий файл)

Самиздат: [Регистрация] [Найти] [Рейтинги] [Обсуждения] [Новинки] [Обзоры] [Помощь|Техвопросы]
Ссылки:
Школа кожевенного мастерства: сумки, ремни своими руками
Оценка: 6.42*18  Ваша оценка:
  • Аннотация:
    Добавлена глава 38
    Тянет обида из дома подальше, на тракт. Остаются в дорожной пыли отпечатки копыт. Хорошо кентавре в родном селении: там семья, друзья, под защитой ветров тихое Топотье. А в пути? Что делать, если отвернулся добрый Ветробог и не видит, как встречаются на твоей дороге неверные повороты, подозрительные спутники и чужие проклятья? Не всегда поймешь, кто друг, а кто враг. И все прочитанные книги не помогут и не подскажут, когда сталкиваешься с настоящей жизнью...
    В главах 1-22 отловлена куча пунктуационных блох. (Огромное спасибо Kris и Ткаченко Наталье, в том числе и за вычитку текста) А лишние запятые теперь не так откровенно шевелятся и не пытаются утащить рукопись со стола!
    Отдельная благодарность Ал Ниаро за художественную редактуру и отлов технических косяков! Автор чудесных кентавров в иллюстрациях Хорунжий Дмитрий
  
   Глава 1
  
   ... Пираты теснили капитана к левому борту. Большая часть команды была убита, и надежда на спасение таяла с каждой минутой, но внезапно...
  
   -Ита! Итка! Где тебя ветры носят?! А ну, скачи сюда сейчас же!
   Зычный голос матери разносился над полуденным полем, тревожа сонное послеобеденное спокойствие.
   - Охти! А коровы-то, коровушки! - зашлась матушка.
   Я вытянула шею и вглядевшись поверх высокой травы, обомлела.
   Спотыкун меня побери! Оставшиеся без присмотра буренки пестрой лентой вытянулись у водяницина омута. Самые нетерпеливые уже залезли по шею в воду, млея в прохладе и изредка отфыркиваясь от особенно назойливых оводов.
   А ну как водяной? Утянуть, конечно, не утянет, но напугать может изрядно. По прошлому лету так оттаскал за хвост Пеструшку, что у той молоко на неделю пропало. Тетка Фотя потом всей деревне рассказывала, что пастухи сами ее коровку к омуту привели и чуть не насильно водяному хвост в лапу пихали. Ох, и влетело тогда ребятам!
   -Итка! Попадись ты мне только, козье отродье!
   Ну, вот с отродьем я не согласна! Тем более что и статью, и мастью я вся в мать. Коренастая, в плечах широкая, пегая. Самая, что ни на есть рабочая лошадка. Не то, что сестренка, Мийка, та тоненькая, стройная, грудь высокая, больше на человечиху похожа, чем на кентавру! Тьфу, кожа да кости, посмотреть не на что, волос и тот, мышастый какой-то. И чего только вокруг нее полдеревни жеребцов увивается? Хотя матушка отца тоже незнамо по каким признакам выбирала. Мне тетка Фотя рассказывала. Такие парни вокруг нее гарцевали, а она на папу позарилась. Сказитель заезжий с балаганом на ярмарку когда-то пришел, да так и осел у нас в Топотье. А по позапрошлой зиме в столицу подался, на заработки. С тех пор и не слышно про него. Мама уже и по знакомым вызнавала, и сама в город с обозом ходила искать. Бесполезно. Хотя папочка и раньше надолго пропадал. Видно не выветрился из него еще дух дорожный. Так и носит: год в деревне-два в пути. Только книги в дальней комнате копятся, каждый раз новые привозит. И я, как отец читать научил, оторваться от них не могу. Любопытно же. Про страны разные, про принцесс и драконов узнать. Сегодня вот, про мореплавателей книжка попалась. Как они острова в Cонном море открывали и с пиратами сражались. Зачиталась так, что про коров, и думать забыла.
   - Итка!?
   Я занырнула обратно в траву. У омута уже слышалась ругань и хохот мальчишек. Видать, мать послала коров отогнать. Я поморщилась, разминая больную ногу. Тяжело вдохнув, запихнула книжку в заплечную суму, поднялась и на самом деле побежала. Рука у матушки тяжелая, чем дольше меня искать будет, тем сильнее по загривку получу, а то еще и хворостиной по крупу пройтись не полениться.
   Ух! Люблю лето! По ногам мягко бьют метелки ковыля, каждый шаг сбивает цветочные лепестки, спугивает бабочек. Облака по синему небу пушистые. Солнышко, с утра еще не жаркое, а ласково-теплое, лучики к земле тянет. И только мать на краю поля, руки в боки, лицо злое, портит замечательную картинку.
   Как ни странно, отделалась я только подзатыльником.
   -Явилась, беспутная!? А ну марш в деревню! Наемники вернулись!
   Наемники... И сразу сердце защемило, сладко так...
   Возвращения мужчин из найма ждала вся деревня. Первый год наше Топотье наемников отправляет. То обходились вроде, хозяйство богатое было, а как засуха по прошлому лету прошла, пришлось животы подтянуть. Скоро и налог в осень платить. Вот и решили старосты, что проще в наймы молодежь отправить, чем всем вместе голодать.
   А главное, вернулся Ритий!
   Красавец-вороной, главный заводила и надежда деревни. Первый и в драке, и в работе. Мечта почти всех топотских девушек, и моя в том числе. А еще, ему в это лето пару выбирать! Завтра день Ветробога. Успели-таки вернуться к празднику, а иначе год еще пришлось бы до свадеб ждать. Создать пару можно только раз в году, в праздничный день. Тогда и дороги будут легкими, и болезни не коснутся...
   Но, дел домашних образовалось столько, что посмотреть на Рития мне удалось только к вечеру. Матушка у меня одна из старост. Завтра именно ей поздравлять новые семьи, да и дочери две, вдруг женихи в дом? А в доме не убрано, рубаха праздничная не глажена, и дочка старшая от рук совсем отбилась, даже в пастухи не годится.
   Счастливая Мийка уже давно ускакала на площадку к общинному дому, а я все еще возилась с уборкой, выслушивая мамины упреки.
  
   На площадку я явилась, когда закатное солнце уже коснулось краешком дальнего леса.
   Взрослые, встретив сыновей, ушли готовиться к завтрашнему празднику. Молодежь, разбившись на кучки, заслушивалась рассказами наемников. Я пристроилась к компании сверсников, любуясь на повзрослевших с весны парней и высматривая Рития.
   -А еще,- вещал Олиф, старший кузнецов сын, поигрывая дубинкой,- нанялись мы как-то к купцу одному, в охранники. Только в лес въехали с обозом, а тут, глядь, разбойники!!!
   Я. с любопытством подалась вперед, прислушиваясь.
   -Ну тут я......
   -Ты лучше расскажи, сколько этому купцу по хозяйству помогал, пока он нас в охрану взять согласился! - перебил Олифа насмешливый голос, - у купчины, как раз лошадка приболела, а тут мы наниматься. А поле не пахано. Вот мужик радовался, что будет кого в борону впрячь. Потом уж, присмотрелся и решил, что в охране мы тоже не помешаем.
   Раздались сдавленные смешки. Я тоже хихикнула, представив Олифа в упряжке.
   Парень насупился, видать, очень хотелось перед девушками покрасоваться, но спорить с Ритием не решился.
   -О! Итка, привет - вороной, походя потрепал меня по волосам - Все хорошеешь? Заневестилась совсем.
   Я отчаянно покраснела, пытаясь подобрать слова, но статный кентавр уже перешел к другой компании. Ну вот, почему всегда так?! Когда надо, язык как деревянный!
   Махнув со злости хвостом, зацепила забор и, оставив на колючей оплетке добрый пук волос, скакнула следом. Не удачно, надо сказать скакнула. Передняя правая нога загудела и отозвалась тупой болью.
   Поговорить больше не удалось. Рития тут же окружили, расспрашивая о путешествии. Мийка крутилась рядом.
   -А денег-то вы много заработали? - бесцеремонно влезла в разговор сестренка, стараясь отвлечь на себя внимание вороного.
   -Достаточно. Хватит и на налог, и тебе на бусы, красавица. Вот ярмарка к Круже будет на днях, там и куплю.
   -Честно купишь?
   -Обещаю! Для такой девушки никаких бус не жалко!
   Мийка смущенно зарделась и подвинулась поближе.
   Вот ведь змеюка! Знает же! А пела-то, соловьем: "Не нужен мне этот выскочка, не волнуйся сетренка". Как до дела дошло, сразу поперек дорожки мне! Седло пусть тебе купит, коза мышастая, а не бусы!
   Я досадливо взбрыкнула. Ну, ничего, посмотрим еще, кому ленточки в хвост достанутся. Младшую сестру вперед старшей в пару не ставят. И мне Ритий сам сегодня сказал, что похорошела! И вообще, не очень то и хотелось! Я повернула к дому. Пусть они тут без меня развлекаются, а я лучше высплюсь перед праздником.
  
   Разбудил меня сдобный блинный запах. Приятно просыпаться от аромата выпечки и лежать потягиваясь, гадая готов-ли уже завтрак, или только первый блин на сковороде. Ранний подъем, обычно оборачивался мытьем горшка из под теста и уборкой на кухне. А убираться я очень не люблю.
   По двери грохнуло.
   -Итка! Ты вставать собираешься? Или надеешься, что без тебя на кухне обойдется?
   -Угу, и тебе с добрым утром сестренка,- пробурчала я. Вот ведь неугомонная!
   Мийка стукнула по двери еще раз и сдавленно ругнулась. Ага. Дверь у меня новая, нестроганая . Видать, занозу словила, а нечего колошматить с утра пораньше.
   Пришлось подниматься. Осторожно подвигала затекшей ногой, разминая. Сломанная в детстве передняя правая уже много лет не дает о себе забыть. То ноет на погоду, то болит, если набегаешься за день, да и с утра сразу не встанешь, пока немного кровь не разгонишь. Хотя мне тогда повезло. Знахарь хороший в Круже был. Если бы не он, могла бы вообще не подняться, а так, только прихрамываю немного. Он меня тогда все лето травами пользовал и ногу в лубке держать заставлял. Ну, еще конечно малолетство мое, у взрослых кости так не срастаются. И ведь сломала по глупости. По дальнему полю носились наперегонки, а там пушиных нор множество. Вот и провалилась на бегу...
   Спина еще чего-то побаливает... А где это я вчера так приложилась? Взмах хвостом отдался резким прострелом во всем позвоночнике. Кое-как перекрутившись, оценила размер ущерба. Ого! Да я вчера полхвоста на заборе оставила! И ведь не заметила даже, со злости.
   Изрядный клок волос с правой стороны измочалился и топорщился короткой метелкой. Ну почему мне всегда так не везет! Последнюю красоту испоганила! В отличие от сестры, волос мне при раздаче не досталось. И если Мийка распускала по плечам настоящую серую гриву, переходящую на позвоночнике в короткую шерстку, то моих хватало только на короткую, в ладонь, белобрысую косицу из которой вечно выбивались непослушные пряди. Только радости, что хвост у меня пушистый и красивый. До вчерашнего дня, был!
   Застонав, я поднялась. Сняла с полки палку-лапу и прикрутила расческу.
   Хорошая все-таки вещь - лапа, полезная. Уж не знаю, кто ее придумал. Может карлы-ремесленники, может кому-то из наших добрые ветра нашептали. И ведь сделано-то всего ничего. Штырь железный с резьбой, деревом обшитый, а без него как без рук. Роста в кентаврах много, до земли высоко. Даже полотенце оброненное не сразу поднимешь. На колени становиться придется. А если яблоки собирать, или грядку полоть? Все коленки собьешь! А тут накрутил на резьбу приспособление нужное. Хочешь, лопатку - морковку копай, хочешь расческу - хвост прихорашивай. Если же идти куда, на пояс широкий нательный насадок нацеплял, лапу на ремешке, через плечо перекинул и сразу во всеоружии. Да! Оружие-то наше тоже почти так же сделано. Только у наемников кентаврских сама "лапа" поувесистее будет, и накрутка с двух сторон. С одного конца, два хвоста, на манер рогатки, булава туда вкручивается. Или с другого, нож широкий привернуть можно, тогда "рогатка" руке съехать не дает и равновесия добавляет...
   Не успела я красоту навести, как улице раздался перезвон бубенцов и приветственные выкрики.
   Что? Началось? Уже?
   Кое-как натянув рубашку и сбив копытами сено на лежанке, я метнулась к дверям. Мои уже во дворе у открытых ворот топтались.
   По улице неслась разряженная толпа парней. На Ветробожий день каждый готовился по-своему. Молодые девушки украшали дом, пекли блины и готовились к встрече женихов. А парни в расшитых рубахах и с колокольцами на поясах нательных, бежали три круга по деревне "ветер гнали", а потом по очереди, по старшинству поворачивали в дома, в гости к той, кого хотели взять в жены, в пару. Если симпатия была обоюдной, вечером у общинного дома старосты давали разрешение на создание новой семьи. Очень редко за праздник сходилось больше трех пар. Как бы ни хотели молодые, последнее слово оставалось за старостами. И если оба из пары проявили себя с хорошей стороны и в работе, и в жизни общины, тогда на второй день накрывался праздничный стол, и выделялось место в общинном доме, пока пара свой не построит.
   На втором круге уже вся деревня стояла у дороги. Ритий первым бежал. Руки прижаты к бокам, на голове повязка яркая, что бы волосы в глаза не лезли, пояс с блестящими бубенцами... Завораживающее зрелище! Девушки волновались, пытаясь угадать: к кому в дом сегодня завернет жених? Я комкала подол рубахи и нервно притоптывала.
   Третий круг! Мы с сестрой отпрянули от ворот, чтобы не помешать кому, при случае забежать. Я успела только заметить, как Олиф рванулся во двор к мельнику. Ой, как хорошо! Давно он за Весеной ухаживает...
   У ворот раздался перестук копыт... Ритий! Завернул через двор, гася бег, и остановившись перед матерью, опустил голову.
   -Ветра попутного и удачных дорог вашему хозяину. Закромов полных и урожая богатого, хозяйке. Красоты и здоровья девушкам в доме. Отдадите ли дочь в пару?
   Кажется, я от волнения перестала дышать, все еще не веря в происходящее. Самый красивый мужчина деревни. Самый завидный жених. Тут! В нашем доме! Ой! А у меня хвост весь ободранный. Как же туда теперь ленточки вплетать?
   -Которую? - мамин голос дрожит в волнении.
   И как ведро холодной воды на круп. - "Младшую. Мию!"
  
   В голове зазвенело. Словно в тумане; радостный визг Мийки, удивленный возглас матери, бормочущий оправдания Ритий.
   Очнулась в своей комнате на лежанке. В голове еще шумело, но ясность мыслей постепенно возвращалась. Как он мог! Ну не хотел брать меня в пару, и не заставляет никто! Не очень то и хотелось! Ладно, спотыкун с ним! Хотелось, даже очень! Но позвать младшую сестру вперед старшей?! Ни за что! Всегда старшие дети первыми заводят семью. Всегда! Да, я понимаю, что Мийке обидно ждать так долго. В отличие от остальных деревенских девушек я засиделась. Даже к Весене, которая меня на три зимы младше, уже завернул жених. Но это не значит, что вот так просто и во весь голос можно идти против всех правил. Это какой наглости надо было набраться, что бы такое сказать! И кому!!!? Матери-старосте! Да что он о себе возомнил!?
   Пришлось все-таки выходить на кухню, и узнавать, что было после предложения. Выглядела я, конечно глупо, но маме надо было на кого-нибудь выплеснуть все волнения. Повторяясь, она рассказывала, как Ритий, не обращая внимания на ее недовольство, умолял отдать Мийку. Как даже заругался под конец. В итоге жених был отправлен за порог, до вечернего сбора старост.
   - Да как же это, Иточка? Я ведь и против сказать не могу, дочка все-таки. И не делается так! Если каждый поступать начнет, как ему хочется, это что же тогда будет?
   Первый раз я видела ее в таком взволнованном состоянии. Обычно властная и серьезная мать, в этот момент выглядела такой беспомощной и растерянной, что мне стало не по себе. Нет, конечно, порядок создания пары - одно из старых и самых соблюдаемых правил, но не до такой же степени, что бы так волноваться? Или до такой?
  
   Глава 2
   Ворота затряслись от ударов. Когда я выскочила на крыльцо, тетка уже величественно вплывала во двор. Дородная, громогласная Фотя, обучительница деревенская и гроза всей местной молодежи.
   -Охти, Линушка! - зашлась она при виде матери, - это что делается-то!
   -Итка, хватит двор хвостом мести! Воды принеси. - Мама кивнула на ведра у двери.- А ты, Фотя, не голоси с порога, в доме поговорим.
   Желание подслушать под дверью было велико, но не ровен час выдам себя, а рука у родительницы тяжелая. По загривку получать, ой как не охота! Да и за водой сходить надобно.
   Жарко-дремотный полдень. Кажется, деревня вот-вот расплавится в летнем дрожащем воздухе и стечет под откос в речку - Рыбку. Даже собаки попрятались в будки и лишь лениво взбрехивают на прохожих. По улице тянет блинным духом, кто-то с утра не успел напечь. Кружатся в прозрачном воздухе пылинки. Я шла, позвякивая пустыми ведрами, стараясь держаться в тени от заборов, где сохранилось хоть немного прохлады.
   -Апчхи!- в носу нестерпимо засвербело. - А-а-а-апчхи!
   На забор над моей головой плюхнулся лежак, и раздались глухие удары.
   Веся!- я в возмущении стукнула кулаком по воротам, - чуть не пришибла, коза такая!
   -А нечего шастать, где не попадя! Ой, Итка ты что-ли?!
   -Я! Хватит из-за забора кричать. За водой пойдешь?
   -Сейчас, только ведра прихвачу!
   Ворота заскрипели и растрепанная, довольная подруга выскочила на улицу.
   -Как же ты вовремя! С самого утра убираюсь. Хоть пройтись чуть-чуть.
   Меня так и подмывало спросить про утро. Сама видела, как Олиф к ней заворачивал, но до вечернего оглашения свадебных пар, на такие темы разговаривать было не принято.
   -И охота тебе, Веська, каждый раз так маяться: трясти, набивать, зашивать. Я, вон, охапку соломы в угол, сверху покрывало и сплю себе спокойно.
   -Ну тебя, - поморщилась подруга, - и соломины потом по всему дому собирать?
   -А метелку в угол поставить и сметать в кучку, как растреплется.
   -Лишняя работа. Я лучше лежак по новой прошью. И вообще...
   Мы как раз вышли к центральной площадке. Я обернулась на замолчавшую на полуслове Весёну.
   -Ты чего?
   Мужчины сбивали помост для старост. Кто-то таскал недостающие доски. Площадка покрылась мелкой золотистой стружкой. Под навесом уже стоял возок с цветами. Женская работа начнется после: вымести мусор, украсить площадку к вечернему оглашению.
   -Весь,- не выдержала я, - а тебя Олиф звал?
   -Звал. - Вздохнула подруга
   -А что невеселая такая? Твои не согласны?
   -Да согласны. Ой, Итка, я тебе лучше после оглашения расскажу, сглазить боюсь.
   -Да чего тут глазить! - Я аж притоптывала от любопытства, - твои согласны, ты согласна. Что еще надо! Ну что было-то? Ну, расскажи?!
   -Боязно, - Веська на мое нетерпение не поддалась, - по свиткам проверять до четвертого колена будут. Вдруг, родня мы с ним?
   -А! Плюнь! У него ж отец пришлый, из Вирийской общины!
   -Да ладно? - подруга жадно подалась ко мне - Точно? А ты откуда знаешь?
   -Фотя рассказывала, а она врать не будет, обучительница ведь!
   При пришлых родителях почти наверняка в ближнем родстве не окажешься. Общины кентавров разбросаны на большом отдалении друг от друга. Кроме нашей топотской, еще две рядом: Круж, на самой границе с людскими поселениями, и Белое, откуда муку в столицу везут, ну и еще хутора в лесу. Голов под тысячу наберется. Многие друг другу родственниками приходятся, а родню в пару не ставят. Дети болеть будут, да и обидится Ветробог, что наказы его не выполняют. Беды, посланные, тогда всем аукнутся. И так только один день в году под свадьбы отдан. Светлый день, радостный. По преданиям, в этот день обманул Ветробога брат младший - Свий. Завидно ему стало, что брату одному поклоняются. Сонного зелья подсыпал, договорился с ледяными великанами, нагнал с гор холодных ветров и решил назло брату весь мир в холод заковать. Только ни один ветер морозный с летним солнышком тягаться не сможет. Быстро оттаяла земля, проснулся Ветробог и выгнал предателя-брата в ледяные горы насовсем. И велел всему миру помнить этот день, и в честь его победы свадьбы играть да радоваться. Теперь, когда бодрствует Ветробог - лето, тепло, светло на земле, а как засыпает, спускает Свий с гор цепные ветра и снежные тучи - зима приходит.
   -Итка! - подруга хлопнула меня по крупу, пытаясь обратить на себя внимание.- А у вас-то как?
   -Ритий завернул, - помрачнела я.
   -Да ладно?! А ты?! А мать?!
   -Что я. Он к Мийке посватался!
   -Как к Мийке? Ты же старшая!
   -Вот у него и спроси, как? - я насупилась. - Не хочу об этом. Вечером все ясно будет.
   Подруга замолчала, не желая расстраивать.
   И без того безрадостное мое настроение скатилось к совсем мрачному. Мы набрали воды. Скомкано попрощались у Весёниных ворот.
   Счастливая Веська. Сейчас, небось, рубаху праздничную примерять поскачет и ленты в хвост плести. А у меня все по-свиевски: все не так!
   Притормозила у обучального дома, потерла намятые от ведерных ручек ладони. Через забор яблоня ветки тянет. Я дурашливо скакнула, сбивая в ладонь зеленое еще яблочко.
   -Ух! Кислятина!
   К осени нальются соком, покраснеют. Самые вкусные у Фоти яблоки. Сколько мы их ободрали, в свое время...
   С пятой по пятнадцатую зиму, по возрасту, у молодежи один день на неделе отдан под обучение. Писать, читать и вообще, в мире жить учат. Это только кажется, что так просто. Живи себе и радуйся, а каково кентавру в городе? Улочки узкие, лестницы везде, не пройдешь. В домах, корчмах, лавках потолки низкие. Даже спать нормально не уляжешься, кровати же везде! Трудно кентаврам. Все, как специально, для людей в жизни придумано.
   А еще про мир учат: какие государства рядом есть, с кем воевали, с кем торгуем. Интересно все! Мне даже карта Каврии нашей досталась. Тетка за усердие подарила!
  
   Фотя еще не ушла. Из материной комнаты доносился глухой говор. Пристроив ведра на лавку, я не выдержала. Осторожно ступая, подкралась к двери и прижалась ухом.
   -И ведь и против не пойду! Не смогу! Счастья-то, для дочки тоже хочется!
   Кажется, мама всхлипнула.
   -Да не трясись ты так! Сама подумай, а второй девке-то каково? Все подруги уже давно в паре. Младшую сейчас отдавать? Может, запретишь? Старейшины поддержат. Скажешь, что не раньше старшей, авось на следующий год и выберет кто Итку? - успокаивающе басила тетушка.
   -Как она ребенка-то носить будет, хромая? А работать? День поскачет, и уже ноги не держат. Ой, не возьмут ее, Фотька! Сердцем чую, что не возьмут! А так хоть Мийка при муже будет. Даже если старосты против пойдут - разрешу свадьбу. Я мать, мое слово главное.
   Я отступила от двери. Так вот оно что! "Хромая"! Глаза защипало. В деревне я никогда не чувствовала себя ущербной. Да, на работах меня жалели, с прополки общинного поля отпускали раньше, не заставляли тяжелое таскать. В остальном же я от молодежи не отставала. Но что бы так! Значит, из-за меня Мийка засиделась без пары? Я во всем виновата?
   Пытаясь не разреветься в голос, бросилась в свою комнату. Свалилась на лежанку и, уткнув голову в покрывало зашлась в беззвучном плаче. Жалость к себе накатывала тяжелой волной, заставляла реветь все пуще, отбирая последние силы. Вдоволь наплакавшись, сама не заметила, как задремала.
   Когда я открыла глаза, за окном уже сгущались летние сумерки. В доме царила гулкая тишина. Видимо, мама и сестра, жалея, не решились меня будить к вечернему оглашению пар.
   Опоздала! Видят ветра, опоздала! Заполошно, заметалась по комнате. Так, рубаху новую одеть, белобрысую косицу лентой перевязать, насадки с пояса отцепить. Не понадобятся. Все вроде!
   До площадки я неслась впотьмах не глядя под ноги. В конце темной улицы светилась огнями общиная плошадь и слышался гул толпы. Стараясь не попасться на глаза соплеменникам, я пробралась кустами и встала с краю в тени деревьев. Факелы высвечивали собравшихся на помосте старост. В центре площади сгрудились молодые кентавры, предназначенные в пары. Остальные, выстроились широким полукругом, приготовившись к оглашению новых семей.
   К самому началу успела! Отдышалась, выхватила взглядом жмущуюся к Олифу Весёну. Красивая какая! Ленты в хвост вплетены яркие. На голове венок цветочный, рубаха с шитьем серебряным. Аж светится вся от радости. Видно и впрямь кузнецова сына любит. О! Мийка с Ритием. Держатся настороженно, вон как на старост зыркают. И не зря видно!
   Где-то в глубине души шевельнулась надежда, что не разрешат им семью создать. Младшая она! Не положено так! Испокон веков не положено!
   От группы старост отделился седой Трий. Шагнул к краю помоста, поднял руку, призывая собравшихся к тишине. Я затаила дыхание, вслушиваясь.
   - Топотчане! - голос старшего кентавра гулко разносился над притихшей площадью - В это светлый день, Ветробожий, мы собрались здесь, для оглашения новых пар! Тяжелым был для нас год. Но, неурожай с засухой и работа тяжелая не смогли подкосить нас. В лучшем свете себя молодежь показала. Вернулись из найма мужчины. Слава ветрам, все живыми и здоровыми вернулись. Налог осенний община теперь сможет выплатить. Да и ко дню свадебному наемники успели. Семь пар у нас в Топотье сладилось, и нет среди них родни по крови!
   Я заметила, как подруга выдохнула и расплылась в счастливой улыбке. Олиф придвинулся поближе и накрыл Весёнину ладошку своей рукой.
   - Шесть мест в общинном доме выделено. И с завтрашнего дня, могут семьи молодые вместе быть!
   Лишь одна пара у нас сомнения вызвала...
   Сестра побелела и нервно взмахнула хвостом. Ритий упрямо сжал кулаки и сделал шаг вперед.
   - Мия, дочь в семье младшая. И не может она вперед старшей пару создать, даже не смотря на согласие матери. Ветробожьи заветы чтит община и нарушать их никому не дозволено. Какие бы заслуги за молодыми не числились, не бывать той паре!
   Я вслушиваясь, качнулась вперед. По шкуре прошелся легкий прохладный ветерок, на глаза навернулись слезы. Только сейчас заметила, как же вкусно пахнет ночной воздух. Услышала, как стрекочут кузнечики в придорожной траве и поют на далекой речке лягушки.
   Не разрешили! Я так и знала! Не пошли старосты против правил! Пусть не мой Ритий, но и не ее теперь! Ветробог все видит, всем по заслугам достается!
   И тут Ритий скакнул вперед:
   - Говорить дозвольте, старосты!
   Трий кивнул, разрешая. Парень вскинул голову и решительно махнул рукой.
   - Я знаю, что Мийка младшая и вперед сестры ей в пару не положено становиться. - голос Рития зазвенел от волнения - Но прежде чем запретить нам создать семью, прошу, выслушайте!
   Ее сестра больна. Пусть не тяжело, не опасно, но больна. Со своей хромотой она не сможет полноценно работать и приносить пользу общине. Она устает даже на простых работах и о слабости ее знают все! Неизвестно, сможет ли она в будущем стать полноценной матерью, или родит такого же слабого ребенка! Иту не выбрали в этот год и, скорее всего не выберут и дальше. Мийка же, одна из самых красивых и здоровых Топотских девушек. Она нужна мне. Я выбрал ее в пару, и от слова своего не отступлюсь! Если не разрешите сейчас, я заверну к ней во двор и на следующий год, и на позаследующий. Слышат ветра, чтобы не случилось, Мийка будет моей женой! Вы знаете, что...
   Дальше я слушать не стала. Ноги уже сами несли прочь от общинной площади. Все что мог, он уже сказал! Значит я хромая, лишняя? Ни пахать, ни сеять? И ребенка родить не смогу? А ну его всё к Свию! Все, все они... И мама, и Ритий, и Мийка предательница! Все предатели!
   Уйду, и пускай тут, как хотят женятся! В лес уйду! Буду сама жить! Или в город!
   Слезы наворачивались на глаза, ворочалась в груди колючая злая досада. До дома я добежала за минуту. Распахнув дверь, остановилась, соображая, что может понадобиться в дороге.
   В заплечную сумку полетела карта Каврии, теплая рубашка, покрывало с кровати. Из шкатулки с украшениями вытрясла пяток медяшек и одну серебрянную монету (тетка на двадцатую зиму дарила). Закинула за спину "лапу". Застегнула широкий тельный ремень, прицепила к нему расческу, короткий нож в чехле, загнутый широкий коготь - цеплялку, вещи с земли поднимать. Вроде все. Прихватила на кухне, стопку блинов с праздничного блюда. Завернуть их было не во что, и в дело пошло расшитое полотенце. С ним жениха встречать положено, если разрешат свадьбу. Ну, ничего, Мийке и так все достается, не убудет с нее! Сумка раздулась и тяжело стучала по боку при ходьбе.
   Захлопнула скрипучую дверь, окинула прощальным взглядом двор... Все! Прощайте!
   За деревенский частокол я еле выбралась. Карауливший ворота парнишка уперся как упрямый баран, отказываясь выпускать в ночь за пределы общины. Пришлось призвать на помощь все свое красноречие. На ходу сочинила достоверную историю, про забытую на подходе к деревне корзину с лентами свадебными. Неустанно приговаривая: "На минутку всего, заберу и тот час же вернусь", я оттеснила-таки караульного и вырвалась за ворота.
   До поворота на столичный тракт шла спокойно, чтобы привратник не обратил лишнего внимания, и как только деревня скрылась за деревьями, перешла в галоп.
   Еще-еще-еще! Быстрее! Насколько хватит сил! Пока ветер не сдует злые слезы, а ломота в больной ноге не станет совсем нестерпимой. От бега перехватывает дыхание, дрожит за тучами луна, подмигивают холодные звезды. Я одна теперь во всем мире! Быстрее! Бегом!
   К моменту, когда закончились силы, я почти успокоилась. Нога ныла все сильнее, подворачивалась, заставляя спотыкаться. Кое-как проковыляв еще с версту, сошла с дороги на меленькую полянку. Луна окончательно спряталась в облаках. В лесу становилось все темнее и страшнее. Я нервно дергалась от любого шороха, ожидая стаи волков или еще кого похуже. Идея уйти из дома уже казалась совершенно дурацкой. Кому легче-то будет, если меня волки съедят? Мне? Маме? И ведь искать даже сразу не будут. Караульный того гляди смениться, а со свадебными гуляниями, если только к утру вспомнит, что кто-то за ворота уходил. Если вспомнит! Я уже тряслась от накатывающей паники. В лесу. Одна. Ночью. Где-то вдалеке заухал филин. В кустах ярко отблескивало. Глаза чьи-то?
   На счастье я уперлась в здоровенный выворотень. Старая сосна завалилась на поляну, обнажив узловатые корни. Я забилась в яму под этими корнями, укрылась одеялом с головой, и поминутно вздрагивая от ночных звуков, сама не заметила, как задремала.
   Разбудили меня тяжелые шаги и треск ломающихся кустов. Спросонок не сразу вспомнила, где уснула. Покрывало запуталось о корень и мешало рассмотреть, кто там ломится. Свий! Медведь?!! От ужаса сердце заколотилось, как птичка в силке. Я сжалась под покрывалом, стараясь казаться как можно меньше. Шаги все ближе и ближе. Вот сейчас вцепится в бок клыкастая пасть. Сейчас..
   - О! Липень, гля! Кобыла чья-то дохлая!
   Еще никогда я не чувствовала такого облегчения, как при этих звуках этого грубого мужицкого голоса. И тут же другой:
   - Угу. Волкам, что ли попалась вместе с хозяином. Его задрали, а коняку на запас сволокли?
   - Вроде не грызенная, - усомнился второй - Ты там эта, осторожней что ли. Может больная пала? Подхватишь еще чего!
   - Да ну тебя! - отмахнулся тот, которого назвали Липнем. - Не воняет даже, видать, недавно сдохла. Мяса-та сколько пропадает!
   - И почто тебе то мясо?
   - Дыть, деньги же! Можт на ярмарку в Круж стащить?
   - Эдак, пока ты его полдня по жаре тащить будешь, точно завоняет!
   - Эх. Ну, дай хоть ногу на пожарить отрежу, - расстроился Липень - Жалко. Мясо же.
   Ждать, пока эти двое, от меня что-нибудь и вправду отрежут, я не стала, и с воплем вскинулась. В ноге стрельнула боль.
   Я ошиблась, мужиков было не двое, а трое. Липень, его собеседник с лохматыми черными волосами и мрачный громила с совершенно пустым выражением лица. Этот стоял в сторонке, придерживая на плече внушительного размера мешок. Хотя и у Липня с сотоварищем особого ума на лицах не отражалось, да и назвать это лицами язык не поворачивался. Помятые и заросшие щетиной хари. А уж вони-то! Стойкий запах перегара сбивал на подлете даже злобных лесных комаров.
   Отпрянувшие было от неожиданности, мужики качнулись обратно, обступив меня. В двух локтях сзади дорогу перегораживал выворотень.
   - Во! И не кобыла вовсе, а девка лошадячья!
   Кажется, лохматый даже обрадовался.
   - Сам ты мерин! - огрызнулась я, скорее с испуга, чем от излишней смелости.
   - Языкатая какая. - Отозвался громила - может ее того, к Гридню сволочь?
   Я на всякий случай попятилась. На мое счастье, сумка во сне не свалилась и теперь болталась загораживая пояс. Я постаралась незаметно завести руку и зацепить в ладонь нож..
   - А если она не одна? - заосторожничал лохматый - Да и на свия она Гридню? Ни кобыла в телегу, ни баба в постель!
   - Одна, одна, Точно тебе говорю.- Успокоил Липень - они обычно с братьями и дядьями ходят, девки то ихние. А эта, вишь, в лесу сама ночевала.
   - Ты коб..., девка, чьих будешь? - осведомился лохматый.
   - Ваше, какое дело?
   Я попыталась отодвинуться, но угрюмый громила преградил дорогу. Мешок на его плече дернулся, и мужик вдарил по нему кулаком - Молчи ужо!
   Ого, а в мешочке-то кто-то есть!
   - Ты кобыла лучше отвечай по-хорошему, а то мы и разозлиться можем. - Нахмурился Липень.
   - Не подходи, - завизжала я, - срывая с пояса нож.
   От неожиданности мужик шарахнулся назад, споткнувшись, приложился затылком о дерево и затих.
   - Ах ты, скотина такая!!!- Лохматый подскочил ко мне и вцепился в руку так, что от боли разжались пальцы. Ножик выпал.
   В панике я встала на дыбы. Мужик выпустил мою руку и отшатнулся, пытаясь увернуться от тяжелых копыт.
   - Пошка! Да не стой столбом! Держи ее!
   Я тяжело грохнула копытами о землю, опускаясь. Лохматый сунулся ко мне чуть раньше, чем следовало и не удачно подставил ногу. А вес у меня не маленький. Кажется, пальцы на правой я ему-таки переломала. С потоком ругательств, зажав ногу, мужик покатился по траве.
   Громила сбросил извивающийся мешок и решил, наконец-то, вмешаться. Может, ему никогда не говорили или просто ума недостало, но сделал он самую глупую вещь в своей жизни - он вцепился мне в хвост! В хвост! И, конечно же, я брыкнула! Ощущение было, словно ударила в деревянный сруб. Ноги сразу заныли, но и громиле досталось. От удара он отлетел назад, а судя по звуку ломающихся ребер, обидеть теперь долго никого не сможет!
   Я скакнула в сторону, споткнулась о затихший мешок. Подхватив, закинула на спину, оказавшуюся неожиданно легкой поклажу и рванулась в чащу.
   Ветки больно хлестали по крупу, норовили впиться в глаза колючими сучками. Под ноги то и дело попадались узловатые корни, заставляя спотыкаться. Но страх подгонял не хуже шмеля под хвост, заставляя рваться все дальше в лес.
   Мои беспорядочные метания остановил ручей. Самое плохое, что после панического заячьего петляния, я даже приблизительно не представляла в какой стороне дорога. Больше всего боялась сделать круг и вернуться на полянку в распростертые объятия мужиков. Мешок брыкался очень замедлял бег. Приходилось постоянно придерживать руками сползающую поклажу, а это скорости не добавляло. Да еще сумка по пути потерялась, зацепилась за ветку накрепко, там и осталась. Хорошо хоть карта и монеты в рубахе по карманам лежат!
   Нет, ну это ж надо! Я их побила! Я! Всех троих! И не важно, что повезло! Все равно чувство гордости било через край. В своей силе я не сомневалась, хотя, как и в том, что второй раз справиться с разбойниками мне не удастся. Рисковать и проверять не хотелось. Нет! Ну какая же я! Как я их! Да еще и пленницу спасла! По опыту, из папочкиных книг, я знала, что в плену у разбойников обычно томятся или принцессы, или просто прекрасные девы. Правда и спасать их должны рыцари, принцы и прочие храбрецы, но не оставлять же было несчастную этого принца дожидаться? Мало ли, что с ней сделать могли?
   Сгрузив мешок, я нагнулась над ручьем и черпала ладонями ледяную воду, пока от холода не заныли зубы и руки. Потом пришел черед спасенной. Я поудобнее пристроила мешок. Откуда-то снизу раздалось недовольное мычание. Спохватившись перевернула и, ломая ногти, распутала стягивающую горловину веревку.
   Мда... Хорошо, что выручила ее именно я. Любого нормального принца, при виде девицы, незамедлительно схватил бы карачун. Потому, как даже у меня возникло желание запихнуть ее обратно в мешок и забыть, как страшный сон!
   "Прекрасная дева" оказалась тоща до безобразия. На прыщавом личике резко выделялся огромный нос, выдавая ближайшее родство с карлами. Жидкие волосенки перехвачены в сальный "мышиный хвостик", а слезящиеся маленькие глазки, источали крайнее недружелюбие. Хотя, рубаха на ней новая и даже расшитая, видно, что сама не из бедного рода.
   - Эээээ, ты как? В порядке? - поинтересовалась я, ощущая себя крайне глупо. Ну, как, может себя чувствовать благородная девушка, которую сначала украли разбойники, а потом порядком потаскала на себе кентавра? Девица невнятно замычала и я, наконец, догадалась выдернуть у несчастной кляп изо рта.
  
   Глава 3
   Спасенная судорожно вдохнула, вытаращила глаза и зашлась в приступе кашля. Мешок попытался завалиться в воду. Кое-как облокотив сверток с девушкой на ближайшую кочку, придерживая его задней ногой, я дотянулась до широкого лопушиного листа. Свернула кульком и, черпнув ручейной воды, попыталась напоить несчастную.
   Чуть не утопила в итоге, но часть воды в пленницу все-таки попала.
   -Кхе-кха-кхе, тхе.. якхе... - девушка пыталась что-то сказать.
   Я схватила ее за плечи, надеясь успокоить
   -Тише-тише, дыши глубже, вдох-выдох, вдох-выдох. Дыши моя хорошая. Успокойся, все хорошо. Бедненькая. Испугали они тебя!
   Пленница послушно задышала.
   -Уф... Кхе! Мужик я!
   -Что?!? Кто?!?
   От неожиданности я выпустила - таки мешок, и он незамедлительно булькнулся в ручей. Пленник влетел в воду головой, извернулся, пытаясь не утопнуть, и истошно заверещал. Я рванулась следом, оскользнулась копытом на скользком берегу, в больной ноге ощутимо хрустнуло, но мешок подцепить успела. Оттащила подальше от воды и, наконец внимательно рассмотрела спасенного.
   На мужика этот заморыш походил еще меньше, чем на "прекрасную деву". Парнишку ощутимо трясло от пережитого. С мокрых волос на ворот стекала вода, губы дрожали от холода, глаза начали закатываться. Я уже собралась хорошенько встряхнуть его, что бы привести в чувство, как пленник подал голос:
   -Развяжи, а?
   Я задумчиво осмотрела мешок. Узел не сложный, но замысловатый, сам не развяжешься. Ой, неспроста разбойники его так спеленали. Все-таки трое мужиков было, против субтильного парнишки, и чего его на себе волочь? Подтолкнули бы ножичком в спину и вся недолга. Сам бы побежал, как миленький. Так нет, не поленились, связали. А вдруг он опасный или дикий какой? Я развяжу, а он как бросится!
   Нахмурившись, строго поинтересовалась.
   - Так, отвечай быстро. Ты кто, откуда и как у разбойников оказался?!
   - Травник я, Залесский, - жалобно заблеял парнишка, - я на них случайно наткнулся, сумку отобрали, побили и кто знает, зачем...
   -Травник или знахарь?- невежливо перебила я
   -Травник, - шмыгнул носом пленник.
   Я задумчиво хмыкнула и покосилась на парнишку с куда большим уважением. Знахарь имелся почти при каждой деревне на десяток дворов, и занимался в основном врачеванием, как людей, так и домашней скотины. Ну там вывих вправить, сбор от простуды заварить, вымя воспаленное корове залечить. Знахари пользовались уже готовыми сборами трав. Заварить знаючи и дать нужное количество, наука сложная, но посильная. Встречались среди знахарей и совсем молоденькие. А вот травников, которые сами разбирались в растениях и знали как, что когда собирать и от какой болезни применять, было гораздо меньше. Не каждый сможет запомнить огромное количество трав, время сбора и сочетание между собой.
   Жили травники обособленно, отшельнически. Наукой своей делились крайне неохотно, учеников выбирали придирчиво. По истечении двух-трех десятков лет, ученик проходил обряд посвящения и получал право сам зваться травником. Тем более было удивительно, что парнишке на вид едва исполнилось восемнадцать зим. И когда он интересно обучение проходил? С пеленок? Да и посвящение, как поговаривали, мог не всякий выдержать. Ходили слухи, что обряд крайне болезненный, занимает свеиву тучу времени, и после него травника даже зверье лесное признаёт. Может врет он? Хотя вряд ли. За такое вранье руки-ноги запросто повыдергивать могут. И зачем он разбойникам понадобился? Если применение богатой девицы я еще представляла, то от этого паренька много ли толку. Может, главарь животом занемог? Полечить надо было?
   -Развяжи, ну пожалуйста. Худо мне!
   Пленник ощутимо спал с лица. Бледность начала отливать в зеленцу. Сжалившись, я потянулась к веревкам. Какой бы он не был опасный я все-равно выше и сильнее. Как наподдам копытом в случае чего! А то сколько он уже так связанный. Руки-ноги откажут, того гляди. Узел поддался быстро. Пленник замер в ожидании и не дергался. Я резко выдернула веревку и, на всякий случай, отступила на шаг. Юноша попытался потянуться и тут же со стоном повалился на траву. Затекшие конечности слушаться отказались. Я усадила его обратно на кочку и слегка растерла руки, разгоняя кровь. Стянула мешок, в котором обнаружилась грязная торба и мятая куртка с неменьшим слоем грязи.
   -Потерпи, сейчас чувствительность вернуться должна.
   Парень скорчил страдальческую мину.
   -Ага, а если они совсем отказали? Я слышал, что отмереть могут, если перетянуть надолго.
   -Типун тебе на язык! - я начала закипать. Не хватало еще слушать его нытье. Для себя я уже решила. Бросить парня в лесу совесть мне не позволит. Все-таки я его не зря спасала. Доведу заморыша до ближайшей деревни и там оставлю отлеживаться. А дальше сам разберется куда ему, как ему...
   -Тебя зовут-то как, болезный?
   -Грайко, ну или Грай, если по-взрослому.
   -Понятно, а меня Итой. По-любому.
   В отличает от людей, у кентавров имя давалось одно и на всю жизнь. Если Ита, так в любом возрасте. Людским же детям сначала давали детское имя, а по истечении восемнадцатой зимы меняли на взрослое. Значит, Граю около восемнадцати и есть. Раз еще путается, как назваться.
   -Повзрослел-то давно, травник? - поддела я
   -В начале лета, а что мозги теперь только возрастом мерят? - огрызнулся парнишка.
   -Да нет.., - я в задумчивости пнула копытом кочку - молод ты, что-то для травника.
   -Какой есть, - парень насупился окончательно.
   -Ты не не дуйся, ты встать попробуй, - я подала руку.
   Грай вздохнул и напряженно, прислушиваясь к ощущениям, поднялся. Ноги слушались плохо, но всяко лучше, чем совсем никак. Через минуту осторожных притоптываний травник снова повалился на траву со страдальческим стоном.
   -Ой-ой! Колет-то как!
   -Терпи, раз колет, значит нормально все. Кровь расходится.
   Вторая попытка встать, вышла куда успешнее. Через пару шагов юноша побледнел, надул щеки и даже пробежал пару шагов до ближайшего куста. Вдоволь налюбовавшись согнутой фигурой травника, я не поленилась подойти и попридержать за плечи. А то грохнется еще носом в землю.
   Парень разогнулся, смущенно покраснел, оттер рукавом рот.
   -Они мне что-то пить давали, кажется, бодун настой был. Мне теперь долго плохо будет.
   -Какой настой? - полюбопытствовала я.
   -Травка такая есть, бодунец. Если крепко заварить и выпить, состояние потом как с похмелья жуткого будет.
   -И что теперь? Идти-то ты сможешь? Тут отлежаться не получится, того гляди разбойники вернуться.
   -Смогу, только можно за тебя немного подержусь?
   Я покосилась на парня, примерявшегося, как удобнее вцепиться в тельный ремень, хорошо хоть не в хвост. Пробурчала, что-то в духе "Может тебя еще верхом повезти"?, но противиться, не стала. Вид у травника был такой болезненный, что удивительно, как он еще сам ногами передвигал.
   Сразу двинуться в путь не получилось. Сперва, парень долго рылся по карманам и разбирал торбу в поисках уцелевшего имущества. Разбойники изрядно погоняли его по лесу, прежде чем спеленали, а по состоянию вещей, кажется, еще и волоком по земле потаскали. Потом травник переодевался, с наслаждением рассказывая, что он думает о разбойниках, погибшем скарбе и своем невезении в общем. Ворот его рубахи промок насквозь и куртка, хоть грязная, но сухая, пришлась весьма кстати.
   Наконец, мне надоело обогащать свой лексикон заковыристыми ругательствами и, я объявила: "Выдвигаюсь в путь, а ты можешь и дальше дожидаться разбойников, дабы лично все им высказать". Угроза возымела действие, и парень с интересом уставился на меня, отвлекшись от сумки.
   -И куда мы пойдем?
   -На тракт, конечно, а там до Кружа. Ну, или до ближайшей деревни! - Я была даже немножко удивлена таким глупым вопросом.
   -Да? А где, по-твоему, тракт? - искренне полюбопытствовал травник.
   Стараясь не потерять лицо, я махнула рукой в том направлении, где по моим прикидкам находилась дорога.
   -Туда!
   Честно говоря, с таким же результатом я могла показать в любую другую сторону, но как ни странно, парень послушно поднялся, подхватил торбу и самостоятельно отправился в указанном направлении. Мне ничего не оставалось, как двинуться следом.
  
   Глава 4
   Несмотря на взятый бодрый темп травник быстро выдохся. Долгожданная дорога все не появлялась, и очень скоро стало ясно, что в направлении я все-таки ошиблась. Отлучки Грая до кустов становились все чаще, а парень все зеленее. У меня нестерпимо разнылась нога, и настроение неуклонно катилось вниз, к совсем свиевому. Зато злобные лесные насекомые, очень нам радовались. В отличие от Грая, укутанного в куртку по самый нос, на мне оставалось гораздо больше места для укусов. Хвост вертелся, как крылья мельницы в ветреный день, но помогал слабо. Комары как-то умудрялись кусаться в промежутках между взмахами хвоста, а в районе лопатки, судя по ощущениям, угнездился клещ.
   Травник уже не просто цеплялся за ремень, а почти висел на мне. Особых неудобств это не доставляло, веса парнишка был птичьего, ну чуть крупнее индюков, заботливо выращенных этим летом матушкой. Но, при третьей попытке отцепиться и в беспамятстве рухнуть лицом в землю я, наконец, сжалилась и объявила привал. Грай со стоном повалился в траву на очередной поляне, а я внимательно осмотрелась. Судя по моим прикидкам ушли мы уже достаточно далеко, только вот знать бы в какую сторону? Даже карта была слабым подспорьем, ибо я даже примерно не представляла, где мы находимся. По краю поляны росли развесистые кусты, сплошь покрытые желтыми ягодками. Желудок громко заурчал. Со вчерашнего дня я лишь свежим ветром питалась, и в отличие от отравленного травника, на отсутствие аппетита пожаловаться не могла. Но, есть с первого попавшегося куста охоты не было. Слишком свежи были в памяти воспоминания о съеденных, по глупости, в лесу грибочках.
   Мы тогда, подростковой компанией сбежали на день ветробога в лес. Пока взрослые были заняты приготовлениями к свадебным сговорам, на нас внимания было мало. Самый дурацкий возраст: с двенадцатой по шестнадцатую зиму. Вроде еще не взрослый, но уже и не дитя. Спрос, как с большого, а чуть что, сиди дома-мала еще. Ну так вот, в ту ночь мы почувствовали себя настолько взрослыми, что выпили ажно по полстакана медовухи, утащенной, уж не помню у кого из родителей. Пить просто так было скучно, и на закуску мы насобирали в ближайшем овраге грибов. И ведь охота было лазать впотьмах и с зажженной веткой в поисках этой пакости! То, что грибы-пакость, мы прочувствовали только на утро. Худо было всем участникам вчерашнего сговора. И кроме огромного нагоняя от родных, за медовуху, мы получили еще и по расстройству желудка на каждого. Три дня после я вставала с лежанки только доскакать до домика в огороде и свалиться обратно. И лопать неизвестные ягодки-грибочки, после того случая зареклась навсегда.
   Пришлось обращаться за помощью к травнику.
   -Грай? - нагнувшись, я потрясла парнишку за плечо.
   От земли раздался сдавленный стон.
   -Грай, там мне про ягоды узнать нужно.
   Судя по тональности стона, меня попросили провалиться с ягодами за компанию и оставить травника спокойно помирать, но желудок бурчал все сильнее, и своих попыток я не оставила.
   -Грай. Ну, Грай же!
   Парень, поняв, что так просто я не отвяжусь, слегка приподнял голову. Цветом лица юноша мог соперничать с окружающей его травой, и мне даже стало немного стыдно за свою настырность.
   -Что? - парень попытался сесть и я, пользуясь ситуацией, ткнула пальцем в сторону кустов.
   -Грай смотри туда, на кусты, их есть можно?
   Травник тряхнул головой, пытаясь сосредоточить взгляд в нужном направлении.
   Пробурчал: "Их можно, козам нравится", и уткнулся обратно в траву.
   Пару минут я пыталась сообразить, причем тут козы? Потом опять вцепилась в несчастного.
   -Грай, а людям, ну или кентаврам их есть можно?
   Парень пошевелился, пытаясь перевернуться, и с любопытством поинтересовался.
   -А что, кентавры и траву едят?
   -Причем тут трава? - удивилась я
   -Как причем, кусты же ты глодать собралась, вдруг травки легче пощипать?
   -Тьфу! Ну тебя. вместе с кустами! Я про ягоды спрашивала, вон те, желтенькие.
   Травник еще раз вгляделся в заросли
   -Эти да, можно. Только не много. Желудок они хорошо прочищают.
   Но мне было уже все равно. К кустам я помчалась с грацией сделавшей бы честь любому медведю. Вломившись в самую гущу зелени, с удовольствием набрала полные горсти золотистых ягод. На вкус дары леса были слегка кисловаты, но очень сочные и ароматные.
   Вдоволь напасшись, и налопавшись до рези в желудке, я наконец-то вспомнила о Грае. Отломив пару особо обливных веток, выбралась назад на поляну, но травника там не застала. Огляделась, пытаясь понять в какие кусты он отлучился на этот раз, и в панике шарахнулась от настигшего меня откуда-то сбоку и сверху голоса.
   - Ита! Ита! Я тут! Ты не дергайся только!
   Парень обнаружился на развесистом дереве, на краю поляны.
   -Ты что там делаешь? - я попыталась подойти ближе
   - Стой! Ик!
   Травник рявкнул с такой панической интонацией, что от неожиданности я застыла на месте и резко оглянулась.
   -Сереб... Серебря... - икота не давала травнику сказать целиком
   Я присмотрелась. У самых моих копыт суетились две серебристых ящерки.
   - Ну и что? - я в недоумении подняла глаза.
   Серебрянки хоть и считались ядовитыми, опасность представляли разве что для годовалого ребенка. Взрослый, а тем более кентавр в худшем случае получил бы легкий ожог от прикосновения.
   -Там! -Дрожащей рукой травник попытался ткнуть куда то мне за спину
   -Да, что там то! - я судорожно завертела головой. Ничего подозрительного, а тем более опасного сзади и в помине не оказалось.
   -Серебрянец! - выдохнул Грай и еще крепче вцепился в дерево.
   Почва под копытами легонько качнулась, я вздрогнула и дернулась было в сторону. Поздно! Посреди поляны, сгребая за собой траву и редкий кустарник, расширяясь все больше и больше, закручивалась земляная воронка. В центре ее, греб и хищно щелкал жвалами огромный блестящий жук. Задние ноги провалились в яму. Истошно завизжав на одной ноте, я рванулась, копыта поехали на осыпающемся крае, и я начала сползать в гостеприимно распахнутую пасть. Жук дернулся навстречу, боясь упустить добычу. Выдернув ноги из смыкающихся жвал, я гулко стукнула копытами по щетинистой жучьей башке, по-кошачьи заскребла передними, взбираясь на край, в каком-то невероятном порыве выскочила-таки из воронки и рванулась в лес. Вслед мне неслось недовольное шипение голодного серебрянца.
   Грай нашел меня довольно быстро. Еще бы! Удивительно, как еще на мой плач не сбежались хищники со всего леса. Укрывшись под развесистыми еловыми ветками, полулежа, обнявшись с шершавым стволом, я рыдала так самозабвенно, что травник долго ходил кругами вокруг елки, не решаясь подойти.
   - Ит? Итка? Ну не плачь. Ну, пожалуйста!
   Дернувшись от звуков знакомого голоса, я заревела еще пуще. Травник вздохнул, забрался под ветви, и прислонившись рядом к древесному стволу молча обнял меня за плечи. Прижавшись к пропахшей травами куртке, я плакала до тех пор, пока не паника не отступила. Сбившись на редкие всхлипывания, подняла глаза на травника:
   -Грай, я домой хочу! К маме! К сестренке! Не хочу в город, не хочу больше никаких приключений. Мамочки! Меня же сожрать могли!
   Предупреждая новый поток слез, травник крепко прижал меня к себе, успокаивающе поглаживая по волосам.
   - Пойдем, если хочешь, обязательно пойдем. И домой, и к маме. Вот только к ближайшей деревне выберемся, а там спросим, как обратно вернуться. В лучшем случае, через пару дней уже дома будешь.
   - Честно? А ты меня проводишь?
   -Честно, и обязательно провожу. Ты же мне считай, жизнь спасла. Теперь моя очередь тебе помогать.
   - Спасибо! - я всхлипнула, поднялась, разминая больную ногу.
   Счастье какое, что она не отказала в самый неподходящий момент! Воображение услужливо подкинуло картинку. Я соскальзываю копытом, лодыжка подворачивается и...
   -Ита. Мы идем? - Грай встревожено дернул меня за рукав.
   - Идем. Сейчас, только нога немножко успокоится, а то очень ноет.
   Травник с любопытством понаблюдал, как топчусь, но с вопросами лезть не стал. Дальше шли молча. У меня от пережитого все желание общаться пропало напрочь. А Грай боялся опять расстроить, поэтому лишний раз не дергал. Солидарно сопел рядом и старался придержать за локоть, когда я спотыкалась на очередной кочке. Выглядело это, по меньшей мере смешно, учитывая разницу в росте и весе между мной и травником. Если бы мне приспичило завалиться, а еще не ровен свий на него, пару костей я бы парнишке наверняка сломала. А быстро он в себя пришел. От испуга, что ли?
   - Грай? А ты как эту тварь углядел?
   - Там трава другая, подвяла и чернеть кое-где начала, значит, жук уже окуклился и того-гляди выползет на охоту.
   - А почему он тебя, не того...
   - Я для серебрянца маленький, легкий, он месяцами может ждать, пока по полянке пройдет добыча достаточно тяжелая. Один раз съест и опять на месяц-другой успокоиться...
   Я начала опять всхлипывать и Грай поспешил замять тему.
  
   Солнце перевалило на вечернюю часть неба, кочки под ноги попадались все чаще и чаще, а в желудке неумолимо нарастало голодно-тянущее ощущение. Давешние ягоды давно и благополучно переварились, не принеся мне ничего, кроме частых отлучек в кустики. Желудок они прочищали и правда отменно. Я завистливо посматривала на травника: вот ведь, целый день на ветробожьем духе и топает шустро.
   В отличие от парня мне требовалось гораздо больше пищи, что бы поддерживать жизненные силы в немаленьком, скажем честно, теле. А дома, небось, блины вчерашние доедают. Я облизнула пересохшие губы. Пить, кстати, хотелось не меньше. Хорошо, что день выдался не жаркий, и в лесу стояла приятная прохлада. Солнце проглядывало сквозь переплетение ветвей, разбрасывая яркие пятна света. В кронах звенело птичье разноголосье, перемежаемое жужжанием комаров над ухом. Я уже смирилась с тем, что на моем вспотевшем крупе попировали все лесные насекомые по очереди и лишь изредка, обреченно отмахивалось хвостом. В отличие от меня Грай не сдавался, и выломав пару веток погуще, с энтузиазмом охаживал себя по ногам и спине, пытаясь отбиться от жужжащей стайки кровососов.
   Я глубоко вздохнула. В лесные запахи отчетливо вплетался аромат свежей сдобы.
  
   Глава 5
   Резко остановившись, дернула травника за плечо
   - Грай! Понюхай, тут пирожками пахнет. Деревня где-то близко.
   Парень принюхался.
   - Не чувствую. Тебе не показалось?
   - Да нет же! Ну вот, только что был запах.
   Травник старательно засопел.
   - И правда пахнет! Итка, мы выбрались, кажется!
   Еще с полчаса мы сновали по округе, стараясь понять, откуда тянет сдобой, пока, забравшись на очередное дерево, травник радостно не завопил: "Нашел!" Но, увы, это была не деревня, а лесной хутор, спрятавшийся за массивным забором из цельных древесных стволов. Подходить близко мы не стали. Живущие в лесу люди обычно подозрительны и недружелюбны. Иначе и нельзя в хищной чаще. Идею напроситься на взвар с пирожками пришлось с сожалением оставить. После недолгих раздумий решено было отправить Грая раздобыть что-нибудь съестное и узнать дорогу в ближайшую деревню.
   Парень попытался было заикнуться "Почему я?". После чего мне пришлось объяснять, что если одинокого путника еще пустят на порог, то на одинокую кентаврийскую девицу наверняка спустят собак. Потому как все знают, что девицы у кентавров по одиночке не ходят, если только не наемничают или не разбойничают. Никому не охота, открыв ворота одинокой девушке получить еще и врывающуюся во двор толпу разбойников, которые до поры отсиживались в ближайших кустах. Меня наверняка попросят предъявить через дырку в заборе наемничью грамотку. И не получив оной, в лучшем случае пошлют к Свию, а в худшем - пошлют через эту дырку стрелку поострее, что бы уж наверняка убедиться в моей неопасности...
   - Хватит! Хватит! - замахал руками травник - Я уже иду. И вообще, тут весь лес насквозь видно. Разбойникам просто негде спрятаться.
   - Вот ты это хозяевам и объяснишь, - я слегка подтолкнула парня коленом в спину. - Эй! Стой! У тебя деньги-то есть?
   Травник обернулся.
   - Были до того, как я с разбойниками пообщался.
   - Держи, - вытряхнула из кармана серебрушку, - пригодится.
   Я притаилась в ближайшей роще. Парнишка добрался до ворот, постучал, и довольно быстро его пустили внутрь. Долго общаться, правда, тоже не стали. Я не успела соскучится и только развернула карту, как ворота грохнули и показался довольный Грай. Добычей травника стали: краюха хлеба, полкруга козьего сыра и связка сушеных лещей.
   - Ты бы еще бочку селедиц прикатил, - буркнула я, - мы же обопьемся потом. А пирожками хозяева не захотели поделиться?
   - Хорошо, что тумаками не поделились, - усмехнулся травник. - Мужик мрачный и медленный, как свием стукнутый. Стоит и молчит. Ну, я поесть попросил и монету протянул. Мужик молча взял, сходил в дом, еду мне в руки сунул, медяшки на сдачу ссыпал и на ворота указал. Я про деревню, мол близко ли и куда идти, так он на закат ткнул и головой медленно так кивает. Не то немой, не то и правда стукнутый. Еще и воротами мне вслед грохнул, я аж подпрыгнул. А еще вот!
   Парень, поежившись, вытащил из под куртки туес с водой.
   - Уф! Холодная! До деревни вроде как близко, так что от жажды мы умереть не успеем. А рыбка, понюхай, как пахнет!
   Пахла рыба и правда аппетитно, но есть ее было невозможно. Хозяин мало что не пожалел соли, так еще и просушил ее до такой степени, что мне казалось, что я пытаюсь вгрызться в цельный соляной камень. У нас в общинном погребе стоял такой. Полупрозрачная глыба соли, по размерам с половину меня. Скидывались на его покупку всей деревней, сообща же и ели, отколупывая маленькие кусочки и истирая в ступке. В доме у нас всегда стояла мисочка с солью.
   Грай великодушно отдал мне большую часть хлеба с сыром, быстренько проглотил свою порцию, выпросил у меня карту и увлеченно уткнулся в мелкие подписи.
   - Ит, смотри. Если вот этот хутор, а идти нам туда, то до Морочиц всего-то ничего.
   Я заглянула в карту. Неплохой мы крюк дали. От тех Морочиц только до Кружа почти день пути. Но хоть нашлись, где мы вообще есть. Каких-то пару дней и я дома буду! Пусть даже смотреть будут косо, мол, шастала свий знает где, ну и пусть! Пусть даже на Мийку с Ритием любоваться придется. Ветра им попутного и дороги легкой. Главное,что я дома буду, с мамой. И что бы меня еще раз куда ветры понесли!? Нет уж! Нагулялась!
   Деревню мы нашли уже по темноте. Да и то, только благодаря Граю, услышавшему вдалеке собачий брех. На него и вышли. Ворота уже закрыли и стучать было бесполезно.
  
   После ветробожьего дня с темнотой ворота деревень закрываются, и даже своим запоздавшим охотникам приходится ночевать за оградой. Потому как начинают гулять по земле мороки.
   Свий еще не достаточно сил набрал, чтобы с гор вырваться, а вот слуг своих уже выпускает. И носят мороки беды и болезни, пакостят всячески человечьему роду, и новых слуг набирают, кого обманом заманивают, а кого наградой большой соблазняют. Хотя, это совсем сердце черное нужно иметь, чтобы самому согласиться в услужение Свию податься.
   Так что, старались сельчане от зла заборами оградиться и еще умаслить мороков всячески. У нас в Топотье, например, на алтарь за воротами петуха зарубленного клали, после свадеб всех.
   Мол, возьмут мороки подношение и отступятся от деревни. И брали. Еще ни разу на месте жертвы по утру не оказывалось. Правда следов лисьих вокруг было столько, что в мороков даже я слабо верила. Но откупались все. Кто пряжей, кто мукой, короче, смотря чего в деревне больше было. Вроде и не всем верится, а на душе спокойнее как-то.
  
   Побродив вокруг селения, мы наткнулись на покосившийся сарайчик. Я аж погарцевала вокруг от радости. Хоть не в чистом поле ночевать. Тут переждем, а завтра в деревню. Поесть купим, и в обратную дорогу. Домой!
   Грай распахнул дверь и шагнул внутрь. Пару минут ничего не происходило, потом посреди сарая вспыхнул яркий язычок пламени, высветив лицо травника.
   - Заходи, я свечу зажег.
   - Ой, а у тебя откуда?
   Витая серебристая свечка скорее всего была дорогой медленной. По три дня такие свечи горят, но и стоят, ого-го!
   -А зажег ты чем? - не унималась я.
   -Ита, слушай. Мне не до разговоров сейчас, давай поспим, а? Весь день на ногах. А утром я тебе все, что захочешь, расскажу.
   Дверца сарая запиралась на хлипкую щеколду, в углу прела кучка сена, на которую Грай тут же свалился, довольно высказав: "По королевски спать-то будем, с постелями и засовами."
  
   Разговорить травника мне не удалось. Уставший парнишка на все вопросы только пробурчал "Свечу оставь, пусть горит" и постарался зарыться поглубже в сено.
   Я легла прямо на землю. Прохладно, но болезнью не грозит. Здоровья-то у меня поболее, чем у Грая будет.
   Сразу заснуть не получилось. Бывает так, что какая-то мыслишка занозой ворочается на краю сознания, не давая провалиться в забытье. Еще и травник раскатисто захрапел, спугивая остатки сна. Но хоть мысль словила. Как-то ни к чему наш сарай тут стоит! Скотину за забором держать не будешь, сено хранить тем более, а для чего? А если...? Страшная мысль прошибла, как молоньей. Деревня, Морочица, что у нас морокам-то приносит? Я судорожно перебирала в памяти теткины уроки. У нас петух, в Круже ткани, а тут чем богаты? Овец они разводят! Шерсть в столицу на продажу идет! А где удобнее овечку морокам отдавать-то? В сарае, в чистом поле!
   Подхватив свечу и согнувшись, прошла по сараю, вглядываясь в усыпанный трухой пол. Так и есть! В одном из углов нашлась запекшаяся лужица крови, присыпанная соломой. Мороков я не особо боялась, а вот поужинавшее со вчера овечкой лесное зверье запросто может вернуться к сараю, для продолжения праздника. Подтверждая мои опасения, вдалеке раздался заливистый вой...
   - Грай! - я рванулась к парню, - просыпайся. Там воет что-то!
   Травник вскочил моментально, как и не засыпал.
   - Ты чего полошишься, где, что там тебе воет?
   К сбивчивым объяснениям он отнесся очень серьезно. Подкрался к двери, притаился, прислушиваясь к переливчатому вою, и встревожено обернулся на меня.
   - Ита?
   - Да? - Я внимательно подалась к травнику.
   - Кажетcя, там волчень!
   - Что?
   От неожиданности попыталась споткнуться на все четыре копыта сразу, сердце пропустило удар или даже два.
   - Грай! Какой волчень! Лето же еще! - меня начало мелко потрясывать всем телом.
   - Итка, не трясись. Может, обойдется еще.
   Как же, обойдется! Конец лета - сытная пора. И обычные волки, не учуяв вожделенную овечку, почти наверняка, обошли бы сарай стoроной, но только не волчень. Летом эти твари отсыпались в вырытых норах, изредка выбираясь подкрепиться, а с наступлением холодов входили в полную силу. Зверь немногим больше обычного волка, на него же и похож, но гораздо более сильная и хищная тварь. На людей первыми нападают редко, если только жертва не заведомо слабее. Хитрые. Нас в детстве байками пугали, как подраненный волчень три дня кружил по лесу за охотником, выбирая удобное время, чтобы напасть. И дождался-таки, пока несчастный мужик не отошел от костра в кустики...
   И, наверное, единственный из лесных зверей, волчень может убить не для еды, а просто для своего удовольствия.
   Вой резко затих.
   - Грай, - я подалась к парню. - Но нас же двое. Он не нападет! Поостережется!
   - Ита, не хочу тебя пугать но, кажется, придется отбиваться. Я травник, от меня нет человечьего запаха. И от тебя кстати тоже. Так что в том сарае, в котором вчера была одинокая вкусная овечка, ему теперь пахнет одинокой лошадкой.
   Словно в ответ на его слова, дверь легонько спружинила, как будто пробуя на прочность ее толкнули мягкой лапой, следом раздался громкий стук...
  
   Глава 6
   Меня мелко затрясло. В ноге пульсировала тупая боль, но я боялась даже переступить, чтобы не выдать свое положение.
   Дверь толкнули снова.
  
   - Грай! Там... - испуганный шепот сорвался на задавленный писк.
   - Тсссс... - травник приложил палец к губам. Подкрался к двери, прислушиваясь, и сделал самую глупую вещь, которую только можно было представить, вежливо поинтересовался: "Кто там?"
   - Люди добрые, пустите путника переночевать, а то воет чвой-то в чистом поле, боязно! - раздался в ответ испуганный мужской голос.
   Я чуть не свалилась от облегчения. Дернулась было к засову, но парень опередил. Скорчил угрожающую физиономию да еще кулак для надежности показал. Я потупилась, а Грай, покопавшись в торбе, высыпал на ладонь порошок из маленького мешочка, встал на изготовку у двери и резко дернул засов. Сунувшийся было в двери мужик, получил в лицо порцию порошка и отпрянул обратно.
   - Апчхи! Вы чвой-то это люди делаете! По что мукой посыпаетесь!
   Грай с облегчением выдохнул.
   - Заходи, заходи мил-человек. Это мы случайно.
   Представившийся нашему взору путник тут же напомнил мне незабвенного Пошку из разбойничьей шайки. Высокий широкоплечий детина с копной курчавых волос и глуповатым выражением лица. Отличали его только глаза. Цепкий хозяйский взгляд тут же обшаривший все закоулки сарая. Так осматривает дом сборщик податей, не завалялось ли где у хозяев в уголочке неприкрытого добра.
   - А вы, люди... - запнулся он, окидывая меня взглядом, - хм, добрые, откуда и кто будете-то?
   Мужик пару раз оглянулся на дверь, словно прикидывая, где безопаснее ночевать: в поле с волчнем или в нашей сомнительной компании.
   - А ты сам-то, добрый человек? - эхом отозвался Грай.
   - Дыть это, мельник я с Елья, Дарием кличут.
   Я прыснула. Очень уж не вязалось гордое имя с этим грубым увальнем. Мужик недовольно на меня покосился, но смолчал и подозрительно прищурился, ожидая ответа от нас. Вопрос был в целом справедливый. Юноша с кентаврой не могли не вызвать подозрений. Тем более, что наши женщины вообще редко покидают пределы общин, и уж тем более не шляются по сараям в компании мужчин. И не успел травник открыть рот, как я брякнула: "А мы наемники. В Круж идем!"
   - А-а-а-а! - мельник расплылся в щербатой улыбке. - Ну тады ясно!
   Наемником в Каврии мог стать кто угодно, и девицы в найме были не редкость. Достаточно было заявить о своем желании в городскую гильдию. Записавшись у главы, получить браслет, наемничью грамотку и уплатить в казну налог в три злота, за год работы. Правда, одно время король пытался ввести налог с каждого выполненного заказа, но тут же выяснилось, что почти все наемники работают из чистого человеколюбия и забесплатно.
   Плюнув, власти вернули ежегодный денежный сбор, без которого не давали новую грамотку.
   И если без браслета, защищающего от сглаза и распознающего нечистую магию, работать еще можно было, то без грамотки никак. Заказчики предпочитали с таким не связываться. Изредка только были случаи, когда из жадности кто-нибудь и безграмотных мужиков в охрану брал, те цен на найм не задирали, но тут как повезет. Все байку знают, как купец разбойников в обоз нанял. Те его и проводили до ближайшей чащи поглуше, а оттуда купчина сам обратно в город шел, в сапогах на босу ногу и трусах яркой нитью шитых. Сунулся было в гильдию, а ему от ворот поворот. Раз грамоток не было, то и спросить не с кого, пенять только на себя остается.
   Вот, правда, женщины у кентавров в найм в редких случаях только ходят, но тут вопрос полов мельника видно не интересовал.
   -Ну дыть, может за знакомство? - мужик довольно потряс дорожной сумой.
   Мы с Граем, переглянувшись, решили, что можно. От самогона, правда, отказались, но мельника это не расстроило. Приложившись к фляге, мужик расстелил чистую тряпицу и на свет появился большой кусок сала, каравай и десяток печеных картофелин. На еду я набросилась со всей возможной кровожадностью. Еще бы! Почти два дня не поймешь на чем. Ног таскать не будешь. А у меня их, между прочим, еще и четыре. Мельник не возражал, а только придвинув картошку ко мне поближе восхищенно присвистнул: "Во ест! Во ест! Силищи, небось, в девке немеряно!"
   Спать никто так и не отважился, тем более что забытый в пылу знакомства волчень с новой силой затянул переливы.
   Грай выспрашивал, мельник увиливал от ответов, я, полулежа, клевала носом и периодически вставляла пару слов, что в целом создавало видимость оживленной беседы. В щели в крыше начали пробираться первые лучики света. В деревне по третьему разу заорали петухи. Вой набирал все новые обороты, перебивая просыпающихся птиц.
   - Грай! - я встрепенулась и нечаянно задела травника копытом.
   Парень взвыл и, схватился за ушибленную ногу
   - Ой, извини пожалуйста, тебе очень больно? - сочувственно подалась вперед.
   - Нет, свий, приятно! Чего тебе!?
   - Я спросить хотела.
   - Ну?
   - А разве волчень не ночной хищник?
   - Ну, и?
   - Так утро давно, чего он воет-то?
   Для более подробного объяснения не замедлил явиться и сам зверь. Вой раздался под самой дверью, мельник рванулся к противоположной стене сарая, я с визгом дернулась в сторону, только Грай выхватил из сумки какой-то пузырек и, замахнувшись, встал на изготовку напротив двери.
   Заливистый вой сменился не менее заливистым визгом и тут же грубой мужской бранью:
   -Вот ведь не пес, а свиево отродье! Всю ночь полдеревни не спало, и тут не уймешься! Сведу в лес, ветра в свидетели, сведу и волкам на поживу оставлю!"
   Дверь резко распахнулась, заставив меня зажмуриться от яркого света.
   - А вы кто такие?
   Объяснив пришедшему на уборку сарая селянину, что мы не лиходеи какие, а в деревню не попали лишь из-за позднего времени, наша компания, жмурясь и позевывая, выбралась на свежий воздух. Мельник с удовольствием потягивался, я разминала затекшие ноги, Грай смущенно прятал глаза. Еще бы! Просидеть всю ночь в сарае, перепутав глупую деревенскую шавку с волчнем, надо было еще постараться . И если с нас с мужиком спрос был маленький, мы про того волчня только страшные байки слышали, то парню за свою ошибку было очень стыдно. Любой, кто обучение у травников прошел, не только растения, но и зверей лесных должен по голосам и виду знать.
  
   Дарий предложил встретиться через час в корчме, мол, к свояку наведается, а потом дело к нам есть, и быстро утопал в деревню. Мы не торопясь двинулись следом.
   Селение встретило нас песьим брехом и бабскими завываниями.
   - Ой уби-и-или!!! Ой обездолили, обескровили по миру пусти-и-или!!! Да где ж это видано, люди добрые-е-е!!! Единственный поилец-кормилец мо-о-ой!!! - У калитки крайнего дома, обнявшись с мятой тряпкой, стенала дородная баба. Ей охотно подвывал дворовый пес. Вокруг собрались сочувствующие. Мужики смущенно переминались с ноги на ногу, бабы пытались успокоить плачущую.
   - Грай, - я толкнула травника, - что интересно случилось-то? Может, помочь чем?
   Парень недовольно на меня покосился
   - Ты-то куда лезешь, помогальщица? Без тебя, что ли не разберутся?
   Я пожала плечами. Никогда, наверное, не привыкну к человеческому равнодушию. Нас, кентавров, не много, мы стараемся сохранить и оградить от несчастий наш род. И поддержка друг друга - самое малое, что мы можем для этого сделать. Если любому кентавру потребуется помощь, вся община встанет на его защиту. Люди же спокойно оставляют в беде даже самых близких. На любую подлость и гнусность способны. Детей, и тех чужим людям порой подбрасывают...
   Я споткнулась и чуть не сшибла маленького худого дедка, который, вывернувшись из-под копыт, тут же напустился на травника.
   - Ах ты пень слепоглазый! Куда кобылу-то ведешь, не видишь! Тут люди стоят!
   Я, давясь от смеха, с высоты своего роста потрепала деда по плечу.
   - Ой простите, дедушка, я нечаянно.
   Дедок шарахнулся по второму разу. Плюхнулся в пыль на пятую точку и, наконец-то, меня разглядел.
   - Ох! Девка! Дыть нельзя же пугать так! У меня возраст ужо! Карачун не ровен час схватит!
   - Дед, а что случилось-то? - встрял в разговор Грай, кивая на собравшуюся толпу.
   - А-а-а! Дыть у Соловихи беда в доме, - дедок поднялся, отряхиваясь, - мужа волки задрали! Третьего дня как в Круж ушел и с концами. Она уж и на корчму грешила, и у свояка думала остался. А тут мужики с ярмарки возвращались и куртку в кустах нашли. Вся в кровищи! Дыра на дыре, видать самого-то в лес сволокли и сожрали! Совсем озверели последнее время! Ночью вокруг селища бродят, овец средь бела дня таскают. Корову вон, недавно в общинном стаде задрали. Даже собак пастуховых не испугались. И ведь лето! А что зимой будет? В дома начнут ломиться!? Страсть!
   Словоохотливый дедок выложил нам все догадки по поводу волчьего поведения, все местные новости и свое отношение к ним, идеи по поводу грядущей зимы и сбора урожая.
   - А в лесу какие-то разбойники странные появились, народец не грабят. Двоих наших тут остановили, и про чужих в деревне вызнавали. Ищут ковой-то. А еще магика, говорят, у Кружа видели. А Глошка-то, кузнецова дочка, видать, с городским снюхалась, все лыжи в столицу вострит. Вот чует мое сердце, попортит он девку! Ей бесстыдной только задом вертеть, не подумавши! . А еще...
   Кое-как выловив в словесном потоке расположение корчмы и направление на тракт, мы вежливо попрощались. Дедка уже разобрало и, кажется, нашего ухода он даже не заметил. В спину неслось: 'И налог в осень, говорят, больше будет. Совсем народ обобрать решили! А молодежь-то как распустилась..."
   Корчма нашлась довольно быстро. На заведение указывала вывеска с пивной кружкой и воблой, и синелицый завсегдатай, дремлющий у входа. Надпись над кружкой гласила: 'Выпей!' На мое счастье хозяин оказался предусмотрительный и порога, а тем более крыльца не сделал. Дверь закрывалась вровень с полом, а вход был довольно широкий для того, чтобы мне не сбивать косяки.
  
   В ближайших к кентаврийским общинам деревнях люди хоть изредка стараются с нами считаться. В Круже даже в гостиницах настилы на второй этаж есть, рядом с лестницами. Не охота клиентов терять, вот и стараются для удобства кентавров хоть что-то пристроить.
   - А что, мне нравится, коротко и ясно! - хмыкнул Грай, рассматривая вывеску, - чего с названием заморачиваться? А тут сразу всем понятно, что корчма, а не молебный дом.
   Внутри оказалось настолько дымно и душно, что я начала понимать спящего на свежем воздухе синелицего. С кухни тянуло чем-то кислым и подгоревшим. На полу переливались липкие пятна, а разглядеть сюжет закопченных настенных картинок мне и вовсе не удалось.
   Дарий уже приветственно махал нам рукой от столика рядом с открытым окном.
   - Заждался ужо! Я все заказал. У них сегодня рыба свежая есть и похлебка с потрохами.
   Не успела я удивиться такой беспричинной щедрости, как меня потеснила девица с подносом. На столе появились миски с варевом, блюдо жареной рыбы и кувшин с пивом. Тут же разлив пиво по кружкам, мельник спохватился и покричал подавальщице, чтобы принесла ягодного взвара.
   - Вы угощайтесь, угощайтесь, - мельник подвинул к Граю кружку с пенной шапкой, - у меня сегодня дело одно обстряпалось, отметить бы надыть!
  
   Я пристроилась с краю стола и решительно взялась за ложку. Хочет, пусть отмечает, хоть наемся от души. Похлебка оказалась вкусной и наваристой и, обнаглев, я попросила еще две порции. Когда, первый голод был утолен, Дарий заказал второй кувшин пива, подлил мне взвара и заговорщицки наклонился к Граю.
   - Дельце тут для вас одно есть! Выгодное и нетрудное. Раз уж сами в Круж идёте, не занесёте ли корчмарю тамошнему, Ароне, подарочек. Отец мой с ним в дружбе, вот и просил передать. Из меня-то, сами видите, какой скороход? Вот я и удумал, что проще вам заплатить, чем свои ноги по тракту сбивать. А сам со свояком денька три попью! -
   Травник скорчил сомневающуюся мину.
   Я алчно подалась вперед
   - А сколько?
   - Ита... - Грай попытался дернуть меня за рукав.
   - Два злота! - мельник тряхнул кошелем, в котором зазывно звякнуло.
   - Согласна!
   Ого! Аж два злота! Да таких деньжищ у меня отродясь в руках не было!
   Улыбаясь во всю щербатую пасть, Дарий отдал мне увесистые золотые монеты и выудил из сумы резную шкатулку.
   - Вот. Только не попутайте. Он в 'Кружке радости' хозяйствует. Отдадите и скажите, что от отца мельника Ельевского. Привет от меня передать не забудьте! И пойду я, пожалуй. У свояка самогонка уже нагреется того-гляди!
   Подозвав девицу, Дарий расплатился за стол и быстро распрощался. Не успела за мельником закрыться дверь, как за окном раздались громкие вопли. Мимо корчмы, вздымая босыми пятками пыль, промчался щуплый мужичок, прижимая к груди орущего на одной заунывной ноте кота. За ним, потрясая ухватом, бежала дородная тетка.
   - Ах, ты свиев прихвостень! Все жилы из меня повытянул! Стой, проклятый, стой, кому говорю!
   Мужик на уговоры не поддался и только прибавил ходу. Когда живописная троица скрылась из виду, я повернулась к травнику.
   - Какое-то лицо у нее знакомое, тебе не показалось?
   - Кажется, это она у калитки рыдала. Видать, сожранный волками муж объявился. - травник высунулся из окна, пытаясь разглядеть хоть что-то в поднятой мужиком пыли. - Ну, точно она!
   - Интересно, - я почесала нос, - а кот ему зачем?
   - Да кто знает. Небось, деньги пропил, а кота любимой женушке в подарок преподнести попытался. А может, самое дорогое прихватил, когда жена из дома выгоняла.
   - Да ну, - с сомнением протянула я, - у мужиков обычно бутыль с самогоном самое дорогое, а не мурлыка-мышелов. Ну и свий с ним! Ты посмотри, деньжищи-то какие!
   Я зазывно помахала перед носом Грая злотом.
   - Ита, - травник посерьезнел, забирая у меня шкатулку, - не нравится мне все это! Просто так нанял первых встречных, грамоток не спросил, толком не узнал даже кто и откуда. Вещь отдал. А может мы разбойники какие!? Не делается так.
   - Ну и пусть, что не делается. Может, он в нас честность почувствовал.
   - Как же, этот почувствует! Скорее обдурить где-то решил. Да и вообще, ты же домой собиралась?
   - Ну и что, что домой, - уперлась я, - до Кружа день пути. Ну ладно, чуть больше. И если поторопимся, то еще на ярмарку попадем, а там, с такими-то деньгами... - я аж зажмурилась в предвкушении. Что делать с двумя злотами, я представляла слабо. На десять можно было купить корову, тремя заплатить за год наемничьей работы, один брался ежегодно с каждого деревенского двора в налог. А сколько на него тканей на ярмарке купить можно! А сладостей!
   - Итка! - травник выдернул меня из мечтаний о медовых коржиках, - ну ты сама подумай! Какой из тебя наемник! Да ты дальше родной деревни часто ли была?
   - Ну и что?! - я уперла руки в боки. - Тебя вообще никто не тащит! Одна пойду!
   - Иди! - взвился травник - До ближайшего оврага, тебя там давно волки ждут!
   - И пойду! До сих пор не сожрали, авось и дальше подавятся!
   - Да если бы не я...
   - Если бы не ты, мы всю ночь в сарая не тряслись бы! Тоже мне, травник - лесной знавец! Шавку от волчня по голосу не отличает!
   Грай выдохнул, пытаясь успокоиться и сменил тактику.
   - Ит, ну здесь же явно что-то не чисто!
   - И что? - перебила я, - нас же не купца просят подождать в кустах и с дубинкой наперевес!? Всего-то делов, что шкатулку отнести! Как хочешь, а я пойду!
   - Тьфу! Свий с тобой! Глупая девка! Так и быть, провожу тебя до Кружа, но потом сразу обратно в Топотье! И так с тобой уже кучу времени потерял.
   - Я и не прошу... Та-а-ак? Подожди! - спохватилась я - А ты куда шел вообще-то, пока с разбойниками не встретился?
   К моему вящему недоумению Грай запнулся, покраснел и начал бубнить что-то совершенно невразумительное. Решив вернуться к этому вопросу чуть позже, я залпом допила взвар и двинулась на свежий воздух.
  
   Глава 7
   После полумрака корчмы свет неприятно резанул по глазам. Я зажмурилась, вдыхая горячий воздух. Солнце жарило все сильнее, разогнав народ с улицы. Даже вездесущие бабульки покинули обжитые лавочки в тени, предпочитая прохладу домов. Надо же, серпень месяц, осень скоро, а печет как в самую середку лета. Проморгавшись, обернулась к травнику.
   - Ну, что, идем?
   Парень поморщился, неодобрительно покачивая головой.
   - Ит, вот смотрю на тебя... Иногда вроде неглупая девка, а иногда такую ерунду ляпнешь.
   Я насупилась.
   - А по-делу нельзя сказать?
   - Изволь! Ты собралась больше суток топать по тракту. Из еды у нас только ветер. Ночевать мы будем на голой земле, а от лиходеев, нежели такие попадутся, ты будешь отмахиваться хвостом?
   - Ну почему же, - я оценивающе оглядела травника, - могу еще и копытами, если некоторые сомневаются, я прямо сейчас покажу, как!
   - Ну-ну... Копытами махать - ума много не надо. А у меня, между прочим, запасы трав на исходе. Надо у знахаря местного прикупить.
   - Зачем? Ты же сам травник?
   - Ита, - Грай устало вздохнул, - если я травник, это не значит, что мне сойдет любой собранный у дороги веник. Одни травы собирают в момент цветения, другие в определенный месяц года, третьи только ночью или в дождливую погоду. Я не знаю, что мне может понадобиться в тот или иной момент, и не могу сидеть в лесу в ожидании времени сбора, или водить за собой обоз в десяток телег, со всеми нужными травами. Так что мне проще закупаться у местных знахарей, ну или меняться на то, что есть у меня. И вообще, я предлагаю остаться в деревне до завтра. Подготовиться и с рассветом выйти в Круж.
   - Ты же говорил, что очень торопишься? - я недоуменно уставилась на спутника.
   - Тороплюсь. Но если мы выйдем сегодня, ночевать опять придется в лесу. Ярмарка, между прочим. Знаешь, сколько в это время шастает по дорогам охотников до чужого добра? Думаю, удовольствие нам это ночевка вряд ли доставит. Если же пойдем с рассветом, то к вечеру как раз доберемся до Липовского хутора. Там многие по пути в Круж останавливаются. Переночуем и после обеда уже будем на ярмарке.
   После недолгих пререканий с доводами травника пришлось согласиться. Выходить на тракт без еды и оружия, и правда, было бы глупо. Желанием пополнить список знакомых разбойников я тоже не горела. Прикинув план действий, мы вернулись в корчму, разменять один из злотов. Корчмарь так недовольно морщился и пробовал монету на зуб, словно на лбу и нас стояло по клейму монетоподдельшиков. Я уже испугалась было, что злот и правда ненастоящий, когда мужик с недовольным видом, наконец, отсчитал нам десять серебрушек.
   Прикупив на обед хлеба с сыром, договорились о ночлеге и выспросили дорогу до кузни. Топать пришлось на другой конец деревни. Я с интересом вертела головой, рассматривая морочинский быт. Все-таки, одно дело слышать об окрестных селениях на уроках в обучальном доме, а другое - увидеть все самой. Овцы, а вернее продажа шерсти, кормила большую часть Морочиц. На той стороне деревни, где была корчма, дома особо не выделялись, но чем ближе к кузне, тем аккуратнее становились дворы. И судя по ряду добротных домиков с черепичными крышами, их хозяевам хватало не только на хлеб, а еще и на порядочный кусок масла к этому хлебу. Хозяйства отделяли друг от друга квадраты огородов и невысокие заборчики. Все дворы были бы похожи между собой, как яблоки в одной корзинке, если б не ворота, которые от дома к дому становились все замысловатее.
   Судя по всему, есть в деревне искусный резчик, и берет немало, а иначе с чего жители будут хвастать друг перед другом, у кого привратные столбы интереснее расписаны. В глазах рябит от разнообразия сюжетов: вот морское дно с хвостатыми обитателями, вот южные птицы с пушистыми гребнями, а вокруг следующего столба обвился трехголовый змей. Ого! Даже грифоны есть, и как живые. Сколько, интересно, над такой резьбой трудиться надо? В столице бы такого резчика вместе с руками, в смысле, со столбами оторвали бы! В огородах изредка мелькают занятые прополкой жители. На задворках сараи для скотины. Вот бы глянуть, где моранских овец держат! Местная шерсть и овечьи шкуры расходились на продажу по всей Каврии. И именно в Морочицах вывели новую моранскую породу. Необычайно мягкая и прочная шерсть в обход всех перекупщиков, прямо в столицу идет. Говорят, сам король одежду из моранской пряжи носит!
   Споткнувшись, я чуть не выколола глаза. Яблоневые ветки свешивались за невысокий заборчик и, засмотревшись, я влетела в самую гущу. Выпуталась, сдернула особо аппетитное яблочко и наткнулась на недовольный взгляд старушки-хозяйки. Пришлось смущенно извиняться. Грай, видно тоже в своих мыслях, утопал уже довольно далеко. Конечно, ему-то ветки не мешают. Тяжело все-таки жить в мире, который только на людей рассчитан. Даже в обычный деревенский дом мне зайти трудно. Мешает все, от низких потолков до порога и узких дверных проемов. Наверное, потому кентавры и живут обособленно. А смысл куда-то рваться, если на каждом шагу препятствия? Жалость к себе нахлынула, как волна на утлый плотик. От тоски защемило сердце. Кажется, все бы сейчас отдала лишь бы оказаться в родном Топотье! Но дома ждет только Мийкина свадьба, а в Круже ярмарка и два злота! Я с силой топнула копытами, потрясла головой, отбрасывая малодушные мысли, и сорвалась в галоп, догоняя травника.
   Над кузней клубился серый дымок, и раздавалась сочная брань. Кузнец, бородатый мужик в кожаном фартуке, топтался на крыльце, выкручивая ухо щуплому мальчишке. Парень тянулся на цыпочках, стараясь не оставить полыхающее красным ухо в кузнецовых лапах и тоненько подвывал:
   - Ой, тятенька отпусти. Ой, не буду больше...
   - Не будешь? Свиева твоя душонка, баранья голова пустая! Да сколько раз я тебе говорил...
   - Простите, уважаемый, - вмешался Грай, - а нельзя ли у вас прикупить кое-чего?
   Кузнец опустил занесенную для затрещины руку и развернулся в сторону клиентов, расплывшись в радушной улыбке. Парнишка, пользуясь тем, что хватка ослабла, вывернулся и стреканул в сторону на безопасное расстояние.
   - Вот ведь! Опять утек! Не сын, а разбойник, совсем распоясался, - мужик поморщился, исподтишка показывая мальчишке кулак. - А прикупить можно, конечно! Чего господа изволят? В хозяйство что али оружия? Есть мечи и ножи всяческие. Могу еще топоров предложить и стрелы арбалетные.
   - Господа посмотреть изволят, а там решат, - напустил на себя солидности травник.
   - Ну, пойдемте тогда, я как раз разбираю, что есть.
  
   Под навесом, на задворках кузни был выложен такой солидный арсенал, что меня не удивило бы, если из-под полы у Морочинского кузнеца закупались все окрестные разбойники. А что, место хлебное, до ярмарки близко. Если что потерял или в теле купца убиенного забыл, прикупил на месте и засел в кустах на тракте.
   Себе Грай выбрал короткую, в локоть дагу*. Подкинул на ладони и, перехватив, сделал пару колющих выпадов. Лезвие, щелкнув пружиной, разошлось на три тонких клинка. Ого! А травник у нас еще и фехтовать умет! Интересно... Ну скажите на милость, где в чаще парень мог обучиться фехтованию? Нет, худо ли бедно обращаться с оружием многие могут, но одно дело арбалет или нож охотничий, а другое - дага, оружие рыцарское. Иначе как в ордене пользоваться им не научишься. Вот только на рыцаря травник точно не тянет: молод слишком, да и шрамов знаковых я у него не видела. Хотя, говорят, их и на спину нанести могут, надо бы присмотреться, при случае.
   Мне спутник поначалу попытался всучить длинный кинжал, от которого я яро отмахалась. Мои навыки в обращении оружием исчерпывались готовкой на кухне, а перспектива отрезать с непривычки пару пальцев не радовала совершенно. Попрощавшись с идеей моего вооружения, Грай выбрал вполне приличный кухонный нож с перевязанной кожей рукоятью. Хоть для готовки пойдет. Я в это время нетерпеливо притоптывала, углядев на приступке витые запястные браслеты. Красоту даже травник оценил. Мастерский тонкий рисунок, переплетение лозы и крупных цветов, выдавали искусную карловскую работу. На ярмарке такие стоили бы целое состояние. Кузнец, как ни странно, согласился отдать их всего за полсеребрушки, сославшись на то, что попали они к нему случайно и покупателя на эту красоту в деревне не сыщешь. Раздобрев от радости покупки, я решилась даже на дорогую металлическую флягу. Проще было один раз разориться, чем таскать воду в мехах, где она очень быстро застаивалась, или тем более в ненадежном и хрупком туесе. Тут же у кузнеца прикупили и кожаную сумку, мне взамен утерянной. Привесив ее через плечо, уложила на дно нож (надо бы в тряпицу завернуть, а то порежусь еще), нацепила браслеты и почувствовала себя целиком готовой к дороге.
   Грай, поторговавшись, сбил несколько медяков, выпросил в придачу к даге простые кожаные ножны и расспросил о знахаре. Кузнец спровадил нас к местному ветромолу.
   - Тут рядышком, молебню не с чем не спутаете.
   Перепутать и правда было сложно. Молебный дом выделялся яркой крышей из красной черепицы и глухим расписным забором. Из-под ворот злобно брехал здоровенный пес. Я присмотрелась к заборным картинкам. Во всей красе разворачивалась вдоль улицы битва Свия с Ветробогом, плыли снежные тучи, дули ветра, проглядывало сквозь бахромчатый край бури золотое солнце. Хорошо, смотрю, ветромолы живут, раз есть, что за такими заборами прятать. Никогда не понимала стремление людей обращаться с богами через посредников. У нас за воротами селения стоял молебный столб, с изображением ветробога.
   Нечисть от деревни отгонял, на праздники чествовался. Алтарь там же, где жертвы возлагали, что ветробогу, что морокам. Если мне надо, я сама у ветров попрошу, покланяюсь, а не к ветромолу пойду.
   На стук вышел дворовый парень и, отогнав собаку, пригласил в дом. Внутрь я не пошла, да и не смогла бы. Не карабкаться же на высокое резное крыльцо? Осталась на улице, прильнув к щели в заборе и оглядывая хозяйство. А ветромол, смотрю, цветочки любит. Вместо репы и огурцов весь огород расчерчен квадратиками клумб. Чего тут только нет: и ромашки разные, и капризная ветреница, а роз тех, вообще, всех цветов и сортов. Чего это там так синеется? Ого! Даже грифонья лоза есть? Редкий горный цветок, почти не приживающийся на нашей мягкой почве.
   О! Вот и Грай на крыльцо выскочил. Недовольно поморщился, посылая в сторону двери смачный плевок.
   Хлопнули ворота.
   - Вот грабитель форменный! Представляешь, за травы сколько заломил!? Да я на эти деньги три мешка в Круже куплю и с головы до пят усыплюсь! А тут, два сомнительных веника! Да кто их еще собирал, неизвестно! Тьфу! Вот, - парень протянул мне холщовый мешочек - корня мыльного все-таки купил. Тут где-то река близко.
   Изогнувшись, я почесала круп.
   - Грай. Давай сразу на речку, а? А то у меня уже скоро живность в шкуре заведется.
   Возражать травник не стал. В попытке срезать дорогу по краю поля мы забрались в гущу сорняков в половину моего роста и собрали, наверное, все вызревшие репьи. До реки оказалось совсем близко. Сразу за деревенским частоколом уже веяло водной свежестью. С высокого берега открывался вид на излучину и пасущееся в стороне овечье стадо. Пастуха я не заметила, видать, дремлет где-то в тенечке. Да, на месте местных волков, я бы тоже зевать не стала, а еще жалуются, что распоясались. Следить надо лучше!
  
   Я извернулась, выбирая из хвоста застрявшие колючки. Грай помялся и стыдливо утопал за ближайшие кусты.
   Притоптывая в нетерпении, сгрузила сумку, стянула рубашку, нательный ремень и, развесив все на ивовых ветках, двинулась к воде. С прибрежного ила сорвалась гудящая стайка слепней. Встревоженный насекомые с удовольствием ринулись на мой вспотевший круп, пытаясь отгрызть кусочек поаппетитнее . Отмахиваясь, я поспешила окунуться. Водичка приятно струилась вдоль разгоряченного тела, смывая усталость и накопленную грязь. Скорее всего, на дне били холодные ключи, потому как в приятно-прохладную воду порой вплетались совсем ледяные нити.
   Стянула ленту, намочив волосы, и вспомнила, что оставила в кармане рубашки мыльный корень.
   Только я собралась за ним вернуться, как в кустах неподалеку что-то хрупнуло. Слух у меня ненамного, но острее, чем у человека, и именно он позволил мне различить чуть слышный восторженный шепот.
   - Во девка! Гля, какая!
   Хм. Вряд ли "кустовый посидельщик" общается сам с собой. Значит, их как минимум двое. Стараясь не выдать себя, я медленно зашла еще на полшага в воду, скрываясь по шею.
   Кусты недовольно засопели.
   - Спряталась. А ты видал, какие? Ух!
   Честно говоря, я была весьма польщена. Ибо от "ух, какие!" моя фигура была далека, как куры от полета. Взяв в наследство матушкину стать и широту, я получила еще и почти полное отсутствие груди. Были, конечно, в этом и свои плюсы. По крайней мере, не приходилось, как остальным женщинам подвязывать ее при работах, чтобы не мешала. Рубашка, опять же, застегивалась не топорщась. Правда и парни внимания почти не обращали, но не больно-то и надо! А вот мужики, судя по всему, забрались на гляделки позже, чем я зашла в воду и любовались в полной уверенности, что я девица. Нет, ну девица конечно, только на четырех ногах-то. А наблюдать за голой кентаврой вряд ли охотники найдутся. Подтверждая мои догадки, кусты вздохнули: "Эх, вот еще бы сзади на бабу посмотреть"
   Нехорошо ухмыляясь, я потопталась, поворачиваясь к берегу. Посмотришь сейчас! На все четыре копыта посмотришь, а то еще ими и получишь, дабы неповадно было подсматривать.
   Изображая саму беспечность, я потянулась, высматривая, в каких точно кустах засели мои поклонники. Есть! Ветви ближайшей ивы как-то странно колыхались, как будто их прижимали вниз, пытаясь укрыться в зелени.
   Захрустело, видно, мужики устраивались поудобнее. Раздался сдавленный шепот:
   -Да тихо ты. Видать, выходит.
   Сгруппировавшись, я скакнула и, набирая громкость в боевом кличе, понеслась в сторону берега. Ивовые ветки резко взлетели вверх, представив мне двух опешивших от такого сюрприза мужичков. Правда, любовались они на мое явление из пучины речной недолго. Ровно до того момента, как узрели лошадиную часть. Надо отдать глядельщикам должное, соображали они быстро. Нескольких секунд мужикам хватило, чтобы представить последствия встречи с разъяренной кентаврой, подобрать челюсти и с воплем рвануть в разные стороны.
   Когда я выскочила на берег, их уже и след простыл. Лишь у самой кромки воды сиротливо валялись пяток яблок, видать, любители голых девок устраивались здесь всерьез и надолго. Догонять было лень, да и наверняка в испуге они уже пролетели полпути до деревни. Хотя, желание наподдать каждому по пятой точке копытом было очень велико. Ну, по крайней мере, теперь десять раз подумают, прежде чем за бабами подглядывать.
   Только я успела с аппетитом вгрызться в подхваченное с земли красное яблочко, как подлетел встревоженный травник.
   - Что стряслось, ты кричала!?!
   Пришлось резко прикрывать грудь локтем.
   - Кричала, но уже все. Сама справилась, - заявила я, откровенно рассматривая травника.
   Прибежал он голышом, второпях прикрывая причинное место смятой в комок одеждой. При виде Граева синюшного тельца с яркими ниточками вен, напрашивалось сравнение со щипаным цыпленком. Не загорает он совсем, что ли? Хотя где травнику в чащобе загорать? А шрамов не видно. Нет. Точно не рыцарь!
   Поймав мой пристальный взгляд, парень ойкнул и нырнул за куст, одеваться.
   - Так что было-то?
   - Да так, - я полюбовалась на яблочный огрызок и зашвырнула его в воду, - любители на голых девиц поглазеть в кустах устроились.
   - И как? - травник начал подхихикивать. - Поглазели?
   - Не догнала, бегают хорошо, - я вздохнула, - Грай, я домоюсь пойду.
   Пока парень одевался и искал, в каких кустах оставил башмаки, я успела вымыться, изведя половину мыльного корня на волосы. Коса до пояса мне никогда не грозила, но то, что было сейчас на голове, выгорев на солнце и напитавшись дорожной пылью, больше всего напоминало белобрысое мочало.
   Ленточку я, конечно, упустила. Отжав волосы, выбралась на берег. Надевать на мытое тело потную рубаху очень не хотелось. Содержимое карманов как раз уместилось на широком лопушином листе. Кое-как замотав грудь тельным ремнем, я огляделась в поисках травника.
   - Грай! Ты где? Башмаки нашел?
   - Нашел! Иду!
   На мое счастье у парня еще остался кусок мыльного корня. Забравшись по круп в воду, я простирала рубаху. Сам травник от стирки отказался, сославшись на то, что к вечеру одежда все равно испачкается.
   Тут же на берегу перекусили и даже подремали в тенечке. По возвращении в деревню, Грай спровадил меня к корчмарю, а сам сбежал, сославшись на дела. Не знаю уж, какие дела могли быть в незнакомой деревне, но к тому моменту, как он вернулся, я успела одуреть от безделья и развлекала себе попытками что-то нарисовать копытом в дворовой пыли.
   Поужинав и погуляв по деревне, пока не разойдутся последние завсегдатаи, вернулись в корчму. Травник поднялся в комнату наверху, я устроилась прямо в зале. Столы к вечеру сдвигали в один угол, и места для меня было предостаточно. Сразу заснуть не получилось.
   Из-под двери противно тянуло сквозняком. Оглядевшись, я поднялась и заткнула щель стянутой со стола скатертью. Интересно, днем я тут скатертей не заметила. Для дорогих гостей их что ли корчмарь бережет. Передняя правая, не дававшая о себе знать целый день, к вечеру разнылась не на шутку. Пришлось топтаться кругами, разминая ногу. К ночи запах кушаний подвыветрился, но духота переползла с улицы в корчму и мешала дышать.
   Подцепив пальцем раму, приоткрыла окно. В зал сразу хлынул свежий воздух со сладковатым запахом ночных цветов. Ветер донес знакомый уже переливчатый вой. Вот ведь дурная у кого-то собака! Вой оборвался на самой заливистой ноте диким испуганным взвизгом. Кажется, голову ночному певцу таки скрутили. И правда, волки тут обнаглевшие. Задвинув щеколду я устроилась поудобнее на дощатом полу и, наконец, задремала.
  
  
   P.S.
   * Дага - Кинжал для левой руки. Имеет вид короткой, не превышающей в длину 50-60 см, колюще-режущей шпаги с узким клинком и усиленной гардой..
  
   глава 8
  
   Не потерять, не упустить на грани возвращения что-то важное. Ускользает, пропадает, тает послевкусие сна...
   Я сонно замычала и отбрыкнулась. Кажется, попала. Не представляю, как можно кричать шепотом, но у Грая это получилось отлично. Пока травник ругался и поминал Свия, с которым, по его мнению, кентавры находилась в ближайшем родстве, я проснулась окончательно. Зал освещал робкий свечной огонек, за окном висела непроглядная тьма. Зевая во весь рот, я обошла шипящего травника, потирающего пострадавшую ногу, открыла раму и выглянула на улицу. В темной вышине россыпь звезд. Остывший воздух зябко окутал плечи, пробежался по крупу ледяным ручейком, прогоняя остатки дремы. Где-то на другом конце деревни глухо брехал пес. Ни одного огонька на улице. И только слегка засиневший краешек неба предвещает наступление утра.
   Я в недоумении оглянулась на травника.
   - Грай, если ты скажешь, что мы уже выдвигаемся, я решу что ты вор. Потому, как в такую рань можно выходить только в одной ситуации: стянуть в доме что-нибудь очень ценное и попытаться сбежать пока хозяева не хватились. Я даже петухов еще не слышала.
   - Ты их проспала, - буркнул парень, явно не желая вступать в спор, - а раз пытаешься острить, значит, уже проснулась. Собирайся.
   Пожав плечами, я сцапала со стула сумку. Ну, собственно и все. Собралась.
   Стараясь особо не топать и не скрипеть дверьми выбрались на улицу. Я шарахнулась, коротко взвизгнув, но тень, которая рванулась к нам от коновязи оказалась всего-навсего местным мальчишкой.
   - Господин травник, я...
   Грай скорчил такое зверское лицо, что парень моментально заткнулся.
   - Где?
   - Уже в деревне.
   - Иди.
   Судя по странному рукопожатию, в ладонь мальчишке перекочевала медяшка.
   - Ну и что это было? - резонно поинтересовалась я.
   - Проблемы, - коротко буркнул травник - Ит, слушай, мне надо будет задержаться еще на немножко, ты иди пока без меня. Помнишь рощицу, по пути к речке? Вот там меня подожди, а я быстренько обернусь и подойду.
   - Та-а-ак! - я начала закипать, - Ты мне ничего объяснить не хочешь? Поднял ни свет, ни заря, сам куда-то собрался, меня одну отправляешь! А если в той рощице стая волков дожидается, или еще что похуже? Не пойду! Тут вон ночью кто-то ту шавку воющую придушил, из-за которой мы в сарае сидели! Я слышала!
   - Ита! Ну пойми ты, так надо. Я тебе все объясню, но позже! У меня неприятности большие. И чем меньше ты будешь знать, тем тебе же лучше!
   Я молча смотрела на Грая. Только сейчас начали закрадываться здравые мысли, что я ничего не знаю о своем спутнике. И с чего я решила, что он на самом деле тот, за кого себя выдает? Куда и зачем идет - не говорит. О себе почти ничего не рассказывает... На ум упорно лезли упыри с мороками. Богатое воображение подкинуло картинку: вожделенно щелкающий клыкастой пастью травник, склонившийся над моей шеей. И я тоже хороша. Иду как барашек на веревочке. Уши развесила. Да может, он вообще с тем мельником в сговоре был, что бы со мной в Круж пойти?
   Видимо на моем лице отразилась вся гамма мыслей и чувств, потому как Грай подхватил мою руку и, старательно заглядывая в глаза, умоляюще зачастил:
   - Итка, я все понимаю, я сейчас очень подозрительно выгляжу, но пока не могу тебе ничего сказать. Потерпи, пожалуйста, ну хотя бы немного! Я тебя очень прошу! Иди!
   Вздохнув, я развернулась в сторону дороги. Ну, кто мне скажет, почему я себя чувствую глупой наивной овцой? Ладно. В последний раз. Если он не объяснит, что все это значит, с ним больше и шага по одному тракту не сделаю!
   Когда, через пару секунд я обернулась, травника уже и след простыл.
   Чем ближе к выходу из деревни, тем больше у меня закрадывалось подозрений. Факельный отблеск я заметила еще издалека. По частоколу плясали темные тени. На ярко освещенной площадке перед воротами топтался добрый десяток человек. И если зевающий в кулак хмурый караульный был не в диковинку, то остальные... Что они могли забыть в этой затрапезной деревушке?
  
   Рыцари. Оплот и защита Каврии. На самой границе с мертвыми землями и Артией, в замке Бусениц многие годы существует орден Пасынков Ветробожьих.
   Выбранные в оруженосцы мальчики с двенадцати зим обучались в замке. Только благородное происхождение открывало дорогу в рыцари, при достижении совершеннолетия. И конечно, если юноша доказал свою отвагу, честность и верность выбранным идеалам.
   Во главе ордена стоит Великий Магистр. Нынешний лорд Нордий с самой войны с Артией не покидал Бусеница. В разбросанных по всей стране фортах, крепостях и прочих оплотах рыцарства и веры главенствовали комтуры-наместники. Раньше комптур был только один и заменял Магистра в случае болезни или смерти на время необходимое для выбора нового главы, но после войны наместники приобрели большую власть и силу голоса. При решении государственных проблем в Бусенице собирался совет-капитул, в который входили и простые члены ордена, создавая справедливость голосов.
   Через всю Каврию, протянулась власть Бусеница.. После принятия в рыцари, готовые к подвигам во славу Ветробожию, разъезжались по стране ловчие отряды, такие, как тот, что у ворот обитался. Я с любопытством уставилась на рыцарей: строгая выправка, похожие темные одежды с гербом ордена, червлёный щит с золотистым фениксом и двумя перекрещивающимися стрелами, а главное оружие. Не многие могут позволить себе ходить с мечем в открытую, на поясе.
   Закон запрещал опоясываться мечем, если ты не принадлежишь к рыцарству. Крестьянам, тем вообще нельзя было вооружаться серьезнее, чем дубинками и ножами. Горожане могли позволить себе кинжалы и короткие шпаги. Купцам и торговцам разрешалось носить меч, но только не на поясе, а притороченным к седлу. Только, что, пожалуй, разбойникам, закон был не писан.
  
   Меня уже заметили. Один из мужчин остановился посреди дороги, ожидая пока я подойду. Рядом с ним тут же нарисовался ветромол, пытаясь что-то втолковать, размахивая руками. Ну, Грай, ну спасибо. Удружил! В том, что ждали тут именно травника, я уже почти не сомневалась. Свернуть в какой-нибудь из дворов, притворившись гостем, не получится. Спят все еще. А от рыцарей просто так не отговоришься, сразу наемничью грамотку потребуют. Разворачиваться назад поздно и глупо. Напустив на себя самый спокойный вид (коленки не дрожат, уже хорошо) я двинулась к воротам. Дорогу мне, конечно же, заступили.
   - Доброго утра. Куда путь держите?
   Лица под капюшоном не видно. А голос медовый, вкрадчивый. Опасное спокойствие и мягкость. Как кот у мышиной норки мурлыкнул...
   Мысленно застонав, я призвала на помощь все свои способности. Это не матушке врать, на вопрос о пропавшем горшке с вареньем. Если словят, не избежать мне замковых подвалов. И даже разбираться не будут права ли, виновата ли...
   - Здравствуйте. Вот переночевала в деревне, теперь дальше иду. В Круже ярмарка, слышали?
   Полный справедливого удивления взгляд.
   - А спутник ваш где?
   - Какой спутник?
   Глазами, глазами хлопай. Вспомни, как Мийка на парней смотрит.
   - Вас вместе видели.
   В голосе прорезаются жесткие нотки.
   - Ах, этот! Да мы с ним днем вместе гуляли, ножик мне хороший выбрать помог. Говорил травник, Залесский. Только не вместе мы. Он в корчме ночевать остался.
   - Я думаю, вы будете не против, еще раз его проведать.
   Мужчина откинул капюшон, и я оцепенела. Спутанные длинные волосы перехвачены тонким серебряным обручем, с шеи переползает на лицо замысловатая татуировка рунной вязи. А глаза синие-синие, и словно клубиться что-то во взгляде, и силой тяжелой веет. Клирик, не иначе! То-то плащ знакомым показался, на картинках я такие видела, где про орден расписано. У рыцарей-то в команде орденские волшебники не редкость. Сам Ветробог осеняет крылом своим и дает им возможность магичить во славу его. Иначе, без дара с врагами Ветробожьими не совладать. Но Грай-то что должен был натворить, что бы его с волшбой ловили? Вот попалась! Как только поймут, что травника в корчме нет, меня наверняка поспрашают магически. И все! Виновата! Дура наивная! Да тебя тот травник как медяшку, на откуп отдал. Пока допросят. Пока разберутся, что ничего не знаю. Он уже пол-Каврии пробежит! Ой ду-у-ура!
  
   Клирик, махнув рукой, уверенно двинулся к корчме. По обе стороны от меня тут же выросло по дюжему рыцарю. И правильно, вдруг убежать решу. Хотя куда тут бежать. Я обреченно передвигала ноги, поглядывая на верхушки ограды. Почти расцвело, и на кольях уже можно было разглядеть битые горшки и цветные тряпицы. На глаза навернулись слезы. У нас на деревенский частокол, тоже тряпочки цепляли. Если в первый день весенний, платок, или полоску от одежды носильной, на заборе повязать - год хороший будет. Подхватят ветра частичку духа твоего и до самого ветробога донесут. И будешь тогда под его крылом и охраной. Не страшны не зима, ни происки Свиевы. Сытно в доме и тепло будет...
   Эх! Мне бы сейчас крылья грифоньи, перемахнула бы через забор и поминай, как звали!
   -Пожар! Горим! На помощь! Пожа-а-ар!!!
   Жуткий вопль вывел меня из оцепенения. Навстречу, размахивая руками и дико вращая глазами несся корчмарь!
   -Пожа-а-ар!!!
   Я с недоумением завертела головой. Пару секунд ничего не происходило. Внезапно, над корчмой взметнулся столб пламени. Ветер, удушающе бросил в лицо дымные клубы. Улицу моментально заволокло. Последнее, что я успела увидеть: метнувшегося к корчме клирика. Кто-то накрепко вцепился в мое запястье, дергая в сторону. Заорав, я попыталась встать на дыбы. Держащий не отцепился.
   - Дура! Это я! Бежим!
   Еще пару секунд мне потребовалось, что бы узнать, в вопящем, Грая.
   Вслепую, кашляя в дыму, я кинулась в сторону, куда тащил меня травник. Под ногу подвернулся камень. Передняя правая отдалась резкой болью. Когда я уже совсем было, собралась задохнуться, завеса рассеялась. Мы выскочили на окраину, пробежали сараи для скотины и уткнулись в деревенский частокол. Еле успев, остановится я, тяжело дыша, прильнула к ограде. Травник же бросился на забор со всей возможной пылкостью, поочередно ощупывая шершавые бревна.
   -Грай! Что ты делаешь!
   -Шкуру спасаю! Свою, в том числе!
   Видимо нащупав, что хотел, Грай уперся плечом в одно из бревен.
   -Помогай!
   Я прислонилась рядом. Частокол стоял недвижим. Оскальзываясь копытами по траве, я давила до тех пор, пока бревна, с натужным скрипом не поехали в сторону. В освободившуюся дыру едва можно было пропихнуть травника.
   -Еще!
   Лицо Грая, от натуги пошло красными пятнами, на шее вздулась жилка. Поддавшись еще немного, ограда застряла намертво.
   -Итка!!! - травник взвился, тыча рукой мне за спину.
   Из дыма вынырнули три высоких фигуры и понеслись в нашу сторону. Легкий скользящий шаг, плавные движения, спокойная уверенность хищников в близости добычи не предвещали нам ничего хорошего.
   -Лезь! - травник толкнул меня к проёму.
   -Нет, ты! - бесцеремонно подхватив парня подмышки, я втолкнула его в дыру.
   Завидев, что добыча ускользает, рыцари прибавили ходу. Прикинув свои шансы и зажмурившись, я рванулась в щель в заборе. По шкуре больно скребанули грубые бревна, впились в бока корявыми сучками. Застряла! Рывок! Еще! Грай вцепился мне в руки, пытаясь вытащить. На хвосте повисли мертвой хваткой, вознамерившись лишить последней красоты! Нет! Ну почему опять в хвост! Я обрыкнулась со всей возможной злостью, оттолкнувшись от рыцаря, вылетела из щели как пробка из сосуда. С воплем, в панике ударила второй раз в забор, бревна встали на место, чуть не отхватив мне задние копыта. Заорав: "Бежим!" Грай потянул меня за руку, и мы рванули в сторону леса
  
  
   Глава 9
   Попытка перевести дух в ближайшей рощице успехом не увенчалась. Вдалеке послышался собачий лай, и мы рванулись к реке. Сообразив, что дорога на тракт наверняка перекрыта, Грай повел меня вдоль берега. Долго так продолжаться не могло. Рано или поздно нас догонят. Скорее рано! Обиднее всего было осознавать, что я сама не понимаю, в чем виновата и от чего бегу, но желания остановиться и объяснить это рыцарям я подавила в зародыше. Травник, задыхаясь, цеплялся за ремень. В передней правой ноге ворочалась тупая, пока еще далекая боль. Верный признак того, что через некоторое время бежать я уже не смогу. Грай по росту едва доставал мне до пояса, но именно он разглядел далекое пыльное пятнышко в поле. Нас зажали в тиски.
   Парень резко дернул меня за ремень, останавливая.
   -Ита! надо прыгать!
   -Что? Куда?
   Запыхавшись, я не сразу сообразила, что он имел в виду. Но когда до меня дошло...
   -Нет! Нет и еще раз, нет! Грай, я плаваю плохо и вообще...
   - А придется, - перебил меня парень, - если тебя схватят, поверь мне, будет гораздо хуже. Плыть нам не долго. Ты же купаешься, вот и тут...
   - Тут!? -пришла моя очередь перебивать, повышая голос - Тут только один берег в два моих роста и плыть саженей двадцать! Да если даже я не переломаю ноги, в попытке спустится... Ты вообще на воду смотрел?!
   - И что?! Чем тебе не нравится вода? Слишком холодная? Мокрая? Чем!?
   - Да ты посмотри, безмозглый! Тут же омутницы водятся!
   Набравший уже воздуха для ответа парень, замолк. Выдохнул успокаиваясь и вгляделся в прибрежную полосу. Вдоль берега колыхались нити зеленволоса. Длинные зеленые водоросли, похожие на шевелюру водяного. Верный признак гнезда омутниц поблизости. И если сам водяной относился к мыслящей нежити, и при большом желании с ним можно было договориться, то омутницы были озадачены лишь вопросом питания, и во всех источниках упоминались как водные хищники. По ошибке их иногда принимают за русалок, хотя спутать довольно сложно. Русалки живут в основном в непроточной воде, предпочитая лесные озера. По причине своей малочисленности и отсутствия торговых и прочих интересов, с другими расами общаются редко. Омутницы же, водятся в проточной воде и на контакт с людьми идут очень охотно, особенно когда голодны. Сходство с русалками им придает разве что слегка раздвоенный хвост. Тело же чешуйчатое рыбье, с руками щупальцами и слегка обозначенной головой. Безволосые и хладнокровные. Обнимет такая тварь, присосется пиявчатым ртом, где по кругу острые резцы-зубы, уволочет на глубину и поминай как звали!
   Проверять воочию, как выглядят подводные гнезда из зеленволоса мне не хотелось категорически!
   -Ит, - травник в нерешительности потянул меня за рукав, - может их и нет тут? Ну мало ли где и что растет?
   -Есть! Ты хоть раз про водных жителей читал? А я читала! Зеленволос- падальщик и так множится только с омутницами. Подкармливается остатками их трапезы и начинает разрастаться. Обычно, живут себе водоросли тихо на глубине и впитывают, что на дно оседает: харч бедный, рыбка там сдохла, насекомые утопли, особо не разжиреешь. А тут смотри, вдоль берега даже расползся. Сомневаюсь, что местные по корове в месяц жертвуют его кормить!
   -Свий! ну как-то же эти местные купаются? Белье стирают? Коров гоняют через мель?
   -Гоняют! Они тут сколько живут? И в отличие от тебя все глубокие и мелкие места знают. Омутницы теплую воду не любят, после холода глубины тепло губительно. Только вот где на реке та мель, мы с тобой до зимы искать будем!
   -Некогда нам до зимы! - травник взвился - Еще немного, и омутницы нам благом покажутся!
   Забытые в пылу спора рыцари времени не теряли. Со стороны деревни приближалась группа рыцарей, возглавляемая давешним синеглазым клириком, за ними виднелось пару десятков крестьян. С такого расстояния не разглядишь, но вряд ли вон-то длинное у них в руках всего лишь безобидные шесты. Догадываюсь, что виноватых в пожаре нашли, и применение вил и колий всего лишь вопрос времени. И я почему-то не сомневаюсь, что нам в предстоящей забаве отведено самое почетно место! С другой стороны разрасталось пыльное облачко на поле. Конники еще обманчиво далеко, но я бы не обольщалась.
   -Грай! Я тебе обещаю, если нас сейчас не сожрут, я сама тебя прибью, за все это! Спускаемся!
   Песчаный берег сразу посыпался под ногами. Я сперва старалась сильно не наваливаться на переднюю правую, перенося вес, но потом, справедливо рассудила, что лучше одна больная, чем четыре сломанные и начала со всей силой вонзать копыта в песок. Нога тут же отозвалась резкой болью. В глазах мутилось, но спустились мы относительно нормально. -
   Итка! - травник вгляделся в темнеющее пятно глубины. - Если что, карта у тебя есть. Сил хватит оторваться. И это.. Прости меня, ладно?
   Не дав ответить Грай с размаху бросился в воду, обдав меня веером брызг. Недолго думая я скакнула следом. Речная прохлада приятно взбодрила тело, смывая пот. Не успела я настроиться, как мель кончилось, и я с головой ушла под воду. Дернулась вверх, отфыркиваясь. Плыть оказалось на удивление легко. Погоня за спиной не давала сосредоточиться на усталости и малом опыте в водных забавах. Я мерно перебирала ногами, краем глаза наблюдая за плещущимся чуть в стороне травником. Мы достигли уже середины реки, когда Грай тонко по-бабьи взвизгнул и забился на месте. Заорав я рванулась к нему, слабо соображая, чем смогу помочь. Вода забурлила и, взметнувшееся серое щупальце попыталось ухватить травника за шею. Мимо! В вихре брызг в полсажени от меня выплеснулось чешуйчатое тело. Вода попала в глаза и я полуослепшая забилась, пытаясь не утонуть. Круп перетянуло. Сдавило легкие. Я едва успела вдохнуть перед тем, как меня потащило вниз. Резкий рывок и медленное погружение. Звуки исчезли, уступая глубине. Ужас парализовал тело и я, открыв глаза, со спокойным удивлением поняла, что все... Жизнь закончилась. На каких-то остатках сознания потянула с плеча сумку. Пузырьки уходящего воздуха щекотали губы. Еще немного... Завязки поддались сразу, и удобная рукоять ножа легла в руку. Словно просыпаясь я рванулась, извернувшись до боли в спине резанула по опутавшему круп щупальцу. Оно на удивление легко поддалось, разваливаясь на две части. Зацепила и свою шкуру, спину обожгло болью, но давящее ощущение пропало. Рядом проскользило темное тело, и я с силой вонзила нож в чешуйчатый бок. Тварь, бешено изгибаясь, ринулась в сторону, а я, задыхаясь, вверх. В глазах потемнело. Рывок, еще один... Не успеваю... Не в силах больше сдерживаться, глубокий вдох! Воздух!
   Крик Грая ударил по ушам, возвращая сознание.
   - Ита!!!
   Мазнула рукой по глазам, стряхивая остатки воды. Травник был жив и плескался на месте, пытаясь разглядеть что-то в глубине.
   - Грай, я тут! Тут!
   - Жива!!! К берегу!!! Они рядом!!
   Подгонять меня не пришлось. Пережитый ужас подхлестнул хлеще шмеля под хвост, и через каких -то пару минут мы уже выбрались на мелководье.
   Пулей выскочив из воды я уткнулась в песчаный откос и заорала, забилась в истерике.
   - Ита нет! Нет! - травник с силой дернул меня за волосы, разворачивая. - Надо уходить!
   Хлесткий удар по лицу. Еще один. Сознание медленно возвращалось.
   Я сбилась с воплей на подвывающие всхлипывания.
   - Итка! - грай тянул, поднимая - Пошли! Нужно! Ну, пойдем же!
   Кое-как, переставляя ноги, выбралась на откос. На противоположном берегу суетились рыцари. Маг орал, размахивая руками. Несколько мужиков с вилами побежали вдоль берега.
   К броду?
   В глазах темнело, каждый шаг отдавался резкой болью в ноге. Опираясь на травника я старалась сосредоточиться на дороге.
   Шаг, еще шаг. Свий! как же больно...
  
  
   В себя я пришла от холода. Мокрая рубаха прилипла к телу, заставляя трястись. Я потянулась, сбрасывая оцепенение. Дернулась было от нахлынувших воспоминаний и тут же досадливо зашипела от пронзившей ногу боли. Глаза слезились, сознание плыло. В голове в районе макушки угнездился назойливый колокол, отдаваясь тупым гулом во всем теле.
   - Грай?
   Голову услужливо придержали. По зубам ударил край металлической кружки.
   - Пей.
   Воспаленное горло смочил терпкий теплый взвар. Я глотала, пока не начала захлебываться. Протестующе взмахнула головой. Кружка тут же исчезла. Я стерла рукой слезы, огляделась
   На небольшой полянке трещал костер. В вышине покачивали кронами ели. Дорога до леса совершенно не отложилась в памяти, и только по удлинившемся теням я поняла, что скоро вечер.
   Грай поднялся и, подойдя к костру, разворошил угли.
   -Как ты себя чувствуешь? - в голосе парня сквозило неприкрытая тревога.
   - Плохо. Все тело болит.
   - Они тебя покусали? У тебя рана на спине.
   Я повела плечами.
   - Больно. Это не они. Я сама, ножом порезала, когда отбивалась.
   Грай с облегчением выдохнул. Поднял с земли кружку, поболтал остатками взвара. Протянул мне.
   - Ты допей пока, а я за хворостом схожу. Я скоро.
   Послушно кивнув, я приподнялась на локтях. Травник скрылся в лесу. В два глотка я допила травку. Попыталась подняться, но ноги почти не слушались. Ну и Свий с ними... Липкая усталость наваливалась, окутывала как тяжелая перина. Я вздохнула, укладываясь поудобнее. В бок резко кольнуло и запустив руку за пазуху я вытащила шкатулку. Как ни странно поясной ремень не соскочил и шкатулка осталась в целости и сохранности. Что в ней, интересно? Приблизив к уху, потрясла. Крышка держалась плотно и вода внутри не булькала. Я повертела вещицу в руках. Тонкая какая работа. По всей поверхности шел резной переплетающийся рунный рисунок. Долго, наверное, мастер делал. Открыть не получалось. Поверхности плотно прилегали друг к другу не оставляя не малейшей щелки. Отверстия для ключа не было. Я повертела головой, прикидывая, чем бы подцепить крышку. Эх, жалко нож погиб!
   С краю костра острием в догорающих углях лежала дага травника. Я с опозданием вспомнила, что кровь и слюна омутниц ядовита. При укусе они слегка парализуют жертву, что бы та не сопротивлялась. Значит он тоже отбивался? Лезвия от яда обжигает? Вздрогнув, я мотнула головой отгоняя страшные мысли. Кое как поднявшись, доковыляла до костра. Подцепила дагу за ручку. Щелкнули, раскладываясь, лезвия. Я пристроила шкатулку на коленях, поудобнее перехватила дагу, что бы не порезаться, и одним из боковых клинков попыталась подцепить крышку.
   Где-то же она должна открываться? На пересечении рун просматривалась полоса. Я ковырнула, стараясь протолкнуть лезвие внутрь. Ага! Есть зазор! Осторожно пропихнула поглубже. Крышка понемногу поддавалась. Я азартно закопошилась, стараясь не сломать. Ну! Еще немного надавить...
   Кусты на краю поляны затрещали, и появился Грай с охапкой хвороста.
   - Итка?
   Почти открыла... По поляне прошел легкий сквозняк, осыпался мурашками по крупу.
   - Итка! Нет! Брось сейчас же!!!
   Крик травника настиг меня одновременно со щелчком открывшейся шкатулки.
   Есть!
  
  
   Глава 10
   Тоненько тренькнув, шкатулка рассыпалась. Серебристая пыль осела на руках и впиталась под кожу. Зашипев, вскипели холодными пузырями и исчезли морочинские браслеты, на запястьях проступило два темных пятна. По телу прошла волна тепла и схлынула, оставив ощущение легкости. В глазах на секунду потемнело, и я ошалело помотала головой, сбрасывая пелену. Грай смотрел на меня с неподдельным ужасом, медленно отступая к краю поляны. Кажется, он был готов задать стрекача при первом движении в его сторону.
   -Ну и что это было? - преувеличенно бодро поинтересовалась я, пытаясь оттереть руки.
   Кажется, мой голос его успокоил потому, как парнишка подался вперед с такой скоростью, что пришла моя очередь шарахаться. Было полное ощущение, что травник вознамерился вцепиться мне в бок.
   - Ты!!! Это... Все хорошо? - парень нелепо выпучил глаза.
   Я почему-то почувствовала себя насекомым в детской ладошке. Таким голосом ребенок интересуется: 'А если у жучка ножку оторвать, он поползет'?
   Пожав плечами, встала. Спотыкаясь, потопталась по поляне. Нога ноет. Слегка подташнивает. Голова кружится. Лучше чем раньше не стало, хуже тоже.
   -Да, в общем сносно? А что? - я на всякий случай бочком отступила. Как-то он странно смотрит...
   -Да стой ты! - травник досадливо рявкнул - Нагнись. Глаза не жмурь!
   Чуткие пальцы прошлись по лицу, ощупали голову.
   -Не дергайся, говорю! Смотри на меня
   Наклониться мне пришлось чуть ли не до земли. Спина в неудобной позе сразу же разнылась, нога вторила ей с удвоенной силой. Простояв так с минуту я почувствовала, что скоро переломлюсь.
   -Грай! Ну, отпусти же уже. Стоять больно
   -Руки дай.
   Я с облегчением распрямилась, протянув ладони. Травник осмотрел, перевернул, поскоблил ногтем пятна на запястьях.
   -Странно... Вроде сразу должна, а тут... Хм... Жива же...
   -Грай! - я начала нервничать - Ты мне можешь объяснить, что ты творишь!
   - Эээ... да как бы сказать... А голова у тебя не кружится? Видишь нормально, не плывет?
   -Не нормально! - я почувствовала приближающуюся истерику. - Со мной все не нормально! Ты ведешь себя как, как... как Свий знает что! Я ношусь по полям от магов, серебрянцев, меня чуть не сожрали омутницы. Эта свиева шкатулка лопнула. У меня чешутся руки, болит нога! Я хочу, есть, пить, спать! Я, наконец, хочу знать, что здесь происходит!!!
   - Эээ... да как бы тебе сказать... - травник так старательно прятал глаза, что меня начало уже откровенно трясти от волнения.
   - Грай! Да не молчи же! Мне еще страшнее становится! - как я не старалась, голос таки дал петуха, срываясь на всхлип.
   - Ты только не волнуйся. Тут вообще-то...
   - Грай!?!
   - Кажется, там морочье было, в шкатулке. И ты... Это... Ну, ты кажется теперь морок...
   - Что? - Я отступила назад и по-собачьи плюхнулась на пятую точку. - Кто я теперь?
   - Ита, ты только не волнуйся. Ты не обязательно превратишься! - затараторил травник - ты ведь себя нормально чувствуешь, память сохранилась, себя контролируешь и вообще...
   Я уже не слушала. Морок. Я теперь морок. И что? И все! Совсем все! Из глаз брызнули слезы. Одно дело знать, что где-то существуют Свиевы приспешники, лишенные памяти, чувств и годные лишь для выполнения заданной работы, а другое...
  
   Еще до "Несостоявшейся войны" о мороках знали только по сказаниям. Мол, когда выгнал Ветробог Свия в ледяные горы, закрыл все выходы в мир, до самой зимы. А Свий, обозлившись, слепил изо льда и снега кукол-големов, на людей похожих, да и выпустил на землю. И пошли мороки беды и болезни по селениям запускать, людям мысли злые навевать, пакостить, да Ветробога выставлять в черном свете. Только задобрить их можно попытаться, что бы беды стороной прошли. Вот и по сей день, отдариваются от мороков селения, кто чем богат жертвуют. А вот после войны, совсем худо стало. Не иначе как сам Свий научил магиков, мороков делать. Да не из снега, а из живых людей. С виду селянин обычный, а души нет уже. Какое заклятие наложили, какое задание дали, так человек и будет поступать. Скажут - убьет кого, скажут -дом сожжет. Ни старики, ни дети малые не остановят, нет в мороках ни чувств, ни жалости. Проще, если в своей деревне зло творит, там знакомые быстро распознают, что не человек уже. А если далеко где? Так и будет ходить, пока заклятие не кончится и не развеется морок мертвой пылью. Только магам Антарским, под силу морочье снять, да и то, поначалу, по свежему. Только где та столица и маги? Пока до них слух дойдет, ан замороченного и нет уже. Сгинул, рассыпался или селяне истребили.
  
   Ну а мне за что? Я же никому плохого не делала, с магиками не зналась, Свия не славила. Даже ветрам исправно ленточки вешала. Почему я?
   Страх ледяной лапкой сжал горло, перекрывая воздух. Я шатнулась в сторону с полянки.
   -Ита, постой! - подхватив сумку травник дернулся за мной следом. Неудачно подвернулась кочка. В ноге что-то хрустнуло, боль ледяным штырем пробила тело, ударила в виски, застилая сознание темнотой.
  
   ***
   Тиш-ш-шь... Спиш-ш-шь... Темнота, ласковая и уютная. Баюкает, покачивает на ладонях. Как хорошо, когда не болит... Растаять, раствориться в темноте.... Окутывает спокойствием и лаской... Тишш-ш-ш-шеее... Тиш-ш-ш-ше... И только на самом краешке сознания, что-то топчется назойливыми мушиными лапками, шершавится, царапает...Тишш-ш-ше... Мешает уснуть, забыться в пустоте... Ну зачем оно...
   Вспышка!
   Обжигает лицо...
   Вспышка!
   Жужжит над самым ухом, выдергивая, возвращая... Слова... Сейчас...
   Вспышка!
   -Не спать!
   Хлесткий удар по щекам.
   -Не спать!
   Темнота щериться. Из ласковой и уютной перетекает, переплавляется в липкую и холодную. Не пускает...
   Вспышка!
   Взрываются ощущения, звуки, чувства. Сквозь прикрытые веки, дерет царапает глаза солнечные луч. Щебет птиц бьется в голове колючим шаром. Перехватывает легкие, душит резкий лесной запах. Ветер скоблит кожу...
   Больно!!!
   Вспышка!
   Вдох...
   Все затихает... Как же хорошо просто дышать. Какое счастье, что можно набирать полные легкие этого сладкого, свежего воздуха...
   Удар по щекам...
   -Ита! Итка!
   Рот обожгло. Теперь я знаю, где у меня рот...
   -Ита, пей, ну пожалуйста!
   Напрягшись, попыталась глотнуть. Горький взвар, пополз куда-то внутрь, отбирая последние силы. Еще немного... И снова пустота.
  
   Опухшие веки разлепились с трудом. Движение отдалось резким уколом где-то в голове. Как ни странно мне было очень хорошо и спокойно. Даже нога не ныла. Воодушевления хватило на пару минут, пока я, осмелившись, не попыталась пошевелиться. Тело не слушалось. Было полное ощущение, что я - это одиноко лежащая голова с полным отсутствием мыслей. Где-то глубоко щекотало какое-то неприятное ощущение. Но попытки сосредоточится и вспомнить, что произошло, сразу застилали сознание темнотой. Бросив бесплодные старания я, кое-как перекатившись на правую щеку, пригляделась. Травник мирно храпел у догорающего костра, обнявшись с дорожной сумкой. Через поляну, в его сторону, медленно ползла оранжевая змея, толщиной с хорошую заборную жердину. Я открыла рот, но вместо крика выдавился лишь невнятный хрип. Змея услышала, остановилась и, приподнявшись на хвосте, приветственно зашипела в ответ. Опустилась и поползла уже ко мне, знакомится поближе. Я в ужасе зажмурилась, представив смыкающиеся на лице челюсти с парными острыми клыками. Тихое шуршание превратилось в яростный шип и глухие удары. Когда я, наконец, осмелилась открыть глаза, все уже закончилось. Травник отбросил ногой извивающееся безголовое тело и выкинул голову в костер. Полыхнуло. Над поляной разнесся неприятный горький запах. Грай удовлетворенно кивнул и собрался было обратно к сумке.
   На мою щеку приземлился звенящий комар, потоптался тонкими лапками, пощекотал кожу, примеряясь. Нет ничего противнее, чем ожидать укуса, без возможности согнать кровопийцу. Так бывает, когда тащишь с колодца по ведру в обеих руках, и на нос приземляется такая пакость. И ведра ставить лень и согнать не сгонишь. Вот и приходится отфыркиваться. Выставив нижнюю губу я попыталась сдуть охотника до свежей крови. На жалкие попытки комар плевать хотел и лишь затоптался с новой силой. Я обреченно запищала. Травник повернулся, приглядываясь.
   -О! Да ты проснулась. Пить хочешь?
   -Се-е-е-е-фе-е-е....
   - Я сейчас! - засуетился парнишка, зачерпывая из котелка взвар.
   Комар нашел самое вкусное место и начал с неторопливым аппетитом вгонять жало в кончик моего носа. Травник невыносимо медленно приближался. Брюшко комара раздувалось все больше. Наконец, Грай заметил насекомое и, махнув рукой, согнал кровопийцу. Нос нещадно зачесался. Не в силах пошевелиться я заревела от бессилия. Травник приподнял мою голову и силой влил в рот горький травяной отвар. Слезы текли не переставая. После травки в горле першило, но как ни странно вернулся голос.
   -Грай? Что со мной? Я тела не чувствую!
   -Потерпи! Скоро чувствительность вернется..
   -Грай!!!
   На меня волной нахлынули воспоминания. Шкатулка. Ловушка. Морок... Я морок! Мысли кружились ярмарочной каруселью. Ужас происходящего требовал немедленно заорать, забиться в истерике. Я чувствовала, что еще немного и сойду с ума. От бессилия в том числе.
   -Ита...
   Очередная порция взвара меня немного успокоила. Ужас никуда не делся, но слегка успокоился, завесился темной пеленой, уступая место пустому безразличию.
   -Грай? Сколько мне еще? День, два? Сколько?
   -Не знаю,- парень отвернулся пряча глаза.- я попытался снять морочье. Получилось или нет, сказать не смогу.
   До меня не сразу дошло сказанное.
   - Ты что сделал? Попытался снять...
   -Да.
   - Ты!!! Ты магик!?!
   Больше всего мне захотелось заорать: "На костер его!" и лично схватиться за рогатину.
   Магию запретили уже как двадцать пять зим. После 'Не начавшейся войны'. До того в стране было несколько университетов. Магики имели власть наравне с королем. Свой маг был при каждом мало-мальски развитом поселении. Только не у кентавров. Почему-то наш народ лишен способностей напрочь. За всю историю неиодного одаренного. Может по этому кентавры и никогда не воевали с другими народами. Силы-то недостаточно. Только наемники в составе людских армий. Хотя, что делить? Территорий особых нет. Живем рядом с людьми. Занимаемся в основном сельским хозяйством. За две грядки с морковкой не повоюешь. Да и вообще, зим сто только как оседлый образ жизни ведем. А некоторых, как папашку, до сих пор по дорогам носит. Видно память предков-кочевников ни как не успокоится.
  
   А вот у людей почти каждый десятый ребенок рождается с зачатками магических умений. Обычно, если талант не развивать он и не проявляется, к совершеннолетию всё успокаивается, и магические способности исчезают сами - собой, но не у всех.
   Когда-то, на занятиях, Фотя рассказывала на примере. Если горшок с кипятком просто держать на ухвате, он безопасен. Если кинуть его во врага, он оружие. А вот если нести и случайно споткнуться о корень, то обварить можно и себя, и всех кто рядом окажется. Так и с магией. Если способности сохранились, и их не направить в нужное русло, человек становится подобием того горшка с кипятком. В любой момент может произойти срыв, и под удар попадет и он сам, и окружающие. Так случилось во время приграничной битвы. Армии встретились и в каждой, кроме обученных магов, были и согнанные в ополчение самоучки со всей страны. Тогда и проявилась эта особенность, что послужило "корнем", о который споткнулись сразу многие, теперь уж не узнаешь, но вырвавшаяся из под контроля сила, потянула за собой всех. Неуправляемые заклинания сплелись в один клубок, и обрушились на обе армии смертоносной лавиной. Оставив невредимыми людей, сила уничтожила всех магов. Всех у кого были хоть какие-то способности. Армии остались без основной поддержки и ударных сил. Часть воинов, даже не подозревавших у себя магических талантов попали под удар наравне с магами. Потери были велики. Пока обе стороны приходили в себя и подсчитывали убытки, сказалось еще одно последствие удара. Начала умирать земля. С каждым часом понемногу, потихоньку расплывалось от поля битвы мертвое пятно. Жухли листья на деревьях, чернела трава, уходили животные и птицы. Мирный договор державы подписали очень быстро. Все оставшиеся в тылу магические резервы были брошены на устранение последствий. Гибельное пятно удалось остановить. На нерегулируемую магию в стране был введен запрет. При обнаружении способностей человек должен явиться в Антарское обучилище и стать студентом, либо пройти процедуру отьема силы. Безболезненно и безопасно. Вот только загвоздка в том, что столичное обучилище выпускает не более сотни магов в год. Самые проверенные и верные стране и королю люди. А остальные? Каждый ли, обладающий силой, захочет добровольно стать таким как все? Вот и бродят по стране магики-ренегаты. Ждут своего 'корня'. И как вечное предупреждение всем живущим, передается история Тишья. Один только раз сжалился тамошний ветромол. Не выдал девчонку, магичку, а она старику помочь решила, поясницу вылечить, да не сдюжила. Перестаралась. На месте Тишья, уже как зим десять земля выжжена и городок почерневший стоит. Всем в назидание. Потому и надлежит всячески власти содействовать и отступников не щадить.
   А тут? Как жить, когда рядом с тобой магик - ходячая смерть. Да и ты сама...
  
   Следующие дни почти не отложились в моей памяти. Травник водил меня по лесу, отпаивая отварами, и бесконечно рассказывал: про Каврию, про ту войну, про становление мира таким, какой он есть сейчас, про себя. Я не запоминала. На меня попеременно накатывал то ярый интерес ко всему происходящему, то тупое оцепенение и нежелание так существовать. Грай сразу ловил эти моменты всеми силами стараясь вернуть мне интерес к жизни. Умудрялся добывать пищу, иногда силой заставляя меня есть. Из всего запомнился разве что дикий мед. Да и то, только потому, что опухшая физиономия травника все три дня напоминала о нежелании пчел делиться лакомством. Несмотря на странное состояние, я понемногу успокаивалась. И даже мысль о том, что я теперь морок, угнездилась где-то на краешке сознания, свернувшись, спокойным до поры, змеиным клубком. На рассвете четвертого дня мы вышли, наконец, к воротам Кружа.
  
  
   Глава 11
   Над Кружем стоял тот характерный гул, присущий только большому скоплению народа и ярмарочным сборищам. Гвалт толпы, зазывные выкрики торговцев, воронье карканье и собачий брёх сливались в одну ровную мелодию торжища.
   Я восторженно крутила головой, стараясь обозреть все разом. На Кружанской ярмарке мне довелось побывать лишь однажды, да и то, под строгим присмотром родительницы и тетки. От возможности увидеть все самостоятельно без назойливых одергиваний: "Это негоже! То нельзя! Стой рядом! Веди себя тихо! Туда не смотри! Одна не ходи"', захватывало дух. Правда, Грай мои восторги мигом поубавил, напомнив, что сначала дела, и пообещав, что покупать все подряд он мне не разрешит. Я попыталась было обняться с отрезом ткани, мол, всю жизнь о таком платье мечтала... Не помогло. Травник дотошно поинтересовался, где я в нем ходить буду: "По тракту, или по лесу?" Оттянул меня от прилавка к вящему неудовольствию торговца и увел на край рынка. Потолкавшись в конце торговых рядов, мы решили сперва озаботиться ночлегом. Собравшиеся со всех окрестных поселений желающие купить-продать, обеспечили замечательную выручку хозяевам ночевален и корчмарям. Нам же оставалось только отплевываться и поминать Свия при очередном отказе. В желудке уже ощутимо бурчало и пришлось возвращаться на ярмарку.
   - Тут постой.- Грай махнул мне на угол палаток с тканями, - я сейчас пирожков прикуплю.
   Понаблюдав за парнем, пристроившимся к хвосту длинной очереди в пекарню, я обернулась к рынку. Ко мне тут же подлетела темноволосая девица в цветастых юбках. От звуков, которые она издавала, любая погремушка рассыпалась бы от зависти. Звенели, намотанные в три ряда на шею, бусы. Бренчали, цепляясь друг о друга, массивные браслеты. Дребезжали, вставленные в прическу, витые шпильки с тонкими цепочками. За яркий подол цеплялся чернявый мальчишка, размазывая по чумазому личику грязь.
   Поправив на плечах платок с цветными нитями, девица подступилась ко мне.
   -Ой, молодая, золотая, красивая! Ай, погадаю, тебе давай! Всю правду расскажу! Что судьбой намечено, как жить будешь, где мужа хорошего встретишь! Одну медяшку дай всего, мальчику на конфеты!
   Я, наверняка, притворилась бы глухой, вспоминая истории, как после таких гадателей без штанов домой народ возвращается. Заморочат и оберут до нитки, но волшебное слово "муж" заставило меня заинтересованно обернуться, а рука сама полезла в карман за искомой медяшкой.
   Сцапав монетку, девица вцепилась в мое запястье с жадностью голодной пиявки
   -Вижу-вижу... ждет тебя жизнь хорошая, богатая, да сытная! А если еще монетку дашь, так...
   Внезапно, изменившись в лице, гадалка оттолкнула мою ладонь и, подхватив ребенка на руки, ринулась в толпу.
   -Эй! погоди! - я дернулась было следом, но побоялась покалечить кого-нибудь в плотном людском потоке. Плати потом неустойку за увечье.
   - Да постой ты! Ты же мне не догадала!
   Девица упрямо пробиралась в глубь ярмарки. Последний раз мелькнули цветастые юбки, и гадалка пропала, оставив меня недоуменно топтаться на месте. Тут и Грай вернулся. Попенял мне на общение со всякими сомнительными личностями. Он оказывается все видел, но место в очереди бросить не решился. Зато, пока стоял, ему посоветовали какую-то бабульку, которая принимает гостей на постой. Только к кентаврам она относится не очень доброжелательно, по этому мне лучше подождать его где-нибудь на ярмарке, а он уж подготовит хозяйку к моему явлению должным образом.
   Честно говоря, на этом этапе мне было совершенно все равно кого и где ждать. Руки занимал объемистый кулек со свеженькими горячими пирожками с мясом. Чудная выпечка просто таяла во рту, и перспектива бежать куда-то договариваться о ночлеге меня совершенно не прельщала.
   Добравшись через пару улиц до ближайшей корчмы травник махнул рукой на навес с коновязью и быстренько сбежал. Я поморщилась, но спорить не стала, рот был занят пирожком. Под навесом было свободное местечко, а солнце жарило все сильнее, прогоняя народ с улицы в прохладу домов. Не успела я дообедать, как стоящий рядом каурый жеребец вопросительно заржал и попытался пододвинуться поближе, на сколько позволяла длинна привязи. Я вздрогнула всей шкурой и побыстрее вышла из-под навеса. В народе ходило немало скабрезных анекдотов как про лошадей и кентавров, так и про кентавров и людей. На крыльце корчмы ковырялся какой-то подвыпивший мужичок, и мне очень не хотелось давать почву еще для одной сальной байки. Мало ли, что ему с пьяных глаз почудится. Кстати, возможность отношений с людьми нами оценивается, как такое же извращение, как и с лошадьми!
   Из хмурых мыслей меня выдернул тупой тычок в бок. Рядом со мной, перебирая руками по шкуре, топтался давешний мужик "с крыльца". Дядька пару раз подпрыгнул, заваливаясь в бок и оскальзываясь по шерсти ладонями. При этом он очень эмоционально бурчал себе под нос. Вычленив в заплетающейся речи что-то про "Свиевых сынов, которые седло сперли" я вздохнула с облегчением, сообразив, что дядька с залитых глаз попутал меня с собственной конягой. Первое недоумение прошло и, обернувшись, я вежливо поинтересовалась: "Подсадить?"
   Мужичок испуганно отшатнулся. Пробурчал про говорящих коней и тетку Белку, которая во хмельном бреду является. Кое-как протер глаза, сообразил, что обознался, извинился, путая слова, и покачиваясь, двинулся к воротам. Тяжело вздохнув, я подцепила его за шиворот и мягко подтолкнула в сторону коновязи. Мужик благодарно икнул и, пройдя по широкой дуге, добрался-таки до навеса.
   Как он собирался в таком состоянии ехать верхом, я слабо представляла. Оставалось надеяться, что умная коняга сама довезет пьянчужку до дома. Дядька подступился к уже знакомому мне каурому. После третьей попытки дотянутся до стремени, (конь при этом с интересом наблюдал, за размахиванием ногой), мужик чуть не сбил травяного цвета седельную сумку и решил действовать иначе. Ударившись о угол коновязи и испугав стоящих лошадей, он вытащил откуда-то большое ведро, и довольно улыбаясь, поволок к коню. Перевернув ведерко вверх дном, дядька, балансируя на одной ноге, воткнул-таки вторую в стремя, подтянувшись, плюхнулся поперек седла животом и начал медленно сползать вниз головой. Я в два прыжка доскакала до незадачливого неумехи, подхватила и усадила в седле. Подобрав поводья, дядька горделиво распрямился и довольно уверенно послал коня вперед. Не успела я удовлетворенным взглядом проводить всадника, как на крылечко вышел купец. Принадлежность его к гильдии выдавал широкий шитый пояс и цветные бусинки в окладистой бороде.
   Сыто икнув, мужик почесал внушительное брюшко и, бросив взгляд на коновязь, с воплем слетел с крыльца. Пару раз обежав привязанных коней, купчина заверещал не хуже заправской гарпии.
   В мою голову начали закрадываться справедливые подозрения.
   На вопли выскочил корчмарь, и со стороны хозяйственных построек прибежал заспанный мальчишка. Тут же, получив от корчмаря затрещину, отрок заорал в унисон с купцом. Паренек, видимо, был призван следить за лошадьми, но работу свою благополучно проспал, за что и расплатился.
   Обойдя коновязь кругом, мрачный хозяин заведения отвесил мальчишке еще один подзатыльник и подступился ко мне.
   -Простите, вы тут давно? Не видели, кто коня забирал? Каурый такой. Сумка при нем еще седельная, зеленая?
   -Э-э-э... видела. - я слегка покраснела. - Пьяный какой-то уехал, вот только что.
   О своем вкладе в дело конокрадства я скромно умолчала.
   -Ой-йо!- корчмарь стукнул себя ладонью по лбу, оборачиваясь к купцу - Это видать сват мой отличился! Вот-жешь, пьяная рожа! Не волнуйтесь, уважаемый! Не пропадет ваш конь! Ворота-то на выход до обеда закрыты! Щас мигом догоним! Готька! Готька, дуб ты глухой, иди сюда сейчас же!
   На зов корчмаря тут же явился дюжий детина и, получив наказ "догнать, схватить, не выпускать", бегом ринулся за ворота.
   Корчмарь был занят успокаиванием обиженного гостя. С минуту послушав "Простите, ветра ради!Вот же пьянь! Своего коня дома оставил, а с залитых глаз перепутал!" и "Да у нас конокрадов, хвала ветрам, никогда и ни за что", я решила подождать травника на улице. Мало-ли, кто из посетителей, что увидел. Не хватало мне еще обвинений в сообщничестве. Солнце, пытаясь отыграться за последние теплые деньки, жарило с утроенной силой. Народу на улице было мало. Все перебрались или в дома, или под ярмарочные глухие навесы. Отсюда до рынка было довольно далеко, и гул торжища долетал как сквозь плотную завесу. В пыли под воротами рылись куры. Об привратный столб терся рыжий кот. По улице, перебирая в кулаке монеты, навстречу мне шла знакомая уже гадалка.
   Девица настолько увлеклась подсчетами, что обратила на меня внимание только врезавшись в услужливо подставленный бок. Вздрогнув, подняла глаза, завизжала и, подобрав юбки, бросилась наутек. К такому повороту событий я была готова и, взмахнув хвостом, ринулась следом. На пустой прямой улице шансов у нее почти не было. Заслышав за спиной топот копыт, гадалка прижалась к забору и истерически заверещала:
   -Ой пусти, пусти! Я тебе ничего не сделала!
   Я ее, конечно и не держала, но за бездарно потраченный медяк было почему-то очень обидно
   -А догадать!? Я тебе, между прочим, деньги платила!
   -Да не нужны мне твои деньги. На! Забирай! Все забирай, только пусти!
   Взмах рукой и, блеснув на солнце, медяшки осыпались в пыль.
   Я на всякий случай отошла на пару шагов, припадочная она какая-то! Гадалка, воспользовавшись моментом и не сводя с меня глаз, начала медленно отступать вдоль забора.
   - Не живая ты! - ее глаза расширились - Свием меченная! Не живая!
   Девица бросилась наутек, оставив меня отплевываться от поднятой длинными юбками пыли.
   Солнце спряталось, вдоль улицы прошел холодный сквозняк, заставив зябко вздрогнуть всей шкурой. Стало неуютно и немного страшно...
   -А-а-а-а!!!
   Самое глупое, что можно сделать в такой момент - хлопнуть меня по крупу!
   Я в панике отбрыкнулась и, обернувшись, увидела прижавшегося к забору Грая.
   -Ты чего? - выкрикнул он обиженно, на минуту превращаясь в испуганного подростка.
   -Ничего. - я мрачно кивнула в сторону, куда убежала девица - Ты говорил, никто не увидит, что на мне морочье?
   -Ну да, не должны. - Парень почесал макушку - А что?
   История с гадалкой его не удивила. Мне еще и лекцию выслушать пришлось "О разных народностях и проявлениях магического дара" Впечатлила меня только концовка пламенной речи в стиле: "Да кто же им, бродягам верит". Травник меня успокоил, а то я уже начала представлять себе толпу селян с кольями и выкриками "На костер ее, свиево отродье!"
   От переживаний у меня разыгрался такой аппетит, что пирожки, сиротливо лежащие в желудке даже и не вспомнились. Еще с пять минут я кокетливо отнекивалась от обеда именно в данной корчме. Пришлось, краснея, рассказать недоумевающему травнику историю с конокрадством. Подождав, пока парень просмеется, я собрала валяющиеся на дороге монеты, и мы отправились к следующему едальному заведению.
   Обернувшись у поворота, я заметила в дальнем конце улицы довольного Готьку с каурым конем в поводу. Словил-таки свояка хозяйского!
  
   Глава 12
   В этой корчме был вход для кентавров, и даже некоторые столы рачительный хозяин сделал чуть выше остальных, что, впрочем, не удивительно, ведь местная кентаврийская община одна из самых крупных в стране. Круж, пожалуй, единственный городок, где люди и кентавры прекрасно уживаются к взаимному удовольствию и выгоде. Ежегодные ярмарки приносят немалый доход казне, и местные земледельцы давно освобождены от уплаты налогов в счет небольшой ежемесячной поставки продуктов к королевскому столу. Да и близость к столице сказывается. Местной общине частенько достается благ с плеча Нурия II. Известный гурман и ценитель тонких блюд, король так радеет о своем желудке что, порой идет на совсем невероятные уступки. Слыхано ли дело, когда по позапрошлому лету почти два месяца не было дождей. На Круж столичные маги призывали персональную тучу, и лишь потому, что их величество побоялся остаться без зимних запасов консервированных овощей. А сколько новых сортов моркови тут выведено! А тыквы местные вообще по всей Каврии славятся. Необычайно лежкие, со сладкой душистой мякотью и огромными пузатыми семечками. Я аж зажмурилась от удовольствия, вспоминая их вкус. Эх, да что говорить, даже девушки на улице разодеты так, что к Антарскому двору допустить не стыдно. Богатый городок, сытный.
   Корчму, в которой мы сидели, столичные веяния тоже не обошли стороной. По стенам, по последней моде рисунки с деяниями Ветробога и подвигами пасынков его. На окнах легкие занавесочки. Посуда и та стеклянная. Видимо за порядком хозяин очень следит, раз не боится, что в пьяной драке побьют завсегдатаи дорогое стекло. Хотя грозная рожа быкообразного охранника на входе оному порядку немало способствуют. Недостаток в "Кружке радости" был только один, но глобальный! О корчмаре по имени Ароня тут никто никогда не слышал. Схваченный Граем за полу куртки синеносый завсегдатай, попивая проставленное ячменное пиво, с удовольствием рассказал нам обо всех окрестных питейных заведениях. Да не просто рассказал, а с подробностями и ценными указаниями в стиле: "Ежели с похмела без денег мучаешься, то к Хорьке в "Светлый день" иди. Он завсегда в долг проставит. А коли с бабой посидеть, пылюку в глаза ейные запустить, то у тетки Проши в "Пирожках" хорошо. Жаль только, окромя взвара травяного там ничего покрепче не наливают". Споив словоохотливому мужичку три кружки ячменного, мы составили список всех корчмарей и хозяев едальных заведений, но про искомого Ароню так и не услышали. Настроение мое портилось с каждой минутой. До прихода в Круж у меня еще теплилась надежда, что удастся выяснить, на кого была заготовлена шкатулка-ловушка, в которую я так неосторожно влезла. Не знаю, правда, что мне дало бы знакомство с этим Ароней, но теперь исчезла даже та маленькая искорка надежды на лучшее.
   В ожидании заказа я водила рукой по столу, рассматривая прожилки в потемневшей древесине...
   Наверное, только теперь, начала понимать, почему Грай водил меня по лесу, прежде чем выйти в город. Не знаю, как я себя вела бы, если не было этих дней. Когда не понимаешь происходящее и перестаешь воспринимать окружающий мир, можно натворить много дел. Как ни странно, в голове теперь спокойно уживаются мысли о морочье и планы на дальнейшую жизнь. Так, раненый хищником охотник умудряется добраться до селения, не думая о своем ранении как о возможной смерти. Кажется, память загнала страшные воспоминания поглубже и не пускает их в существующую жизнь. Даже от Грая я перестала шарахаться. Хотя, чем я лучше его? В любой момент могу перестать быть собой и тогда, сорвется с цепи морок. А силы у меня ни мало. Куда пойдет бездушное тело, что натворит? Ведь и убить кого смогу, если под копыта в неурочный час попадется. Хотя, не я уже буду... Сейчас я понимаю магов. Каково, каждую минуту знать, что можешь превратиться в смертоносное орудие. Когда чувствуешь себя загнанным зверем. И каждый считает в своем праве сдать тебя властям, или просто убить. Именно в такие моменты неимоверно хочется быть как все! Я, наверное, сейчас все отдала бы за то, что б просто оказаться дома. Пить взвар с блинами. С Весеной гулять, с матушкой о соседях судачить. Да я даже коров пасти согласна! Хоть до конца жизни! А теперь... Сколько ее той жизни осталось? День? Год? Больше? Как же хочется просто жить!!!
   -Заказ!
   На стол плюхнулась миска с варевом. Кислая мина подавальщицы не то что бы напрочь отбила аппетит, но удовольствие от обеда подпортила. Дверь корчмы заскрипела, впуская новых посетителей. Я было дернулась, но Грай, окинув вошедших взглядом, флегматично уткнулся в содержимое своей тарелки. Не обнаружив повода для паники, я с интересом уставилась на рыцарей. Оба молоды, вряд ли разменяли больше двадцати пяти зим. Статные. Смотрят уверенно. Сказывается орденская выправка. Красавцы какие! Наверняка все окрестные девушки вздыхают томно. Вон, даже подавальщица, немолодая уже грузная тетка, зарделась как девица, когда один спросил про свободный столик. Да еще заказ с такой скоростью притащила, что аж завидно. Своей тушеной капусты я дожидалась почти полчаса, а на попытку возмутится подавальщица невежливо меня отбрила. Мол, время обеденное, посетителей много, кто кушать хочет, тот ждет и не бурчит.
   Пристроив у стола меч, один из парней повернулся к собеседнику, отбрасывая прядь волос за ухо. На шее рыцаря проступали пять тонких шрамов, напоминающие рыбьи жабры. Такие шрамы наносили всем оруженосцам, принимая в рыцари. Считалось, что это последние раны в жизни, которые член ордена может оставить неотомщенными. Иногда только, если юношу с измальства готовили к какой-нибудь великой цели, шрамы наносили не на шею, а на спину, или еще на какое не заметное место.
   Тогда, во время блужданий по лесу, я таки поинтересовалась у Грая не рыцарь ли он. Демонстрация чистой шеи меня не удовлетворила. Парень плюнул, повернувшись ко мне спиной, задрал рубаху и хмуро поинтересовался: "Штаны снимать?" Штаны я разрешила оставить при себе. Тем более, на тот момент принадлежность травника к ордену меня интересовала меньше, чем собственное морочье.
   Теперь же, наблюдала, невольно сравнивая с ними травника.
   Я ошиблась изначально, посчитав Грая подростком, недавно сменившим имя на взрослое. Да и немудрено. При одинаковом возрасте по сравнению с ними травник выглядел недокормленным цыпленком на фоне хищных ястребков. Может дворянская стать так сказывается или долгие годы обучения в ордене? Но было в рыцарях что-то неуловимое, особое, заставляющее опускать глаза, словно пытаешься узреть что-то тебя недостойное.
   Грай слегка поморщился, когда один из парней громко рассмеялся.
   Я понимала, каково ему. Тогда в лесу я почти не прислушивалась к рассказам травника. Теперь же в спокойной корчме память услужливо вытаскивала из закромов подробности его истории.
  
   ***
   Отец Грая, мелкопоместный дворянин, был совершенно не в восторге от желания сына стать "пасынком ветробожьим". Старшинство при наследовании было не важно, но в семье, кроме Грая было пять девочек. Роль единственного сына накладывала определенные обязательства. Мальчик сызмальства грезил рыцарями, подвигами во имя ветробога, и всеми силами стремился к осуществлению своей мечты. Наконец, ветра услышали его молитвы. В год, когда Грай пережил свою двенадцатую зиму, появился на свет его младший брат. Рождение еще одного сына восприняли как знак свыше. Отец, который теперь не боялся остаться без наследников, отпустил-таки мальчика в орден.
   Мечты начали сбываться. Более истового радетеля традиций, чем Грай, первого и в учебе, и в молитве, надо было еще поискать. Девять зим исправно нес службу, добился звания личного оруженосца Риммета, главного учителя боя. Умение юноши владеть оружием отметил на ежегодном смотре сам Торий, старший магистр. Посвящение было уже близко, и дальнейшая жизнь виделась в самом ярком и радужном свете.
   Все рухнуло в один миг. За день до посвящения в комнату к Граю постучался Риммет. Парень был немало удивлен тому, что мастер боя, прежде не снисходивший до дружеского общения сам напросился на откровенный разговор. Рыцарь долго беседовал, расспрашивал о доме, о родителях, об отношениях в семье. Уходя, крепко обнял юношу и пожелал смирения и веры в свои силы. Несмотря на теплую беседу, на душе у Грая остался неприятный осадок
   Посвящение началось с первыми лучами солнца. Юноши, доказавшие верность ветробожьим заветам и ордену, собрались в центральном зале замка.
   Торий, магистр - комтур Ортанского замка произнес приветственную речь. Напомнил оруженосцам о возложенной на них великой ответственности и лично взял в руки ритуальный нож. Один из старинных артефактов ордена. Клинок из рога единорога. Почти прозрачному белесому лезвию приписывали необычные способностей, как-то: распознавать яды в пище и прекращать их действие. Грай, будучи еще простым зрителем на прошлом посвящении видел, как оно почти мгновенно очищалось от крови, наливаясь розоватым свечением силы. Тревога, радость, необычайное воодушевление захватили всех юношей в зале. Еще несколько минут и на их шеях появятся рыцарские шрамы, и новые пасынки ветробожьи явятся в этот мир.
   По правую руку от комтура на невысоком постаменте светился "камень крови". По традиции перед наложением шрамов необходимо было доказать свое высокое происхождение. Камень к каждому посвящению зачаровывал один из столичных магов. Достаточно было одной капли крови, что бы узнать достойный ли муж вливается в ряды "пасынков". Иглу, для ритуала по не писаным правилам добывали сами оруженосцы. Свою, Грай еще полгода назад, за большие деньги заказал у кузнеца в ближайшей деревеньке. В ночь перед посвящением долго острил о кусочек точильного камня. Теперь, иголка слегка холодила ладонь, придавая уверенности в своих силах.
   Как только солнечные лучи проникли в высокие замковые окна, герольд возвестил начало церемонии.
   - Антер из Вереи!
   И вот уже первый из шеренги медленно подходит к камню, прокалывает палец, прикладывает. Мерцающая голубая вспышка возвещает об истинном дворянине. Пористая поверхность впитывает кровь, навсегда сохраняя память об оруженосце. В любой момент маги могут узнать жив ли пасынок или уже навсегда ушел к ветрам. Нож в руках Тория движется к шее юноши. Шрамы нанесены и один из помощников набрасывает на плечи новоявленного рыцаря плащ младшей ступени. Сколько еще времени пройдет, пока юный рыцарь сможет занять достойное место в жизни. Может, станет членом старшего круга или паладином, а может героически погибнет, совершив множество подвигов во славу ветров и ордена. Время покажет, а сейчас...
   - Юшин из Антары.
   - Иштор из Галиты
   - Тувен из Тиора
   Все быстрее движется клинок в руках Тория. Светится, почти не переставая, камень...
   - Грайрен из Шанта
   Как во сне, на подгибающихся ногах, Грай шагнул на встречу своей судьбе. Тонкая игла обожгла палец. Капля крови разбилась о черную поверхность камня...
   Секундное замешательство присутствующих сменилось недоумением. По толпе зашелестел легкий шепоток: "не прошел", "не светится".
   Последний раз такое происходило здесь зим десять назад.
   Еще не осознавая случившегося, Грай уколол еще раз.... И еще...
   - Грайрен из Шанта не может быть посвящен, ибо не является дворянином по рождению!
   Голос герольда вывел парня из оцепенения.
   -Нет! Не может быть! Мой род один из старейших в Каврии! - Грай вонзил иглу поглубже, рванул, раздирая ладонь. С размаху шлепнул окровавленной рукой по камню - Да светись же ты! Светись! Светись!!!
   Через несколько минут, бьющегося в исступлении юношу скрутили и силком вытащили из главного зала. По камню, пачкая поверхность, медленно стекала кровь.
  
   Не состоявшийся рыцарь сбежал этой же ночью. Не дожидаясь сочувственных взглядов от вчерашних друзей и презрительных от всех остальных. Не дворянин! Единственное, что его теперь ожидало - звание оруженосца до конца дней своих. Хотя "звание" это слишком гордо. Грай видел прислуживающих в замке не молодых уже мужчин. Многие из них считались оруженосцами. Крестьяне, порой, отдавали детей в орден. Проявив особые заслуги звание оруженосца мог получить даже простолюдин. Но не благородным дорога в рыцари закрыта навсегда. В худшем случае слуга, в лучшем - оруженосец до седых волос. Боевое искусство в ордене преподавали в полном объеме, и любой обучившийся встанет на защиту веры Ветробожьей, в случае войны. Только вот уже двадцать пять зим, как Каврия ни с кем не воюет и не будет, памятуя о последней "Не начавшейся".
   Молодые рыцари уже через пару дней разъедутся по провинциям, получив задания ордена. Их ждут дороги. Сражения с магиками ренегатами. Подвиги во славу Ветробога. А его? Вечный воин ведра и тряпки? Сражения с паутиной в углах и тарелками на кухне? Битвы с тараканами и мелкие дрязги с остальными слугами? Но никто из этих людей не был не прошедшим посвящение. Такое случалось крайне редко. Юноша, который не прошел десять зим назад, повесился в своей комнате через два дня после ритуала. Грай отлично его понимал. Бурлила в душе горькая обида на весь свет, на свою несчастную судьбу, но больше всего на отца. И ведь шептались слуги по углам, что хозяйский сын слишком уж на карлу смахивает. Что затесалась в дом чужая кровь. Но как? Почему отец не сказал ему? Почему отпустил в орден, заранее зная, что посвящения не пройти? Хотелось спросить, понять, посмотреть отцу в глаза. Что он скажет? Как объяснит?
   Парень знал, что его будут искать, но не слишком усердно. Как любого из слуг. К великим тайнам он приобщиться не успел, в высшие круги вхож не был. Да и какую ценность для ордена представляет оруженосец полукровка? Хотя, если найдут - наказание будет суровым. В подвалах замка достаточно темниц, для таких вольнодумствующих выскочек.
   Юноша собирался недолго. Ценностей за годы жизни в замке не накопилось, и дорожная сумка наполнилась разве что наполовину. От принятия решения о побеге до осуществления оного, прошло меньше получаса. Спустившись во двор, Грай прокрался на конюшню. Проникающего сквозь маленькие окошки лунного света едва хватало, что бы разглядеть стены и не сшибать лбом стойла. Тревожно всхрапывающие лошади юношу мало интересовали. Там, у дальней стены за старыми поилками, дожидалась своего часа острая дага. Еще пару дней назад парень представлял, как гордо повесит её на пояс, ожидая, пока не скуют его меч. А теперь придеться прятать ее поглубже в сумку и как любому деревенскому олуху, ходить разве что с дубиной! Грай горько усмехнулся, пытаясь устроить оружие под запасной рубахой. Рукоять не помещалась, предательски выглядывая наружу.
   - Все-таки решил сбежать?
   Юноша взвился от раздавшегося в темноте конюшни голоса, выхватил дагу, до боли в пальцах вцепившись в рукоять.
   -Кто здесь! - голос показался очень знакомым, - Мастер Риммет?
   - Кто же еще? Я догадывался, что не захочешь себе такой жизни.
   - Вы им скажете?
   Грая захлестнула волна отчаяния. Против мастера он не пойдет. Бессмысленно. Не хватит мастерства и силы. А значит, утро придется встретить уже в темнице замка.
   - Представь себе, нет. Я не зря учил тебя. - Лица в темноте было не видно, но Граю показалось, что рыцарь ухмыляется - Надеюсь, ты сможешь сам построить свою судьбу, мальчик.
   - Спасибо, мастер. - Грай топтался в нерешительности не представляя, что делать дальше - Ну я пойду, наверное?
   - И как ты, интересно собирался выйти за ворота? Или думаешь, что караульные не знают, когда и сколько слуг должны идти в деревню?
   Грай потупился. По правде говоря, он и надеялся проскочить вместе со слугами, отправившимися за провизией.
   - Пойдем. Я проведу. - Риммет развернулся к выходу из конюшни. После секундного замешательства юноша последовал за ним.
   Караульные на воротах особого интереса не проявили. Мало ли куда мастер с учеником собрались с утра по раньше. Может задание ордена выполнять, или обет какой ветрам даден. О том, что Грай посвящение не прошел им уже известно, но в лицо-то каждого оруженосца не упомнишь.
   Разошлись в ближайшей роще. От пары злотов выданных на дорогу отнекаться Граю не удалось. Обычно немногословный и сдержанный Риммет тепло попрощался с юношей, пожелал удачи и Ветробожьей опеки над судьбой.
   Прошагав с версту парень обернулся. Громада замка возвышалась на фоне начинающего светлеть неба. С востока наползала тяжелая синяя туча, заслоняя рассвет грозовой мощью. Вот уже молния высветила прилепившиеся к замковому холму деревушки. Над головой заполошно застрекотала сорока. Юноша досадливо шикнул на паникершу. Упрямо тряхнул головой и развернулся спиной к Ортанским стенам. По веткам ударили первые капли. Ветер пахнул дождевым холодом и свежестью.
   Рассвет застал Грая уже на тракте
   ***
   Следующую неделю парень упрямо пробирался домой. Деньги, подаренные Римметом, очень пригодились. Хватало и на еду и на ночлег в селениях. Из одной маленькой деревушки парень панически удрал, узнав, что в доме старосты квартируются рыцари. С испуга решил, что за ним облава, и орден по каким-то причинам не поленился послать поисковый отряд через половину Каврии. В тот день ночевать пришлось в лесу. Добраться посветлу до Залесья Грай не успел. Намаявшись за день сам не заметил, как из чуткой дремы, провалился в наикрепчайший сон.
   Огонь жадно слизывал потрескивающие веточки. И чем меньше становилось пятно света, вокруг догорающего костра, тем с большим интересом сверкали в ближайших кустах звериные глаза.
   Он очнулся в последний момент. Когда железным капканом смыкались на шее волчьи клыки. Понял, рванулся в диком желании выжить. И успел только почувствовать, как изнутри поднимается горячая волна боли. Как на грани безумия бьется сознание, и стирает, сжигает мысли, чувства, ощущения яростное пламя.
  
  
   Глава 13
   Нелюдимого Зиновия в залесье не любили. За глаза частили магиком и без крайней нужды старались не обращаться. Травника такой расклад полностью устраивал. Дружбы с деревенскими он не водил. В подозрениях не разубеждал. Тем более, что селяне были не так уж далеки от истины.
   Перед самой "Неначавшейся войной" молодой тогда еще маг, выпускник Антарского обучилища Зиновий защитил в столичном магикуле свою дипломную работу. В основе ее лежало доказательство взаимосвязи магических потоков в мире с магическими же способностями населения. Апогеем было предложение по строительству в стране ряда обучилищ, для одаренных детей разных сословий. Молодого мага внимательно выслушали. За рвение горячо похвалили и вручили заслуженный диплом. А на следующий день, при распределении отправили аж к ледяным горам, в форт Кресп.
   По первости, талантливый выпускник пытался добиться своего возвращения в столицу. Через пару десятков зим пропала надежда даже на перевод на другую должность, поближе к сердцу страны.
   Каврия приходила в себя после "Неначавшейся войны". Новое поколение магов оказалось опасно для окружающих, но, прежде всего для самих себя.
   В то время, когда его сокурсники уже сами стали учителями или, как минимум, возглавили ловчие отряды, Зиновий прозябал в Креспе. Главной задачей и одновременно единственным развлечением форта, были ежезимние попытки ледяных великанов прорваться в долину. Хотя "прорваться" - слишком сильно сказано. Как только выпадал снег, эти тупые громады вяло топтались у кресповского перевала. Получив огненным шаром (а то и обвязанным горящей ветошью камнем из требушета) отступали, уходили вглубь гор. И так три-четыре раза за зиму.
   За прошедшие двадцать зим маг перечитал по нескольку раз все книги в Кресповской библиотеке. Давно довел до совершенства противоледные и противоснежные заклинания (чем, кстати, вовсю пользовался комендант форта, дабы не посылать солдат чистить двор). Извел кучу бумаги на разнообразные жалобы во все инстанции. Но, в конце концов, дождался-таки милости ветров. Все обостряющаяся ситуация с ренегатами потребовала его присутствия в столице.
   После долгожданного возвращения Зиновий провел в Антаре меньше года. Его знания и навыки, изрядно подрастерянные в заснеженных горах, потеряли былую ценность. Все поменялось за эти годы. К власти пришел Нурий II, неособо жаловавший магов. На первый план вышла борьба с ренегатами. Новые интриги, новые фавориты. Теория, на которую Зиновий возлагал большие надежды, никого не заинтересовала. Маг уставал, понимал, что не успевает, не дотягивает до этой новой, стремительной жизни. И все чаще ловил себя на мысли, что скучает по Креспу с его размеренным и неторопливым течением времени. В составе ловчего отряда ему удалось выехать лишь однажды. После погони по болотам и ночевок в сырости дал о себе знать радикулит. А настигнутый, в конце концов, воинственный магик обладал оказалось такой невиданной силой, что ослепшего, израненного Зиновия еле выходили по возвращению лучшие столичные лекари. С трудом вернув драгоценное зрение, маг запросился в отставку. Никакие угрозы и уговоры не подействовали. Зиновий чувствовал, как с каждым днем все разрастается в душе, цепляется за сердце холодными лапками страх. Перегорел, перестарался, не справился. И с ужасом ожидал того дня, когда просто не сможет создать даже самое простейшее заклинание. Побоится.
   В итоге, проверив, мага оставили в покое. Назначили небольшую пенсию и выделили персональное жилье недалеко от дворца. Едва получив отпускную грамоту, и даже не наведавшись в новый дом, Зиновий уехал из столицы.
   Поскитался по селениям, поработал с месяц магом в маленьком городке, вроде Кружа, наслаждаясь покоем и минимальными обязанностями. Но даже там ему скоро стало казаться слишком шумно и людно. Ближе к зиме осел, наконец-то в Залесье. Должность сельского травника оказалась вакантна, и Зиновий, с трудом восстановив в памяти институтскую "теорию травоведения", нашел, наконец, свое место в жизни.
  
   Селяне травникам особо не доверяли. Последний из этой братии зиму назад сбежал в город, да не один, а с мельниковой дочкой. А тот, что до него был, запрещенной магией баловался, пока рыцари не словили. А до него... А еще...
  
   Магу это было на руку. Авось по пустякам дергать не будут, ему же спокойнее.
   Три года прошли в тиши и покое. Пока однажды не наткнулся Зиновий на израненного парнишку на лесной поляне. Травник давно избавился от подростковой наивности и тем более не старался притащить в дом и обогреть всех сирых и убогих, но рядом с парнем валялся измолотый как в мельничном жернове матерый волчище, а магический фон зашкаливал на версту окрест. Любопытство в итоге победило, и Грай оказался в гостях в маленьком домике на окраине Залесья. Хотя "гостем" он был весьма условным. Первые три недели парень почти не подавал признаков жизни и лишь постанывал при попытках мага вернуть его в мир. Зиновий возился с ним как с малым ребенком: мыл, лечил, переодевал, выносил горшок и заклинаниями поддерживал угасающее сознание.
   Парень умирать не собирался, но и возвращаться к жизни не спешил. Травник совсем было опустил руки и смирился со своей беспомощностью. Закончились мытарства весьма предсказуемо. Одной прекрасной ночью Зиновий проснулся от замогильного глухого голоса над ухом: "Уважаемый, а я вообще где?". Радость знакомства дополнилась парой седых волос у травника и ожогом на виске у Грая. Разбуженный маг от неожиданности запустил в гостя боевым пульсаром, лишь в последний момент, успев погасить основную силу заклинания.
  
  
   Следующие три зимы в Залесье прошли в учебе и трудах на благо селения. Несостоявшемуся рыцарю некуда было идти. Дома никто не ждал, в ордене тем более, а предложенное место ученика травника пришлась как нельзя кстати.
   Первые месяцы Грай чувствовал себя подопытным кроликом. Маг только что по косточкам его не разобрал. Больше всего Зиновия интересовало, как парень уже во взрослом возрасте смог самостоятельно инициироваться и при этом не погибнуть. Без надзора опытного наставника уже шестнадцатилетний маг представлял собой немалую угрозу. В любой момент сила могла выйти из-под контроля и уничтожить не только носителя, но и всех оказавшихся рядом в неурочный момент. Грай же, убив в момент опасности волка и вызвав колоссальный всплеск энергии, не мог наколдовать даже простенький пульсар. Безуспешно промучившись с месяц в попытках заставить ученика проявить себя, травник нашел идеальный казалось, способ. Ожидая, пока Грай вернется из деревни, Зиновий засел у забора. Как только парень вошел во двор, маг выскочил из-за куста с дурашливым воплем "БУ!!!" Итогом стала снесенная огненным шаром яблоня и ожог уже на лице у мага.
  
   Дальше проще не стало. Под надзором Зиновия Грай пытался усовершенствовать свое магическое умение но, несмотря на хороший потенциал, великого мага из него так и не получилось. Тормозило обучение крайне скачкообразное проявление дара и полное отсутствие у Грая собственного магического резерва. Что, кстати, и спасло его в свое время от неминуемой гибели при инициации. При большом напряжении и желании парень мог моментально зачерпнуть силу из окружающей среды, но внутренняя составляющая у него отсутствовала. Это, кстати, не позволяло распознать в нем мага до самого момента колдовства. Грай, не умея воспользоваться энергией, просто свободно пропускал ее через себя, не накапливая, и не испытывал при этом ни каких неудобств. Спровоцировать его могла только крайняя опасность или сильное эмоциональное состояние.
   Наконец, Зиновий сдался. Обучил парня ряду стандартных заклинаний, в надежде, что в нужный момент тот сможет их вспомнить и применить, и перекинулся на курс травоведения. Порой, проведя ночь в бесконечной зубрежке или попытках разобрать руны на пожелтевших от времени лекционных свитках, (Свий бы побрал этого запасливого мага! У всех небось лекции в туалетной будке давно сгинули, а этот все хранит!), Грай начинал сожалеть об оставленном теплом месте орденского полотера или посудомоя. В замке, небось, все слуги десятый сон давно видят! Зиновий же с учеником не церемонился, и подъем среди дождливой ночи, с дальнейшим походом в лес на поиски редкой травки, был делом обыденным.
   Сдать своеобразный экзамен на травника парню пришлось очень скоро. В Залесье на несколько дней остановился ловчий отряд. Орденский клирик в сопровождении пары рыцарей первым делом наведался в домик на окраине. Кто-то из селян не преминул донести на подозрительного травника, сиречь магика-свиево порождение и его не менее подозрительного ученика. Зиновий предъявил Антарский диплом и подписанную самим Нирием II пенсионную грамоту, и был с извинениями отпущен. Грая промурыжили подольше. Парень откровенно хлопал глазами на расспросы. В подробностях описал свою учебу, как-то: сбор трав и изготовление взваров, и настоев, и дальнейшее применение оных. В край замучил клирика попытками настойчиво просветить об этапах роста и созревания всех изученных растений. И даже воспользовавшись "ветробожьим откровением" (в варианте магов амулет-инициатор, определяющий силу и уровень дара), распознать в нем мага не смогли.
   На том и отпустили.
   Почти всю следующую зиму Зиновий провел в своей комнате, закопавшись в конспекты по теории развития магии.
   Парню достались все текущие дела. Вывихи, больные животы, подозрения на сглаз, ну и еще борьба с конкурентами. Честно сшибать медяшки у Залесского населения мешала бабка Ганька. Зловредная старуха возомнила себя знахаркой в энцатом поколении и всеми силами стремилась перебить честный заработок травников. Зиновий на бабкины происки лишь философски жал плечами и успокаивал Грая тем, что в чертогах Втробожьих всем по заслугам воздастся. Жалования скопленного за годы службы в Креспе хватало и хватило бы еще на пару десятков зим безбедного существования в деревенской глуши. Парню же оставалось поминать Свия на все лады и отплевываться, когда к нему попадал очередной больной, вырвавшийся из Ганькиных лап. Так как окуривание травами (у какого тракта она этот веник собирала?!) и молитвы во славу Ветробожию от переломов помогали слабо, в домик на окраине страждущие попадали уже с крайней степенью воспаления больной конечности. Пару раз Грай пробовал поговорить с бабкой, но привело это лишь к усилению взаимной неприязни, а с ее стороны еще и к обещанию вразумить при случае сковородкой или нажаловаться деревенскому ветромолу. Последнее звучало крайне неубедительно, ибо ветромол Ароська уже давно спился на ядреном Залесском самогоне и кроме ежегодного осенения полей ветробожьим знамением мало на что был способен. Тем более, что в состоянии душевного томления частенько захаживал в домик травников, спросить пару мядяшек на опохмел.
   Грай отступил, но не сдался и предпочел гадить бабке исподтишка. Когда местный кузнец пожаловался на сглаз (Спина чвой-то чешется, ажно сил никаких нет). Грай в придачу к мыльному корню и наставлению мыться чаще, дабы силы темные смыть, намекнул на Ганькину глазливость. Этой же ночью дом старухи чуть не сгорел. Зиновий, который сам пресек попытку поджога, устроил ученику хорошую взбучку, что бы языком почем зря не чесал.
   В округе становилось все беспокойнее. У синего оврага объявился серебрянец и чуть не уволок детишек, промышлявших ягодами. Причем травник с учеником были там по осени и определили, что место не опасное, и куколка вызревать еще зимы три будет. Земля горбом не поднималась, трава на месте ее залегания еще не успела посереть ан нет, только потеплело вот он, готовенький. Возле тракта пару раз попадались волчневы следы, а кузнец, по началу весны умудрился увидеть выморозня. Правда пьян он был до такой степени, что и пару ледяных великанов могли померещиться, но проверять слух пришлось.
   Потом пропал Ароська. Как ветромол в корчме пил и с хозяином ругался полдеревни видели, авот до дома ему провожатых не нашлось. Три дня травник с учеником кружили по лесу, пока не наткнулись на окровавленную рубаху ветромола и утоптанную волчневыми следами полянку.
   Зиновий с каждым днем становился все мрачнее и мрачнее, и с первым летним месяцем засобирался в Антару.
   Граю остались все текущие дела, недоваренные зелья и строгий наказ с Ганькой не воевать. А в случае не возвращения Зиновия к осеннему вересню, идти в столицу, где в магикуле заседательствует Танрий - единственный мага друг и соратник, и проситься в обучилище в студенты.
   Грай проводил учителя до тракта. Помахал рукой вслед и честно выждал в Залесье целый месяц. Дальше терпеть не было никаких сил. Селяне и прежде не жаловавшие травников совсем озверели, являясь с претензиями чуть ли не через день. Бабка Ганька активно подливала масла в огонь, сваливая на парня все произошедшие в селе неприятности, от малого удоя коз и яйценоскости кур до безбрачия кузнецовой дочки, рябой и неумной Марыси.
   Плюнув на обязанности травника Грай оставил Залесье на Ганьку, в полдня собрался, заколотил в доме ставни и двинулся вдогонку за учителем.
   Пошатавшись по селениям, парень умудрился оставить кошель в чьих-то воровских лапах. Без денег, с голоду влез в чужой огород. От хозяина пришлось спасаться бегством, а две морковки стали слабым утешением бурчащему желудку. Возвращаться в деревню Грай побоялся. И при ночевке в лесу попал в руки разбойников. Неудачная попытка волшбы, в стараниях поджечь мокрые ветки, незамеченной не осталось, а разбойничья алчность, в надежде сшибить деньгу за беглого магика, пересилила страх перед колдовством. Потом полдня пути в мешке за плечами Пошки и, наконец, счастливое избавление из плена, в лице кентавры.
  
   ****
   -Ай-йау-у-у!!! - я взвилась от острой боли.
   Вернее, попыталась взвиться. Неудачно дернулась, зацепила больной ногой стол, и взвыла с удвоенной силой. С руганью обернулась. На хвосте, вцепившись испуганной пиявкой, болталась белобрысая девчушка. Грай, подхватившись, словил ребенка, разжал цепкие пальчики. Громкий плач резанул по ушам. На детский ор из кухни выскочила дородная бабища и с руганью напустилась на меня. Я в долгу не осталась. Травник попытался вклиниться и тут же получил свою порцию проклятий, причем с обеих сторон. Девчонка униматься не собиралась, перебивая нас обеих. Через несколько минут, вдоволь наоравшись, мы выдохлись. Тетка бросилась утешать ребенка. Я нервно переступала копытами, сквозь зубы поминая Свия, которому скандальная баба наверняка приходилась ближайшей родственницей.
   Нашлись и свидетели происшествия. Оказалось, пока я предавалась воспоминаниям, милый ребенок решил украсить хвост "тети лошадки" праздничной булавкой. И не придумал ничего лучше, как эту булавку в меня воткнуть.
   Надо отдать тетке должное, ругаться дальше она не стала. Извинившись за дочь, вернулась на кухню, а через пару минут перед нами появились две тарелки козьих ребрышек в грибной подливке.
   Посчитав булавочный ущерб отомщенным, я с аппетитом вгрызлась в ароматное мясо.
   Через несколько минут, Грай, не выпуская ребрышко изо рта, глухо поинтересовался.
   -И кута ф тепя столько лефет?
   - В желудок. - Я уже отодвинула тарелку, алчно покосившись на порцию травника.
   Грай предусмотрительно прикрыл локтем оставшиеся кусочки мяса.
   - Лопнешь!
   - Не дождешься. Лучше еще капусты закажи.
   - Вот-вот, - он махнул рукой, подзывая служанку - не прокормишь такую ло...
   - Что-о-о? - я угрожающе нависла над травником.
   - Ло-о-паешь ты говорю, хорошо! - выкрутился парень, - И вообще...
   Под разговоры я успела стрескать еще две порции капусты и стянуть-таки с тарелки у зазевавшегося травника остатки ребрышек.
   Наконец, сыто вздохнув, облокотилась на стену, перенося вес с больной ноги. Протянула руку и побулькала остатками мятного взвара в кувшине. На пару кружек еще хватит.
   Солнце силится заглянуть в корчму, через прикрытые занавески, режут зал тонкие лучи, танцуют в их свете пылинки. Народа почти не осталось. Пообедали наскоро и на ярмарку. Дела решать, торговлю обстряпывать. Денежные вопросы промедления не терпят. Хорошо, все-таки, что мне никуда спешить не надо. Глаза слипаются. Так и задремала бы, расслабилась, расплылась в дремотной тишине...
   Внезапно появившаяся тучка заслонила свет и вкрадчиво поинтересовалась:
   -Вы, бают, про Ароню спрашивали?
   Я тряхнула головой, сбрасывая дрему
  
   Глава 14
  
   - Я и проводить могу! - мужик почесал лохматую макушку.
   Грай, оглядев вошедшего, толкнул меня по ноге, пытаясь привлечь внимание. Попал, конечно же по передней правой. Как специально целился! Я заскрипела зубами от боли, но смолчала. Травник при виде моего перекошенного лица скорчил виноватую физиономию и потупился. Мужик терпеливо ждал, пока мы наиграемся в "гляделки" и хоть что-то решим. Что хотел "незаметно" донести до меня спутник, гадать, особо не пришлось. Вид у мужичка был настолько бандитский, что провожаться я бы с ним побоялась даже от крыльца до коновязи. Хотя может и осмелилась бы, но только в компании пары дюжих парней, вроде Рития. Спотыкун меня побери! Ритий! Как ни странно, о красавце-вороном я вспомнила лишь сейчас, а ведь из-за него заварилась вся эта каша! Как там они, интересно? Свадьбу, небось, уже с Мийкой сыграли. А мама...
   Второй тычок, на этот раз локтем в бок вернул меня в корчму. Мужик по-прежнему ожидал ответа. Щербатая улыбка просто цвела обаянием. Не меньшее "доверие" вызывал шрам через пол-лица, сиреневый фингал под глазом и напрочь сбитые костяшки пальцев.
   - Тебе, Ватька, что, плохо сказано было? Не ногой больше сюда! - за спиной нашего провожальшика, грозно хмурясь, возник охранник - А ежели не понял, я еще раз объяснить могу!
   Парень предъявил для наглядности увесистый кулак.
   - А я что, мешаю? - оскалился мужик, - стою себе, о деле разговариваю, к тебе не лезу.
   Охраник смолчал, но от столика не отошел.
   - Дык, идете, или как?
   - Идем! - ответила я за двоих. - Веди к своему Ароне!
   Травник поморщился, но послушно принялся собирать травки в сумку. Я топталась у двери, нетерпеливо взмахивая хвостом.
   - Грай, ну идем же!
   - Идем!
   Парень, резко развернувшись, запустил в нашего провожатого какой-то склянкой. Тот, на удивление резво шарахнулся, но увернуться не успел. Пузырек разбился о притолоку, на Ватьку плеснуло белесым настоем. Дико заверещав, мужик бросился к травнику и, не добежав пару шагов, осыпался кучкой черного песка. По корчме пополз легкий гнилостный запашок...
   - Что? Ап... - я хватала ртом воздух, как выброшенная на берег рыбка.
   Охранник громко ругнулся, поминая Свия.
   Грай устало опустился на краешек лавки.
   - Пронесло, хвала ветрам...
   - Аммм... - я наконец нормально вдохнула, - А что это было-то?
   - Морок! - коротко отозвался травник
   - Че-е-го!!? - вопль корчмаря резанул по ушам - Морок? Тут? У меня? Да это же Ватька! Ворье местное!
   - Да я ему самолично, третьего дня, морду бил! - вмешался охранник, - Пожрал стервь, а платить отказался!
   - При жизни был Ватька, - уточнил Грай - Не мне вам объяснять, уважаемые, что могло произойти. И на вашем месте, я побыстрей бы тут прибрал. Думаю, посетители не обрадуются, если узнают, что к вам мороки захаживают.
   - А мы, конечно же, смолчим. Не будем такую хорошую корчму позорить, - вмешалась я - Тем более, кормят тут хорошо. Вот сейчас силы, на борьбу с мороком положенные, подкрепим и пойдем себе.
   Корчмарь понятливо кивнул и рявкнул на испуганно выглядывающих из кухни баб: "Чего уставились!? Убрать тут быстро! И стол гостям накрыть!"
   Грай, недоуменно на меня покосился.
   - Мы же поели только что?
   - Это ты поел, а я впрок налопаться не откажусь. И вообще, не съедим, так с собой возьмем. Или у тебя лишних денег много?
   Я хищно нацелилась на появившуюся тарелку с тонко напластанным окороком.
   Грай смолчал, признавая справедливость доводов, и взялся за еду.
   Следующие полчаса прошли в молчании, ну если не считать за разговор солидарное чавканье.
   - А капуста вкуснее той, что нам подавали. - Я сыто икнула и отерла рот тыльной стороной ладони.
   - Конечно, - Грай отвалился от стола, как пиявка от добычи. - Это корчмарь, видать, собственным обедом поделился.
   Парень тяжело поднялся и двинулся к стойке. Пару минут пошептался с хозяином заведения и вернулся ко мне.
   - Пойдем, а то нас бабка с ночлегом уже заждалась.
  
   Погода хмурилась, заставляя быстрее перебирать ногами по направлению к теплу и постою. Ближе к рынку улицы оживились. То и дело мимо нас проходил то груженый мешками работник, то тетка с корзиной продуктов, а то и телега с товаром проезжала.
   - Слушай, Грай, я давно спросить хотела...
   - Что?
   - А как ты инициацию прошел? Ты же не рассказывал.
   - Какую инициацию? - травник даже приостановился в удивлении.
   - Ну, как какую!? Для того, что бы травником стать, говорят, надо учиться долго, а потом важный Ритуал! И что бы звери-птицы тебя лесные признали. И вообще...
   Видимо, Грай очень давно от души не смеялся, потому как этому делу он предался со всем возможным удовольствием, согнувшись, держась за живот и периодически хлопая себя по коленям ладонями. Я чувствовала себя на редкость глупо, стоя на оживленной улице рядом с хохочущим во весь голос парнем.
   - Ну, насмешила, ну молодец? Ритуал! Скажешь тоже! А что еще про травников рассказывают? Может у нас еще и хвостики растут, как у ведьм в сказках? Или летать мы умеем?
   - А что? - я даже хвостом замахала от любопытства - И такое бывает?
   Новый взрыв хохота был мне ответом. Посмеявшись, парень вытер ладонью набежавшие слезы и внимательно меня осмотрел.
   - Итка! Вот говорил же уже! Не глупая ты вроде, но иногда ка-а-к ляпнешь! Бывает! И не такое бывает! Ты еще бабок на лавке у забора послушай. Там тебе и про коров летучих расскажут, и про телегу-самовозку, и про соседа магика!
   Грай внезапно посерьезнел.
   - Запомни раз и навсегда. Ни один ритуал за тебя ничего не решит. Все способности в жизни только от стараний зависят, ну еще немного от возможностей. Если в растениях разбираешься, мозгов хватает свойства трав и деревьев запомнить, и применить - прямая дорога в травники. Если сила рук есть, вывихи вправить сможешь и сбор трав заварить верно, значит, знахари по тебе плачут. Ну а если умения проявились, магики городские тебя признали, и влить силу сможешь, что бы рану залечить, к лекарям прямая дорога.
   -И все?- я слегка удивленно воззрилась на травника - Что запомнил, смог сам сделать, так по жизни и будет? И ритуалов не надо?
   - Ни каких! И волки в лесу, меня при случае не признают. Учуять - да, не смогут. Запах у травников и вправду особый. И в следах я хорошо разбираюсь, и по голосам живность знаю... - Грай запнулся и слегка покраснел, видимо вспоминая давешнего "волчня" - Но если на стаю наткнусь, поужинают мной с неменьшим удовольствием, чем обычным путником заблудившимся.
   Травник приостановился, поднял голову.
   Небо над Кружем затягивало серым покрывалом. Солнце все реже выглядывало из разрывов в туче, пытаясь дотянуться гаснущими лучами до земли.
   -Ого! Гроза идет! - Парень покосился на растущую на востоке черно-фиолетовую полосу у горизонта. - Да еще какая!
   Словно в ответ на его слова небо вспыхнуло. Росчерк молнии разрезал тучу на две половинки, следом громыхнуло так, что в курятнике по соседству загомонили куры, и истошно заорал петух. Дорожную пыль взбили первые крупные капли.
   К рынку! Там навесы! - Грай махнул рукой в нужном направлении и, подавая пример, рванулся вперед.
   До навесов оставалось еще пяток шагов, когда природа решила, что пора бы и начинать. Ощущение было, словно в туче образовалась дырка, и мне на круп вылилась бочка ледяной воды. Пары секунд хватило, что бы промокнуть насквозь, и под навес я вбежала в состоянии "келпи только что из озера вынырнул". Не подумав, встряхнулась, обдав сотоварищей по навесу веером брызг и заработала недовольные возгласы. Смущенно извинилась, переступила в попытке отодвинуться, вышло только хуже. Какой-то мужичок не успел убрать ногу из-под моего копыта, и атмосфера оживилась витиеватыми ругательствами, по поводу неуклюжести некоторых кентавров . На всякий случай я замерла на месте, осторожно разминая больную ногу. Передняя правая, реагируя на изменение погоды, ныла не переставая.
   Под рыночными навесами сгрудился разномастный люд. Тощий карла с мешком товара пытался хоть немного потеснить меня, забиваясь вглубь сухого. Тетка в сером платье кутала ребенка от пронзительного ветра. Вот где-то в глубине загомонили, заорали про срезанный кошель. Ворье тоже не зевало, стараясь раздобыть в плотно сбитой толпе максимальную выгоду
   Природа сошла с ума. Полотна дождя стегали по земле, словно пытаясь пробить ее насквозь, сметали в кучки дорожный сор, отправляя его по улице по быстрым ручейками. Уже через несколько минут, ручьи сбившись в общий поток, устремились к торговым рядам мелководной речушкой. Росчерки молний слепили яркими вспышками, а раскаты грома заставляли всех собравшихся слегка приседать в испуге. Навес ходил ходуном. Сквозь щели в крыше нещадно текло, причем очередная капель пристроилась как раз в основании моего хвоста. Пришлось, стиснув зубы, терпеть. Авось, не растаю! Тем более, что отодвигаться все равно некуда. Народ закопошившись, сбился в плотную кучку, стараясь оказаться как можно дальше от залетающих в укрытие капель.
   С одной стороны меня подпирал Грай. Травник, обнявшись с сумкой, кажется, пригрелся у мокрого бока и задремал. С другой, уже толкалась толстая баба с внушительной корзиной цветов. Корзинка явно оттянула цветочнице все руки, и она с вожделением посматривала на мой круп, прикидывая как бы поудобнее пристроить свой нежный товар. Я демонстративно встряхнулась, заставив травника сонно вскинуться, а тетку погрустнеть. Видимо, представив втоптанные в грязь цветы, корзину она от меня все-таки отодвинула.
   -Это все в наказание нам! - усталость добавила в голос цветочницы особо проникновенных нот - Не чтим Ветробога как положено, вот и расплачиваемся теперь!
   - А кто же тебе мешает тетка, чтить-то? - раздался уверенный бас.
   Я заинтересованно обернулась. О! И ветромол здесь. Ишь, как рыскает взглядом из-под нависших кустистых бровей. Видать уже подсчитывает, сколько денег горожане после такой грозы в молебню принесут.
   -Вот раскаркалась! - махнул рукой на тетку толстый мужик в дорогой одежде - Раньше что-ли гроз не было? Так нет! Чуть что, сразу "Ветробожья немилость". Только бы языком бабам чесать!
   Ветромол злобно зыркнул на смутьяна, мешающего религиозному просветлению населения, но смолчал. Тем более, что дождь зарядил с удвоенной силой, перебивая все сторонние звуки.
   Сквозь водяную пелену прорвалось нечто серое и насквозь мокрое, и с разбегу отвоевало место под навесом. Народ загомонил, стараясь не вылететь под дождь. Большая часть капель с откинутого капюшона досталась, на этот раз, мне. Я непроизвольно встряхнулась, посылая воду дальше в толпу. Под капюшоном обнаружилась добродушная лопоухая физиономия с усыпанным веснушками носом-картошкой. Паренька, пожалуй, можно было принять за деревенского увальня, что поросят из деревни привез продавать, если бы не извлеченная из складок плаща лютня. Бард придирчиво осмотрел инструмент, не промок ли, удостоверившись в сохранности, разулыбался и завертел головой в поисках "жертвы для поговорить". Я оказалась ближе всех.
   - Ого! А что заставило милую девушку уйти так далеко от дома? Вы ведь не из Кружанской общины, не так-ли?
   Я недовольно поморщилась. Глазастый какой! Не думала, что люди так внимательны к кентаврам. Различия между общинами составляла разве, что вышивка на одежде. На моем поясе, например, перевивались дубовые листья, выдавая принадлежность к лесному, отдельно стоящему поселению. Кружанские же, носили пояса колосьями шитые, к людям, к хозяйственным делам ближе, значится.
   -Можно только позавидовать вашему бесстрашию, тем более в нынешние тяжелые для кентавров времена. - Не унимался бард.
   Я было открыла рот для ответа, и замерла. Только тут до меня дошло, что за весь день я ни одного кентавра на улицах не увидела. Люди, карлы, пильфы, даже кобольдов несколько, а вот кентавры... Но тут же община большая, и со всех окрестных на Кружанскую ярмарку съезжаются. И никого?
   Дождь немного утих, давая возможность нормально слышать собеседника, и я как коршун на добычу, накинулась на барда с расспросами.
   Из недолгого разговора выяснилось, что Кружанскую общину охватила какая-то странная болезнь. Умереть, слава ветрам, никто еще не умер, но слабые и неходячие уже есть. За два дня до ярмарки, когда стало ясно, что болезнь расползается, кентавры закрыли ворота общины. В Антару был послан гончий просить помощи у столичных лекарей, а в Топотье и Белое отправлены сообщения с предупреждением об эпидемии.
   -Кто сюда доехать из кентавров успел, почти все сразу назад, домой воротились. А все равно, говорят, из Белого двух мельников прихватило. Первыми на ярмарку спешили. Теперь вот в общине отлеживаются. Эх, хорошо, что людям, ну и остальным... ваши болезни не передаются. Хотя, местные знахари весь Круж, на всякий случай перерыли. Всё отпечатки хвори искали. - Заливисто распинался бард.
   Всколыхнувшийся было страх перед неведомой болезнью я задавила на корню. Все равно хуже, чем сейчас, уже точно не будет. (Откуда-то из глубины души, услужливым напоминанием толкнулось морочье: "Тиш-ш-шь... Спиш-ш-шь?").
   Я решительно тряхнула головой, сбрасывая наваждение, и рубанула хвостом воздух.
   -Но с чего-то же болезнь началась? Неужели ничего не слышно?
   -Слышно, а как же, - парень в задумчивости потер веснушчатый нос. - Говорят, травник к ним какой-то странный являлся. Из Замостья что-ли, или из Залесья? Не помню! Ну, так вот, он был уже. В Круж по началу тепла заходил. Кого-то полечил, травок прикупил, на постой в общину попросился. Поругался там вроде с кем-то и дальше ушел. А тут перед ярмаркой опять объявился. Только видели его немногие. Пробыл полдня и сгинул, а на следующее утро первые заболевшие объявились.
   -Грай! - я дернула крупом, в попытке разбудить травника.
   Оказалось, парень давно скинул дрему и жадно прислушивается, пытаясь в волнении вцепиться в мой бок всеми десятью пальцами.
   - Ой! Больно же!
   - А? Что? - травник отмахнулся от меня, как от назойливой мухи, но руки от шкуры убрал и вновь повернулся к барду, - Вы продолжайте, уважаемый, продолжайте!
   - А что продолжать, - пожал плечами тот - Больше я и не слышал. Ярмарка идет, кентавры болеют, авось к ним лекарь скоро прибудет. О! Да и дождь почти закончился. Вы, если желание будет, приходите вечером в "Пьяного мельника", я там играть буду. А сейчас пойду, пора уже.
   Накинув капюшон, парень выскочил под дождь и воробьиным скоком, огибая лужи, заспешил вглубь рынка.
   Гроза медленно уползала на запад, растеряв над Кружем большую часть своей черноты и грозности. Последние капли дождя гулко стукались в крышу навеса. Народ начал медленно расходиться. Из-за рваного края тучи показался первый солнечный луч, обозревая оставленное "поле битвы". От земли пошел теплый пар, выгоняя дождевой холод. Лавочники перетряхивали мокрый товар, подсчитывая нанесенный урон, уже слышались первые выкрики зазывающие покупателей.
   -Грай, - я тронула парня за плечо - Надо идти в общину.
   - Ты думаешь, это он? - в голосе травника сквозила какая-то детская обида на всю несправедливость мира - Думаешь, он, да?
   - Не знаю... - я устало вздохнула, внезапно почувствовав себя очень взрослой и ответственной за этого растерянного паренька. - Времени много прошло. Он уже в столице давно должен быть.
   - Надеюсь... - Грай, отвернувшись, провел рукавом по глазам.
   Я замолчала. Оба мы отлично понимали, что вернуться в Круж, да еще с болезнью, Зиновий мог бы только в одном случае... Мороком!
  
  
   Глава 15
  
   Рынок оживал. Середина дня - самая горячая пора торговли. К осени темнеет рано и до сумерек все стараются наиболее удачно обстряпать торговые дела. Некоторые перекупщики всего на день в Круж и приезжают нагрести побольше, а в столице потом продать подороже.
   Переждав дождь, народ выбрался на улицу и через несколько минут между рядов уже было не протолкнуться. Прогуливались важно дородные матроны, галдела молодежь, сновали вездесущие мальчишки. Торговцы перетряхивали промокший товар, не забывая зазывно его расхваливать.
   - Ткани, купите ткани.
   - А вот кому пояса кожаные, крепкие да ладные.
   - Да ты посмотри, какой рисунок! - толстая тетка пыталась не упустить покупательницу, потряхивая перед лицом девушки цветастым платком. - А крепкий, сносу не будет!
   Девушка морщилась, с сомнением разглядывая яркий орнамент. С краю лотка пристроился худощавый парнишка, изображая глубокую заинтересованность товаром.
   -А ну стой!!! Ворье! Держи вора! - пронзительный вопль торговки перекрыл рыночный гвалт. Парень старательно улепетывал, на ходу запихивая платок в сумку.
   Толстый стражник попытался пропихнуться сквозь людской поток, вслед за воришкой. Споткнулся, чуть не сшиб дедка-водовоза, заковыристо помянул Свия и развернулся в обратном направлении. Подперев плечом угол корчмы, широко зевнул, озирая окрестности, мол, на посту и бдим.
   Я лениво переставляла ноги, цокая по мощёной дороге, и наблюдала за ярмарочной жизнью.
   Солнце, пытаясь отыграться за время дождя, жарило с удвоенной силой. От земли поднимался белёсый пар.
   - Дед, водички нальешь? - Грай прихватил старика за рукав, останавливая.
   - Чего ж не налить? - сморщенное личико озарилось радушной улыбкой. - Медяшка - два ковша!
   От холодной воды заломило зубы. Я поморщилась, передавая Граю ковшик на длинной ручке. В закутанном в тряпки бочонке родниковая вода не успевала нагреться, пользуясь обычно большим спросом. Сегодня же дождь напоил бесплатно всех желающих, дела у водовоза шли плохо, и дед обрадовался нам как родным.
   Травник с удовольствием напился, слил остатки воды во флягу и задумчиво оглядел дедка:
   - А вы, уважаемый, Кружанских будете?
   - Будем. Как же не быть,- довольно заухмылялся дед - Любого спроси, Утона-водовоза все знают! Всю жизнь в Круже провел. Еще и дед мой, и отец...
   - И, наверное, всех и всё тут знаете? - закинул удочку Грай
   - Да ты, про любого спроси! Враз отвечу! - дед охотно проглотил наживку.
   - Неужто? - травник сделал вид, что задумался. - Что у вас с кентаврами случилось, не знаете, что за болезнь такая бродит?
   Водовоз заметно поскучнел и покосился на меня:
   - Этого я тебе-то, мил человек, не скажу. Не знаю. Заболели они, в общине заперлись и всё. Да и вообще, некогда мне тут с вами толковать, вода того гляди нагреется. А вот кому воды! Родниковая, вкусная да холодная! Подходи, угостись, на медяшку не скупись!
   Дедок довольно шустро нас объехал и потащил тележку дальше, к ярмарочным навесам.
   Травник почесал макушку, зацепился рукавом за волосы и, неосторожно дернув, взвыл, поминая Свия. На рукавной пуговице осталась внушительный клок волос.
   Я задумчиво смотрела водовозу вслед.
   - Кажется, ты его спугнул. Развел тут беседу на полдня. Спросил бы прямо и всё!
   - Ага, - травник, наконец, оборвал опутавшие пуговицу волосины. - Он и "криво" ничего не ответил, а если бы я в лоб спросил, так и вообще бы к Свию отправил.
   - Он нас и отправил, только вежливо.
   - Ну, так вежливо же!
   Я не нашлась, что ответить, и решила сменить тему.
   - Мы в общину сегодня идем? Или как?
   - Или как, - буркнул травник. - Мне сперва надо лавку с травами найти. Половина запасов в негодность пришла после речки. А вдруг кентаврам моя помощь понадобится? И вообще, кто как не местный знахарь может знать, что за напасть завелась и как с ней бороться!
   Я не стала разочаровывать парня, но скорее всего, человеческих знахарей к больным так и не допустили. У нашего народа только магов нет, а вот в лечении и костоправстве мало кто с кентаврами потягаться может. Если уже за столичными лекарями гонца послали, значит, совсем дела плохи. С другой стороны, не мешает все вызнать перед тем как в общину лезть. Мало ли что?
   Вопреки нашим чаяниям, лавка знахаря нашлась нескоро. Первая же бабулька услужливо и подробно рассказала как дойти: "От тут минутка одна, враз найдете!" и послала нас в итоге в направлении "куда Свий ветра не гонял". Проблуждав добрый час, мы обошли, наверное, половину Кружа и лишь по счастливой случайности наткнулись на указанный бревенчатый домик на окраине, окруженный высоким глухим забором. За массивными воротами заливисто брехал пес. При нашем приближении лай удвоился. Причем, судя по громкости, вторая собака была размером эдак с теленка. Я в нерешительности остановилась.
   - Грай, а ты уверен, что это знахаря дом? На лавку не похоже, вроде?
   - Да вроде... Бабка же говорила забор высокий и пес злобный. - Парень наклонился, пытаясь заглянуть в щель под воротами. Оттуда тотчас же послышалось рычание, и показались скребущие землю лапы.
   - Мнится мне, - я нервно тряхнула хвостом, - вражий заплутанец твоя бабка. Тут каждый второй дом с забором и псом.
   - Вовсе она не моя, - обиделся травник, - мы вместе спрашивали. Стучи давай!
   - Почему сразу я? Ты парень, ты и спрашивать будешь!
   - Эмм... а если мы все-таки обознались?
   В образовавшуюся у земли дыру просунулась оскаленная собачья морда, зарычала и с аппетитом облизнулась.
   - Стучи! - рявкнула я. - Лучше хозяину скажем, что обознались, а то скоро до нас дороют, и объяснять псам будешь, зачем и к кому приперся!
   Солидарный лай подтвердил полную готовность к знакомству.
   Грай судорожно сглотнул и заколотил ногой по воротам, стараясь не сунуть сапог в услужливо раззявленную собачью пасть. В доме хлопнула дверь, и раздался резкий девичий голос:
   - Какого Свия ветра принесли!
   - А знахарь здесь живет? - откликнулась я
   Что-то загромыхало, видно хозяйка неосторожно зацепила пустое ведро, вслед незамедлительно залаяли, и понеслись сочные ругательства. Ворота слегка приоткрылись и в щель, оттесняя рвущихся собак, просунулась всклокоченная девица. Выглядела она уж очень своеобразно: черные волосы сбились живописной копной, напоминающей воронье гнездо, опухшее лицо цвело яркими малиновыми пятнами, узкие щелочки глаз обрамляли темно-синие круги. Было полное ощущение, что лохматая спала со вчера лицом в муравейнике. Причем муравьи этому соседству явно не обрадовались и от души погрызли нахалку.
   - Чего уставились? Надо кого?
   - Знахаря, - внимательно прищурился Грай.
   - Ну, я знахарка! И что?
   Я не успела ответить, как парень метнулся к девушке и вцепился рукой ей в подбородок. Лохматая взвизгнула, пытаясь вырваться. Травник рявкнул: "Стоять!" - аккуратно поскреб ногтем пятна на лице и коротко поинтересовался: "Белена?"
   - Зубы... - девица неожиданно всхлипнула и отшатнулась.
   Грай по-отечески покачал головой и приобнял расстроенную знахарку:
   -У меня веряница есть сушеная, давай помогу?
   - Правда есть? Ой, что же мы тут-то стоим. Давайте я вас хоть в дом проведу!
   Знахарка расцвела на глазах, рявкнула на псов и засуетилась, приглашая нас во двор.
   Я в недоумении хлопала глазами. Парень уже входил в ворота вслед за хозяйкой.
   - Эмм... Грай? А что происходит-то?
   - Пойдем, сейчас поймешь.
   Странности в девичьем поведении прояснились довольно быстро. У Любимы (так звали нашу новую знакомую) пару дней назад сильно разболелся зуб. Побоявшись цирюльника, девушка решила избавиться от зубной боли самостоятельно, известным средством-беленой. Вопреки всем ожиданиям, принятые меры на пользу не пошли, и к вечеру, после тщательных полосканий, неимоверно ныла уже вся челюсть. Промучившись ночь и едва дотерпев до рассвета, знахарка помчалась в цирюльню. Зуб благополучно удалили, а к вечеру того же дня сказались последствия самолечения. С чем изначально напутала девушка - с рецептурой или сортом белены - только ветрам известно, но расплатой за ошибку оказалась сильнейшая аллергия! Опухшее лицо, пятна, насморк и температура прилагались. Теперь вся надежда только на Грая и редкую травку веряницу, которая эту аллергию возможно снимет...
   - Третий день на улицу выйти не могу, - всхлипывала знахарка, - соседка за солью заходила, так аж не признала по первости, шарахнулась от меня, будто от морока! В доме даже еды нет. На рынок стыдно показываться, засмеют, да и всех клиентов распугаю. Обращаться потом побояться, если я даже себе самой помочь не могу...
   - А ты белену с чем заваривала? Не с ромашкой? - вклинился в поток горестных излияний травник.
   - С ней, у меня рецепт еще от бабки остался. А что? Не надо было?
   - Надо. Только ромашка не всякая пойдет...
   Разговор быстро переполз в разряд профессиональных, и я откровенно заскучала, вылавливая в беседе знакомые слова. По синему небу ветер гнал редкие клочья облаков, откуда-то тянуло резким цветочным запахом, раскидистая яблоня склонилась под тяжестью покрасневших плодов, в тени у ворот, потеряв к гостям всякий интерес, дремал здоровенный хозяйский волкодав, к его боку трогательно притулилась мелкая рыжая собачонка, в доме резко хлопнула дверь...
   Дверь?!?
   Увлекшись беседой, ни травник, ни знахарка не сообразили, что на меня приглашение войти в дом не распространяется. Высокое крыльцо и ступени отрезали возможность присоединиться к заболтавшейся парочке.
   Заскучавший было волкодав оживился, видимо соображая: забыли меня здесь случайно, или оставили ему на обед. Я мрачно покосилась на пса, на всякий случай отступая к стене дома. Зверь тяжело поднялся, вывалил язык и, припадая на передние лапы, начал подкрадываться для более близкого знакомства.
   - Грай... - от испуга голос сорвался на комариный писк.
   Я, стараясь не делать резких движений, стянула с плеча сумку, в надежде сунуть ее в клыкастую пасть, если пес бросится, и приготовилась подороже продать свою жизнь. Волкодав остановился, припал к самой земле и неожиданно, извернувшись в обманном маневре, подскочил и боднул меня по колену лобастой башкой. Отпрыгнул, завертел хвостом, радостно повизгивая. Я, наугад отмахнулась сумкой. Пес перехватил ее в замахе, выдернул из рук, и довольно замотал головой. Завязки не выдержали и содержимое весело разлетелось по лужайке перед домом. Изрядно пожеванные остатки имущества свалились мне под копыта. Волкодав с лаем запрыгал, предлагая продолжить игру. Не успела я нагнуться и подхватить сумку за длинную ручку, как мохнатый паршивец вцепился в нее с другой стороны. Подскочил на месте, дернул, рванулся в сторону. Я от неожиданности вцепилась в ручку намертво и, спотыкаясь на все четыре копыта разом, заскакала по лужайке вслед за барбосом.
   - Грай!!! Гра-а-а-а-ай!!!
   Ой, куст, розы колючие! Клумба! Была! Ай! Ой! Еще розы! Кочка! Свий, нога! Правая!
   - Гра-ай!!!
   Ворону, удивленно наблюдавшую за нашими с псом "поскакушками", моим воплем снесло с забора. На крыльцо выскочил испуганный травник, вслед за ним вылетела с вытаращенными глазами Любима.
   - Грыш! Место!!!
   Пес встал как вкопанный. Не успевая быстро погасить движение я, каким-то чудом через него перескочила, пробежала еще с десяток шагов и затормозила, врезавшись в раскидистую яблоню. Больно застучали по крупу созревшие яблочки. На загривок свалилось какое-то особенно крупное, и я прямо-таки почувствовала наливающийся между лопатками синяк.
   - Итка? Что тут происходит? - Грай с удивлением обозревал перепаханный пейзаж.
   - Что происходит?!
   Я наконец смогла отлепиться от яблони, хищно оскалилась и, прихрамывая, пошла на парня, потрясая останками сумки.
   - С собачкой мы играем! В догонялки! Ты какого свия меня тут бросил!
   - Я бросил?
   - Ты!!! Ты не видел, что там крыльцо!
   - Не ори на меня так! Сказать могла!
   - Я ору!?! Я не ору!!! Я сейчас тебя просто убью!!!
   - ТИХО!!!
   Голос знахарки заглушил начавшуюся перепалку. Девушка вклинилась между нами ограждающее расставив руки.
   - Тихо, я прошу. Никто никого убивать не будет. Мы сейчас мирно и спокойно поговорим. Пожалуйста.
   Я выдохнула, слегка успокаиваясь. Грай покраснел, смущенно пряча глаза.
   - Вот и хорошо, вот и умнички! А сейчас...
   Вещи пришлось собирать по всему двору. Захваченная из "Кружки радости" еда погибла первой, то, что мы с волкодавом не потоптали с удовольствием дожевала рыжая хозяйская собачонка. Травник, чувствуя себя виноватым, признался, что у него в торбе сохранился пакет с ватрушками и сыр. Я проследила за псинкой, с аппетитом дожевывающей отбивную, и наградила Грая уничижительным взглядом. Парень, кажется, понял, что одной сдобой ему не отделаться, и через пару минут самолично обнаружил круг копченой колбасы, повисший на яблоневом суку. Там же, у дерева, нашлась карта. Ножик потерялся безвозвратно, и я мысленно попрощалась с еще парой медяшек. Надо бы новый прикупить, а то придется Граевой дагой провизию нарезать.
   Вскоре под многострадальной яблоней уже стоял стол и мы, почти помирившись, угощались теплым взваром с ватрушками. Знахарка уписывала сдобу за обе щеки, мы с Граем старались не отставать. Аппетит от беготни с волкодавом разыгрался отменный, и сохранившаяся провизия его, увы, не удовлетворила. На наше счастье, в ворота постучали, и какой-то мужик с благодарностями передал Любиме корзинку. Девушка ему недавно спину лечила, рассчитаться приходил. "Благодарность" очень кстати оказалась хорошо прокопченным бараньим боком, ковригой хлеба и свежими овощами. Так что наесться удалось даже мне.
   Любима оказалась приятной собеседницей и радушной хозяйкой. Немало ее радушности способствовали Граевы травки. Отек уже начал потихоньку сходить, возвращая девушке былую миловидность. Последовавшее предложение переночевать в доме знахарки мы приняли с удовольствием, ибо я уже справедливо подозревала, что бабка давно пустила кого-нибудь на постой, не дожидаясь, пока мы ее наконец-то найдем.
   Травник развлекал нас разговором и совершенно не торопился идти в общину, находя все новые предлоги. Я догадывалась, что он боится утвердиться в догадках насчет Зиновия и старается оттянуть этот момент хотя бы на день. Парень долго распинался на тему "поздно уже" и "мало про болезнь узнали", пока знахарка не предложила самолично проводить нас утром к кентаврам. С общинными знахарями она приятельствовала, изредка менялась рецептами и вполне могла нас познакомить. Грая этот вариант более чем устроил и поход к моим сородичам окончательно перенесся на завтра.
   Прервал беседу громкий ор и сотрясающие ворота удары.
   - Госпожа Любима! Пастуха волки подрали! Помирает, сердешный!!!
   Девушка, всполошившись, бросилась собираться. Через минуту на стол полетели ключи от дома, а от ворот уже догнал указ: "Если пойдете куда, все закрывайте, ворья в округе воз. Ярмарка!"
   Грай дернулся было за компанию, но был решительно отослан обратно.
   - Ты травник, а раны лечить - мое дело!
   Любима унеслась. Мы допили взвар, немного посплетничали на тему знахаркиной доверчивости. Знамо ли дело, первых встречных пустить и еще ключи отдать. Сошлись на мнении, что доверять нынче мало кому можно. Обсудили политическую ситуацию в Каврии. И наконец, откровенно заскучали. Все разговоры про Зиновия травник сворачивал на корню, и я решила не портить настроение обсуждением прошлых злоключений. Вскоре прогулка по селению, показалась самым привлекательным времяпровождением.
   Солнце клонилось к закату, окрашивая стены домов в золотисто-красный цвет. На лавочки у домов выбрались кумушки-сплетницы. Нам в спины то и дело летели заинтересованные шепотки. Прогуливалась молодежь, местные девушки, разодевшись как на королевский прием, строили глазки приезжим купцам. Вдруг да увезет кто замуж, в жизнь веселую и богатую? Рыночные ряды уже закрылись и в попадающихся корчмах было довольно людно.
   Грай остановился, разглядывая намалеванного на вывеске красноносого мужика с кружкой в руке. "Веселый мельник" гласила крупная надпись над рисунком.
   - Зайдем? - травник кивнул на дверь. - Тут давешний бард выступать должен.
   Я с сомнением покосилась на высокие ступеньки:
   - Угу, кто зайдет, а кто и здесь на свежем воздухе попасется.
   Парень, в задумчивости почесал кончик длинного носа. Встрепенулся и дернулся к крыльцу.
   - Сейчас!
   Я недоуменно пожала плечами, прикидывая, что он задумал. Через минуту окно корчмы распахнулось, и показалась довольная физиономия Грая.
   -Итка, иди сюда! Я столик занял!
   Я, даром что рост позволял, заглянула с улицы в зал. А что? Хороша идея!
   В целом мы устроились довольно сносно. Травник в корчме у окошка, я снаружи, облокотившись на широкий подоконник. Народа было немного, и весь зал просматривался, как на ладони. Знакомый бард уже что-то тренькал, настраивая лютню. Углядев нас, кивнул как старым знакомым и приветливо улыбнулся.
   Посетители галдели, предвкушая выступление. Грай махнул, подозвал подавальщицу, и через минуту на столе появилось пара кружек с высокой пенной шапкой. Сцапав ближайшую за ручку, я внимательно принюхалась к содержимому. В нос шибанул крепкий запах браги.
   - А это, собственно, что?
   - А это, собственно, медвянка! - травник победоносно ухмыльнулся. - У нас сегодня день тяжелый был, нервы надо успокоить!
   Я осторожно отпила. Крепкая, зараза!
   Алкоголь кентавры употребляют редко. Если пьют, то в основном ягодную брагу, да и то, на Ветробожий день. Во-первых, что бы напоить не малое тело, той браги ведро надо, во-вторых в состоянии опьянения и без того неспокойная наша натура, приобретает совсем уж неуправляемую буйность. Молодежи вроде меня, по-хорошему, алкоголь вообще не полагается. Пара глотков вина на свадебном сговоре за здоровье молодых не в счет. Это действо носит скорее ритуальный характер. За столом, на чествовании новых пар, по кругу пускают общий кубок. Каждый глоток несет с собой пожелания молодым и напутствия на дальнейшую совместную жизнь. Хотя были случаи...
   Я нервно вздрогнула, вспоминая историю с медовухой и грибочками.
   Бард наконец-то настроил инструмент и внимательно оглядел собравшихся, прикидывая, с чего начать. Что-то для себя решил, тряхнул длинной челкой и затянул незатейливую песенку про хвастливого рыцаря:
  
   "Подавальщица, вина!
   Не теряюсь - пью до дна!
   Долог путь и ночь длинна,
   Ждет дракона бой!
  
   Мне - секиру и коня.
   Никого - сильней меня!
   Вам всем, трусам, не понять,
   Я один такой!
  
   Я сто гадов порубил,
   Реки-воды переплыл,
   Всех в трактире перепил,
   Мне неведом страх!
  
   Вот, сейчас кувшин допью -
   Хвост дракону отрублю!
   Я-то завсегда стою
   Крепко на ногах!.."
  
   Он ушел, и много лет
   Никаких известий нет.
   Видно к гаду на обед
   Наш "храбрец" умчал.
  
   Ведь плевать дракону - так? -
   Кто чем хвастаться мастак.
   Главное, чтоб тот дурак
   В брюхе не бурчал.
  
   Пел парнишка не шибко звучно, да и в такт не всегда попадал, но так залихватски ухмылялся и так живо корчил рожицы, изображая пьяного хвастуна, что публика приняла барда в целом благосклонно. Послышались хлопки и выкрики с пожеланием дальнейшего репертуара.
   - Грай, слушай, - я кивнула на музыканта. - А разве такие песни можно исполнять?
   - В смысле?
   - Ну тут же про рыцарей. И не в самом лучшем свете?
   Травник рассмеялся:
   - Ты думаешь, ловчим отрядам делать нечего, как только певцов по корчмам отлавливать? Стоит только запретить и подобные песенки начнет петь уже половина Каврии. Втихаря и с опаской, но начнет. А тут мало ли кто что тренькает. Проще закрыть глаза, тем более, вреда они ордену не несут. Да и вообще, не мешай слушать, интересно же!
   Я пожала плечами и взялась за кружку.
   Бард, почувствовав симпатию публики, заметно приободрился, и дальнейший вечер пошел как по маслу. Дальше была героическая песнь про битву Свия с Ветробогом, потом фривольная "Веселая вдовушка", за ней трогательная "Доченька", ну а после я вообще перестала запоминать, что играют. Есть не хотелось, а сидеть просто так было бы глупо, поэтому вторая кружка медвянки не заставила себя ждать. После нее все проблемы отступили куда-то вдаль, настроение приподнялось, а музыка преисполнилась глубокого смысла и мелодичности. Третью кружку я попросила у девушки сама. Грай, как-то криво на меня глянул, но противиться не стал. На дворе темнело, народу в корчме все прибывало, самые смелые уже отплясывали на небольшом пятачке перед импровизированным помостом. (Кто-то притащил грубо сколоченную низкую и широкую лавку и заставил барда взгромоздиться на нее: "дабы всем видно было") Я, поддавшись всеобщему веселью, переступала задними ногами в такт музыке, жалея только о невозможности сплясать. Травник пьянел с каждым глотком и кажется, уже туго соображал, где он и что происходит.
   - Девушка! Еще кружку!
   - Грай, слушай, может, хватит уже? - я предприняла робкую попытку прекратить веселье.
   - Да ладно, - беззаботно отмахнулся от меня парень, - один раз живем. Вот сейчас по последней выпьем, по кружечке, и все!
   И мы выпили по последней. Потом еще по одной за здоровье вон того милого мужичка, у которого сегодня дочка родилась. Потом по самой последней, на дорожку. Потом...
   Дальнейшие события сохранились в памяти как разорванная, всплывающая по кусочкам картинка. Мы долго искали в темноте дом, в котором собирались ночевать. Зачем-то забрались на чужой огород, причем Грай через забор перелез, а я просто вошла, повалив за собой целый пролет. Там на нас злые люди спустили собаку и мы, поминутно спотыкаясь, удирали от истошно лающей мелкой шавки по невесть откуда взявшимся, канавам. Дальнейшие события в моей затуманенной медвянкой голове не отложились совсем. Кому из нас пришла в голову "светлая" идея заночевать на свежем воздухе, а тем более как удалось уболтать парня на воротах, выпустить нас ночью в лес, я так и не вспомнила.
   Сознание вернулось уже за селением, не иначе как от довольно холодного ветерка, с азартом треплющего мой хвост. На небольшой поляне горел костер, травник сидел рядом, посекундно клевал носом и ворошил палкой прогорающие ветки. Я лежала напротив Грая, в довольно неудобной позе. Подвернутые ноги затекли, передняя правая как всегда ныла. Кое-как приподняв тяжелую, как чугунный горшок голову, окликнула парня:
   - Грай? Мы хде? - язык слушался плохо, цеплялся за зубы и мешал говорить. В голове шумела медвянка и вертелись огрызки песен. Одновременно хотелось и уснуть, и поплясать, поддаваясь хмельному веселью.
   - В лесу! Спим! - травник подтверждающе махнул рукой и чуть не свалился в костер. Покачнулся, уперся в угли палкой, взметнул кучу искр и вскочил, стряхивая со штанов жалящие угольки.
   Я кое-как собрала мысли в кучку. Перспектива вырисовывалась безрадостная, на ум сразу полезли волчни и оголодавшие злые волки. Воображение услужливо подсовывало кровавые картинки трапезы вышеозначенных, со мной и травником в главной роли.
   - Грай! Грай! - испуг предал голосу твердости. - Как мы спать-то будем, нас же съедят тут!
   - Э не-е-е-е! - парень поднял руку, прикидывая, какой из раздвоившихся кентавре погрозить пальцем, на всякий случай погрозил обеим, слегка поворачиваясь всем телом. - Я се-и-час огневика наклдую! Он нас будет ох-р-нять!
   - Как наколдуешь? - ужаснулась я - Тебя же ловчий отряд почусв... повчюс... почувствует!
   - Ниа! - захихикал парень - Не повчувс... Тьфу! Свий им! Я просто огонь преобр-зую. А огонь, он есть!
   Махнув рукой на дальнейшие объяснения, Грай приступил к делу. Пошуровал палкой в костре, подхватил тлеющий уголек, согнулся в три погибели и принялся с вдумчивым нашептыванием обходить поляну, прижимая импровизированный факел почти к самой траве. Пару минут ничего не происходило, и я уже было задремала, когда костер взметнулся снопом огня и искр. Из поднявшегося пламени начала формироваться фигура. Вот проявилось длинное тело, ноги, взметнулся огненный хвост, руки сжали лук и, через секунду на поляну выпрыгнул кентавр! Я не смогла сдержать восхищенного вздоха. Сотканный из пламенных язычков охранник был великолепен. Он сиял, рассыпая быстро гаснущие искры, светился всеми оттенками красно-желтого пламени, живые пляшущие огоньки позволяли телу перетекать в подобии плавного движения. Огневик встал на дыбы, вскинул лук, и к небу, оставляя дымный след, унеслась горящая стрела. Темнота сразу отступила, словно испугавшись. Я испугалась тоже, судорожно выбирая между волками и лесным пожаром.
   Травник словно прочитал мои мысли:
   - А главное, от него ничего не загорится!
   - А?
   Вопрос так и повис в воздухе. Грай вздрогнул, закинул голову и без чувств повалился на траву. Я не успела даже дернуться, как раздался трубный храп. На месте здешних хищников, я бы поостереглась подходить к такой странной и шумной добыче.
   Еще пару минут понаблюдала за нашим охранником. Вопреки мрачным ожиданиям, пожар начинаться и не думал. Огненный кентавр словно плыл по отчерченному травником кругу, копыта едва касались верхушек трав и не оставляли подпалин.
   Грай сопел, свистел, храпел, скрежетал и издавал совсем уж немыслимые звуки, распугав, наверное, не то что зверей, но и всех комаров на пару верст окрест. Тяжелым мешком навалилась хмельная усталость, и под этот странный аккомпанемент я вполне благополучно задремала...
  
   Глава 16
  
   Птичий щебет звенит где-то вдалеке, тревожит, выдергивает из полудремы.
   Гудит колоколом изнутри, толкается морочье: "Тишшшь... Спишь..." Укачивает, затягивает в бордовую вязкую трясину. И только звонкое чириканье не дает провалиться окончательно...
   Сознание покачалось немного на грани сна и яви и рванулось к живой чирикающей разноголосице...
   Дневной свет резанул по глазам, и я застонала от неприятных ощущений. По мере отступления сна возвращалась чувствительность тела.
   Затекшие мышцы глухо ныли, дергала острой болью передняя правая, стонала шея, саднил крестец. В глотку словно насыпали песка, пить хотелось неимоверно. Накатывала волнами тошнота.
   Сощурив глаза до узких щелочек, дабы не мучить зрение слишком ярким светом, я попыталась осмотреться. Давно рассвело. Солнце стояло почти в зените, прогрев воздух до уютной теплоты. Лес шумел листвой, перекликался птичьими голосами. У самого моего носа толстый шмель сосредоточенно ползал по цветку, пачкая лапки в желтой пыльце. Загудел, тяжело поднялся и полетел в сторону травника. Грай пристроился на пеньке у кострища. На догорающих углях притулилась жестяная кружка, в которой травник что-то помешивал тонкой веточкой. Выглядел парень на удивление свежим и отдохнувшим, а ведь вместе пили вчера.
   - Гра-кхай... - я закашлялась.
   - О! Проснулась, наконец! Ну и горазда ты дрыхнуть, обед уже давно. Пить хочешь?
   Не в силах ответить, я лишь вяло кивнула.
   - Осторожно, кружка горячая. Встань сперва, а то обольешься, не ровен час.
   Больше всего мне сейчас хотелось студеной колодезной воды, причем ведра два, не меньше. Одно внутрь, второе на круп. Но сойдет и тепленький травяной взвар... Постанывая и мысленно поминая Свия, попыталась подняться. Копыта оскальзывались на примятой траве. Ноги дрожали, отказываясь держать тело. Передняя правая подвернулась, я тяжело грохнулась обратно.
   - Мда..Все хуже чем я думал, - вздохнул Грай - Держи. Не ошпарься только.
   Клацнув зубами о край кружки, попыталась отпить горячее. Лучше бы я этого не делала. Вкус у взвара оказался настолько горько отвратительным, что желудок свернулся тугим комком, и остатки вчерашнего ужина устремились вверх по пищеводу. Отерев рот ладонью, я кое-как отодвинулась от вонючей лужи. Меня вывернуло еще раз и как ни странно, полегчало.
   С трудом поднялась, спотыкаясь, добрела до ближайшей березки и почти повисла на ней, обхватив тонкий ствол. Деревце согнулось, жалобно затрещало, но выдержало.
   Травник, отставив кружку, с любопытством наблюдал за моими перемещениями.
   - Ну как? Лучше стало?
   - Тьфе.. Кхе.. Что это за отрава была?
   - Полынь с хвоей. В такой концентрации, что и лош... Мертвого поднимет!
   - Оно, что, от похмелья помогает? - на оговорку я решила не обращать внимания.
   - Да нет, вообще-то. Им горло при простуде полощут. Но поблизости больше ничего не нашлось, а тебе сейчас без разницы, чем взбодриться.
   - Если я сейчас до тебя дойду, я тебя так взбодрю! Копытом под зад! Вот сейчас отдохну немножко и дойду - я в бессилье закатила глаза:
   - Э нет, Итка! Так не пойдет. Ты сейчас обратно свалишься, и мы тут до завтра ковыряться будем. Бери копыта в руки и ползи во-он туда. Там речушка. Умоешься и в порядок себя приведешь.
   Упоминание воды, заставило меня приоткрыть глаза.
   - Куда ползти?
   - Туда! - парень махнул рукой на непролазные даже с виду кусты. - Только осторожно, там берег крутой.
  
   Оставив на колючих ветках, наверное, половину шерсти я продралась в указанном направлении. Берег у лесной речки и вправду оказался крутой и, что бы добраться до вожделенной водички, пришлось изрядно потоптаться. Спуск, наконец нашелся, и я со стоном облегчения плюхнулась в воду. Надо было сперва напиться! Глубина оказалась едва-ли мне по круп и попытка искупаться, подняла со дна тучу черного ила. Пришлось ждать, пока течение унесет муть. Набрав полные ладони, плеснула себе на лицо, зачерпнула еще и с жадностью заглотила холодную воду. На языке что-то зашевелилось, горло перехватил спазм и на подставленной ладони оказался отчаянно барахтающийся красный червячок.
  
   Желудку оказалось уже все равно, и при следующих глотках, я следила лишь за тем, что бы в набираемой в ладони воде ничего не плавало совсем уж активно.
   Кое-как искупалась. Пришлось плескать водой на круп, стараясь не топтаться и не поднимать ил. Выполоскала из хвоста лесной сор, выбрала из шкуры, насколько дотянулась, собранные со всей округи репьи. Прополоскала рубахи и мокрой натянула на тело. Тепло на улице, высохнет скоро, зато хоть в чистом ходить буду. Вскарабкалась на берег, общипала с близ растущего куста дикого барбариса пяток переспевших ягодок. Терпкая кислинка пришлась очень кстати, заглушая тошнотворный алкогольный привкус во рту. Тут-то меня и настиг дикий вопль травника:
   - Итка! Берегись..!
   От неожиданности я шарахнулась и плюхнулась обратно в воду. Это меня и спасло. Затрещал подлесок и на место, где я только что стояла, выметнулась тяжелая кабанья туша.
   Матерый секач затормозил, почуяв воду. С рыком, поддел длиннющими в локоть клыками трухлявый пенек. Древесина разлетелась в щепки. Маленькими глазками оглядел меня, трясущуюся в воде, и злобно похрюкивая, потрусил вдоль берега, вверх по течению.
   Вскоре, я замерзла окончательно. Проточная вода, на первый взгляд приятно прохладная, на поверку оказалась совершенно ледяной, выстужая ноги до полного бесчувствия. Свин, вроде ушел, по крайней мере, слышно его не было, и я таки осмелилась выбраться на берег.
   На поляне меня ждала Грай, слегка испуганный, но слава ветрам, живой и здоровый. Парень изображал сидение в дозоре, на верхушке уже знакомой мне березки. От кабана она точно не спасла бы, слишком уж узкий и тонкий ствол. Видимо, травник от страха взлетел на первое попавшееся деревце, мало заботясь о вопросах надежности и безопасности оного.
   - Ты как? Жива?
   Я мрачно покосилась на парня. Вот ведь брякнет, иногда, любой пустоголовой красотке фору даст.
   - Как видишь. Слазь. Он ушел уже.
   Грай поерзал, потоптался на тонких веточках, но с места не сдвинулся.
   - Ит, я это... не могу. У меня пальцы, кажется, свело.
   - Час от часу не легче! Кажется, или свело?
   - Свело, - травник погрустнел.
   Следующие полчаса, мы занимались снятием парня с импровизированного насеста. Самый простой вариант: "потрясти деревце, авось сам свалится", сразу был отметен. Падать было не высоко, но болезненно. Свернет, не ровен час шею или руку, а костоправ из меня никакой. Росту, дотянуться и стянуть травника, у меня тоже не хватало. С разбегу подпрыгнув, удалось зацепить только краешек Граева сапога, причем парень заорал так, будто полноги я ему уже оторвала.
   Передняя правая болела нещадно. Пить хотелось все сильнее, а слегка отступившее похмелье, явно подкрадывалось обратно. Я запыхалась, обозлилась, а уж Свия вспомнила столько раз и такими словами, что не удивлюсь, если с наступлением зимы, он в первую очередь полетит разыскивать наглую кентавру, дабы настучать оной по холке. Досталось, на словах, и давешнему дикому свину. Травник всё не снимался. Заклинившие с испуга пальцы, обхватили ствол с такой силой, что оторвать их можно было теперь только вместе с корой, или со всей берёзой.
   С березой? О! Можно же ее срубить! Если согнуть, насколько получиться, ствол и попробовать ножом? Он тяжелый. Перерубит!
   Деревце, конечно жалко. Но спутник мне сейчас нужнее!
   С тревогой наблюдавший сверху за моими топтаниями по поляне Грай, попытался было заикнуться на предмет: "А что ты ищешь?" И ему немедля досталось ругательств вровень со Свием и кабаном.
   Потерянная во вчерашнем хмельном угаре сумка нашлась не скоро. Я уже заподозрила, что обронила ее где-то на Кружанских улицах, когда углядела в ближайших кустах знакомую длинную ручку. Несчастная торба годилась теперь только на выброс. Заскорузлая, пожеванная, на мятом кожаном боку, красовался грязный отпечаток моего копыта. Ножа внутри, конечно же, не оказалось.
   - Там только карта. Ножик мы еще вчера у Любимы во дворе потеряли - раздался голос с вышины.
   - Ты сразу сказать не мог? - вызверилась я
   - Откуда же я знал, что ты ищешь? - справедливо возразил травник - И вообще, я пытался. А ты так ругаться начала, что, э-эх... - Грай обреченно махнул рукой.
   - Да что ты... Та-а-ак, подожди! Ты вот это, сейчас что сделал? - я подошла ближе и уставилась на травника снизу-вверх.
   - А что? - испуганно завертел головой парень.
   - Вот это, рукой, - я изобразила - э-эх!
   - Что рукой - Грай недоуменно уставился на собственную ладонь.
   - Ничего! - рявкнула я - Слазь давай!!!
   Сообразив, что руки отцепились, парень на радостях, взмахнул обеими и рухнул вниз в мои объятия. Хорошо, подхватить успела! По запястью, что-то пребольно стукнуло.
   - Ребра, у тебя что ли железные - пробурчала я, опуская травника на землю. На коже наливался краснотой будущий синяк.
   - Да нет, вроде... Я об тебя сам ударился, - Грай стукнул себя по боку, ойкнул и извлек из кармана длинный ключ, от Любиминых ворот.
   Я застонала, представив знахарку, перелезающую через забор к себе домой. Продолжение дня обещало быть не менее насыщенным, чем его начало.
  
   Собрав не хитрый скарб, двинулись обратно к Кружу. На наше счастье, до селения оказалось совсем близко и, не считая испуганного нашими помятыми лицами пастуха, дорога прошла без приключений.
   Поиск домика знахарки проходил по кривому маршруту: "от колодца до колодца". Тошнота почти прошла. Ноги я передвигала довольно резво, только вот пить хотелось каждые полминуты. Наконец, травник сообразил набрать воды в кружку и продвижение пошло гораздо шустрее. Где, кстати Грай эту кружечку раздобыл, так и осталось хмельным секретом, но вещь в хозяйстве полезная!
  
   Вопреки мрачным ожиданиям, Любима встретила нас вполне приветливо. У девушки, оказывается, был запасной ключ. А наше долгое отсутствие, вполне окупили рассказанные, за утро, селянами байки: "как давеча парень с кентаврой в корчме гуляли". Часть особо трогательных знахарка нам с удовольствием поведала.
   Честно говоря, так стыдно мне не было никогда в жизни.
   - А дед Котей, забор уже починил. И на вас уже почти не сердится, - заливалась смехом девушка - бурчал только, что, мол, вот так молодежь со хмела, в чужих садах шарится... А потом девкам пузо, не иначе как ветром, надувает.
   Мы с Граем дружно покраснели.
   Свий! Не хватало что бы, меня весь Круж теперь за извращенку считал. Парню, кажется, пришла в голову та же мысль... Хоть на улице теперь не появляйся!!!
   Появляться все-таки пришлось. Любима быстренько напоила нас травяным взваром, прогоняющим похмелье, и повела знакомиться в общину.
  
   ****
  
   Да уж! С таким-то забором, кентаврийскую часть Кружа можно взять только долгой осадой. А ворота не испугались бы и таранной атаки: массивные цельные бревна, переплетенные железной полосой создавали ощущение незыблемости и мощи.
   Знахарка потопталась у входа в общину, пробурчала: "Опять какие-то свиевы сыны колотушку сперли" и, в задумчивости почесала макушку.
   - Короче, так: я сейчас зову стража, но с вами не пойду. Не в ладах мы. Объяснить думаю, сможете, зачем пришли? Поговорите, и ко мне. До того времени, травы как раз соберу, которые Грай спрашивал.
   Я открыла было рот, спросить, что девушка с кентаврами не поделила, но Любима уже бесцеремонно вопила: "Ветан! Скачи сюда, давай! К тебе гости пожаловали!"
   - О! Любимка, ты что-ли? - раздался в ответ сочный бас - А ну, стой там, никуда не отходи! Сейчас отворю!
   Знахарка, заговорщицки нам подмигнула, перебежала через улицу, и быстро затерялась между домами.
   Заскрежетал засов, с натужным скрипом ворота приоткрылись. Я протиснулась в образовавшуюся щель и, взглянув на привратника, обомлела. Рядом, застыл Грай, изображая аналогичную статую с открытым ртом. И было с чего. Перед нами стоял, нет, высился, самый что ни на есть настоящий китоврас!
   Странно и немыслимо было видеть перед собой ожившую легенду. Кружанский привратник, был точной копией картинок, из папиных книг, о корнях кентаврийских. Именно от китоврасов, диких степных предков, и пошла когда-то наша ветвь. Давно уже они не гоняют по степям стада круторогих коров, давно сменили кентавры кибитки, на удобные и теплые дома. Разделился, обмельчал и осел род, а до сих пор проявляется дикая кровь. Кого-то как папочку, по дорогам носит. Кого-то, как братца Весёниного, за волосатость излишнюю, "зверолюдом" дразнят. Обижается мальчишка. Бывает, изредка, что с признаками древними дети рождаются, редко, но бывает. Но что бы так!
   Серая шерсть покрывала не только круп, но и торс, и руки привратника. Даже по лицу стелилась короткая шерстка, оставляя открытыми лишь губы и глаза. Да и роста в Ветане было вдвое против обыкновенного кентавра, и я, уже привыкшая в Круже возвышаться над окружающими, сразу почувствовала себя маленькой и слабой.
   Вдоволь налюбовавшись на наше изумление, китоврас легонько щелкнул меня по подбородку и добродушно ухмыльнулся:
   - Рты-то позакрывайте, а то мухи залетят! А эта, чернявая где?
   Мы дружно схлопнули челюсти.
   - Эээ... По делам ушла. - прошептала я.
   - Вот отрава! - расстроился Ветан - ну ничего, еще сочтемся! Надо же было такой настой подсунуть. От зубной боли средство просил. Выпил, так три дня потом голова трещала!
   Я нервно хихикнула:
   - Она тем настоем и сама угостилась.
   - И как, помогло? - жадно подался ко мне китоврас
   - Неа, к цирюльнику пришлось идти.
   - Мне помогло... - Ветан задумчиво потрогал щеку, и спохватился - Так! А вы, собственно, кто такие, и что в общине забыли?
   - А вы тут один такой? - я продолжала восхищенно пялиться на привратника, - а с таким ростом неудобно, небось да? А силы...
   - Поговорить надо. Желательно со старостой. - Грай, перебил меня, надул щеки, для солидности и, кажется, едва удержался, что бы не встать на цыпочки.
   Если мне парень приходился по росту, едва-ли по грудь, то по сравнению с китоврасом он смотрелся совсем малышом.
   - Ишь, шустрые какие! Поговорить им... Болезнь в общине, слышали? Вообще чужих пускать не велено! И вообще...
   - Нам нужно, очень! - взмолился Грай - Я, кажется, знаю того человека, который вам болезнь принес! Я травничеству учился у него!
   В голосе парня прорезались истерические нотки. Кажется, он не на шутку испугался, что сейчас нас просто выставят за ворота.
   - Даже так? - выказал легкое удивление Ветан, - ну пойдемте, сведу вас к старосте.
   - Вот свезло, - шепнул мне парень, направляясь за привратником. - Авось и прояснится что...
   Как накаркал, потому как, на этом везение и закончилось!
   Староста, молча, выслушал укороченную версию Граевых злоключений, дал описание захожего знахаря, который на Зиновия не походил даже примерно, и вежливо пожелал скорее найти учителя. У меня словно камень с души свалился. А радости травника, так вообще, не было предела:
   - Итка! Не он! Ты слышишь, точно не он! - парень сиял как новенький злот, беспрерывно дергая меня за рукав. Кажется, у него даже слезы на глаза навернулись. - Значит, в столицу ушел! А там найду, точно найду!
   Травник сейчас больше всего походил на счастливого мальчишку, к которому отец из найма, того гляди вернется. Он был готов запрыгать, радостно притоптывал на месте, беспрестанно улыбался... Улыбка у него какая обаятельная, а я и не замечала.
   Засмотревшись на Грая, я все-таки пропустила тревожные нотки в голосе старшего кентавра.
   - А ты, девица, из какой общины будешь? С родными на ярмарку приехала?
   - Топотская я. Нет, не с родными...
   Я запнулась, осознав свою ошибку, но староста уже все понял...
   *****
   Спотыкун меня побери!!! Надо же было так глупо попасться!
   Я взбрыкнула от злости, чудом не зацепив стол. Еще чего не хватало. Передняя правая и так ноет, еще и задние отбить осталось.
   Вот дурища! Ну, могла бы догадаться, что одинокая девушка вызовет у сородичей справедливое недоумение. Могла! И легенду могла придумать подходящую! Так нет же!
   Старосте хватило пары наводящих вопросов и, уже через минуту китоврас Ветан, захлопнул за мной тяжелую дубовую дверь гостевого домика, раздалось звяканье замка.
   Со двора послышались возмущенные выкрики Грая. А что толку! Парня наскоро выставили за ворота, а меня ждал еще один неприятный разговор.
   Возраст, и статус незамужней девицы не позволял мне мотаться по своему усмотрению по городам и весям. Грамотки из общины, о необходимости поездки в город, тоже не наблюдалось. Сопровождения в виде кого-то из взрослых мужчин рода, тем более! Робкие попытки доказать кружанским кентаврам, что я тут по делу обитаюсь, не успев оформиться, завяли на корню.
   В Топотье наверняка уже послали голубка и, через пару дней, сюда явится матушка. Что будет дальше, страшно даже представить! Давешняя гроза, по сравнению с рассерженной родительницей, легкой шуткой природы покажется! И даже не это главное! Домой меня, конечно, увезут. Из-под замка там, чую, не скоро выпустят. А если морок проснется, а? Да я такого тогда с родными натворить могу! Свий! Уходить надо! Но как? Как?
   Я, наверное, в десятый раз толкнула тяжелую дверь. Надежная, зараза! Да и смысла? Даже если отсюда выберусь, есть еще засов на воротах. Сомневаюсь, что китоврас благосклонно разрешит мне его открыть... Что делать то?! Что!
   За окном раздался шорох, и боязливые перешептывания...
  
  
   Глава 17
  
   Я прижалась носом к стеклу силясь разглядеть шепчущихся. Судя по голосам - дети, мальчик и девочка. Ребятня притаилась под окном, и как я не силилась, скашивая глаза, разглядеть удалось только две белобрысых макушки.
   -А дядька Ветан говорит, - в девчоночьем голосе изрядная доля сомнения, - что нельзя разговаривать с чужими. И вообще...
   -Мы же не разговаривать, - перебивает мальчишечий,- посмотреть-то хочется. Вдруг она жуткая, как страхозверина болотная. Не зря же ее под замок спрятали.
   -И вовсе не жуткая. Я ее со спины видела.
   -Так то со спины!
   Я поморщилась от боли в ноге. Дети... Надо с ними подружиться попробовать. Вдруг и помогут чем? На ум сразу пришла легенда о Светане - рыцаре, как его магик-людоед в погребе запер. И если бы не дочка хозяйская, что над статным парнем сжалилась, быть бы Светану обедом! А так и выбраться смог и подвигов во славу ветробожию совершил множество.
   Затихли вроде? Неужто ушли? До хруста позвонков изогнула шею, вглядываясь. Мальчишечья вихрастая физиономия возникла за стеклом так неожиданно, что я с испуганным взвизгом шарахнулась вглубь комнаты. За окном отозвались дружным ором на два голоса. Вслед раздалось заполошное квохтанье. Малышня унеслась, распугивая кур. Вот и подружились! Я задумчиво вгляделась в отпечатки маленьких копыт в дворовой пыли и попыталась представить себя со стороны... Еще бы не испугаться! Расплющенная по стеклу лохматая харя с вывернутым носом и дико выпученными глазами. Страхозверина, одним словом!
   С трудом поддела массивную раму, распахнула окно, впуская свежий ветерок. На улице все стихло. Разбежавшиеся куры потянулись к перевернутой поилке. Цветастый петух деловито закурлыкал, подзывая свой гарем на какие-то найденные вкусности. В теньке под навесом разлеглась толстая рыжая кошка. Кругленькая такая "мышеловка". Налопалась, небось, и спит себе...
   Кстати, а кормить в этом доме будут?
   Словно в отместку с улицы пахнуло сквозняком, ноздри защекотал острый запах жареного мяса. Желудок забурчал и свернулся в стонущий комок.
   Это что? Новый вид степных пыток? Голодная пленница захлебывается слюной?
   Увы, ничего, хотя бы условно съедобного, в моей темнице не наблюдалось. Да и какая это темница, скорее гостевой домик. Две небольшие комнаты. Лежанка и запертый сундук в одной, обеденный стол, книжные полки и невысокий стеллаж с мелочевкой в другой. На большом столе виднелась накрытая полотенцем горка, на поверку оказавшаяся кувшином с водой и кружкой. Водичка пришлась весьма кстати. Остатки похмелья еще бродили в организме, царапаясь в горле колючей сушью.
   Прихлебывая живительную влагу, заглянула на полки. На глаза попался резной гребешок. Задумчиво повертела вещицу, запустила в спутанные патлы. Белобрысый колтун расчесыванию не поддавался. Нажала посильнее. Жалобно тренькнуло, и на пол посыпались сломанные зубчики. Смутившись, кое-как выпутала гребень из волос и запрятала поглубже на полку. Покосилась на второй, покрепче и с широкими зубьями, судя по всему, хвостовой. Прикинула, как его применить и с сожалением отбросила идею привести себя в порядок. Если в теории: за дверью стоит маленькая метла на короткой ручке. Можно обмотать прутья платком, привязать расческу и попытаться... Воображение охотно подкинуло картинку: извернувшись, вычесываю хвост, тут открывается дверь и заходят старосты. И я, насмерть запутавшись, элегантно помахиваю застрявшей в хвосте метлой...
   В ноге стрельнула боль, я дернулась, кружка выскользнула из рук и загрохотала по полу, весело расплескивая содержимое. В неуклюжей попытке словить, зацепила локтем стеллаж. Загрохотали, посыпались баночки, в нос ударил характерный запах мыльного корня. Копыта поехали на размокших корешках, пытаясь не упасть, я судорожно вцепилась во что-то на стене, затрещало дерево, посыпались щепки, и я в обнимку с полкой рухнула на пол.
   - Что здесь происходит?
   От звуков строгого голоса в голове прояснилось. Кое-как сфокусировав взгляд, я объяснила серым коленкам:
   - Я нечаянно... Зацепилась... Сбила и вот...
   - Понятно. Ветан! Помоги гостье!
   Еще через пару минут знакомый уже привратник стянул меня с мыльной лужи и помог подняться на ноги. Как ни странно падение обошлось без увечий.
   Обладательница серых коленок и строгого голоса оказалась пожилой кентаврой, потрясающей серебристо-серой масти. Представилась Риной и вызвалась проводить к старостам, у которых ко мне накопились вопросы.
   Встреча со старшими прошла даже спокойнее, чем я надеялась. Попросили вкратце рассказать историю своего побега, мягко попеняли на непослушание и выпроводили восвояси. Замок с домика пообещали снять, и вообще, в пределах общины мое перемещение не ограничивать. Голубок уже махал крыльями на полдороги к Топотью, торопясь донести до матушки весть о поимке блудной дочки, когда я вышла из общинного дома. Солнце клонилось на закат, посеребрив до рези в глазах ближайший прудик, притулившийся к общинному забору. При ближайшем рассмотрении пруд оказался низким, едва ли мне по колено, клепанным металлическим чаном, локтей двадцати в длину. Я наклонилась, вглядываясь в водную гладь. Отражение подернулось рябью, пошло разводами, и на меня внимательно уставилась серая лупоглазая лягушка. Хрипло булькнула, выпустив пузырь воздуха, и скоренько убралась обратно на дно.
   - Что, не нравлюсь, да? - буркнула я, запоздало хлопнув по воде ладонью - Я и сама себе последнее время не очень нравлюсь...
   - Ита! Что ты там плещешься? Я тебя уже давно жду!
   Знакомая серебристая кентавра нетерпеливо топталась у края чана, позвякивая пустым ведром.
   Рине я обрадовалась как родной. Кроме нее и китовраса Ветана знакомцев в общине не наблюдалось, а спрашивать у первого встречного: " Где тут можно покушать раздобыть?", как-то неудобно. Бедный желудок уже даже бурчать перестал. Усох, наверное.
   Образ пирожков замаячил с новой силой, рот наполнился слюной.
   Увы, пришлось еще немного потерпеть. От предложения помыться с дороги я отказаться не смогла. Кентавра отвела меня на огороженную ширмой площадку у края чана и любезно предложила помочь.
   Казалось, что с каждым следующим вылитым на круп ведром, вместе с водой уплывает усталость и тревога последних дней. Какое же счастье помыться нормально с мочалкой, мыльным корнем и скребком. Когда не надо никуда бежать, за кого-то волноваться., от кого-то спасаться, а можно просто расслабиться и окунуться в водную свежесть. На минуту показалось даже, что я дома. И не было прошедших сумасшедших дней. Вот сейчас оботрусь широким полотенцем и домой, за стол, с матушкой и Мийкой взвар с плюшками пить...
   Грязная водичка весело журчала в отводной канавке, уплывая куда-то под забор. Я попыталась представить, что там с той стороны забора. По прикидкам получалось поле и пологий спуск к речке. Отступила когда-то вода, уменьшилось русло, вот и получилось, что Круж стоит на возвышении у Ороши реки. Говорят, еще сотню лет назад корабли до Кружа из столицы гоняли, а сейчас разве что плоты проходят, да лодки рыбацкие. Вот ближе к Антаре, там да, выходит река на глубокий простор и несет широкие волны аж до самого Сонного моря. Эх, побывать бы у того моря, посмотреть не на картинках, а вживую, как солнышко садиться за водный горизонт, и как гонит Ветробог облака, корабли свои небесные, все дальше и дальше над бескрайней синевой...
   - Ита? Ты там уснула что-ли? - встревоженная кентавра заглянула за ширму, протягивая мне "лапу" с расческой, - а то зову-зову, а ты не откликаешься.
   - Ой, извините, - я вынырнула из мечтаний, - о море задумалась.
   - О море? - Рина ухмыльнулась - Хочешь, покажу тебе кое-что интересное?
   Наскоро домывшись, расчесала хвост и волосы, переоделась в чистую рубаху, вытряхнула из старой карту Каврии. Единственное, помимо тельного ремня, что осталось у меня на память о доме. Надо же, и двух седмиц не прошло, а я уже растеряла все запасенные вещи, попала в десяток передряг, да и с дальнейшей судьбой все неопределенно и свиево.
   А вот идея кентавры мне понравилась. Оказалось, что одна комната в общинном доме отдана под картины. Невероятной красоты и живости полотна украшали стены и потолок причудливыми сюжетами. И почти все были посвящены морю. Закаты, рассветы, дивные корабли-птицы, и на каждой второй дракон над водной гладью. Вот он сражается с ветром преодолевая бурю, а вот парит над тихой водой, внимательно вглядываясь в синюю глубину. Кажется, сейчас взмахнет крылами, и ворвутся в маленькую комнатку свист ветра и капли холодной соленой воды...
   Преодолев первое восхищение, я обернулась к Рине.
   - Кто их рисовал?
   Довольная произведенным впечатлением кентавра топталась в дверях, изредка помахивая хвостом.
   - Понравились?
   - Очень! Это просто, просто... Изумительно!
   - Дракон и рисовал.
   - Как дракон? - я в недоумении тряхнула головой - Их же уже как пару сотен лет не существует?
   - Ну, знаешь ли, - отмахнулась Рина, - если никто не видел, это не значит, что их не существует. Пойдем, еще одно место есть... Заодно и легенду местную расскажу.
   Я с сожалением оторвалась от чудесных полотен и потопала вслед за кентаврой к смотровой площадке. Высокий деревянный помост на пару локтей возвышался над воротами со стороны реки. На пологом подъемном скате была набита плотная дерюга, что не позволяло копытам соскользнуть. С высоты открывался вид на саму Орошу, яркие квадратики общинных огородов и коровье стадо пестрой лентой растянувшееся вдоль реки. Солнце уже коснулось краешком дальнего леса, раскрасив закатные облака в причудливые желто-красные оттенки.
   - Туда смотри, - Рина махнула рукой. - полосу видишь?
   Около Кружа Ороша загибалась широкой петлей, которую словно перерезали поперек узким прямым каналом. На импровизированном острове желтело пшеничное поле.
   - Ну, вижу, - я вопросительно уставилась на кентавру.
   - Так вот. Канал этот драконьим зовется. Кружанам и невдомек, откуда название взялось, а кентавры знают. Еще в стародавние времена, когда общину только основали, повадился к местным старостам в гости дракон летать. Да не обычный, а оборотень. Уж что он общего с кентаврами нашел, не знаю, но дружили крепко. Было дело, и знахарь наш его от рыцарской стрелы избавлял, крыло помогал зарастить. И в засушливый год дракон воду с дальних озер в чане носил. Всякое случалось. А еще, художник он был великий. Все о море мечтал, а полететь почему-то не мог. Не то у него с тамошними драконами нелады были, не то еще что. Вот и рисовал мечтания свои. Еще дед мой его помнил, все ящерицей косокрылой называл. Круж-то наш пильфы основывали, а сама знаешь, в виноделии и умении пивоваренном с ними мало кто сравниться может. Ну старосты как-то и закупили пару боченков вина, Ветроборжий день отпраздновать. А ключник наш на вино хорошее падок был, вот и предложил дракону попробовать перед праздником. Оно на пару и напробовались. Виновника под замок запирать пришлось, чтобы ноги не переломал и пол-общины в щепки копытами не разнес. Дракон покрепче оказался, даже сам домой в предгорье долететь смог. Только все равно утром, с похмелья в поворот на общину не вписался, так новый канал и пропахал...
   - А потом? - спросила я просмеявшись - Что с драконом было?
   - Не знаю... - Рина погрустнела - Просто не прилетел однажды. Уже как сотню лет о нем не слышно ничего. В предгорья проведать проберешься разве? Вон, на крыльцо-то не зайдешь не то, что по-козьи по горам скакать. Может и добрался до моря, как мечтал. Только картины и остались. До сих пор в общине храним и дальше передавать будем. Драконы долго живут. Вдруг, вернется однажды?
   Возвращались мы уже при полном дворе народа. Переждав дневную жару кентавры спешили закончить свои дела до темноты. На нас особо внимания никто не обращал, лишь какой-то голенастый подросток споткнулся чуть не рассыпав миску с зерном для кур и уставился на меня с немым удивлением. Остальные разве что беглым взглядом удостоили. Крупный мужчина в тяжелом фартуке, видимо кузнец, что-то доказывал каурой молодке. Девица нервно взмахивала хвостом и потрясала зажатыми в кулаке ножницами, изредка подсовывая их кентавру по самый нос. Кузнец морщился, но уступать в споре не собирался. У колодца, забыв про ведра, хихикали две девицы, предавая из рук в руки свадебную ленту. Совсем как мы с Весеной.
   Я вздохнула, вспоминая подругу. Как она там интересно? Небось, уже свой дом с Олифом строят...
   Рину по пути несколько раз останавливали, отвлекая бытовыми вопросами, а я даже успела пообщаться с местным плотником. Худощавый кентавр, споткнувшись, не удержал кучку деревянных чурочек. Пришлось накручивать захват-цеплялку на "лапу" и помогать собирать. Вот и перекинулись парой слов о погоде да о урожае.
   До гостевого домика я добралась уже в потемках. Оставленная на столе свеча освещала на редкость приглядную картинку: помидорно-огурцовая россыпь, внушительный котелок с кашей, а рядом блюдо с полукругом колбасы и десятком поджаристых пирожков. Затихший было желудок алчно заурчал, как голодный пес над особо аппетитной костью. От знакомого уже кувшинчика доносился умопомрачительный аромат вишневого взвара.
   Единственное, на что хватило сил после ужина, это доползти до лежанки. Несмотря на накопившуюся за день усталость, сон упорно не шел. Свеча догорела. В окно заглядывала почти полная луна. По стеклу шуршал крыльями крупный ночной мотылек. Где-то глубоко внутри с ритмами сердца толкалось морочье: "Спишшш... Тишшшь..." Неприятно но не так страшно, как раньше. Наверное уже сжилась с неизбежным. Эх! Вот если бы не оно..! Я усилием воли подавила жалость к своей несчастной судьбе. Что сделано, то сделано! В Топотье дорога закрыта. Только вот Грай за весь день так и не дал о себе знать. Я старалась не допускать даже мысли о том, что спутник мог меня бросить. Наверняка сейчас придумывает идею, как вытащить меня отсюда. Но хоть знак какой мог подать? Ну, что бы я знала, что он рядом? Да еще не давала покоя какая-то мыслишка, какая-то неувязка во всем происходящем. Я поворочалась. Перекатилась на другой бок, размяла на весу ноющую ногу, полюбовалась на наплывающие на луну мелкие облачка и, наконец-то, задремала.
  
  
  
   Глава 18
   Пойманная на границе сна и яви мысль, подействовала не хуже пинка под хвост.
   -У них же здесь болезнь!!!
   Я вскинулась с лежанки. Вот она, не дающая покоя неувязка! В волнении прошедшего дня я совсем забыла о гуляющей в общине опасности. Вернее помнить-то помнила, но как-то фоном, не придавая значения. А ведь все серьезно до такой степени, что аж в Антару гонцов посылали, за лекарем. Но почему тогда мне не поставили никаких ограничений? Я же запросто могла зайти не в тот дом и заразиться? И матушка приедет? Как же...? Мысли закрутились с быстротой ярмарочного колеса. За весь день я не заметила какой-то особой суматохи в общине. Жители спокойно занимались своими делами, отвары лечебные никто ведрами не таскал, разговоров про больных тоже не слышно было. Как будто и нет никакой болезни? А что если...? Я уже в волнении топталась по комнате. Закравшиеся подозрения требовали глобального осмысления, да и организм все настойчивее намекал на поход до туалетного домика. Я застегнула нательный пояс с "лапой" и, стараясь не скрипеть дверью, выбралась на свежий воздух.
   Стоило только выйти, как во дворе радостно загудело комариное облачко. Через пару шагов в круп что-то больно ужалило. Ойкнув, отмахнулась хвостом от назойливых кровососов. Еще один болезненный укол, на этот раз в основание хвоста. Тут комары размером с грифонов что ли? Следующий "комар" впился между лопаток и осыпался на хребет мелкими камушками. Извернувшись, провела рукой по крупу, размяла в пальцах липкий комочек. Глина? Я завертела головой в поисках источника безобразия и, обнаружив оный, замерла от неожиданности. Крышу ближайшего дома, возвышающуюся над общинным забором, оседлал Грай. Парень по-кошачьи держался на скате, вцепившись в трубу и лишь изредка высвобождая руки для очередного выстрела из внушительной рогатки.
   Распознав травника, я радостно вскинулась и открыла было рот для приветственного возгласа, как крыши мне просигнализировали выразительным стуком кулака по лбу и прижатым к губам пальцем.
   Поняла. Молчу. Вот только, к сожалению, на этом продуктивный диалог и закончился. Парень явно пытался до меня что-то донести, размахивал руками и строил на удивление зверские рожи. Я категорически не понимала, мотала головой и изредка шепотом переспрашивала:
   - Ась?
   Через десяток минут меня уже давил нервный смех. Темный силуэт травника на фоне лунного неба. Оставленные у ворот дежурные факелы отбрасывают на лицо парня желтоваты е отблески. Ручищами машет, зубищами скрежещет... Вылитый Ночной Неспайка, которым мы друг друга в детстве пугали. Мол, если родителей не слушаешься и засыпать ночью не хочешь, прознает про то Неспайка. Через трубу печную в дом проберется, к кровати тихо проползет, схватит ручищами длинными и вцепится в бок зубами острыми. Вот если доведется сейчас какому-нибудь кружанскому неслуху в окно выглянуть, через день вся ребятня в селении по ночам к мамкам под одеяло проситься начнет!
   В бок впился очередной глиняный комок. Грай, отчаявшись до меня достучаться, ритмично махал руками в одном направлении.
   - Туда? - я вскинула голову в немом вопросе и отошла на пару шагов.
   Парень так энергично закивал, что чуть не свалился с крыши. Пожав плечами, я двинулась со своей стороны забора к чану-купальне. Идти напрямую через двор не хотелось. Вдруг китоврас где караулит? Завернула небольшой крюк, стараясь держаться в тени общинных домов.
   Резкий голос настиг меня на полпути, заставив в ужасе замереть.
   - И что ты теперь будешь делать?
   Я уже открыла было рот, сказать, что до туалетного домика бегала, как за меня ответил приятный бархатный басок:
   - А тебе не все ли равно? Я думаю, ты получил достаточно злотов, что бы не задавать лишних вопросов, тем более ни тебе, ни общине от этого хуже не будет.
   Почти минута мне понадобилась, что бы успокоиться, вознести хвалу ветрам и помянуть нехорошим словом Свия. Разговаривали в доме, мимо которого я как раз пробиралась. Окно оказалось приоткрыто, а в ночной тиши звук хорошо разносится. Да и кентаврийский острый слух свою роль сыграл, вот и достался мне чужой разговор.
   - Договор в силе - в бархатном голосе прорезались колючие нотки. - Три дня еще. И если опять кого впустить посмеете...
   Я поспешила убраться восвояси, пока мужчины не заметили и не накрутили хвост за подслушивание.
  
   В ближайшем саду самозабвенно заливался ночной соловей, ему несмолкаемым звоном вторили голодные комары. Я потопталась у края купальни, слушая переливчатые трели и отмахиваясь хвостом от кровососов. В голову уже начали закрадываться справедливые сомнения: " А правильно ли его поняла?", как раздался взволнованный шепот травника:
   - Итка, ты здесь?
   - Здесь.
   По забору стегнула веревка с крюком и, через минуту парень перемахнул на мою сторону. На радостях я бросилась обнимать травника. Грай возмущенно зашипел:
   - Ты меня тут сразу удавить решила? Пусти!
   Смутившись, ослабила захват.
   - Я уже боялась, что ты не придешь...
   - Бросишь тебя, как же, - парень деловито сматывал веревку. Пойдем, нам к задней двери надо.
   - Куда?
   - На выход. Ты думаешь, в общине только центральные ворота есть? А на огороды и к речке кентавры через весь Круж обходят? Я тут днем все облазил. Там калиточка и спуск к Ороше.
   - Ну, калиточка, - я с сомнением покачала головой, - на ней же, небось, замок пудовый болтается?
   - А вот на случай замка... - Грай поковырялся в кармане рубахи. В лунном свете тускло блеснула маленькая, едва ли с ладонь, пилочка.
   - Ты его что этой зубочисткой пилить собрался? - скривилась я.
   - Именно этой! Ты хоть знаешь, что это такое? - парень опасливо обернулся и сбавил голос до еле слышного.
   -Ну?
   - Баранки гну. Орстовая она. Любое железо как горячий нож масло. Еле сторговался с местными кобольдами.
   - Так она же...
   В груди шевельнулась удивленная "жаба". Удивленная, хотя бы потому, что даже на маленький кусочек пилочки денег у нас никогда не хватило бы. Орст в Каврии находился под запретом. Редкий металл добывали кобольды где-то в глубине ледяных гор. При должной обработке он придавал кованым вещам совершенно особые свойства. Невероятная режущая способность была мелочью по сравнению с чувствительностью к магии. Вещи ярко светились, указывая даже на самые малейшие магические эманации. Неудивительно, что весь добытый орст строго учитывался, и шел исключительно на нужды магикула и амулеты для поисковых отрядов. Стоимость его из-под полы доходила до сотни злотов за малюсенький кусочек, соразмерно суровости наказания. Я представила солнечный блик на палаческом топоре и, передернувшись, потерла шею.
   Грай слегка хлопнул меня по крупу и опасливо зашептал:
   - Двигай копытами, давай. Сколько можно на самом виду топтаться.
   Словно в ответ на его слова дверь в одном из домов заскрипела, и на улицу вышел потягивающийся китоврас.
   Травник вцепился мне в руку и потянул вниз под защиту чана. Стараясь не застонать от боли в ноге, послушно улеглась. Помогло мало. Если Грай удобно распластался на траве, то моя голова предательски возвышалась над краем купальни. Белобрысая грива в темноте отсвечивала не хуже сигнального факела. Еще через секунду мне на голову плюхнулась пахнущая потом тряпка. Я возмущенно дернулась, запястье тут же сжали до синяков. Сообразив в чем дело замолкла и крайне вовремя. До слуха уже донеслись фыркающие звуки и плеск воды. Основательно и с удовольствием умывшись, Ветан утопал к воротам. Грай сдернул с меня свою рубашку, и мы стреканули в противоположную сторону.
   Искомая калиточка обнаружилась почти сразу. Как и ожидалось замок на ней по внушительности мог посоперничать разве что с запором на королевской сокровищнице. Если бы не орстовая пилка, можно было бы сразу разворачиваться и уходить досыпать, а так, через минуту мы уже выскочили за ограду.
   Улепетывать в темноте по откосу, то еще надо сказать удовольствие. Я беспрестанно спотыкалась, сквозь зубы поминая Свия. Ноги подворачивались, в передней правой угнездился клубок тупой боли. Вопреки всем ожиданиям, травник начал загибать обратно в селение.
   - Грай? А мы что, не в лес идем? - в край запыхавшись выдохнула я
   - Нет, обратно в Круж. В лесу в первую очередь искать будут!
   - Да кому я нужна! Искать в такой темени!
   - Ты может и не нужна, а мне кобольдам пилку вернуть надо! За меня Любимка поручилась. Да, и иначе пообещали из-под земли достать и в горн живьем запихнуть! А они могут!
  
   Из сбивчивых объяснений травника, удалось кое-как восстановить картину прошедшего дня.
   После моего бесславного "пленения", Грай немного побуянил у забора общины, получил порцию ругательств от Ветана и убрался только после обещания китовраса: "Самолично по загривку навешать". Стоило только отойти от ворот, как объявилась Любима. Девушка все это время наблюдала за происходящим с безопасного расстояния. Она-то и надоумила травника проверить ограду по периметру. Запасной выход обнаружился довольно быстро. Застряли заговорщики на проблеме замка.
   Любима частенько бывала в общине, пока не началась эпидемия, и не случилась история с китоврасом, и замок на калитке помнила совершенно ясно. К сожалению, прочие варианты моего вызволения пришлось отмести практически сразу. Рыть пятиаршинный (в меньший бы я не поместилась) подкоп было некогда, да и небезопасно. Смотровую площадку еще никто не отменял, а среди белого дня личности с лопатой сосредоточенно копающие землю у ограды вызвали бы справедливые подозрения. Грай подумывал было попытаться перенести меня через забор с помощью магии, но поисковых отрядов в последний день ярмарки в Круже хватало и подобный колдовской всплеск точно не остался бы незамеченным. В итоге, недолго посомневавшись, девушка призналась, что слышала, якобы у кружанских кобольдов припасено немного орста.
   Как и следовало ожидать, кобольды из местной кузнечной гильдии и слышать не слыхивали не о каком орсте и с ходу попытались выставить травника за дверь. Если бы не ярое попечительство знахарки, за которой тянулся внушительный перечень былых заслуг и не обещание годовой бесплатной помощи гильдии, сидеть бы мне до сих пор под замком.
   Теперь же девушка ждала нас на ярмарке, что бы забрать пилку и отдать сумку с запасом трав и провизией на первое время.
   - Слушай Грай, - пропыхтела я, оскальзываясь на травянистом склоне. - Неужели тут люди такие доверчивые. С чего она взялась нам помогать? Она же нас два дня всего знает? А вдруг мы бы умыкнули эту пилочку с концами?
   - Хочешь сказать... - травник даже приостановился, возмущенно обернувшись на меня, - я что на вора похож что ли?
   - Да нет, что ты! Я просто...
   - А я непросто. Рыцарь никогда не опустится до воровства! Тем более у беззащитной девушки!
   - Я открыла было рот, напомнить Граю, что рыцарем он так и не стал, но вовремя спохватилась.
   Дальше мы бежали молча. Травник дулся, а я мучалась угрызениями совести. Ну какой, спрашивается Свий меня неблагодарную за язык тянул!?!
   Над Кружем разливалось яркое факельное зарево. Ярмарка подходила к концу, и торговля в последний день происходила обычно до самого рассвета. Я было озадачилась, как мы попадем обратно в селение, но травник споро провел меня какими-то буераками и условно постучал в неприметную дверцу в кружанском заборе. Открывший нам мужик имел такую откровенно бандитскую внешность, что я даже вопросов задавать не стала. Блеснула и исчезла в огромной ладони серебрушка за вход и, через пару минут мы уже были на ярмарке.
   На главной площади было не протолкнуться. Несмотря на позднюю ночь, кружане и не думали расходиться. С первыми лучами солнца приезжие купцы соберутся по домам. Тащить же с собой через половину Каврии оставшийся товар не сподручно. Вот и стараются распродать побольше, на радость селянам. Когда как не в последнюю ночь можно прихватить полюбившуюся вещь да в половину цены-то?
   Некоторые уже сворачивали торговлю и торопились пораньше занять место у ворот на выезд. Нам то и дело приходилось останавливаться и пропускать подводы с товаром. Уступая место очередной телеге, я уловила обрывок разговора. Дородный мужик, на плече которого болтался мешок с повизгивающим поросенком, эмоционально рассказывал своему спутнику:
   - Да не слыхал неужто? У Утоньоки водовоза, сына рыцари забрали!!! Говорят, дар магиковский в мальчишке нашелся! Утон давеча в корчме-то нализался до синих ветров и давай хвастать, что мол его мальчонка големчиков глиняных оживлять умеет! Дак не успел за порог выйти, как его рыцари за хибот и сцапали. Веди, мол, домой и показывай....
   - Слышишь? - я толкнула травника в бок. - Это, по-моему, тот дед, у которого мы воду днем покупали?
   Грай лишь отмахнулся, высматривая в условленном месте девушку. От мельтешения ярких красок, карусельной круговерти и несмолкаемого гомона у меня почти сразу разболелась голова. Не добавил настроения и попавшийся на пути скоморох. Уже изрядно поддатый ряженый возглавлял компанию не менее пьяных селян. Те охотно шлялись за звуком бубенцов по всей ярмарке и в голос ржали над на ходу придуманными частушками. Углядев меня скоморох взвился и, размахивая бубном, немелодично завопил:
   -Что за чудо? Дюже мило! Девка то, или кобыла?
   Я скорчила самую что ни на есть зверскую рожу и предъявила доморощенному сочинителю увесистый кулак.
   Ряженый отскочил на безопасное расстояние и, кривляясь, закончил:
   -Ой! Меня побить грозится. Лучше будет удалиться!
   Гогочущая толпа двинулась дальше, а я, наконец, углядела у ярмарочного колеса Любиму.
   Наскоро обрисовав ситуацию, стараясь перекричать праздничный гвалт, травник вернул ей кобольдовскую пилку.
   На объятия и заверения в посильной помощи и дружбе ушло еще несколько минут. Как ни отбивался Грай, девушка все же вручила ему пару злотов на дальнейшую дорогу. Провожать нас знахарка не стала, на ярмарке нашлись еще не законченные дела.
   Кое-как протолкались к воротам сквозь плотную толпу ожидающих и с рассветом одни из первых покинули Круж. Несмотря на все страхи и ежеминутное ожидание погони, кентавры меня так и не хватились...
  
   Глава 19
  
   Через пару часов, в плотной компании торгового люда, мы добрались до поворота на имперский тракт. Пестрая толпа быстро разделилась на две части. Кто-то возвращался домой в глубь страны, кто-то наоборот пробирался ближе к столице. Обозы ненадолго съезжали на обочину. Как же не выпить на посошок с новыми знакомцами, да и за удачные сделки по стаканчику медовухи не помешало бы, чтоб уж наверняка. На разъезде образовалась небольшая заминка. Кто-то не смог сходу развернуться, телеги зацепились и перекрыли дорогу. Теперь с той стороны неслась разноголосая сочная брань, и чей-то визгливый голос через слово поминал Свия.
   С ближайшей к нам телеги тяжело сполз дородный бородатый мужик. Купчина явно погулял вчера на закрытии ярмарки и теперь мучился тяжким похмельем.
   - Отька...
   Голос сбился на комариный писк. Бородач прокашлялся и попробовал еще раз, с куда большим успехом. От зычного баса даже я вздрогнула и нервно махнула хвостом.
   - Отька! Свиево семя! Где ты есть?
   Тощий вертлявый паренек явился тут же, словно только и ждал, когда его окликнут. Склонился в полупоклоне и скороговоркой зачастил:
   - Не волнуйтесь, ваше степенство. Как нельзя лучше все будет. Скоро и дальше поедем. На дороге всякое быват. Обозные быстро разберутся. А вам малинового взварчика прохладного принесу. Эвон вас как апосля вчерашнего...
   - Не трещи!!! - рявкнул купец и болезненно скривился, ощупывая макушку. - Взвар давай!
   Паренек убежал, а бородач с умоляющим видом обернулся к нам:
   -Что случилось-то? Не подскажете?
   Не успела я открыть рот, как Грай засуетился вокруг купца не хуже Отьки. В двух словах обрисовал ситуацию, посетовал на бестолковых, из-за которых добрые люди ждать вынуждены, и предложил отвар, похмелье снимающий.
   Я недоуменно пожала плечами и, раз уж время выдалось, решила наведаться в густой подлесок. Идея оказалась так себе. При моем появлении с окрестных кустов поднялся густой рой голодной мошки. Пришлось бегом возвращаться на дорогу. К счастью на открытое место кровососы вылетать не пожелали, и я отделалась всего-то десятком укусов.
   Грай уже встревожено озирался и, углядев меня, засиял как новенький злот.
   - Итка, стоило отвернуться, как ускакала! Я тут уже сговорился обо всем! Почти до самой Антары вместе с обозом пойдем!
   Я хмыкнула, деловито прикручивая к "лапе" расческу. Спина после укусов нещадно зудела, так хоть чем-то поскоблиться.
   - И на что нам тот обоз? Сами не дойдем что ли?
   Парень поморщился:
   - Ага. Мало находились? Да и сама посуди. Тут в округе весь лихой люд нынче топчется. В лесу разбойников, что боровиков. По пути-то на ярмарку купцов грабить не сподручно. Ну, уведешь телегу тканей и что? Елки ими обкручивать? Медведям платье шить? В Круже-то не спихнешь, мало ли, прознают. Остается только на своем горбу подальше на перепродажу волочь. А там, не ровен час, патруль рыцарский по пути остановит. То ли дело после. Товар продан. Каждый второй обоз пустой, но с сундучком увесистым. А до злотов охотники всегда найдутся...
   - Подожди, - я отмахнулась от экскурса в разбойничьи думы. - Но с нас-то чего брать? Идем себе мимо, все деньги на ярмарке прокутили, в карманах ветра свищут. Если только рубаху с тебя снять? Нестиранную? На свия мы твоим разбойникам?
   - Ну-у-у... - травник замялся. - Разбойникам, может, и не на свия, а вот рыцари могут встретиться. Тут к столице близко. Амулеты у всех сильные, вдруг распознают, что магичить умею?
   - Ах, вот оно что... Все равно не понимаю! Какая им разница, с обоза тебя снимать или так, на полянке ловить? Неужто с телегами не распознают?
   - Э нет! - парень хитро ухмыльнулся. - Одно дело, подозрительный травник с кентаврой, а другое - обоз! А это кто у нас тут? А это господин рыцарь, травник нанятой. Истинный кудесник, а уж как взвар отпохмельный делает, закачаешься! Надо бы ему приплатить к обещанному...
   Грай так живо изобразил голос купчины, что я рассмеялась и алчно подалась вперед.
   - А много обещали?
   - Десять серебрушек, если к вечеру голова ни у кого болеть не будет, и кормежка из общего котла. Пойдем уже, вон видишь, ехать собираются.
  
   Солнце перевалило за полдень. Я мерно переставляла ноги, и широко зевала, даже уже не прикрываясь рукавом. Спать хотелось неимоверно. Стоило на секунду прикрыть глаза, как в голове начинали вертеться обрывки снов, и плыл дремотный туманчик. Только что окрестные слепни яро заботились о моем бодрствовании, да и нога ныла, не давая уснуть на ходу и свалиться в какую-нибудь придорожную канаву.
   Травника подобные мучения не заботили. Парень с самого утра отсыпался, покачиваясь в крайней телеге в обнимку с отрезом ткани. Мне, увы, подобное счастье не грозило до ближайшего привала. Хозяин обоза, давешний похмельный купец, торопился побыстрее вернуться в Стан, маленький городок близ Антары, и только поторапливал возниц. От нечего делать, я рассматривала людей, с которыми мне предстоит провести в дороге ближайшую седмицу. Кроме хозяина, в обозе заправляли два его сына. Старший, такой же дородный и уверенный, как отец, и младший, молодой совсем паренек с вечно мечтательным выражением лица. Такому бы с девицами на лавочках о любви восторженно шептаться, а не кожи на продажу через полстраны возить. Пяток мужиков-работников, Отька-помощник, да тройка наемников на охрану. Последние, угрюмые жилистые мужики, держались особняком, лишь изредка перекидываясь парой слов с хозяином. Я же прикидывала, как половчее расспросить у них о наемничьей грамотке. Может, подскажут что дельное или к старшому пошлют. Антарские ведь наверняка сами-то. Хотя может и в Круже в найм пошли. Обратно-то сундучек с выручкой едет, а мужики в обозе хоть и здоровые, да кроме как вилами махать не сподручны. Случись что, от разбойников защита не особая.
   Я отмахнулась хвостом от слишком назойливой мухи и не поверила своему счастью, когда раздался зычный восклик:
   - Прива-а-а-л!
   Телеги съехали на небольшую полянку. Тень от древесных крон хранила утреннюю еще прохладу, а откуда-то из глубины леса веяло ручейной свежестью. Вскоре весело затрещал костер, распряженные лошади уже паслись на свежей травке и вот уже работник тащит с ручья первое ведро воды. Только тут я поняла, как, оказывается, хочется пить! Кружка, как на зло, болталась где-то в граевой сумке. Травник все так же с удовольствием храпел в телеге, не обращая внимания даже на вьющихся вокруг комаров. Торбу он подмял под себя и на все попытки вытащить, лишь сонно отмахивался да крепче вцеплялся в длинную ручку. Плюнув на побудку, я выпросила у Отьки ковшик, с удовольствием напилась, оставив изрядную долю воды спутнику.
   - Грай, - толкнула парня в плечо, - ты пить будешь?
   Ответ пришел незамедлительно и на удивление четко:
   - Угу...
   - Ну так угощайся! - прицелившись, я выплеснула воду спутнику на голову.
   - А-а-а! Что? Где? Пожар? Бежим! - Грай волчком взвился на телеге, прижимая к груди сумку.
   Дружный хохот обозных привел его в чувство. Травник плюхнулся на пятую точку и обличительно на меня уставился:
   - Свий! Итка, ты!
   - Да знаю, - я отмахнулась от парня, - потом обзовешь, вставай давай, а то каша скоро остынет.
  
   После плотного обеда и непродолжительно сна дело пошло куда веселее. Я уже не спотыкалась на каждой выбоине, да и обозные взбодрились. На ночевку намечалось встать в небольшом селище. Корчму и постоялый двор там держали пильфы, а значит, можно было рассчитывать на кружечку отменного вина или пива.
   Грай перебрался в головную телегу и уже увлеченно болтал с купцом. Я пристроилась в хвосте обоза, слушая, как Отька расписывает хозяйскому младшему сыну пильфовское мастерство пивоварения.
   - А какое они темное делают терпкое, густое! Шапка пенная по полчаса не спадает. Медяшку на пену кладешь... А она, веришь, держится!
   Парнишка недоверчиво охал и делал большие глаза на очередной восторженный восклик.
   Солнце спряталось за набежавшими облачками, ветер гладил шкуру приятной прохладой, даже назойливые оводы куда-то пропали. Скорее всего, гроза собирается. Вон как птицы низко за мошкарой носятся. К дождю.
   А вот видимо с водой на привале я все-таки переборщила. Вскоре организм недвусмысленно начал намекать на поход в кустики. С вожделением покосившись на проплывающие по обеим сторонам дороги густые заросли решительно поскакала догонять головную телегу.
   - Грай, слушай... - я в нетерпении махнула хвостом.
   Парень оторвался от спора с возницей и покосился на дремлющего в телеге купца.
   - Не ори так, разбудишь.
   Спохватившись, понизила голос.
   - Грай, а проводи меня, пожалуйста. Ну мне это, надо очень.. А то одна как-то побаиваюсь, мало ли...
   Надо отдать должное травнику, он сразу все понял и, ухмыльнувшись, спрыгнул с телеги.
   - Ну пойдем, провожу.
   Мы пробрались сквозь кусты на обочине. Я отошла за пару деревьев, стараясь укрыться от парня за густой листвой. Только собралась обратно, как взгляд зацепился за что-то ярко-синее в глубине леса. Травник явился по первому оклику и мы, справедливо рассудив, что за пару минут обоз от нас не сбежит, любопытство решили все-таки удовлетворить...
   Лучше бы мы этого не делали.
   На свободном от деревьев пятачке валялась перевернутая лоскутная кибитка. Синим пятном оказалась девушка в яркой юбке, безжизненно перевесившаяся через борт. В слипшихся черных волосах уже копошились мошки. Чуть поодаль в луже масляно поблескивающей крови лежал мужчина. Еще один распластался с краю поляны, в предсмертном порыве накрепко сцепив руки на вонзенном в грудь ноже.
   Обеденная каша рванулась вверх по пищеводу, и я скакнула к ближайшему кусту. Грай, выхватив дагу, медленно отступал в мою сторону, не отводя глаз от убитых. Дождался, пока я разогнусь, и испуганно прошептал:
   - Итка, идем отсюда. Недавно их. Кровь свежая еще.
   Страх холодными мурашками пробежался по крупу, я еле удержалась, чтобы с воплем не рвануть с поляны. Пятясь и поминутно озираясь, мы выбрались на дорогу.
   Вдалеке пылили уходящие телеги. Грай с облегчение выдохнул:
   - Слава ветрам, с нашими все в порядке. Предупредить надо!
   Это было последнее, что я запомнила....
  
  
   Резкая боль в ноге выдернула меня в действительность. Плещется, тянет морочье: "Тишшшь... Врешшш... Не уйдешшшь". Лес и дорога покачиваются в красноватом тумане. Кажется даже воздух стал тягучим как мед, замедляются, застывают движения.
   Сердце заколотилось как пойманная в силок птица.
   Неужели всё? Мороком? Не хочу!!
   - Грай... - из последних сил, в ужасе дернулась к травнику.
   Нога подвернулась, я взмахнула руками и тяжело рухнула в дорожную пыль. В падении, случайно зацепила парня за плечо, сумка с припасами с жалобным звяканьем свалилась на утоптанный тракт.
   - Грай...
   Спутник, даже не повернув головы, все так же уверенно шагал вслед уходящему обозу.
   - Грай, помоги...
   Навалилась пуховая слабость. Из глаз брызнули слезы и я, как смогла, шарахнула кулаком по дороге. Боль немого отрезвила. Я подтянула поближе граеву сумку, откинув застежку, запустила руку внутрь в поисках фляги. Резко запахло травами, в ладонь незамедлительно впился осколок разбитой склянки. Тряхнула рукой, бусинами разбрызгивая красные капли, отерла кровь о рубаху. Осторожно вытащила из сумки стекло и наконец нащупала холодный металл. Набранная на привале родниковая вода еще не успела согреться и, вылитая на голову, неплохо привела в чувство. По крайней мере, краснота вокруг рассеялась и стало чуть легче дышать.
   Шипя сквозь зубы проклятия, я кое-как поднялась. Подхватила мокрую от разбившихся склянок с настоями сумку, обмахнулась пыльным хвостом и на дрожащих нога, поковыляла вслед за травником. На все оклики парень не реагировал, все так же уверено чеканя шаг. Я спотыкаясь, вспоминала Свия и не оставляла попыток докричаться до парня.
   Налетевший сквозняк, донес странный запах, словно после грозы свежестью веет. Над дорогой повисло дымное марево. Я вгляделась вперед и обомлела. Что-то блеснуло, и в сотне шагов впереди, перед плетущимся обозом, раскрылась радужная арка телепорта. Не замедляя движения, телеги уверено въезжали в клубящуюся дымку.
   - Что за?.. - я в изумлении замерла.
   Да насколько мне известно, арки за последние пятьдесят чего? вообще только три раза навешивали, причем в столице. Для приема гостей королевской крови. Затраты энергии при этом были настолько высоки, что вся верхушка столичного магикула оказывалась ослаблена на несколько седьмиц. Но не в лесу же его открывать! Для небогатого купца? У него ж таких денег за всю жизнь не набежит, чтоб переправиться! Но почему тогда все туда лезут со спокойствием? Телеги не завернули, по кустам от страха не разбежались. Словно заколдовал их кто-то... Заколдовал?!
   - Грай!!!
   Парень, как и следовало ожидать, нацелился в телепорт вслед за обозом. Страх за спутника придал сил, и я ринулась в галоп.
   Успела в последний момент, до клубящейся дымки Граю осталось едва ли два десятка шагов. Вцепилась парню в предплечье и попыталась дернуть в сторону. Не тут-то было! Травник словно зацепившись за дорогу, все так же мерно переставлял ноги и с нечеловеческой силой стремился вперед.
   Сейчас он больше всего походил на куклу на пружинке, что карлы-мастера делают. Была у меня такая в детстве. Сам человечек деревянный, а ноги железные. Провернешь хитрый ключ на спине, и вот уже игрушка сама по столу шагает.
   Дернув еще раз, я поняла, что скорее оторву парню руку, чем самого уведу в сторону. А арка все ближе, вон уже как светится ярко. Попадать туда очень уж не хочется, да мало ли, что с другой стороны ожидает? Я решительно махнула хвостом, не особо задумываясь закинула травника на круп и ринулась в придорожные кусты.
   Вырываться он не пытался, но нести было чрезвычайно неудобно. Грай словно одеревенел, да и застывший взгляд на добрые мысли не наводил. Даже болтаясь у меня за спиной, травник все пытался уйти, пусть и по воздуху.
   Вскоре я начала уставать. От страшного портала мы забрались довольно далеко в лес, и можно было передохнуть. Сгруженный на землю шевелящийся парень напоминал большого жука.
   На глаза навернулись слезы. И что мне теперь делать? Как привести его в чувство, даже примерно не представляю. А вдруг, как только не услежу, уйдет к порталу, или, не дай ветра, взорвется как те магики, или просто помрет от усталости? Я уже ревела в голос, размазывая кулаками по щекам дорожки слез. Так привыкла, что он рядом, что помогает и выручает. И вот ему плохо, а я даже ни чем помочь не могу!!!
   Наконец, наплакавшись вволю, решила-таки идти до ближайшей деревни. Вдруг там травник, или знахарь имеется? Авось и помогут чем!
   Остаток дня прошел в пути. Пронести Грая, положить поудобнее, свериться с картой, отдохнуть немного и снова в путь! Тихая надежда на то, что "сам очнется", к вечеру совсем угасла. Попытки расшевелить, или хотя бы заставить сделать что-то другое, кроме дурацкого перебирания ногами, канули к Свию. Я устала, пить хотелось все сильнее, да и желудок недовольно бурчал. Солнце уже медленно клонилось к закату, а деревня и не думала появляться. Кажется, я все-таки умудрилась обойти ее стороной и теперь один Свий знает, куда меня занесло.
   Одно только счастье, наконец, и речушка на пути попалась!
   Я осторожно сгрузила травника на бережок. Вволю напилась, умылась и собралась было окунуться. Хвала ветрам, вовремя углядела в неглубокой воде колышущиеся листья иглотрясника. Вот влезла бы! Он-то от своего наземного родича-крапивы, куда более скверным характером отличается. Стоит дотронуться только, как выкидывает иглотрясник рой иголочек ужалистых. Занозы мелкие, захочешь, не выковыряешь, а уж по качеству и продолжительности зуда, любому отборному слепню фору дадут!
   Я крепко задумалась. Немного потопталась, отмахиваясь хвостом от кровожадных речных насекомых, и решительно потащила Грая поближе к воде. Кое-как стянула штаны, обувь и грязную рубаху, поставила на ноги и, через секунду он уже сам шагнул в речку, в заросли особо разлапистого иглотрясного куста.
   Дикий вопль травника, возвестил о том, что затея удалась.
  
   Глава 20
  
   Парень выскочил из воды едва ли не быстрее, чем в нее падал. Вопли сменились такими ругательствами, что c ближайшего ивового куста заполошно шарахнулась пестрая сорока, перелетела на ель повыше и сердито застрекотала на нарушителя спокойствия. Успокоился Грай на удивление быстро. Ему хватило лишь пары минут, дабы оценить ситуацию и наброситься на меня с расспросами. Отмахнувшись от любопытного травника, я в бессилии повалилась на траву, размазывая слезы, уже от радости за его возвращение в действительность. Только сейчас поняла, как же устала за этот день. Ноги подгибались, в пораненной ладони пульсировала тупая боль, да и общее состояние оценивалось, как "дайте спокойно умереть".
   Из рассказа Грая выяснилось, последнее, что он помнит, это как собирался догонять обоз. Насколько смогла подробно, рассказала про телепорт и про дальнейшее совместное бегство. Не забыла и про сумку с разбитыми лекарствами. Помянув нехорошим словом Свия, Грай бросился к ней. Непрерывно почесываясь, осторожно вынул оставшиеся целыми склянки. С радостным воскликом выплеснул из одной на ладонь половину содержимого и от души размазал по телу. В воздухе поплыл резкий мятный запах, а травник с блаженным стоном растянулся на траве.
   - А это что у тебя? - я приподняла голову.
   - Мятлица-а-а... - протянул парень. - Зуд любой снимает, даже от этой иглотрясной дряни.
   - Угу... Хорошо...
   Я закрыла глаза. Вот сейчас расслабиться и чтобы никто не трогал. "Тиш-ш-ш... Спиш-ш-ш..." Чтобы никуда не бежать, а просто погрузиться в эту уютную мягкую тишину и спать, спать, спать..."
   На круп выплеснулась изрядная доза ледяной речной воды. Сон смыло моментально, а я с визгом рассерженной гарпии набросилась на спутника.
   - Ты что, сдурел?! Какого Свия горбатого! Я только задремать успела!!
   - Не ори на меня! - мгновенно взвинтился травник. - Я тебя добрый час добудиться не мог! Ты вообще как мертвая лежала!!!
   Только тут сообразила, что парень уже одет и даже мокрые волосы успел высушить и собрать на затылке в жидкий лохматый хвостик.
   "Тиш-ш-ш..." - слегка толкнулось изнутри.
   Я вздрогнула, представляя, что было бы, если бы Грай меня не разбудил. Пробурчала извинения и с тревогой прислушалась к себе. Морочье затихло, до поры затаившись где-то в глубине моего сознания. Что-то все чаще оно о себе знать дает, уж не близко ли тот час, когда целиком захватит? Я, волнуясь, поделилась опасениями с травником. Парень заглянул мне в глаза, пощупал запястья, расспросил про ощущения в последние три дня, и со вздохом высказал:
   - Итка, не хочу тебя сильно пугать, хотя куда уж больше, но время, отпущенное тебе на нормальную жизнь, и правда поджимает. Я второй раз магичить не буду. Боюсь, только ускорю процесс. В любом случае, без Зиновия шансов излечиться практически нет. Единственное, что мы можем сделать - поторопиться. Сейчас надо добраться до ближайшей деревни, а там уж переночевать и определиться с дальнейшей дорогой до Антары.
   Солнце уже клонилось к закату, расцвечивая небо в желто-пурпурные оттенки. В кронах деревьев бродил легкий ветерок. Давешняя гроза, кажется, прошла стороной, и вечерний воздух пах сеном и клевером с полей, а легкий дымный запах указывал на близость жилья.
   - Грай! Идем скорее, деревня близко! - я с воодушевлением ринулась к просвечивающей опушке.
   Увы. Хватило меня лишь на пару десятков шагов. К общей усталости добавилось онемение и резкий зуд в порезанной склянкой руке. Пока, наконец, сообразила показать рану травнику, время оказалось упущено...
   - Чем? Пахло чем? Или хотя бы, какого цвета настой был? - Грай скептически ощупал мою ладонь и даже принюхался к ране.
   - Да не помню... - заканючила я, в изнеможении опускаясь на траву. - Испугалась, знаешь как? И там склянок битых добрый десяток был.
   - Понятно, - спутник со вздохом от меня отстранился. - Ядов я не держу. Если только выжимка из корня лерьянового тебе не досталась. Одна капля на стакан что бы волнение нервное успокоить. А ты, догадываюсь, тройную порцию словила. Вот и спишь теперь на ходу.
   - И что?
   - И ничего. Я тебя не дотащу, так, что ночуем здесь.
   - А если во-о-олчни, - я не смогла подавить широкий зевок.
   - Огневик есть. Не впервой. Спи давай.
   Словно по приказу Грая, сознание заволокло пеленой, и я провалилась в глубокое забытье безо всяких сновидений.
  
  
   Пару раз, просыпаясь ночью, видела, как плывет над поляной пламенный кентавр-охранитель. Помахивает огненным хвостом, роняя во влажную траву мелкие искорки. Отблескивают в кустах глаза лесных обитателей, не решающихся подойти ближе. Не то далекий раскат грома, не то чей-то негромкий рык, и вот уже вскидывает огневик лук, вглядываясь в окружающую тьму. И согнувшись над костром, что-то шепчет Грай и тянутся от его рук ко мне тонкие красные нити...
  
   Жужжащая комариная стайка облюбовала меня под обеденный стол. Попытки разогнать трапезничающих насекомых и доспать успехом не увенчалась. Да еще лесные птицы устроили перекличку в вершинах деревьев, окончательно прогоняя остатки сна.
   Я открыла глаза и принюхалась. Над поляной плыл дивный аромат жареного мяса. Травник, сидя на пеньке у костра, повернул в очередной раз вертел и с энтузиазмом ткнул птичью тушку дагой. Брызнувший горячий сок зашипел на углях. Я с аппетитом облизнулась. Поднялась, разминая больную ногу, прислушалась к организму. Морочье спряталось где-то глубоко и не беспокоило, мышцы, вопреки ожиданиям, не ныли, ранка на руке затянулась тонкой корочкой и больше не саднила. Да и вообще, ощущение было, словно я не ночь проспала, а неделю бездельничала и отдыхала в свое удовольствие.
   - Ну, как ты себя чувствуешь? - отвлекся от готовки травник.
   - Нормально вроде, и выспалась от души. Грай, а что это у нас такое вкусненькое готовится?
   Парень с видом победителя развернулся в мою сторону:
   - А это, наш завтрак! Жаркое из дикого "гы-гы".
   Недоверчиво скривившись, я огляделась. С ближайшего пня на меня мутными глазами взирала отрубленная гусиная голова. Ветер носил по поляне окровавленные белые перышки.
   - Хм, слушай, а с каких это пор домашний гусь стал диким "гы-гы"?
   Травник раздраженно поморщился:
   - С каких, с каких... С тех самых, как отошел на три локтя от родной калитки! Тут деревня близко совсем, мы получилось всего десяток минут и не дошли. А утром я осмотреться решил, вот за гусем и наведался.
   Я поморщилась, но справедливо рассудила, что нравоучения на тему воровства только испортят совместную трапезу. Да и не нести же его жареного обратно к хозяину. Желудок уже малодушно капитулировал и громким бурчанием возвестил о готовности к завтраку. Повздыхав для вида, я устроилась у костра и попыталась, пока Грай отвернулся, отковырять поджаристое гусиное крылышко.
   - А ну, не хватай, пока не готово! - травник отбил мою руку - Совсем немного осталось. Вон лучше помидорки достань из мешка.
   Я с удивлением вытащила из холщового мешочка по десятку помидоров, огурцов и даже один пузатый кабачок.
   - Грай, а помидорки что, тоже дикие были? За калитку убегали с кабачком во главе?
   - Кому не нравится, тот сидит голодный, - парировал травник. - Готово! Помоги снять.
   Следующие полчаса окрестности оглашались лишь дружным чавканьем и редкими фразами, по поводу честного дележа птичьей тушки. . Наконец, Грай сыто икнул и растянулся на траве.
   - Эх, хорошо! Жаль что только дикие "гы-гы" не часто встречаются.
   Я прислушалась к довольно урчащему желудку.
   - Ага. И еще лучше, что хозяин этого "гы-гы" не хватился. А то завтракали бы мы десятком тумаков, за гусокрадство! Теперь деревню стороной обходить придется. Между прочим, ты тут не так давно говорил, что рыцарь чужого добра не возьмет? Или голод пересилил?
   - Да нет, в деревню зайдем, - рассмеялся Грай, - честно говоря, я это все заработал, а не украл.
   - Да ладно? И когда же ты успел?
   - Утром еще, пока ты спала. Решил в селение заглянуть и поесть заодно прикупить. А у кузнеца как раз дочка захворала. Набегалась где-то по лесу, видать ягод волчьих прихватила попробовать. Вот и маялся ребенок животом дня три. Хорошо, ты настой желудочный разбить не успела. Ребятенку полегчало сразу, а кузнец на радостях мне чуть половину запасов дворовых в торбу не собрал.
   - Так надо было брать! Нам что, припасы лишние? - возмутилась я.
   - Ага, вот я бы посмотрел, как ты по жаре ведерную флягу молока потащила бы или полпорося? А так зайдем, очень уж он нас в гости приглашал. Перекусим, отдохнем немного, заодно и в дорогу что-нибудь соберет.
  
   Но в деревню мы попали не сразу. За последние три дня выдалась редкая возможность спокойно поговорить. По мнению травника, телепорт над дорогой могли повесить только магики, причем заговорщики-ренегаты, скрывающиеся ото всех где-то в своем логове. Выслушав долгую, проникновенную речь, я лишь сморщилась.
   - Грай, побойся ветров! Какие ренегаты, какой заговор? Ты вообще сам себя слышишь? Да любого ребенка одаренного тут же рыцари хватают. Помнишь, в Круже про сына водовоза говорили? Там только мужик в корчме прихвастнул, как сразу за хибот сцапали и его, и ребенка! А ты, магики...
   Парень замялся, почесал длинный нос и со вздохом принялся рассказывать.
   Честно говоря, большая часть того, что я узнала, с трудом поддавалось осмыслению. Да и что я могла знать, сидя за стеной в своем тихом Топотье? Уж точно не про борьбу, которая ведется уже много десятилетий. Оказалось, после Неначавшейся войны, когда вышел указ о запрете магии, нашлись и недовольные. Одним из них оказался и граев Зиновий. Хорошо, что талантливому магу не пришло в голову связываться с заговорщиками в полной мере и отделался он только ссылкой в замерзший Кресп. Дипломная работа его нашла очень большой отклик у ренегатов. Судя по изысканиям Зиновия, между нашей землей и населяющими ее людьми идет постоянный обмен энергетическими потоками. Чем больше магов, тем больше земля отдает энергии и наоборот. А нынешний запрет перекрывает возможность к существованию и ей, и нам...
   - Грай, - я вклинилась в поток слов. - А как-то по-другому можно? Я вообще половину не понимаю.
   - Как бы тебе объяснить попроще? - парень почесал кончик носа. - Вот представь, что у тебя живет лошадь?
   Я хмыкнула.
   - Ладно, ладно. Корова. Представила?
   - Ну?
   - Так вот. Ты ее кормишь, поишь, траву ей косишь. Корова сыта, довольна. И молока много вкусного и телята крепкие и здоровые. Ты телят на мясо забиваешь, молоко пьешь. Сама сыта и ее кормишь. Так и с магией до войны было. Мы забирали у земли и возвращали обратно энергию. Пока ясно?
   - Так, - до меня начало медленно доходить. - А дальше?
   - Дальше. А вот если корове пищу давать через силу? Поить, кормить. Не хочет, а заталкивать? Что с ней в итоге случиться?
   - Ну, - я нахмурилась - заболеет, умрет в конце-концов.
   - Вот! - парень торжествующе поднял руку - А ты про мертвые земли вспомни? После переизбытка энергии там уже сколько лет ничего живого? Хотя вру про ничего. Гадости всякой развелось, которую больная земля плодит. Тьма-тьмущая!
   Я молчала, переваривая сказанное.
   - Пойдем дальше, - травник уже вскочил на ноги, нервно размахивая руками. - Представь теперь, что ты эту чуть живую, перекормленную корову потом без еды оставишь. Будешь выдавать по три травинки в день. Как аналог, в магикуле и обучилище маги есть, но их мало очень и они потребность в энергии не возмещают. Ну вот и корове, по три травинки, а все что под нос случайно попадет, уничтожать будешь или как магически одаренных, высушить и выкинуть. Что с твоей коровой будет? Правильно! Сразу не помрет, но и жить будет кое-как и уродов плодить всяких. Да и все равно в итоге околеет! Что у нас и творится сейчас! Чем меньше людей со способностями, чем быстрее земля наша умирает! Магики новые, те, что старше пятнадцати зим, без инициации с энергией справиться не могут, сами погибают да еще других губят. Тварей развелось уже не только в мертвых землях, а по всей Каврии. Рыцари лютуют все более, а дела-то все хуже и хуже. А потом... Потом все...
   Парень, выдохшись, плюхнулся на траву. Я затихла, в ужасе переваривая услышанное. Травнику я поверила сразу и безоговорочно. Перспектива дальнейшей жизни вырисовывалась безрадостная и недолгая.
   - Грай! А делать-то что? Как дальше?
   - А Свий его знает, - устало отмахнулся парень, - это всего-навсего Зиновия теория. Он из-за нее и в столицу пошел. Решил еще раз попробовать до магикула достучаться. Да разве услышат? Чтобы все обратно вернуть, надо разрешить магию. Обучилищ настроить повсеместно, да не один десяток лет баланс восстанавливать. Медленно, что бы как в мертвых землях не получилось. А кто добровольно властью и силой поделится? Правильно. В магикуле тоже не дураки сидят. Ох, чую, случилось что-то с Зиновием. Как бы не самое плохое...
   Парень вздохнул. Я неловко взяла его за руку, не зная, как еще успокоить. Мы, какое-то время помолчали, наблюдая за вьющимся над догорающими углями дымком.
   - Cлушай, - я слегка сжала руку спутника, - а этим-то, ну ренегатам, недовольным, им-то что нужно. И обоз им на свия? Деньги, да?
   - Не знаю я, Ит. Там не такие деньги большие, что бы на телепорт энергию тратить. - Грай горько усмехнулся. - А в общем, что нужно... Единицам, таким, как учитель - попытаться нас спасти. А остальным, как обычно - власть. Представляешь, какую силу магия дает? Вот и...
   Договорить парень не успел. В стороне от нас, за деревьями, что-то оглушительно затрещало и раздался дикий животный визг. Я заверещала в унисон и подскочила. Травник в секунду оказался на ногах, нацелив дагу на ближайшие кусты. Визг поменял тональность и уже напоминал подвывания раненой собаки.
   - Что это? - почему-то шепотом поинтересовалась я.
   - Не знаю, - так же на полутонах отозвался травник и, спохватившись, добавил уже нормальным голосом. - Но сейчас проверю!
   - Вместе проверим. Мне одной оставаться страшно, - я решительно махнула хвостом.
   - Ладно, только вперед не лезь, - одернул меня парень и осторожно двинулся на звук.
   Идти пришлось недолго. Буквально в трех шагах от нашей поляны, под повалившейся от старости сосной, извивался здоровенный волчень. Матерая серая тварюка, с половину моего роста. Упавшим деревом зверю защемило лапу и, теперь он с подвываниями пытался вырваться из соснового плена. Завидев нас, волчень зарычал и огрызнулся на травника, опрометчиво сунувшегося поближе. Парень бесстрашно хлестнул зверя ладонью по морде и нагнулся к самой земле, разглядывая раненую конечность. При виде клыкастой слюнявой пасти, нависшей над головой спутника, я чуть не провалилась в обморок. А ну как сейчас щелкнет зубищами, и поминай как звали! Вопреки всем ожиданиям, тварь и не думала нападать, а терпеливо сносила граево любопытсво.
   - Мда... Ушиб сильный, но обошлось без перелома! - констатировал травник, отстраняясь.
   Я с облегчением выдохнула и напустилась на спутника:
   - Ты что, сдурел?! Свием стукнутый!!! Ты вообще видишь куда лезешь?! Ушиб! Да он тебя одним зубом, пополам, а ты под самую пасть шею подставляешь!!! Отойди от него сейчас же!
   - Спокойно, спокойно, - парень ограждающе выставил ладони, отходя на всякий случай от меня. - Это самка. У них летом не активный период. Только самцы охотятся...
   - А она об этом знает?! - я рявкнула так, что даже волчень примолк.
   - Знает, - парень, отвернувшись, уже деловито примерялся к древесному комелю.
   - Грай?
   - Уммм?
   - А скажи мне, ты вот сейчас что делаешь?
   - Как что? - недоуменно воззрился травник. - Дерево пытаюсь подвинуть. Не оставлять же так погибать бедное животное.
   - Конечно не оставлять... - яда в моем голосе хватило бы на целое ведро. - Такая доха пропадает.
   - Итка, не паясничай. Помоги лучше.
   С тяжелым вздохом я уперлась в дерево рядом с травником. Ветра в свидетели, неужели я это делаю! Как и следовало ожидать, сосна не поддалась. Толстый тяжелый комель намертво впечатался в землю, не давая и на волосок приподнять ствол. После недолгих раздумий, Грай приспособил в качестве рычага здоровенный обломок бревна и перед нами встала новая проблема. Мне, особенности строения тела, не позволяли нагнуться и нажать, а сил парня не хватало, что бы приподнять бревно. Травник лишь бестолково пошатнул ствол и волчень зашелся в новом приступе визга.
   - Не могу! - парень тяжело выдохнул. - Мы так ей лапу точно доломаем.
   - И как быть? - я мрачно смотрела на мучающегося зверя, уже не помышляя о новой шубе.
   - О! - Грай стукнул себя ладонью по лбу, - Идея есть! А давай ты на рычаг упадешь?
   - Что сделаю?
   - Ну упадешь, сверху. Тогда точно приподнимется.
   Я настолько отчетливо представила хруст своих ломающихся ребер, от удара о бревно и потом о землю, и так выразительно посмотрела на спутника, что он молча отвел глаза. Увы, ничего другого мы так и не придумали. Возблагодарив ветров, за то, что в отличие от лошадей у нас чуть более гибкое тело, и насколько получилось согнув ноги, я брюхом плюхнулась на рычаг. Раздался громкий треск и слегка приподнявшийся ствол тяжело осел обратно. На счастье, зверю хватило и этого. В мгновение высвободив лапу, волчень довольно шустро захромал к ближайшим кустам.
   - Все! - парень отряхнул ладони. - Сбежала твоя доха к Свию до двора.
   - Угу, туда ей и дорога, - мрачно буркнула я. - Авось в следующий раз не будет под деревом стоять и к разговорам прислушиваться, а сразу выскочит и в глотку вцепится.
   - Думаю, не вцепится, - тряхнул головой травник. - Да и что-то для волчня зверюшка крупновата, как бы она не...
   - Что-о-о не?
   - Ничего не! - решительно обрубил травник. - Собирайся. Кузнец, небось, уже заждался.
   Я решила пока не связываться и с показушной покорностью принялась собирать сумку. Ну ладно, потом расспрошу. И пусть только попробует не ответить!
  
   Глава 21
  
   С невысокого, поросшего лесом холма, на котором мы стояли, открывался вид на живописную ложбину между двумя зелеными склонами. Синяя лента реки затейливо охватывала разнотравный пологий луг и пропадала где-то за раскидистыми деревьями.
   - Ну, как, нравится? - Грай торжествующе на меня уставился.
   - Ээээ, ну да, красиво. Только я предпочла бы деревню, там хоть отдохнуть можно.
   Травник хлопнул себя по лбу и неожиданно вскрикнул:
   - Ой!!! У тебя что-то по носу ползет, в глаз нацелилось!
   Я, взвизгнув, хлопнула по лицу ладонями. Не обнаружив искомого врага, возмущенно повернулась к спутнику:
   - Ты что шу... - и тут же сбавила тон. - Эй, ты что это?
   Парень склонился едва ли не до самой земли, словно в глубоком поклоне, оперевшись рукой на колючую лесную подстилку.
   - А? - травник, разгибаясь, воровато огляделся, как застигнутый в курятнике лис, и махнул рукой. - Итка, да куда ты смотрела, вон же деревня!
   Я перевела взгляд и замерла от неожиданности, увидев в низине цветастую деревушку. Словно когда-то попали ребенку в руки кисти и краски, и разрисовал он маленькие домики своей шкодливой рукой. Синяя, красная, зеленая черепица желтые стены в цветных разводах. Эдакий ярмарочный сказочный лубок, невесть как затерявшийся в глубине темного леса. Только что подписей над крышами не хватало.
   Но впечатлило меня больше всего не это. Вокруг деревни не было забора. Совсем никакого! Ни массивных бревен, как в Круже, ни плетеного частокола, как вокруг близких к Антаре деревень, ни даже самого легкого временного заграждения. И это в лесу, где обнаглевшие волчни только что в котелок с обедом не заглядывают? Да их всех тут в первый же день лесные твари должны были на ветробожий суд отправить!
   Где-то в глубине души слегка толкнулось морочье и зашевелилась легкая тревога. В таком странном месте ухо востро надо держать. Может тут все село - мороки, вот их лес и не трогает! Хотя ведь Грай ходил утром, нормально вроде все. Травник уже махал мне рукой, приглашая спуститься.
   На подходе я внимательно рассматривала деревню. На первый взгляд - селение, как селение. Ровные квадратики огородов с овощными грядками. Вдоль улицы яблони с уже налившимися плодами, ветки к земле тянут. Дымок над крышами вьется, плывет в воздухе запах свежих щей. В вырытом на окраине прудике плещется стайка жирных белых гусей. Из леса чуть в стороне возвращаются домой девушки с корзинками ягод. На самой опушке голопузая малышня устроила чехарду, гонясь кругами за рыжей пушистой кошкой.
   А вот это уж совсем ни в одни ворота! Да для всей нежити лесной, смех детский наипервейшая приманка, на сладкий кусочек указующая! Не хватает только сигнального факела, для нетопырей, дабы на подлете не промахнулись и указателя на опушке: "Морокам, волчням и разбойникам - туда".
   - Грай? Тебе не кажется, что тут что-то не чисто? Забор-то у них где?
   - Не кажется, - беззаботно отмахнулся парень, - он им без надобности тут.
   - Без надобности? - я остановилась и попыталась просверлить спутника подозрительным взглядом. - А лес как же? А твари? Волки, в конце концов?
   - Итка, ну что ты так взвилась? - Грай излишне старательно изобразил беспечный тон. - Ну, живут себе... люди, без забора. И что?
   - Ничего! Не бывает так! - показное спокойствие спутника меня лишь больше насторожило.
   - Вот ты знаешь, как бывает, а как нет? А! - травник резко остановился. - Познакомься, кстати, это Трош. Кузнец, про которого я тебе говорил.
   Только я завертела было головой в поисках кузнеца, как где-то на уровне моего живота раздался резкий писклявый голос:
   - Здравы будьте!
   - Здра... - я земерла в недоумении. И это кузнец? Да его не то, что молотом, веником зашибить можно. Тощенький мужичишка, на полголовы ниже Грая, походил на кого угодно, но только не на кузнеца. Сам-то травник по худобе своей напоминал недокормленного цыпленка, но рядом с Трошем даже он смотрелся широкоплечим могучим воином.
   - Что, мелковат, да? - мужичек добродушно усмехнулся в густые усы, видимо привыкнув к такой реакции окружающих.
   - Да, то есть, нет... То есть я не то хотела сказать... - я засмущалась, стараясь не ляпнуть что нибудь еще и не обидеть радушного мужика. Он вон в гости позвал, к самой околице встречать вышел, а я тут как тут со своим языком-помелом.
   - Дыть, не смущайся ты так! - Трош махнул рукой. - Не ты первая, не ты последняя. Да что там рост, главное, что силушкой ветра не обидели!
   Я вежливо покивала, соглашаясь, и прикидывая, где в этом тщедушном тельце затаилась искомая "силушка"...
  
  
   ***
   В ворота заколотили так, что Ветан, растеряв всю степенность и чувство собственной важности, спотыкаясь, кинулся открывать. Судя по звуку, стучали как минимум оголовьем меча или оплетенным в металл носом тяжелого рыцарского сапога. Да и правда, кто кроме рыцарей так бесцеремонно в общину рваться будет?
   Невеселые мысли придали ногам прыти, а рукам проворности и, наконец, тяжелый засов, поскрипывая, пополз в сторону. Вовремя. За забором уже раздавались витиеватые ругательства и описания несчастий редкостной свиевости, которые должны в ближайшее время свалиться на голову нерасторопного охранника. Китоврас поморщился, уловив что-то про ближайшее родство с козами, но послушно потянул створку на себя. Все еще ругаясь, в ворота ворвался первый из рыцарей, на удивление кентавра оказавшийся клириком в длиннополой рясе.
   - Где она!?!
   Несмотря на разницу в росте, китоврас почувствовал себя нашкодившим малышом. Синие глаза клирика казалось, прожигали насквозь до самой души. Под этим взглядом очень хотелось признаться сразу во всех накопившихся грехах, вплоть до пирожка, утащенного в детстве со стола у соседки.
   - Что тут, Свий вас побери, происходит?
   Сочный бас развеял наваждение и Ветан, со вздохом облегчения, повернулся к спешащему от общинного дома старосте. Рыцари уже засыпались во двор, с похвальной скоростью просачиваясь сквозь узкую щель в воротах, и успели быстро обшарить большую часть подворья, распугав жителей по домам. Староста в нетерпении топнул копытом, повторяя вопрос и, охранник поспешил отойти в сторону. Вот пусть он теперь с незваными гостями и разбирается, не зря же в старосты выбирали!
   Правда, каруселье на этом не успокоилось. Пришельцы требовали, по праву власти, выдать им давешнюю девицу. Староста доказывал, что она сбежала ночью, а ловить эту козу по оврагам желающих не нашлось. Масла в огонь подлили две, невесть откуда взявшиеся тетки, с воплями: "Куда вы нашу Иту дели?" и "Дочка, дочка моя где?" напустившиеся на окружающих. От домов уже спешили мужчины, на всякий случай сжимая в руках кто вилы, а кто уже и "лапу" с прикрученной булавой, что б уж наверняка....
   ***
   - Грай, слушай! - внезапно всплывшая мысль оказалось настолько неожиданной, что я сбилась с шага, едва не зацепив дремлющую посреди дороги крупную серобокую кошку. - Разговор есть!
   Травник недовольно поморщился:
   - Попозже-то нельзя будет поговорить?
   Я осторожно покосилась на кузнеца, скорчила досадливую рожицу и развела руками.
   - Понятно, - спутник недовольно вздохнул, но все же отошел со мной на обочину. Трош понятливо утопал вперед, приостановился локтях в ста, поджидая нас и откровенно любуясь наливными яблочками в чьем-то саду.
   Запинаясь от волнения, я передала Граю подслушанный под окном в общине разговор. Парень особого энтузиазма не проявил.
   - А главное! - мне не терпелось поделиться догадками - Это не кентавр был! Ну тот, который приказывал!
   - И что? - травник широко зевнул
   - И ничего! Эпидемия у них! Тебя-то вон взашей вытолкали. А тут так запросто с каким-то человеком треплются, да еще слушаются его?
   - Да с чего ты взяла-то, что он человек? - Грай начал закипать.
   Я покосилась на травника, как на малого ребенка, не знающего самых очевидных вещей.
   - По голосу, конечно!
   Понимания в глазах спутника не зажглось.
   - Грай, - я попыталась зайти с другой стороны - Скажи вот, что у меня с голосом не так?
   Парень раздраженно прислушался:
   - Cлушай, все так! Если бы еще языком поменьше чесала, цены б тебе не было! Не иначе Свий за него дергает! Нашла время, в загадки играть!
   - А вот и нет! - я победно улыбнулась, озвучивая свои подозрения - У него голос без придыхания был! Это ты уже притерпелся и кажется, что все нормально. Но у нас-то объем легких куда как больше чем у остальных живых. Вот и получается, что в разговор короткие паузы вплетаются, на дыхание, пока воздух в легкие поступает. А этот нормально говорил!
   На этот раз травник не стал отмахиваться. Попросил еще раз повторить разговор и, задумчиво почесывая лохматую макушку, двинулся-таки к кузнецу. Я, пожав плечами, отправилась следом.
   На фоне остальных построек, домик кузнеца радовал глаз белизной. Деревню мы обошли краем, но я уже успела утомиться от местных разноцветных крыш и расписных стен. Чуть в стороне дымила кузня, и при нашем появлении оттуда вышли два крепких паренька. Неуловимо похожие на Троша, но на добрую голову выше и шире в плечах. Ладные, сбитые, как два боровичка лесных.
   - Сыновья! - кузнец с гордостью залюбовался на молодцев. - Кроме девки-то, еще и помощники растут! Вер, кувалду принеси мою.
   Один из ребят вернулся в кузню и, сгибаясь под тяжестью, выволок увесистый молот.
   Трош, красуясь, подхватил кувалду за рукоять и, почти не напрягаясь, прокрутил в воздухе, на весу рисуя замысловатые фигуры.
   Я с восхищением выдохнула. Молоточек-то, даже с виду на добрый пуд тянет! Это ж сколько силищи то нужно иметь! Рядом так же удивленно охнул травник.
   Кузнец погасил движение и, ухмыляясь, обернулся к нам:
   - Ну, как?
   Грай изобразил даже пару хлопков ладонями.
   - И до того верил, но теперь еще раз убедился. Сила в Хозяевах и, правда, великая!
   Я смущенно молчала, не очень понимая о чем разговор. Да и стыдно было немного, за недоверие.
   Все так же широко улыбаясь, кузнец представил нам сыновей и пригласил пройти в дом.
   На подходе Грай покосился на высокое крыльцо, и виновато развел руками. Я досадливо отмахнулась, мол, заходите уже и, по привычному, пристроилась с улицы у открытого окна, отгоняя хвостом назойливую мошкару. Мужчины шустро подтащили поближе стол. Трош, засуетившись не хуже исправной хозяйки, выставил на белую скатерть пузатый кувшин кваса, несколько кружек и глубокую миску с еще теплыми, видно недавно из печи, хлебными ломтями.
   Травник тут же бесцеремонно разгреб хлебные залежи, выловив оттуда хрустящую горбушку. Я алчно покосилась на спутника, но оспаривать право на лакомый кусочек не решилась.
   К моему вящему удивлению Грай, прихлебывая квас, безо всякой опаски выложил низкорослому кузнецу все опасения по поводу ренегатов и возможной погони. Вкратце рассказал про наши злоключения, обрисовал возможные варианты событий, посетовал на неурядицы и попросил посильной помощи в поисках Зиновия.
   Кузнец ненадолго замялся, почесывая усы.
   - Ну что ж, сам понимаешь, за дочку я твой вечный должник. Если бы не ты, могла бы и не подняться. Но учти, вмешаемся только в самом крайнем случае, если уже другой возможности не будет.
   Травник склонил голову, соглашаясь. Я в недоумении вертела головой, вообще перестав соображать, что тут Свий побери, происходит. В дверь постучали и кузнец, спохватившись, пропустил в комнату стройную сероволосую девушку, представив как жену плотника. Молодка, краснея и смущаясь, попросила у Грая помощи, баюкая на весу перевязанную белой тряпицей руку. Грай, почему-то пряча глаза, полез в торбу за склянками. На счастье сероволосой, переливающийся всеми оттенками фиолево-красного синяк скрывал под собой лишь сильный ушиб. Всё обошлось легкой мазью, да выданным пузырем с оной же и наказом натирать в течение седмицы и руку не утруждать, пока синева не сойдет.
   - Ох, - я, не удержавшись, сочувственно подалась вперед, когда травник уже наматывал тряпицу обратно. - Где же это ты так?
   Пришел черёд девицы прятать взгляд и, рассыпаясь в благодарностях, пятится к выходу. Я пожала плечами. Странные они тут все какие-то. Да и Грай.... Я с сомнением оглядела спутника, припоминая, что он сюда утром первый ходил. А теперь? Ничему не удивляется, все секреты с ходу выбалтывает, меня слушать не хочет....
   Я покосилась на угол комнаты, где на приступке горела маленькая свечка и, лежал ветробожий камушек с кусочком хлеба, в дар. Как можно более спокойным голосом поинтересовалась:
   - А молебня-то у вас тут есть? С ветромолом бы мне поговорить, ветрам покланяться, на дорожку...
   - Нету. Да и не было отродясь - отмахнулся кузнец. - К чему они нам тут в глуши. Мы и сами помолимся, у ветров попросим.
   Если бы мне это сказал кентавр, пропустила бы мимо ушей. Но тут... У людей всегда к религии особое отношение было, и с ветромолами не ладили только или крайние отщепенцы, Свию да темным углам поклоняющиеся, или уж совсем откровенная нежить, навроде мороков...
   По хребту прокатилась волна холодной тревоги.
   Заметив мое нервозное состояние, спутник ободряюще улыбнулся и, как ни в чем не бывало, продолжил беседу с Трошем. Я вымученно оскалилась в ответ, прикидывая, на всякий случай, пути отхода из деревни.
   Мимо окна, чуть не цепляя мой хвост, с диким мявом пролетела рыжая стрела, за ней с гиканьем неслась ватага ребятни.
   - Вот ведь бестолковые, - всплеснул руками кузнец, - замучают котейку.
   Кот, правда, замученным не выглядел и со скоростью ветра взлетел на раскидистую яблоню неподалеку. Детишки обступили дерево, активно решая, как добычу оттуда снять. Рыжий пронзительно выл на одной ноте, не то испугавшись высоты, не то перспективы спуститься. Я, воспользовавшись случаем, увильнула к детям, объяснив спутнику, что хочу помочь. Не уточнила, правда, кому именно.
   При виде подмоги в моем лице, кот заорал в два раза громче, приготовившись видимо, подороже продать свою жизнь. Ребята тут же обступили меня галдящей разноголосой стайкой. Упросить их говорить по очереди не удалось, и только через несколько минут я выяснила, чем ватаге так не угодил кот.
   Оказалось, рыжий разбойник придушил пару утят и притащил их в качестве добычи старосте под дверь. Да ладно бы еще кот был хозяйский, а то ничейный. Староста, поругавшись с хозяином, отдал-таки пять медяшек за птицу (на чьем пороге нашли, тот и крайний) и, еще столько же назначил местной ребятне, если сумеют изловить и притащить рыжего поганца.
   Проникнувшись идеей обогащения, я попыталась поучаствовать.
   - Кис-кис-кис! Иди сюда?
   Кот посмотрел на меня как на умалишенную, прикидывая, я всерьез пытаюсь его сманить или придуриваюсь?
   Я смущенно прокашлялась и повторила попытку.
   - Кис-кис. Иди сюда, мой хороший. Я тебе сметанки дам.
   Рыжий, кажется, окончательно убедился в ущербности моего душевного здоровья и, скорчив презрительную морду, развернулся к публике хвостом.
   Ребятня снова загомонила. Вперед протолкнулась пухленькая белобрысая девчушка и кровожадно предложила:
   - А давайте яблоньку спилим? Он тогда сам упадет!
   Учитывая высоту и толщину яблоньки, которая наверняка еще китоврасов помнила, пилить нам предстояло пару седьмиц. Да и не факт, что дерево упадет на дорогу, а не на хозяйский дом, тем более что изгиб у ствола подходящий.
   Малышку перебил парнишка постарше:
   - Пилить долго очень, а может, просто потрясем? А? Ну-ка, разойдитесь-ка!
   Малышня прыснула во все стороны, я замешкалась не соображая, что он имел ввиду под "потрясем". Наверх что ли полезет, с ветки стряхивать? Слова с делом у мальчишки не разошлись. Паренек приобнял ствол (как раз в обхват хватило) и тряханул. Яблоня вздрогнула, крона мотнулась как трава в ветреный день, и сверху градом посыпались спелые яблоки. Еле успела отскочить от основной массы фруктов. В ноге некстати стрельнуло болью, да и пару синяков я таки получу, очень уж свысока яблочки на круп сыпались. Как он ее вообще-то встряхнуть смог яблоня же с полдубка в обхват!? Кот, кстати, как ни странно удержался и даже замолк. Зато из ближайшего дома высунулась дородная тетка и басом заголосила:
   - Да что же вы творите разбойники, эдакие? Весь урожай побили, порушили!! А ну отошли паршивцы, отошли от яблони сейчас же! Вот я сейчас выйду, по ушам-то навешаю!!!
   Паренек воровато вжал голову в плечи и потряс еще раз. Тетка забранилась пуще, остатки яблок осыпались на землю, кот, слетев с ветки, зацепился одной лапой за соседнюю, соскользнул и с душераздирающим мявом, под радостный ор малышни свалился мне на круп. Я взвилась и заорала так, что замолкли все остальные. Гадкое животное с испугу вонзило в меня все два десятка когтей. По ощущениям, кстати, с иглу длиной, не меньше. На крики выскочили Грай с кузнецом. Через пару минут все было улажено. Кота от меня отодрали и отдали ребятам, спину смазали какой-то шипучей мазью, хозяйку яблони успокоили и задобрили настойкой от морщин (конечно, такой прекрасной женщине она не скоро понадобится, но пусть вашего прелестного личика никогда не коснется возраст)
   Как и следовало ожидать, тетка зарделась, словно маков цвет и смущенным баском заверила, что претензий ни к кому не имеет.
   Мне тоже между делом досталось, что бы в следующий раз не лезла, куда не просят
   - Я что, специально под когти подставлялась, да? - я обиженно зашмыгала носом
   - Не специа-а-ально, - блеющим голоском передразнил меня Грай, - пила бы квас, а не котов ловила, и шкура цела осталась бы. Сама влезла, теперь не ной!
   Пришлось замолчать, про себя поминая крепким словцом кошачьих предков и их со Свием несомненное родство.
   Травник отобрал у меня карту, и они с кузнецом еще с час прикидывали возможные дороги в столицу, что бы и безопасно и в обход рыцарских патрулей. Наконец все дела были улажены. Нам с собой досталось вяленое мясо с сыром и увесистый каравай. Я к этому времени уже перестала с подозрением зыркать на окружающих и поуспокоилась, вспомнив, как Грай плотничихе руку врачевал. Морок-мороком, а навыки травнические только у человека имеются. С морочьем-то лишь самая простая идея остается, на вроде пошел, нашел купца, зарезал. И если говорить морок еще слаженно может, то уж лечить точно никак.
   Трош проводил нас до околицы. Тепло попрощался и только что платочком вслед не помахал. Уже на самой опушке с воплями: "Тетенька подождите!" - нас догнала давешняя белобрысая девчонка и со словами благодарности вручила мне берестяной кулек с полупрозрачными орешками в меду. Видать, выручили ребята таки медяшек за кота.
   Солнце слегка поубавило пыл последних дней, и уже не жарило, а ласково грело землю. В древесных кронах перекликались птицы, прохладный ветерок с озорством трепал гриву и хвост, жужжала неугомонная лесная мошкара. Все вокруг казалось спокойным, уютным и родным.
   - Грай, - я повернулась к спутнику, - ты мне ничего рассказать не хочешь?
  
  
   Глава 22
  
   - Вуколаки.
   - Чего? - не поняла я.
   - Жители деревни - вуколаки. Ты же об этом хотела меня спросить?
   - Что-о-о? - я, сообразив, шарахнулась, ожидая в любой момент нападения жуткой твари. Лес сразу показался зловещим и неприветливым.
   - Да не пляши ты, дурная девка! - с досадой рявкнул травник. - Нужна была бы, давно бы задрали! Тебя что, на развод в селении потчевали? И дорогу в обход постов указывали зачем?
   - Кто их знает, - я слегка успокоилась, все-таки доводы спутника были не лишены здравого смысла, но сердце все так же колотилось загнанной птичкой, - может, отведут от дома подальше и...
   За деревьями мелькнуло что-то серое и послышалось короткое, похожее на смешок, тявканье.
   - Грай! - я, взвизгнув, прижалась к спутнику, чуть не спихнув его в густые колючие кусты, - эти оборотни за нами следят!
   - Не следят, а провожают! - спутник недовольно покосился на придорожные заросли. - Там же колючки на кустах с палец длинной, а ты пихаешься! И вообще, говорю же, не оборотни, а вуколаки!
   - Извини, - буркнула я и тут же заинтересованно подалась к спутнику. - А что, есть разница? Ну, между вуколаками и оборотнями?
   - Еще какая! Кто у нас, между прочим, "начитанная девица", а? Таких элементарных вещей не знаешь?
   - Грай, ну расскажи, - заканючила я, пропуская издевку мимо ушей, - мне же не трактаты по нежити читать привозили.
   Спутник расплылся в довольной ухмылке и, видимо подражая размеренному учительскому голосу, начал:
   - Любая нежить и нечисть в нашем мире делится на три категории. Выросшая самостоятельно, в условиях магической подпитки из окружающей среды: водяные, кикиморы, упыри, стригои. Созданная специально, с подпиткой направленной на определенную особь: зомби, костяные воины, оборотни, серебрянцы. И отдельные расы....
   - Подожди, - я бесцеремонно вмешалась, - а серебрянцев разве магики создавали?
   - Изначально да, как боевую поддержку каврийской армии, это потом они расплодиться умудрились в мертвых землях и расползтись. И не перебивай!
   Я замолкла, изображая крайнюю степень заинтересованности.
   - Ну так вот, и отдельные расы. Такие как, теньяки и вуколаки. При должной степени умения, магик может заставить человека превратиться в животное, но никаких даже зачатков ума эта тварь иметь не будет. В крайнем случае выполнит определенный приказ, начнет охотится на людей и рано или поздно попадется на вилы к селянам. Обратный оборот еще никто технически не осуществил. Учитель рассказывал, что разработка обратного заклинания идет полным ходом, но пока увы.. Мозг у оборотня переходит в животное состояние навсегда. Вуколаки же одна из старейших каврийских народностей. Они могут без ущерба для морального и физического здоровья оборачиваться сколько угодно раз. При превращении в зверя человеческая память и навыки не теряются, что делает их опасными и расчетливыми врагами. К счастью вуколаки предпочитают оседлый и замкнутый образ жизни. Подходы к их селениям охраняются лесной мелкой нечистью, типа заблудов, и без разрешения хозяев в деревню не попадешь. Власти их не трогают. Поди, сперва найди в чащобе, а потом повоюй, против целой стаи разумных волчней, недюжинной силой в любой ипостаси обладающих. Тем более, вуколаки с натурального хозяйства кормятся и на жителей и скот не нападают. А смысл, коли у самих такие же козы да куры?
   - Так получается, они кроме оборачивания, от нас не отличаются ничем? - я удивленно почесала белобрысую макушку.
   - Ничем, - подтвердил травник, - только, так называемые "мы", при случае, сперва проткнем колом осиновым, для порядка, а потом уже с отличиями разбираться будем.
   Я поморщилась. Что правда, то правда.
   - Слушай, так это ты на опушке заблуду кланялся, чтобы пройти позволил?
   - Ему. Меня-то одного сразу пропустили. Знахарь нужен был срочно. Дочка кузнецова и правда ягод волчьих нащипалась, а для вуколака это почти смерть. С самой грани девчонку вытащил. Магичить пришлось, иначе никак было.
   - Ой, а рыцари то не почуют?
   - Если даже почуют, то не найдут. Сколько лет у них под боком та деревня? До сих пор не нашли. На несколько-то верст окрест купол заблудный, да хутора для отвода глаз по округе разбросаны. Живет там кое-кто. Это на случай, если кто уж совсем не вовремя рыцарям на глаза попадется. Кто таков? С хутора бобыль, белку промышляю. И всё, вопросы сами отпали.
   - Так, - я словила за хвост ускользающую мысль, - подожди, а теньяки тогда кто такие?
   - Ну... - Грай замялся, видимо прикидывая как наименее болезненно донести до меня информацию. - Вообще их когда-то, хм... вампирами называли.
   - И ты хочешь сказать, - я с подозрением уставилась на спутника, - что они так же как оборотни, сугубо мирным хозяйством занимаются. А кровь пьют только в легендах, да в пугалках, коими детишек на ночь стращают?
   - Э нет, - травник поморщился. - Тут не все так просто. Кровь-то они еще как пьют, только не у каждого и не по своему желанию.
   - Это как?
   - А так. Прикинь, куда в нашем мире могут податься вампиры?
   - Грай, ты сам говорил, что в загадки играть не любишь! Не знаю я!
   - В наемные убийцы! В каждом мало-мальски крупном городе своя гильдия теньячья есть. И властьимущие не только в курсе, но и активно пользуются этими услугами. Правда само существование теньяков не афишируется, во избежание. Еще бы! Умные, быстрые, обладающие сверхчеловеческой силой убийцы. Поди, такого среди людей найди, дабы конкурента по-тихому убрать. А если на каждом углу про них знать будут? Быстренько охотники найдутся. Поубивать не поубивают, но разброд и волнения начнутся обязательно. Восстания еще Каврии не хватало, с осиновыми колами наголо. Потребность в крови, кстати, у теньяков раз в несколько месяцев да и то у взрослых мужчин. У молодежи и женских особей и того реже. Для поддержания жизни заказов хватает. А что он с этим заказом будет делать, сам выпьет или оглушит и домой родственникам на поживу притащит, его дело. Так и живут. Поди, догадайся, что твоя сосед по ночам кровь пьет и по городу охотится.
   - И что? Никак не догадаться. А солнце как же? Вампиры же сгорают?
   - Так то вампиры! У теньяков кожа просто более нежная, чем у людей, ожоги быстро появляются. Если не загорать в солнцепек, то вреда никакого.
   - Мда уж... - я задумчиво скривилась, - поди их узнай. К загару нелюбовь не такая уж редкость. У меня и сестренка на солнце старается не показываться. Сразу кожа обгорает, хоть обдирай и кошель шей. А еще?
   - Что еще? - травник недоуменно на меня уставился.
   - Ну кто еще в Каврии есть? Я уже ко всему готова, даже к бабкам-ведьмам из сказок.
   - Ну-у-у... - Грай задумался. - Смотря о ком ты там в своем топотском углу слышала и кого видела.
   - Сам ты угол! У нас только грифоны не бывали. А так купцы разные заезжают. Люди само-собой, карлы, пильфы на тракте кабак держат. Я когда в Круж с теткой ходила-видела. Ну знаю еще, что орки-кочевники в Синей степи живут и кобольды в Ледяных горах.
   - Ну да. Плюс вуколаки, теньяки и все.
   Я даже как-то слегка разочаровалась. Такое ощущение причастности к тайнам мира было. И вдруг все? Травник, углядев замешательство, уже откровенно хихикал над моим задумчиво-увлеченным выражением лица, и я решила его вопросами мироустройства пока не донимать.
   А потом стало не до вопросов. Едва мы успели перекусить на привале, как у меня разболелся зуб. Может, подаренные медовые орешки спровоцировали, может, срок ему пришел, но ощущения были самые что ни на есть свиевые. Началось все с легкого покалывания и уже через пару часов, в десну словно вонзили раскаленную иголку. Боль пульсировала горячими волнами, забивая все остальные ощущения. Как назло, обезболивающую настойку спутник вручил вредной вуколачьей тетке, под видом средства от морщин. То-то я удивилась тогда, откуда у него сходу такая вещь нашлась. Попытки сварить средство из подручных трав бесславно провалились, на получившийся отвар зуб плевать хотел. Ночь я не спала, с громкими подвываниями топталась по полянке вслед за огневиком, распугивая стонами окрестную нежить и пополняя лексикон бранных слов. Травник, безуспешно пытаясь поспать под мои стенания, сквозь зубы ругался такими словами, что даже луна краснела. Отходить с поляны было небезопасно, тем более что в кустах окрестных кто-то всю ночь рычал и ворочался, а уснуть невозможно. Утро началось с хмурого переругивания и взаимных претензий. Единственное, что оставалось - добираться до хотя бы относительно крупного поселка и искать ближайшего цирюльника.
   День пути я почти не запомнила. Раскаленная игла в челюсти разрослась до размеров доброго шила и прокручивалась по своему усмотрению. Боль отдавалась в ухо, в голову, застилала взгляд красноватым туманом. Я уже не выбирала, куда идти, и травник буквально тащил меня чрез лес за руку.
   Желудок ныл и требовал еды, но кроме взвара я в себя запихнуть ничего не могла. При попытках что-то откусить челюсти отдавались таким фонтаном ощущений, что я предпочла погибнуть от голода чем от зубной боли.
   Сначала травник еще пытался на меня шикать, из соображений: "Вся нечисть лесная на стоны сбежится", - но потом махнул рукой, опасаясь только излишнего внимания со стороны рыцарей к беспокойной "баньши".
   Ближе к обеду идея разбежаться и треснуться головой о ближайшую елку, чтоб зуб, зараза, выскочил к свию, уже не казалась мне такой уж глупой. Радостный вопль спутника: "Селение!!!", я приняла за бред одурманенного болью сознания.
   Очнулась уже во дворе цирюльни. Хозяин, бородатый дородный мужик с перевитыми жгутами мышц ручищами, внушал определенный трепет и уважение. Сориентировался он быстро и уже через пару минут раскладывал на принесенном из дома столике устрашающего вида щипцы и крючья. При виде этого пыточного набора я как-то смирилась с зубной болью и попыталась улизнуть со двора. Правда, при моих габаритах это оказалось весьма проблематично, и травник попытку побега пресёк на корню, да еще пообещал волчням на съедение бросить и идти в одиночку, ибо мои вопли ему за два дня надоели свиевей некуда.
   Цирюльник занес огромные, поблескивающие на солнце щипцы и нарочито ласковым голосом поинтересовался:
   - Ну что, красавица, ротик открывать будем?
   Я, что есть силы сжав челюсти, отрицательно замотала головой
   - Не бойся. Это всего минута. Раз, и не болит!
   Предложение было весьма заманчиво, тем более что шило в челюсти закрутилось с новой силой. Я не успела еще принять решение, как травнику надоел этот балаган и он разобрался с вопросом кардинально. За хвост резко рванули, выдирая волосины. От неожиданности я заорала. Цирюльник с готовностью сунул щипцы мне в рот, одновременно хватая за руку, чтобы не смогла оттолкнуть. Во вторую тут же вцепился подскочивший травник. В голове с жуткой болью взорвалось маленькое солнце, рот наполнился кровью и с противным треском зуб остался в щипцах у цирюльника.
   Почти сразу полегчало и боль начала затухать. Я осторожно пощупала языком дыру на месте злосчастного зуба.
   - Да не кривись так, - добродушно отозвался цирюльник, - я уж его рассмотреть успел. Молочный он. Должен был до шестнадцатой зимы смениться, ан нет, задержался. Так что новый скоро вырастет. Хочешь, на память возьми? Некоторые вон, из своих зубов даже зелье приворотное на заказ у знахаря делают. Самое что есть верное, говорят!
   Грай слегка позеленел, видимо вкус зелья представил. Я, сжалившись над травником, от зуба отказалась, но когда мы вышли на улицу, не удержалась от легкой "шпильки":
   - А к тебе, небось, девицы окрестные тоже за приворотами бегали, а?
   Спутник пропустил вопрос мимо ушей, с воскликом: "Во дурень!" хлопнул себя по лбу и потащил меня обратно в цирюльню. Еще через час, на центральную дорогу деревни, мы вышли такими красавцами, что хоть к королю на прием. Граю наконец-то обкорнали белобрысые лохмы и теперь парень щеголял короткой стрижкой. Выбритый и причесанный он так гордо задирал нос, что какие-то две деревенские девицы остановились неподалеку, хихикая и посылая этому франту многообещающие взгляды. Травник было приободрился:
   - Итка, ты глянь, как они на меня смотрят!
   - Угу, - я покосилась на девушек и притушила его энтузиазм. - А уж как нехорошо на тебя тот здоровый мужик из-за забора смотрит. Жених что ли? Хотя нет, староват. Видать отец. Ты давай-давай, еще пять минут поулыбаешься и на одной точно жениться придется!
   Травник к такому ответственному шагу был явно не готов, поозиравшись и углядев вышеупомянутого мужика, он слегка скис и сделал вид, что девиц не замечает. Те пробурчали что-то не очень лестное в адрес парня и отправились дальше по своим делам.
   Я победно махнула хвостом и повернула в сторону виднеющейся между домов площади. По словам цирюльника там были неплохая корчма и лавка местного знахаря. Последнее Грая особо порадовало, ибо запас трав и лекарств был уже на исходе. Я же с одинаковым равнодушием отнеслась к обоим заведениям. Травки меня и так не заинтересовали бы, хотя их пользу в дороге трудно не признать. А вот по поводу корчмы... Желудок бурчал неимоверно, а от тянущих голодных спазмов рот наполнялся слюной. Увы, есть до вечера цирюльник строго-настрого запретил, дабы чего в рану от зуба не занести, и дразнить себя прогулками мимо харчевен как-то не очень хотелось. Я поскучнела, размечтавшись о жареных ребрышках с кислой капустой. Травник тоже о чем-то хмуро задумался, видать о давешних девицах.
   - Ты, кстати так и не ответил, - спохватилась я - такие деревенские красотки к тебе за приворотами наведывались, да?
   - Угу, - хмуро буркнул парень. - И я их даже делал. Из крапивы с лебедой, ну или чего там поближе в огороде росло.
   - В огороде овощи с ягодами расти должны, - фыркнула я.
   - Это у вас, - ухмыльнулся в ответ травник, - а нам с Зиновием и так селяне тащили, кто свеколки, кто морковки. Вот еще, над грядками стоять!
   Я молча развела руками.
   - Ну так вот, - продолжил спутник, приободряясь, - поверь мне, лебеда с одуванчиками давала совершенно непревзойденный эффект. И недовольных не оставалось.
   - Так уж и не оставалось?
   - Ни одной! - парень состроил страшное лицо и возвестил: - Не при полной луне ты дева, зелье подливала, ой, чую, не при полной. Видать еще на волосинку ей расти оставалось, а ты поторопилась! Вот и не помогло средство верное. Да ладно уж. Не буду ветра гневить. Раз не смог помочь, забирай назад свои пять медяшек! И кстати, - продолжил Грай, переходя на нормальный тон, - по всем окрестным деревням обо мне шла слава, как о исключительно честном и справедливом человеке.
   - Ага, - хихикнула я, вспоминая его рассказ об обучении у Зиновия, - особенно бабка Ганька старалась о твоей славе на весь мир раструбить. Подожди, но неужто кому одуванчики помогли? Или ты все деньги обратно возвращал?
   Парень слегка поморщился, видимо, вспоминая зловредную старуху.
   - Не всем. Кому не возвращал, те вообще безмерно счастливы были. Ну сама посуди, я же ничего не терял. Помогать только холостым брался. Сроку на приворот назначал три седмицы и велел почаще объекту любви на глаза попадаться. Уж за такое-то время только слепой не углядит, что девица неровно дышит, авось и внимание проявит. Кто пошустрее даже сватов за это время заслать успевал. Вот и всего делов. Сладилось, все довольны, не сладилось, деньги верну, и все равно в прибытке останусь!
   Я с восхищением посмотрела на Грая.
   - Ну ты даешь! С такими-то талантами деньги выжуливать за просто так... Да по тебе какая-нибудь воровская шайка давно плачет!
   - Почему сразу воровская? - спутник слегка надулся, но над идеей явно призадумался.
   Отвечать я не стала, углядев наконец рисунок над входом в корчму. По сравнению со всеми встречавшимися мне по пути вывесками, эта отличалась спокойной простотой исполнения. Никаких животных, пьяных мужиков и кружек с пивом. На зеленом фоне оплетающая кувшин желтая лоза и надпись "У Ната". Не знаю, чем уж она мне так не понравилась, но где-то в глубине души шевельнулась тянущая тревога и, слегка толкнулось морочье.
   - Странное какое-то имя. Как-то мне туда не очень хочется идти - я в нерешительности махнула хвостом.
   Травник с удивлением на меня уставился.
   - Ты чего? Имя как имя. Хозяин пильф, наверняка, из их языка имечко.
   Я и сама понимала, что веду себя глупо. Не заходить в корчму только потому, что тебе чем-то не понравилось название, по меньшей мере, глупо. Тем более что вход удобно сделан, с расчетом на кентавров. Но морочье в груди стучалось все сильнее, и смутная тревога постепенно перерастала в легкую панику.
   Грай покрутил пальцем у виска и решительно шагнул вперед.
   - Ты как хочешь, а я загляну, заодно и про ночлег узнаю.
   Травник потянул на себя резную дверь. Я замешкалась, дернулась вперед-назад и в отчаянии стиснув зубы, скакнула следом.
   В зале царил полумрак и после солнечной улицы я в первое мгновение ослепла Через несколько секунд глаза привыкли настолько, чтобы рассмотреть спутника, бессильно обвисшего в руках высокого рыцаря. Дверь за спиной захлопнулась, как дверца мышеловки. От ближайшего стола шагнул мужчина в плаще клирика. Откинув капюшон, давний синеглазый знакомец довольно оскалился и поинтересовался:
   - Ну что? Добегались?
  
   Глава 23.
  
   Насупившись, я молча разглядывала клирика. Вот как дорога-то повернула, тот самый ведь, синеглазый, который в Морочице встретился. Смотрит насмешливо, и взгляд этот противный, кошачий, сразу себя мышкой упитанной чувствовать начинаю. И какими ветрами, его сюда занесло? Не иначе как сам Свий дорожку показывал?
   - Пойдешь сама, или поведем?
   Я огляделась. Кроме того рыцаря, что держал Грая, еще десяток мужчин с оружием и фениксами на щитах, расположились по залу у окон и входа в кухню. Муха не пролетит. А уж кентавра тем белее не проскочит.
   - Сама.
   - Ну и молодец, - клирик откровенно развлекался - В молебню идем. Можешь ветрам заодно покланятся, попросить об избавлении, от доли своей тяжкой.
   Пожав плечами, я развернулась в указанном направлении. Рядом сразу пристроилась пара сопровождающих. Предусмотрительно, вот только зазря. Бежать мне теперь некуда, вся жизнь только и держится, что на помощи граевой. Брошу его, умчусь в леса, и что? Домой нельзя, Зиновия искать, без травника, бессмысленно да и просто идти одной страшно. Что быстрее, в морока превращусь, или волчни похарчуются? Вот и остается до конца вместе быть.
   - Тиш-ш-шь....
   Горло перехватил спазм, в глазах защипало от едкой жалости к себе.
   - Тиш-ш-ше... Спиш-ш-ш...
   Морочье нахлынуло бурной волной, растворяя ощущения в красном тумане. Всепоглощающее отчаяние и бессильное равнодушие к дальнейшей судьбе, что моей, что травника, окутало серой пеленой, не оставляя сил сопротивляться. В страшных снах бывает так: убежать бы надо, а тело как чужое, не двигается и само в лапы к страху лезет. Как кукла заводная, одеревеневшими ногами передвигаешь.
   Ловчий отряд со мной и клириком во главе по центральной улице двинулся. Жители словно исчезли все, избегая встречи с рыцарями, только шумели ветвями яблони, и гонял ветер пыль по опустевшей дороге. Какой-то дурной пес, забрехав, выскочил было из-за забора и тут же убрался, наткнувшись на тяжелый взгляд синих глаз. Я только сейчас вспомнила, что не узнала у травника, как селение-то называется. Увы, спрашивать уже было не у кого. Рыцари и орденский маг желания разговаривать не вызывали, а связанного бессознательного спутника как раз волокли следом, не поспрашаешь.
   Местная молебня, судя по всему недавно строилась. На отшибе светлый домик беленый с узорчатым козырьком над входом. Дверь, как ни странно с землей вровень, крыша серая, черепичка к черепичке, комар носа не подточит. И стены внутри чистые. Еще не потемнели, не закоптились от жертвенников больших и малых. Нет в молебне и духа жженого тяжелого, от благовоний и трав ветрам угодных. Ветромол, худощавый подвижный мужчина с короткой черной бородкой, едва удостоил взглядом нашу компанию. Одной фразы брошенной клириком хватило, что бы местный служитель из молебни исчез. Отрезая путь к спасению, провернулся в замочной скважине массивный ключ.
   Грая, придерживая за плечи, привели в чувство парой хлестких пощечин. Травник жмурясь осоловело затряс головой.
   - Что Свий подери здесь...
   Договорить ему не дали. От удара под дых парень согнулся, выпучив глаза и хватая ртом воздух.
   - Очухался? Молодец! - клирик ударил еще раз, заставив Грая упасть на колени и судорожно закашляться. - Заставил ты нас за собой побегать и знатно заставил. Но, как видишь, всему приходит конец.
   Я бесстрастно наблюдала за спутником. Даже осознание того, что меня ждет такая же незавидная участь, отклика в душе не вызвало.
   - Тишшш... Спишшшь?
   Широко зевнув, потянулась, неудачно переступила и охнула от пронзившей ногу боли. Клирик скривившись обернулся, и коротко рявкнул:
   - Эту убрать пока, позже займусь.
   Меня больно перехватили за запястье и оттянули в сторону жертвенного камня. Морочье стучалось в унисон с сердечным ритмом, заволакивая сознание красной пеленой.
   Рыцари расступились, оставив в центре молебни лишь скрючившегося травника и синеглазого мага. Первый раз в жизни, я воочию узрела, как вершится угодное ветрам колдовство. Клирик застыл безмолвным изваянием, воздев руки и вперив взгляд в травника. Парень корчился с искаженным гримасами боли и ужаса лицом и шипел сквозь зубы проклятия.
   Что-то вспыхнуло, я дернулась, выныривая с самой грани забытья, и вдруг увидела...
   Пронизывая весь зал, струились, переплетались светящиеся, нити. От клирика тянулись солнечно желтые опутав травника пульсирующим коконом, словно паук добычу. Вокруг парня изредка вспыхивали тонкие красные, те самые, что я видела ночью на поляне. Сил у травника явно не хватало, и желтое свечение разрасталось, захватывая молебню. В воздухе ощутимо запахло грозой, по волосам и шкуре, потрескивая, защекотали мелкие искорки. Грай уже пронзительно кричал, не в силах сопротивляться. Одна из клириковских солнечных нитей как раз змеилась возле жертвенного камня, едва ли не задевая мой круп. Повинуясь какому-то странному порыву, я протянула руку и дернула желтую паутинку на себя. Нить на удивление легко поддалась, с тихом щелчком распавшись в моих пальцах.
   Раздавшийся следом оглушительный грозовой раскат и яркая вспышка, заставили на несколько секунд выпасть из реальности. Когда зрение и слух вернулись, я застыла в изумлении, при виде открывшейся картины. В воздухе кружились, невесть откуда взявшиеся, клубы пыли, весь пол был усыпан огрызками бревен, жертвенный камень, треснув, развалился на две части, а в стене молебни зияла огромная, от кладки до крыши неровная дыра. Снаружи бушевала гроза и дождевые потоки, захлестывая в проем, смывали мне под копыта щепки и грязь. Клирик, изломанной куклой, валялся у разрушенной стены, капающие с уголка рта темные бусины крови, тут же расплывались лужах воды. Рыцарей размело по углам и в полутьме непогоды, плохо было видно кто, в каком здравии. Грай лежал придавленный обломком бревна. Я бросилась к спутнику, и приметившись откинула копытом деревяшку. Кое-как опустилась на колени и, постанывая от боли в ноге, поднялась уже с травником на руках. Щуплый и тощий как цыплок парень оказался на удивление тяжелым и неудобным.
   Снаружи завывал ветер и тугими полотнами хлестал ледяной дождь. Застилая горизонт, насколько хватило взгляда, простиралась черная клубящаяся туча. Ее брюхо изредка подсвечивали всполохи молний и, словно прорвавшись, ветвисто били в испуганную землю. Я, накрепко перехватила травника, выбралась через пролом и, оскальзываясь копытами на мокрой земле, поспешила прочь из деревни, благо, что желающих остановить не нашлось.
   Селяне и так-то носа со дворов не казали, а теперь и вовсе попрятались от бури по домам, покрепче заперев двери и приглядывая через щели в ставнях, не ударит ли, не ровен час, в сарай со скотиной или в дом соседа шальная молния. Даже дворовые псы не брехали, предпочитая в такую погоду поглубже забиться в сухую уютную будку.
   У нас, увы, выбора не было. В том, что погоня лишь вопрос времени, я не сомневалась. Если в ловчем отряде все останутся живы и хотя бы относительно здоровы, то сами догонят, а если кого убила... Я запнулась, вспомнив бессознательного клирика. Постепенно возвращались ощущения и меня уже начало мелко потрясывать. А вдруг синеглазый и, правда, неживой уже? Запоздавший страх за и холодное липкое оцепенение нахлынули одновременно. В том, что разрушенная молебня моих рук дело, я даже не сомневалась. Все случилось после паутинки порванной, да и буря просто так, на пустом месте не заходит. Не иначе как...
   Травник, дернувшись, чуть не соскользнул в грязь, я упустила мысль и, отбросив самобичевание, занялась спутником. Мы уже выбрались за околицу, и спасительная опушка леса виднелась едва ли в десятке шагов. Подхватив поудобнее, постанывающего Грая я нырнула под прикрытие ветвей. Суше, к сожалению, не стало. К дождевым потокам прибавились и осыпающиеся с ветвей ледяные крупные капли. Хорошо хоть, льющаяся с неба вода, привела парня в чувство. Увы, слабость не позволила ему идти самостоятельно, а я уже совсем выбилась из сил и тащить его дальше на руках точно не смогла бы. Совместными усилиями, пристроившись у ближайшего пня, травника с трудом удалось усадить верхом.
   - Кфе, тьфе... - я кое-как развела руки спутника, судорожно сомкнувшиеся на моей шее, - за талию, держи! Задушишь!
   Парень вроде понял. По крайней мере, руки убрал. Спотыкаясь, со стонами и проклятиями мы наконец-то двинулись вглубь леса. Увы, налегке. Оружие, пожитки, еда, припрятанная пара злотов, все осталось в безымянной деревне на поживу ловчему отряду. Только что, совсем уже измятая карта с самой вуколачьей деревни, лежала в кармане граевой рубахи. Судя по ней, направление мы не потеряли, и до Антары осталось едва ли полтора дневных перехода. Любопытство я, кстати, так и не удовлетворила. На карте, селение, из которого мы еле вырвались, было обозначено лишь крестом и парой нарисованных домишек.
   К тому моменту, когда дождь закончился, солнце клонилось к закату а в лесу, из еды, наблюдались, разве что комары. Да еще неизвестно, что к ночи будет, а то выползут хищники из нор, как бы самим, чьим поздним ужином не оказаться. Помощь огневика нам сегодня наверняка не грозила. Парень окончательно так и не пришел в себя и, почти без сознания болтался на моей спине, лишь изредка постанывая, когда я спотыкалась на попадающихся кочках.
   На дорогу мы вышли совершенно неожиданно. Только вот под копытами пружинила колючая иглица, и тут же в паре шагов стелется укатанный удобный тракт. Еще через час пути, спутник приободрился и даже попытался задавать какие-то вопросы. Тут пришла моя очередь молчать и постанывать, ибо силы были уже совсем на исходе. Появившийся из-за поворота постоялый двор был воспринят, не иначе, как подарок ветров, словно за мучения воздаденный. Близость жилья придала таких сил, что до высоченного массивного забора я добралась почти галопом.
   Не знаю, на что мы понадеялись, грязные, ободранные, без денег и ценностей, которые можно на еду и ночлег поменять. Я, в диком виде, не хуже лесной разбойницы, травник чуть живой к ограде прислонился. Но теплилась в душе надежда, если не на ночлег, так хоть на еду какую-никакую...
   Как и следовало ожидать, к Свию нас послали сразу же, едва в воротах приоткрылось маленькое окошечко. На этом разговор закончился, и тут же раздались шаркающие шаги в глубь двора. Не успокоившись, я развернулась и что есть силы, вдарила задними ногами по воротам. Люди они, в конце-концов, или звери! Хотя бы выслушать могут, прежде чем посылать!
   За забором громко выругались и окошко распахнулось уже на всю. В проеме показалась перекошенная физиономия с черной окладистой бородой.
   - А ну пошли отсюда, оборванцы, пока я стражу не кликнул!
   Я даже слегка присела от зычного баса.
   - Дак мы только...
   - Знаю, знаю! Шляются тут всякие, только и смотрят чего бы стибрить! Князь на постое! А всякую шешеру вроде вас велено гнать в три шеи.
   - Да хоть хлеба дайте, мы отработать сможем! Честно!
   - Чего ты отрабатывать собралась, разбойница. Вас как послушать так все можете, хоть копать, хоть рубить, хоть за скотиной ходить. А на деле ворье ворьем!
   -Угу, - окончательно разочаровавшись в успехе нашего попрошайничество, буркнула я - И копаем, и поем, играем, сказки сочиняем.
   - Сказки? - Заметно приободрился мужик. - А вот сказки это да, надо! Не иначе ветра тебя, оборванка, в помощь прислали. Младшенькая-то княжна с утра в капризах. Нянька простыла, занемогла, как на зло, вот ребятенок и мается, скучает. Уже весь двор замучила. Успокоить сможешь, будет тебе заработок, хозяин в долгу не останется. Но если наврала, пеняй на себя!
   Слова с делом у мужика не разошлись. Ворота тут же распахнулись, нас впустили во двор. Судя по одежде, привратник был не местным а из княжей свиты. Вряд ли, шитый золотой нитью, бархатный камзол можно было стоянием на воротах заработать. В секунду обыскав и сцапав за запястье бородатый поволок меня куда-то в глубь двора. К нам немедля присоединились пяток внушительных охранников в кожаных дублетах и с короткими мечами на перевязях.
   Пытаясь остановиться я заскребла всеми четырьмя копытами и заполошно оглянулась на травника. Сказительство отродясь не было моей сильной чертой. Читать - да и с удовольствием, но при попытках рассказать что-то я начинала так путаться и запинаться, что лучше бы и не бралась. Парень моей паникой не проникся и лишь обреченно развел руками, мол: "А что я могу, сама напросилась".
   На заднем дворе обосновалась настоящая ожившая сказка. Я замерла от восторга, увидев эту мечту любого ребенка. Приоткрытый сундук, доверху наполненный разномастными куклами, кованые сборные качельки с ярким покрывалом, куча деревянных расписных игрушек рассыпанных по земле. Посреди этого великолепия пышный, не иначе как с Кованского халифита, ковер, с грудой подушек и восседающая на них белокурая девчушка. Малышка увлеченно ревела и колотила о подушки уже растрепанную совсем рыжекосую куклу.
   Мужик всплеснул руками и засюсюкал, с явно не свойственной ему нежностью:
   - Матичка, ну не плачь, хорошая наша. Я тебе сказочницу смотри, какую привел!
   Девчонка как-то особо яростно вхлипнула, подняла зареванное личико и, просияв, восторженно протянула:
   - Лоса-а-дка
   Я мысленно застонала...
  
   Ветер носил по двору мелкую пыль, засыпая отпечатки копыт. Я вздыхала и ругалась про себя, стараясь не завыть от усталости. То ведь еще удовольствие, ходить по двору, когда на твоей спине со счастливыми воплями кружится увесистая юла, за которой внимательно следит пятерка вооруженнных стражей. Причем от любой помощи со стороны дядьки Матичка, в форме истерики, отказалась, заставляя меня резко закидывать руки за спину и судорожно замирать при каждом своем подскоке. Бородатый покашливая и внимательно прищурившись топтался у забора, изредка исподтишка показывая мне кулак, мол только не доследи, попробуй. Передняя правая разнылась и я уже кривилась от боли, стараясь не спотыкаться, когда раздался властный мужской голос:
   - Матисия, все, хватит, накаталась!
  
  
   Глава 24
  
   Девчонка, радостно взвизгнув, моментально скользнула на землю. Я чуть не поседела. Под дружный восклик ужаса, в последний момент успела перехватить непоседу и осторожно поставить на ноги. Матисия, ничуть не волнуясь о том, что только что могла разбиться, с счастливым воплем: "Тятенька" бросилась к высокому мужчине. Тот подхватил девчонку, со счастливым вздохом прижал к себе и, отдав на руки подбежавшей девице, повернулся к чернобородому:
   -Ты кому ребенка доверил, Свиев засланец? Первой попавшейся? Ветров благодари, что обошлось все.
   Бородач тушевался и мямлил что-то маловразумительное, а я осторожно рассматривала князя. Высокий худощавый мужчина со светло-русыми волосами и короткой бородкой, отличался какой-то особой статью и манерой держаться. Власть и сила немалая сразу в человеке чувствуется. Ведь, вроде и голоса не повысил и ничего страшного не сказал, а проскальзывает в словах острая оружейная сталь и хочется сжаться в комочек под тяжелым взглядом серых глаз.
   Улизнуть бы осторожно, пока до меня дело не дошло, да некуда. Дружинников во дворе прибавилось, ишь, как зыркают внимательно. Да и Грая что-то не видать. Только вот у забора отирался и вдруг как ветром унесло. А без него куда же бежать-то?
   - Беда! Князь-батюшка! Беда-то какая!
   Давешняя девка, что малышку со двора забирала, заливаясь слезами бросилась под ноги князю. Мужчина резко обернулся. Подхватил девицу и словно куклу встряхнул, приводя в себя.
   - Что! Говори быстро! С дочкой что-то?
   - Не-е-е-ет.... Беда ... - выкрикнула та и зашлась в глупом истерическом хохоте.
   Князь коротко крикнул, посылая дружинников проверить двор и глянуть с кем неладно. Кое-как приведя девку в чувство, продираясь сквозь бессвязное лопотание, выяснил что что-то с нянькой и кинулся к постоялому дому. Я, не задумываясь, скакнула следом, задерживать меня ни кто не стал. На крыльце заламывая руки уже толкались две женщины и толстенький крепкий мужичок. Судя по засаленному фартуку не то повар, не то хозяин двора и корчмы, непрестанно причитающий:
   - Ой, Ветробоже милостивый, да что это такое деется-то!
   Отодвинув народ с крыльца, князь в сопровождении двух дружинников вошел в дом. Я бесцеремонно ринулась за угол и прижалась носом к мутноватому стеклу. Рама оказалась приоткрыта, позволяя слышать происходящее в комнате. На кровати лежала полная темноволосая женщина. Рядом на стульчике, держа ее за руку, сидел бородатый старик, судя по разложенным у кровати склянками и пучкам трав, княжий знахарь. На лице мужчины застыло выражение обреченного ужаса. Хлопнула дверь в комнате. Старик приподнял голову и бросил вошедшему князю лишь одно слово.
   - Ледяница...
   Я в ужасе отпрянула от окна. В воздухе, словно, сразу запахло смолой и горячим пожарищем. В глубине души поселился ноющий ужас и обреченное спокойствие. Обреченное, потому как бежать уже некуда да и незачем. Появившаяся сразу после 'Не начавшейся' войны болезнь, чуть было не выкосила половину Каврии. Выползшую из мертвых земель заразу, удалось тогда остановить только совместными усилиями оставшихся столичных магов и благодаря бесстрашию и решительности свободных князей. Целые деревни выжигались дотла, лишь бы не пустить болезнь дальше, а любое подозрение на заразу каралось немедленной смертью с дальнейшим сожжением тела. Начиналось все с легкой сыпи на руках и шее, которая через несколько часов превращалась в мокнущие зудящие пузыри на коже, и человек начинал мерзнуть от нестерпимого внутреннего холода. После этого, заразившийся переставал реагировать на окружающую действительность, конечности постепенно деревенели, леденели, и больной в считанные часы угасал. Передавалась зараза с быстротой ветра. И если есть в селении хоть один больной, то через пару дней почти наверняка все слягут.
   Князь распахнул дверь во двор, отдал несколько коротких приказов, у ворот засуетились дружинники, задвигая в пазы тяжелый засов и отрезая путь наружу. Через пару минут, над оградой поднялась белая тряпка с намалеванным красным крестом, знаком опасной болезни.
   Я топталась у крыльца, все еще не веря, что наше с Граем путешествие так бесславно закончилось. Еще пару дней и останутся на постоялом дворе только мертвые тела да воронье, которое никакая зараза не берет. А потом разглядит кто-нибудь из проезжающих флаг над оградой, и полыхнут корчма и домики ярким пламенем, выжигая остатки болезни. Если раньше бочку смолы под забор не прикатят, пока мы еще живы тут.
   Весть о ледянице быстро распространилась по постоялому подворью. Надо отдать должное княжьей свите, слез и паники не было. Может потому, что в предгорьях и не таких страстей насмотришься, а может в силу выучки мужчины держались беспристрастно, да и женщины, изредка из-под тишка смахивая слезы, старались не выказывать страха. У кромки Ледяных гор, в вольных княжествах, женщины издревле считались воинами, если не наравне с мужчинами, то очень близко к оным.
   Еще за добрую сотню лет до 'Не начавшейся войны', десяток княжеств находящихся на самой границе между Артией и Каврией получили суверенитет. Бедной благами каменистой земли было столь мало а воинственные князья столь несговорчивы, что оказалось проще отдать бразды правления над приграничными землями целиком в их руки, чем посылать через полстраны отряды, для усмирения недовольных. Да и облагать территории данью, было бессмысленно. На гористых склонах хорошо рос разве что дикий лук, да размножались черные тонконогие козы. Отдать земли, оказалось наилучшим решением. Междоусобицы немного затихли и за свои территории, княжьи дружины дрались как снежные барсы, не давая нечисти с гор, а теперь и с мертвых земель, в огромном количестве прорываться в долины. Единственной ценностью предгорий, были хорошо обученные воины. С детства умеющие держать оружие и виртуозно владеющие особой манерой боя, мужчины княжеств, считались элитными и самыми высокооплачеваемыми наемниками, что на нашей, что на Артийской территории. Даже личная гвардия короля Нурия II, по большей части состояла из наймитов, воинов предгорий. Да и женщины, защищая свою семью и кров, умели держать в руках оружие и пользоваться им, не многим хуже мужчин.
   Я встрепенулась.
   - Ой уби-и-и-или, ой смертушка наша пришла-а-а-а! - страшно взвыла дородная тетка, упав на крыльцо постоялого дома. Ей вторили две молоденькие девушки в расшитых красной нитью длинных рубахах. Рядом с обреченным выражением лица топтался уже виденный мной толстяк в засаленном фартуке и переминался с ноги на ногу худенький перепуганный парнишка. В отличие от дружинников, хозяину и прислуге постоялого двора помирать было страшно.
   Когда прошла первая паника я, с изумлением поняла, что мне не так уж и жутко. Наверное, свыклась со своим морочьем за столько времени, а оно едва ли не похуже смерти-то будет. Изнутри плеснуло болью в виски и услужливо толкнулось:
   - Спиш-ш-ш-шь?
   - Чьих будешь-то, спрашиваю!?!
   Раздавшийся над самым ухом властный голос, с силой выдернул из забытья. Князь видимо уже не первый раз задавал вопрос и теперь с недовольством морщил лоб ожидая ответа. На его руках, обхватив за шею и трогательно прижавшись щекой к плечу, затихла дочка.
   - Из Топотья, селения общинного, - взмахнув хвостом и потупившись, прошептала я.
   - А этот?
   Один из воинов держал под мышки бессознательного уже Грая.
   - Травник Залесский, спутник мой. Мы в Антару шли, учителя его искать, да на разбойников наткнулись, - я постаралась, не открывая всей правды, хоть как-то объяснить наше бедственное состояние и положение.
   - Ну что же, - мужчина горько усмехнулся, - я, Златием Светом буду, добро ко двору пожаловать.
  
   Крепче всего людей объединяет общее горе. А уж когда это горе превращается в обреченное ожидание смерти, то и вообще не остается ни преград, ни сословий. Да и до того, как я заметила, князь очень свободно с дружиной и дворней общался, не на равных, конечно, но словно со стороны старшего родича, уважаемого. Вот и сейчас под широким навесом на трапезу собрались и девицы прислужницы и князь с помощниками, и дружинники. Кроме тех, что до сих пор охрану нес уже не сколько князя, сколько мирных прохожих от опасности оборонить пытаясь. Нашлось место у длинного стола и для меня. Ведь, пожалуй, единственная из всех известных болезней, лядяница была опасна для любого племени, Каврию населяющего. Без разницы, человек ли, кентавр, или карла под ее черное крыло попал, исход один - смерть.
   Кусок не лез в горло, но люди переговариваясь и вспоминая оставшихся дома родных и близких, все равно старались держаться вместе, хоть немного уменьшая страх, рассеивая его на всех. Хозяин двора нашел в себе силы радоваться, что еще до приезда свиты, отправил младшую дочь и обоих сыновей в город за припасами. Молодежь припозднилась что-то с покупками и к назначенному часу, на свое счастье обратно не успела. Теперь и вовсе сломя голову прочь кинется, углядев над оградой флаг болезни, по крайней мере, мужик очень хотел на это надеяться. У самого Златия, по приглашению Нурия II, в Антару следующего, в княжестве Светочь, остался за хозяина-управителя, старший сын, Теперь, по крайней мере, не страшно, что все земли после гибели князя разграблены и поделены соседями будут. Я про себя, мысленно прощалась с мамой и сестренкой, да с Весеной, подругой лучшей, пусть у них все светло жизни будет, и ветра только хорошее приносят...
   К ночи умерла нянька и ее тело, обернув дерюгой, отнесли в дальний угол двора. Еще трое дружинников заняли кровати в постоялом доме с серой сыпью на руках и теле.
   К утру очнулся Грай, а у маленькой Матисии появились на ручках первые темные пятна. Златий словно почернел весь, ни на шаг не отходя от кровати дочери, как бы не пытался уговорить его бородатый знахарь.
   Травника пришлось по глотку отпаивать поддерживающим настоем. Силы, потерянные в безымянном селении восстанавливались медленно, но вскоре парень уже сам (хотя и держась за стены) смог дойти до туалетного домика, а после напустился на меня с расспросами. Шмыгая носом, как смогла, описала наше бедственное положение. Граю хватило пары уточняющих фраз, что бы понять, насколько плохи дела, и на подгибающихся ногах, сунуться в самую гущу событий. Увы, даже совместных усилий не хватило, что бы хоть как-то облегчить участь девочки. Малышка уже кричала от холода, а Грай со знахарем могли только обреченно наблюдать, как лопаются на ее руках назревшие пузыри с мутной жидкостью внутри. Я по привычке пристроилась со двора у открытого окна, наблюдая за происходящим в комнате и размазывая по щекам непрерывно льющиеся слезы. Вот Грай, видимо на что-то решившись, отодвинул в сторону мужчин и сосредоточившись, взмахнул руками над кроватью с больной.
   Меня словно окунуло с головой в омут. В ушах зазвенело, накатившееся морочье застучало вместе с сердцем:
   -Тишь-тишь-тиш-ш-ш...
   И снова вынырнув на поверхность из красной пелены, я увидела...
   Как будто прошитое лозой, тело малышки густо пронизывали черные переплетающиеся прутья. Тянущиеся из рук травника красные нити, трескаясь и осыпаясь, пытались обхватив расшатать хотя бы один из прутиков. Увы, сил парню явно не хватало, его свечение угасало, едва успев разгореться. Чернота разрастались, и уже ползла сплошной пеленой, от ног к голове девочки.
   Пытаясь хоть немного помочь спутнику, я всем сердцем потянулась к нему и с изумлением обнаружила такие же алые нити, исходящие из собственного тела. Вздрогнув, чуть не потеряла концентрацию и с трудом смогла дотянуться вновь. В виски ударило болью, сердце словно сжали ледяной ладонью, а по лбу покатились крупные капли пота. Не зная, что делать, я по примеру Грая вцепилась в черное переплетение. Эффект от помощи оказался почти такой же как и в молебне, только с меньшими разрушениями. Громыхнуло, мужчин разнесло по углам, а малышка приподнявшись над кроватью, так и осталась висеть в воздухе. Чернота немного отступила. Не обращая внимания на крики травника, я осторожно потянулась к появившемуся невесть откуда пятнышку тепла и нащупала сияющий горячий шарик в самом центре черной лозы. Внутри что-то шевелилось, пульсируя. Поднажав, я расколола его на две половинки и подхватила показавшийся ленточный обрывок черноты. Не торопясь, словно нить с веретена, потянула, сматывая в один клубок. Лоза размякла, подалась и послушно заструилась, соскальзывая с тела девочки. Красные нити гасли, впитываясь в тело, и последние черные полосы я мотала почти что голыми руками. Пальцы еле двигались от нестерпимого холода, но где-то внутри жило осознание того, что стоит оставить хоть одну веточку и болезнь разрастется снова. Когда все было закончено, я застыла, не зная что делать с темным пульсирующем шаром в руках. Холод уже полз вдоль предплечий, пытаясь дотянуться до самого сердца. В голове, застилая сознание, горячей болью стучалось морочье. На остатках сил, я что есть мочи смяла черный клубок в бессильном порыве прижимая его к груди. И уже теряя сознание, последнее, что успела услышать это вопль травника:
   - Итка! Что ты делаешь!!!
  
   Я словно покачивалась на волнах липкого забытья. То всплывала, пытаясь зацепиться за мысли и обрывки звуков, то снова погружалась в красный туман морочья.
   - Спиш-ш-шь?
   Наконец, рывком вынырнула в действительность и тут же зашипела от накатившей боли. Тело нестерпимо ныло от макушки до кончика хвоста, словно по мне проехала пара телег, груженых камнями. В висках стучала кровь, по крупу пробегала мелкая дрожь, а легкие словно перекрыли, и никак не удавалось вдохнуть достаточно воздуха.
   Первое что удалось разглядеть, сквозь полуслипшиеся веки, это проплывающие в вышине верхушки деревьев и курчавые барашки облаков на светло синем небе.
   Поморщившись, кое-как выпростала из-под крупа затекшую руку и протерла глаза. Вот уж не думала, что удастся когда-нибудь на телеге прокатиться! Оказывается, меня погрузили на широкий с низкими бортами возок, запряженный приземистой и мохнатой северной лошадкой. На козлах, покачивался в такт движению повозки коренастый светловолосый мужичок.
   Видимо, углядев мое движение, через борт лихо перемахнул травник. Порылся где-то под козлами и с горячностью заботливой тетушки подсунул мне к губам глиняную кружку. Попытавшись отпить, закашлялась и глубоко вдохнув, чуть было не захлебнулась горьким взваром. Рядом взволнованно охнули, и кружка пропала.
   Грай, с выражением недоверия на лице, молча на меня уставился. Оставалось только старательно таращиться в ответ.
   Когда затянувшаяся пауза окончательно надоела, и я дурашливо протянула:
   - Р-р-р-р...
   Честно говоря, такой прыти я от спутника не ожидала. Парень, завопив что-то на вроде: "побежали", рыбкой слетел с воза, увлекая за собой возницу. Послушная лошадка тут же остановилась, а снизу, из под колес понеслись сочные ругательства. Сзади тоже закричали, видимо со следуещей телеги обоза.
   Мне стало не смешно.
   - Грай, ты чего?
   - Итка, ты?
   - Нет, сам Свий к тебе в гости пожаловал! - из глаз брызнули слезы, - Вылазь, прекрати меня пугать!
   - Я тебя пугать? Ты еще порычи, авось волчни за свою признают! Ты приходишь в себя, после... - парень покосился на возницу, мрачно переминающегося у воза - Сама знаешь после чего! И первое, что я слышу, это звериный рык! Что, скажи мне, я должен был подумать! А?
   - Не кричи на меня!
   Уткнувшись носом в сгиб локтя я взахлеб разревелась. Тоже ведь не глупая, Поняла сразу что то, что я в молебне и на хуторе творила, не иначе как волшба магиковская! И не важно, что среди нас магов отродясь не было, Смогла ведь? Смогла! Ну почему я снова, ну чем я ветрам не угодила! Чем? Мало что ли морочья, так нет же, еще и эта напасть! И неизвестно, что похуже будет: телом бездушным по свету бродить. Или на куски разорваться, силы магиковской не выдержав! За что?!
   - Не хочу-у-у!!!
   - Ита, Итка, ну успокойся, пожалуйста...
   - Не хочу-у-у!!!
   Я рыдала так самозабвенно, что травник не зная чем успокоить, бочком-бочком, перебрался к вознице. Угнездился поудобнее и лишь изредка, со вздохами оборачивался, посмотреть, не успокоилась ли.
   От этих беспомощных взглядов, почему-то становилось еще обиднее и слезы бежали с новой силой.
   Наконец я выдохлась и немного пришла в себя. Лежать было крайне неудобно. По затекшему телу уже бегали мелкие иголочки а задние ноги, кажется и вовсе отнялись. Спутник по первому оклику ринулся на помощь, и вскоре я уже шла вместе с обозом, придерживаясь за борт возка. Парень самозабвенно распинаясь, топал рядом, рассказывая, что творилось после моего обморока. Оказывается, Грай видел всю борьбу с лозой от начала и до конца. После того, как упала, решил было, что я просто перетащила болезнь на себя. Но признаков ледяницы не нашлось. Мало того, в одночасье выздоровела Матисия и дружинники, и даже у умершей уже няньки пятна на теле исчезли.
   На этом моменте я, было шмыгнула носом, соображая, что еще и ледяница, неизвестно куда делась, может уже вместе с морочьем внутри обживается. Но слез уже не осталось и пришлось молча дослушивать.
   Князь без слов понял, что произошло. Ледяница, иначе как магией не изживалась, а кроме Грая, претендентов на лавры не нашлось. Крепко обняв парня, Злотий молча подхватил на руки выздоровевшую дочку. Наличие в спутниках магика, оказалось уже не важно. Меня, конечно и не заподозрили, и лишь Грай волновался, когда бесчувственное тело грузили на воз. Обоз выдвинулся в Антару при первой же возможности.
   - Подожди, - я недоуменно вмешалась, а остальные как же? Вся челядь ведь знала, что болезнь на дворе.
   - Да кто вся, - отмахнулся парень. - Князь, знахарь, кое-кто из воинов и мы с тобой? Остальные ведь пятен не видели, только слышали, что беда пришла. Витий, знахарь-то, своим именем честным пожертвовал, что бы на нас чего не накликать. Заявил, что за ледяницу, лихорадку снежную принял. Та хоть и опасная, но лечится и успешно весьма. А он признался, что лекарство не то няньке дал, болезнь не распознавши. И не успел спасти тетушку-то. Косятся на него теперь недобро, но у всех от сердца отлегло, что миновала опасность смертельная. Хозяину двора и подавно языком трепать не захочется, гостей на семь верст окрест распугивать. Так что, няньку на местном погосте похоронили, и дальше поехали.
   - Грай, - я подняла голову, рассматривая небо, - так, когда все случилось, заря вечерняя занималась, а сейчас, вроде как, солнце до зенита еще не доползло. Это получается, я весь день проспала?
   Парень кивнул.
   - Мы добрались почти. Завтра к утру в Антаре уже будем.
   - Завтра...
   С души, словно камень свалился тяжелый, и зажглась на его месте искорка надежды. Уже совсем близко столица. И Зиновий. А если не он, то соратник его, к которому Граю идти велено. Кто-нибудь да поможет! Ведь они маги, самые что ни наесть настоящие, неужто с морочьем не справятся? Должны! Да и от силы магиковской ни одного человека уже избавили. Сама приду и попрошу, по доброй воле. И все, можно будет домой возвращаться. К маме, к Мийке с Весёной! Даже не верится, что снова заживу как обычно! Не драться, не мчаться, от рыцарей не бегать. Счастье-то какое, когда можно просто спокойно жить!
   Кажется, последние слова я произнесла вслух, потому как спутник широко улыбнулся и подхватил:
   - И я заживу! Вот поступлю в магикул, стану студиозом полноправным, никто тогда тронуть не посмеет. Все рыцари побоку пойдут! А потом и место при дворе, авось, образуется. Если не получится у Зиновия, то я дело его продолжу, и доказать смогу что без магии погибнет земля наша!
   Лавры спасителя мира так ярко пригрезились спутнику, что последние слова он почти выкрикнул. Я шикнула на парня. Уж совсем не обязательно во всеуслышание о таких вещах объявлять, тем более что возница уже начал оглядываться заинтересованно, мол, о чем мы это так горячо беседуем?
   Златий, хотел побыстрее добраться до Антары и обоз весь день двигался почти без остановок. Сам князь, охраняя дочку, почти не выходил из крытой повозки. Девочка медленно приходила в себя, но была еще слишком слаба. В столице жило достаточно лекарей, которые могли бы поставить малышку на ноги в кратчайшие сроки. Правда, по мнению Грая, ей вполне хватило бы поддерживающего питания и продолжительного отдыха, но с советами парень не лез, справедливо рассудив, что девочке хуже не станет, а с князя и так достаточно помощи "дикого магика".
   Возы двигались уже по мощеному тракту, сказывалась близость к столице. Как и надеялся Грай, рыцарские посты мы прошли беспрепятственно. Предъявленная Светелом гербовая бумага с печатью и приглашением ко двору от самого НурияII, действовала безотказно. Обоз пропускали не досматривая, и не обращая внимание на княжьих спутников.
   По обе стороны дороги все чаще попадались постоялые дворы и маленькие деревеньки ремесленников. Заборов вокруг селений уже не было, очень уж спокойные леса вокруг, да и застав рыцарских густо понаставлено, с любой напастью справятся.
   Местные жители выставляли вдоль дороги изделия на продажу. Чего там только не было: расписные миски и горшки, вышитые местными умелицами ткани, резные ложки и блюда, кожаные кошели и торбы. Я вовсю крутила головой, рассматривая местное великолепие. Увы, денег не было, да и если бы были, останавливаться в селениях ни кто не собирался. Короткие привалы, да и то, только что бы напоить лошадей, были не в счет. Даже перекусывать пришлось по пути, вяленым мясом с хлебом. Я свою порцию сразу же отдала травнику. Желудок крутило так, что есть побоялась, дабы не задерживать обоз отлучкой по всем окрестным кустам. От горького взвара становилось чуть лучше, и вскоре я уже шла в обнимку с кувшином, прихлебывая на ходу.
   К тому моменту, когда солнце укатилось за горизонт, а князь наконец-то объявил привал, усталость уже вовсю давала о себе знать, а в больной ноге давно пульсировал клубок режущей боли.
   Обоз съехал с дороги на широкую лесную поляну, на окраине очередной деревеньки. Встать на постой в селении не получилось, на маленькой деревенской площади мы просто не поместились бы. Пока возы выстраивались полукругом, я отошла в сторону и с удовольствием растянулась в высокой густой траве. Глаза слипались, и даже прожорливые лесные комары не смогли помешать крепкому и здоровому сну.
   Проснувшись, когда уж совсем стемнело, долго лежала, рассматривая отблески огня между деревьями и принюхиваясь к сытному мясному запаху. Голод пересилил сон, и к вечернему костру я все-таки вышла. Вернее попыталась. Повозки стояли в стороне, и к спутникам я пробиралась на ощупь. Вот ведь нашли, как встать! Нет бы у огня, а то ажно в двух десятках шагов от оного.
   В темноте всхрапнула лошадь. Я испуганно шарахнулась от неожиданности и чуть не свернула больную ногу. Возникший следом, словно из ниоткуда дозорный, и вовсе испугал до дрожи в коленках. На счастье, мужчина оказался отзывчивым, и без лишних расспросов отвел меня за руку к костру.
   Грая я углядела сразу. Травник пристроился на пеньке, чуть в стороне от княжьих людей и с аппетитом шерудил ложкой в глубокой деревянной миске. Одна из девушек протянула мне такую же посудину, и я с удовольствием облизнулась на изрядную порцию наваристой мясной похлебки. Кашевар продуктов не пожалел и за добавкой я подходила ажно три раза. Народ весело переговаривался, словно и не было тяжелого долгого дня. Лохматый белобрысый парень притащил расстроенную лютню и не мелодично, зато от души напевал задорные куплеты. Девушки уже пританцовывали на месте, и не далеко было до того момента, когда ноги сами сорвутся на веселую пляску.
   - Триший, у тебя где-то винцо припрятано было?
   Вертлявый парнишка с плутоватым выражением лица отирался возле знакомого уже бородача в кафтане. Чернобородый морщился, словно кислое яблоко откусил:
   -Все бы вам пить? Не рано вина-то? Еще не все дела сделаны, праздновать нечего!
   -Да ладно тебе! - не полез за словом в карман вертлявый, - Во дворце-то нам будут из запасов королевских выдержанное наливать, наилучшее. А наше сейчас выпить надо, что бы потом вкус не сбивать!
   Под одобрительный гомон бородач двинулся куда-то к возам и через пару минут по кружкам уже разливали вино. У меня же, после гульбы в Круже, алкоголь вызывал лишь отвращение, да и в сон уже клонило с утроенной силой. Поспотыкавшись в темноте, я добралась до повозок. Кое-как стащила на землю несколько охапок соломы и, прихватив заранее указанное возницей покрывало, устроилась на ночлег.
   Разбудили нас еще по потемкам. Небо на востоке едва тронула первая светлая полоска, а обоз уже собирался в путь. Спросонок потрясывало от холода и до костра, где раздавали горячий взвар, я скакала едва ли не вприпрыжку, не посчитавшись даже с ноющей ногой. Ночи ближе к осени становились все холоднее, не смотря на теплые еще солнечные дни.
   Дорога хоть немного согрела и к тому моменту, когда край горизонта совсем заалел, обоз окончательно проснулся и встряхнулся. Кто-то хозяйствовал в возах, наводя порядок перед прибытием ко двору, кто-то, кутаясь в покрывала от прохлады, похмелялся остатками вчерашнего вина. Травник из солидарности топал рядом со мной по дороге, беспрестанно зевая в кулак и рассказывая про нравы и обычаи вольных княжеств.
   Началось все с моего вопроса, о телегах, от костра далеко поставленных. Оказалось, специально так делают. Если враг, какой подкрадется, что бы ни в одном месте все были. На возах добрая половина воинов остается на охрану, и для поддержки сторонней. И еще, в темноте предгорные жители себя чувствуют не многим хуже зверей лесных, и на слух, на звук стрелять и бить могут, как воочию. Потому и наемниками самыми лучшими считаются, что и темнота им не помеха. Я, было заикнулась про теньяков, мол они-то всяк сильнее, но парень меня осадил, что бы воинов с наемными убийцами не путала.
   Лес внезапно закончился, и я замерла от открывшейся передо мной картины. Во всех прочитанных до того книгах не было описано и половины того столичного великолепия и красоты, которые удалось рассмотреть с высокого холма. Вид открывался почти на всю Антару...
   Вьется синяя лента пересекающей город реки. Возвышается над зданиями серебряный шпиль магикула и позолоченные крыши башенок королевского дворца. Копошится муравейник большого рынка. Ярким пятном выступают богатые центральные кварталы и серой полосой бедные окраины. Да неужели я все сама рассмотреть смогу? Не из книжек и рассказов вызнать, а сама? Такой восторг сразу охватывает, что ажно дыхание замирает! И библиотека там говорят, есть и музеум, где вся история страны описана и собрана, и из всех краев туда торговцы со своим товаром приезжают, а еще...
   У огромных городских ворот собрались желающие войти и по мере приближения, я поумерила восторги, и начала понемногу тревожится. Стражники явно собирали пошлину за вход, а денег у нас с Граем не было вовсе. Хотя, волнения быстро разрешил Златий, вызвавшись за нас заплатить.
   При въезде в город вышла небольшая заминка. Ушлый страж попытался сперва взять с меня как за лошадь с всадником - пять медяшек. Вперед тут же вылез откровенно ржущий Грай и предложил отдать денег, сразу как за пешего селянина и кобылу на продажу. Ажно на две медяшки больше, но только при условии, что привратник сможет меня разделить, мол всегда мечтал посмотреть, как оно выглядит по отдельности. Я бросила на спутника уничижительный взгляд, но промолчала. Страж, мрачно на него покосившись, все-таки понял беспочвенность денежных притязаний и взял за меня только три медных. Как за верховую лошадь. Почему-то стало немного обидно.
   Проехав с сотню шагов по городу, обоз остановился на небольшой улочке. Подошедший Златий, без лишних церемоний, предложил нам остаться. Мол, через две седмицы обратно едут, а лекарь в княжестве всегда нужен. Да и кентавре, при случае дело найдется.
   Грай витиевато отказался, что князя ничуть не расстроило.
   - Так и знал, что по своей надобности уйдете. Но за дочку, я до скончания дней своих ваш должник! Если только помощь потребуется, всегда начеку буду. Только позовите. И еще, самое малое, что сейчас сделать могу...
   В руку Грая перекочевал увесисто звякнувший кошель.
   Когда последний воз скрылся за поворотом, я повернулась к спутнику:
   - Ну что? Куда дальше?
   - Как куда? В магикул, конечно! - травник уверенно рубанул рукой воздух.
   По моему мнению, все-таки сперва следовало разузнать, что в городе деется, как к магам подходить, и с кем говорить надобно, но парень уже решительно утопал вперед.
   Где-то над моей головой распахнулось окно и с окриком: "поберегись" оттуда плеснули водой с обмылками. Едва увернувшись, я заскользила копытами на размокшем мыльном корне и громко выругалась на нерадивую хозяйку. Ставни снова заскрипели. От Свия подальше, пока сверху не вылили чего похуже, я скакнула вслед за спутником, на дорогу, которая вела к поблескивающему на солнце серебряному шпилю магикула.
  
  
   Глава 25
  
   Заблудились мы сразу же. Прямой дороги к магикулу не нашлось, а стоило только зайти в проулок, в попытке срезать путь, как приметный шпиль исчез за серыми стенами домов, и больше не показывался. Попетляв дворами, мы выбрались на берег реки. В городе Орошу заключили в высокие берега, предохраняя столицу от разливов, и теперь волны с громким плеском бились о каменную кладку, устремляясь на свободу, за пределы Антары. Я заворожено уставилась в сине-серый водный поток. Вот так случись, не ровен час, упасть, выбраться будет ой как не просто, до редких спусков и площадок еще доплыть надо.
   Грай тоже наклонился к воде, хмуро полюбовался на проплывающие внизу листья и крутящуюся по течению стайку подсолнечной шелухи и предложил вернуться к городским воротам, дабы возобновить поиски со знакомой точки. Увы, осуществить идею не удалось. Мы заплутали настолько, что так и не вспомнили, откуда входили в город. Как назло, прохожих на улице не попадалось, а попытка постучать в первую попавшуюся дверь, едва не обернулась крупными неприятностями. На стук выскочил огромный лысый мужик, при виде травника тут же заоравший:
   - Ага! Сам пришел! Я так и знал, что эта змея кого-то водит!!!
   Я нервно взмахнула хвостом и попыталась вмещаться:
   - Вы нас не так...
   Лысый, переведя взгляд на меня, жутко вытаращил глаза и захлопнул дверь перед самым носом опешившего травника, из дома тут же загремело:
   - Лерыська! Пришибу змеюку! Мало того, что мужиков водишь, так еще и кентавров?!! Думала, я на службу ушел, так все можно?!!
   Пока я в недоумении хлопала глазами, парень, сориентировавшись, стреканул за угол здания, увлекая меня за собой. Вовремя, надо сказать. Судя по ругани и хлопающим дверям, рогатый муж, бросился искать любовников. Грай, приложив палец к губам, скорчил испуганное лицо и махнул рукой во дворы. Стараясь не цокать копытами, я поспешила за ним. Наконец крики ревнивца остались далеко позади, и мы смогли перевести дух.
   - Вот и спросили дорогу,- Грай досадливо усмехнулся - Чуть не пришиб из ревности.
   Я молча кивнула, озаботившись совсем другим вопросом. Прислонившись к стене и развернувшись, на сколько смогла, попыталась рассмотреть копыто на задней правой. В Топотье-то на вольном выпасе лишь по земле и траве бегать приходилось, а в городе мостовые каменные. А ну как сотру копыта-то? Хотя, надеюсь, кузнец не понадобится. Вот доберемся до магикула, и может уже сегодня смогу в обратную дорогу выдвинуться. Домой к маме...
   Из ближайшего переулка пахнуло сытным мясным запахом. В животе у травника забурчало так, что я аж вскинулась от неожиданности и вопросительно уставилась на спутника. Утренний кусок хлеба со взваром уже давно переварился, и покушать я бы тоже не отказалась. А то так с голодухи копыт таскать не будешь. Парень, немного смутившись, почесал кончик носа и ответил на немой вопрос:
   - Ладно. Быстренько перекусим, заодно и дорогу уточним.
   Я волновалась, что аромат кушаний доносится из чьей-то кухни, но ветра сжалились, и в переулке действительно нашлась корчма. Над тяжелой деревянной дверью, красовалась в золотистых завитушках вычурная надпись "Корона". Заплутав взглядом в блестящих вензелях, название я разобрала только с третьего раза. У входа отирался не то вышибала, судя по пудовым кулакам, не то помощник местный, очень уж с услужливой физиономией он нам дверь распахнул.
   Не успев порадоваться отсутствию высокого крыльца, я разочарованно замерла. Само заведение располагалось в полуподвальчике, и десяток ведущих вниз ступеней, пусть даже широких и пологих, встали непреодолимым препятствием на пути к обеду.
   Вышибала понятливо хмыкнул и, буркнув что-то вроде: "не извольте беспокоиться", шустро спустился вниз. Через несколько минут, на ступени легли широкие доски, по которым я благополучно сошла в просторный и уютный зал. Невысокие столики, огороженные резными панелями на стенах, картины с видами города и дорогие не иначе как из Кованского халифата коврики с сюжетами, светлые скатерти и букеты оранжевых мелких цветочков, все это настолько отличалось от всех встреченных до того едальных заведений, что я даже смутилась, не зная куда пристроиться. К нам тут же подошла светловолосая подавальщица в расшитом бусинами платье, и с радушной улыбкой показала, где лучше расположиться. Стол оказался слишком низким и она, через минуту принесла плотное шерстяное покрывало, что бы я могла устроиться на полу, сидя. Девушка зачитала длинный перечень готовых блюд и я, чуть не захлебнувшись слюной уже на середине, оставила выбор обеда на спутника. Травник заказал тушеных овощей с мясом, речную рыбу и кувшин мятного взвара. Я же, вертела головой разглядывая зал. Посетителей почти не было. Только обнявшаяся парочка за угловым столиком, да худощавый ветромол с пирогом и кружкой пива по соседству. Как ни странно, в корчме не витал запах свечной гари, да и стены оказались чистыми от копоти. Самих свечек или факелов я тоже не заметила. Пахло чем-то свежим, словно ветром с реки, и под потолком, будто сам собой разливался яркий свет.
   - Грай? А свет тут откуда? Подвал же, окон нет, факелов тоже?
   - Светильник, магический заряжаемый, - отмахнулся спутник
   - Настоящий магический!? - я с восторгом уставилась вверх.
   - Самый что ни на есть - парень тоже задрал голову - вон видишь, в углу улитка золотистая?
   - Ну, вижу...
   - Вот это он. Силы туда немного закачивается, улитка свет дает. Как только погасла, снова магу плати - зарядит.
   - И долго она так может?
   Я все еще не могла поверить, что магия, запрещенная во всей Каврии, в столице расходуется на светильники.
   - Ага... - парень алчно облизнулся на поданное блюдо с рыбой. - Как захочешь, сколько заплатишь, столько и просветит.
   Я тоже поспешила отдать должное обеду. Золотистая рыбка истекала жиром, хрустела поджаристой мучной корочкой и просто таяла во рту. Поданное следом мясо, тоже оказалось выше всяких похвал, а уж тушеные с какими-то дивными специями овощи, смело можно было подавать на стол королю.
   Мятный взвар приятно холодил нёбо, гудели уставшие от ходьбы ноги, как всегда ныла правая. Сказался ранний подъем и, расслабившись, я почти задремала, пока Грай с аппетитом доедал свою порцию.
   Управившись, парень помахал подавальщице и запросил расчет. Сон слетел моментально, стоило мне только услышать стоимость обеда. Ничего себе тут в столице деньги дерут! Да в любом селении можно было бы неделю питаться, а тут, за один раз?!
   Травник перехватил мой недовольный взгляд и лишь пожал плечами, запихивая поглубже под рубаху княжий кошель:
   - Дорого? А что ты хотела? Столица. К центру да богатым кварталам ближе и того дороже.
   Я взгрустнула. Эдак, если сразу в магикул не попадем, через седмицу на одной еде без денег останемся. А ведь надо будет еще где-то жить...
   Еще полсребряной тут же пришлось пообещать местному мальчишке-полотеру. Паренек уже закончил работу и охотно вызвался нас проводить.
   Всколыхнувшаяся было жадность быстро замолчала, после того как я поняла, что сами бы мы искали магикул ажно до зимы. Провожатый, назвавшийся Светелом, вел нас какими-то глухими подворотнями и такими узкими проулками, что я порой задевала боками стены, серьезно опасаясь застрять между домами.
   Казалось, что гордские дороги намешаны между собой без какого-либо определенного порядка. Вот мы вышагиваем по каменной широкой мостовой, свернув за угол оказываемся на укатанной земляной площадке, неизвестно для чего устроенной, еще поворот, и вместо ожидаемой дороги, какой-то деревянный настил, с шаткими вихляющими досками. Вскоре, я окончательно сбилась и перестала запоминать куда идти.
   Отведенные от реки каналы, с узкими мостиками между ними, вносили еще больший сумбур в систему Антарских дорог. Кажется, по одному приметному мосту с коваными перилами, мы переходили через воду добрых три раза. Одно только порадовало что, наконец, приблизились к центру города, ибо по обе стороны от нас уже пошли высокие в три-четыре этажа особняки зажиточных горожан.
   Я с любопытством вертела головой, то и дело удивляясь, то на ярко-синие розы в чьем-то ухоженном саду, то на огромного, с теленка пса у витой железной ограды, то на, дивной красоты, платья проходящих мимо горожанок. На чисто подметенной дороге, среди великолепных домов и прогуливающихся богатых жителей, мы со спутником смотрелись как два оборванца, не иначе как разбойничать в этот район наведавшиеся. От встреченной на ближайшем перекрестке конной стражи я едва не бросилась наутек. Серый жеребец под одним из всадников, при виде меня вскинул голову и зазывно заржал. Я вжала голову в плечи, пытаясь поскорее проскочить мимо и ожидая окрика: "А ну стой!" в спину. Но мужчины лишь перекинулись парой скабрезных шуточек и весело загоготали вслед.
   Грай, в отличие от меня от стражников не шарахался, ворон не ловил, а придирчиво выспрашивал у Светела о магикуле и манере общения с магами. Провожатый, слегка задирал нос, перед "недотепой селянином", и красуясь, во всю пытался удивить травника. Грай охотно поддакивал, удивленно охал и делал недоверчивое лицо в нужных местах рассказа и через полчаса стал обладателем огромной кучи городских новостей, от имени новой королевской фаворитки до прозвища магикульского ректора, которого студиозы, кстати, окрестили Злобнем.
   Стража попадалась на встречу все чаще и я уже почти не обращала внимания на очередную группу конников в синих плащах с вышитой короной, и с притороченными к седлам мечами. Здание магикула возникло так неожиданно, что травник оборвал беседу на полуслове, когда после очередного поворота мы оказались у самых ворот приметного дворца со шпилем. Отсчитав Светелу полсеребряной, и поблагодарив за помощь, травник решительно шагнул вперед.
   - Э нет! - я словила спутника за рукав - Не так сразу! Ты хотя бы подумал, с кем там разговаривать будешь?
   - Почему сразу я буду? - скорее по привычке возмутился парень, - Нам обоим помощь нужна, вот и будем там по месту искать, нужного человека. Тем более мне учитель говорил про друга. Помнишь, я рассказывал? Тантрием его зовут.
   - Угу, - я кивнула на высокие магикульские ступени, - а туда я как заберусь, интересно? Крыльев-то пока не отрастила.
   Травник заметно стушевался и погрустнел. Мне тоже не хотелось отпускать его одного, а тем более волнуясь ждать у дверей. А ну как вовсе не выйдет? Мало ли куда этот учительский друг уже мог подеваться, времени-то сколько прошло. Вдруг загребут Грая в подвалы и дара магиковского лишат, или запрут на веки вечные? Уже коленки дрожать начали от волнения, а ему еще туда идти.
   На воротах, под гневным взглядом стражника, мы жались друг к другу, как две стеснительные девицы. На счастье, привратников не интересовало наличие дара или степень опасности потенциального магика. Наши имена записали во внушительную, с потемневшим переплетом, книгу. Дородный мужчина в кольчуге и при синем плаще грозно поинтересовался: "Просители?" и, не дожидаясь ответа, устало махнул рукой: "Проходите!".
   У самых ступеней Грай с силой сжал мою руку, и молча, заглянул в глаза. Я, стараясь не выдать волнения, успокаивающе кивнула:
   -Да помогут тебе ветра.
   Парень почти бегом поднялся по ступеням, потянул за кольцо массивную деревянную створку, последний раз оглянулся, и тяжелая магикульская дверь бесшумно закрылась за его спиной.
   Оставалось только ждать.
   Мимо сновали подростки-студиозы в серых с золотым одеждах, проходили степенные преподаватели в мантиях с нашивками-таблионами, отображающими принадлежность к стихиям. На этих я смотрела во все глаза, что бы было, про что дома рассказывать. Хотя аж как-то странно, люди как люди. Конечно рожек и хвостиков, как в пугалках детских, я у магов и не ожидала увидеть, но хоть чем-то они отличаться должны? Еще какое-то время развлекалась тем, что пыталась разобрать, кто в какой сфере обучает. Вон тот серебристо-серый с синими нитями узор, это воздух, или вода? Тут говорят, даже некроманты есть. А вон один из магов в черном плаще, со встревоженным лицом к дверям магикула бежит. Случилось что? А если с травником?
   Вскоре, воображение разыгралось настолько, что я уже на полном серьезе подумывала заскочить по ступеням к крыльцу. Даже перспектива сломать все ноги разом не казалось такой кошмарной, по сравнению с тоскливым ожиданием и воображением тех ужасов, которые могли случиться с Граем. Я в волнении уже вытоптала копытами всю траву на небольшом пятачке рядом с крыльцом и раз десять переплела куцую косицу, что бы только чем-то занять руки. Когда входная дверь наконец-то хлопнула, и показался хмурый спутник, с моей души свалился камень величиной с половину королевского дворца.
   - Ну, как? - я бросилась к парню с алчностью голодной пиявки
   - Никак - отозвался Грай бесцветным голосом - пойдем отсюда, а?
   В недоумении помахивая хвостом, я двинулась вслед за спутником. Караульный на воротах вычеркнул имена из книги и после этого потерял к нам всякий интерес. Беспрепятственно выбравшись на широкую улицу, травник бездумно потопал вперед. Я встревожилась, вспомнив, как его чуть в портал не затянуло, так же ведь шел упёрто...
   - Грай?
   - Умм?
   - Грай, ты как? Это ты вообще?
   - Угум...
   - Да что это такое то?! - в раздражении я схватила спутника за плечо, - ты мне можешь объяснить, наконец, что стряслось?!
   - Да ничего! - неожиданно выкрикнул травник, разворачиваясь - Совсем ничего! Меня просто-напросто выставили за порог! Выгнали, понимаешь? Даже слушать не захотели: откуда, почему пришел, к кому в конце-концов...
   Из сбивчиво-лихорадочного рассказа спутника, я поняла, что в магикуле его не пустили дальше секретаря. Важный надменный мужчина в двух словах объяснил, что про Зиновия он отродясь не слышал, а магистр Тантрий, уехал к рыцарям в Бусениц, раньше весны не вернется и каких либо распоряжений об учениках им дано не было. Посему, просьба не задерживать занятых людей и идти себе с ветром.
   - Но ты же магик!? Тебя же должны были вообще сразу забрать! Вдруг ты взорвешься того гляди и полгорода порушишь?!
   - Не кричи, - устало выдохнул парень
   Я, смутившись, замолкла.
   -Помнишь, я тебе обьяснял, меня нельзя почувствовать как магика, у меня внутреннего резерва нет. Пока колдовать не начну, силу извне черпать, даже амулет рыцарский меня не почует. Было дело в Залесье еще, орстовым медальоном проверяли и хоть бы хны. А сама знаешь, орст даже малейшую магию чует.
   Я согласно кивнула, вспоминая пилочку, которой мы замок в Кружанской общине спиливали, и спохватилась:
   - Слушай, а ведь пилка-то светилась тогда! И получается... - на минуту замолкла, соображая, - Но тогда получается, что она меня чуяла? Подожди? Как же я? Я как же?
   - Да никак, - спутник обреченно махнул рукой, - спросил я. Думаешь, тут к магам любой спокойно войти может? А ну как морок, или магик дикий? У них на воротах такой силы заклятие навешано, что трезвон по всей Антаре поднять можно. Стоит только чужой магии или еще чему такому появиться, тут же половина магикула по тревоге сбежится. Вот и выходит, что раз нас пропустили свободно, значит, нет ни у тебя, ни у меня никаких опасных способностей.
   Я даже колдануть попытался, глупый, - спутник горько усмехнулся, - куда там. Вокруг энергии не капли. Видать, все на нужды магикула выбрано. Стоял как дурак, руками водил и щеки надувал, пыжился. Пока секретарь, служителей из скорбного дома вызвать не пообещал, мол, с мозгами у меня неладно и там мне самое место!
   -Тишшшь.... - вкрадчиво шевельнулось в душе.
   Я испуганно замолкла, прислушиваясь, и жалобно посмотрела на спутника:
   - Как же теперь? Я что, не магик, и морочья никакого нет, ну если эти ворота не почуяли? А что же это шепчется внутри тогда?
   - Не знаю я...
   На лице спутника отразилась такая обреченность и смирение с обстоятельствами, что я взбрыкнула просто из чувства противоречия. Решительно топнула ногой, конечно же передней правой, и сжав зубы от прострелившей до самого позвоночника боли, уверенно зашипела:
   - Ну уж нет! Что, раз взашей выперли, так давай сразу руки опускать? Ты еще сходи давешнему синеглазому магику сдайся, вместо мыши, на опыты! Он тебя давно ловит, то-то рад будет! Это мы что, зазря сюда через пол-Каврии топали? До весны говоришь друг Зиновия не вернется? Значит будем ждать до весны! До сих пор волки не съели, морочье не сгубило, ловчий отряд не споймал, значит, и дальше сдюжим! А ну пошли!!!
   Накрепко вцепившись спутнику в предплечье, я поволокла его вверх по улице. Грай нерешительно отмахивался, но шел. Честно говоря, я очень слабо представляла, что дальше делать и куда податься, но собственные правильные слова все же внушали некоторую уверенность. Справимся авось, а там ветра покажут!!!
  
  
   Глава 26
   Погода окончательно испортилась. Небо, еще недавно солнечно синее, затянули серые низкие облака. В воздухе запахло сыростью, и вскоре на город посыпалась мелкая водяная пыль. Вроде как еще не дождь, но уже и не сушь, самая что ни на есть мерзопакостная погода морось и сырость. И настроение под стать серой хмари уличной. Ни одной ниточки, ни одного огонька путеводного не осталось. Зиновий сгинул совсем, до весны нам дожить не на что, я того гляди в неведомо что превращусь, или разорвусь, не ровен час, силы магиковской не выдержав. Да еще нога, как назло, разнылась добавляя мрачности и без того свиевому настроению. Я поминутно спотыкалась на мокрой мостовой и, стараясь не разреветься, шипела ругательства сквозь сжатые зубы. Травник молча тащился следом, лишь изредка морщась на особо цветастые словесные обороты.
   Сейчас парень больше всего напоминал детскую игрушку - бычий пузырь тканью оплетенный, из которого воздух вышел. Вот только скакал мяч по дороге с веселой стайкой детворы, да попался по пути камешек острый. Раз! И лопнул, сник, сдулся бесполезной тряпочкой. Так и Грай: плечи опустил, насупился, поскучнел, под глазами залегли глубокие тени. Спутник словно сразу стал меньше и ниже ростом. Захотелось взять его за ворот и потрепать хорошенько что бы очнулся, да и самой встряхнуться немного.
   Одно только радости, что на постоялый двор наткнулись быстро. Да не на абы какой, а на самый что ни наесть удобственный с дешевой корчмой и комнатами для кентавров. Цена на проживание нас устроила, и погоняв немного парнишку прислужника за лишним стулом и покрывалами мы обустроились в широкой светлой комнате на первом этаже постоялого дома. Для Грая принесли скрипучую узкую кровать, мне же досталась удобная лежанка у стены. Судя по недоумевающим взглядам работников, кои кровать тащили, нам бы и одной лежанки хватило. Травник морщился не понимая скабрезных шепотков за спиной, а когда понял, проявил такое знание разнородных ругательств, что я покраснев сбежала во двор.
  
   На следующий день в город пришел восточный ветер. Первый осенний привет от Свия и прислужников его. Почти каждый год переваливают через горные хребты ледяные ветра, и треплют страну, словно злой пес кусок яркой тряпки. На несколько дней пустеет город, жители стараются лишний раз носа на улицу не казать. Уж если кому надо на работу или службу, то кутаются получше и перебежками по улицам движутся.
   В лавках необычайной популярностью начали пользоваться шали и покрывала. Грай прикупил себе теплый камзол с серебристыми пуговками и теперь как никогда походил на ученика писаря или герольда. Я же куталась от проскользающих в дом сквозняков в теплый плащ, проклиная свиевы происки и отвратительную погоду. Самое обидное, что солнце на безоблачном небе снова сияло по летнему, но пронизывающий ветер сводил на нет все старания светила.
   Ничего нового последние дни не принесли и ситуацию не прояснили. Напряженность нарастала, и мы со спутником все чаще ссорились по пустякам. Граю было проще: он второй день мотался по городу в поисках работы, а вечерами с энтузиазмом рассказывал о своих успехах. Грамотного смекалистого парня принимали с распростертыми объятиями и травник все больше склонялся к месту помощника мирового судьи. Предыдущего юного служителя закона закололи на улице недоброжелатели и теперь спутник колебался между денежной должностью и потенциальной опасностью оной. Мне же оставалось только скрипеть зубами и тихо дуреть от скуки в четырех стенах. На улицу я выходить лишний раз опасалась, дабы не наткнуться на кого из сородичей. Слишком свежи были воспоминания о плене в кружанской общине.
   Тоскливая неопределенность закончилась внезапно, когда травник все же ушел к судье на первый служебный день, а обратно примчался едва ли не через час.
   - Итка, он здесь в Антаре!
   Я радостно вскинулась, предположив было, что речь идет о Зиновии или магистре Танрии, но парень мой энтузиазм быстро притушил:
   - Клирик здесь, в городе! Я на рынке встретил, хорошо хоть на глаза ему не попался! Точно он! Тот самый, синеглазый, который нас в деревне словил!
   Сердце в груди забилось, словно пойманная в силок птичка и шевельнулся внутри холодный комок страха. Почему-то сразу вспомнился резкий запах гари и крови разрушенной молебне. Нет, где-то в глубине души я даже обрадовалась, что клирик жив остался. Ой, как не хотелось бы тяжесть убийства на душу брать! С таким грузом-то не долетишь после смерти до чертогов ветробожьих, а аккурат в ледяную бездну, к Свию в гости свалишься. Только вот теперь хоть из города беги! Рано или поздно, схватит-таки синеглазый нас за хвост! А дальше, как ветра смилостивятся. В магикул вряд ли потащит, а вот в орден запросто. Я даже скривилась от нахлынувшей жути. У рыцарей с магиками не церемонятся, мигом в подопытные определят. Словно крысу какую в темнице запрут и будут цельными днями проверять, насколько амулеты защитные против тебя действенны да болезненны. Или еще, что похуже, на эти амулеты и разберут, дабы запрещенную магию лучше чуяли.
   Судя по всему, травника посетили схожие мысли. Парень до белизны в костяшках пальцев вцепился в спинку кровати, кисло морщась, и задумчиво покачиваясь из стороны в сторону. Я щелкнула перед его длинным носом пальцами, привлекая внимание.
   -Делать-то что будем, а?
   -Подожди, - Грай помассировал виски, - не могу так сразу. Подумать надо.
   - Чего тут думать! - я нервно взмахнула хвостом, - Копыта уносить из Антары надо, пока нас вперед этими копытами не вынесли! Вон в какой-нибудь обоз напроситься и дёру!
   - Ага! Так нас в обоз-то и взяли. Во-первых: куда пойти-то? Если только к морю? Там приезжего люда тьма, цельный дракон затеряться сможет, не то что мы с тобой. Ну, так это не ближний путь! А во-вторых: ты представляешь, сколько заплатить за поход надо, что бы тебя всю дорогу кормили, направляли, охраняли? Да никаких злотов не хватит!
   - Ну, так...
   Я не успела договорить, как травник прижал палец к губам, заставляя замолкнуть, и обхватил голову руками, словно пытаясь не упустить ускользающую мысль.
   -Итка!!!
   От радостного вопля я испуганно вскинулась и тяжело грохнула копытами по полу, споткнувшись на переднюю правую. Зашипев от пронзившей ногу боли, злобно рявкнула на спутника:
   -Сдурел?!
   Тот, кажется, даже не обратил внимания, радостно приплясывая по комнате.
   - Итка, а что если нам самим за этот поход заплатят, а? У нас денег то, как раз, на наемничью пошлину хватит! Завтра с утра в гильдию и уже к обеду с грамотками наперевес в обоз наниматься! И вперед, по любым дорогам и путям!
   Я призадумалась. Идея была, конечно, заманчива но, на мой взгляд, мало осуществима.
   -Не пойдет.
   Спутник вопросительно приподнял бровь.
   - Изволь! - я затопталась по комнате вслед за Граем, - Тебя, допустим, с удовольствием в любой обоз с руками оторвут. Шутка ли, цельный травник! В дороге самый что ни на есть нужный спутник. Только кто животом занемог, или не допусти ветра, разбойники поранили, ты тут как тут. Да еще и с оружием всяческим управляться умеешь, вообще цены тебе нет. А я? Мало того, что ни воевать, ни колдовать, и сама - кентавра, лишняя морока только. Как куда идти в гору, али в корчму, охрану в моем лице на перевале или за порогом оставлять? Ноги то не приспособлены! Так для полного счастья еще и баба! Вообще ни в какие ворота, толку с такой защиты и обороны. Вот если бы мужиком-жеребцом была и хоть булаву держать умела бы...
   - А что? - травника уже несло, - Давай мы тебя тогда в мужика нарядим! Ну что бы взяли в найм побыстрее. На девушку ты и так не шибко смахиваешь: коренастая, широкоплечая и даже груди...
   Парень, порозовев, запнулся, сообразив, что сморозил лишнее.
   - И даже груди почти нет, - со вздохом заключила я, - Переодеть в мужское, так прямо хоть женихаться веди! Только ты еще один момент упустил...
   - Какой? - спутник жадно подался вперед.
   Выждав необходимую паузу, я твердо отчеканила:
   - У меня еще кое-чего нет, такого, что только слепой не заметит. Самого главного, что мужчину от женщины отличает!
   Свекольное от смущения лицо Грая было мне лучшей наградой.
   Увы, краска с лица спутника исчезла очень быстро. Примерно с той же скоростью улетучился здравый смысл парня, да и мой заодно. Вскоре мы уже топтались под дверьми швейной мастерской где-то на окраине Антары. Скажу честно, идея травника мне не нравилась категорически, но в противовес я ничего предложить не смогла, пришлось соглашаться с тем, что есть.
   К моему вящему удивлению, портной оказался не человеком и даже не карлой, а кобольдом. Широкоплечий, с пронзительной рыжины волосами мастер внимательно выслушал Грая и, для общего удобства предложил устроиться во дворе. Долго гадать, почему он выбрал не кузню и горн, а ножницы и нитки, не пришлось. Повисшая сухой плетью правая рука портного, тяжелой работе не способствовала. Я из-под тишка приглядывалась. Интересно, как с рукодельем-то справляется?
   - Взрыв в подгорной шахте, - поймав мой заинтересованный взгляд, пояснил кобольд, - теперь вот с одной управляться приходится, да и сынишка средний помогает.
   Упомянутый сын не замедлил явиться, в компании еще двух младших портняжек. За следующие полчаса эти мальчишки оползали меня вдоль и поперек, и чуть не защекотали насмерть измерительной лентой. После, пришлось в ожидании погулять по окрестностям, и наконец, вернувшись под вывеску с перекрещенными ножницами, и заплатив портному почти ползлота, я стала счастливой обладательницей мужского кроя рубахи и широкой глухой накидки. Плотная ткань цеплялась крючками к нательному поясу, и на манер своеобразной юбки, длиной до колен, охватывала все тело. Изнутри, поперек крупа конструкция крепилась еще одним ремешком, дабы не съезжала, для хвоста была предусмотрена узкая неудобная прорезь.
   Ремни при ходьбе слегка жали, накидка терла спину и непривычно путалась в ногах. Еще через некоторое время я преисполнилась чувством глубочайшего сочувствия к человеческим женщинам, которым приходится носить юбки всю жизнь. Заверения Грая, мол: "Ничего, скоро привыкнешь", утешали слабо, и каждая встречная горожанка воспринималась как соратница по несчастью. Вездесущие мальчишки меня уже приметили и некоторое время с хохотом бежали следом, пока от души не рявкнула на разбойников. Не смотря на все неудобства, юбочная накидка свое дело сделала и определить мой пол стало весьма затруднительно.
   В очередной раз споткнувшись о подол, я напустилась на спутника:
   -Все равно меня мигом распознают. Ну, горожан еще можно обмануть, притворившись на голову странным кентавром, но свои-то мигом поймут, что девица.
   -Угу, - травник прибывал в глубокой задумчивости, - ты на глаза своим поменьше попадайся и всё.
   -А если вдруг кто-то под юбку заглянуть решит? Ну мало-ли? И все, конец всем ухищрениям!
   Травник покосился на меня с сочувствием, как на не здоровую.
   - Итка, скажи мне, а как наши женщины в юбках ходят? Поверь мне, желающие под одежду заглянуть всегда найдутся. Сковородкой, в смысле копытом в лоб и всё желание отпало.
   - Эдак оно вместе с головой отпадет, если копытом. - мрачно буркнула я.
   - Зато потом неповадно будет... О! Вот она!
   Бросив меня на дороге Грай бегом поднялся на высокое крыльцо и захлопнул за собой дверь цирюльни. Потоптавшись в ожидании я погремела медяшками в кармане и двинулась к примеченной в конце улице лавочке со сластями. Медовые тянучки слегка подняли настроение. Запихнув в рот сразу три конфеты, направилась обратно, но тут-то было... На плечо опустилась тяжелая рука и я чуть не поседела от зычного возгласа:
   - Да ты никак топотских будешь? Ну привет сородичу! Я с Белого сам, старшего мукомола сын.
   Высокий серый кентавр дружелюбно ухмыляясь помахивал заплетенным в косички хвостом. На плече мужчины красовалась витая гильдейская татуировка. Просто так ее не делают, явно с десяток зим, как в найм ходит. Я в испуге неловко переступила копытами и судорожно закашлялась поперхнувшись тянучкой. Серый услужливо постучал по спине, да так, что позвоночник откликнулся пронзительной болью.
   - Пояс-то небось подружка на память выдала, дабы в наймах кого не нашел? - серый залихватски подмигнул.
   Только тут сообразила, какую глупость сделала. Да если написать на лбу: "Девица из Топотья", и то не так заметно будет, лоб хоть челкой прикрыть можно. А тут-то в поясе и орнамент девичий и общины нашей рисунок, любой сородич сразу распознает, тем более тот, кто в соседней деревне половину зим прожил. Я отчаянно покраснела. Проклятые конфеты насмерть склеили челюсти, и вместо оправданий получилось какое-то чавкающее фырканье.
   - Да не тушуйся ты - кентавр от души рассмеялся, - Все мы когда-то зелеными были. Если и правда в наймы собрался, меня Вритом зовут. В гильдии спросишь, чем смогу-помогу, в крайнем случае в свой отряд возьму. Ну бывай, молодой!
   Когда конфета наконец прожевалась, о сером напоминал только далекий цокот копыт по мостовой. Еще не поверив в такую удачу, я ринулась обратно к цирюльне. Подумать только, не распознал! Правда за парня принял! Нет, вот от пояса надо избавляться, чем быстрее тем лучше! Вдруг, в следующий раз ветра не отведут, насижусь под замком как в Круже.
   Под копыта чуть не влетел невысокий мужичонка. Я раздраженно махнула хвостом и не успев рявкнуть на недотепу, удивленно замерла. Передо мной стоял травник, собственной персоной. Честно говоря, встреть я парня просто на улице, прошла бы мимо не признав. Его без того короткие волосы, сравняли почти на лысо, оставив лохматые полосы на висках и выкрасив их иссиня черный цвет. Под носом Грая откуда-то появились вислые смоляные усы а цвет глаз каким-то чудом поменялся с серого на карий.
   - Хорош? - парень, откровенно красуясь, повертелся и взмахнул руками.
   - Ужасен! - я подобрала челюсть и скептически оглядела спутника, подавив стойкое желание подергать за ус, - На орка из Синей степи похож. В шкуру вместо рубахи и штанов завернуться и будешь точь-в-точь! С глазами тебе что сделали?
   - И пусть похож, - Грай ничуть не огорчился сравнению, - Зато не узнанным останусь. А в глаза настой закапали. На месяц в среднем хватает.
   Я поморщилась но решила не лезть со своим мнение, тем более травник сам разберется что можно капать а что нет. Вкратце рассказала про встречу с кентавром, сошлись на том, что на глаза ему больше попадаться не стоит. Еще через час прикупили мне в ближайшей лавке новый нательный пояс, без всяких узоров, забрали вещи с постоялого двора, и вскоре уже стояли у ворот Антарской гильдии наемников.
  
  
   Глава 27
  
   От стойкого луково-перегарного запаха в караулке стражников сразу заслезились глаза. Одинокий привратник, толстый неопрятный мужик с узенькими поросячьими глазками, едва удостоил нас вниманием и даже не записав имена, спровадил к вербовщикам.
   Гулко топая копытами, я с любопытством вертела головой. Каменные плиты во внутреннем дворе перемежались с яркими цветочными клумбами и развесистыми фруктовыми деревьями, словно на деревенском подворье каком. Кто интересно тут за цветочками ухаживает, неужто сами воины из тех, кто постоянно при гильдии живет?
   Чуть в стороне от нас на утоптанной травяной площадке тренировалась пара крепких мужчин. Грай приостановился, с завистью вглядываясь в блеск металла и ловкие движения бойцов, и с восхищением протянул:
   - Итка, ты глянь только, во дают!
   Я лишь пожала плечами, не понимая, что удивительного в размахивании саблями.
   - Идем, подумаешь, дерутся.
   - Да что ты понимаешь! - возмущенно вскинулся спутник, - Это, между прочим, Кованского халифата бой! Да там простейшим движениям научиться, только зим десять надо. А уж от сложных приемов, навроде "морской ласточки", ни знаючи, так вообще не защитишься, в миг голову с плеч снесут! А ты "дерутся"!
   Пришла моя очередь останавливаться, обиженно потряхивая хвостом.
   - Ты Грай, иногда такие вещи говоришь, что диву даюсь, где про это можно было услышать? Вот только я, если забыл, действительно не свия не понимаю и с оружием вообще дел не имела. Могу про ножик кухонный рассказать: c какой стороны за него браться надо, дабы половину пальцев себе не отрезать! И ласточку я только одну знаю, с крыльями!
   Парень немного поумерил пыл и примиряюще развел руками.
   - Прости, увлёкся. "Ласточка" это прием такой, когда резкий тычок скрещенными клинками и размах уже по телу противника. Нас в ордене учили. Но больше на словах, конечно. Мастера боя кованского, ой как редко встречаются, вот я и удивился, когда этих двоих увидел.
   За разговором мы не заметили, как дошли до резной двери с торца массивного здания. На мое счастье, обошлось без ступеней и высоких порогов. У входа отирались два вертлявых субъекта с такими вороватыми бегающими глазками, что я испуганно прижала руку к карману рубахи, где с готовностью звякнули монеты. Еще у ворот мы на всякий случай разделили оставшиеся злоты. Хватило как раз по три на взнос и ажно по целому одному на жизнь. Странные типы вежливо пропустили нас вперед, один даже дверцу попридержал, и шмыгнули следом.
   За дверью нас встретил оглушающий гвалт и поток витиеватых ругательств. В небольшое помешение набилось столько народа, и я едва смогла разглядеть размахивающего руками рыжебородого вербовщика, к коему нас направил привратник. Кое-как протолкнувшись мимо разномастного люда, пробрались к массивному столу. Оказалось, что попали в гильдию очень вовремя. Происходило осеннее распределение заказов. Коли не охота купчине самому провожатых в дорогу искать, можно письмом в гильдии запросить. Выделят и охрану и защиту. Вот только между претендующими на выгодную работу наемниками порой вспыхивали серьезные споры, а иногда и до рукоприкладства доходило. Тут же в комнате, сжимая в кулаках скопленные монеты, топтались желающие наняться. Вербовщик представился Рушем, споро собрал с нас по три злота и махнул рукой на дверь.
   - Через полчаса на центральную площадку подходите, на испытание.
   - Эээ? На какое испытание? - я в недоумении тряхнула хвостом.
   - На обычное, - рыжебородый устало вытер пот со лба, - сколько вам можно повторять. На всех площадях год как объявляют, - Руш заученно забубнил, - Так как наша гильдия состоит на службе у государства, любой желающий вступить в ряды храбрых каврийских наемников должен доказать свои боевые навыки, дабы при случае встать под знамена нашей страны в полной боевой готовности.
   - Так мы же уже сколько лет ни с кем не воюем! - встрял травник.
   - И что? - Вербовщик отмахнулся от него как от назойливой мухи, - сегодня не воюем, завтра воюем. И вообще, хватит у меня время отбирать. Вон сколько желающих! А, кстати, не пройдете испытание - злоты не возвращаются!
   Нас с Граем споро оттеснили от стола, прислушивающийся к беседе дородный мужик с дубинкой, и волей-неволей пришлось выбираться во двор.
   Глубоко вдохнув показавшийся сладким после пропахшей потом комнаты воздух, я с возмущением притопнула копытами:
   - Нет, ну ты представляешь, объявляют они! Я например в своем Топотье вообще ни о чем не слышала. И нет бы сразу сказать, а то: "Не прошедшим злоты не возвращаются" - я пискляво передразнила вербовщика, - Да они тут, небось, столько денег уже нагребли в свою пользу!
   Как ни странно спутник моего негодования не разделил, а лишь пожал плечами, излишне усердно рассматривая ближайший к дорожке кустик с редкими красными ягодами.
   - Гра-а-ай? - в голову закрались справедливые подозрения,- Ты что, знал про испытание? И ничего не сказал?
   Травник слегка покраснел, сделал пару шагов, и молча отковыряв с полюбившегося куста яркую ягодку, отправил ее в рот. Я не успела даже ойкнуть, распознав ветвистое растение. Зато ойкнул Грай, а после и завопил в голос, поминая Свия и отплевываясь от кустистого острого перца. У нас такой в зимние соления добавляют, по паре перчинок на кадушку, для дюжей пикантности, а он тут целый стручок хватанул!
   На счастье спутника, во двор уже вкатили целый бочонок воды, для пития во время испытания и ему удалось кое-как прополоскать рот от перца. Я гарцевала рядом и мстительно косилась на травника. Поделом ему, дабы впредь недоговаривать было неповадно. И дальнейшие извинения меня мало устроили. Он ведите ли догадывался, что я прознав про необходимость биться, вообще от идеи с наймом откажусь. И отказалась бы! Только куда теперь денешься? Деньжищи-то, какие отданы, да и других путей дорожек пока не видать.
  
   Все происходило как нельзя просто. Желающих влиться в гильдейские ряды делили на пары и отправляли на арену. Задача: продержаться в бою пять минут. Если бойцы по силе оказывались равны, то и в найм отправлялись оба. Проигравший вылетал без возможности податься в гильдию в течение ближайшего года. Победившему почти гарантировалось место в боевом десятке, что считалось большой удачей. Сработавшимся командам доверялись более сложные, а значит и более денежные задания. Десятники, с синими нашивками на рукавах, сновали тут же, загодя присматривая наиболее перспективных бойцов.
   Обо всем этом нас просветил парнишка, нервно приплясывающий в очереди на жеребьевку позади травника Я же молча молила ветра о том, что бы нас поставили на бой в пару, тогда можно было бы не волноваться о итогах поединка. Но, конечно же, удача мигом повернулась хвостом, и о подобном исходе дела можно было и не мечтать. Граю выпало выходить на арену в третьей паре, мне в восьмой, всего же желающих набралось чуть больше трех десятков. Вскоре подогнали телегу с оружием и объявили, что не имеющие оного могут выбрать себе на время боя подходящее. Нас с травником быстро оттеснили друг от друга. Я справедливо решила, что возле арены встретимся и вслед за остальными поспешила к телеге. Увы, кроме прицепленной к "лапе" булавы, все остальное оказалось малознакомо. Мечи и сабли всех разновидностей я только издалека видала, а всякие редкости, типа ножа на длиннющей ручке вообще вызывали недоумение, как им сражаться то? Справедливо рассудив, что за булаву я хоть держаться умею, попыталась крутануть ее в руке. Тяжелое оружие рывком пошло назад, и запястье тут же пронзила резкая боль. Едва сумев погасить движение, поняла, что испытание для меня закончится очень быстро, вывихом или переломом руки, стоит только замахнуться на возможного противника. Но отступать было некуда и, мысленно послав всё к Свию, я мрачно потащилась к центральной гильдейской площадке.
   Нога, как на зло, разнылась и я едва удерживалась от того, что бы ни разреветься в голос от бессилия и жалости к своей несчастной судьбе.
   Будущие наемники, меж тем, уже подтянулись к мощеной площадке в центре двора, вокруг которой два шустрых паренька устанавливали сборную деревянную загородку. Народ толпился совершенно разномастный, и я с облегчением поняла: зря волновалась, что импровизированная юбка вызовет излишнее внимание. На меня, конечно, косились, но пальцем никто не тыкал. В толпе попадались и более интересные персонажи. Чего стоил только огромный рыжеволосый кобольд, в расшитом яркой бахромой балахоне, или людская дева-воительница, гибкая, поджарая и видимо ловкая, как дикая кошка. К этому образчику грации и силы невольно обратилась большая часть мужских взглядов, разной степени масляности. Посмотреть было на что: черные густые волосы собраны в перевязанную кожаными шнурами длинную косу, правильные черты лица наводят на мысль о благородных предках, простая холщовая рубаха только подчеркивает соблазнительные изгибы фигуры, но поясные ножны с парными клинками предостерегают от более близкого знакомства. Вот уж кому можно не волноваться за исход боя.
   - Ты только посмотри, какая! Хороша ведь, а? - раздался рядом взволнованный голос травника.
   Ну вот, дожили, докатились. Даже спутник, с которым пол-Каврии протопали, меня уже за девушку не считает и о бабах сторонних советуется. Почему-то стало пронзительно горько и обидно. Я шмыгнула носом и завистливо уставилась на девицу.
   Поймав мой взгляд, чернокосая состроила сладострастную физиономию и зазывно облизнула губы. Я непонимающе тряхнула хвостом, а сообразив - густо покраснела. Она что, и с кентаврами?
   Завидев мое смущение воительница искренне расхохоталась и легонько стукнула себя ладонью по лбу, мол посмеялась над глупым. Осталось только скорчить непробиваемую физиономию и демонстративно отвернуться. Со стороны девы послышался новый приступ смеха, а я заработала несколько ненавидящих взглядов, как более счастливый соперник. Ну вот, не хватало только из-за нее по хребту схлопотать.
   Пронзительно взревела труба.
   У них что, и герольд свой есть? Ан, нет. Судя по всему, особенно по неровным противным звукам инструмента, ученика наняли. Да и зачем тут свой герольд, необходимости мало, а услуги их ой как недешевы, чуть ли не наравне с услугами магов ценятся. Красиво турнир объявить да протрубить, уже умение немалое требуется. А уж во всех мельчайших подробностях боя разобраться, все движения соперников увидеть, да верную оценку дать кто победителем будет, это вообще мастерство великое. И оспорить решение принятое, разве что только сам градоправитель потом сможет, очень уж сильна в Антаре гильдия судей и герольдов.
   Чувствуя возложенную на него ответственность, худощавый паренек в богатой расшитой золотом куртке, нарочито четко прокричал, кто в первой паре бьется. На площадку, взмахнув клинками, выпорхнула уже знакомая воительница, в противники ей достался широкоплечий здоровяк с боевой секирой.
   - Грай, - я дернула спутника за плечо, привлекая внимание - а разве оружие не равноценным должно быть? Он же ее пришибет!
   Парень недовольно на меня покосился:
   - Ну ты ляпнешь тоже: "Равноценным". Ты это еще разбойникам объясни, когда из чащи на обоз бросятся, который ты охранять будешь. И вообще, не мешай смотреть!
   Я замолкла, смутившись, и уставилась на арену. Действо там разворачивалось завораживающее. Воительница по-кошачьи скользила вокруг противника, подразнивая его ложными выпадами. Тот не поддавался и, стараясь не подпускать девушку слишком быстро, и изредка с "хеканьем" отмахивался секирой. Не успела я налюбоваться на плавные и выверенные движения бойцов, как юный герольд остановил бой.
   - Достойны оба!
   Толпа загомонила, пытаясь разобраться по каким признакам определено равносилие, но оспаривать решение, ясен ветер, никто не решился.
   Второй бой прошел предсказуемо. В пару к крупному мужчине, с перевитыми жгутами мышц руками, попался худенький бледный парнишка. Здоровяк поморщившись попросил заменить свой меч на короткую дубину, и первым же ударом паренька унесло под загородку за пределы ристалища. Он еще пытался подняться, однако, исход поединка был уже предрешен. Не велика доблесть с мальцом справиться, но фигура бойца внушала трепет и уважение, и рядом уже остановился один из десятников.
   Пришел черед Грая. Противника уже объявили, и я внимательно разглядывала худощавого в возрасте мужчину с белесыми седыми волосами. Хищные, немного резкие черты лица, скупые движения, мгновенно оценивающий обстановку взгляд. Даже я, ничего не смысля, сразу определила его как воина. И, судя по опасливому выражению лица травника, воина умелого.
   Нервно переступив копытами, попыталась избавиться от накатившей паники. Почему-то показалось, что они сейчас поубивают друг друга. Мечи и топоры для боя, специально не точились и членовредительство не приветствовалось. На Свия гильдии потом раненых лечить? Но, многие нанимающиеся были со своим отточенным оружием. Догадываюсь, что подставившегося под смертельный удар неумеху, при случае с готовностью похоронят за счет гильдии. И даже извинения безутешным родственникам принесут. Оставалось надеяться только на рыцарскую выучку спутника.
   Грай, примериваясь, взмахнул коротким клинком. Подхватил в другую руку дагу, и встал наизготовку в центре площадки. В руках седовласого хищно блеснула сабля.
   Легкий полупоклон противников и тишина взорвалась веером ударов и контратак. Через несколько минут преимущество седовласого стало очевидно. Он уверенно теснил парня вдоль загородки и тот едва успевал парировать удары. Вот мужчина ошибся в движениях. Травник радостно вскинулся, замахиваясь. Седовласый крутанулся в обманном маневре и Грай пошатнулся, теряя равновесие. Смертоносный росчерк сабли, и щелчок раскрывающейся на три лезвия даги. Я вскрикнула и в ужасе зажмурилась, представляя как тяжелая сабля сметает тонкую дагу и врезается в тело спутника.
   Звук трубы, останавливающий бой, прозвучал словно глас Ветробожий с небес.
   - Достойны оба!
   Заслышав голос герольда я осмелилась открыть глаза. Не тело же травника он в гильдию разрешает принять? Спутник, как ни странно оказался живым и здоровым, и они с седовласым, о чем-то мирно переговариваясь, уже шли в мою сторону.
   - Ит, знакомься, Сарт! А это эээ... Итан! Мой друг и спутник.
   Я настороженно кивнула. Вот всегда удивлялась мужской отходчивости: только что они чуть не снесли друг-другу головы и уже мирно беседуют обсуждая прошедший бой. Все ведь одинаковы. В любой деревне: не поладили, подрались, кулаки почесали, а после вместе бражку пьют и над полученными синяками весело гогочут. Хотя, это смотря из-за чего драться....
   Мужчины, потеряв ко мне интерес, уже увлеченно обсуждали следующих бойцов, а я невидяще таращилась на арену. Булава тяжело оттягивала руку, нога ныла все сильнее а где-то в глубине души чуть слышно шипело:
   - Тиш-ш-шь...
   Время пролетело незаметно. И вот уже, получив от травника ободряющий хлопок по крупу, я на негнущихся ногах вышла на арену. Стоило только увидеть противника, как стало ясно, что удача не просто повернулась хвостом, а с топотом копыт умчалась в неведомые дали. На площадке топтался огромный рыжеволосый кобольд, играючи помахивая тяжелым боевым молотом. Взревела труба, и бой закончился, едва начавшись. Я даже не успела занести булаву, как противник оказался рядом. Тупой удар в бок, дыхание перехватило, и сознание провалилось в глухую темноту.
  
   Глава 28
  
   - Тишшш... Спишшшь?
   Словно муха в киселе я барахталась в красноватом тумане, пытаясь вырваться из зыбкого омута беспамятства. Только вот на этот раз морочье не укачивало, а наоборот будило, рывками вытаскивая на поверхность, к свету...
   Застонав от скрутившей тело боли я очнулась, и кое-как разлепив глаза, обвела взглядом гильдейский палисадник. Пред носом маячил приметный куст острого перца с мелкими круглыми стручками. Крупный зеленый жук деловито объедал ближайшую перчинку, ничуть не смущаясь вкусом добычи. Вот он попытался взлететь, скатился по листу и отчаянно барахтаясь, свалился мне в волосы. Передернувшись, попыталась стряхнуть насекомое, но не тут-то было! От первого же движения, в боку словно плеснуло кипятком и наглухо перехватило дыхание. Мысленно вспоминая нехорошими словами кобольда и стараясь не паниковать, я приноровилась втягивать воздух мелко-мелко, по-собачьи. Боль немного отступила, до следующего глубокого вдоха.
   А вот от накатившего всепоглощающего чувство безысходности избавиться оказалось куда сложнее. Испытание я не прошла а это значит, что плакали и три злота и возможность уйти из города. Обиднее всего было, что подвела не только себя но и травника. Парень ведь наверняка останется рядом, терпеливо дожидаться своей участи. И если ему хотя бы можно незаметно существовать в Антаре, то меня захочешь не спрячешь. Все время в четырех стенах сидеть невозможно, хоть до будочки на задворках да прогуляюсь. Хозяин знает, соседи видели, про молочницу и поварят вообще говорить нечего, и вот уже на пол-Каврии известно, что на постоялом дворе кентавра остановилась. А там и до клирика слухи дойдут!
   Я поморщилась и только тут ухватила за хвост не дающую покоя мысль. А почему собственно за Граем этот клирик бегает? Травник конечно волшбует и вполне может рыцарей заинтересовать, но он же сам говорил, что распознать в нем магика не возможно! Как-то там было по-умному? Про внутренние резервы и про то, что силу вокруг себя только черпает. Ну, так зачем он тогда синеглазому? Нет, теперь-то понятно зачем. После той безымянной деревушки, этот выживший свиев сын нас живьем закопает за то, что его раньше времени чуть в ледяную бездну не отправили. Ну а до того?
   - Очнулась?
   Я вздрогнула от раздавшегося над ухом голоса и неловко повернувшись, зашипела от нахлынувшей боли. Травник не замедлил явиться, в компании все того же Сарта. В четыре руки мужчины кое-как помогли мне подняться. Колени подгибались, в легких жгло. Больше всего хотелось стянуть свиеву юбку, дабы пояс круп не пережимал но, увы. Только разоблачения сейчас не хватало. То-то разговоров будет, что парень кентаврячий, девкой оказался. И ведь самое обидное, что переодевалась зазря с испытанием этим. Понадеялась, что мужчину охотнее примут, ан нет. Я потопталась, разминая больную ногу и исподтишка посматривая на спутника. Грай выглядел на удивление радостным. Неужели придумал что?
   - Итка. Мы к вечеру с обозом уходим!
   Вздрогнув, я запнулась от неожиданности. Конечно, всякого ожидала, но что бы так! Бросить и уйти? А я как-же? Глаза защипало, в груди заворочался колючий клубок обиды, и уже не в силах сдерживаться я таки разревелась в голос.
   - Ита, Итка! Да ты чего? Да ты поняла не так!!!
   Парень что-то еще втолковывал, объясняя, что уходим вместе, и что он нанимателей нашел, но мне было уже все равно. Слезы текли рекой, и я самозабвенно ревела, избавляясь от всего накопившегося страха и волнения сегодняшнего дня. На счастье Сарт старательно делал вид, что все так и должно быть, а от остальных мы были довольно далеко, и рыдающий кентавр лишних вопросов не вызвал. Когда я наконец успокоилась, седовласый склонился в церемонном поклоне.
   - Ну что же, рад еще раз познакомиться.
   - Тоже рада - я нелюбезно шмыгнула носом и вперила взгляд в травника.
   Парень сообразив, что в пылу назвал меня женским именем, смутился было, но не надолго. Сарт распрощавшись ушел за грамоткой и браслетом, кои наемником положены, а спутник обернулся ко мне.
   - Ладно тебе дуться, ну подумаешь, узнал что ты девица. Вот ему от этого тепло или холодно? И вообще, разошлись сейчас и мы его больше в жизни не увидим, тем более что уйдем вечером. Вон, лучше глянь, наниматели объявились.
   Я подняла глаза и нахмурилась. К нам, радушно улыбаясь, приближались те самые два вороватых типа, кои на входе в гильдию встретились. И нас берут в найм? Меня особенно, без грамотки и навыков боевых?
   Готова поставить свой хвост против трех медяков, что что-то тут по свиевски!
   Увы, но при пристальном рассмотрении наниматели вызвали еще меньше доверия. Честно говоря, встреть я их где-нибудь на площади в базарный день, на всякий случай кликнула бы стражу, очень уж разбойничий вид у мужиков. Первый, назвавшийся Ктархом, кряжистый коренастый с шрамом поперек щеки и паутинчатой татуировкой на лысине, явно был за главного. Второй, свое имя умолчавший, взъерошенный, щупленький остроносый с бегающими глазками, напоминал облезлую старую крысу и лишь изредка вставлял в разговор пару слов. С такими-то людьми не то, что дела иметь, в корчме-то рядом сесть поостережешься. Да и речь нанимателей, щедро пересыпанная приморскими ругательствами, больше подходила пиратам, нежели купцам.
   Но иного выбора не было, и оставалось только молчком топтаться рядом, пока Грай договаривался об условиях найма. А поговорить было о чем. К вечеру из Антары должен был отправиться торговый обоз в приморский город Бройр. Четыре воза с дорогими тканями и один с подгорным вином. Винограда в предгорьях ничтожное количество, но вино из него гораздо слаще и ароматнее чем с долинных виноградников, потому и груз особую ценность имеет. На всё это великолепие намечалась жалкая пятерка охранников, в нашем лице в том числе.
   Грай долго и придирчиво выспрашивал маршрут, возможную опасность по пути, условия платы. Я уже было подумала, что он и вовсе откажется от похода, когда наконец дело сладилось и в руки травника перекочевала горсть серебряных монет. Щедрый аванс за еще не сделанную работу.
   Остаток дня прошел в сборах и подготовке к дороге. Кормежка и теплый ночлег полагались за счет нанимателя, но на меня ясен ветер, это не распространялось. Накормить, положим, накормят, а вот спать в тепле уложить,это уж никак. Не в воз же затаскивать, всем обозом. А ночи все холоднее, на голой земле уже не поваляешься, как подхватишь студеницу и будет потом бесконечный кашель трепать. Осень уже в свои права вступила. Скоро уже закружатся снежные мухи, и Свий получит власть над Каврией на всю долгую зиму.
  
   Часы на магикульской башне едва пробили вечер, а мы уже стояли за восточными воротами в ожидании. Грай теребил ручку сумки с обновленными запасами взваров и трав и бесконечно поправлял ножны с коротким мечем кобольдовской работы. У меня поперек крупа висела пара дорожных мешков, а к к поясу кроме "лапы" с расческами-лопатками добавился на пристёжке маленький арбалет с рычажным взводом и колчан со стрелками. В лавке оружейника мы оставили почти все деньги, в том числе и припасенных два злота. У спутника в подвешенном на шею кошеле теперь сиротливо звякали две серебряных и десяток медяшек. Зато хоть не с голыми руками на разбойников пойдем, нежели таковые по пути встретятся. В себе я правда сильно сомневалась, что применить против живого человека арбалет смогу. Пока Грай им пользоваться учил я вместо дерева указанного, горшок на заборе ближайшей корчмы насквозь пробила. Как представлю, что и человека так прошивает, ажно плохо становится! Вот кого подобные мысли не заботили, так это явившегося за нам следом Сарта. На ум невольно пришли рассказы спутника о теньяках убийцах наемных, кровь жертв своих пьющих. Черты лица седовласого заострились, словно не полдня в поход собирался а седмицу на воде просидел, валившиеся глаза посверкивали недоброй чернотой, а в движениях появилась хищная плавность, готового к прыжку зверя. Травник едва поздоровавшись напустился на воина с расспросами, но увы, знал тот не больше нас. После получения грамотки и браслета, нечистую магию распознающего, его остановили Ктарх с сотоварищем и предложили щедрую плату за охрану обоза до Бройра. Наниматели доверия не вызвали, но седовласый и так собирался к морю, и подвернувшуюся попутную работу упускать было бы глупо.
   - Да уж... - травник задумчиво покрутил ус - Придется разбираться в дороге.
   - Угу, - я мрачно покосилась на спутника, - смотри, как бы с тобой не разобрались. Может, им охрана только для отвода глаз нужна или для подлога. Навроде как охотник утку деревянную на воду ставит, дабы настоящие приплыли. А там...
   - Итка, у тебя нынче фантазия что-то разыгралась не на шутку - парень, скривившись, показал глазами на Сарта, - так и чешешь языком, так и чешешь.
   Я замолкла, справедливо рассудив, что озвучить подозрения и правда смогу где-нибудь в дороге, без чужих ушей.
   Седовласый, казалось уже задремал, облокотившись на придорожный столбик. Травник нервно крутил слипшийся ус, и каждые три минуты выходил на дорогу, выглядывая у ворот обоз. Я разминала больную ногу, прикидывая, на чем бы испытать арбалет еще раз. Ожидание затягивалось...
   Когда нас, наконец, окликнули, пришлось изрядно поудивляться. Мало того, что подохранные повозки появились откуда-то со стороны леса, так еще и выглядели они так, словно в том лесу полгода простояли. Ткань на бортах изрядно поистрепалась, колеса скрипели на все лады, а ледящие лошадки годились разве только на корм волкам. Да и возниц оказалось по одному на каждый из пяти возов. Словно и не собирались они меняться в дороге, ежели напасть какая случится, или просто усталость сморит. Ктарх с крысообразным товарищем, как оказалось и сами собрались в поход, развалившись на тканях в крайнем возе заодно с уже знакомым по гильдейскому состязанию кобольдом. Витающий вокруг запах возвещал об изрядной доле браги принятой этой компанией, видимо на удачную дорожку. Или как мрачно пошутил травник, когда мы уже получив задание отошли от воза, за спокойствие душ наших в чертогах ветробожьих.
   Оставшихся двух охранников намеревались прихватить в какой-то деревне, в ночи пути от Антары. Идти по темноте тут было вполне безопасно, тем более рыцарских патрулей хватало с избытком. Вот со следующего дня намечалось уже останавливаться на ночлег и желательно поближе к жилью. Нас же определили по одному на воз, с простым наказом, если что подозрительное увидим, тревогу поднимать. Кобольд как не странно оказался не наемником, а компаньоном Ктарха, и ко всем вопросам добавился еще один: какого Свия он тогда на состязание подался?
  В боку, при вдохах, до сих пор стучало болью, и мстительная неприязнь к рыжеволосому цвела ярче подсолнуха по осени. Только вот плевать он на меня хотел, с самой высоты ледяных гор. Повозка с нанимателями переместилась в голову обоза и оттуда то и дело слышались взрывы хохота и сочные причмокивания при описании очередной девицы. В выражениях компаньоны не стеснялись, галдели во весь голос и, судя по рассказам, как минимум пол-Антары красоток от тоски зачахло, когда они за ворота выехали.
  Неприязнь моя медленно перерастала в тихую ненависть. И не только моя. Даже невозмутимый с виду Сарт, прислушавшись, сплюнул сквозь зубы и еле слышно пробурчал: "Не поход, а балаган с бродячим цирком", чем, кстати, снискал мое глубокое расположение.
   Хвала ветрам, к тому моменту когда луна поднялась над ближайшим лесом, перепившиеся наниматели наконец уснули. Я зевала в кулак и старалась не спотыкаться. Всю ночь еще топать, да и неизвестно дадут ли с утра поспать, или погонят дальше. Над головой неприветливо шумели ветви. В глубине, между деревьями перемигивались редкие огоньки, словно рой светляков затеял догонялки на одной из полян. Отсвечивал рыцарский пост на изгибе дороги. Намечалось по пути еще два, и попадаться на глаза рыцарям очень не хотелось. Вдруг, не ровен час, признают в Грае магика, или во мне что углядят? Но появилась надежда, что обоз пройдет легко. Старший возница, хмурый и неразговорчивый лохматый мужик на первом посту предъявил какую-то грамотку и нас не стали даже досматривать.
  Под копыта попался внушительный камушек, и я в очередной раз споткнулась. В темноте и так видно свиево, а тут еще это мельтешение веток над головой.
  Пробиваясь между деревьями лунный свет создавал такие причудливые тени и отблески, что для полноты мрачной картинки не хватало только гукающего филина со светящимися глазами-блюдцами или пророчески каркающего с ближайшей елки ворона: "Не к добр-р-ру". Так и кажется, что выползет сейчас из чащи какая-нибудь страхозверина с клыками в пол-ладони длинной. Я зябко поежилась. Осень чувствовалась уже в полной мере. Стылый, словно со снега, ветер трепал хвост, пытался занырнуть под накидку и холодными ручейками прохаживался по крупу. Теплая рубаха спасала мало и я не без помощи Грая, на ходу вытащила из одной из переметных сумок припасенное покрывало. Вместе с ним грела, пожалуй еще мысль, что этим свиевым сынам, в головной повозке к утру будет очень худо, куда как хуже чем мне сейчас!
  Рассвет застал нас у небольшого селища с емким названием "Бражки". Возможно только фантазия неизвестного поименователя, позволила нам наконец отоспаться в этом гостеприимном селении. Кобольду и Ктарху с крысообразным сотоварищем, судя по утренней ругани Грошием прозывающимся, не терпелось похмелиться и привести себя в порядок.
  Тут же, как оказалось, ждали и оставшиеся двое наемников, коренастые белобрысые деревенские парни, как два листа с одной березы похожие друг на друга. С чистой совестью свалив на них охрану возов, мы с травником и Сартом завалились в выделенный под отдых сенной сарай и с удовольствием попадали на пахнущую летом и солнцем травяную гору. От ветра защищали добротные стены, а от холодных сквозняков щекочущих шею, вполне спасло покрывало. Да и юбочная накидка не такая уж плохая вещь. Закутавшись по самые уши, и уютно согревшись, я наконец-то уснула.
  Времени прошло изрядно, когда из крепкого, без всяких видений сна, меня выдернули тихие шепотки на два голоса:
  - Ты думаешь, что они решатся? И даже отпор не побоятся получить? - недоверчивый вздох спутника, - Тогда уж проще было никого не нанимать и вообще..
  - Э нет, - уверенный голос седоволосого, - Не проще, так по бумагам, охрана обозу обеспечена, а что разграбили его, так на все ветробожья воля. И подозрений никаких к сопровождающим. Охрану мол перебили, а мы еле спаслись.
  - Все равно, что-то не вяжется, - забывшись травник повысил голос и тут же получил шикающие предупреждение от Сарта, - Ну не та ценность у тканей с вином, чтобы охрану под смертоубийство подставлять и своим именем честным рисковать.
  - Вы у кого честное имя увидели? Да на этих разбойниках клеймо ставить негде - не открывая глаз, вмешалась я, заставив мужчин дернуться от неожиданности.
  - Не спишь уже? - поинтересовался травник.
  - А что не видно? - я фыркнула, - а если хочешь спросить, как давно не сплю, то только проснулась и почти ничего не слышала.
  Пришлось все-таки открывать глаза и, приподнявшись устраиваться полулежа, чтобы было видно обоих мужчин. Травник с Сартом сидели рядом, трогательно завернувшись в одно широкое покрывало. С запоздалым раскаянием сообразила, что отрез шерстяной ткани, в который я по уши закуталась, мы с Граем намечали в дороге разрезать на двоих. Только вчера ночью не до того было, а утром и подавно.
  Я уж открыла было рот, прикидывая как половчее поинтересоваться у спутника, с чего он так седоволосому доверять взялся, а ну как тот с обозными заодно, как дверь сарая хлопнула, впуская холодный сквозняк, и раздался зычный голос кобольда: "Эй вы, охрана свиева, хорош бока отлеживать. Жрать по быстрому и в дорогу!"
  Мужчины, переглянувшись, двинулись к выходу. Мрачно пробурчав:"Если вы его бить, меня не забудьте", я потопталась, разминая ногу и двинулась следом.
  Солнце резануло по глазам, заставляя зажмуриться после полутемного сарая. Проморгавшись я застыла в удивлении, оглядывая окрестный лес. В Антаре деревьев мало, а вчера за городом по потемкам как-то особо и не приглядывалась. Оказалось, за последние дня, листва на деревьях уже успела слегка пожелтеть. Скоро уже засветится переливаясь всеми оттенками солнечного, от ярко рыжего до светло золотистого.
  Как-то быстро в этот год. Я-то думала еще седмиц пять до первого заморозка, ан нет, на пороге уже Свий с ледяными ветрами, только и ждет, пока Ветробог задремать соберется. Успеть бы в Бройр до холодов добраться, что бы не пришлось по морозцу дорогу топтать. А то ведь, упаси ветра, и дожди зарядить могут. Тоже приятного мало...
  Мрачные мысли перебил сытный запах мясной похлебки, донесшийся откуда-то с дворов. Голодный со вчера желудок, заурчал так алчно, что пришлось, отбросив все раздумья, поспешить на встречу с поздним завтраком.
  
  Глава 29
  
   Поваром, как оказалось, подвизался старший возница. Почесывая всклокоченную бороду, он хмуро топтался у закопченного котла, изредка помешивая в нем внушительной ложкой на длинной ручке. Неладное я заподозрила сразу, и поэтому почти не удивилась, когда оказалось что чудный аромат мясной похлебки доносится явно не с обозной кухни. Да и варево, плюхнувшееся в мою миску, с едой имело очень далекое родство. Сероватое с вкраплениями нечто, в бытность свою сырым продуктом, скорее всего, называлось пшеничной крупой, но утверждать это наверняка я бы поостереглась. Желудок бурчал все громче, и я даже осмелилась ковырнуть массу ложкой но, едва открыв рот, с лязгом захлопнула челюсти. Крупный с ноготь жук, погиб в кипятке мучительной смертью и теперь дополнял своим телом питательность блюда. Кроме жука, в миске еще был признан только кусок вареной морковки, а вот крупные куски чего-то серовато-зеленого наводили на мысль, что варево уже один раз кто-то ел.
   Сглотнув, я с тоской оглянулась на спутника. На лице Грая отражалось такое живое детское любопытство, что я не стала даже сразу окликать парня. Травник возил в миске ложкой и только что не умильными возгласами встречал очередной ингредиент завтрака.
   -Иш, как смотрит, - раздался за спиной вкрадчивый голос, - видимо прикидывает, для чего лучше употребить сей чудный яд, а главное, как скормить его возможному врагу.
   - Никак, - не поворачивая головы, отозвалась я в тон Сарту, - ибо любой враг предпочтет погибнуть самой страшной смертью, но только не испытывать это на себе. Хотя, можно попытаться отравить повара. Тогда, на следующем привале мы обойдемся наивкуснейшим простым хлебом и великолепной водой из фляг.
   Седовласый вздохнул.
   - Предлагаю корчму, в этой деревне она наверняка дрянная, но то, что там подадут точно окажется съедобнее этой "мечты отравителя"
   Травника мы с трудом оторвали от миски. Парень жаждал определить, что за серо-зеленый фрукт или овощ стал составляющим пищи. Очень уж ему это недозревший мыльный корень напомнило...
   В корчму сразу не попали, ибо я решила все-таки выяснить, откуда же так дивно пахнет мясом. Густые кусты вдоль легких деревянных загородок не позволяли заглядывать во дворы. Сунувшись, было, к ближайшей ограде я чуть не вогнала в нос длинную острую колючку и любопытство поумерила. Не стучаться же в каждую калитку с вопросом " А не у вас ли что-то вкусненькое готовится". Мужчины уже недовольно бурчали, что такими темпами мы в корчму к ужину только поспеем, когда через просветы в изгороди, во дворе у очередного дома мелькнул старик рядом с внушительным котлом.
   С высоты своего роста углядела, как дед подцепил длинным ножом свиную рульку и, оценив готовность, отправил обратно в бульон довариваться. Я алчно облизнулась и сглотнула. Хозяин явно готовил хашир, густую, сытную мясную похлебку с кореньями, которая лишь на большие праздники делается, когда и лучшее порося зарезать не жалко. У нас в Топотье такую в общинном доме варили на день новогодья.
   Как только начнет зима к весне поворачивать. Как принесет первый теплый ветер весть о том, что Ветробог проснется скоро. Когда пробегут первые солнечные лучи, пробуя отогреть промерзшую землю, и закапает с крыш звенящая россыпь капели... И не важно, что еще вернет Свий власть над миром и прилетят с Ледяных гор метели, отбирая, кажется саму мысль о скором тепле. Но если готовят хашир, значит весна совсем скоро. Матушка, как одна из старост, стряпней руководила. Я вздохнула, вспоминая улыбающуюся маму, протягивающую мне тарелку. Как они там, интересно? Весёнка как? Даже по сестре, заразе, уже соскучилась! И как же далеко стало до Топотья. Ведь в жизни дальше ворот почти не выходила, а теперь дорога стелется, и вот я уже прикидываю, смогу ли из арбалета человека убить. Страшно то как....
   - Скажите, уважаемый, не продадите ли вы нам похлебки немного? - Сарт устал ждать, и уже бесцеремонно заглядывал во двор, приоткрыв незапертую калитку.
   - Очень уж пахнет вкусно, а у нас в обозе повар, как на зло, безрукий попался, - подхватил травник, заглядывая седовласому через плечо.
   Мне осталось только подтверждающе махнуть хвостом.
   Старик обернулся и расплылся в радушной улыбке:
   - Заходите-заходите! Как ни накормить! Праздник у нас в семье большой! Нынче у меня правнук родился! Только и к вам просьба будет: как выпадет случай, ветрам покланяться, о здоровье Свешки-малого порадеть.
   Мы согласно покивали. Денег с нас дед не взял, заверив, что с него и просьбы к ветрам хватит.
   Миску мне предусмотрительно принесли в два раза большую чем мужчинам, и вонзив зубы изрядный ломоть хлеба выданный в придач у к вареву, я почувствовала себя абсолютно счастливой. Неторопливая беседа о погоде и урожае послужила неплохой приправой к похлебке. А, судя по словоохотливости и гостеприимности деда, не нам одним сегодня достанется угощение.
   Тепло распрощавшись с радушным хозяином мы все-таки прогулялись до корчмы. Как и следовало ожидать, еда там оказалась на редкость неприглядной. Да и вообще, гораздо большим спросом пользовалось местное кислое и легкое пиво. Деревня-то хоть и в полудне пути от Антары, а от столичного тракта в стороне. Захожих, заезжих не много. Вот и получается, что местным дома проще поесть, а уж по стаканчику пивка, в приятной компании пропустить, то сами ветра велят. Выпить мы так и не решились, только лепешек чесночных в дорогу прикупили.
   Возвращались к возам сытыми и довольными. Наниматели попытались было приструнить за долгое отсутствие, но в дело вмешался седовласый. Как оказалось, мужчина мог дать фору любому столичному грамотею, по умению споры вести. В итоге, нам же еще посулили добавить к оплате по ползлота, на еду в дороге и дабы готовкой возничего, не ровен ветер, не отравились. Граю с Сартом наконец-то выделили лошадок, хотя признаться честно, выглядели они не резвее обозных кляч, но все лучше, чем пешком. Вскоре уже двинулись в путь, выбираясь обратно на столичный тракт.
   Под копытами ровно стелилась утоптанная дорога. Прохладный ветер, озоруя, трепал гриву. Солнце высвечивало золотистые каёмки на листьях и мне почему-то хотелось дурашливо по-жеребячьи запрыгать, размахивая хвостом. В Каврию пришла золотая осень, теплая и светлая.
   Когда через несколько часов обоз свернул на малоприметную тропу, только Сарт возмутился, мол, куда в глушь, к разбойникам поближе что ли? Но объяснением его не удостоили, кобольд буркнул только: "Не твоего ума дело. Охранять наняли, вот и охраняй". Я увлеченная осенними красотами разговора не заметила, да и вообще нанимателям виднее куда идти. Грай же вовсю клевал носом в седле, пытаясь не задремать, и дорогой мало интересовался.
   Первая стрела прилетела по предательски из кустов, вонзившись в дерево у самого моего носа и затрепетав оперенным древком. Я не успела еще понять что случилось, как в голове обоза взвившись на дыбы, заржала и забилась лошадь.
   Нас могли бы перестрелять, словно беспомощных цыплят, но как ни странно, разбойники поспешили объявиться. Громко топая, словно стадо коров через кустарник щемится, на дорожку перед нами высыпал десяток крепких мужиков вооруженных шипастыми дубинками. Грай с Сартом уже стояли по обе стороны от меня. Травник внимательно следил за каждым движением противников, до белизны в костяшках пальцев сжимая дагу. Седовласый же за оружие напротив не хватался и выглядел чересчур расслабленным и невозмутимым. Обманчивое спокойствие готового к прыжку хищника. Опомнившись, я сдернула с пояса арбалет, непослушными руками потянула рычаг, взводя тетиву, вытянула стрелку из мешочка на поясе, вложила в желоб и почувствовав себя гораздо уверенней, нацелилась на ближайшего бандит. Так мы и стояли: мужчины, ощетинившись оружием и я, осторожно разминая разнывшуюся ногу и про себя умоляя ветра, что бы стрелять ни в кого не пришлось. Хоть и тать, Свиево племя, а все-таки живой человек.
   -Тишь.... Спиш-ш-ш.? Тиш-ш-ше...
   Морочье накатило так некстати, захлестывая сознание красноватым туманом. Только уже не укачивало а словно подталкивало вперед, пульсировало в висках болью не давая сосредоточится на чем-то важном. И схлынуло, внезапно, как и не было, а я словно увидела картинку со стороны. Разбойники и не думали нападать, с любопытством наблюдая за нашими приготовлениями к бою. Наниматели и возницы словно провалились в одночасье и только у первого воза, плечом к плечу застыли близнецы-охранники. Зрение обострилась до предела и я увидела как на щеку к одному из парней приземлилась крупная лесная муха, деловито потопталась и поползла к уху мелко перебирая шустрыми лапками. На лице мужчины не дрогнул ни один мускул. Неужто выдержка такая... И ногу он как-то странно держит, словно застыл в движении. И руки...
   - Тиш-ш-ш-ш... - заполошно ударило в груди.
   - Грай! Здесь что-то не так! Они...
   Договорить я не успела. По крупу прошелся холодный ветер, пронизывая, кажется до самых костей и сковывая тело тяжелым льдом. Я завязла на полушаге и застыла замысловатой статуей, не в силах пошевелится. Сердце в панике заколотилось и будь я сейчас свободна, понеслась бы во весь опор, не разбирая дороги, не в силах совладать с накатившим ужасом. Попыталась успокоиться и вдохнуть по глубже. Помогло слабо, воздух с трудом проходил в легкие, но удушье, хвала ветрам, не грозило. Кое-как скосив глаза, обнаружила замерших рядом травника с Сартом.
   Да что же это такое делается-то?
   Ответ не замедлил явиться...
   - Грузите их. Только осторожнее, дабы не повредить что. Они мне целые нужны.
   Из-за спины седовласого вышел обозный кобольд. Склонив голову на бок, оглядел застывшую композицию и легонько щелкнул травника по кончику длинного носа.
   - Эх, хороши!
   Разбойники за компанию с возницами заволокли нас на широкую телегу, запряженную парой длинношерстных тяжеловозов. Я как не пыталась, не смогла повернуть голову, и осталось только разглядывать проплывающие в вышине облака. Теперь все встало на свои места вот почему в упряжах были самые плохенькие лошадки, да и ткани так себе, и на уступки наниматели шли легко слишком. А оказывается далеко, и отходить не надо было? Достаточно завести наемников поглубже и колдануть? Да только на Свия же мы ему сдались? В том, что во всех несчастьях виноват кобольд, он же судя по всему и магик не слабый, я даже не сомневалась. И теперь терзалась от мрачных предчувствий, прикидывая для чего, и куда нас сейчас везут.
  Развалины старого замка встретили нас не приветливо. Сперва, заполошно чирикая, мимо пронеслась стайка мелких птичек, а после из нагромождения камней, послышался недовольный короткий рык. На встречу нашей разношерстной компании выбирался внушительного вида медведь. Над обломками стены показалась лобастая башка с маленьким подслеповатыми глазками. Видимо зверь уже устроился на зимовье, или только собрался устраиваться. А тут мы, оружием бренчим, галдим, спать не даем....
  Медведь повел носом, и учуяв запахи, отшатнулся, злобно зарычав. Теперь мне было видно только кусочек его бока.
  Почему они ничего не делают? Он же сейчас кинется! И от того, что тело онемевшее, вдвойне страшно. Предательское воображение тут же нарисовало картинку: зверь, с оскаленной пастью, примеряется как бы поудобнее отгрызть от меня кусок, а я даже шевельнуться не могу.
  Всхлипнув, в ужасе зажмурилась.
  - Тиш-ш-ш.... Спиш-ш-ш....
  Накатило как всегда внезапно. Стоило лишь распахнуть глаза, как пространство вокруг оказалось пронизано цветными нитями. Ярко алые, словно приковывали зверя к развалинам. Длину "цепи" ограничивала разрушенная ограда, дальше зверь просто не ушел бы. От кобольда протянулись молочно-белые полосы, слегка подергивая, словно пробуя на прочность алые. Вот рыжеволосый, взмахнув руками, выкрикнул несколько слов на каком-то каркающем наречие, и медвежья цепь расплывшись впиталась в тело магика. Зверь с несвойственной ему прытью шарахнулся, хвала ветрам, в противоположную от нас сторону. Через минуту о нем напоминала лишь слегка примятая трава да далекий треск кустов.
  Напряжение схлынуло и я наконец смогла вздохнуть полной грудью. Не успела порадоваться, что рассеиваться начало кобольдово колдовство, как меня сдернули с телеги. Шея понемногу начала поворачиваться и я сумела разглядеть как в дыру, видимо служившую теперь входом в замок, протащили Сарта и травника.
  Хотя какой это замок, скорее просто большой дом. Возникало ощущение, что какой-то великан играл тут в городки. Словно от тяжелой биты, сложилось здание внутрь, просев вдобавок на один бок. Низенькие, едва мне по колено деревца, указывали на то, что еще пару-тройку зим назад тут вовсю кипела жизнь. Только-только успел лес свои права заявить, и потянуть к развалинам зеленые лапы древесной поросли. А ведь богатое было имение. Даже сейчас, на обломках, сохранились следы былой роскоши. Проглядывает кое-где вычурная лепнина. Белеет обветренным боком, чуть в стороне, почти целая конюшня. Крадется по стене, невесть как выжившая в лесу, капризная грифонья лоза. Видать и сад был когда-то богатый да ладный. А теперь только воронье над обломками мечется... Над головой раздалось недовольное карканье.
  Кстати, а вороны-то тут что делают? До жилья ближайшего как до того края, куда Свий ветра не гонял. А птицы-то эти, к людям ближе обычно селятся.
  Не знаю, почему меня так насторожили обычные серые разбойницы. Но чуялось в из криках что-то зловещее. Да и кружила стайка над одним местом, где-то в глубине развалин. О том, что могло привлечь птиц среди обжитых разбойниками камней, думать не хотелось. Образы на ум приходили самые что ни наесть мрачные и пугающие.
  Долго любоваться окружающей красой не пришлось. Четверка мужиков попыталась меня подтащить ближе к входному провалу. Причем, если трое просто приподнимали за шею и копыта, то четвертый, свиев сын, вцепился мне в хвост! По боку больно скребанули мелкие камешки. Вместо возмущенного вопля из горла вырвался только неясный хрип. Я зажмурилась, справедливо рассудив, что завопить пока не удастся а иначе свое недовольство и не выскажешь. Хвала ветрам, что чувствительность еще не совсем вернулась. Предположить как будет болеть спина и то место откуда хвост растет, я даже не решилась. Себе дороже, заранее расстраиваться. Вот даже и плюс есть, нога больная тоже ничего не чувствует, а в нее как раз один из разбойников вцепился да знай себе дергает, что твой застрявший плуг по полю. И не болит конечность не капельки! Видать потом отыграется и с хвостом заодно совсем отвалится...
  
  Как ни странно, внутри развалин оказалось довольно просторно. Наша разношерстная компания не стремилась пробиться вверх через все завалы, а наоборот, спускалась все ниже. Подземная часть дома сохранилась почти в полной целости, лишь пару раз дорогу перекрывали небольшие завалы. Один из них, разбойники , понукаемые кобольдом, споро разобрали, а другой предпочли обойти по соседнему коридору.
  Вскоре, за очередным поворотом открылась высокая зала с растрескавшимся мозаичным полом. Свет проникал откуда-то сверху, из неровной округлой дыры в потолке. Я возблагодарила ветра, за то что привели нас к цели быстро. И не важно, что ничего хорошего мне эта цель не предвещает, главное, на сей момент я даже порадовалась, что моей несчастной шкурой наконец-то перестали вытирать пол, и что спутники если не здоровы, то хотя бы несомненно живы. Да и чувствовали они себя вполне прилично, хотя бы двигаться могли, а не статуями безмолвными стояли.
  Сарт, которого как раз привязывали за руки к внушительному крюку на стене, ругался такими словами, что любого мертвого подняли бы. Травник наоборот, угрюмо молчал пока прилаживали веревку на соседний крюк, но как только его конвоиры немного расслабились ближайший тут же получил острым мысом граева сапога по колену. Правда, не знаю, на что рассчитывал парень, ибо стоило ему только рвануться в сторону, как подскочившие разбойники быстро вернули спутника на место, не забыв добавить пару внушительных зуботычин, для понятливости. Спутник молчать не стал, и через пару минут, видимо наслушавшийся кобольд, резко взмахнул руками в сторону пленников. Сразу стало тихо.
  Глаза защипало и я разревелась от досады и бессилия. Чувствительность так и не вернулась и руки-ноги словно ватные не поддавались и на малость, при попытках пошевелиться. Меня даже не стреножили. Так и оставили валяться на полу напротив привязных парней.
  - Не плачь, милая, тебе будет совсем не больно.
  Участливый голос заставил вздрогнуть и в панике зажмуриться. Руки слегка щекотнуло и приоткрыв глаза, я увидела, как кобольд стряхивает с изогнутого ритуального ножа несколько тягучих капель крови. Вглядевшись, похолодела от ужаса. Из узких разрезов на моих запястьях, пульсирующими толчками вытекала кровь. Алый ручеек собирался в тонкую ложбинку процарапанную в камне. Поверх растрескавшейся мозаики наливалась красноватым свечением выбитая в полу пентаграмма.
  Наклонившийся кобольд участливо заглянул в глаза и ухмыльнулся.
  - Ничего, говорил же, не больно. Но не волнуйся, милая до мужичков твоих горластых тоже дело дойдет. Не плохая компания подобралась. Кентавра, карла, и почти человек. Вполне хватит, что бы открыть портал напрямую до моря...
  Сарт с травником одновременно забились в путах. Грай, по-рыбьи, молча открывал рот, силясь преодолеть насланное магиком заклятие.
  На смену страху пришло обреченное спокойствие. Вот она и оплата обозная высокая, и работа не пыльная. Даже не пришлось опальному магику жертву для колдовства отлавливать, сами пришли, ажно втроем! Бери тепленькими, и открывай портал докуда сил хватит. Попались как цыплята к ястребу в когти. И не вырваться теперь, не спрятаться. С каждой секундой с каждой каплей уходит жизнь. Еще немного и ничего уже нельзя будет изменить, но проклятое тело не слушается и предательская слабость не дает дотянуться и перехватить, пережать раны, хотя бы на немного продлив свое существование на этом свете.
  Ой мама, мамочка... как же ты теперь без меня? А Мийка, а Весёна?!
  -Тишшшь? Спишшшь?
  Красноватый туман был тут как тут, словно дожидаясь пока я совсем ослабну и не смогу сопротивляться его набегающим клубам.
   Судорожно вдохнув, я закричала от ужаса и неизбежности происходящего. Словно испугавшись крика, морочье немного затихло, а потом по телу от копыт до макушки прошла обжигающая, сметающая все на своем пути волна. Жуткий жар скрутил мьшцы и перекрыл дыхание. Забившись, я из последних сил я вытолкнула этот огонь из себя, всем сердцем желая избавится от дикой, сводящей с ума боли.
  Где-то в стороне закричали и сознание наконец провалилось в спасательную темноту. Вернее попыталось провалиться, потому как раздавшийся следом грохот мог бы привести в чувство даже мертвого. Посреди зала распустился яркой вспышкой огненный цветок, и разбойников размело по углам. Пахнув напоследок уже ласковым теплом, огонь погас. К телу рывком вернулась чувствительность. В ногу словно воткнули железный штырь, крестец нещадно ныл, а руки саднило от царапин и порезов. По сравнению с предыдущей болью, почти ничто. Да и вглядевшись, я с изумлением поняла, что раны на запястьях каким-то чудесным образом затянулись, и о жертвоприношении напоминают лишь несколько пятен крови и, с новой силой, накатившая слабость.
  Превозмогая желание свернутся комочком и уснуть в ближайшем углу, я поднялась. Стараясь не смотреть на распластанных, изломанными куклами, разбойников, доковыляла до спутников. Пошатываясь и придерживаясь за веревки, отвязала Сарта. Тот тут же бросился к ближайшему телу, подхватил с трупа короткий меч и встал наизготове за моей спиной. Грай все так же молча хлопал губами и отчаянно таращил глаза, пока я боролась с тугой веревкой. В нахлынувшем отупении даже не задалась вопросом, почему они все еще не могут говорить. А ведь надо было! Ибо стоило лишь отойти на десяток шагов, пытаясь найти выход наружу (о том, каким образом в таком состоянии карабкаться по ступенькам, я старалась не думать) как навстречу шатнулся обожженный, с неестественно вытаращенными глазами, кобольд. Я завизжала, понимая, что отразить удар занесенного топора никто уже не успеет. Но рыжеволосый вдруг запнулся в ужасе уставившись на Сарта.
  - Драко...
  Воин рванулся в молниеносном движении. Кобольд всхлипнул и замолк, удивленно скосив глаза на торчащий из груди меч. Булькнул, выпуская изо рта кровавый пузырь и начал заваливаться на бок. Седовласый резким движением выдернул оружие и, наклонившись, брезгливо отер о рубаху убитого.
  - Вот и все!
  - Действительно все! - раздался эхом, до жути знакомый голос, - По крайней мере, от магика вы меня избавили.
  Я резко обернулась и обреченно застонала. За нашими спинами, в окружении рыцарей, скрестив руки на груди, стоял давешний синегазый клирик.
  
  
  Глава 30
  
  Сарт, с угрожающим рыком развернулся, занося меч.
  -Не советую, - на лице клирика не дрогнул не один мускул, - Скольких ты успеешь убить, прежде чем мои воины порубят тебя на куски? Одного? Троих?
  Седовласый ненавидяще прошипел:
  - За тобой долг, рыцарь, помнишь?
  Пришел черед клирика морщиться, словно неспелое яблоко откусил:
  - Вот ты когда... Ну что же, помню! Мы квиты! Убирайся! Кобыла с парнем пойдут со мной. Им-то я ничего не должен.
  Передернувшись от резанувшего ухо "кобыла", я неудачно переступила и вскрикнула. Ногу, раскаленным шилом, пронзила боль. Синеглазый лишь на секунду отвлекся, и все вокруг завертелось с быстротой ярмарочной карусели. Сарт бросился вперед и едва ли не снес ему голову первым же ударом. Спас клирика рыцарь из окружения, вовремя подставивший свой меч. Травник шарахнулся в сторону, плюхнулся на живот и судорожно замахал, завертел руками как перевернутый жук лапками. Я почувствовала, как вокруг звенит, сгущается воздух, и проскакивают на грани взгляда знакомые красные нити. В пентаграмме на полу сперва вспыхнуло пламя, потом оттуда пахнуло горячим ветром, а вслед заискривившись открылось черное окно телепорта.
  - Бегите! - голос Сарта, прорвавшийся сквозь звон оружия вывел меня из оцепенения.
  Грай, завопил:
  -Давай! - подскочив, вцепился мне в руку и поволок к центру пентаграммы.
  Я бездумно передвигала копытами, и все пыталась разглядеть окруженного рыцарями седовласого.
  - А Сарт, Сарт как же?
  За нашими спинами, вспухла желтым боком огненная призма. Завопив, я шарахнулась вперед, подпихнув травника в портал. Вспышка цветные круги перед глазами, секундная боль и все еще не переставая кричать, я плюхнулась коленями на мягкую луговую траву...
  
  Над холмами гулял ветер. Изредка приминал широкой ладонью буйное разнотравье и волнами прохаживался по стелющемуся в низине полю. Не смотря на осень и пожелтевшие уже деревья, веяло все еще летним теплом.
  - Грай - я остановилась и почти по-собачьи повела носом, - Чувствуешь? Пахнет чем-то таким... Особым.
  - Морем, - спутник даже не обернулся, серьезно наметившись на штурм очередного холма.
  - Давай хотя бы минутку передохнем, а?! - я тяжело опустилась на бок и, помахала в воздухе больной ногой, разминая, - Еще немного и ты меня волоком потащишь. Я не железная все-таки, я устала! Да и вообще, к какому Свию мы так спешим!?
  - Ты права, - парень с тяжелым вздохом опустился рядом на траву, - Спешить уже некуда. Знаешь, даже странно как-то. Еще недавно ведь, все более-менее определено было. И всего-то делов, казалось, Зиновия в столице найти. А теперь что? Учитель сгинул, в Антару нам путь заказан. И даже Сарт.., - спутник отвернулся, пряча покрасневшие глаза.
  Я шмыгнула носом. При мысли о седовласом, сердце сжималось в ноющий комок. Как он там, что с ним? Да и жив ли вообще?! На ум упорно лезла давешняя огненная призма. Вдруг его вместе с рыцарями...
  -Грай, я давно спросить хотела?
  -Уммм? - спутник засмотрелся на что-то в траве.
  - Зачем ты ему? Клирику?
  Парень замялся, густо покраснел и, пряча глаза, пробубнил:
  - Он не доложил...
  - Гра-а-ай? Ты хочешь сказать, что всё вместе пройденное, это еще не повод мне доверять, да? Я же не слепая. Я все вижу! Нет, ну сейчас-то понятно почему: мы ему чуть шею не свернули в той молебне. Да и то, слишком уж он упорствует в желании отомстить. Пол-Каврии за нами прошагать, не поленился! А до того? Чего он к тебе прицепился, словно репей к хвосту песьему?
  - Спасибо за "хвост" конечно! - моментально вспылил парень, - нашла с чем сравнить!
  - Грай!- рявкнула я раздраженно, - мы не о том сейчас!
  Спутник выдохнул, успокаиваясь.
  - Да я правда не знаю. Помнишь, рассказывал? Это он когда-то к нам в Залесье приезжал. Все пытался магика во мне распознать. Я и сбежал-то тогда к учителю, в Антару, скорее из-за него, чем от проблем селянских. Как чуял, что добром это не закончится. Сам немало удивился, когда по новой встретились.
  - Не врешь, - я пытливо уставилась на парня.
  - Не вру! - спутник достойно выдержал взгляд - Сарт, меж тем, тоже с ним знаком. Вон даже долги какие-то остались. Да видать серьезные, раз клирик его даже отпустить согласился!
  - Угу... Согласился. Только не отпустил вот.
  Я окончательно насупилась. Может, и в живых их уже никого не осталось...
  Травник, словно прочитав невеселые мысли опустился рядом на колени и пытливо заглянув в глаза, сжал обеими руками мою ладонь.
  - Он жив! Слышишь? Не мог он просто так умереть. Ну не мог!
  - Надеюсь, что его Ветробог не оставит, - я шмыгнула носом, - Ведь не знал нас почти, а все равно вступился... И вообще, пошли уже! Разлеглись тут, - я тяжело поднялась, пряча за напускной грубостью навернувшиеся слезы.
  Травник понимающе кивнул и двинулся следом.
  
  Окрестные холмы, покрытые низкорослыми хвойниками и колючими разлапистыми кустами, становились все выше и непролазнее. Вездесущее комарье, гудело над головой с утроенным аппетитом, видимо стараясь налопаться от души перед смертью. Вот из-за чего каждый год жду первого заморозка, так из-за того, что бы извелась с ним вся эта жужжащая кусающаяся гнусь.
  Спотыкаясь на ноющую ногу, я мысленно костерила Свия на все лады и проклинала свою незавидную долю. Тащимся ведь, ветра знают куда. Сверху насекомые грызут, снизу кусты царапают. На ногах появились длинные кровоточащие царапинки, и саднит от пота и укусов спина. Кажется по шкуре уже живность какая-то ползает. И до воды, незнамо куда и сколько идти. Пить хочется, да и помыться бы не мешало...
  - Итка, смотри, горы!
  Я вгляделась в неясные очертания где-то в подоблачной дали.
  - Это что, уже Ледяные, да?
  - Не, судя по всему приморский кряж. Видишь? Вершины без снега.
  Наморщившись, вспомнила карту.
  - Кажется мы долго блуждать будем. Насколько помню, тут селений почти нет. Хотя ведь должен быть форт какой-никакой? Вдруг, пираты высадятся?
  - Здесь даже не форт, цельная крепость рыцарская. Только она общих картах скорее всего не обозначена. Зачем им на всю Каврию о себе кричать? Да и защита-то скорее от нежити с гор, чем от нападения с моря. А селения здесь только мелкие. В предгорьях люди отродясь жить не любили. Свиевы твари лезут, земля не плодит. На равнине-то и урожаи больше и зимы теплее да спокойнее.
  - Угу. И пиратов меньше.
  - Да дались тебе эти пираты - ухмыльнулся травник. - Там почти вдоль всего побережья неприступная скала и редкие бухточки без выхода на большую землю. Пристать можно, а толку? Через горы все равно не переберешься. Ну а на торговом побережье там и города и оборона.
   - Вот ведь занесло... - я покосилась на далекие вершины. Тут по холмам-то все ноги переломаешь, не то, что горы...
  
  Солнце уже клонилось к закату, когда мы, наконец, выбрались к небольшой деревушке. Пара часов пути по бездорожью выбили меня из колеи настолько, что перспектива ночевки в селении показалась наивысшей милостью ветров. Тем более, что там же можно было узнать, где мы вообще находимся, и далеко ли до какого-нибудь мало-мальски крупного города.
  Желудок бурчал все требовательнее. Пара пучков переросшего щавеля, встреченного по пути, его совершено не удовлетворили. Увы, в карманах гулял ветер, и о приличном ночлеге и сытном ужине можно было и не мечтать, не прогнали бы, и то ладно.
  На воротах деревни трепетал, белым платком, клочок пергамента. Грай придержал бумагу и вгляделся. Кривыми, пляшущими буквами, ягодной краской, кто-то вывел: "Нужон конный воин, на важное дело. Плата хорошая". И ниже, уже другой рукой и поярче, видимо во избежание недоразумений. "Два злота. Обращаться к старосте"
  Травник мечтательно облизнулся.
  - Итка, слышишь. Целых два злота. Очень кстати бы...
  Я скривилась.
  - Послание тут уже седмицу, небось висит? Ишь, как истрепалось. Давно угнали твои злоты. Да если бы и не угнали? Кто тебе заплатит за просто так? Тем более, читай еще раз: "Конный воин". Где ты коня брать собрался?
  Спутник многозначительно на меня покосился словно прикидывая, с какой стороны подходить седлать, и задумчиво протянул:
  - Цельных два...
  Я решительно махнула хвостом.
  - Даже и не думай!!! Нет, нет, и еще раз нет!!!
  
  Наше с Граем триумфальное явление в деревню незамеченным не осталось. Привратный сторож сперва замер с открытым ртом, а потом долго и судорожно давился смехом отвечая на расспросы. Заржать в голос ему мешала, видимо, моя мрачная физиономия. А может и перспектива получить копытом в лоб от разобиженной девицы. Мужика стало даже немного жаль, ибо картину мы с травником и, правда, представляли веселую. Широкоплечая лохматая кентавра, на спине которой восседал лысый вертлявый мужичок, смахивающий на орка степняка и карлу одновременно. Следующими, кто порадовался при виде нас, оказались вездесущие мальчишки. Уж не знаю, как ребятня прознала, но стоило только ступить на центральную деревенскую улицу, как вокруг нас тут же образовалась галдящая стайка провожатых.
  - Дядь! Дядь! Прокати?!
  - А она настоящая?
  - А потрогать можно?
  -Дяденька, а вы взаправдашний рыцарь, или липовый?
  Я свалила на Грая почетное право на беседу и отмалчивалась, наблюдая только, что бы довольные детишки, досель кентавров не видавшие, не пытались отколупнуть от меня кусочек, или выдрать из хвоста пук волос на память. А попытки, кстати, были. И, поди, объясни малолетним неслухам, что так поступать не хорошо. Не брыкаться же в ответку, дети все-таки.
  Со дворов то и дело выглядывали обеспокоенные кумушки и пронырливые старушки. В спину неслись восклицания и шепотки. Те, кто посмелее, или полюбопытнее, не теряя времени, пристраивались следом, дабы самое интересное не пропустить.
  Слухи в селении разлетались не иначе как у ветра на крылах, потому как староста, уже прознав про гостей, самолично выскочил нас встречать.
  - Добро пожаловать в Березовку!
  Я дернулась от неожиданности и остановилась. Вот уж не ожидала от такого упитанного кряжистого мужика такого тонкого бабьего голоса. Травник змеем зашипел мне в ухо:
  - С чего Березовка-то? Тут на пять верст окрест, сплошной колючий кустарник и не одной березы!
  -Тихо ты! - я досадливо тряхнула хвостом.
  Староста, не дождавшись ответа, продолжил
  - Я Васий, голова местный. А вы путники, откель будете и за какой надобностью в наши края?
  - Да вот, к морю путешествуем,- спутник набрал побольше воздуха, приосанился...
  В течение следующих десяти мину, я с удивлением узнала, что Грай обедневший дворянин, давший ветрам обет, о коем не смеет распространяться, но который требует его похода к морю. Что я, его верная спутница, спасенная от разбойников, и ныне преданная всей душой, и даже соглашающаяся возить его верхом. И что по пути мы были ограблены злобными татями, и лишь милость ветром привела нас к таким добрым людям, в такое гостеприимное селение.
  Староста, видимо впечатлившись пламенной речью, проявил к нам такое расположение, что я даже слегка удивилась. Пока он, по-приятельски приобняв травника, беседовал с тем о дороге и опасностях на оной встречающихся, во дворе споро накрыли столы. Из погребов появились домашние соления, квашения, копчения. Откуда-то потянуло запахом свежеиспеченного хлеба и жареного мяса. Словно по магиковскому мановению, во двор начали стекаться гости, все как один крепкие мужички. Парню определили место во главе стола, рядом со старостой. Я встала возле спутника, стараясь особо не топтаться, дабы кому на ногу не наступить, или крупом не зацепить.
  Мужики расселись и того быстрее, словно каждый день тут на праздник собирались. С наивеликим участием расспрашивая, нас с травником принялись наперебой потчевать блюдами и подливать в стаканы ядреной клюквенной бражки. Женщины и ребятня с любопытством таращились из-за забора, наблюдая за трапезой.
  При таком пристальном внимании, кусок в горло не лез, а в глубине души все сильнее крепло ощущение, что что-то тут не так. Увы, попытки озвучить подозрения уже изрядно подвыпившему спутнику, успеха не принесли. Грай лишь отмахивался и громовым шепотом вещал, что лишь его красноречие позволило нынче наслаждаться компанией таких прекрасных людей как Березовяне, Березчане, Березовцы... Короче, жителей Березовки!
  В конце-концов, я махнула на спутника рукой и постаралась, по мере сил, расспросить соседей по столу о море и кратчайшем пути в ближайший портовый город.
  Момент, когда травник начал произносить тост я за беседой упустила, и дернулась лишь на встречный вопрос старосты:
  - Ну если по душе вам и еда и питье, и мы вам как родные стали тогда, может подсобите в деле-то одном важном? В ответку уж?
  Мужики так хищно подались вперед, а староста так выжидательно уставился на парня, что я почувствовала себя мышкой, опрометчиво польстившейся на дармовой сыр.
  -Да запросто, - захмелевший Грай рубанул рукой воздух. Что угодно, хоть сейчас! А что делать-то?
  Дверца мышеловки с громким щелчком захлопнулась.
  Как ни странно, доставать добычу никто не спешил.
  -Дыть, не в подпитии же о делах разговаривать, - увильнул от ответа староста,- Вот с утра, на трезвую голову и обсудим!
  Травника такой ответ полностью удовлетворил, и веселье продолжилось с новой силой.
  Вокруг уже сгущались синие сумерки и на столе заняли свое место, разгоняющие темноту, яркие масляные светильники. Хотя нужды в них особой не было, в таком состоянии, когда душа добавки просит, кувшин с брагой мужики не потеряли бы и в кромешной тьме.
  Я же стакан отодвинула сразу. Давешнего похмелья в Круже, хватило на то, что бы отбить вкус к медам и бражке, кажется, на всю оставшуюся жизнь.
  Движения гуляющих становились все развязнее, а речь все сумбурнее. Ощущать себя единственной женщиной за столом было в тягость, и я начала поглядывать в сторону предполагаемого ночлега. Наконец, не дожидаясь, когда пьяных мужиков начнут растаскивать по домам, откланялась и, спотыкаясь впотьмах, двинулась к указанному для ночевки сенному сараю. Спутника обещал приютить сам староста. Конечно, немного тревожно было бросать парня одного в незнакомом месте но, с другой стороны, раз дела на утро отложены, неужто не переночует? Не съедят же они его, в конце концов?!
  За пределами не защищенного высоким забором двора, плечи сразу зябко охватил ветер. Я поежилась, запоздало сообразив, что следовало бы и одеяло какое-никакое у селян выспросить, дабы всю ночь от холода не дрожать. Увы, возвращаться было лень, да тем более справедливо догадывалась, что мужики вряд ли оторвутся от выпивки и побегут для меня что-то разыскивать.
  В придорожных кустах сонно стрекотали кузнечики, над верхушками дальнего леса поднимался желтый рогатый месяц. Жители уже разошлись по домам и лишь от оставленного застолья доносились какие-то тягучие завывания. Прислушавшись, поняла что это "Кабы я богато жил". Обычно довольно залихватская песня в исполнении нестройного хмельного хора, звучала на редкость заунывно и погано.
  Об одеяле пришлось пожалеть еще раз, когда я уже гнездилась, устраиваясь ко сну. Сарай оказался добротным и крепким, но внутри все равно гулял холодный сквозняк, проникая не иначе как через малюсенькое окошко под самой крышей. Наконец, закопавшись почти целиком в сено я пригрелась и задремала.
  
  Разбудило морочье, с такой яростью рванувшееся изнутри, что в первые минуты после пробуждения я лежала онемевшая с вытаращенными глазами, как рыба молча хватая ртом воздух.
  Возможно, это меня и спасло.
  Чужое присутствие ощутилось почти сразу. Как в страшном детском сне, когда к тебе подкрадывается нечто ужасное, а ты не можешь даже закричать. Что-то ловко двигалось в темноте сарая, словно принюхиваясь к уснувшей кентавре. Вот хрустнула под неосторожной ногой солома, а вот на мгновение быстрая тень заслонило проникающий из окошка под крышей лунный свет. Окошко? Только тут мне стало по настоящему страшно. Если до того, вполне можно было заподозрить рядом подгулявшего селянина, или даже пускай татя ночного, то этот незваный гость спокойно пробирался не только по полу, но и по стенам. И к людям явно не относился, ну если только с гастрономической точки зрения. В голове не кстати закружилось: "Не переночует что-ли? Не съедят же они его? Не съедят... Не съедяттт...."
  Откуда-то взявшаяся уверенность, что у "гостя" на меня виды, в качестве позднего ужина, с каждой секундой лишь крепла. Будто в ответ на страх, по телу поползло знакомое тепло и вокруг, в пространстве заискрились цветные пульсирующие нити.
  Когда через несколько секунд, со стены на круп рванулась рычащая тень, я встретила ее во всеоружии. Словно ловчей петлей, перехватила на подлете и как паук коконом начала обматывать нитями визжащую и брыкающуюся тварь. В ответ, запястья сжало нестерпимым холодом и от неожиданности я, в первый момент, чуть не упустила добычу.
  На смену страху пришел залихватский задор и яростное любопытство. Вот сейчас спеленаю покрепче, подтащу поближе и посмотрю, что за Свиева скотина мне спать не дает. Ах, ты еще вырываться? А вот так?
  Словно плетью, я перетянула по кокону ярка-алой полосой, вложив всю имеющеюся жгучую злость. Пленное существо издало пронзительный вопль и затихло. Осторожно докрутив кокон, я опустила его на пол, и уже теряя сознание, поняла что перестаралась. Жизненных сил не осталось даже на то, что бы осторожно лечь. Ноги подогнулись, и я кулем рухнула на устланный соломинками земляной пол.
  
  
   Глава 31
  
   - Не Свия себе!!!
   Голос травника полнился таким неподдельным удивлением, что я даже попыталась разлепить глаза, дабы посмотреть, что его так впечатлило.
   - Это что? Кто!? Какого Свия?!! Где Итка?
   К удивлению добавилась изрядная доля тревожного негодования.
   - Где, я спрашиваю?!!
   Я все силилась проснуться и ответить спутнику, но сознание заволакивало туманом и звуки долетали словно сквозь пуховую перину. Почему так плохо? Память, по маленьким кусочкам подсовывала события вчерашнего дня. Деревня, застолье...
   - А я почем знаю!
   Грубовато-хамский ответ явно принадлежал старосте. Уж этот писклявый бабий тон я точно не с чьим не спутаю. Как бишь его? Васий?
   - Значит, не знаете? - в голосе парня прорезались угрожающие нотки, - ну что же...
   Виски пронзило болью, воздух вокруг сгустился. Тишину сарая потряс дикий вопль старосты.
   Наконец разлепив глаза, я застала потрясающую картинку. Трясущийся, позеленевший и побледневший Васий, с вытаращенными глазами забился в угол, а в полу-локте от его лица щелкала длинными клыками взъярившаяся тварь. Больше всего это существо походило на человеческого подростка, в том возрасте, около двенадцати зим, когда еще толком парня от девки не отличить. Хотя сразу видно, что не людская в нем кровь. Синеватая с разводами вен кожа, белесые, словно слепые глаза с подвижным нижним веком как у змеи и острые игольчатые зубы, кажется даже не в один ряд растущие. О змеях же напоминали и длинные волосы, заплетенные в узкие пепельные косы, перевитые на концах каким-то шнуром. Хотя волосы ли? Словно живые метались они вокруг головы твари при каждом движении и, кажется, готовы были ужалить любого приблизившегося.
   События вчерашнего дня, наконец, собрались в одну кучку. Встрепенувшись, я приподнялась на локте и простонал:
   - Грай...
   Распознав в куче сена живую и относительно здоровую спутницу, травник с радостным воскликом, бросился меня откапывать. Оставленная без присмотра тварь, продвинулась чуть ближе и едва не отхватила Берёзовскому главе нос. Мужик заорал еще громче, что при его тонком голосе получалось просто неподражаемо. Травник, спохватившись, взмахнул руками и тварь унесло к дальней стене сарая. Васий со всхлипом осел на пол и, кажется, потерял сознание.
   С поддержкой спутника я, наконец, поднялась. Тело ломило так, будто по крупу всю ночь долбили колотушкой, передняя правая как всегда ныла, в голове звенел гулкий колокол, но в целом меня это скорее радовало. Раз больно, значит точно живая!
   Зрение само перестроилось. Все внутреннее пространство сарая переливалось знакомыми нитями-лучами. Вокруг твари их было больше всего. Причем, часть из них, это создание явно сумело разорвать. От накрученного вчера кокона сохранилась едва ли половина. Да и то, что осталось, истончились и походило скорее не на клетку, а на намотанную вокруг тела ткань. Вроде и мешает, но укусить кого, при желании можно. Еще немного и тварь вырвалась бы на свободу. Меня передернуло. Страшно даже предположить, как она отнеслась бы к спящей под боком кентавре.
   - Грай, это что за дрянь?
   Травник покосился на бессознательного старосту и взмахнул руками, достраивая вокруг твари призрачную клетку.
   -О! Это весьма любопытный экземпляр...
   Я поморщилась, вспоминая как этот "экземпляр" едва не загрыз меня ночью. В парне же явно говорила врожденная любознательность. Та самая, которая в свое время помогла запомнить сотни наименований растений, способов и мастерства их сбора и не смотря на юный возраст, носить-таки гордое прозвание "травник".
   Спутник, меж тем, уже прохаживался по сараю, вещая строгим, явно подслушанным у учителя тоном:
   Про теньяков ты уже знаешь?
   Я согласно кивнула.
   - Ты мне тогда рассказывал, что...
   - Не перебивай! - отмахнулся парень, - Ну так вот. До сих пор, существуют племена диких теньяков. В отличае от своих окультурившихся, проживающих в городах сородичей эти отличаются малочисленностью и низким уровнем развития. Существуют тесными группами. В качестве подпитки предпочитают кровь лесных животных. На людей нападают редко, дабы себя не обозначить и не навлечь расправу со стороны рыцарства. Орден кстати, обязан присматривать за дикими теньяками, но делают это рыцари крайне не охотно. Их тоже можно понять, вместо того, что бы волноваться, как бы в лесу какого дровсека не загрызли, проще по первой же жалобе все обнаруженное селение под корень спалить, и дело с концом.
   - Погоди, - я все-таки перебила, - так ты хочешь сказать, что эта тварь разумна?
   - Вполне, - развел руками парень.- Просто сейчас, вероятно, ей движет голод и злость. Охота не удалась и инстинкты захватили верх над разумом. Думаю, что привести ее в чувство будет сложно. По крайней мере, кокон сильно ограничил ее возможности, а значит вероятную опасность. Даже двигаться, без моего позволения, сейчас не сможет. Но, в любом случае, теньячку мы с собой забираем!
   - А с чего ты взял, что это женщина? - опешила я, даже не осознав сразу, что спутник хочет потащить с собой неизвестное существо, жаждущее нашей крови.
   - Как с чего? - Пришел черед Грая удивляться. - По запаху, конечно! От нее же за версту бабой несет? Ты что, не чуешь?
   Я с сомнением принюхалась. В сарае сухо пахло соломой, от Грая кисло воняло перегаром, после вчерашней браги. Какого то особого, женского запаха я так и не почувствовала.
   Парень потянул за нить, подвигая тварь поближе. Теньячка попыталась было цапнуть его за руку но промахнулась и получила увесистый подзатыльник, дабы впредь не повадно было кусаться.
   - Ты серьезно хочешь потащить это с собой? - я в негодовании взмахнула хвостом.
   - Ита, ну пойми ты, если теньячку бросить тут, она к следующему вечеру половину Березовки выгрызет. Не могу я так с селянами! Я что-нибудь придумаю, но для начала надо ее отсюда убрать, да и самим убраться не мешало бы!
   Увы, я не нашла что возразить. Старосту мы привести в чувство так и не смогли, о чем спутник очень сокрушался, мечтая потребовать у Васия объяснений по поводу прошедшей ночи и творящейся в деревне свиёвщины. В итоге, рассудив, что собутыльников было много и спросить есть с кого, парень подхватил теньячку за шкирку и распахнул двери сарая. Я шагнула следом.
   - За порогом, недобро ощерившись вилами и дрекольем, нас уже ждала вся деревня.
   Грай настороженно замер. В таких медвежьих углах, как Березовка, люди зачастую лишены страха перед магией и Свия порождениями. Нет, боятся, конечно, но отлично понимают, что защиты со стороны не дождешься, и если что случится, то лишь на себя вся надёжа. Потому, я и не надеялась, что крестьяне тут же, при виде нас с тварью в рассыпную кинутся. Скорее всем скопом навалятся. Проще останки потом от травы отскрести и сжечь предусмотрительно, чем всем селом ночного нападения ждать, да гадать, не нашлет ли магик обиженный какую напасть или заразу.
   Вперед шагнул лохматый детина в затертом кожаном фартуке. Судя по перевитым жгутами мышц ручищам - местный кузнец.
   - Куда старшого нашего девали, подлюки?
   Хмурый тон не предвещал ничего хорошего.
   Травник поморщился и махнул рукой вглубь сарая.
   - Ничего вашему старшому не сделалось. Вон себе лежит. Отдыхает.
   -Гатька проверь! - рявкнул детина в сторону щуплого мальчишки.
   Паренек опасливо просочился мимо нас, отшатнувшись от оскалившейся твари, зацепил плечом косяк. Через минуту из сарая донесся его радостный вопль:
   - Живой, живой он, люди, без сознания только!!!
   Кузнец удовлетворенно кивнул и фальшиво ласковым голосом протянул:
   - А вы, гости вообще, далеко ли собрались, аль не понравилось, в Березовке-то?
   Мужики угрожающе качнулись вперед, и я почувствовала себя крайне неуютно. Если до того, можно было надеяться на мирное решение вопроса, то теперь стало ясно, что просто так нас отсюда не выпустят. Самое обидное, что я никак не могла взять в толк, чем мы так насолили селянам, что те ажно вилы навострили.
   Травник, гулкой скороговоркой, что-то забормотал себе под нос, взмахнул руками и замер с недоуменным выражением на лице.
   - Что, магик, не выходит? - насмешливо отозвался кузнец. - И не выйдет! Выпили тебя, как есть до донышка, выпили!
   В руках мужика покачивался замысловатый медальон на длинной цепочке. Рыцарский амулет! Не иначе как со сплавом орстовым сделанный, ишь как отблескивает. И откуда в этой глуши столь дорогая вещь взялась?
   Такие, применяли при отлове диких магиков. Буквально за несколько секунд, медальон перекачивал в себя весь магический резерв жертвы, лишая оную возможности колдовать.
   Травнику, в целом, на подобные игрушки было плевать, хотя бы по причине отсутствия этого самого резерва. Но на любое действо, а тем более на то, что бы захватить и собрать воедино крупицы силы из окружающего мира, требовалось время. Да и наличие этих крупиц. А, судя по тому, что я даже зрение не смогла перестроить, что в последнее время получалось почти само-собой, магии поблизости не ожидалось. Не иначе как амулет всё сожрал.
   Терпение кузнеца, меж тем, закончилось:
   -Вяжи их, братцы!!!
   Я не успела даже дернуться, как вмешалась теньячка. Окрестности огласились таким тонким пронзительным визгом, что в голове тотчас застучали сотни маленьких молоточков и горячо запульсировал жилка на виске. Звук все усиливался, отдаваясь в голове нестерпимой режущей болью. Крестьянам пришлось и того хуже. Колья мужики побросали, тщетно пытаясь зажать уши. Кто послабее, уже корчились в дорожной пыли, едва не задевая мои копыта. Оборвался визг так внезапно, что от неожиданности я сама заорала, испугавшись, что уже оглохла. В ужасе взвилась на дыбы, и замолотила в воздухе копытами. Из оставшихся на ногах желающих сунуться под удар не нашлось. Стоило только опуститься, как на круп, тяжелым мешком плюхнулся травник и завопил в самое ухо.
   - Дёру!!!
   По спине тяжело стегнуло еще раз. О втором седоке, я постаралась даже и не думать. Себе дороже! Скакнула вперед и, мстительно сбила грудиной растерявшегося кузнеца.
   - Тишшш... - с какой-то злобной радостью, всколыхнулось морочье. Жалобно звякнул под копытом рыцарский медальон, рассыпавшись на блестящие осколки. С победным воплем, я рванула галопом к выходу из деревни.
   Увы, Свий тоже не дремал, и везение на этом закончилось. Издалека было видно, что ворота перекрывает массивный, оплетенный железом засов, а привратник, предусмотрительно исчез. Не то морока открыть, а то, что времени на это нет. За спиной уже нарастал топот ног и бранные крики.
   Я метнулась, было в сторону, но спутник больно впился пальцами в бока и заорал.
   - Вперед!
   Воображение услужливо подкинуло картинку распластанного по ограде кровавого пятна, очертаний кентавры. Ой, мамочка! Не так же быстро, в чертоги-то Ветробожьи. Я еще пожить хочу!!!
   Грай заунывно заголосил на незнакомом языке. Впереди по дороге прошел мощный поток горячего воздуха. В спину впилось что-то острое и меня словно окатило волной свежести и силы. Шарахнувшись, одним прыжком преодолела оставшееся расстояние и, проскочив в уже распахнутые створки ворот, понеслась прочь от селения.
  
   Задора надолго не хватило. Сказалась тяжелая ночь и накопившаяся за последние дни усталость. Но пару верст я в запале точно отмахала, стремясь к виднеющейся между холмами темной полосе леса. Травник не препятствовал, не меньше моего, желая оказаться где угодно, только бы подальше от гостеприимной Березовки.
   Спешившись опушке, спутник предложил предусмотрительно сойти с дороги, на случай если селяне в вдогонку кинутся и переждать погоню ближайших кустах.
   Забившись в гущу ветвей и затащив за собой присмиревшую теньячку, мы затаились, словно мыши под веником.
   Сидеть в тишине надоело довольно скоро, тем более что преследователей на горизонте не наблюдалось. Тревожно поглядывая на дорогу, я сквозь зубы шипела ругательства и разминала больную ногу. Спутник безуспешно старался разговорить пленницу. Увы, теньячья девица напрочь игнорировала все его попытки пообщаться и лишь раздраженно щелкала зубами, когда травник становился слишком назойливым.
   - Итка?! - Грай решил перекинуться на меня, раз тварюжка говорить не возжелала, - Надо что-то делать! Ну не к добру, подобную свиевщину за спиной оставлять. И разузнать ведь теперь, не у кого, что в том селении творилось! Эта молчит, как немая!
   Я мрачно покосилась на спутника.
   - Нашел у кого разузнавать... Не к добру, было, подобную свиевщину с собой тащить! Куда вот ее теперь? Удавить у нас духу не хватит. Отпустить и ждать ночью голодного лязга над ухом? И поверь, она вовсе не с благодарностями обратно явится!!!
   - Ну-у-у...
   - Вот тебе и 'ну'!
   Я, раздраженно фыркнула и извернулась, пытаясь рассмотреть спину. Запоздало вспомнила, что меня не то укусили, не то укололи чем-то острым. По хребту прошел тревожных холодок, но кроме пары белесых подпалин на шкуре, с медяшку размером, иных следов членовредительства не обнаружилось. Да и то, я не была уверенна, что не ободралась и не обожглась где-то раньше. За последнюю седмицу, где только побывать не пришлось, голову свернуть можно было, не то, что шкуру пропалить.
   - Грай, ты мне скажи лучше, как я медальон расколоть умудрилась? Читала ведь, что на рыцарских амулетах, заговор особый, от разломов стоит. Ты поспособствовал?
   Парень, обрадовавшись, что можно сменить тему, прочитал мне цельную лекцию о формах и видах заклинательных амулетов. Но свелось все к короткому объяснению:
   - Я точно не помогал, уже потом силу подхватить сумел, и ворота открыть. А как сломала, Cвий его знает.
   Спутник развел руками и замолчал, размышляя о чем-то своем. Мне тоже расхотелось разговаривать, и настроение скатилось к отметке "свиевее некуда". Как-то много за последнее время вопросов неразрешимых накопилось, чем дальше идем, тем больше их. А дорога всё стелется и конца края ей не видать...
   Еще через час бесплодного ожидания, накормив всех окрестных комаров, мы, наконец, двинулись вперед. Судя по рассказам селян, именно здесь пролегал, ближайший путь к морю. Доверять мужикам, особых причин не было, но и выбора тоже не наблюдалось. Не возвращаться же в Березовку, дабы дорогу уточнить.
   Странный это был лес. Не похожий ни на светлый березовый, принизанный солнечными лучами, с веселым пересвистом пичуг, и красными каплями ягод, рассыпанными среди зеленой травы. Ни на дубраву, где в густой листве таится свой маленький птичий мирок, и топчутся под деревьями кабаны, в поисках сытных желудей. Ни даже на сухой сосновый, с пружинящей под ногами игольной подстилкой и черными шляпками грибов в черничных зарослях. В этом лесу все словно замерло в тревожном ожидании, прислушиваясь, присматриваясь к вступившим в его владения путникам. Тяжелой влагой дышала листва, словно после дождя, поднимался пар от травы, между деревьями клубился белесый туманчик, и звенели, вместо птиц, кровожадные комары.
   Я раздраженно отмахивалась от насекомых хвостом, пока не поняла, что Грая они, кажется, не тревожат. Теньячка и та вовсю фыркала и хлопала по голым плечам ладонью, а ему хоть бы хны. Присмотревшись, увидела как кровососы, игнорируя травника, прямиком пикируют на мой аппетитно вспотевший круп. После недолгой словесной перепалки со спутником, мне тоже досталось заклинание, отгоняющее мелкую кусачую живность. Увы, на крупные формы жизни его действие не распространялось, и я все тревожнее присматривалась к проплывающим по обе стороны дороги густым зарослям. Противное ощущение чужого взгляда в спину, появившееся еще на опушке, с каждой минутой усиливалось.
   -Грай, - я, наконец, не выдержала, - у меня плохое предчувствие. Кажется, тут кроме нас кто-то есть.
   - Конечно есть, - травник не глядя отмахнулся, - тут, если ты не заметила, зверей полон лес. Одних комаров вон целая стая. А если поискать, то и птички с белками найдутся, и волки с медведями, вполне вероятно.
   - Я не про медведей и даже не про птичек. С самого начала, кажется, что за нами идет кто-то!
   - Начала чего? - задумчиво уточнил спутник.
   - Леса... - вмешался в беседу хриплый девичий голос.
   Мы с травником одновременно подпрыгнули, уставившись на молчавшую доселе теньячку.
  
  
  Глава 32
  
  Тряхнув головой так, что яростно взметнулись косы-змеи, девица продолжила:
  -И я бы поостереглась тут ночевать. Неизвестно что, проснется утром рядом с тобой, после этого леса.
  -Тут хищники, разбойники? Или еще какая напасть? - осторожно поинтересовался травник
  Теньячка усмехнулась:
  - Тут капища. Алтари, неизвестных богов. Легенды о костяных драконах, выползающих по ночам в поисках свежего мяса. Танцующие огоньки, манящие к темным земляным провалам, на дне которых таится порой нечто, похуже смерти. И сотканные из ледяного ветра девы-стылы, забирающие жизнь и тепло человеческого тела...
  Голос теньячки мерно журчал, обволакивая мелодичным спокойствием и заставляя клевать носом.
  - Тишшшь... - тревожно толкнулось изнутри. Наваждение сгинуло, разбившись о красноватый туман морочья.
  - Грай, не слушай ее! - рванувшись, я дернула за плечо завороженно внимающего спутника, - Ах ты дрянь такая!
  Зрачок травника уже заплывал мутной пеленой беспамятства. Перестроив зрение, увидела как лопаются последние нити кокона и начинает оплетать спутника белесая паутина теньячего колдовства. Парень тряпичной куклой осел в моих руках, тяжело заваливась на землю.
  Страх предал сил. Я развернулась, сосредоточившись, подхватила рассыпаные в пространстве обрывки, волоски энергии, сплела в плотную пульсирующую нить, и набросила еще одним слоем укрепляя теньячий кокон.
  Девица яростно зашипела и я увидела как вспыхивают вокруг нее искрящиеся точки, прожигая плетение. Да что же это такое!!! Повинуясь какому-то душевному порыву, шарахнулась и развернувшись, что есть силы приложила теньячку копытами. От силы удара, девицу унесло на добрый десяток локтей и впечатало в ближайшее дерево. Кокон-клетка сам доплелся вокруг беспамятного тела, благо ему уже ничего не мешало. Сквозь внезапно накатившую слабость, я потянулась к спутнику яркой змеящейся нитью. Зацепила белесую теньячию паутину и поднажала, расшатывая. С тихим шелестом, колдовство осыпалось с тела травника. С облегчением выдохнув, я тяжело осела на траву, но сознания на этот раз не потеряла.
  Парень очнулся через несколько минут. Поднялся на четвереньки очумело мотая головой и хрипло поинтересовался:
  - Что это было, вообще?
  Я смерила травника тяжелым взглядом.
  - Подопечная твоя колдовать изволила. Чуть на обоих беспамятство не навела. Еще немного, и быть нам с тобой её поздним обедом.
  - Да ладно, - спутник недоверчиво поморщился. У теньяков магов отродясь не было!
  - Да-а-а? - я начала закипать, - у кентавров тоже, если ты помнишь, отродясь и ни одного! А вот я, между тем, колдую! Или как это называется? И если ты мне сейчас же не объяснишь, какого свия тут с нами происходит, или хотя бы не попытаешься... Я! Я..! Я вообще больше с места не сдвинусь! Можешь дальше со своей кровосоской идти, вот!!!
  Старась не разревется в голос, завозилась, поднимаясь на ноги. Демонстративно не глядя на Грая, отряхнулась. Подцепила с травы сучковатую ветку и извернувшись, попыталась хоть как-то прочесать хвост. Эх, еще чуть чуть, и проще будет выстричь половину, чем распутать скатавшиеся в мочалку волосья. Как же хорошо дома было. И речка тебе под боком и мыльный корень, хочешь обычный, хочешь с добавками цветочными. А тут? Я себя уже не то что лошадью, козлом духовитым чувствую!
  Словно в ответ на мои мысли, сквозь деревья донеслось звенящее водное журчание.
  Э-э-э? Итка, ты куда? - робко поинтересовался спутник.
  Теньячку свою сторожи, лучше, - рявкнула я, - вернусь сейчас!
  Между деревьями и правда нашлась речушка. Словно чужая в этом мрачном лесу, и от того такая притягательная и манящая Мелкая, прозрачная, с заросшими камышом берегами с искрящимся на дне песком и отблескивающими серебристыми спинками шустрых мальков.
  Скинув рубаху, я перетянула тельным поясом грудь и с наслаждением врезалась холодную журчащую воду. Не успела вдоволь наплескаться, как раздался звук шагов. Травник, как и следовало ожидать, притащился следом, и теньячку с собой приволок. Не поленился ведь, на себе нести. Хотя я бы тоже не бросила. Опасно оставлять за спиной такого врага. Кстати, только сейчас сообразила, что тягостное ощущение чужого взгляда куда-то сгинуло. Уж не наша ли невольная спутница к этому причастна? Ладно, разберемся, как в себя придет.
  Грай, скрестив ноги устроился на берегу, и видимо, не решаясь отвлекать разговорами, демонстративно пребирал какие-то листочки.
  Не больно-то и хотелось. Пусть пока объяснения придумывает. Я с наслаждением плеснула водой на круп. Эх! Как же хорошо! И даже водичка еще на настолько простыла, что бы купаться не осмелится. У нас вон уже, вовсю, ветра холодные веют, а тут еще тепло совсем. Вот что значит море близко. И погода совсем другая, и природа. Все больше кусты да деревца не знакомые попадаются.
  И неужели я скоро сама погляжу? Перед глазами промелькнули увиденные в Круже драконьи картины. С яростными волнами и тихими сиреневыми закатами. С ощущением всепоглощающей силы и нежным задумчивым спокойствием. Такое разное море, но на каждой картине неповторимое и прекрасное по своему...
  Замечтавшись, я даже не услышала предостерегающего окрика спутника. И очнулась лишь тогда, когда на ближайшей зеленой камышовой кочке открылись два внимательных глаза и булькающий голос поинтересовался.
  - Как тебе водичка, красна девица?
  Ноги накрепко спутала речная трава. Покачнувшись, я чуть не потеряла равновесие и дергаться перестала. Так и утопнуть не долго, не смотря на то что глубина едва ли по круп. Бултыхнешься, водички хлебнешь и поминай как звали!
  -Да не трусись ты! - досадливо буркнула кочка, - и колдуну своему скажи, чтобы руками не махал. На нас, речников, все это магичение не действует.
  Грай уже и сам успокоился, сообразив, что меня еще вовсе не едят, а сделать он все-равно ничего не может.
  -Вот и ладненько - кочка довольно ухмыльнулась.
  Вода под ней забурлила. По течению поплыла ряска и поднятая со дна муть и, через пару минут, передо мной, во всей красе предстал местный водяной. Кряжистый заросший илом дед с добрыми морщинками в уголках глаз.
  Я уже было расслабилась совсем и раскрыла рот, собираясь высказать речному хозяину все, что я думаю о подобных шуточках, как углядела, что цвет кожи у него скорее серый, вместо всегдашнего зеленого да и зубки во рту дюже острые для обычного водяного. Так-то речные, омутные да озерные деды ряской травой питаются да рыбешкой мелкой. А этот ишь, хищник. Да такими клыками быка цельного изничтожить можно, а уж одну среднюю кентавру и подавно!
  Ой, чует мое сердце, кто-то тут странный сидит... Береженого ветра берегут. Из воды следовало убираться как можно скорее.
  Спутник настороженно наблюдал за нами с берега, готовясь чуть что рванутся на помощь. А водяной, все так же по доброму глядя в глаза и почти не разнимая губ прошипел:
  - Шевельнешься, умрешь быстрее...
  Я еще не успела сообразить, что происходит, как под водой больную ногу обвило что-то холодное и скользкое, словно змея прильнула. Передернувшись от омерзения, тихо вскрикнула когда по лодыжке скользнуло острым, сдирая кожу. Боль почти сразу же ушла, а к ранке прилипла жадная присоска, впитывая капельки крови. Да это же...
  Болотный пиявец, довольно ощерил зубастую пасть и обвел губы черным раздвоенным язычком. Ближайшие родственники омутниц, пиявцы, от речных хищниц, наличаем разума отличаются. Да еще порой, и хитростью великой. Моему знакомцу новому хватило же ума мало того,что в речушке затаиться, так еще и местным водяным прикинуться. Все ведь знают, что водные деды по натуре своей незлобивы и вреда никому не несут. Ну если только обидеть сильно, тогда да, могут и плотину перекрыть и рыбу на дальние протоки угнать. Но это так, пакости не великие. То-ли дело пиявец! Этот самый что ни наесть плотоядный интерес к людям имеет. Да и не только к людям. Даром что и в легенде о Светане-рыцаре про него упомянуто. Чуть героя вместе с конем не схарчил...
  Следующая присоска впилась в бок. Я вздрогнула всей шкурой и затихла. И ведь не больно совсем, видно впрыскивает в кровь что-то, гад болотный! Так ведь и буду стоять, пока кровушки в жилах совсем не останется. В ужасе я попыталась дотянуться до силы вокруг, но ничего не получилось. Меня словно перевернутым ведром накрыли, отрезая доступ к лучам-ниточкам.
  От бессилия, из глаз брызнули слезы.
  С берега закричал встревоженный травник::
  - Итка, что ему от тебя надо?
  Ногу сжало сильнее, еще одно щупальце поползло вдоль тела.
  -Чего это ты, мил человек, орешь, мальков мне пугаешь. Неужто не могу с девицей-красой побеседовать? - отозвался пиявец нарочито ласково.
  -Да, не волнуйся ты, - от испуга мой голос дал петуха, срываясь на задавленный писк, - Разговор приятный, водичка хорошая. Прям такая же как у деревни, где мы после встречи с клириком купались.
  Парень непонимающе вытаращил глаза:
  -Какая водичка? У какой деревни?
  -Ну, как же у какой? Там где мы реку переплывали.
  Грай, с ужасом на меня уставился, видимо вспомнив купание с омутницами и сообразив, здесь
  тоже что-то не ладное деется.
  -Ну что? -водный житель внимательно принюхался - Поймал я вашу красавицу, чем откупаться-то теперь будете? Не отпущу ведь просто так.
  Больше всего на свете я испугалась, что Грай сейчас полезет в воду, общаться. Тогда все, можно будет сразу венки по речке пускать....
  Хвала ветрам, парень лишь хмуро насупился, соображая что предложить жадной нечисти.
  Не то беда, что денег нет, а то, что если бы и были, не понадобились. Нет в них речнику интереса. Что в лесу да на воде покупать кроме воздуха чистого да звона комариного? И судя по Граеву решительному выражению лица, он уже совсем было себя взамен надумал отдать. Но, не успел спутник и рта раскрыть, как в воздухе, с боевым кличем, мелькнул белесый вихрь, взбурлила вода и через несколько секунд все было кончено.
  В лицо плеснуло красным. Шупальца ослабли и спали с моего тела. Вниз по течению поплыли длинные алые разводы, и полезли в голову мыли некместные, мол кто бы мог подумать, что кровь у нечисти водяной совсем такая же как у человека обычного?
  А в воде, кое-как балансируя на всплывшем теле лжеводяного и перебирая конечностями словно огромный паук, топталась теньячка. Она и раньше-то весьма смутно на человека походила, а сейчас и подавно, ничего людского в ней не осталось. Тварь она и есть тварь, Свиево порождение, в ветробожьем мире чуждое. С утробным рычанием, пачкаясь в крови девица впилась в останки водного жителя. Я, глотая слезы, кое-как выпуталась из травы и, стараясь не смотреть на страшную трапезу, поспешила к берегу
  Тварь же, насытившись, пружинисто перепрыгнула с тела пиявца на берег, вальяжно по-кошачьи потянулась и демонстративно облизала окровавленные пальцы. Грай вскинул руки, пытаясь набросить на девицу кокон. Та, словно играя перекатилась по траве, уходя от вьющихся магических нитей. Ухмыльнулась, с вызовом посматривая на парня, метнулась в одну сторону, в другую. Травник напряженно следил за противницей, наскоро сплетая искрящийся аркан.
  -Грай, не надо.
  Я осторожно перехватила магическую веревку и потянула на себя, стараясь не повредить плетение. Не хватало только взрыва, как в той молебне, где чуть клирика к в бездну к Свию не отправили. Под моим напором, светящиеся ниточки силы начали гаснуть и осыпаться. Травник рванул было аркан на себя и тут же замер с приоткрытым ртом.
  Ээээ? Грай, - я не на шутку встревожилась, - Ты чего?
  Парень не ответил и лишь таращился на меня, часто мигая. Теньячка, меж тем, тоже замерла, с интересом любуясь на бесплатное представление. Протянув руку, я попыталась щелкнуть спутника по кончику длинного носа, дабы в чувство привести.
   -Грай!?
  Встрепенувшись, парень цепко схватился за мою руку и радостно завопил:
  -Итка, ты вообще понимаешь, что ты сейчас сделала!?
   Памятуя о том, что со скорбными на голову, лучше не спорить я с важным видом кивнула и на всякий случай отодвинулась на пару шагов.
  -Догадываюсь, наверное. А что?
  -Ну ты! Эх ты! Иееех! -парень победно рубанул рукой воздух. - ну теперь-то мы повоюем. Мы теперь таких дел наворотим, что ух!
  - Грай! - рявкнула я, - а ты на нормальном каврийском объяснить можешь?
  - Изволь, изволь, - парень в предвкушении беседы потер руки.
  - Изволю, - я кивнула на присмиревшую теньячку, - только ты сперва с одной проблемой разберись, а потом уж...
  Договорить я не успела, язык онемел и по всему телу начала расползаться липкая слабость.
  - Тишшшь... Спишшшь? - морочье тут-как тут, дало о себе знать. Мол, начеку и только жду когда ты потеряешь над собой контроль. Паучьими лапками в сердце вцепился страх.
  - Не хочу. Только не сейчас...
   Укачивая, обволакивая туманом меня затягивало все глубже. Сознание еще пыталось цепляться за эту реальность, но вскоре силы ушли и свет померк...
  
  -Я предлагаю еще раз, для верности, - высказал спутник встревоженно, - вдруг не хватит?
  Да на пятерых бы хватило, а тут на ее одну. Смотри, перебор будет, получим в итоге Свий знает что! - возмутился хриплый девичий голос.
  - Ладно, ждем, - покладисто согласился парень и тут-же уточнил, - но не больше часа, а потом еще раз.
  Глаза пришлось открывать, хотя бы для того, дабы узнать что со мной собрались сделать если не очнусь. Солнце светило прямо в лицо и я даже не сразу разглядела кто надо мной склонился. Когда зрение немного привыкло и темный силуэт оказался ощерившейся в зубастой улыбке теньячкой, я испуганно шарахнулась.
  Девица рассмеялась.
  - Да не дергайся ты! Не съем. Уже сытая.
   Спутник недовольно на нее покосился, но смолчал. Меня так, эти слова а и вовсе не успокоили.
  - Ты как себя чувствуешь, - тряхнув косами, дотошно поинтересовалась зубастая.
  - Нормально, - я настороженно замерла, не зная что от нее ждать.
  - Итка. - травник видимо решил, что пора брать ситуацию в свои руки, - знакомься, эта Шаста, она.. .
  - Да знаю я, кто она! - нервно дернув ногой, я поморщилась от колючей боли, - Только не понимаю, какого Сви... Зачем она тут!
  Теньячка с нарочито равнодушным видом отвернулась, предоставляя парню возможность самому все обьяснить.
  - Итка, не хочу тебя пугать.... - смущенно протянул спутник.
  Видят ветра, как же я не люблю эти слова! Обычно с них начинается все самое страшное и не исправимое. Да еще выражение Граева лица, будто уже за меня веночек по воде пустил и поминальные слёзы пролил. Собрав всю волю в кулак я нарочито грубо буркнула.
  -Ну и когда я умру?
  Из глаз, вопреки всем усилиям брызнули слезы.
  - В смысле? - окончательно растерявшись, спутник рассеянно на меня уставился,
  - Ну умру когда? - я уже вовсю всхлипывала, - ты на меня так смотришь, как будто уже никакой надежды нет!
  - Да Свий с тобой, - сообразив наконец, отмахнулся Грай, - тебе до "умру" еще зим пятьдесят, если раньше голову кому в пасть не сунешь, из любознательности. Мол, сколько там у волчня зубов, посчитать.
  Очень смешно, - я шмыгнула носом, размазала слезы ладонью, - Ну так о чем поговорить хотел тогда?
  Тут такое дело... - спутник снова запнулся. - Я должен тебе кое что рассказать, вернее, кое в чем признаться...
  Я ждала, даже не пытаясь подняться. Нога на этот раз разнылась как никогда.
  Парень набрал воздуха, словно перед прыжком в реку и резко выдохнув, спросил:
  - Итка, ты не задумывалась, почему я тебя никогда не пробовал лечить?
  
  
  Глава 33
  
   Ну-у-у... - я на секунду задумалась, - потому что, если на морочье наложется какое-нибудь другое колдовство, может Свий знает что получиться. Не знаю, рога с копытами, наверное, не проклюнутся, но чует сердце - хуже станет.
   -Вот! - спутник обличающе ткнул в меня пальцем, - Только откуда ты знаешь? Я же тебе ничего такого не говорил!
   -Ап... - я уже открыла было рот, дабы разразиться гневной тирадой по поводу короткой травничей памяти, и только тут сообразила что он прав. С тех пор как шкатулку открыла, да ногу второй раз сломать попыталась, Грай лишь немного волшбовал, что бы морочью разгуляться не дать. И больше не пытался даже. Смутившись, я вхолостую щелкнула челюстями на полуслове и вопросительно уставилась на спутника.
   -То-то же! - Парень самодовольно ухмыльнулся, - Только вот главная загвоздка, что я и сам не задумывался. И нога сколько раз у тебя болела, и сознание ты теряла, а ведь даже не дернулся. Все травками да настоями хвори пользовал. И только когда с Шастой повстречался...
   Я покосилась на теньячку. Девица заинтересованно дернула длинными ушами, прислушиваясь. Поймав мой взгляд, демонстративно отвернулась. Сорвала травинку, рассеянно оглядела, сунула в рот, и тут же скривилась и зашипела, отплёвываясь от горького метёлочника.
   Не удержавшись, я скептически хмыкнула, за что и заработала особо мрачный взгляд.
   -Ит?
   -Да слушаю, слушаю, - я развернулась к спутнику, - ну так что дальше?
   А дальше...
  
   ***
   Пламя свечи колебалось от сквозняка, очерчивая на стенах причудливые тени. Середина ночи была уже близко, и дело оставалось за малым - попрощаться.
   Зиновий, в волнении то и дело запускал руки в окладистую бороду, изредка вырывая по волосинке. В сенях давно ждали, собранные сумки, а старый маг все никак не мог найти в себе силы уйти. С улицы раздалось раздраженное ржание. У крыльца нетерпеливо приплясывал гнедой кованский жеребец. Вроде все готово для того, что бы бросить тихую жизнь Залесского травника и попытаться изменить судьбу еще раз. А так не спокойно на сердце!
   Грай невольно прислушался к ржанию. Дорого стоили халифатские кони, но и цену оправдывали сполна. Не останавливали их непогода и бездорожье, а уж о силе и злобности этой породы и вовсе легенды ходили. Мол, не то, что волка, волчня затопчут и не пугнутся. Правда, проверять гнедого на травле местных хищников ни кто и не собирался. Главное что бы седока до Антары домчал в целости и сохранности. Травник перестал, наконец, терзать бороду и в который раз тяжело вздохнув, развернулся к ученику:
   -Все помнишь?
   Парень поморщился.
   -Мне уже ночью скоро начнет ваша карта сниться. В кошмарах.
   Зиновий неожиданно вспылил.
   -Да пойми, дурья твоя башка! Все! Закончились шуточки! Еще немного и твари свиевы с мороками да волчнями в окна к нам полезут! И если у меня не выйдет....
   В дверь заколотили так, словно стучавшего те самые мороки за зад ухватить пытались. Распахнув створки, Грай чуть не столкнулся лбом с младшим старостиным сыном. Второпях, мальчишка даже не побоялся без спроса ворваться в избушку травников. Бухнулся на колени посреди горницы и заполошно зашипел:
   - Уходить, уходить надобно! Люди чужие в деревне, вас спрашивают.
   Зиновий с несвойственной ему прытью метнулся к крыльцу, подхватывая сумки. И уже свесившись с коня, с силой хлопнул ученика по плечу.
   - Помни, если не вернусь, на тебя одного вся надежда!
   Парень поморщился, но смолчал. Последние месяцы учитель вел себя настолько странно, что уже начали закрадываться справедливые подозрения, в душевном спокойствии старого мага. Запершись в своей комнате, Зиновий всю весну чертил какие-то карты и графики, перебирал старые записи и в край загонял ученика свалив на того все насущные дела. Молодой травник, особо не вникал в сложные теории строения мира. И из всех бесконечных лекций вынес только пару особо назойливых мыслей. "Без магии Каврия погибнет" и "В мертвых землях все началось, там и закончиться должно". Только вот куда-то бежать и срочно спасать мир, парень желанием не горел. Посему, захлопнув за учителем дверь, больше волновался за то, как старик доедет до Антары, и не приключится ли что в пути.
   Как и следовала ожидать, незваные гости пожаловали быстро, едва успела осесть в лунном свете, поднятая кованским жеребцом дорожная пыль.
  Синеглазый клирик, доводя до бессильного бешенства, и не ленясь повторять одни и те же вопросы по десятку раз, пытался дознаться куда подевался Зиновий. Как ни странно, но ученика в подвалы ордена не потащили и даже через пару дней оставили в покое. Не иначе как в качестве наживки для учителя, дабы вернуться не поостерегся.
   А потом потянулись недели тревожного ожидания. Скорее от скуки, чем из излишней любознательности, Грай залез в записи старого травника. Увлекся а потом и ужаснулся, осознав, наконец, истинный масштаб бедствия
  
  
   В бытность магом Кресповского форта, Зиновий откопал в местной библиотеке старинные свитки с письменами грифонов. Птицекрылые еще за пару десятков зим до не начавшейся войны, официально устранились от дел государства, покинули все до того занимаемые должности и посты, и вернулись в свои высокогорные селения. Объяснений этим странным поступкам дано не было, а единственная дорога в самый известный грифоний город Гнез, вскоре оказалась похоронена под массивной лавиной. Редкие вести доносившиеся до столицы говорили лишь о том, что род птицекрылых по прежнему существует, но не давали никакого представления о происходящем с этим родом.
   Письменности же, грифонья, как считалось, и вовсе не сохранилось. Тем ценнее были попавшиеся Зиновию бумаги и обиднее в связи с почти полной невозможностью прочесть оные. Долгая скучная зима располагала к вдумчивому и неторопливому изучению найденной литературы. И, изначально взявшись за перевод дабы только убить время, к весне маг более или менее разобрался в замысловатых закорючках птицекрылых и неожиданно встретил мысли созвучные собственным.
   В довольно примитивной и не свойственной велеречивым грифонам манере, в свитках рассказывалось о магической составляющей каврийской земли. В качестве поддерживающего ее существование фактора были названы обладающие магическим даром люди и существа, а в качестве весов удерживающих мировое равновесие - драконы. Так же было упомянуто про "конец мира", гибель всеобщую, и некие ключи способные повернуть вспять сложившуюся ситуацию.
   Прагматичный маг отложил этот свиток на одну из дальних библиотечных полок и, пожалуй, вскоре забыл бы о тревожном предсказании. Верить пророчествам, тем более таким сомнительным, было по меньшей мере глупо, а разбираться в перипетиях написанного, когда на очереди еще два десятка бумаг, откровенно лень. И даже если в свитках и прорастало зерно истины, то изменить существующий в мире порядок вещей все равно оказалось бы невозможно. О драконах, которым уделена главная роль в этом порядке, никто не слышал уже свиеву кучу лет.
   Но, забыть о пророчестве Зиновию не дали. Ветра уже раскрутили колесо судьбы, и странные случайности пошли чередой.
   Через пару седмиц, один из комендантов форта в хмельном угаре поведал о передающемся в его роду "секрете". Глупо хихикая и непрестанно икая мужик рассказал о еще бабкиных историях про оборотней-драконов. Мол на самом-то деле они по большей части среди людей существуют, силу магическую копят и лишь на время могут становиться огромными ящерами, когда магии вдосталь наберется. И тогда, выплескивается эта сила великая по всей земле Каврийской и воцаряется на ней мир и благополучие, ибо никто супротив драконьей мощи пойти не может. Как ни странно сумбурный этот рассказ зацепил мага гораздо больше грифоньих свитков. Хотя бы потому, что нечто подобное он уже слышал.
   Примерно в это же время бесконечные жалобы, наконец, возымели действо и Зиновия отозвали из Креспа обратно в столицу. За тот недолгий период, пока ветра не привели его в Залесье, маг успел проделать огромную работу. И все больше доказательств набиралось в пользу того, что драконы по-прежнему живут среди людей, но уже без возможности оборачиваться.
   Дальнейшие выводы вырисовывались сами собой.
   В былые времена, при постоянном энергетическом обмене с магическими созданиями и существами, Каврийская земля процветала. После 'Не начавшейся войны', сперва уничтожив, а потом и блокировав силы большинства потенциальных магов, люди сами вымостили первые камни по пути в Свиеву бездну.
   Перекрыв энергообмен, в отместку, получили новое поколение магиков, ограниченных по возможностям, а порой и просто опасных для окружающих и самих себя. Удерживающие равновесие драконы потеряли возможность приобретать свой изначальный вид, и тем самым подпитывать своей мощью Каврийскую землю.
  Дальнейшее будущее виделось и вовсе безрадостным и мрачным...
   А вскоре, в одной из книг нашлось объяснение и так называемым "ключам". Оказалось, что встарь так называли тех, кто не обладая внутренней магической силой мог открывать запасы ее в окружающем мире и использовать на свое усмотрение.
   Последним в череде случайностей оказался несостоявшийся рыцарь, уничтоживший изрядный кусок леса вместе с волчнем и при этом не имеющий в резерве ни капли магии.
   Кое-как разобравшись в Граевых возможностях и умениях, перебрав по десятому кругу дипломную работу и записи последних лет, Зиновий лишь убедился, что парень именно тот, кто сможет вернуть магическую составляющую в этот мир. Упускать такой шанс было нельзя, и маг ненадолго отправился в столицу искать поддержки у бывших соратников, и в надежде собрать боевую группу для поиска дракона и похода в Мертвые земли. Все признаки указывали на то, что предотвратить гибель земли каврийской можно лишь остановив и возродив самые мрачные ее дебри, откуда расползается погибель и твари, досель неведомые.
   Грай, выждав немного, отправился следом за учителем. А еще через некоторое время, парень с удивлением распознал в случайной спутнице странного магика, который, как и он сам использует силу черпая ее из окружающей среды...
  
   ***
   В голове все смешалось в такую кашу, что единственное, что я смогла сделать после рассказа спутника, так это ткнуть пальцем в теньячку и недоуменно поинтересоваться:
   - А она-то тут причем?
   -Да при том, - парень ажно фыркнул от досады на меня непонятливую, - что она такая же. Она тоже ключ! Я ведь даже и не смекнул сразу, отчего наброшенная клетка рвется. Вроде присмотришься, нет в ней ни капли магии, а как захочет, такую силу через себя пропустить может, что нам с тобой и не снилось! Втроем ведь у нас гораздо больше шансов все сделать как надо! Понимаешь? Я ведь только с Шастой рядом сообразил, что неладное с нами твориться и...
   Я упреждающе махнула рукой, останавливая травничьи словоизлияния. Внимательно оглядела спутника, растрепанного с фанатично горящими глазами, теньячью девицу, всем своим видом изъявляющую желание идти за ним хоть на край света, ну или как минимум до ближайших кустов, подхарчиться, насупилась и решительно тряхнула хвостом.
   - Ну все! Мне надоело слушать этот Свиев бред о спасении мира и предначертаниях! До того, как я с тобой связалась, все прекрасно было! Дом, мама, сестра и вообще! А ты! Ты! На голову скорбный! Я тебе доверяла, а ты значит это все специально, да? Из-за каких-то предсказаний не поймешь чьих? Да ну вас всех к Свию под хвост...
   Не в силах сдерживаться, я закрыла лицо ладонями и разревелась. На душе ворочался колючий комок досады и царапалось горько-саднящее: "обманщик".
   - Итка, ну пожалуйста....
   Рванувшись, оттолкнула его руки, кое-как поднялась и целенаправленно потопала вперед по дороге. Вместо обиды в душе уже закипала горячная злость. Не успевшая вовремя убраться с пути теньячка чувствительно получила хвостом по голым плечам. Девица, раздраженно зашипела, но после окрика травника умолкла.
   А вот нечего в таком виде шастать. Даром что Шастой и кличут. Мало того что кровопийца, так еще и стыда с совестью не на медяшку. Штаны просторные парусом полощутся, а сверху две тряпочки на трех веревочках гордо реют. Комаров лесных подкормить что ли решила и для того рубаху сняла? Словно не прикрыть а приоткрыть весь срам специально задумала. Хотя, чего там такого особо...
   Здесь я откровенно покривила душой, прикрывать девице было что, и даже очень. Да и вообще, успокоившись и утолив жажду крови, теньячка все больше походила на человека. Причеши, умой, волосья переплети иначе, и вот уже от девицы обычной не отличишь. Носик востренький, щечки бледные, глаза серые. Ни дать не взять селянская Марыся на выданье. Хотя нет, уже переросла выданье-то. Если сперва, да в рубахе просторной, она мне совсем подростком показалась, то при ближайшем рассмотрении ясно стало, что зим двадцать девице уже минуло. Видать сложно у них кровопийц с парой-то. Хотя и у нас... Я окончательно загрустила, вспомнив Рития.
   Грай, пытался меня разговорить и этим еще больше раздражал. Когда отмолчаться вовсе не удавалось, я отделывалась лишь коротким "да", "нет", "не знаю". Шаста же напротив, трещала без умолку, строя планы на будущее и выуживая из спутника историю нашего с ним путешествия. Вот ведь языком-то как помелом, чешет и чешет! Такая глупая, али наоборот хитрая? Знает, что мужики к болтушкам снисходительно относятся. Мол, что с них, с простушек взять. Вот и забалтывает, из каких-то своих соображений?
   Парень кажется ничего не понимал, и порой с назидательностью и снисхождением объяснял девице какие-то прописные истины. Шаста, знай себе, хлопала наивными глазами да громко восхищалась Граевым умом и знаниями великими. Травник с каждой минутой расцветал всё больше и всё выше задирал нос.
   Тьфу! Ажно противно! Эдак она из него вскоре веревки начнет вить и в клубки сматывать! Я с удивлением поняла, что в глубине души царапается какое-то противное ощущение. Да не иначе как, ревновать его вздумала? Вот уж свиев бред!
  
   По пути, меж тем, все чаще начали попадаться пешие и конные путники. Расспросив кое-кого из проезжих прохожих, выяснили, то до ближайшего приморского города, Астока, при хорошем раскладе к ночи доберемся. Но, это если без продыху идти. А на наше счастье, у Шасты с собой деньги были и делилась ими девица охотно, так что, передышки на поесть, передохнуть ни кто не отменял. Да и вооруженные посты у переправ, изрядно замедляли путь. Многочисленные речки и речушки, стремящиеся в море, давали неплохой приработок местным жителям. За переход одного неказистого с виду мостика с нашей компании запросили ажно пять медяшек. На мое справедливое возмущение, бандитского вида мужички охраняющие переправу глумливо предложили отправляться на тот берег вплавь, а по пути, наловить им хвостом карасей на обед. В спокойной с виду речной воде нет-нет да проскакивали, отблескивая на солнце, черные длинные тела. Справедливо заподозрив, что водится тут кое-что покрупнее карасей, и неизвестно как оно к экономным путникам относится, в воду я не полезла. Чем, мниться, немало огорчила переправщиков. Шаста, без дальнейших пререканий выложила пяток тусклых монеток и, подхватив под руку травника, перепорхнула на тот берег. Парень против такого откровенно панибратского обращения не возражал и, кажется, ему даже льстило назойливое внимание теньячки. Досадливо фыркнув, я осторожно двинулась следом. Шаткие дощечки моста норовили разъехаться под копытами, и пару раз я была очень близка к принудительному купанию. Но, хвала ветрам, всё обошлось.
   Свий, видимо, уснул на время, или вовсе забыл про нашу компанию, потому как дальше все складывалось как нельзя лучше. В ближайшем селении, с забавным названием Мятлики, нашлась неплохая корчма, а поодаль и лавка знахаря.
   Шаста немного разбиралась в травах, только, скорее на животном уровне, что съесть дабы живот болеть перестал а что, когда голова спросонок чумная или виски на погоду ломит. Да и у Грая сразу глаза засияли при виде вывески с лозой и стрелолистом. Так что, застряли они там надолго. Мне пути на высокое крыльцо не было, и оставалось только бродить по двору кругами, вытаптывая аккуратную дорожку в траве.
   К тому моменту, когда счастливые обладатели внушительной торбы с травами и настоями появились на крыльце, небо уже начало стремительно сереть
   В Асток мы посветлу не успевали, и до утра решено было остаться в деревне. Первый же встреченный селянин за пару медяшек уступил нам на ночь свой сарай, а еще за две монетки притащил полкруга сыра и изрядную ковригу хлеба. Шаста от еды отказалась и вдобавок посмотрев на меня недвусмысленно намекнула что девушкам на ночь вообще есть вредно, фигура целее будет. Я едва не подавилась сыром, вспомнив теньячий обед, пиявцем прозывающийся и решительно подвинула к себе еще и ее порцию. А то будет мне объяснять, что есть а что нет!
   Огонь зажигать нам хозяин настрого запретил, побоявшись за сено, но в надвигающейся темноте словно таилось что-то тревожное и неприятное. Немного помагичив, Грай запустил под потолок яркого светляка. Белый свет непривычно бил по глазам и, после некоторых усилий, парень добился того, чтобы магический фонарик давал ровный желтый отсвет, словно от большой свечи.
   Шаста вознамерилась, поговорить о чем-то без моих ушей и утащила парня к дальней стене сарая. Ужинать, вероятно? Проверять было лень. Не маленький, хвала ветрам, сам разберется. Как привел, так пусть и отбивается теперь. Широко зевнув, я устроилась поудобнее, подгребла под бок кучку сена, и вскоре провалилась в крепкий без сновидений сон.
  
  
  Глава 34
  
  Погода испортилась с самого утра и все больше напоминала не теплую приморскую а срединной части Каврии. Холодный ветер трепал хвост, впивался в шкуру ледяными пальцами и подгонял вперед, заставляя торопиться к жилью и теплу. Заходить в окрестные деревни не хотелось, до Астока было уже рукой подать. Рыцарские заставы к гостеприимству тем более не располагали, и в итоге, наша позевывающая после раннего подъема компания хмуро тащилась по тракту, провожая завистливыми взглядами быстроходные телеги. Как назло, возницы с утра дружно мучились похмельем и недружелюбием и за подвоз требовали таких денег, что я бы из жадности сама в ту телегу впряглась. Да я уже и верхом согласилась бы спутников подвезти, очень уж хотелось побыстрее в город попасть. Но увы, нога как назло разнылась, и я через шаг шипела ругательства, на все лады поминая Cвия.
  К тому моменту, когда вдалеке наконец-то показались крепостные стены, мы уже успели изрядно замерзнуть.
  - Дождь будет?- тенячка, оглянувшись, замерла.
  За нашими спинами на горизонт медленно наползала тяжелая серая туча. Грай поудобнее перехватил сумку с травами и поморщился:
  - Не нравится мне это. Под крышу поторопиться бы.
  Я равнодушно пожала плечами. Мокнуть, конечно, не хотелось, но и чего-то страшного или опасного в надвигающейся непогоде я не углядела.
  Вопреки здравому смыслу, травник, тревожно оглядываясь, шел все быстрее и только что не пустился бегом, когда позади раздался громовой раскат. В спину пахнуло ледяной свежестью и в воздухе закружились первые снежинки.
  Шаста охнула, в испуге зажав рот ладонью:
  - Ветра милостивы, стылая гроза!
  Тут уж я чуть не сорвалась в галоп, осознав в какую передрягу, мы вляпались на этот раз. И ведь самое обидное, что до жилья всего то с версту! А можем и не успеть!
  Приморье Каврийское, вообще переменчивой погодой славится. Летом то сушь то дожди проливные, зимой: день повьюжит, седмицу сыро и слякотно. Но самая большая беда- непогода с ледяных гор ползущая. Оттуда и грозы стылые приходят. Нет ничего хуже них. Только вот над землей солнышко светило, как налетит вдруг, опустится туча и разразится буря снежная. Кто без теплой одежды в дорогу пустился, от жилья аль укрытия какого, далеко оказался, а может так вышло, что в неурочный час Свия разгневал... Всё! Можно сразу в ближайший сугроб ложится и помирать. Ноги руки от холода нежданного откажут, кровь замерзнет в жилах, занесет снегом, заморозит и, поминай как звали...
  Только вот в бездну Свиеву, ой как не хочется!!!
  А туча-то уже расползлась, закрыла собой большую часть небосвода. Еле слышное громовое ворчание прокатилось над притихшей землей, будто сам Свий что-то пробурчал недовольно. И началось! Из облачного подбрюшья, словно из дырявого мешка, посыпались на землю снежные вихри. Зашипело, засвистело вокруг, Стылый ветер окутал тело, отбирая последние остатки тепла. В лицо, заставляя жмуриться, впились мириады снежинок. Крошки снега таяли на щеках и неприятно стягивали кожу, тут же застывая ледяной маской. В двух шагах уже ничего не было видно, дорога под ногами так и наровила слиться в одно белое полотно с завьюженным полем. Каждый шаг с боем приходилось отбирать у непогоды. И над всем этим, уже в полный голос не то гром грохотал, не то сам Свий хохотал злобно, нас в ледяные чертоги зазывая...
  - За пояс! Держитесь за пояс!
  Стоило мне открыть рот, как ветер услужливо подкинул горсть снега, почти с половину морозной бабы размером. У нас таких баба малышня в теплые зимы катает. Глазки из угольков делают, нос морковный. А кто постарше ребятишки, все норовят морковину в ненадлежащее место к бабе приставить. Что бы сразу морозные мужики выходили...
  От некместных воспоминаний отвлек ощутимый тычок в бок. Шаста, словно вслепую перебирая руками, наконец, смогла уцепиться за мой тельный ремень. С другой стороны ткнулся Грай. Если теньячка хоть как-то смогла спрятаться за крупом, то травнику пришлось гораздо хуже, пронизывающий ветер задувал как раз с его стороны. Мне же, в любом случае доставалась большая часть холода и снега. Еле предвигая замерзшими ногами, наконец, двинулись вперед. Вместе было не так холодно, но очень неудобно, того гляди поскользнется, кто один и, неровен час, остальных с собой утащит. Поднимись потом, поди, если под ногами словно лед речной, тело, одной рубахой тонкой прикрытое, уже деревенеть начинает, а метель снежная следы путает и с дороги столкнуть пытается.
  Буде попадется на встречу случайный прохожий, так убежит в диком ужасе, при виде преодолевающего бурю многорукого и многоногого чудовища. Нам же оставалось только молить Ветробога, в надежде не спутать направление и доковылять в итоге в Асток а не в лес волчням в зубы.
  Травник что-то прокричал, но слова тут же заглушились метельным завыванием. Только через пару минут я поняла что в снежный вой вплетается еще один, пронзительный и голодный голос вышедшего на охоту хищника.
  Испугаться не успели. Я больно стукнулась лбом, ибо шла склонившись против ветра, а Шаста вскрикнула от неожиданности, уткнувшись в обледеневшие ворота. Судя по всему, мы все-таки выбрались к городу, только не с главного входа. Центральным, эти ворота уступали по высоте и массивности раза эдак в два. Травник, прикрываясь рукой от бьющего в лицо снега, попытался постучать. Звук вышел слабый, чуть слышный. Я поморщилась. Если и есть кто за стеной, не откроют точно, решат буря чудит. Кое-ка отцепила от себя теньячку и развернувшись, что есть силы, брыкнула ворота. Ноги больно загудели, но пришлось бить еще и еще, пока не расслышалось явное бряцанье засовов.
  Одна створка медленно приоткрылась. Толстый мужчина в кожаном доспехе, не сдержал напор ветра и с тяжелым грохотом створку распахнуло во внутрь, едва не сбив привратника с ног. Ругнувшись, он уставился на нашу троицу и рявкнул:
  - Да, какого Cвия топчетесь?!
  За его спиной, выскочившие из караулки стражники уже торопились на подмогу. Второго приглашения мы ждать не стали. Теньячка, так вообще бросилась к воротам, словно ее волчни уже за пятки хватали. Буря с радостью ворвалась следом, шедро осыпая внутренний двор снежной крошкой.
  - Взяли! - рёв толстого стражника перебил даже завывания ветра.
  Мужчины дружно навалились на створку. Ветер, словно побоявшись, что добыча улизнет, с удвоенной силой врезался с противоположной стороны. Шаста, зажав голову руками, упала на колени и тоненько завыла. В унисон, раздался заливистый вой под самыми воротами.
  - Еще, сыны Свиевы! Взяли!
  Я тоже прижалась к промерзшему дереву и надавила что есть силы. Копыта оскальзывались на мерзлой земле, к лицу прилила кровь, и застучало-заколотилось сердце от непомерной натуги. Но створка наконец-то пошла вперед. С воодушевлением навалившись, мы наконец захлопнули ворота и один из стражников тут же задвинул в пазы тяжелый засов. Ветер мгновенно стих, остались лишь осыпающиеся с неба колючие снежинки. А я с уважением посмотрела на щуплого паренька, который с трехпудовым засовом играючи справился. И как только сил хватило, такую махину двинуть? Хотя, чего только с испугу не сделаешь! Вскоре, мы слегка отогрелись в караулке и, наконец-то начали приходить себя. Первый испуг прошел и сердце от неданих переживаний колотилось запертой в клетки птичкой. Травник растирал замерзшие пальцы, а Шаста все еще держалась за голову изредка подвывая от боли.
  Стражники мрачно косились на девицу, но обличающе тыкать пальцем и орать "Теньяки в городе!", хвала ветрам никто не торопился.
  - Грай, - что с ней?
  Парень, как-то нарочито равнодушно пожал плечами.
  - А я почем знаю? Может ударилась, или ветром надуло.
  - Мниться это тебе надуло, или последние мозги выстудило! Ей же больно! - я неожиданно для себя самой взьелась на спутника, и с мрачной решимостью дернулась к девице.
  -Не трожь!
  Окрик травника заставил даже стражников отшатнуться. Тот самый толстый караульный, который ворота открывал, все с увеличивающимся подозрением рассматривал нашу компанию.
  - Ну и откель вас путники в Асток занесло? А то говорят, разбойнички, по непогоде к зиме, в город зачастили. Мол спокойнее тут и сытнее...
  Уже по одному его тону стало ясно, что просто так нас отсюда не выпустят. Не зря, как оказалось, мужик своей шкурой рисковал. Видать, уже пару-тройку злотов за поимку вражин, мысленно в свой карман положил.
  - Да не разбойники мы, - травник как всегда взял разъяснения на себя, - Селяне бедные! Да сами посудите. Если я еще за татя сойду,то эти-то две девицы, куда им? Одна кентавра, в городе бессильна. Даже по ступеням в трактир не зайдет, копыта переломает. А вторая и вовсе припадочная, больная и немощная. Родня она мне. У вас тут говорят лекари хорошие. Вот и хочу им сестренку показать, авось вылечат.
  -Припадочная? - толстяк покосился на Шасту, - И давно ли с ней такое?
  -Да, почитай с рождения, милсударь! Как маманька, растяпа, головой о лавку уронила так и болеет.
  -Бедная,- стражник сочувственно поцокал языком.
  Я топталась, разминая больную ногу и нетерпеливо помахивала хвостом. Что-то в происходящем разговоре мне категорически не нравилось. Словно толстяк уже заранее все про нас знает и только играется как кошка с мышкой, создавая видимость свободы, перед тем как одним резким движением перекусить несчастной хребет.
  Травник, словно ничего не замечая продолжал складно рассказывать легенду.
  - Ну так вот, господин.... Как вас называть изволите?
  - Верий.
  - Господин Верий, собрал я значится медяков скопленных. Взял сестру да заплатил девице кентавре наемной, и в Асток двинул. Авось поможет лекарь-то и будет моя Шастенька снова здоровой. А то ведь и замуж ей давно пора и приданное скоплено, а не берет никто.
  Теньячка застонала особо проникновенно, а травник демонстративно шмыгнул носом.
  Я беспокойно вертела головой, пытаясь понять что же мне так не нравится, пока не догадалась перестроить зрение. От прибитой над дверью караулки ни чем не примечательной подковы уплывали куда-то в пространство знакомые ниточки магической силы. Да не иначе как, это артефакт орденский? Чей еще у городских стражников водиться может? И держат нас тут, судя по всему, до приходя рыцарей!
  Я судорожно пыталась вспомнить по какому принципу может работать эта подкова. Собранных по крупицам из книг знаний явно не хватало, и единственное в чем была уверенна, что прервать ее можно. Но вот с какими последствиями? И не разнесет ли половину караулки как ту молебню в деревушке?
  Медлить тоже было нельзя и я осторожно потянулась к подкове, пытаясь нащупать центр, средоточие энергии. К немалому удивлению почувствовала как мои лучи-ниточки переплетаются еще с какми-то, становясь насыщеннее и сильнее. Скрючившаяся на полу хнычущая теньячка, неожиданно покосилась на меня, на мгновение убрав прикрывающие лицо ладони, и хитро подмигнула.
  Так вот оно что! Под двойным напором едва слышно тренькнув, подкова потухла.
  Травник на мгновение сбился, заставив стражника обернуться. Я демонстративно обмахнулась хвостом.
  - Простите, уважаемый Верий. Мы конечно благодарны за гостеприимство и приют, но неотложные дела ждут в городе. Мне необходимо проводить этих людей к лекарям.
  Стражник радостно осклабившись перекинулся на новую мышку.
  - А вы, милая, никак наемничаете?
  Я кивнула, понимая что угодила в очень щекотливую ситуацию.
  - Так не изволите ли грамотку свою предъявить? Ну или браслет, если есть. Сами понимаете, времена нынче не спокойные. Сброда по дорогам полно шатается. И на слово верить никому нельзя.
  Звонко щелкнув пружинкой, дверца мышеловки все-таки захлопнулась за моей спиной.
  Пока, словно выброшенная на берег рыбка, я молча раскрывала рот и судорожно пыталась придумать оправдание, стражник ответил сам:
  - Небось безграмотная, да? На жисть втихую зарабатываешь и с гильдией делиться не хочешь? Понимаю, время сейчас такое, каждый как может старается...
  Я осторожно кивнула, пытаясь понять к чему он клонит.
  - Жалко мне тебя девка, - Верий грустно вздохнул, - молоденькая ищщо, жизни не видала. А уже темница по тебе плачет.
  Травник, кажется уже что-то сообразил и по-лисьи, плавно вывернулся вперёд.
  - Так, господин Верий, сам Ветробог видит, всё так вы говорите. Да и наша с сестрой вина тут есть. Не подумавши безграмотную наняли, в город идти упросили. Сами видите то волчни, то метели, без подмоги никак. Настоящих-то наемников где в нашей глуши сыщешь? А ведь еще назад возвращаться!
  Стражник поморщился и кивнул на дверь, обращаясь к жадно прислушивающимся сотоварищам:
  - Ну-ка, молодцы. Прогуляйтесь, оглядитесь! Метель-то, смотрю кончилась.
  Стоило только караулке опустеть, как мужик снова уставился на Грая, как на особо упитанную мышку.
  - Три злота!
  Парень бухнулся на колени, демонстративно заламывая руки:
  -Смилуйтесь, господин хороший! Отродясь таких деньжищ не было! Мы же на земле живем, с земли кормимся, откуда на деревне деньгам таким взяться!
  Стражник задумчиво скривил рот.
  - И на что ты болящую лечить собирался? Думаешь лекари нынче дёшевы?
  Травник демонстративно шмыгнул носом.
  - Ладно, - сжалился мужик, - сколько есть? Но учти, серебро можешь даже не предлагать.
  Грай присел на корточки рядом с теньячкой, загородив ее от Верия и уговаривающе забормотал:
  - Шастенька, сестрёнка, дай монетку. Надо дяденьку отблагодарить за доброту его.
  Я едва не фыркнула, когда 'сестренка'скорчила такую многообещающую мину, что заставила всерьез задуматься, а не вернётся ли она сюда ночью 'отблагодарить' мздоимца на всю длину клыков.
  - Это вы хитро придумали, - стражник вытянул шею, пытаясь разглядеть девицу, - убогой-то деньги доверить. На нее ведь у лихих людей рука не поднимется.
  -Угу, -мрачно буркнул травник и поднялся, протягивая искомую монету
  Злот мгновенно исчез в руках толстяка, с ловкостью достойной любого балаганного фокусника. Нарочито громко, дабы соратники-подельники слышали, Верий высказал:
  -Ну, ветра с тобой, дева. Эти пять... эээ... три медяшки, за въезд в город с тебя забираю. Но в гильдию ты все-таки зайди, повинись.
  Состроив зверский физиономию, стражник махнул рукой.
  -Пшли отсюда, пока не передумал!
  Второй раз повторять ему не пришлось. Грай мгновенно подхватил под руки покачивающуюся теньячку и мы выскочили на улицу. Встретившие за дверью стражники встретили нас любопытными взглядами. Мстительно осклабившись я наклонилась к травнику и громовым шепотом прошипела.
  -Вот ведь кровопийца! Пять злотов содрал, Свиев сын! Все скопленное, упырь отнял!
  За спиной хлопнула дверь караулки и раздалась сдавленная ругань застрявших в узких дверях мужиков.
  Шаста подняла голову и недоуменно поморщилась:
  - Ты к чему это?
  -О! Очнулась немощная! Грай, брось ее, сама пойдёт.
  Парень скептически оглядел теньячку но руку ее отпустил. Девица постанывая распрямилась, покачнулась но и правда пошла сама.
  -Ну так что за сказ, про пять злотов?
  Я с готовностью пояснила:
  - Пускай теперь с остальными делится и объясняет, что злот был один а не пять. Потрясут как кошель, вниз головой.
  - Не потрясут, встрял Грай, - он же старшой у них.
  - Э нет, - я самодовольно ухмыльнулась - он только на словах старший, пока в карауле. Десятник у ворот не сидит, он других охранять гоняет, и долю свою с мздоимства требует. Так что, пусть теперь многоуважаемый Верий один злот в пять превратить попробует.
  И довольная маленькой местью я уверенно скакнула вперёд.
  
  Солнце всё сильнее нагревало землю, вытесняя морозную стылость. Оставшийся после бури снег уже растаял, оставляя редкие лужицы на мостовой. Хлопали, открывались ставни, расходились по своим делам горожане. С порта веяло солоноватым запахом моря и резким рыбы. Я тянула шею, вглядываясь вперед и ожидая что вот-вот мелькнет между домами синяя полоса воды. Шаста вертела головой, не переставая восторженно удивляться.
  -Ой! Смотрите какое платье. А пироги с хлебами в лавке какие. А что за франт идёт, неужто кто знатный? Ого! На балконе во-о-он в том доме, что там растет, а?
  Мы с Граем покровительственно улыбались. По сравнению с великолепием столицы-Антары, портовый Асток казался грязноватым работягой рядом с пышно разряженной госпожой. Но теньячке и этого было достаточно для полноты восторгов. Где она жила, интересно? Неужто города ни разу не видела? Надо бы при случае расспросить, мало-ли...
  А там что?- выдернул меня из задумчивости очередной восклик Шасты.
  Девица замерла вглядываясь в ближайший переулок. Кривая надпись на облупившейся стене гласила: 'Кормешка и ночлег. Дёшево. Там'. Проследив взглядом вслед за нарисованной стрелкой я скептически поморщилась. Воображение услужливо дорисовывало притаившихся громил с длинными кривыми ножами, в ожидании опрометчиво сунувшихся по зазывной надписи простофиль. Да и несло из переулка кошками и подгоревшей пищей, что тоже желания заглянуть на огонёк не вызывало. Но Шаста уже решительно шагнула перед, и нам с травником ничего не оставалось, как двинуться следом.
  
  
  Глава 35
  
  Обошлось без разбойников, если только не считать таковыми ухмыляющегося громилу на входе в заведение и самого хозяина мрачного жилистого мужика назвавшегося Ратием. Цены на дворе "Дубки", и правда радовали своей дешевизной. Правда, услуги оказались подстать ценам.
  Широкая комната на первом этаже, которую выделили нашей компании, удобством и не пахла. Пара соломенных матрасов в углу, полка с кувшином воды, хочешь пей, хочешь умывайся, да засиженная мухами до неузнаваемости сюжета картинка на стене.
  Я из любопытства постучала копытом по доскам пола, и предусмотрительно отошла с опасного места. Не хватало еще провалиться в подвальный этаж. Хотя, там кладовая, наверное? Колбасы всякие по стенам сушатся, соления в горшочках по полкам расставлены, рыба на ледничке лежит...
  - И не надейся, - расхохотался Грай, и я поняла, что задумавшись, рассуждаю вслух, - Там, в лучшем случае пара мешков гнилой капусты, а в худшем слив из отхожего места в реку. Чуешь, чем пахнет? Ставлю на слив. Потому как, если это несет из кухни, то я нынче точно остаюсь без обеда.
  -Угу, - подала голос Шаста, с любопытством рассматривающая что-то в дальнем углу комнаты, - Зато у клопов нынче пир будет. Кажется, самые нетерпеливые уже собираются подкрепиться, не дождавшись ночи.
  Я подошла поближе и, разглядев на досках пола несколько красных точек, передернулась от отвращения.
  Было однажды дело в Топотье, когда с кем-то из постояльцев прибыли в местную корчму эти кровососы. Жил корчмарь с семьей тут же, во второй части дома и в ближайшую ночь прочувствовал на собственной шкуре занесенный "подарочек". К утру дружно чесалась вся семья, а старшая корчмарёва дочь, громогласная и грубая Марася, воинственно размахивая хвостом, обещала оторвать всё что можно, тому Свиеву сыну, что этих тварей в селище притащил. Увы, виновных не нашлось, видать, побыл враг да съехал. А клопы начали свое триумфальное шествие по селянским домам. Бытовые заговоры, травы, отвары клопогонные разномастные, деготь березовый на порог намазанный (авось не пройдут, увязнут), на всё насекомые плевать хотели, и каждую ночь выходили на бой с топотчанами. Причем толстая шкура кентавров была им не помехой и прогрызалась с особым аппетитом. Каждое утро озверевшие от зуда и недосыпа селяне собирались на центральной площади на решение основного вопроса: "Что с этим делать?". К тому моменту, когда самые отчаявшиеся и погрызенные уже начали выдвигать страшные предложения навроде: "Спалить с хатами вместе и сызнова отстроиться", остановился в Топотье заезжий столичный маг. Одной ночи ему хватило, дабы оценить на себе все прелести активной жизни клоповьего поголовья, и к утру от насекомых не осталось и следа. Правда раскошелится на пару золотых селянам-таки пришлось. За завтраком маг недвусмысленно намекнул, что проблемы селища его волнуют мало, бесплатно колдовать он не приучен, а клопы как ушли так и обратно вернутся могут. Да еще, мало ли, от последствий заклятия еще плодовитее сделаются. После таких слов жадин не нашлось, и злоты собирали по медяшке со всех дворов.
  В "Дубках" же, судя по всему комфорт постояльцев да и свой собственный, хозяина заботил мало. Ратий, кстати, не замедлил явиться, дабы проверить всё ли у нас в порядке и не влезло ли на постой через окно еще пара десятков бесплатных гостей. Шаста, на это, в сочных выражениях объяснила, что среди такого количества кровососущей живности не один гость незваный не выживет. Хозяин, ничуть не обидевшись отбрехнулся, что мол, кому почище и подороже это к градоправителю на постой и пригласив нас к обеду, убрался восвояси. Харчеваться в "Дубках" теньячка отказалась наотрез, заявив что если она захочет отравиться, то найдет для этого гораздо более приятный и наверняка более безболезненный способ нежели съесть то, чем воняет из кухни. Мы с травником права голоса не имели, так как платила за всё по-прежнему Шаста, но противников у идеи в любом случае не нашлось бы. Кое-как заперев дверь на ржавый замочек, (не надежно, но вещей всё равно нет, если только клопов кто сопрёт) мы двинулись на поиски недорогого и сытного обеда.
  Недолго поблуждав по кривым, словно сам Свий путал, улочкам, неожиданно для себя выбрались к порту. Запах соли, моря, птичий гомон, гул ошивающегося и работающего на причале люда, нахлынули так неожиданно, что я замерла в изумлении. Передо мной, расстилалось море. Здесь в заливе, в черте города оно было серое, почти черное, с грязной пеной бьющееся о причал и хищными криками чаек кружащихся у самой воды. Но там у выхода из залива, виднелась бесконечная яркая синева, огромная и изумительно-прекрасная! И даже ругань матросов уже казались морской музыкой, а потемневшие от соленой воды корабли у причала - дивными невиданными животными.
  Травник замер рядом, кажется, почувствовав то же самое.
  - Ты его раньше не видел? - спросила я, почему-то шепотом.
  - Нет, - так же тихо ответил спутник
  - Эй вы, шептуны! Без обеда останетесь. Чего застряли!
  Зычный вопль теньячки разрушил хрупкое очарование момента и я, с недовольством взмахнув хвостом, раздраженно фыркнула на девицу. Та и ухом не повела:
  -Рыбой пахнет! Таверна рядом портовая. А там кормят сытно и не дорого!
  Как, интересно, острый нюх теньячки смог вычленить в карусели портовых запахов жареную рыбу? Рыбой то тут пахло вовсю, только свежей, вернее разной степени свежести, а еще морем, специями, чем-то горелым, испорченными фруктами и еще непонятно чем, приятным и отвратительным одновременно. Тут же на причале грудились телеги, и обозы, возглавляемые наглыми горластыми перекупщиками. Южная часть порта была отдана под торговлю, и чуть в стороне от причала шумел небольшой рыночек.
  -Грай, а что тут так мало рыбы продают? Вроде порт?
  Травник пожал плечами:
  - Перекупщиков видишь сколько? На городские базары рыба уже дороже попадает. А рыболовным артелям выгоднее всю добычу сразу спихнуть чем по рыбине торговать. Тут одиночки-рыбаки в основном сидят, а у них улов не большой.
   Шаста, не удержавшись, приценилась к крупной прозрачно-розоватой крылатке в корзине у бородатого старика, и я поняла, что разбогатеть ему вряд ли удастся. До нас-то крылатка только крепко вяленой или копченой доходила, про свежую можно было и не мечтать, не иначе как к королевскому столу ее подавали. А тут, привкуснейшая и запредельно дорогая в остальной Каврии рыба стоила настолько дешево, что дома я, пожалуй, и надерганных в ближайшем пруду окушков и то дороже оценила бы.
  Теньячка, меж тем, углядела аляповатую вывеску на одном из портовых зданий:
  - О! Сюда!
  - 'Таверна у Дона', - травник, сощурившись, прочитал кривые буквы над входом, - Что-то не нравится она мне.
  - Нравится - не нравится. Тебе тут не женихаться, а обедать, - отбрила девица и решительно взялась за ручку двери.
  Створки с силой распахнулись. Шаста, не удержалась на ногах и, вскрикнув, шлепнулась на пятую точку. Два огромных мужика, сцепившись в драке, пролетели мимо и, принялись с удвоенной силой мутузить друг друга, не обращая внимания на окружающих. Вслед им, из заведения, неслись подбадривающие выкрики. Мы с травником едва успели отшатнуться, дабы не попасть под удар увесистых кулаков. Надо отдать парню должное, он не слова не сказал, пока поднимал и отряхивал теньячку, но рожу скорчил очень выразительную. 'Я же говорил!', читалось на его лице со всей возможной ясностью.
  Вопреки мрачным ожиданиям, дальше всё пошло как по маслу. Низкий порожек в заведении я смогла переступить без особых проблем. Свободный столик нашелся почти сразу. Кормили у Дона, вправду, не дорого и вкусно, да и девицы-подавальщицы отличались похвальной расторопностью. И через пару минут мы уже с чаячьей хищностью налетели на горку жареной с кореньями рыбы
  Мелкие сочные рыбёшки просто таяли во рту. Когда блюдо опустело, теньячка правильно истолковала мой грустный взгляд, и девице-подавальщице пришлось сбегать за второй порцией.
  -Эх, вкуснотища! - травник проводил алчным взглядом пододвинутую ко мне поближе тарелку, - глазами все бы съел, но чую не влезет.
  -За фефя сем офясафельно -отозвалась я с набитым ртом
  -Чего?
  - Съем за тебя, говорю, обязательно!
  - Можно с собой на вынос взять,- лениво потянулась теньячка и тут же вскрикнув сжалась калачиком и, что есть силы, обхватив голову руками
  -Что с тобой? - травник рванулся к девице, -Шаста?!
  Теньячка, тоненько застонав, сползла на пол. На нас уже вовсю оглядывались завсегдатаи а рядом, тотчас, нарисовался внушительный вышибала.
  - Вы чо это тут, а?
  Травник отмахнулся от него словно от назойливой мухи и плюхнувшись на колени рядом с Шастой что-то быстро забормотал себе под нос.
  -Иди-иди, мил человек, больная она, с детства припадочная. Сейчас дядька успокоит, и пройдет всё -затараторила я, вспоминая придуманную Граем легенду. Вышибала отодвинулся но далеко не ушел, внимательно наблюдая за нашим столиком.
  Спутник уже затаскивал на лавку потерявшую сознание девицу.
   -Что с ней, - я зашипела не хуже заправской змеи, стараясь не привлекать лишнего внимания.
  Травник настороженно оглянулся,
  - Ты не чувствуешь?
  - Чего?
  - Кто-то рядом магичит сильно, вот ее и задевает.
  Я наскоро перестроила зрение. В посеревшем зале корчмы струились солнечно желтые магические нити, осторожно, словно омутница щупальцем дотрагиваясь до стен и людей.
  - Тиш-ш-шь.... - всколыхнулось в душе морочье, и вонзилось иглой в сердце чувсво опасности.
  Где-то я уже это видела... Синеглазый! Точно такие же нити были в молебне, где он чуть травника в Свиеву бездну не отправил.
  -Грай, клирик где-то рядом. Он так же колдовал. Я помню!
  - Свиев сын, чтоб его мороки побрали -выдохнул со злостью спутник. - уходить надо. И чем быстрее, тем лучше.
  Мелькнувший за окном серый рыцарский плащ, заставил поторопиться.
  -Грай, карманы у нее проверь, там деньги быть должны!
  На наше счастье травник не стал спрашивать зачем, и споро обшарил карманы теньячки. Я сцапала в ладонь одинокий злот в россыпи медяшек , и едва не сшибив стол скакнула к стойке, где меланхолично протирал стаканы пузатый хозяин таверны. Хлопнула об стойку монетами и словила, пытающийся укатится желтый кругляш.
  -Ищут нас, вывести сможешь?
  Видимо такие случаи были у Дона не редкостью, потому как мужик моментально смахнул деньги в ладонь и кивнул на прикрывающий вход в кухню полог:
  -Туда!
  Грай уже волок через зал безсознательную теньячку. Я пропустила спутников вперед. Нечаянно смахнула хвостом со стойки горшок с ложками, и получив в спину заковыристое пожелание провалится, скакнула следом . Крайне вовремя надо сказать. Стоило только сделать пару шагов, как в таверне хлопнула входная дверь и послышался знакомый до зубной боли голос.
  -Где они?
  Дожидаться пока какой нибудь особо пугливый или пожелавший нажиться завсегдатай укажет рыцарям путь мы не стали и, через пару минут, уже вывалились на пропахшие кошками и тухлой рыбой задворки таверны.
  Убегать от преследования в незнакомом городе, да еще с бессознательной девицей в придачу, задача не из легких. И не удивительно, что попетляв по узким улицам Астока, и изрядно потрепав себе нервы ожиданием погони, мы в конце-концов выбрались обратно к порту.
  Радовало одно, что после такой запутанной беготни, и сам Свий не разберет на какой дороге мы в итоге потерялись. Да и отпечатков копыт на городской мостовой, к счастью, не остается. Так что авось смилостивятся ветра и клирик хоть на немного оставит нас в покое. А то ведь как пес по следу, через пол-Каврии притащиться не поленился! Я ведь так скоро во все Граевы россказни верить начну. И в ренегатов, что в мир магию пускать не хотят, и в наше с ним да с Шастой великое умение и предназначение. Не даром же этот синеглазый поганец, так рьяно в догонялки играет!
  
  В вечернем воздухе терпко пахло морем и водорослями. Неугомонные чайки убрались на ночлег и тишину порта нарушали лишь бьющиеся о причал волны. С темнотой все работы на судах закончились а моряки разбрелись по портовым заведениям. Откуда-то донесся зазывный женский смех. В заведении Дона хлопнула дверь, и на улицу вышвырнули отчаянно ругающегося щуплого мужичка.
  Мы устроились в тени у лодочного сарая, изредка высовываясь обозреть окрестности. Не идет ли кто по наши шкуры?
  - И куда мы теперь? - теньяка давно пришла в себя и теперь горела неуемной жаждой деятельности.
  - Не знаю. - травник раздраженно поморщился. - Только тут , чую, жизни от клирика не будет.
  - А чего не знать-то? - Шаста ажно подпрыгнула, - сам говорил! В мертвые земли двинемся, магию возвращать! Не зря же мы такой путь протопали?
  - Ага, - насупилась я , - К зиме как-раз, пешочком, через всю Каврию и пойдем. Ты хоть вообще понимаешь, что несёшь?
  - Понимаю! И в отличие от некоторых кобыл, я между прочим...
  - Так! - рявкнул травник, - Замолкли обе! Надоело ваше тявканье. Или мы вместе держимся, или нас по отдельности синеглазый выловит. Итка, тебя в первую очередь касается! Ты вечно Шасту подначиваешь.
  Я в возмущении открыла рот, но наткнувшись на решительный взгляд спутника моментально замолкла.
  Что же это делается!? Грай теперь ее и защищать взялся? Да эта кровососка только и ждет момента, чтобы в шею ему вцепится! Даром что ли, всю дорогу вокруг вьется и хвостом вертит, а он идет как баран на веревочке! Да этим мужикам только одного и надо! За каждой юбкой волочатся!
  Словно в подтверждение невесёлых мыслей, теньячка порывисто схватило парня за руку.
  - Грай, ну ведь мы правда туда пойдем?
  - Правда! - спутник с важностью расправил плечи - Только не пойдем, а поплывем!
  - И как ты себе это представляешь?- поинтересовалась я кислым до оскомины голосом.
  - Сейчас и узнаем, - парень прислушался, - ну вот хотя бы у него! Слышь, мил человек.- травник дернулся к проходящему мимо рыжему детине - Поди сюда, разговор есть.
  Парень замер было настороженно, но углядев что в потьмах его ждут не пяток грабителей, а щуплый травник с девицей и кентаврой, шагнул на встречу
  - Ну, чего хотели?
  - Не подскажешь? Нет ли тут кого, с кем до границ с Артией доплыть можно?
  - Как нет? - парень деловито кивнул, - Есть конечно! Ежели деньги водятся, любой с радостью повезет. Вон, хотя бы с моим капитаном поговорите. Мы к завтрему вечеру за вином на Артийское побережье пойдем.
  Травник замялся:
  - Ну, с деньгами, положим, у нас не особо... А может наняться к кому, знаешь? Ну что бы за работу доплыть.
  Рыжий неожиданно развеселился.
  - Знаю, знаю! Есть тут один! С ним вообще задарма доплывете, только короткой дорожкой да к Свию в бездну. Команду он набирает, в мертвые земли править собрался. И ведь идут к нему. Мало, но идут. Те, что видать совсем по маковке стукнутые. Не терпится им в пасть тамошним тварям залезть. А ведь говорят...
   - Слушай, -перебил травник - Отведи нас к нему, а?
  - А чего вести, -хохотнул детина, - вон он торчит. Вино хлещет и вас дураков ждет!
  Грай завертел головой, пропуская издевку мимо ушей.
  -Ты чего, - теньячка удивленно уставилась на парня, как только рыжий отошел, - и правда не пойми с кем ехать собрался? А если он рабов на галеры заманивает? Или на корма акулам кого ищет? Да сейчас даже самому себе верить нельзя, не то, что всяким проходимцам!
  - Угу, - с готовностью поддакнула я , - а уж девицам всяким кровососущим, тем более.
  Шаста коротко рявкнула и собралась было дать достойный отпор, но я на нее уже не смотрела
  - Грай? - замершего безмолвной статуей травника, пришлось дернуть за плечо, привлекая внимание. Спутник молча махнул рукой в сторону. Я присмотрелась и тоже и застыла рядом с приоткрытым от удивления ртом. У нависающей над пристанью темной громады корабля, в компании лысого громилы и кувшина с каким-то пойлом, стоял наш давний знакомец, антарский наемник Сарт.
  
  
  Глава 36
  - Ветробоже милостивый, и за что мне всё это!!?
  В голове мутилось все сильнее, желудок сжимался в такт качке корабля, и с каждой секундой становилось всё хуже и хуже. Страшнее же всего было не удержаться на разъезжающихся от слабости копытах и ухнуть вниз, в чернеющую морскую глубину.
  Судорожно вцепившись руками в поручень, я в очередной раз перегнулась через борт, в жесточайшем приступе морской болезни.
  А ведь как хорошо все начиналось!
  В кои-то веки злокозненный Свий, уснул и пропустил момент нашей встречи с Сартом.
  Оказалось, что не иначе как с Ветробожьей помощью седовласому тогда удалось вырваться от рыцарей и броситься в затихающий портал, за нами следом. Вот только вынесло его почему-то под самые стены Астока. Умелому воину понадобился всего день, что бы заявить о себе в местную наемничью гильдию и справить разрешительную грамотку. А вскоре пожаловал и первый заказ.
  Какому-то взбалмошному богатею, снежня в личный зверинец заиметь возжелалось. Да возжелалось настолько сильно, что мужик не поленился нанять цельный корабль и спровадить в Мертвые земли на поиск редкой зверушки. Уж не знаю, чем ему так снежень полюбился. Из всей отцовской книжной кучи, я про этого зверя всего раз и читала. Да и то в байках страшных. Что, мол, живет в горах ледяных тварюка эдакая. Как выглядит, никто из живых не видел, а кто видел, давно у нее в пасти сгинул. Только иногда замечают охотники да пастухи, как движется под покровом снежным длинное тело, словно змеиное. Каждое шевеление, каждый звук слышит, по нему и добычу ищет. Коли не успел вовремя на дереве или камне каком схорониться, всё, будут за твое посмертие ветромолу дары нести, дабы жилось тебе в Ветробожьих садах припеваючи. Козами, собаками и прочьей живностью деревенской снежень тоже не гнушается. А вот зверье лесное, вроде как и не харчит вовсе. Хотя, раз люди его до сих пор не разглядели и не рассказали, то волки с оленями тем более не доложатся о сокращении поголовья. Скользит снежень быстро, бьет метко, на глаза не кажется. Только ямка в снегу и пятна крови по сугробам. Вот и всё, что от добычи остается.
  И как на такого зверя удалось ловцов найти? Да еще не в горы, а в земли мёртвые на поиск спровадить? Хотя, что говорить, желающие на любое дело сыщутся, все решается лишь толщиной кошеля со злотами.
  Вот только если с моряками у богатея справно вышло, то с охотниками не свезло. Мало среди них настолько неосторожных, что на заведомо гиблое дело согласятся. Одно дело по морю до мертвоземья плыть, а другое, самолично голову в пасть тварям тамошним сунуть. Кроме седовласого только пара и нашлась. Один, тот самый громила лысый, которого с вечера видели - осмелился, а второй обещался к отплытию явиться, да видать передумал. Потому, и предложение от Сарта о найме, почти сразу последовало, стоило только обняться и про спасение его удачное расспросить.
  Денег богач выделил с лихвой на всю дорогу и расходы. А ежели тварь добудем, то по возвращению еще отсыпят. Нам-то и мечтать о лучшем нельзя было. Пусть снежня ловить, зато до нужного места без хлопот доберемся, а там уже решать будем, что да как.
  Но знать бы загодя, что по воде плыть так тягостно! Тут уже не до морских красот, лишь бы полегчало чуток, и то в радость.
  - Может водички принести?
  Приторный от мнимого сочувствия и от этого еще более противный голос теньячки, заставил вновь скрючится над пробегающими внизу волнами. Наконец тошнота немного отпустила. Я, распрямившись, отерла рот ладонью и раздраженно буркнула:
  - Обойдусь. Воды мне и за бортом дополна хватает.
  Ответ ушел в никуда. Шаста уже о чем-то оживленно беседовала с вышедшим на палубу травником. При этом, девица умудрялась состроить такое многообещающее лицо, что злость закипела во мне с новой силой. Ишь! Вымудряет, лиса хитрая! И так повернется и искоса взглянет. Прям извертелась вся! Далеко паршивка пойдет. А может и полетит... Я с удовольствием представила как наподдаю наглой теньячке копытом, и она, вытаращив глаза с истошным визгом плюхается за борт. Ажно на душе немного полегчало. И ведь не то больше злит, как она вокруг Грая крутится, а то, как он сразу млеть начинает. Бери тёпленького и веди куда хочешь. Ну что он в ней нашел? Мало того, что кровососка! Тощая, нескладная, даже волос и тот, мышастый какой то....
  Я замерла как громом пораженная. До боли в сердце нахлынуло ощущение, что это всё уже где-то было. Вот так же щемило в душе, когда...
  Где-то там, далеко. В другой жизни осталось сонное Топотье с запахом яблок и солнечными пятнами на пыльных улицах. Сестра показалась милее Ритию, и глупая обида погнала прочь от дома, по запутанным каврийским путям-дорогам. Словно и не я была тогда. Как можно было так искренне злиться на маму, на Мийку даже на отца ветрогона. Словно сам Свий глаза пеленой закрыл. Никого, ничего кроме обиды той не видела, не замечала. Уже давно ведь всё сгладилось, поросли травой мысли мрачные, а дороги всё стелются под копытами и не отпускают обратно. А как хочется домой! К пирогам маминым, к Весёне, к сестрёнке...
  Ритий-то хорош, конечно. Статный, сильный, настоящий воин и хозяин в доме. Вот только не мой он. Да и не надобно! А Грай? Сколько раз он меня с края Свиевой бездны вытаскивал. Утешал, лечил, обиды терпел. Ведь нет же никого ближе и роднее его на всем белом свете. Вдруг, да замилуются они с Шастой? Как же без него тогда дальше...
  Страшная мысль ажно дыхание перехватила, в глазах защипало и я, не сдержавшись, самым бессовестным образом разревелась.
  
  Не знаю что там Шаста травнику наболтала, но он ко мне так и не подошел. Лишь бросал из-за плеча теньячки тревожные взгляды и сочувственно морщился на особо проникновенные всхлипы. А у меня от этого лишь всё мрачнее на душе становилось и обида росла да множилась.
  - Ты это, не плакай что ли? Ну с кем не бывает. Меня знаешь, как полоскало в первый раз?
  Смахнув рукавом слезы, подняла глаза на участливого утешителя. Молоденький юнга, с едва проклюнувшимися над верхней губой белобрысыми усиками, старательно надувал щёки, строя из себя многоопытного морехода. Я послушно взяла, предложенную вместо носового платка огромную серую тряпку, в которую меня при желании целиком замотать можно было бы, не то что слезы утереть.
  - Тебя зовут-то как, мореплаватель?
  - Рошкой!
  Парнишка подмигнул и расплылся в такой задорной ухмылке что я, не выдержав, тоже улыбнулась в ответ.
  - А меня Итой. Ну, будем знакомы.
  - Ух тыж! А у меня матушка - Итара. Похоже как! А хочешь, я тебе раковину жемчужницы покажу? Или расскажу, как серорыбцев подманивать. Знаешь, как забавно они следом за кораблем плывут? Или хочешь, рыбачить научу. Ты только не плачь больше, ладно?
  Как ни странно от его трескотни и правду полегчало немного. Я кое-как поднялась, сморщилась от прострела в больной ноге и, старательно игнорируя травника с Шастой, согласилась на обход корабля. Рассказчиком Рошка оказался настолько замечательным и море любил настолько искренне, что я невольно заслушалась, с интересом переспрашивая особо непонятные моменты из жизни мореплавателей.
  Легкоходный бриг 'Ласточка', на которой нам посчастливилось плыть, по правилам был приписан к одному из портов Кованского халифата. Названия я не запомнила из-за его крайней цветистости и неприспособленности к каврийскому языку, да это оказалось и не важно. После нескольких попыток заставить меня произнести правильно, Рошка махнул рукой и хохотнул:
  - Ну и Свий с ним. Капитан там уже зим пять не был и вряд ли еще вернется. Главное грамотки в порядке. Где бы не шли, с нас взять нечего. Халифатские мы, не проверные.
  - Это как? - я недоуменно уставилась на парня.
  - Да так. Сама знаешь, в халифате у султана вся власть. И законы свои, с каврийскими не сравнить. Так что, ежели проверка какая, или на груз досмотр: мы мол по султанскому приказу товар везем, показать не можем. До халифата пойдем, там под надзором султанской стражи трюм открывать будем. Еще никто идти не согласился.
  - Вранье какое, - я фыркнула, - Ни за что не поверю, что береговая стража вас без досмотра за одни байки отпускает!
  - Ну ни за одни... , -парнишка обезоруживающе развел руками, уличила мол, - на такой случай, всегда мешочек злотов у капитана имеется, в подтверждение, стало быть. О! Вон и сам, кстати.
  Я, с любопытством обернулась и восторженно охнула. Означенный капитан, словно сошел со страниц отцовских книг про пиратов. Дороден, рыжебород, с холодны да цепким взглядом хозяйским и с внушительным брюшком над поясом холщовых штанов. Не хватало только кривой абордажной сабли на перевес. Но, судя по болтающейся на боку пустой перевязи, оружие просто пока отложено за ненадобностью.
  - Что, хорош да?
  Ответить не успела. Капитан хмуро зыркнул на моего провожатого и, через мгновение, Рошка уже энергично драил палубу навернутой на длинную палку тряпкой, в которой я уверенно опознала недавний платок. Мне не досталось даже взгляда. Побродила еще немного в одиночестве за командой понаблюдала, да пришлось возврашаться обратно на корму.
  Спутники во главе с Сартом, удобно устроившись на свернутых канатах, с аппетитом обедали. Скептически принюхавшись к протянутой мне миске, я присоединиться к трапезе отказалась. От запаха рыбной похлебки к горлу незамедлительно подкатила тошнота, а снова свешиваться через борт ой как не хотелось. Нет уж. Лучше от голода помучиться, чем от морской болезни. Авось полегчает к вечеру тогда и поем.
  Когда миски опустели, седовласый вкратце обрисовал нам дальнейший поход. На Тшейском полуострове, через день пути, Ласточку ждал проводник с запасом снаряжения на снежневу охоту и дальнейшими указаниями наемщика. По раннему сговору, высадиться должны были в одном из портов Карлова края. После чего, корабль швартовался недалеко от устья Щюры по которой до мертвоземья на плотах доплыть можно, и ждал нашего со снежнем возвращения.
  Травник, едва дослушав, забросал Сарта уточняющими вопросами. Теньячка тоже не отставала. Я же, нервно помахивая хвостом, наблюдала за кружащимися в небе над кораблем птицами. Черные точки медленно снижались, словно приклеенные следуя за Ласточкой. И почему-то мне это очень не нравилось .
  - Тиш-ш-шь...
  В глубине души, вместе с тревогой начал расплываться красноватый туман морочья. Не удержавшись, я оглянулась на парня.
  - Грай?!
  Тут же звонко ударил корабельный колокол и воздух в небе прорезал тонкий пронзительный крик. Я, вздрогнув, согнулась, и с силой зажала ладонями уши. Рядом на палубу повалились спутники. Крик оборвался на мгновение лишь для того, что бы взвиться снова.
  Сердце колотилось как загнанная в силок птица. Морочье захлестывало сознание алыми волнами, и всё нарастала нестерпимая боль в голове. Я закричала, не в силах больше терпеть. Сверху, каменной грудой рухнуло что-то тяжелое, на круп опустились когтистые лапы, и я с ужасом поняла, что поднимаюсь в воздух. С воплем забилась в тисках и тут же рухнула обратно на мокрые доски палубы, едва не переломав ноги. У лица мелькнула грязная тряпка, и раздался срывающийся визг Рошки
  - Пошли!!! Пошли от неё, твари!!!
  -Итка!!! Плетение!!! - заорал чуть в стороне травник.
  Еще не успела понять что от меня хотят, а зрение уже перестроилось само собой. Стало чуть легче, по крайней мере, боль притупилась и уже не мутила сознание. Где-то над головой, между парусами тяжело хлопали кожистые крылья. Травник с Шастой прижавшись к мачте плели невесомую желтую паутину стараясь растянуть ее на весь корабль. Сил явно не хватало и там где мелькали огромные тени, сеть рвалась и осыпалось золотистыми искрами. Те моряки, что еще держались на ногах, похватав с палубы все, что могло сойти за оружие, отмахивались от атакующих с воздуха тварей. В центре всего этого бедлама, с невесть откуда взявшейся в руках саблей бесновался рыжебородый капитан. Клинок в его руках чертил замысловатые фигуры, огораживая хозяина непробиваемым смертоносным коконом. Вот одна из тварей неосторожно сунулась под удар. Сбив с ног не успевшего увернуться матроса, на палубу рухнуло тяжелое серое тело. Мне под бок покатилась лобастая башка со сплюснутым носом и ощеренной зубастой пастью.
  - Итка!
  На этот раз кричала Шаста.
  Я опомнилась и подхватила созданный спутниками полог, вливая силу. Грай, обернувшись, с благодарностью тряхнул головой, а я наконец-то могла подробно разглядеть атакующих.
  Не знаю, кто первым дал жизнь этой легенде. Не иначе как крепко хватанувший рому матрос. Потому что найти у скальных гарпий сходство с человеческими женщинами можно только от большого воздержания или с хорошо залитых глаз. Обтянутые серой пергаментной кожей костлявые твари, походили скорее на огромных, отощавших нетопырей. Правда, до крови были не больно охочи. Куда больше им нравилось свежее мясо, не позаботившихся о защите корабля мореходов. А наш капитан на оной защите явно решил карман нагреть. Гильдейские заклятия нынче дороги, куда дешевле поклон ветромолу и надежда на то, что авось пронесёт.
  Или унесёт, вернее унесут в гнездо кормить маленьких гарпият, если ветра не вступятся или Свий в дурном настроении будет.
  Мне, как наяву пригрезился злорадный хохот и прошедшая вдоль хребта ледяная волна. Еще немного, и моряки уступят натиску. Сколько не старайся, шансы на победу явно не равны. Защита немного ослабляет гарпий, путая и не давая развернуться, но уже осыпается по всем направлениям и если бы не постоянный приток силы, давно бы рухнула, открывая тварям дорогу к вожделенному мясу.
  Сила?!! Откуда тут сила...
  В горячке боя я сама не заметила, как подхватила укрепивший сеть искрящийся поток. Теплое лучистое течение не несло в себе яростной мощи и легко струилось сквозь тело, подпитывая созданную спутниками защиту. Стараясь не отвлекаться от сети, я потянула в пространство лучики щупальца и, обнаружив, наконец, источник замерла в изумлении.
  Где-то внизу под копытами копытами, в трюме корабля, пульсировал огромный сгусток магической энергии.
  - Грай, - я закричала стараясь перебить грохот боя,- Вниз! Дотянитесь вниз! Там...
  Пронзительный визг гарпии резанул по ушам, заставляя сжаться от боли. Но, кажется, спутники меня услышали. Сеть окрепла и начала растягиваться над палубой, окутывая паруса и мачты золотистым свечением. Словно почувствовав, что добыча ускользает, крылатые твари усилили натиск. Вот кто-то из моряков не удержался на ногах и с воплем рухнул за борт. У самой воды его подхватила гарпия и тяжело взмахивая крыльями полетела прочь, к виднеющимся вдалеке береговым скалам. Одна из ее товарок, попыталась ухватить капитана, но запуталась в сети, стукнулась лапами о палубу, и по птичьи криво поскакала к травнику и Шасте, раззявив зубастую пасть. Теньячька выставив перед собой руки, заливисто по-бабьи завизжала и бестолково шарахнулась в сторону. Там ее уже поджидали. С хищным курлаканьем сверху упала гарпия и едва не сцапала девицу за плечи. Спасло ее вовремя подвернувшееся под ноги ведро с водой. Шаста, споткнувшись, растянулась на палубе, а промахнувшаяся на пол-локтя тварь, раздраженно взвизгнула и ушла на второй круг. Грай, стянув в сгусток ближайшие ниточки силы, ударил в морду оставшейся на палубе гарпии. Помогло мало. Тварь лишь раздраженно тряхнула головой и, от идеи подкрепиться не отказалась. Я, с воплем кинулась на помощь спутнику, мало соображая, что смогу противопоставить вооруженной зубами и когтями крылатой туше.
  - Итка! Нет! Стой!
  Парень замахал руками, но гарпия уже успела оценить размеры вероятной добычи и ринулась на меня...
  Я не успела даже испугаться. Словно подчиняясь неслышимому приказу, твари отступили. Даже та, что уже настроилась уволочь в гнездо цельную кентавру, с видимым неудовольствием отошла в сторону. Нам с травником осталось только удивленно наблюдать, как гарпия тяжело спотыкаясь взбирается на перевернутую лодку и, взмахнув кожистыми крыльями, взлетает.
  Через минуту всё было кончено. Лишь удаляющиеся крылатые силуэты над темной водой, да стоны раненых моряков, напоминали о нападении. Увы, одними ранами не обошлось. Троих матросов не досчитались вовсе, а коку проломили голову так, что Грай, после беглого осмотра больного всерьез засомневался, доживет-ли тот до вечера. Шаста отделалась сбитыми о доски палубы локтями и коленями, Сарту слегка зацепили предплечье. Мы же с Граем и вовсе остались целыми и невредимыми. Чего нельзя было сказать о капитане. Рыжебородому досталось крепко. Левая рука явно была сломана и теперь висела безжизненной плетью, лицо заливала кровь из рассеченной брови, да и на ногах он держался уже из последних сил.
  Вскоре, капитанскую каюту определили под лечебницу, и до самого вечера мы с травником и Теньячкой, не отходя заваривали травы, накладывали повязки и, по мере сил старались всячески помочь раненым.
  На ночлег устроились здесь же, у коек с больными. Рошка притащил покрывала и по внушительному куску мяса с хлебом. Сил на еду у меня уже не осталось. Закутавшись, закрыла глаза, все еще не в силах поверить, что этот день наконец-то закончился. И уже на самой границе сна и яви, вспомнила, что так и не проверила, что же там везут в трюме с эдакой магической мощью...
  
  
  Глава 36
  
  Вопреки мрачным ожиданиям, к утру, корабельный повар за смертную черту не шагнул и даже пришел в сознание. Рядом с его лежанкой, громыхая склянками и в полголоса переругиваясь, топтались травник с Шастой. Судя по их энтузиазму, скорая смерть коку не грозила. По крайней мере, пока не удастся выяснить, почему он до сих пор не отдал Ветробогу душу, и какое из вчерашних лекарств и заклятий этому виной.
  Вмешиваться я не стала, тем более что остальным больным тоже требовался скорый уход и внимание.
  За ночь тело предательски затекло, по хребту бегали колючие мурашки, а передняя правая и вовсе разогнулась только с третьей попытки. Кое-как выбравшись на палубу, с удовольствием потянулась, разминая застывшие мышцы. Поблагодарив расторопного Рошку за услужливо поднесенный ковш с водой, напилась и хорошенько умылась. Помогло слабо. Накопившаяся за последние дни усталость никуда не делась, и стоило мне только немного прийти в себя, как она, проклятая нахлынула с новой силой, уговаривая свернуться калачиком и спокойно уснуть где-нибудь в тихом уголке. Или умереть, если поспать не дадут. Увы, от дверей каюты уже заполошно махала руками Шаста:
  - Итка! Ну что ты там возишься! Скачи сюда, быстрее!
  Тяжело вздохнув, я потопала на зов. И снова потянулись тяжелые часы врачевания. Отвары, повязки, лубки на сломанные руки и ноги, бесконечные стоны раненых и ковши с водой. Рошка сбился с ног, гоняясь с мелкими поручениями по всему кораблю. Пару раз заглядывал Рыжебородый, и даже не поленился утроить разнос травнику за излишнюю на его капитанский взгляд расточительность в лечебных материалах. Правда стоило только Граю покоситься на его перевязанную в лубок руку и пообещать начать экономить в ближайшее время на обезболивающем отваре, как все претензии увяли на корню. Когда дверь за капитаном захлопнулась, я воровато оглянувшись, прошептала.
  - Грай, слушай, а он нас в ближайшем порту стражникам не сдаст?
  Парень недоуменно на меня уставился:
  -C чего бы это?
  - Ну, как с чего? Только ленивый не заметил, что мы тут магичим вовсю. А награду за диких магиков еще никто не отменял.
  Спутник презрительно фыркнул.
  - Эка страсть - стражники. Да он нас теперь хранить и оберегать будет, как наседка цыплят. И даже если кто и заинтересуется, первый за кошелем или за ножом полезет, излишне любопытным глаза закрывать.
  - Да ладно...
  - Вот тебе и ладно! Без нас, он бы уже половину команды в волну в посмертный путь отправил. Где еще в пути трех толковых лекарей найдешь, что бы раненых на ноги поставили. Да и деньги за дорогу никто не отменял. Я вчера у Сарта вызнал, что команда тоже только половину злотов получила, остальное по возвращению. И морякам, между прочим снежня не ловить, а по прибрежным водам до Щуры прогуляться. Не дурак он от такого дела из-за трех злотов награды отказываться. Тут же не темные крестьяне плывут, с вилами за одно слово "магик" не набросятся. Да и вообще...
  Я его уже не слушала, стараясь дотянуться до трюма, и зацепить вчерашний источник энергии. В том, что совесть капитана весьма сговорчива и неприхотлива, я уже уверилась Такая не только магиков простит, но еще и неучтенный артефакт или амулет великой силы, прекрасно пропустит. И даже не пикнет, когда капитан его за большие злоты в ближайшем порту сбывать будет.
  Увы, на этот раз, в трюме царила гулкая тишина. Словно и не было вовсе вчерашнего потока, или пригрезился он мне в горячке боя. Да еще травник, на вопрос о источнике недоуменно пожал плечами, мол, ничего подобного не заметил, и тем более силу не тянул. Шаста и вовсе покрутила пальцем у виска и посоветовала травки успокаивающей попить, дабы впредь ничего не мерещилось.
  Ну и что за Свиевы поиски?! Да будь у меня не четыре а две ноги, я бы уже давно в тот трюм залезла. Только скорее копыта переломаю и до низа кубарем доберусь...
  Решение нарисовалось внезапно, в лице неугомонного Рошки. Паренек запросто согласился слазать вниз, посмотреть что такое мне вчера привиделось. Вопреки всем ожиданиям, на массивной крышке, закрывающей лестницу вниз, не оказалось даже замка.
  - А чего прятать-то, - удивился паренек на мой вопрос, - груза акромя вас никакого, припасов тоже много не брали. Проще в порту свежатинкой закупиться. Только если кто-то на бочонок с водой позарится? Так его вверх и не утащишь в одиночку. Ребята вон давеча впятером бочку на борт еле подняли, а уж как вниз опускали... Ээх! - парнишка обреченно махнул рукой, и прихватив небольшой факел, нырнул в темноту трюма.
  Он долго шуршал впотьмах, каждый раз неизменно отвечая на моё любопытство: "Да нет ту ничего дельного. Сейчас дальше посмотрю". Я словно охотник у норы с добычей топталась над темным проемом, поминутно вскидываясь на отклики юнги. За этим занятием нас и застал Рыжебородый.
  Сорвать злость на травнике капитану не удалось, по этому нам с Рошкой досталась двойная порция. Осталось только удивиться умению юнги мгновенно исчезать, и вернуться к лекарским обязанностям.
  К вечеру наша троица вымоталась так, словно возы на себе волоком таскала, но и больным полегчало изрядно. Почти все легкие раны, удалось заживить травами и совместными магическими усилиями.
  За вычетом кока, подопечным морякам впредь, только если обезболивающие и укрепляющие взвары понадобятся. Даже заглянувший на огонек капитан немного повеселел, и теперь украдкой пытался пошевелить укутанной в лубок рукой, прислушиваясь к ощущениям.
  И, пожалуй, главное событие. Мы прибыли наконец-то в порт Нокс!
  Помахивая хвостом, я с восхищением наблюдала, как садится за городскую стену огромное бордовое солнце и разгорается над городом зарево заката, подкрашивая пристань и воду во все оттенки красного. Не смотря на позднее время, на пирсе во всю шумел небольшой рыбный рыночек. Хозяйки и кухарки придирчиво рассматривали товар, стараясь выбрать к завтраку самое лучшее. Погоды нынче холодные, ничего рыбе за день не станется, но и со вчера залежалую купить не хочется, вкус не тот уже.
  -Грай! Ты посмотри, какая красота!
  Тенячка, едва ступив на берег, восторженно бросилась к разложенному на ящичке самодельному товару. Среди россыпи ракушечных серег и подвесок, солнечными каплями переливались желтые янтариновые бусы.
  Порадовавшись такому интересу, и мысленно положив в карман не меньше половины серебряной, торговка принялась на все лады нахваливать украшение. Мол, и красы невиданной девушкам придает, и от глаза дурного спасает, и как оберег от кровопийц помогает. На этих словах я прыснула в кулак, а травник, с мученическим выражением лица, полез за кошелем. Парня еще со вчерашнего дня единогласно назначили казначеем и отдали в распоряжение полученный от Сарта аванс за снежневу охоту. Правда до того мы с Шастой поспорили до хрипоты, выясняя кто лучше справиться с сохранением денег. А после, травник оторвался от отваров и бинтов и грозно заявил, что во избежание смертоубийства в девичьих рядах и излишних растрат на всякую ерунду, деньги остаются у него. Пообещал, правда, что по одной безделушке он нам так уж и быть купит. И вот теперь хочешь, не хочешь, а обещание приходится выполнять.
  - Итка, а тебе чего, тоже бусы?
  Я поморщилась. Денег хватило бы не только на бусы, а на весь лоток с торговкой в придачу, но янтариновых больше не было, а тратиться на всякую ракушечную ерунду не хотелось. Вот как встречу что толковое, так и разговор будет.
  - Пойдемте лучше трактир поищем, а то я скоро копыта от голода протяну, - выказала я чуть более резко чем хотелось.
  Грай недоуменно обернулся:
  -Идем уже. Чего так орать-то?
  Я досадливо прикусила язык. Ну вот, мало того что бусы опять не мне, так теперь еще и грубиянкой выставилась. За то вон у теньячки настроение радужнее некуда. Ишь, как вьется да трещит без умолку.
  - Шаста!
  Поскользнувшуюся было на яблочном огрызке девицу, сумел перехватить под локоть невесть откуда взявшийся седовласый.
  - Эдак ты себе весь лоб расшибешь. Куда торопишься-то?
  Узнав что мы собрались ужинать, Сарт возжелал присоединиться и помочь в поисках достойного заведения. На расспросы теньячки седовласый отвечал неохотно, а вскоре и вовсе приотстал,
  разглядев что-то сквозь окна лавки художника. Махнул рукой: мол догоню, и легко взбежал по ступеням. Я же, не совладав с любопытством, вернулась и прижалась носом к пыльному оконному стеклу. Дверь за собой наемник не прикрыл, оставив мне возможность еще и подслушать разговор с продавцом.
   Я не сразу поняла, что так привлекло Сарта, пока торговец из стопки нехитрых морских пейзажей и кривоватых картинок с гидрами и кракенами, не вытащил запыленный холст.
  - У вас-то, господин, глаз наметан. Краешек один и виднелся, так и то, настоящее искусство сразу углядели!
  А посмотреть было на что. На потрепанном временем полотне, сошлись в великой битве небо и море. Клубящиеся грозовые тучи, сполохи молний, почти черные штормовые волны, пытающиеся достать до небес. И кажется, того гляди сорвутся с картины холодные ветра и выплеснуться на зрителя водные брызги.
  -Сколько?
   Хрипловатый голос наемника разбил наваждение, заставив встряхнуться.
  От названной цены у меня глаза полезли на лоб. Сарт же, не торгуясь вытряс на прилавок почти все содержимое поясного кошеля, свернул холст в трубку и, хлопнув дверью, поспешил вслед за травником. Так и не замеченная, я внимательно смотрела ему вслед. Стоит один раз встретить эти холсты и их уже невозможно забыть, или спутать с какими-то иными. Только вот зачем Сарту понадобился рисунок последнего дракона? Из чистой любви к искусству? Ой, не вериться мне последнее время в такие совпадения.
  Где-то в глубине души тревожно шевельнулось морочье. Седовласый, конечно и воин умелый, и нас из самых лап клирика вырвал, вот только не нравиться мне в нем что-то. Хвостом чую, что-то не так! И я не я буду, ежели не разберусь! Ничего, посмотрим еще, на чьей улице бубенцы зазвенят.
  Звонко цокнув копытами по булыжной мостовой, я скакнула вслед за спутниками.
  
  
  Глава 38.
   Харчевня не блистала красотой и чистотой, но запахи с кухни доносились весьма съедобные а, судя по тарелкам на столах порции тут подавали воистину королевского размера. Стоило только облюбовать столик, как расторопная светлокосая девица сразу принесла миску с хлебом, и рыбного бульона в больших кружках, позволяя утолить первый голод пока готовятся основные блюда.
   Я задумчиво помахивала хвостом, разглядывая завсегдатаев и вполуха слушала беседу спутников.
   Проводник в назначенное время на борт не явился, и Сарт ратовал за скорое отплытие. Травник справедливо возражал, что соваться в мертвые земли без сопровождения чистой воды самоубийство и предлагал поискать кого-нибудь знающего.
   -Итка, я вернусь сейчас, - теньячка демонстративно потянулась, - пойду проветрюсь что-ли, пока ужин спеет.
   За соседнем столиком повздорили два моряка и их, уже схватившихся за ножи, вытолкал за дверь быкообразный вышибала. Свободное место тут же заняла разношерстная компания наемников. Девица подавальщица поставила на наш стол кувшинчик пива и виновато развела руками:
   -Извиняйте, господа, ужин задерживается. Печную трубу забило, не иначе как птица попала. Хотите, еще бульона принесу, ежели ждать будете.
   Мужчины, переглянувшись, отказались, а я не упустила момента лишний раз перекусить. Когда у кружки показалось дно а от ломтя хлеба остались только редкие крошки на деревянной столешнице, я решила все-таки прогуляться на двор да поискать куда теньячка запропастилась. За столько-то времени не то, что до ветру, кругом весь порт обойти можно было. На ум некстати полезли клирики и ночные грабители. Сарт с травником, увлеченно обсуждали достоинства халифатских кинжалов перед каврийскими, и отвлекать я их не стала. Буркнула: "Я скоро" и поспешила к двери.
   Ночной ветер тут же зябко окутал плечи. Фонарь над входом едва освещал пять шагов окрест, и только слепил не давая разглядеть ничего за границей светового круга. Я тревожно вслушалась.
   Где-то в подворотне заунывно замяукал кот. Вслед раздался скрип открывающегося окна, плеск воды и раздраженный бабий восклик.
   -Кыш, поганец!
   Кот с недовольным мявом убрался и его место туже занял какой-то пянчужка, от души заколотив в деревянную дверь
   - Марька, пусти домой, стервь такая! Му-ужа родимого за порогом бросает... У-у-у..
   Снова скрипнуло окно и давешняя тетка возмущенно загомонила:
   -Иди куда шел, пьянь такая! Глаза залил и уже дом свой найти не можешь!
   -Марька, пусти-и-и-и!
   -Да какая я тебе Марька! Сейчас стражу кликну, посидишь до утра взаперти, проспишься авось. Иди отсюда, я тебе говорю!
   - Свиева баба-а-а! Мужа родимого-о-о,- не унимался мужичок
   - Да я сейчас сына разбужу! Он то ужо тебе холку намылит, шоб неповадно было по ночам шляться!
   Я поморщилась. От их брани проснуться должен был уже не только сын.но и все соседи в трех кварталах окрест. Если так пойдет, то найдутся желающие и тетке рот закрыть, дабы спать не мешала.
   Но, как ни странно, угроза возымела нужное действие и стук прекратился. Еще с минуту выждав, тетка победно хмыкнула и захлопнула окно.
   Я же наоборот подалась вперед, вслушиваясь в темноту. Чуткий кентаврийский слух, позволил разобрать едва слышный шорох, словно по камням мостовой медленно тянут тяжелое неподатливое тело. А донесшиеся вслед противные чавкающие звуки, заставили и вовсе вскинуться.
   - Да неужто она...
   Не иначе как сам Свий меня заморочил, нашептав сунуться в одиночку в темноту переулка. Тем большей неожиданностью оказался совершенно незнакомый теньяк, с аппетитом чавкающий над телом пьянчужки. Достало одного взгляда, дабы понять, что мужичку уже ничем не поможешь.
   Опешив, шагнула назад. Копыто соскользнула с предательски круглого камешка, и я ойкнув покачнулась. В больную ногу немедля вонзилась раскаленная спица боли. Кровопийца же оторвался от трапезы и с интересом на меня уставился. Перепачканное красным лицо, ощеренные клыки и тихий утробный рык, могли ввести в замешательство кого угодно. В памяти еще свежи были воспоминания о том, какой силой пришлось удерживать Шасту, в момент охоты. Вжавшись в стену, я судорожно пыталась перестроить зрение и дотянуться до магического потока, но видимо Свий нынче решил пакостничать до победного конца.
   - Ой мамочки. Ветробоже милостивый спаси, защити.
   Голос с испугу сел, и шепот сорвался на невнятный комариный писк. Магичить не получалось, а от натуги боль колоколом застучала в голове.
   - Тиш-ш-шь - тут-как тут подкатило морочье.
   Теньяк разогнулся и, пакостно ухмыльнувшись пошел на сближение. Я с визгом вскинулась, замолотив копытами по воздуху. Кровопийца вхолостую клацнул зубами и дернулся в сторону, пытаясь зайти сбоку. Наперерез ему с ближайшей крыши с рыком метнулась серая тень.
   - Шаста!!!
   Зашипев, девица рванулась вперед и через мгновение две твари сцепились в рычащий и воющий клубок. Понять кто-кого оказалось совершенно невозможно. Я, подвывая от боли в ноге, вжалась в стену, стараясь не подвернуться под случайный удар когтей или кинжала.
   - Да шоб вас об угол шлепнуло, Свием стукнутых!!!
   Откуда-то сверху выплеснулся целый ледяной водопад, заставив теньяков словно дворовых кошек шарахнуться в разные стороны. Парень встряхнулся, ощерился напоследок, в пару прыжков оказался на ближайшей крыше и через мгновение растворился в темноте.
   - А коли и дальше спать не дадите, поскуды такие, я еще и помои выплеснуть не поленюсь!
   Подняв голову Шаста злобно рявкнула, заставив склочную тетку судорожно захлопнуть окно, и перевела взгляд на меня.
   С мокрыми, висящими сосульками волосами и в прилипшей к телу рубахе девица выглядела куда как забавно. Правда охоты смеяться не возникло, наоборот как-то некстати вспомнилось, что она при всем еще и кровопийца опасный. Девица поспешила укрепить мои опасения:
   - Сейчас я кого-то сама загрызу! Ты какого Свия, к нему полезла?!
   - Я полезла? - от возмущения ажно дыхание перехватило, - Да кто еще к кому полез! Да он...
   Я запнулась, сообразив, что сказать-то и нечего. Ну не оправдываться же тем, что в темноте приняла теньяка за харчующеюся Шасту, и со справедливым гневом поспешила на выручку пьянчужке.
   - Какого, вы тут топчетесь!?! Мы всю округу обежали уже!
   Очень кстати объявившиеся Сарт с травником, избавили меня от справедливой расплаты за неосторожность. Шаста раздраженно фыркнула: "У нее спросите", и поспешила в сторону от негостеприимного окошка. Вспомнив про обещанные помои, я тоже в переулке задерживаться не стала.
  
  Немного охолонув Шаста все же рассказала, где ее ветра носили.
  Стоило только выйти на двор, как девица едва не получила стрелку промеж глаз. К счастью, спрятавшийся за трубой худощавый мужичок с самострелом не шибко ладил. Заскочить на низкую крышу и свернуть стрелку шею сталось делом одной минуты, вот только тело прятать оказалось некуда. На заднем дворе у отхожего места его бы быстро нашли и устроили переполох. На вход же, вышибала вытолкал двух отчаянно ругающихся морячков, и идея утащить стрелка поглубже во дворы канула к Свию.
  - Ну не сидеть же мне было, аки упырю, на коньке да с телом убиенного в обнимку! Вот я его и...
  - Да уж... - травник раздраженно поморщился, - Теперь понятно какая 'птичка' в дымоход свалилась. И кстати, засиживаться я бы не стал. Ужина все равно не дождемся, а потом еще и на расспросы стражников отвечать придется. Мало ли что.
  Возражений не последовало, и на Ласточку пришлось возвращаться не солоно хлебавши. Пара копченых рыбин, прихваченных у запозднившейся торговки, послужили слабым утешением голодной компании. На соль тетка явно не поскупилась, и теперь я с вожделением заглядывалась на плещущуюся у пирса волну, мечтая скорее добраться до корабельной бочки с водой и выпить из нее не меньше половины. Спутники, меж тем ударились в пространные размышления, пытаясь вычислить ночного убийцу. Я в спор не встревала, рассудив для себя, что вряд ли на теньячку за трубой арбалетчик сидел. Ну что с нее брать? Пару медяков да зуб на амулет? Скорее должника, или заимца чьего-то стрелок караулил. Да, видать рука дрогнула.
  Я тяжело вздохнула, словив себя на мысли, что совершенно спокойно рассуждаю и о Шастиной гибели возможной и стрелке придавленном.
  - Вот свиева морока! - седовласый резко развернулся, - покупку в корчме оставил! Вы идите, я догоню сейчас.
  - Может, вместе все пойдем? - робко подала голос теньячка.- А то вдруг что...
  Наемник ухмыльнулся:
  - Ага. И мамок с няньками приведем. Я что, дитя малое? И вообще, кто-то нагулялся уже. Вся орда без ужина осталась!
  
  Едва Сартовы шаги умолкли в сгущающейся тьме, как впереди раздались тонкие цокающие звуки, словно коза по камням копытцами стучит или, не ровен час, когти чьи длинные звякают.
  На ум, некстати полезли байки о городских упырях и выползающих по ночам из подвалов гигантских крысолаках.
  Травник, на мою опаску лишь отмахнулся. Пиявкой вцепившуюся в Граев рукав Шасту, вообще ничего кроме спутника не интересовало. Мне же оставалось лишь скрежетать с досады зубами и все внимательнее вслушиваться в темноту.
  Источник звука нашелся за следующим изгибом улочки.
  Под одиноким покачивающимся фонарем прохаживалась полуодетая девица. Несчастная не иначе как попала в лапы ночным грабителям. Из одежды на девушке была лишь коротенькая, больше похожая на пояс юбка да, едва прикрывающая внушительную грудь, тонкая накидка. И это несмотря на зябкую осеннюю ночь. Но девице, казалось, все было нипочем, и она упрямо топталась в круге света, звонко цокая по мостовой каблуками высоких сапог.
  Травник, даже не обернувшись, прошагал мимо. Я же, не выдержав, остановилась.
  - Грай! Да постой ты! Видишь, случилось что-то. Может, ей помощь нужна!
  Парень фыркнул, и с как-то криво ухмыляясь, принялся фальшиво заверять меня, что помощь наша девице не нужна и в ближайшее время точно не понадобится.
  Чем горячнее убеждал спутник, тем больше закрадывалось у меня подозрений, что здесь что-то не так.
  - Ну с чего бы девушке ночью одной по улицам шастать?
  - Да не одна она! - рявкнул травник, теряя терпение.
  И словно в подтверждение его слов, из подворотни нарисовался подгулявший морячек.
  - О! Не меня ли красотка ждет?
  - Тебя, сладенький - девица с готовность подалась вперед, - А уж, если есть чем девушку порадовать, побаловать, так и только тебя.
  Парень выгреб из кармана увесистый кошель, одновременно обнимая красотку за талию.
  - Сойдет?
  И парочка исчезла в темноте подворотни. Туда же, следом за ними проскочил внушительного вида бритый амбал, с дубинкой в пудовом кулаке.
  Я, запоздало сообразила, что приняла за жертву грабителей гулящую девицу и густо покраснела.
  С любопытством наблюдающая за нами Шаста заливисто расхохоталась:
  - Что? Сердобольная наша. Может еще мужика спасать пойдем. А то громила тот, явно хахаль девицин. Сейчас морячка на кошель-то облегчат.
  Я смолчала. До зуда в крестце хотелось хлестнуть наглую теньячку хвостом по лицу. Хотя, вот еще, перед Граем себя грубиянкой выставлять. Хватит с нас одной, клыкастой.
  Только в горле все равно обида саднит, и не сколько на девицу, сколько на спутника довольного. Иш, идет, теньячке ухмыляется весело. Вот не словечка им больше не скажу! Пускай там себе сами болтают, милуются. И вообще...
  Так я и бурчала себе под нос, обиду взращивая, пока над нашими головами не нависла темная громада 'Ласточки'.
  С погашенными фонарями, корабль смотрелся задремавшим у пирса морским чудовищем. Так и казалось: покачнется сейчас, выпустит струю воды, и погрузиться обратно в пучину морскую.
  - Сарта не ждем, - спутник шагнул к трапу, - сам вернется... Шаста, ты что?!
  Едва успев ступить на сходни, девица тоненько взвыла, и обхватила голову руками. Травник словил ее за плечи, не позволяя завалиться на камни мостовой.
  - Итка, помоги!
  Я пропустила просьбу мимо ушей, пытаясь разглядеть хоть что-то в царящей вокруг темноте. Поблизости кто-то явно магичил. И видать немалой силы вражина, раз девицу нашу так зацепило. В том, что поплохело теньячке от отголосков чужой магии, сомнений не возникло. Уже трясло её так, от магии знакомца одного. Тогда-то удалось копыта унести , а вот как сейчас станется одним ветрам известно. Как пологом кто от внешнего мира отгородил. В пространстве вокруг, словно зверя-спрута щупальца, уже вовсю плелись едва видные желтые нити. В голове гулким колоколом застучало морочье.
  И я почти не удивилась, заслышав знакомый до зубовного скрежета, голос.
  - Какая приятная встреча. Вы-то мне и нужны.
  Паскудно ухмыляясь, клирик привалился к стене дома, пропуская рыцарей вперед.
  - Живыми брать!!!
Оценка: 6.42*18  Ваша оценка:
Связаться с программистом сайта.

Новые книги авторов СИ, вышедшие из печати:
О.Болдырева "Крадуш. Чужие души" М.Николаев "Вторжение на Землю"

Как попасть в этoт список

Кожевенное мастерство | Сайт "Художники" | Доска об'явлений "Книги"