Кулинич Владислава Павловна. Десять сказок для Агнесс

Сказка о Золотой Королеве

Расскажи мне сказку, просто расскажи.
И зажгутся в душах у людей огни.
Расскажи мне сказку, может, сотню раз.
За тебя закончу я этот рассказ.

Белый-белый снег тихо распевал свои снежные сонеты где-то в том далёком бушующем мире... Сегодня на этот концерт можно было спокойно смотреть из окна, не волнуясь и не думая о завтрашнем дне. Можно было закутаться в тёплый плед из волчьего меха, шелестящего от одного только дыхания, можно было согревать себя тёплыми мыслями о весне, приправленными чашкой горячего крепкого чая.

- Ты не спишь?

Тихой мышкой я скользнула вошла в комнату, едва касаясь пола, передвигаясь на самых носочках, как невесомая хрустальная балерина. Растерянный взгляд, затуманенный мыслями, растрёпанные волосы и домашняя одежда... Как быстро можно привыкнуть к хорошему, когда есть на это возможность!

- Нет, - он едва-едва улыбнулся и приглашающее похлопал возле себя. - Располагайся!

Я с готовностью приняла радушное предложение.

- Ты в порядке? - вопрос, казалось бы, вполне уместный, всё же выбил его из колеи.

- Нет... Но буду.

- Расскажи мне что-нибудь! - я умоляюще уставилась на него. - Я так устала от тишины! Поверь, за все эти годы мне хватило её по горло, сейчас я хочу слышать голос, нет, голоса, звуки музыки, смех детей, что-нибудь... Расскажи мне сказку, только не молчи, пожалуйста.

Солнце, едва-едва видимое сквозь завихри расшалившегося снега, медленно катилось по небосводу домой. Белый и золотистый, сплетаясь в один луч непроницаемого света, ласково коснулись локонов, лиц, ресниц, почти превращая две фигуры в статуи из чистейшей пробы золота.

- Что-нибудь - это что? - он лукаво улыбнулся, перебирая в уме множество вариантов, тасуя жизни и истории, как колоду карт, а потом раскладывая каждую из них в пасьянсы, давая кусочку бумаги с памятью новое место, новый шанс.

- Что-нибудь про меня. Что-нибудь про "и жили они долго и счастливо".

Снежно-огненный вихрь закружился перед глазами.

Её Величество медленно раскладывала старые вещи по седельным сумкам. Старое тряпье - прочь, украшения из засушенных ягод и коры деревьев - долой с глаз, порванные башмаки, ещё от бабушки достались... Пусть уходят в прошлое. Пусть исчезают. Пусть становятся пеплом, что не будет напоминать ни о тяготах жизни, ни о былых лишениях. Теперь у неё новые шёлковые и атласные наряды, новые бархатные туфли, вышитые жемчугом, новые украшения, что сияют ярче солнца и луны. И всё - ослепительно золотое. Для новой Золотой Королевы - новый Золотой Век. В конце концов, она это заслужила...

- Нет, не с конца, - тихо прошу я, растворяясь в придуманной им для меня истории. - С начала.

***

Когда небо было темно, когда огонь догорал в очагах по всей деревне, тогда и только тогда она собралась в путь. Не было ничего отчаяннее, чем поступок старшей дочери рода Эбигейлов. Их род беднел, отец еле расправлялся с долгами, окутавшими, словно туманом, их старый разваливающийся дом. У Эдвина и Айны было двенадцать детей, мал, мала, меньше, и каждый из них был также голоден и беден, как самый захудалый бедняк в столице Золотого Королевства. Райнилит была старшей из детей, не чуждая ни труду, ни заботам. Всю свою жизнь она росла с мыслью о том, что когда-то именно ей придётся содержать семью, искать источник пропитания и зарабатывать деньги. И однажды этот момент настал. Её отец Эдвин тяжело заболел, не мог встать даже с постели и отказывался от любой еды, которую ему подносили. А доходы семьи в то время всё таяли и таяли.

В тот миг часы указали полночь, ветер потревожил ивы, что стояли у берегов широкой реки, капли дождя отбили прощальную дробь о стёкла домов. Райнилит с одной лишь котомкой вышла из дома и растворилась во мраке навеки, покидая отчий дом, уходя прочь от теплоты и уюта.

Стоило ей выйти за пределы деревни, как она поняла, что под её ногами расстилаются множество бесконечных дорог. Райнилит оглянулась, в поисках знака, который ей в этот момент должна была дать судьба, но его не оказалось.

- Я должна выбрать путь, - сказала себе Райнилит. - Если я не выберу себе дорогу по уму и силам, то всё моё путешествие будет напрасным.

Но ни одна дорога не выявила желание провести по себе растерянную спутницу. Они лишь бездумно молчали, слабым светом переливаясь в отблеске луны. Райнилит хотела было подбросить единственную монетку, но та упала на ребро, что означало, что в этот раз Судьба предоставляет ход ей, бедной девушке из рода Эбигейлов.

Каждая из дорог казалась Райнилит невыразимо прекрасной, многие из них вели за горизонт к королевскому замку, сотни уходили вниз под холм, десятки сворачивали к горе, и лишь одна вела к болоту.

- Дайте мне знак, - в отчаянье взмолилась Райнилит, не смея выбрать путь, что определит всю её дальнейшую жизнь. - Дайте мне совет, Высшие Силы, и я принесу вам любую жертву, которую вы пожелаете.

И знак появился. Тёмная фигура вышла из тени вековечных дубов и направилась к девушке. И как только фигура подошла, Райнилит увидела нищую старицу, с дрожащими руками, лицом, изборождённым глубокими морщинами и потухшими слепыми глазами.

- Я дам тебе то, что ты желаешь, дитя, - прошептала старица немощным голосом, опираясь на сломанную клюку. - Но что ты можешь мне дать взамен?

Райнилит протянула старице сумку, и та взяла её, но потом сказала:

- Этого мало для начала твоего пути. Дай мне больше.

Опечаленная девушка осмотрела себя: старое порванное платье, длинная коса без лент, стоптанные башмаки...

- Но мне нечего больше дать, - печально ответила Райнилит.

- Нет, есть. Ты можешь починить мою клюку, - и с этими словами старица протянула девушке свою палку.
Райнилит вспомнила, как собирала с сёстрами и братьями ягоды в лесу, вспомнила запах смолы и клейкие пятна, остающиеся каждый раз на одежде. Она склеила две части клюки смолой и связала их тугим узлом частью своей косы, которую она пожертвовала старице. И когда она вернула клюку, та выглядела довольной.

- Ты справилась с моим заданием, но ответь мне на вопрос: легко ли и быстро, или тяжело ли и надолго ли?

В детстве отец часто загадывал Райнилит каверзные загадки, на которые ей непременно нужно было найти ответ, так и тут, ответ недолго заставил себя ждать.

- Второе. То, что мы получаем быстро и легко, не остаётся с нами надолго.

Вёльва, а это была именно она, растворилась в тумане, и за ней высветилась тонкая нить, освещающая ту единственную дорогу, что вела к болотам.

- Следовало бы догадаться, - тихо вздохнула девушка, и пошагала по ней налегке, ведь её скудная котомка так и осталась у старицы.

Но стоило ей только дойти до болота, как путь ей перегородили улыбающиеся девушки. Красивые, сплошь одетые в лёгкие шелка и с украшениями в виде самоцветов-каменьев, они весело смеялись и распевали песни.

- Идём к нам! - позвали Райнилит поющие в воде девушки. - Мы подарим тебе жемчуг и золото! Только спой вместе с нами.

И Райнилит, ведомая искушением, шагнула в воду.

"Долго и тяжело, - вдруг шепнул ей в ухо чей-то незнакомый голос. - Помни: долго и тяжело".

И Райнилит отступила. Зажмурив глаза, она пробежала мимо смеющихся нимф, сквозь которые проникал лунный свет. Только в башмачок ей закатился речной камень, но тогда девушка его даже не заметила.

"То-то же! - немедленно усмехнулся чей-то голос.- Слушай меня! То-то же..."

Райнилит шла дальше и дальше, пробиралась сквозь лесные дебри, шла по узким мостам и переправлялась на старых, сгнивших плотах. Давно начался день, а потом снова ночь, и так пошло ещё полдюжины раз. Райнилит пила из редких источников, что порой попадались ей на пути, и ела грибы и ягоды, которые удавалось найти под ногами.

И потому, когда уже вечером, в то время, когда холодный ветер заставлял Райнилит дрожать хуже осинового листа и валиться от усталости с ног, она увидела уютную поляну, со щедро накрытым столом на ней и белых коней, что вольготно разбрелись по всей опушке. Девушка радостно засмеялась.

- Я спасена! - возликовала она.

Райнилит тут же села за стол и съела по кусочку с каждого богатого блюда, что увидела на нём и выпила по глотку из каждого кувшина. И только когда она закончила свою трапезу, то почувствовала ужасные рези в животе, и поняла, что еда была отравлена, специально для таких глупых жадных путников, как она.

- О, Великие Высшие Силы, спасите меня! - заплакала девушка. - Я отдам вам всё, что вы пожелаете, только дайте мне продолжить путь, дайте мне найти удачу для одиннадцати моих братьев и сестёр, бедной матери и умирающего отца.

И великие Высшие силы ответили ей. Из-за раскидистых елей вышла тёмная фигура в плаще, которой оказалась женщина средних лет: умудрённая опытом, но не больше и не меньше, чем в расцвете той поры, когда ещё умеешь радоваться жизни.

- Я дам тебе то, что ты желаешь, дитя, - сказала она своим глубоким мелодичным голосом. - Но что ты можешь мне дать взамен?

Райнилит опечалилась.

- У меня нет ничего, кроме моего старого платья, стоптанных башмаков и грязных волос, но ты, если хочешь, можешь взять мою молодость и красоту, даже старухой я помогу своей семье больше, чем мёртвой.

- Хорошо, я возьму твою молодость и красоту, - сказала вёльва, а это была именно она. И в тот же миг Райнилит почувствовала, как горбится и седеет, как её тело становится немощным и тщедушным, но в то же время исчезает непереносимая боль в животе.

- Но это мало для такой сложной задачи. Боль может вернуться. Дай мне ещё. Дай мне то, что лежит у тебя в башмаке.

Райнилит уже и забыла про камень, что застрял у неё в подошве, когда она бежала подальше от нимф, она вытащила его на свет и оказалось, что это вовсе не камень, а настоящая чёрная жемчужина, подброшенная ей рекой на удачу. Но Райнилит без сожалений отдала и её, ведь то, чего не имел или не знал, что имеешь, отдавать ради благородной цели не жалко.

Вёльва растворилась средь вечерних сумерек, и старушка-Райнилит осталась одна одинешенька, не считая белых прекрасных коней. И тогда ей подумалось, что она может попробовать прокатится на одном из них, если они, конечно, не какие-нибудь заколдованные волки. Но кони оказались обычными, они ластились к Райнилит и игриво щёлкали зубами у её уха, но стоило её попробовать взобраться на спину одного из них, как из леса раздался дикий вопль и жуткий треск кустов. Райнилит только и успела, что спрятаться за одного их коней, как навстречу ей выбежало страшное чудовище на двух ногах.

- Фи-фо-фам! - зарычало оно. - Чую-чую, кто бы ты ни был, выходи, человек, и я съем тебя!

Райнилит задрожала от страха.

- Выходи! - вопило чудовище, выделывая круги по поляне. - Выходи, а не то хуже придётся, я раздеру тебя на много маленьких кусочков и с аппетитом съем!

Райнилит не выходила. Конский запах сбивал с толку монстра, но долго так, понимала она, продолжаться не могло. И тогда она заметила, что чудовище одето в настоящую одежду, как и у людей, только большего размера, грязную и порванную, но всё же в одежду, а ещё оно носит меч в позолоченных ножнах, старый, но всё же самый настоящий меч.

И когда чудище пробегало совсем рядом, завывая и выкрикивая проклятия, Райнилит выпрыгнула со всей силы, которую ей только позволяли её старые кости и старые мышцы, и выхватила из ножен позолоченный меч.

- Только попробуй съесть меня! - набравшись храбрости, закричала она. - Посмотрим, кто кого разрежет на кусочки!

Райнилит ожидала, что чудовище тут же накинется на неё, но оно не сделало этого.
Вместо этого чудовище расхохоталось.

- Я ожидал здесь увидеть очередного героя! - смеялось оно, катаясь по траве. - Рыцаря в латах, соискателя моих богатств или, на худой конец, отважную принцессу, но уж никак не старую леди в порванном платье и со старым башмаком вместо щита.

И тут Райнилит осознала, что так и не надела свой башмак, из которого доставала чёрную жемчужину. Она спешно исправила ситуацию, но её репутация была безвозвратно испорчена в глазах странного монстра. И тогда она решила пойти другим путём.

- Как зовут тебя, о величайший и ужаснейший из всех монстров на свете? - вопросила она с должной толикой пиетета, которой её с детства научил отец.

- Моё имя Артур, - ответил монстр, и тогда Райнилит и правда поняла, что он очень похож на медведя.
- И я не монстр.

- А вот с этим готова поспорить, - тихо прошептала девушка.

- Что ты сказала? - обиженно взвыл Артур.

Райнилит не учла, что у него очень тонкий слух.

- Я ведь правда не монстр! Я настоящий принц! Злая Королева заколдовала меня, - мнимый принц обеспокоенно вздохнул и сел на траву. - Когда-то я был прекрасным царевичем и правил всеми землями к востоку и к западу от этого леса. У меня была невеста, чудеснейшей красоты, такую никто не видывал, все её звали Золотой Принцессой, и однажды, она сильно заболела. Я поехал к древней колдунье, чтобы просить у неё лекарство для моей любимой, и она трижды отказывала мне, трижды испытывала меня, прежде чем выполнить мою просьбу. Я приехал и излечи свою возлюбленную, но она обманула меня...

- Твоя невеста умерла, и колдунья заняла трон? - сочувственно пробормотала Райнилит, пытаясь скрыть смятение, охватившее её от разговора с монстром-принцем.

- Нет, - грустно ответило чудовище. - Моя невеста и была колдуньей, обманом заставившая поверить в свою любовь и свою доброту. Она превратила меня в монстра и стёрла все воспоминания обо мне в этом королевстве, используя древнюю тёмную магию, и мне пришлось покинуть мой замок, дабы не быть убитым собственным народом. И теперь я живу здесь. Сторожу этих волшебных коней - моих единственных друзей на всём белом свете.

Райнилит даже стало жалко на одно мгновение это существо, но она тут же вспомнила и про яд в еде и про его угрозы.

- Но если ты благородный принц, - осторожно начала она, - то почему же грозишься разодрать в клочья каждого усталого путника?

- Потому что чаще всего эти путники стараются убить меня, - хмуро ответило чудовище.

- Но я, как видишь, немощная старуха в драном платье, и не смогу причинить тебе вред, - удивилась Райнилит.

- Но, тем не менее, - веско возразило чудовище, - ты как-то умудрилась избежать смертоносного действия яда и смогла выхватить у меня меч.

- О, это мой старческий желудок! - замахала руками Райнилит. - Знал бы ты, что я ела последний десяток лет, любой яд пришёлся мне божественным варевом. А меч я выхватила по случайности, я тянулась к твоим сапогам, уж больно мои истоптались, а идти так тяжко...

Райнилит картинно всплакнула, разжалобив переменчивое сердце монстра.

- Но что же я могу для тебя сделать, почтенная леди? - воскликнул он.

- Дай мне своего коня и свой меч, а взамен я тебя поцелую. - Райнилит улыбнулась самой очаровательной улыбкой, какой могла.

Чудовище заметно отпрянуло.

- Поцелуй? - заикаясь, переспросило оно. - Нет-нет, не стоит... И я никому никогда не отдавал коней!

- Вы совершите благое дело, ваше высочество, - польстила ему умная девушка. - Прошу вас! Пожалуйста!

- Хорошо, - задумчиво проговорило чудовище. - Ты получишь то, что ты просишь, но я поеду с тобой. Ведь любой из моих волшебных коней стоит целое королевство, и я слишком боюсь за них, чтобы отдать в руки первой встречной.

Райнилит была немного удивлена, но не посмела спорить. В конце концов любая дорога будет казаться теперь ей куда безопасней, если рядом с ней будет ехать разумный медведь. А если бы он хотел сожрать её, то давно бы уже это проделал.

Артур подвёл новоявленную попутчицу к самому спокойному из всех коней, что у него были, а сам сел на самого большого жеребца, что не удивительно, учитывая его размеры. Также заколдованный принц рассказал девушке, что его кони волшебны тем, что умеют летать. Стоит только три раза похлопать по холке, как у них появляются прекрасные золотые крылья, способные нести своего всадника по ветру, но только по восточному.

- Как славно, что сейчас именно восточный ветер! - облегчённо вздохнула Райнилит. Уж очень ей хотелось полетать.

Они оседлали крылатых коней, и взмыли в свежий ночной воздух.

Долго ли они летели, коротко ли, но наступило утро, ветер сменился на юго-западный, и волшебный кони, потерявшие силу, сошли на землю.

- Куда нам идти? - спросил Артур, ёжась от нестерпимо ярких лучей солнца, греющих его шкуру. Он слишком отвык от него за годы своего добровольного отшельничества.

- Я не знаю, - ответила Райнилит. - Я лишь хочу помочь своей семье добыть денег и вылечить... своего сына, - в последний момент спохватилась она, подумав, что у такой древней старушки, на которую она сейчас сильно походила, не может быть отца.

- Я знаю, что нам может помочь! Здесь неподалеку водится огромный алчный дракон, который долгое время грабил моё королевство и мою казну. Золотая Королева приструнила его тем, что платит непомерную дань ему и угрожает своими тёмными заклятиями, в случае неповиновения. Мы можем отдать ему мои золотые ножны в знак доброго расположения и напроситься служить ему взамен слуг.

- Прекрасная идея! - обрадовалась Райнилит. - И как я сразу не догадалась? Даже в моей деревне ходят слухи про него и про его несметные богатства.

- Мы можем вернуть мои награбленные сокровища, а, если получится, ты поможешь разыскать мне то, что снимет с меня проклятье, и тогда помимо коня и меча ты получишь всё, что пожелаешь.
Райнилит согласилась.

Целый день брели они пешком под палящими лучами солнца по полям и долам, а к вечеру снова наступило время восточного ветра и они быстро прилетели к пещере огромных размеров, где и проживал дракон. Стоило им только зайти в неё, как новый рёв, куда более громкий, чем тот, который издавал Артур, сотряс пещерные своды и покачнул сталактиты.

- Кто пробрался в пещеру Джайлса Великого Драконьего Владыки?! Кто посмел нарушить мой покой?! Тот поплатится немедля за свою дерзость!

Если бы Райнилит не дрожала от страха так сильно, то заметила бы, как дрожит Артур. Стоило им спрятаться в первую попавшуюся расщелину, как в зоне видимости появилась вначале голова, потом крылья, потом туловище, а потом и сам дракон...

- Какой маленький! - не удержалась от изумлённого вскрика Райнилит.

- Кто маленький?! Я - маленький?! - закричал всё тем же ужасным гулким голосом дракон, содрогаясь от собственной громкости.

Но это так и было на самом деле. Великий Драконий Владыка Джайлс вряд ли по размерам превосходил крупного козлёночка.

- Вылезайте, проходимцы! - закричал дракон, изрыгая сгустки пламени. - И я покажу вам, каково надо мною надсмехаться!

Райнилит уже хотела было вылезти из своей расщелины, как Артур внезапно её оттолкнул, выхватил меч и сам оказался перед взором Ужасного Джайлса.

- Обещай мне, что если я смогу тебя победить, ты выполнишь три моих желания.

- Размечтался! - расхохотался Джайлс. - Я выполню только одно, но не надейся, монстр, ты так уродив, что убить тебя мне будет даже не жаль.

И на глазах у растерянной Райнилит закипела настоящая битва. Несмотря на то, что дракон был мал, он был быстр настолько, что превращался в вихрь и летал кругами, выискивая слабое место противника. Артур же наоборот был слишком большим для того, чтобы угнаться за ним, и только его былая ловкость выручила его, спасая от неминуемо смертельных ран.

Но с каждым мигом Артур проигрывал, кровоточащие раны причиняли ему нестерпимую боль, и тогда, Райнилит взмолилась в третий раз.

-О, Великие Силы, помогите Артуру выиграть! Я отдам вам всё, что вы хотите.

И появилась неясная тень перед её глазами. И раздался тонкий звонкий голос молодой девушки у неё над ухом.

- Я дам тебе то, что ты желаешь, дитя, - сказала вёльва, а это была именно она. - Но что ты можешь мне дать взамен?

- А что ты желаешь? - чуть не плача, спросила Райнилит. - Мою жизнь?

И как ни горько было расставаться с ней, как ни печально оставлять свою семью без надежды на будущее, она готова была отдать и её, ведь только так она отплатит долг, защитившему её Артуру.
Но вёльва ответила:

- Нет, пообещай мне две шкуры: чёрную и белую. Их у тебя пока нет, но вскоре они появятся, и тогда я их заберу.

Делать было нечего, и Райнилит пообещала шкуры тени, надеясь, что сможет выкрутиться, отдав лишь шкуру зайцев или собак.

И в тот миг, когда она растворилась, Райнилит увидела, как роковой взмах меча прерывает жизнь коварного дракона Джайлса. Но сам Артур был на последнем издыхании. Девушка подбежала к нему и склонилась над его ранами, но они были слишком глубоки. И тогда она увидела кровь дракона. Никто не знал о её свойствах, но она была кровью волшебного существа, и если не убивала, то приносила пользу, а если и несла смерть, то Артуру всё равно оставались считанные минуты.

Девушка поднесла несколько капель к его губам, и как только он проглотил их, его раны чудесным образом начали заживать, а его шкура отваливаться на глазах, обнажая совершено обычное мужское тело.

- Ты и правда принц! - воскликнула Райнилит, обнимая Артуру. И только тогда заметила, что её пальцы, измазанные кровью дракона, вовсе уже не напоминают старые грецкие орехи, а очень похожи на её собственные молодые пальчики.

- А ты вовсе никакая не старуха, - пробормотал Артур, выходя из забытья. - Так что вполне можешь поцеловать меня.

- Поцеловать?! - изумилась Райнилит, тем не менее довольная, что он цел и невредим.

- В оплату за мой подвиг и мой подарок, в виде меча и коня.

Райнилит рассмеялась и подарила принцу его поцелуй. И в этот миг их прошлые оболочки окончательно растворились, уходя, как обещанные третьей вёльве. А радостные принц и девушка всё смотрели и смотрели друг на друга, боясь оторвать взгляд.

- Как вы посмели! - раздался женский яростный вопль, выводя их из оцепенения.

Райнилит и Артур обернулись и увидели сияющую в своей красоте Золотую Королеву, стоящую на пороге пещеры и разозлено топающую каблучками.

- Ты, дрянная девчонка, я дала тебе всё, что ты пожелала, отсылая к тебе своих верных слуг, подбрасывая полезные вещицы в башмачки и создавая лёгкие пути для твоего желанного богатства, но ты, упрямая в своей алчности расколдовала того, кто всегда был моим!

Теперь не оставалось сомнений, что стоящая перед ними женщина и была невестой Артура, злой королевой, что использовала свою тёмную магию лишь только во вред людям.

- Убирайся, Аурелия! - твёрдо промолвил Принц, отстраняя Райнилит и пряча её за своей спиной. - Я никогда не был твоим, и теперь уж точно не собираюсь.

Но Золотая Королева громко расхохоталась.

- Ты обманываешь сам себя. Ты всегда был таким, как я. Ты не смог полюбить эту девушку, когда я отняла у неё молодость и забудешь её, как только я скажу. Ты - мой, а я - твоя. Мы - отражения друг друга. Или ты забыл, каким был в то время, когда мы являлись женихом и невестой?

Артур вздрогнул, а Райнилит спешно отвернулась, скрывая свои слёзы, и чувствуя себя безнадёжно обманутой. И только благодаря этому ей удалось заметить душу дракона, вылетающую из маленького тщедушного тельца и, становясь всё больше и больше, больше и больше, пока она не разрослась до своих истинных размеров, громадных и ужасных, таких, что не заметить её было делом довольно сложным. Артур и Аурелия в ужасе отпрянули от неё, и это было верным шагом, ведь душа дракона зарычала во всё горло и понеслось, словно буря, прямо на Золотую Королеву, выкрикивая обвинения:

- Ты мучила меня! Ты превратила меня в карлика! Ты угнетала меня и издевалась надо мной! И сейчас тебе не поможет твоя темнее тёмного магия, ведь у меня нет ещё нового тела, и за все твои грехи я заберу тебя на суд в свою драконью страну!

Дух Джайлса схватил визжащую Аурелию за её золотой подол и скрылся с ней в облаках.
Но стоило только Райнилит перевести дух, как Артур, в полной серьёзности, склонил перед ней свою голову.

- Прости меня, я был злобен и упрям, жесток и коварен когда-то, Аурелия лишь обнажила мою истинную сущность, но ты вернула меня к жизни, новой жизни, в которой я хочу исправить свои ошибки. И в первую очередь, я отдам тебе твою обещанную половину сокровищ, коня и мой меч, как знак моей дружбы и моей признательности. Во вторую очередь, - Артур опустился на одно колено, и Райнилит почувствовала жар, исходящий от её сердца. - Я прошу тебя стать моей женой, разделять вместе со мной все мои горести и радости, как и я разделю твои. Ты согласна выйти за меня?

- Да, - тихо прошептала счастливая девушка, не веря своему счастью.

- И в третью очередь, - Артур поднялся с колен, и крепко взял её за руку. - Мы вернём моё королевство!

И тогда-то и началось самое интересное. Райнилит и Артур вдохновили народ, они рассказали свою историю и призвали народ на помощь. И он им ответил. Но были и те люди, кто оставались верны королеве, втайне мечтая занять трон, они выставили свои армии, и тогда началась целая гряда битв, самые знаменитые из которых вошли в историю, как битвы на Черевонских полях, в честь семи холмов Черевона, на которых они происходили. И после битв, Артур вернул себе корону, а Райнилит стала его женой, и её родители, все её одиннадцать братьев и сестёр стали богатыми придворными, и вновь обрёл славу род Эбигейлов. И любили люди Короля своего, и славилась по всей округе добрая и храбрая Королева Райнилит, и дали ей имя, под стать её благодатям, её сердцу и её прекрасным волосам - Новая Золотая Королева, и означало это не конец истории, а всего лишь один её виток, ведь история

никогда

не заканчивается...

***

- Стой-стой! Что ты хочешь этим сказать?

- То, что я уже сказал. Моя милая, нет историй заканчивающихся "и жили они долго и счастливо", есть эпизоды. Моменты, если тебе так проще. Этот один из них.

- Но они же ведь разберутся с новыми напастями? Ну, там, победят зло, истинная любовь восторжествуют и всё будет очень-очень хорошо, так ведь?

- Не имею ни единого понятия, они же герои, им решать, им и разбираться с этим. Но если спросишь моего мнения - вряд ли. Это был хороший момент, за ним последует плохой, а до следующего хорошего они успеют так покачнуть баланс миров, что, боюсь, когда он наступит, то просто будет уже не для них... И, скажу тебе по секрету, из бывших героев выходят очаровательные злодеи, вот увидишь!

- Не хочу в это верить, - убитым тоном пробормотала я.

- Твоё право, - рассказчик снова усмехнулся. - Попытаем ещё счастье? Вдруг, новая сказка придётся тебе больше по душе?

____________
Айна (шот.) - река
Райнилит (ирл.) - Боги, высшие силы
Агнесс (англ.) - Невинная, непорочная
Артур (кельт.) - медведь
Эдвин (англ.) - богатство, процветание, удача, (друг)
Аурелия (лат.)- золотая
Джайлс (англ.) - козлёночек; буря, вихрь
Эбигейл (др. евр.) - мой отец-радость

Сказка о Драконе, Принцессе и её верном Рыцаре

Я заварила огромную кружку горячего ягодного чая с тремя ложками сахара и молока, как он любит, и поставила прямо на стол, перед ним.

- Какую сказку сегодня? - он добродушно улыбнулся, принимая моё подаяние, и незаметно дуя на обожженные пальцы. Кажется, я перестаралась с кипятком.

- Про Золотую Королеву! - немедленно выпалила я заготовленные слова, поднимая в омуте памяти любимые моменты: Черевонских полей и великих сражений, бывавших на них, великих героев и раскаявшихся трусов, женщину, которая променяла уютный дом на странствия и путешествия, на тяготы пути и боль потерь, мужчину, что отрёкся от престола из-за своего проклятия навек сделавшего его посмешищем и уродливым монстром, златокрылых коней, что могли летать только по восточному ветру, мудрых вёльв и смешливых нимф, ночным монстров и скупых драконов. В этой сказке всё жило и дышало в унисон. В этой сказке жила я.

- Но ты же слышала её уже не один раз! - он удивлённо поднял брови и осторожно попробовал чай, стараясь не пролить его на новый свитер с узором из пляшущих грифонов.

- Она мне ужасно нравится, - я покраснела от этих детских слов, ведь давно перестала считать себя ребёнком. - Я чувствую в ней... себя.

- Это правильно. В каждой сказке ищи себя, и найдёшь источник своей силы, - он помолчал ещё немного, а потом задумчиво добавил. - Нет... Нет, я не буду тебе рассказывать про Золотую Королеву...
Нити моей души на секунду оборвались. Стало холодно и грустно, но потом он продолжил.

- Я расскажу тебе новую сказку. Я придумал её только что. Для тебя. Она тебе понравится.
И я как всегда ему поверила.

- Она закончится хорошо?

- Я не знаю пока, как она закончится. И это - самое главное, что мне в ней нравится. - Он усмехнулся, и я почувствовала нарастающее предвкушение.

- Тогда рассказывай.

Мужчина тяжело вздохнул, с сожалением отставил наполовину пустую кружку, прикрыл глаза и воспроизвёл в своей памяти только что созданный, свежий мир. Там только-только начинался рассвет и герои, обычные люди, даже незнакомые друг с другом, начинали свой обычный день, так, как они предполагали, и совсем ещё не думали, что вот-вот влипнут в самое настоящее приключение, которое изменит их жизнь.

- Хорошо, Агнесс. Как ты пожелаешь.

И потом, после долгое минуты затишья, он, наконец, продолжил, сохраняя своё загадочное, неуловимо серьёзное выражение лица. Он всегда был таким, когда что-то сочинял. Таким невыразимо сосредоточенным, будто бы мыслями переносился за многие мили от нашего дома. Каждый раз, когда я видела его таким, я знала, что рассказанной нам сказке, суждено будет стать Великой Историей.

***

За окном медленно, но верно наступал новый рассвет. Небо, в диком смешении лилово-розовых, желтых и пурпурных оттенков вовсю резвилось, разукрашивая то один, то другой край своего громадного холста. Тысячи птиц, собравшись в бесчисленные стаи, штопором взметнулись вверх, перепуганные излишней переменчивостью природы, а вслед за ними, проснулись, наконец, и горожане, и даже старый Ронан вспомнил о своих обязанностях, и вскоре всю затихшую округу огласил праздничный звон новеньких, литых колоколов, выплавленных из пушек взамен старых, ушедших на военное оборудование. Но война - она такая далёкая, уже ушла в прошлое, стирая за собой по мановению волшебной руки все тяготы и страдания, а "счастливый конец" - вот он, стал только ближе.

Ближе и ближе...
День ото дня...

- Мне кажется, - тихо сказала Принцесса в пустоту, - или это и правда не слишком хороший день для того, чтобы выходить замуж?

- Ох, не драматизируй! - ответила ей пустота. - Это прекрасный день для того, чтобы выходить замуж!

- Дей! - взвизгнула девушка, собирая все двести тридцать одну юбку своей богатой ночнушки и подпрыгивая на кровати. - Не может быть! Ты не должен меня видеть в такой-то день! Мы же должны сегодня пожениться!

Мужчина спокойно вылез из-под кровати и задумчиво уставился на возлюбленную. Посмотрел вначале на её босые ноги, находящиеся ровно на уровне его глаз, потом прошёлся быстрым взглядом по ярким ворохам одежды, пока не дошёл до её... глаз.

- Любимая, - он очаровательно ухмыльнулся. - Тебе не кажется, что уже стоит начать быть логичной? Так мы сегодня женимся или нет?

- Нет! - взвизгнула Принцесса. - Безусловно, нет.

- ... Отлично, что ты согласна. Кордон твоих дам уже несёт тебе свадебное платье.

Принцесса с обречённым видом пронаблюдала, как её жених поднялся с пола, отряхнулся и вновь предстал пред ней в своей ослепительной красе. И как вот ему откажешь? Но в любом случае, насчёт дам он оказался прав: за дверьми её покоев (предусмотрительно запертые семью возможными способами с вечера) уже слышались взбудораженные "охи" и "ахи" сестры, придворных дам и добрых гостей, приглашённых на свадьбу "в качестве наблюдателей". Ага, как же... Вот они то подключились к свадебному процессу с ещё большим рвением! Тем временем, её возлюбленный, ещё более ослепительно красивый, чем пять минут назад, притянул к себе почти законную супругу и, подарив ей краткий поцелуй, исчез в направлении тайного хода...

- До встречи, Софи! - насмешливо крикнул он уже из глубин каменного убежища. - Удачи с примеркой! Пообещай не хвататься сразу за меч!

- Даже не подумаю, Деймонд, - кисло пробормотала Принцесса, стараясь прикинуть, за сколько минут её дверь снесут с петель её "очаровательные" придворные.

Оказалось, всего за две.

***

- Подожди! - вскрикнула я, отчего он заметно нахмурился.

- Ты так вечно будешь меня прерывать? Я так никогда не смогу дорассказать до конца!

- Прости! - я пристыжено вздохнула. - Я просто... не могу понять. Будто слышала уже эти имена, эти голоса...

- Ох, милая Агнесс! - он рассмеялся ещё задорнее прежнего. - Все сказки - это повторение пройденного! Старя мелодия на новый лад. А теперь успокойся и слушай дальше.

Он поудобнее устроился на диване, давая мне вытянуться, и отпил немного уже остывшего чая.

Так вот, как только открылась дверь, Принцесса сразу поняла, что ей несдобровать...

***

Так вот, как только открылась дверь, Принцесса сразу поняла, что ей несдобровать. Её верный Рыцарь покинул свою невесту, оставив на растерзание не меньше, чем трём десяткам пышно наряженных придворных дам, а то есть - сестре Тильде, Матильде, Девоне, Реоне, Кэрри и Девил, Джаннет и Аннет и другим, не менее противным, и не более долгожданным лицам. Её опочивальня мигом превратилась в настоящее безумие, и принцессе оставалось лишь с тоской и грустью вспоминать те счастливые времена, когда ей приходилось заботиться лишь о том, как остро наточен её меч, а не о том, какой фасон платья одеть к завтраку, а какие кружева - к обеду.

К слову, самый модный - сиреневый с вышивкой из нитей оттенка бедра испуганной нимфы.
Принцесса раньше даже не знала, что такой цвет существует.

Все придворные сегодня были с ней предельно вежливы. Одни говорили ей:

- Как скажете, Ваше Высочество.

Другие говорили:

- Конечно, Ваше Превосходительство.

Были и те, кто проявлял в этом вопросе фантазию. И они говорили:

- Как пожелаете, Ваше Сиятельство. Вы сегодня отменно выглядите.

Но все-все-все безусловно и непременно добавляли потом фразу, заставляющую несчастную Принцессу скрежетать зубами и в мыслях рвать волосы от горя:

- Сегодня чудный день для свадьбы, не правда ли?

Вот её Рыцарю уж, конечно, лучше - думала она, кусая губы за завтраком и, чересчур задумавшись, ложкой для омаров поедая краба. Конечно, это был громадный удар для её репутации! Но придворные пошушукавшись, решили простить сию оплошность в виду её расстроенного во всех чувствах положения. Когда подали десерт, Принцесса уже оправилась от своего потрясения и вовремя спохватилась, когда чуть не стала есть мороженое ложкой для плавленого шоколада, всё это из-за того, что она задумчиво перебирала все варианты расправы над своим будущим мужем, посмевшего бросить её одну в такой знаменательный день. Список набирался уже немаленький, с каждым разом затрудняя Принцессин выбор. Впрочем, мучения её продлились ровно до того момента, когда, наконец, подали Главное Блюдо Дня, лично готовившееся по тайному рецепту Главного Повара - рисовый пудинг с шоколадной крошкой. Наша Принцесса, к слову сказать, просто обожала пудинги!

И, конечно, нет ничего удивительного, что она тайком завернув остатки рисового пудинга в одну из своих бесчисленных юбок (шёлк конечно дорогой, но оно ведь того стоит, правда?) утащила к себе в покои, тайно прокрадываясь по самым тёмным лестницам, ведь, опять же, безусловно, по строжайшему негласному кодексу Правильных Принцесс тайное объедание в одиночестве в своих покоях запрещено где-то между пунктом о лишнем вздохе в корсете на китовом усе и размахиванием зонтиком не по часовой стрелке в ветреную погоду. Впрочем, рисовый пудинг был настолько хорош, что даже рассыпавшаяся шоколадная крошка ничуть не умалила его превосходный вкус. И тогда, и только тогда она, наконец, вспомнила о своих рутинных обязанностях Правильной Принцессы. Это было не так уж сложно - её троюродная кузина Орнет заботливо вывела её "план на динь", "план на неделю", "план на месяс", "план на гот", "план на ближайшее деситилетие" и очень-очень важный "план на субботу", каждый - в трёх экземплярах, бусиным почерком, украшая каждую букву "й" соответствующей завитушкой. Естественное, все эти "планы" заполонили покои Принцессы как орда комаров в жаркий летний день берег у реки.

Принцесса разочарованно вздохнула. Сегодня была именно суббота, план которой кузина Орнет умудрилась вывести почти без ошибок (у неё была врождённая неграмотность. Бедняжка). И время ровно-ровно соответствовало тому, что значилось в списке, как "8:00 - чтение праздничной корреспонденции".

И уж поверьте, по своему опыту Принцесса знала, что скучнее занятия во всём мире не сыскать вовсе!
Она, безусловно, пыталась отговорить кузину не записывать это в сегодняшний план, но кодекс Правильных Принцесс, как ответили ей придворные, полагает исключительное соблюдение пункта "о ежедневном общении с народом".

"С прикрасным днём, Васе Высосество!" - гласило первое послание.

"З днём свадьбы!" - гласили следующие десять.

Впрочем, ещё двести сорок таких же сообщений тоже не отличались исключительной оригинальностью или даже разнообразием ошибок. Но двести сорок первое стоило того, чтобы прочитать предыдущие. Именно оно, наконец, внесло оживляющую струю в этот однообразный отвратительный день.

И оно гласило:

"Сдавайтесь, Ваше высочество! Или я вас уничтожу!" - и в виде исключения было сделано даже без ошибок.

И, наконец, наша Принцесса заметно оживилась, радостно перебирая в уме, кто бы мог написать это послание. Она расцеловала замусоленную бумажку, в порыве чувств, станцевала отличную польку на столе, и на крыльях вдохновения полетела к своему старому сундуку - выуживать давно заброшенные походные вещи, любимый меч и звонкую кольчугу. Эта записка была ничем иным, как доказательством неминуемой опасности, угрожающей её королевству! И это было то самое, ради чего можно, нет, нужно! было отложить её свадьбу!

Принцесса, как мы видим, просто ликовала!

Нет, конечно, она понимала, что предпринимает действо небезопасное, неблагоразумное и очень даже неприличное, как сказано в кодексе Правильной Принцессы, и она поначалу даже раздумывала - а не сказать ли об этом своим придворным, дабы они снарядили лучших бойцов из гвардии? но потом всё же решила не тревожить их в столь едино благодушном настроении, ведь она, в конце концов, Принцесса, и сама сможет справиться с любой проблемой.

Итак, ровно в половине одиннадцатого Принцесса уже стояла у ворот собственного замка. Выехала она, безусловно, тайно, хотя записку оставить не забыла, в конце концов, это была очень умная Принцесса.

И записка гласила:

"Скоро вернусь! Я в порядке. К свадьбе не ждите! Целую Д. Ваша верная П.С."

И рискну сделать маленькое замечание, предвещая всё то, что всё же произошло в конце: если вы когда-нибудь, мой дорогой читатель, однажды проснётесь Принцессой накануне собственной свадьбы и рискнёте отлучиться по делам, то никогда! Слышите? Никогда не оставляйте столь лаконичных записок своим чересчур впечатлительным придворным. Это как раз тот самый, именно этот единственный случай, когда краткость - увы, но отнюдь не сестра таланта.

Но в любом случае Принцесса была довольно мудрым человеком, пусть и самую малость невежественным в житейских делах, что всё же простительно для столь молодой королевской особы. Перед выходом она сходила в лабораторию и выявила, из чего состоят бумага и чернила, которыми было написана послание. И обнаружила довольно редкие ингредиенты, некоторые из которых были и вовсе ей незнакомы. Но те, что она узнала, могли найтись только в горах, и только такая плотная бумага, непромокающая от снега, была в ходу в горах. Ещё она узнала, что, судя по засохнувшим чернильным пятнам, письмо было написано в течение трёх дней, что означает, что письмо могли отправить только с ближайших гор, которые находились в её собственном королевстве, а так же, ещё подумав, принцесса обнаружила, что у неведомого посылателя уже давно болит зуб, и вам лучше не знать - как она это сделала. И захватив с собой специальный набор инструментов, что был в ходу в военное время, но, смею предположить, вряд ли для того, чтобы вылечить ему этот самый несчастный зуб, она направилась в путь.
И всего спустя целый час, потраченный на то, чтобы истратить своё запасное волшебство, подаренное на последние именины крёстной феей и бережно хранимое в стеклянной бутылке, дабы заставить несчастную четвероногую грустную скотину, лишь по недоразумению именуемую "лошадью", впервые в её лошадиной жизни взлететь и направиться к одинокой горной гряде.

И она летела, летела, летела, наслаждаясь моментом, и совсем не думая ни о прошлом, ни о будущем, ни о далёком настоящем, что оказалось, как вы сами, думаю, понимаете, совершейнеше зря, пока её волшебство не закончилось, и она с визгом, криком и ржанием (это, правда, издавала лошадь, а не сама Принцесса) не упала на землю. То есть не совсем на землю. А на того, кто немедленно тоже в ответ завизжал, зашевелился, вывернулся, ввернулся, пока, наконец, не выполз из-под странной парочки и вежливо не спросил:

- Здрасьте, с кем могу бе-бе-беседовать?

И когда Принцесса подняла глаза, то увидела, как вы уже поняли, самого настоящего дракона!

А тем временем в королевском замке старшая горничная Айна первой нашла злосчастную записку, оставленную принцессой. И первое, о чём она смогла подумать в силу излишней впечатлительности своей натуры, это было то, что их Принцесса безвозвратно покинула их навсегда, оставив весь замок и всё королевство горевать над утратой, о то, что их Принцесса бесславно погибла и теперь ей осталось только безутешно зарыдать над листком, исписанным последними предсмертными словами их Принцессы, используя его вместо своего платка, так как запасного у неё не было, а первый она уже успела где-то потерять. Так что к тому времени, когда на её крики сбежался весь замок, листок был безвозвратно испорчен и не поддавался опознанию, кроме как со слов Айны, которая всё без устали твердила "о смерти возлюбленной госпожи". И опечален был каждый человек, кто слышал эту новость, кроме славного рыцаря, жениха нашей Принцессы, что должен был стать мужем её в этот славный день. Ибо он знал свою горе-возлюбленную, и первым делом, он направился в тайную лабораторию, и, конечно, догадался обо всё том, о чём догадалась Принцесса, кроме, разве что, больного зуба, ведь Рыцарь был всё же не так мудр, как его Принцесса.

И отправился он следом за ней, и скакал он, скакал до далёкого силуэта горы, пока не вспомнил, что у него тоже осталось волшебство в бутылочке, подаренное крёстной феей Принцессы "про запас и на всякий случай", и не вернулся он за ним и не бросился он снова в погоню, только уже по воздуху.
А тем временем в горах Принцесса в первый раз в своей жизни познакомилась с Драконом.

- Меня зовут Софи, прошу прощения, что я так сильно кричала, я никогда ранее не видела говорящих драконов, - вежливо сказала она, и расшаркалась с ним в лучших традициях придворной, хорошо воспитанной дамы, что, безусловно, очень даже польстило дракону.

- Моё имя Эдгар Джайлс Хальфри-Младший, прошу прощения, но я тоже никогда ранее не видел летающих девиц,- отвечал её Дракон. Он, конечно, тоже попытался быть как можно вежливым, даже предпринял попытку сделать реверанс, но вовремя спохватился, так как реверанс обычно делают девушки, а что делают мужчины в таких случаях, Дракон, к сожалению, не знал.

- Приятно познакомиться, - ответила ему на это Принцесса, удивлённая поразительной вежливостью Дракона. Дальше она не знала о чём ещё можно говорить, так что попыталась воспроизвести тот список, что подсунула ей кузина Орнет, и, согласно кодексу Правильных Принцесс, в первую очередь обсудила погоду.

Дракон оказался не просто говорящим, но и довольно образованным, так что после темы про погоду пришлось немедля переходить к теме о лучших сортах чая, что везли из-за границы довольно извилистыми и сложными путями, что повышало его стоимость, но уменьшало качество. Эдгар Джайлс Хальфри-Младший живо поддержал интересующую и его тему, и предложил устроить "воздушную чайную доставку" с помощью пары-тройки его знакомых драконов. Тем более, если они поступят на государственную службу, они смогут вполне законно получать своё жалование из коров и овец, а не "унижать своё драконье достоинство" в бесплодных просьбах. Эта тема, кстати, коснулась довольно больной для него проблемы - в последнее время люди слишком уж обнаглели, и совсем подвергают их, драконов, своим всепоглощающим, чудовищным правилам. Принцесса живо закивала.

- Ах, эти правила! - только и сказала печально она, как Дракон тут же признал в ней родственную душу, и поверил ей своё главное подозрение, заставившее многих его друзей покинуть сей живописный край в поисках более сговорчивого пропитания.

- Мне кажется, нет, я уверен, что виной тому эта неблагодарная принцесса, безвылазно заседающая в хрустальном замке и расхаживающая в платьях из драконье кожи!

Хрустального замка, как и платьев из упомянутой драконьей кожи у Софи отродясь не было, но именно тут у неё закралось подозрение о том, что, собственно, спешить и искать ей отправителя записки (о чём она порядком уже успела позабыть за интересным разговором) уже вовсе не надо, так как вот он - стоит прямо перед ней.

И это было ровно в тот самый момент, когда ближайшие кусты на поляне, на которой расположились Принцесса и Дракон, раздвинулись и из них появился порядком разозлённый Рыцарь.

- Софи! - завопил он.

- Деймонд! - вскрикнула она.

И оба они побежали: он - к ней, она - от него. И бежали они очень долго, пока не поняли, что бегут по кругу, и не остановились.

- Софи, что ты здесь делаешь? - отдышавшись, спросил у Принцессы Рыцарь.

- Деймонд! - удивлённо воскликнула Принцесса. - Что ты...

- Впрочем, неважно! У нас сегодня свадьба, и мы опаздываем, - перебил её Рыцарь, схватил, как и подобает любому мужчине со стародавних времён, за пояс, забросил к себе на плечо, и уже хотел было отправиться домой, когда большая когтистая лапа, остановила его.

- Куда направляетесь, молодой господин? - грозно спросил Рыцаря Дракон.

- Я - домой, на свою собственную, в конце концов, заслуженную свадьбу, она - домой, в замок, объяснятся с придворными и потом тоже, в конце концов, на свою, правда, незаслуженную свадьбу. Потом мы вместе - в свадебное путешествие, в закат, в "и жили они долго и счастливо", но если вам так будет угодно, то "к чёрту".

- Замок? - озадачено уточнил Дракон. - Принцесса? Но она же вполне себе милая девушка!

- Да, - согласился Рыцарь, игнорируя тяжёлые удары по спине от которых другой бы, не приученный к тяжёлой руке Принцессы человек, скончался бы на месте. - Вполне себе милая, когда не старается быть таковой и когда не окружена своими беспечными кумушками в юбках.

- Как будто я хочу быть ими окружена! - обиженно воскликнула Принцесса. - Я же Принцесса, вот дурак, это моя обязанность!

- Если ты Принцесса, то это твоя прихоть, ведь любая другая Принцесса, которой это не по нраву, давно уже вылезла бы из всех тех бесконечных защитительных и преградительных юбок своих кузин и тёть, и, наконец, вышла навстречу целому миру. Тем более, уже зная, как он хорош, - сказал ей Рыцарь.

- Вот возьму и установлю свои собственные порядки в королевстве! - разозлилась Принцесса. - И ты мне не указ.

И Деймонд, наконец, улыбнулся своей неподражаемой искренней улыбкой.

- Вот теперь я тебя узнаю, любимая, - сказал он. - А раньше - нет.

- Но ты же собрался на мне жениться? - удивилась Софи. - То есть женился бы даже, если бы я тебе не нравилась?

- Конечно! - согласился Деймонд. - Ведь я люблю тебя.

И если бы не Дракон, этой сказке бы уже пришёл конец, но у нас был ещё Дракон.

- То есть, - сказал он. - Вы хотите сказать, что вы - нормальные?

Деймонд и Софи посмотрели на Дракона.

- Я уже не так уверен в этом, как раньше, - тихо пробормотал он себе под нос.

- То есть вы хотите сказать, что принцесса - это вот она (он указал на принцессу), а вот ты (он указал на Деймонда) - её будущий муж и вы любите друг друга и хотите изменить какие-то там порядки?

Они кивнули.

- Не какие-то, - поправила Софи. - А те, из-за которых всё это время, я была не я, и управляла, следовательно, королевством совершенно неправильно. Теперь же - долой кодекс правильных принцесс!

- Долой вечные ежедневные дела моей будущей жены! - воскликнул Деймонд.

- Долой мир без хорошего чая и бесплатных отар овец! - вскричал Эдгар Джайлс Хальфри-Младший.

И если бы это был мюзикл, то они взялись бы за руки-лапы и закружились бы вместе в едином порыве танца. Но это была всего лишь сказка. Поэтому они просто вежливо попрощались, договорились о следующей деловой встрече, обменялись взаимными комплиментами, а мужчины даже пожали друг другу конечности.

Итак, этот договор вошёл в историю, как Руколапское Пожатие Народов, и принесло это много пользы всем жителям королевства и всем драконом, что согласились его прорычать. И когда Деймонд и Софи вернулись в замок, придворные, конечно, спешно сняли траурные флаги и заменили их на новые - белые, и успели переодеться, и выгладить старое невестино платье, вместо погребального, но это было уже ни к чему, потому что возлюбленные сыграли свадьбу сразу же, как переступили под своды родного замка. И не было ни кого счастливее их в этот день в целом мире. И отменила Софи своим первым указом все предыдущие глупые законы, что напридумывали за неё мировые судьи того самого кодекса правильных принцесс, и издала новые, и отказалась она, но вежливо, от помощи сотни дальних тётушек и кузин, так как посчитала, что уж ей-то с таким-то мужем точно будет легко справится со всеми напастями.
Ну а так ли это - уже не наша дума. Вот и весь на этом сказ.

***

- Уже лучше, - я задумчиво повертела перед собой кружку, стараясь слизнуть самые вкусные остатки сливок, смешавшиеся с кофе и корицей. - Но всё равно недостаточно. Ещё!

- Да ты издеваешься? - он в суеверном ужасе уставился на меня, будто вот-вот готов был проверить мой лоб на наличие признаков жара или сумасшествия. - Деточка, да ты лопнешь!

- Не лопну, - сладко улыбнулась я. - Я хочу ещё. Ещё сказку.

- Сама напросилась!

____________
Ронан (гаэльск.) - тюлень
Деймонд (англ.) - алмаз, бриллиант
Софи (англ.) - мудрость, знания
Орнет (гаэльск.) - серовато-коричневый, тускло-коричневый
Хальфри (сканд.) - скала, красивый, прекрасный

Сказка о Дне и Ночи

Блуждая где-то в бездне своих мыслей, я совсем не заметила его испуганный голос:

- Мы горим! - почти удивлённо произнёс он, как будто ещё не до конца осознал эту мысль. А потом повторил - куда громче. - Чёрт, Агнесс, мы правда горим!

А мы и впрямь горели. Танцующие искры яркого пламени из камина постепенно осваивали новые территории, пока я грезила о сказочном. Невесомая ажурная салфетка, свисающая с каминной полки неаккуратно упала вниз, прямо к самой решётке, и огонь просто не мог не воспользоваться такой возможностью. Мой сказочник сориентировавшись куда быстрее меня, схватил ближайший кувшин с водой и выплеснул его на уже начавшую тлеть салфетку.

Я подошла чуть ближе. Ничего. Огонь вновь, как послушный зверёк льстится к прутьям своей темницы, будто ничего и не произошло. Только рваный почерневший узор напоминал о недавнем его своевольничестве.

- Испугалась? - тихо смеётся он.

- Я даже сообразить не успела, - честно отвечаю я. - Наверное, заметила бы, когда в комнате стало бы нестерпимо жарко. А потом сразу же стала бы пеплом.

- Жарко? - он цепляется за слово, словно за крючок - пристанище его мыслей. А потом задумчиво продолжает, смакуя каждое слово. - В моей новой сказке будет жарко, пыльно, пепельно...

Я чихаю, пропустив то самое волшебное слово, после которого в симфонию вступает основная мелодия сказки. А когда открываю глаза., то предо мной уже клубятся жёлтые дорожные клубы из пыли, с запахом солнца и восточных пряностей...

***

И была она прекрасна так, что дневное светило и ночное светило меркли перед её великолепием и ни одна дева в мире этом не могла сравниться с госпожой Айшей ни красотой, ни своим умом. Каждое утро черноволосая, черноокая дева садилась у окон своего дома, и всяк бедняк, всяк купец и богач, что шли этой дорогой купались в лучах её красоты, а всяк с кем она заговаривала был одарён особой меткой счастья и удачливости в этот день. Её отец и её мать любили свою дочь больше жизни, они рады были дать ей всё, что она пожелает, но красавица Айша не хотела ничего. Средь лунных песков простиралось её бытие, в стране палящего солнца, что правили коварные визири и мудрые султаны. О красоте Айши слава шла дальше её родного дома, о ней слагали легенды и пели красивые песни, называя её то великолепной султанкой, то невольной наложницей у некоего короля, то простой деревенской девушкой, то своенравной рабыней, но никто не мог сказать точно, где живёт эта чудесная дива, и, поэтому, все происки оказывались безрезультатными.

В то время по стране пронеслась чудовищная вещь - умер старый султан, обманутый своим джином, и заветные лампы безбрежной рекой потекли в руки стражи, изымаемые из частной собственности, как незаконное оружие. На престол взошёл старший сын прежнего владыки, и усадил у каждой своей длани верного друга и помощника во всех делах, что воспитывались вместе с ним с пелёнок. Новый владыка был молод и горяч, он также обладал умом и справедливо полагал, что без супруги и без знания своей страны он не сможет ею праведно править. И тогда собрался он в длинное путешествие в надежде обойти все знатные дома своей страны и выбрать себе в жёны достойную девушку, и собрался он в долгий поход, дабы разузнать, чего хочет и что желает его собственный народ, и исполнили его волю два его лучших друга и отправились вместе с ним.

Шли ночи и дни, молодой султан познакомился со всевозможными красавицами, и каждая была по нраву ему по-своему, но ни одна из них не годилась ему в жёны, народ раболепил перед ним и падал в ноги, уверяя, что нет для него ничего более прекрасного, чем видеть и знать своего государя, а об истинном положении дел султану неоткуда было догадаться. И тогда он уже собрался было возвращаться домой по морю, снарядил корабль, загрузил его дарами, принесёнными ему от его народа, но стоило султану и его друзьям самим направиться к кораблю, как странный горбун подошёл к ним и, ухватив ближайшего из них клюкой за руку, притянул к себе и прошептал:

- Стоит вам взойти на палубу, как оттуда вы уже не ступите.

Султан только бросился за ним, чтобы разузнать, кто он и откуда это ему известно, но старик затерялся в толпе. И решил тогда султан последовать его совету, хотя друзья его возражали, но отправил он этот корабль первым, а сам, тайно переодевшись в простолюдина, хотел посмотреть, что случится с ним и понять, не плетёт ли кто интриги и заговоры против него. И ровно спустя две ночи и три дня пришла в город весть, что корабль разбился о скалы, и опечален был молодой султан этим фактом, так, что отказался ехать морем, и решил последовать к своей столице по суши ни с кем, кроме своих верных друзей. И скакали они на своих скакунах по молочным пескам под исторгающими жажду лучами солнца, пока не прибыли в статный белокаменный город, а когда вошли, то...

Сидела Айша у своих окон, как и всегда расчёсывая свои волосы златым гребнем с самоцветами, и сверкала её смуглая кожа в лучах ярких, и переливались глаза тёмные таинственным светом.

Увидали трое друзей эту диву небесную, и пали их сердца пред её красотой. Порешили они представиться не теми, кем они были на самом деле: сыном волшебника, сыном самого знатного богача в стране и, конечно же, султаном, а обычными купцами, дабы обольстить эту деву своими силами, чтобы сердце склонилось её по дорой воле и по великой любви в сторону одного из них в честном поединке. И пошли они к отцу этой девы и попросили её руки:

- Да кто вы будете такие, чтобы просить руки моей великолепной дочери?

Поклонились в ноги отцу трое друзей и сказали:

- Зовут нас Харун, Анвар и Ясмин. Мы купцы из разных стран и пришли сюда, сражённые красотой вашей дочери и нет нам ничего милее света, чем жизнь с нею, так что всё, чего она не попросит - вмиг выполним.

Удивила отца речь высокая от купцов обычных, и всмотрелся он в них внимательнее, и обнаружил у них на одежде знаки отличия, и тогда догадался, что стоят перед ними - не простые граждане, а свита самого султана. Послал он к дочери слуг, прибежали они в её покои. Поклонились и запричитали наперед:

- О, госпожа, сваты к вам пришли, один другого краше и богаче, выходите, гляньте!

Но дева даже не шелохнулась.

Послал тогда отец жену свою, мать ненаглядной дочери к ней, просить выйти её, показаться гостям. И побежала мать, и стала с порога ей говорить:

- Милая дочь, счастье твоё на пороге стоит, иди, глянь, присмотрись, выбери одного жениха себе.

Тебе - счастье, нам - радость.

Но дева даже не обернулась на зов.

Побежал сам отец к дочери, закричал он ей с порога:

- Дорогая, к тебе сватов засылает сам султан! Аллах благоволит нам, собирайся!

Но Айша была довольна жизнью, никогда и ничем не интересовалась она, всё зная наперёд, и потому не откликнулась она.

И когда в покои красавицы заглянули сами мужчины, тогда, и только тогда, Айша обернулась, увидела и затрепетало её сердце: все трое: и Харун, и Анвар, и Ясмин были так красивы, как о них говорили слуги, были они так величественны и явно богаты, что видно, что вхожи в султанские покои, а, значит, будет Айша, выйдя за одного из них жить в достатке и счастливо, как ей и говорила мать, свершилась её судьба!

Но тут сомнения закрались в голову девушки - кого ей выбрать, каждый из них был прекрасен по-своему, богат, умён и знатен, так как угадать, с кем ей будет лучше житься? Ведь будь её воля - стала бы она женой всех троих!

И тогда, откинула она назад свои чудесные волосы, встала и улыбнулась самой очаровательной улыбкой, какой умела, и ответила она им на предложение так:

- Коли взять хотите меня в свои законные жёны, обещаете любить и почитать до конца дней, то выполните три моих условия:

- Ты, - указала она на первого, - принеси мне то, не знаю чего. Ты, - показала она на второго - дай мне то, не думаю я о чём. А ты, - обратила она свой взор на третьего, - подари мне то, не скажу что.
И ушли трое друзей ни с чем, но не смогли справиться с бурей, что творилась у них в душе, и решили они попытать счастья, отправиться на поиски требуемого, а потом принести ей, чтобы узнать, чей дар вышёл лучшим. Разминулись они на дороже, крепко поссорившись, а всё из-за того, что стоял на этой развилки камень указательный, и написано на нём было:

По солнцу пойдёшь - Рай земной отыщешь.

И отправился по этому пути тот из них, кто был по имени Анвар, ведь считал он, что нет ничего приятнее, чем абсолютное счастье, и его возлюбленная лишь возрадуется, узнав, что принёс он её в подарок источник его.

На второй было начертано:

Вниз под холм пойдёшь - смерть обретёшь.

И пошёл по этому пути, тот, кто звался Харуном, ибо, считал он, что узнав о победе над самой смертью, падёт перед ним красавица и обретёт вечную любовь к нему.

А на третьей было выцарапано:

Против солнца пойдёшь - всё потеряешь.

И выбрал этот путь Ясмин. Ибо считал он, что обрести что-то можно только потеряв нечто соразмерное ему, а любовь его к прекрасной диве была так дорога, что согласен он был потерять всё ради неё.

И разошлись трое друзей по трём разным путям. Сотню ночей и дней скитались по дорогам Анвар, Харун и Ясмин, многое встретили на своём пути. И, наконец, Анвар, встретил своё обещанное счастье - пришёл он в страну эдакую, где улицы мостили из золотого камня, где люди всегда были добры и веселы, где из фонтанов лилось вино, а о работе речь не шла вовсе. И возрадовался этому Анвар, и увяз он в счастье своём, и забыл он о своей Айше на время, пока не пришёл к нему странный старик и не коснулся легонько его плеча и не прошептал тихо:

- Она умирает.

Вспомнил тогда Анвар о своей цели. Ужаснулся он и вскрикнул:

- Но я же не нашёл то, что искал! С чем я явлюсь к моей возлюбленной?

Протянул тогда горбатый старик ему странную вещицу, а был это хрустальный кулон в форме сердца.
- Это, - отвечал он, - слиток самой чистой и прекрасной любви, что можно найти в этом мире. Одень это на свою избранницу и почувствует она в своём сердце истинную любовь. Это именно то, чего она знать в своей жизни не знала, не нуждаясь ни в чём, прожила она свою жизнь в богатстве и достатке, в мире и справедливости, а любовь откроет ей глаза.

И ушёл счастливый Анвар к своей возлюбленной Айше.

А тем временем второй соискатель руки и сердца девушки, воин Харун все сто дней и ночей боролся со смертью и каждый раз побеждал её, выискивая всё новые и новые опасности. И так был мил ему азарт битвы, что позабыл он о своей Айше, оставил мысли о ней в пылу сражений.

Но однажды и к нему явился странный таинственный старик:

- Она умирает, - сказал он.

И словно проснулся Харун, вспомнил о любви своей и почувствовал он непреодолимое горе.

- С чем же я вернусь к ней? Нет у меня ничего, чего желает она, а значит, не примет она и не полюбит...

Протянул тогда горбатый старик ему странную вещицу, а была это деревянная шкатулка с вырезанными на её крышке рунами и символами.

- Это, - отвечал он, - сгусток всевозможных бед, когда-либо вхожих в этот мир. Это именно то о чём никогда не думала твоя возлюбленная, каждый день расчёсывая свои волосы и видя радость в глазах людей - отражение её собственной красоты. Открой этот ящик и почувствует твоя избранница, как ты дорог её, что ты один можешь защитить её от жестокой бури.

И ушёл обрадованный Харун к своей возлюбленной Айше.

И тогда же, всю эту сотню дней и ночей Ясмин шёл по своей тропе - и была она жестка и горька, много бед и несчастий встретил он на пути, помогал он всякому, кто просил его о помощи и дарил всякому всё, чего он не попросит, пока вконец не обеднел, но так и не смог найти того, чего хотела его милая Айша, а потому не смел и шагу ступить на обратную дорогу, пока не найдёт то, что прельстит её внимание своей достойностью и соразмерностью её любви.

Но однажды пришёл к нему горбатый старик, и сказал ему Ясмин:

- Здравствуй, я долго ждал тебя с тех пор, как ты предсказал гибель корабля, на котором я должен был плыть. И теперь я хочу отблагодарить тебя за ту услугу, оказанную мне и моим друзьям - чего ты желаешь, я всё исполню, хоть ничего у меня и не осталось?

И ответил ему старик:

- Не надобно мне ничего, у меня есть всё, что ты и представить себе не можешь. Но главное - у меня есть жизнь - то, что в скором времени потеряет твоя возлюбленная. Поспеши скорее, да спаси её, и будет любовь её тебе наградой. Ведь именно о жизни она никогда в своей жизни не заговаривала, ибо не ценила и не видела её в своём великолепии.

Опечалился тогда Ясмин:

- Что же мне поделать? Нет у меня ничего, чем я могу исцелить свою милую.

Протянул тогда горбатый старик ему странную вещицу, а была это коробочка с пряной мазью.
- Это, - отвечал он, - божественный отвар, нанеси его ей на рану, и познает она любовь к тебе, своему спасителю и верному соискателю, и будете вы счастливы до конца ваших дней.

И ушёл обнадёженный Ясмин к своей возлюбленной Айше.

Семь дней и ночей скакали женихи к своей невесте, не зная, отчего и почему увядает их возлюбленная.
А всё случилось так:

Ждала и ждала несчастная Айша своих женихов из странствий, да сетовала, что дала им такие сложные задания. Шло время, а они всё не возвращались, и опечалилась она сильно, да проплакала целый день, а на исходе дня поселилась в её душе буря злости и досады:

- Неужели, прогадала? - спрашивала она себя. - Я ведь так хотела выйти замуж за самого сообразительного, самого умного, а значит, самого способного из них. Прямо под стать мне! Мы бы любили друг друга, правили вместе одной рукой! Ну что же всё не задалось?

Дни и ночи злилась девушка на себя, да сетовала на свой промах, и так много времени провела она за закрытыми ставнями, что кожа её посерела. А глаза утратили свой блеск, а потом Айша почувствовала слабость и поняла, что пришло время жизни покинуть её.

И тогда Айша возлегла на горы подушек и приготовилась умирать, ежеминутно жалея себя и сетуя на упущенные возможности, отвергая всевозможные лекарства, что приносили ей отец и мать.

- Я хочу спокойно уйти из жизни, а если явятся эти три прохвоста, что обещались любить меня до скончания времени, то гоните их к демонам и джинам прочь!

Лежала-лежала Айша напротив своего окна, ставни которого были всегда заперты, и могла она видеть мир только через тоненькую щёлочку, оставленную между ними. Люди, ходившие раньше мимо, дабы посмотреть на неё, перестали это делать, внезапно обнаружив более удобные и скорые дороги, все певцы и стихослагатели более не являлись к её дому, дабы вызвать благосклонную улыбку их музы, а бедняки больше не вымаливали у неё денег своими комплиментами. И лишь один горбатый старик денно и нощно нёс свой пост у закрытого окна, не надеясь ни на что. Каждый день он рано утром приходил, чтобы пусть через щель, да увидеть силуэт великой красавицы, и смягчилось сердце больной Айши:

- Войди, - сказала однажды она старику.

И вошёл он, и сдёрнула она с него капюшон его хламиды и узрела самое прекрасное лицо, что когда видел этот мир.

И упала она от величия представшего пред ней мужчины на колени:

- Я не думала, что... - начала было Айша, но запнулась, прерванная его величественным голосом.

- Я - царь Оберон, лесной владыка всех эльфов, что танцуют на северной земле. Долгое время я провел, наблюдая за тобой, за твоей эгоистичностью и алчностью, так что решил дать тебе три благих дара, платить за которых ты будешь вечно.

Зарыдала от ужаса Айша и поняла, что исцелилась, а так же, что не была больна вовсе, лишь её воображение заставило поверить в эти выдумки. Вознесла она руки вверх, но великий царь уже исчез с её взора.

И на следующий день явились женихи к своей невесте. И не подозревая ни о чём, привечала приветливо она их, надеясь исправить свою судьбу.

И преподнес Анвар своей возлюбленной дар, и как только она надела чудесную подвеску, так камень стал её сердцем. Почувствовала девушка боль от того, что почувствовала всё разом, и заплакала она от этой боли, ведь поняла сколько бед причиняла случайно или намеренно своей эгоистичностью и красотой.

- Это именно то, чего я не знала, - грустно ответила она. - Но нет мне покоя в жизни с тем, кто преподнес его мне, рассмотрю-ка я получше, что принесли остальные.

И тогда преподнес своей возлюбленной Харун подарок. Но как только она открыла шкатулку, то хлынули из неё все несчастия и беды, что посещали когда-либо этот мир, и когда осознала девушка, что кроется в нём, настоящем мире, далёком и безбрежном, расстилающимся за её окном, то тут же умерла от мысли об этом.

И тогда свой дар преподнес третий жених. Окропил Ясмин грудь девушки бальзамом целебным, так что восстала она из мёртвых. Посмотрела она на всех троих ласково и отвечала им:

- Вы преподнесли мне именно то, чего я вам и загадывала, но приняв ваши дары, я поняла, что ни с одним из вас я не буду счастлива, и счастья супругу не принесу. Проклятье на меня навлёк великий царь Оберон. Но своё обещание я исполню, даже больше того: каждый из вас получит супругу по нраву, а если кто всё ещё и захочет взять меня в жёны, то я соглашусь.

И дали своё согласие султан и двое его друзей.

Прошёл год, отыграли в стране три прекрасные свадьбы: Анвар женился на кузине Айши, девушке доброго сердца, пусть и уступающей той в красоте. Харун взял в жёны лучшую подругу Айши - девушку умную и смекалистую, разделяющую страсть мужа к битвам, а Ясмин сыграл свадьбу с верной служанкой Айши, в которую влюбился в то время, пока добивался руки её госпожи.

И все три пары с тех пор жили долго и счастливо, а более справедливого правителя и более мудрых советников та земля не знала.

Что же случилось с Айшей? - спросите вы.

А она поживает и по сей день, и если вы пройдёте мимо одного из богатых домов в белокаменном городе, что расстилается средь молочных песков под палящим солнцем, то увидите её грустную и печальную, но всё такую же прекрасную, расчёсывающую свои волосы.

***

- Это всё? - я в суеверном ужасе сморю на него. - Потому что если это всё, то ты наглый халтурщик, и я требую настоящей концовки!

- Боже мой, - он возводит очи к небу, будто пытаясь спросить у богов, отчего они ещё не разверзли небеса и не опустили величайшую кару на мою голову. И тут же поясняет сей жест одним единственным словом: - Женщины...

- Всё не может так закончится. Если она была умна, то почему не выбрала себе в мужья султана? Если красива, то почему Оберон не прельстился её красотой, и кто был султаном на самом деле?
- Догадайся! - он заливисто хохочет, и мне становится обидно. Я будто ребёнок, над которым только и делают, что потешаются взрослые.

Я сосредотачиваюсь на своих мыслях.

- Ясмин, да? Он - султан?

- Отчего ты так решила? - спрашивает он, мгновенно успокаиваясь и вновь становясь серьёзным, лишь блеск его глаз выдают недавние смешинки.

- Ну, - начинаю пояснять я. - Он единственный, кто не забыл любимую в странствиях, он более приятен по характеру, и, в конце концов, ты всегда упоминал его третьим, а мой опыт мне подсказывает...
Но всё без толку. Он снова смеётся, и теперь я уже даже не понимаю над чем. Только и делаю, что пытаюсь договорить свои глупые предположения слабым голосом, но он меня уже не слушает.

- Третий по счёту? Серьёзно, Агнесс, ты думаешь, так решаются все задачи? - он смотрит тем самым проницательным взглядом, и я как всегда стушёвываюсь. - Ты правда считаешь, что султаном мог стать тот, кто не думает о своём государстве, кто готов был развеять свои богатства по ветру, лишь бы у него была возможность обладать недоступной красотой? Ты правда считаешь, что этой стране так не повезло с государем, что он даже не подумал о ней, когда брал в жёны служанку? Служанку - это почти что рабыню. Рабыня на троне, ты шутишь?

С этой точки зрения я ещё не рассматривала сказки. Теперь завеса приоткрывается в новом свете. Под этим углом белое уже не кажется таким уж белым, а имеет скорее уж оттенок чёрного.

- Но остальные тоже не слишком...

- Подходят? - заканчивает за меня он. - Брось, у каждого свои недостатки. Но тебе следует научиться различать недостатки от глупости.

- Ты ведь не скажешь, кто из них был султаном? Это одна из тех самых твоих неразрешимых загадок, на которые ты знаешь ответ и которым не хочешь делиться? - догадываюсь я.

Он кивает. Я вздыхаю.

- Но я могу рассказать тебе кое-что другое. Настоящий конец.

***

Но когда срок Айши, наконец, подошел к концу, то возжелала она стать вечно неувядающем, горящим, самым прекрасным на свете цветком, что рос бы рядом с тем, кого она всю свою жизнь любила.
И выросла чудесная орхидея в саду у царя Оберона. А он, прельстившись её красотой и её запахом, неуловимо знакомым и настолько далёким, что щемило сердце от этого расстояния, сорвал цветок и вплёл его себе в корону. Так исполнилось предсказание великого эльфийского короля, так исполнилось желание чудесной красавицы Айши, так закончилась история о том, что не всё так кажется нам, как мы это видим.

____________
Айша (араб.) - живая
Харун (араб.) - упрямый.
Анвар (араб.) - более яркий
Ясмин (араб.) - жасмин

Сказка о Мальчике-Тени

Тихо шепчет луна, догорая,
Пряно истляя мечты.
Быль или не быль -
Врата сия Рая,
Куда мы идём.
Только я
И ты.

- Что это? - тихо шепчу я, почти засыпая. Он на самом деле только этого и добивался, но я не собираюсь так просто сдаваться.

Тени и блики скользят по его лицу, меняя выражение, как маски. Тени, тени, тени... Тени пляшут по комнате, корча насмешливые рожицы, тени поют за окном, вынуждая душе рваться из оков и выть о счастья и несчастья одновременно. Тени везде.

- Это стихи, - он медленно, словно в сомнамбуле достаёт из кармана старый истершийся портсигар, а из него - трубку, из другого кармана - пахучий табак, а потом долго шарит рукой в поисках огня.

Вскоре дымчато-розовые колечки взлетают вверх, так и норовя сесть мне на нос.

- Стихи? О чём они?

Я задаю вопрос, но не слышу ответа. За окном всё бушует метель, но теперь она, вихрем закручивая все мои мысли, забирает ещё и чувство реальности.

Потому что я не помню, когда он начал вновь рассказывать.

Потому что я не помню, когда я вновь очутилась в его истории.

***

В далёком-далёком королевстве, за тысячи вздохов и миллион взглядов от нас расстилается один суровый край, где люди разучились видеть теплоту и ласку заботливого солнца. Ибо тем краем правила злобная и коварная Герцогиня, владычица льда и снега, и сердца у неё не было, а было множество холодных игл, сплетающихся в один жестокий узор - в слово "вечность". Но однажды, в одно странное утро луч дневного светила пробился через облака и подарил свой свет маленькой новорождённой девочке, окрасив её волосы в цвет огня и любви. И была эта девочка счастливой и удачливой, пока её старшего брата не украли гоблины и не оставили взамен отвратительного подменыша. А случилось это в тот самый день, когда девочка, ведомая гоблинской магией, затерялась среди бесчисленных северных болот...

Они встретились в первый раз во время полнолуния. Тихо брезжила луна на небосводе, тихо шептались травы на луговине. Девочка протянула руку Тени, и Тень стала человеком.

- Здравствуй, - тихо шепчет маленькая девочка с медно-золотистыми косами, еле виднеющимися в наступающих сумерках. - Здравствуй, Тень.

Тихо колышутся травы, где-то вдали поёт свою птичью песнь филин, луна бесстрастно созерцает раскинувшуюся под ней картину: потерянный ребёнок просит помощи у ночи.

Но ночь безжалостна. Она не отвечает.

Тысячами звёзд в единый миг Он понимает. Он видит её, видит блеск её зачарованных глаз, видит её лицо, напуганное и невинное, такое лицо, какое не найти ни среди звёзд, ни среди людей вовсе. Он слышит её, он видит. И он спустился с небес, чтобы помочь ей. Он стал тенью.

И она увидела его.

Дитя человеческой женщины и человеческого мужчины разглядела странный силуэт, разглядела крупицу жизни, тлеющую у него где-то в том, месте, которое люди обычно называют сердце. Не много, не меньше, она вдохнула в него жизнь своей верой, а ничто и никогда не может уйти безвозвратно.
И Тень стала человеком.

- Кто ты? - тихо шепчет маленькое дитя, дрожа от холода. У неё синеют пальцы, она не может говорить, но жар её души продолжает гореть. - Мне очень холодно.

И прямо на её глазах тысячи частиц становятся неясным туманом, и из него выходит мальчик.

- Мне очень холодно, - она почти плачет.

Мальчик скидывает с себя тужурку из беличьего меха и накрывает её.

- Я знаю, Ойхе. Пойдём домой.

И девочка отвечает:

- Пойдём, Ойгриг.

Тысячи мгновений сливаются в одно. Звёзды с укоризной смотрят вниз, осуждая и не прощая. Человеческая жизнь - человеческое дело. Никто не может вмешаться в неё и не поплатиться за это. Кара последует за ними, но не сейчас.

Тысячи мгновения сжимаются в одну спираль и разжимаются. Становясь будущим. Определённым будущим.

Тысячи ночей и тысячи дней прошли с тех пор, как подменыш Ойгриг вывел Ойхе с болот. Люди чествовали его, люди улыбались ему, но как стоило мальчику-тени отвернуться, как вслед за ним неслись смешки. Ему никогда не стать своим здесь, но ради девушки с расплавленной медью в волосах, которой она станет не сейчас, но позже - стоит попытаться.

- Ойгриг, - каждое утро говорила она. - Ты любишь меня?

И он отвечал:

- Не больше и не меньше.

И это значило "да".

- Тогда пошли со мной на охоту, - тепло улыбалась она и это была единственная тёплая улыбка, которую она могла позволить себе.

И Ойгриг никогда не отказывался.

Лишь один раз Ойгриг упустил из виду свою медноволосую девочку с ночью во взгляде. Он врачевал раненых, ведь это он умел делать лучше всего, а Ойхе ушла на охоту, ведь это она умела делать лучше всего. Но леса - безбрежные просторы, хранили в себе заветную тайну - они хранили и берегли от посторонних глаз замок Герцогини - властолюбивой и прекрасной чародейки.

И в тот самый миг, спираль с тысячью мгновений в кармане, по велению звёзд, распустилось. И то, что они уготовили по своему жестокосердечию, ведь звёзды не умеют чувствовать, начало свой ход, оборот за оборотом приближаясь к неминуемой развязке.

Герцогиня, разъезжая на своей ледяной колесницы, заметила вдали прекрасную девушку с волосами цвета догорающих лучей, и пустила стрелу Ойхе в небо, и пронзила стрела на взлёте тело любимого оленя Герцогини. Возненавидела та незнакомку со страшной силой.

- Подойди сюда! - сказала она ветру, а тот передал её слова Ойхе.

Но Ойхе не подошла.

- Иди сюда, я приказываю тебе! - сказала она снегу, а тот передал её слова Ойхе.

Но Ойхе не шла.

И тогда Герцогиня сама направилась к девушке, превратившись в слабую старушку, и с доброй улыбкой сказала:

- Помоги мне, дитя!

И тогда Ойхе сделала шаг. Когда она сделала второй, то уже не чувствовала от холода своего лица. Когда сделала второй, то не чувствовала своих рук. Когда она сделала третий, то ноги отказались больше идти. И стала Ойхе ледяной статуей - прекрасной, но хрупкой, да такой, что её горящее сердце прекратило биться под слоем зачарованного льда.

И обрадовалась Герцогиня этому и сказала она:

- И никто не будет видеть тебя, кроме звёзд, что видят всё на свете. И никто не найдёт тебя, кроме них, что знают всё на свете.

Герцогиня уехала - чарующая и прекрасная, она видела новую мелодию, что заставит сыграть своих ледяных скульптур в честь её маленькой победы.

Но мальчик-тень видел всё. Мальчик-тень знал всё. Он пришёл за ней, и разрушил чары.

И увёл Ойгриг Ойхе оттуда, и сказал он ей:

- Я всегда тебя найду, но лучше тебе не уходить от меня далеко.

Если бы Ойхе его послушала...

Динь-дон.

Ветер мчится и несётся. Герцогиня слышит новые вести. Шепчет её он о странном юноше, шепчет ей он о живой девушке. И кричит Герцогиня в порыве боли и злости, и разрушает она свои ледяные замки, и царапает свою белую кожу чёрными когтями, и идёт из неё только чёрная кровь...

Динь-дон.

И шепчет Герцогиня заветные слова, и сплетает она их в проклятие, и отсылает она его покарать Ойхе. А потом, уставшая и изнурённая, Герцогиня идёт в свои покои. И в бессилии падает на ложе к своему мужу. И обнимает его, и тихо шепчет ему на ухо слова боли и отчаянья. Только муж ей не отвечает. Он давно уже мёртв.

Динь-дон.

Могучая буря собирается на вершинах гор. И дрожит деревенька у их подножья. Смотрит Ойхе в глаза Ойгригу. И видит в нём - небо.

И тогда она всё понимает.

Они были вместе, когда закат опалял ресницы. Девушка с рыжими косами собралась идти в горы, заметённые снежным снегом Белой Бури, посланной жестокой Герцогиней, призванные убить всю деревеньку и всю семью несчастной девушки. Она собиралась принести себя в жертву. И мальчик Тень пошёл за ней.

Тише шепчет Ойхе прощальные слова, и идёт, и идёт вперёд. Но никто не остановит её. Люди говорили, что они её любят. Люди говорили, что они её ценят. Люди говорили... А он - молчал. Только он один доказывает то, что никогда не смел произнести вслух. Он доказывает своё право на любовь.

Буря кружится, метёт, и в метели, и средь былого снега, он бредёт за ней. Он идёт. Не найти того, кто бы верил в них, не сыскать души, что сложила бы слишком горький стих. У людей - всё одна печаль, быль или небыль - не так, это стоит знать: если любишь ты, то идти вперёд, если нет - загубишь всё, что найти ты смог.

Стоило Ойхе уйти, как люди вздохнули. С облегчением. Жертва - это всего лишь знак одобрения.

В следующий раз они встретились, когда шанса выжить у них не было. Девушка протянула руку Тени, и парень сжал её, крепко-крепко, чтобы было не страшно умирать. А потом кристалл с тысячью звёзд в отражении разбил их объятия, и они навсегда оказались затерянными во льдах.

Ойгриг окликает её, несносную девчонку, хватается огрубевшими руками за оледенение пальцы. Они что-то кричат друг другу, и на один-единственный миг Ойгригу кажется, что Ойхе вновь ругает его на чём свет стоит, попрекая, разубеждая, заставляя повернуть обратно. Но обратной дороги - её нет.
В последний раз они соединяют руки, последний раз тянутся друг другу, стремя получить хотя бы простое человеческое тепло.

А потом... всё заканчивается.

Внизу, в городе, вдали от бушующей смерти, часы в городе бьют двенадцать. Новый оборот жизни начинается в этот момент. Тысячи тысяч огней в руках у жителей поднимаются вверх-вверх-вверх...
Только Ойхе и Ойгрига в этой новой жизни уже не будет.

...Тихо колышутся травы, где-то вдали поёт свою птичью песнь филин, луна бесстрастно созерцает раскинувшуюся под ней картину: потерянный ребёнок просит помощи у ночи.

Ночь, яркая и безжалостная, озаряемая редкими далёкими огнями потерянных душ хмуро взирает на несчастного маленького человечка. Конец истории им известен.

Тысячами звёзд в единый миг Он понимает. Он видит её, видит блеск её зачарованных глаз, видит её лицо, напуганное и невинное, такое лицо, какое не найти ни среди звёзд, ни среди людей вовсе. Он слышит её, он видит. И он спустился с небес, чтобы помочь ей. Он стал тенью.

Малышка Ойхе, с растрёпанными волосами, распаляющими своей рыжиной тишину этой ночи, внезапно вздрагивает и оборачивается. Луговина, темень вокруг, что же здесь странного? Но детское сердце - самое правдивое сердечко на свете. Девочка тыльной стороной ладони вытирает слёзы на глазах и... видит?

Мужчина или женщина, но определённо чья-то фигура. Постепенно, стоит только приглядеться - и фигура проясняется. Это молодой мужчина, в чёрном, как сама ночь, камзоле, украшенном такими же чёрными камнями, высокие скулы, резкие, будто о них можно порезать пальцы, глаза, голубые, словно лёд, но таящие в себе множество оттенков: - тёпло-синий - для сострадания, сине-голубой - для печали, цвет морской волны - для тоски, переливы сапфирового - для улыбок...

- Кто ты? - тихо шепчет Ойхе. Ей кажется, он ей снился когда-то давно, он приходил к ней, пока она спала, и защищал её сон. Но это, конечно же, не так. Столь прекрасный ночной принц не может обратить внимание на беззащитную человеческую душу.

Если, конечно, не разглядит в ней Искру.

- Я - тень, - отвечает он глухим голосом, и звуки, прежде чем достичь её слуха, будто проходят сквозь невидимую пелену. - Я - лёд.

Но Ойхе не нравится поворот событий. Она хочет ощутить странного незнакомца на ощупь. Тянется к нему, но тот резво отпрыгивает. Ну, совсем не по-королевски!

-Э, нет! - смеётся он. - Не сейчас, милая. Позже. Просто послушай, хорошо?

Девочка кивает, недовольно закусив губу.

- Видишь свет вон там? - ночной принц показывает пальцем вперёд. - Это запад. Там твой дом. Тебе холодно и ты хочешь есть, я знаю, будет сложно, но тебе придётся дойти до дома самой, хорошо? Я буду рядом. Всегда. Даже если ты не будешь меня видеть.

Ойхе внимательно слушает. Сонеты, что распевает ветер вокруг становятся всё громче. Холод пробирает до костей.

- Ты только держись, хорошо? - принц доверчиво заглядывает в глаза. - И ты будешь в порядке. Верь своему сердцу.

Ойхе на миг моргает из-за внезапной рези в глазах, а когда открывает их, то никого рядом нет. Есть, правда, чувство спокойствия, но будь её, девчачья воля в счёт, Ойхе мигом бы обменяла это спокойствие на прекрасного ночного принца, до того ей польстило его внимание.

Тысячи мгновений сжимаются в одну спираль и разжимаются. Становясь будущим. Новым будущем, славным будущем. На небосводе зажигается новая яркая звезда, что всегда указывает путь туда, где его ищут.

***

Я чуть ли не начинаю гневно топать ногами, когда понимаю, что сказка закончена.

- Нет! - сержусь я, хмуро отворачиваясь. - Нет, нет и нет! Не слишком-то славный конец. Где пир на весь мир, где свадьба, где "долго и счастливо"?

Мой рассказчик укоризненно смотрит на меня.

- Неугомонная... Конец - это конец какого-то определённого эпизода, что подлежит разглашению, а всё остальное остаётся между строк и между страниц, оставаясь неопределенным и неясным, ведь, всё же, подумай, тебе бы не захотелось решать свою собственную судьбу самой, а не полагаться всецело на волю, воображение и настроение автора?

Я кусаю губы от досады. Да, хотелось бы. Но что случилось с Ойхе и Ойгригом - не менее важный вопрос на повестке дня.

Он заливисто хохочет.

- Да у тебя всё на лбу написано, Агнесс! Крупным шрифтом. Нельзя же быть такой.
Представив эту картину, я начинаю хохотать вместе с ним.

- Ну, хорошо, - в конце концов, отвечаю я. - Но у меня есть маленькие поправки в твою сказку, слушай:

Долгую сотню лет подарили боги Ойхе, прежде чем она, наконец, ушла на покой. Старая и седая, она до самых последних дней сохранила свою мудрость и свою прозорливость и была она главное старейшиной в городе, и не один вопрос не обходился без её живейшего в нём участия. Все любили эту величественную женщину, с чьей статью не могла сравнится даже сама Белая Герцогиня, что уже многие годы затаилась во льдах, в своём замке, не выходя оттуда. Ойхе вышла замуж за хорошего, доброго мужчину и родила ему множество детей, а от детей пошло множество внуков. И когда настал всё же черёд самого младшего из них проститься со своей бабушкой на смертном одре, то тот подал красивый амулет, сделанный из ледяного кристалла.

- Он растает, малыш, - тихо пробормотал Ойхе, с улыбкой глядя на внука.

- Ничего, бабушка, не растает. Мне дал его мужчина у порога.

- Деймонд. - бабушка внимательно посмотрела на него. - Что это был за мужчина?

- Он сказал, что его зовут Тень-и-Лёд, или же его можно звать...

- Ойгриг...

Её душа, светлая и чистая воспарила на многие мириады лет вверх, проносясь сквозь чужие миры и чужие жизни. Но не они волновали её в ту ночь. Её волновал дом, что некогда она уже упустила. Дом, в котором её всегда ждали.

- Хороший конец, - он улыбается. - Из тебя выйдет со временем лучшая рассказчица, чем я.

Я улыбаюсь. За окном бушует снег.

____________
Ойхе (шот.) - ночь
Ойгриг (шот.) - лёд

Сказка о Заносчивых Царях и Неугомонных Девицах

Я, если честно, и не помню, когда пела в последний раз. Раньше у меня это получалось довольно неплохо. По крайней мере, хотелось в это верить. Но мой неумолимый сказочник потребовал плату за свои сказки - и потребовал он её песней. Закусив губу, я обдумывала репертуар. Песни, что грустные, что весёлые, отчего-то затёрлись в памяти, оставляя место одним лишь мелодиям. Сейчас я была рада даже им, слова - дело приходящее, а мелодия - что-то вечное.

Когда мелодия начинается, тихая, нарастающая, с привкусом надежды, я вдыхаю воздух, наполняя лёгкие:

Он жаром твоим опалён без огня, он славен своею душою.
И ты обещала быть ему отдана, но ветер сказал три слова.
Сквозь сны и метель, чрез бездну и дым, шёл твой дракон за тобою...

Но нас беспардонно прервали.

Рыжая голова просунулась в дверь и бодро заорала:

- Ёлку привезли! - и замолкла, радостно глядя на нас и, по всей видимости, ожидая некоторой реакции.

- Я... рад, - ответил мой сказочник, пытаясь высказать своё участие проблеме друга.

- Да не, - отмахнулся от нас внезапный гость. - Мы её везли и вытаскивали с саней, тащили в зальную комнату, а вам её собирать.

И на этом голова исчезла.

Не сказать, что мы были особенно рады. Мы вообще не испытали даже попытки вдохновения и некого подобного чувства от этой мысли, но в зал всё же пошли.

- Ты чудесно пела, - напоследок сказал он мне, когда мы уже принялись за работу.

Я улыбнулась.

- А ты - чудесно рассказывал сказки, так что... скрась наш тихий вечер, хорошо?

Он кивнул, снег внезапным порывом ударил в оконное стекло и я, отвлекшись, случайно уколола палец о хвою. Тогда и только тогда, он начал свой рассказ...

***

Помните ли вы то славное время, когда маленький народец не прятался от нас сломя голову, только завидев людские фигуры? Помните ли вы изумрудные поля, пересекая которые не знаешь, кто тебе встретится в следующий раз - гоблин или брауни? Помните ли вы фей, дарящие и отнимающие желания с той же скоростью, с которой меняется женское настроение и осенняя погода? Вы, возможно, нет, а вот я ещё припоминаю.

И был в этой сказке добряк Том - странствующий менестрель, добрый малый, но, увы, далеко ему было до великих бардов того времени, которые могли зачаровать сотню душ одним перебором струны. Наш Том умел брать всего два аккорда, зато самые, что ни есть славные аккорда, каждый под его музыку забывал свои горести и печали и предавался разудалому танцу. Только вот платили Тому за это мало, но поддаться ему больше некуда было, и так и ходил он из села в село, из города в город, пока, наконец, не влюбился в такую же славную девушку Милред - дочь свинопаса, может быть, и не отличавшуюся особым умом и особой красотой, но главное в ней было - это её сияющая душа.

Попросил руки любимой Том у её отца, тот покачал головой, но, что делать - согласился. Пусть Том и бедняк, рассудил он, зато дочку его любит, значит, и бить не будет. А всё остальное - приложится. И скрипя сердцем, согласилась мать Милред, ведь дочку, конечно, боязно незнакомцу, почитай, отдавать, да дома ещё детишек семеро по лавкам, кормить коих тоже надо.

Вот так и случилось, что назначили день свадьбы на летнее солнцестояние, гулять решили всей деревней, каждый подал, что было не жалко в дополнению к скудному приданному невесты, но накануне случилось несчастье.

А дело было так...

Сидел на завалинке добрый малый Том, перебирал в задумчивости струны своей лиры, а ветер тем временем ворошил его светлые волосы, да думал думу горькую, как вдруг, словно из-под земли возникла перед ним женщина, статью королевской, улыбкой лучистой, да глазами небесными.

- Что, - спрашивает она, - ты так горюешь, Том? Могу ли я чем-нибудь тебе помочь?

Смекнул наш менестрель, что стоит перед ним самая настоящая могущественная волшебница.

- Да как сказать, - отвечает он. - Ни то, ни сё.

Удивилась прекрасная незнакомка, и давай вновь его расспрашивать:

- Может, богатств ты хочешь несметных али мести кровавой врагам за обиды?

- Да что тут ответить, - снова мнётся он. - Ни то, ни сё.

Рассердилась тогда волшебница. Взмахнула руками, и небо тут же потемнело от грозовых туч.

- Коли отвечать не желаешь, молчи, несчастнейший! Не видеть тебе больше моей помощи.

И уже собиралась исчезнуть, как окликнул её Том.

- Постойте, Госпожа, не сердитесь, хотел я всего лишь познать какова сила ваша, а то, бывает, встретишь фею, а она и зайчонка в мышонка превратить не сможет, а мне нужны в этом деле чары крепкие...

Успокоилась тогда волшебница, разгладилось её лицо, посветлело небо.

- Отвечай, - говорит она добродушно и ласково, - почём твои горести, в чём твои радости, авось я тебе помогу.

- Невеста моя, - начал тогда Том излагать всё, что было у него на душе. - Ведёт себя странно в последнее время, то грустная, то весёлая, то сторонится, то улыбается, и как ты этих женщин поймёшь - дают они тебе знак или нет?..

Сидит Том на завалинке, смотрит грустно вдаль, а красавица-незнакомка так и подбирается к нему ближе, так и льнёт под бок...

- И вот что ты с ней сделаешь, с Милред моей? Вроде не красавица, а взглянешь на неё один раз - глаз оторвать не сможешь, вроде не умница абы какая, а скажет что-нибудь - да в самую точку, никакой учёный не понадобится! Я как увидел её, так и пропал...

А красавица взгляда не отводит от Тома, смотрит на него, будто чарует, и медленно-медленно поддаётся наш добряк да простак чарам, да забывает он о чём говорил, лишь обрывки недосказанных мыслей сыплются из его уст:

- А она мне вчера... Такая непостоянная... Такая красивая... - а потом заменяются старые слова на новые: - Красивая, прямо, как вы. Такая, что глаз не отвести... Да куда там ей до вас! Вы - само совершенство!

Рассмеялась на этих словах фея-чаровница, торжествуя, что запутала ещё одного простачка в своих паучьих сетях страсти и наваждений, захлопала от радости в ладоши.

И говорит ему:

- Я, Томми-Том, на самом деле Королева фей и эльфов Мелеруи, сама Мелюзина мне по утрам кланяется в ноги, а Титания - по вечерам, и лучше меня, сильнее меня, да красивее ты женщину в мире этом не сыщешь! Пойдём со мной, и ты не пожалеешь!

Говорит чаровница эти слова, да посмеивается над дурачком, а он, словно в наваждении идёт-бредёт за ней, увлекаемый в самую чащу леса. Лишь на опушке королева Мелеруи остановилась, да возложила свои белые ручки на плечи ошеломлённого парня:

- Будешь ты мне мужем, а я тебе женой, а потому, поцелуй меня под этой омелой в знак своей преданности, в знак обещания, что никогда не покинешь меня.

И Том её поцеловал.

Но вы-то помните, помните, что ни в коем случае нельзя целовать фей под омелой. Тогда они обретают над вами неслыханную власть.

И пал тогда несчастный Том под чарами обольстительной королевы, и исчез бесследно, и никто его с тех пор не видел.

Проснулась наутро Милред, а жениха-то и след простыл. Ходит вся деревня, глаза от девушки отводит, головами качает. Лишь одна старушка, что живёт на окраине, подозвала девчушку к себе и сказала ей трясущимся голосом:

- Видела я твоего женишка то ли под горой, то ли на горе, да не суть. И был он с женщиной такой ослепительно прекрасной, что никакая другая с ней и рядом стоять не может...

Пригорюнилась несчастная Милред, куда уж ей ровней быть самой прекрасной женщине на свете! Где она - дочь свинопаса, а где королевская стать и голубая кровь?

- Да ты, милая, не лей слёзы понапрасну, - снова говорит ей старушка. - Ведь может я и подслеповата, но колдовство за милю чую! Была та женщина фей-чаровницей, зуб последний тебе даю! Это она заворожила женишка твоего да и увела.

- Но что же мне теперь делать? - воскликнула обрадованная Милред. - Где искать суженого?
- А искать его... - старуха на мгновение задумалась. - Знать не знаю, ведать не ведаю, где кроется замок её, но, послушай моего совета, милочка, иди к королю Оберону, он всё про всех всегда знает, предложи ему что-нибудь по нраву, и он всё для тебя выполнит.

Кивнула Милред, поблагодарила добрую старушка, да пошла вещи собирать, у путь дальний отправляться, дабы Тома найти, под венец возратить.

Уходила Милред с утра, на рассвете, не желая слушать сонм сочувствующих её горю голосов. Знала Милред, что сама виновата в исчезновении жениха. Не поссорься она с ним - ничего бы не случилось. Да встретила её у ворот старушка та самая, что ей путь подсказала и подала она ей узелок маленький с напутствием верным:

- Иди, детонька, по той дороге, что всегда сворачивает влево, и ни за что не сходи с тропы заколдованной - плохое случится. Ещё в моё время великий царь Оберон славился своим вздорным характером, так что вряд ли годы сделали его добрее. Будет он тебя путать, будешь ты плутать, но верь своему сердцу, храброй будь - и дорога всегда отыщется. А как встретишь царя величайшего, так передай ему от меня этот узелок. И всё наладится...

Вздохнула Милред, обняла она сердечно старушку и пошла своим путём в даль-дорогу тёмную, в лес-лесной опасный...

Шла она, шла, ноги младые усталости не знали, глаза зоркие тропу видели, не сворачивала Милред с неё ни на дюйм, помня наставления старушки. Но дело уже было к вечеру, солнце ушло за горизонт, и вышла девушка на приятную полянку, вдоль да поперёк усыпанную пригоршнями цветов. Разожгла она костёр из хвороста подручного, приготовила себе ужин из запасов скудных, но как только уселась на пенёк, так и увидела...

Скачет по полянке зайчишка, да человеческим голосом себе в усы приговаривает:

День-деньской за ней идёшь, ночью беды обретёшь.
Заколдует, зачарует, ведьма, знамо, дело любит.
Убегай иль стой на месте, только жди плохие вести.
Или в камень, или в птицу, иль в высокую зарницу
обратит она тебя, ведьма с сердцем изо льда...

Подивилась странной песенке Милред, окликнула она зверюшку, а тот, словно только заметив её, подпрыгнул испуганно и... исчез. Будто в землю провалился.

Покачала головой девушка, да, сморённая усталостью, уснула прямо возле костра, запамятав о заколдованной тропинке, что защищала её днём. Но день прошёл, настало время ночи, а ночь, как нам с вами известно, то самое время для злых чар и ужасающих наговоров...

Проснулась Милред с первыми лучами солнца, вскочила с травы, испуганно озираясь, да поняла она свою ошибку. Стоило ей сойти с тропы, как вместо одной вытоптанной дорожки, появилось не меньше целого десятка! Пригорюнилась она, но и тут её выручил совет доброй старушки. Выбрала Милред тропу самую левую, и направилась она по ней.

День прошёл в ходьбе без устали, вечер вновь опустился на землю, вышла вновь Милред на полянку, вдвое краше первой: кусты малины росли на ней, да пряталась в траве черника и грибы съедобные. Обрадовалась она, собрала себе горсть, но, стоило ей начать есть, как вновь она увидела презабавную картину. Кружится над поляной филин и бормочет человеческим голосом себе под клюв:

Двое суток пробежали, горя нашего не знали,
А она - ни так, ни сяк, всё не лезет под капкан.
Мы ей очень помогали - много троп нарисовали.
Всё надеялись на чудо, дома ждёт нас чудо-юдо -
Ведьма краше всех на свете, мы пред ней, увы, в ответе.

Ужаснулась Милред, поняла она, что все звери и птицы служит той самой ведьме, что, по всей видимости, увела её жениха в чащё тёмную, к злу непокорному. Побоялась она филина окликать, бросила наземь ягоды сочные, растоптала их каблучками острыми, и пошёл из них густой пряный пар, будто от яда, хотя, не стоит сомневаться, им ягоды и были. Подождала Милред, спрятавшись за камушком, когда филин улетит, а тот, сделав пару кругов над поляной, растворился в темноте леса, оставив за собой гнетущий след.

Улеглась девушка теперь спать прямо на заколдованной тропинке, укрывшись еловыми и сосновыми лапами вместо одеяла. А как только проснулась, так поняла, что пропала - туман стоял над лесом. Туман был в лесу, на каждой кочке, в каждом мгновении леса, туман проходил через фигуры и растворял всё, что попадалось ему на пути, превращая в белую, мглистую пену. Не найти ей было теперь дороги в этом месте! Запаниковала Милред, тут уж, и зарыдать захотелось от бессилия - куда не шагни - сойдёшь с тропы, но сжала она свои кулаки, памятуя о наставлении старушки. И когда все способы найти правильный путь были испробованы, закрыла наша Милред глаза и шагнула наугад. Постояла немножко на месте, но никакая молния не пронзила её тщедушное тело, и тогда сделала она второй шаг. А потом третий. И шла, и шла она до тех пор, пока не почувствовала, что в нос ей задувает уже не затхлостью и безысходностью, что приносил туман, а свежим шелестом деревьев, да слышится ей далёкое пение птиц. А как только открыла она глаза, так сразу поняла, что не прогадала - стояла девушка прямо на самой тропе, и не было вокруг даже воспоминания о жутком тумане.

Вот всегда так бывает, мой дорогой читатель, стоит довериться сердцу - и ноги сами выведут тебя из беды.

Шла Милред, и шла, солнце в третий раз отправилось на покой, и задрожала девушка от мысли от того, что ей предстоит испытать на сей раз. Вышла она на третью полянку, много лучше первых двух, будто специально только для уставшего путника и обустроенную, но зная, что неспроста ей всё это попалось, устроилась девушка за камешком, и решила понаблюдать, что дальше будет.

И как только она это сделала, как выбежал на поляну длинноногий олень. Оббежал он её всю по периметру, грустно оглядываясь по сторонам, да склонил потом свою головушку под весом ветвистых рогов и начал печально говорить, кто бы сомневался - человеческим голосом!

Море за морем пройди, злее ведьмы не найти.
Сколь её не ублажай, месть в забаву превращай
Всё ей мало, ты подумай - всё добро кануло втуне!
Я, быть может, и олень, не сидел без дела день.
Надо, братцы, выбираться, и от ведьмы всем спасаться.
А не то не сдобровать - заколдует нас опять.

И в этот момент, как назло, толкнула спрятавшееся девушка придорожный куст, задела его нечаянно рукой, зашелестел он, привлекая внимание неведомого зверя. И направился олень в её сторону.

- Кто ты, дитя? - тихо спросил он, обращаясь к ней. - Я не причиню тебе зла, обещаю.

Милред знала, что не стоит ему доверять, но не удержалась от ответа:

- Я путница, странница, искательница утерянного. Но кто же тогда ты?

- А я - Томмен, - грустно ответил он. - Хоть обычно меня и зовут Том.

- Том? - вскрикнула девушка, от удивления даже выскакивая из-за камня под которым сидела.

- Да, - ответил ей чудесный зверь. - Я заколдованный человек. Все птицы и звери здесь заколдованные мужчины. И каждого из нас зовут Том. Есть Томаш, Томасин, Томас, Томми, Томьеро, Тамлейн, Томар, Томед, Тот, Тормен и, вот, я.

- Кому нужно, - спросила девушка, - столько людей, по имени Том?

-Ооо, - грустно начал свой ответ прекрасный олень. - Это нужно ужасной ведьме Мелеруи, что соперничает по своей силе и своему могуществу с самим царём Обероном. Вот и нужны ей мы, дабы доказать её могущество, но, судя по всему, благодаря старинному проклятью, чары её распространяются лишь на мужчин по имени Том.

Ужаснулась девушка, когда поняла, что же случилось с её женихом на самом деле. Содрогнулась от мысли о том, что бродит сейчас её родимый Том-балбес по полям, да по долам в зверином обличье, и сжалось сердце девичье от жалости.

Милред нашла верное решение прямо в ту же минуту. Протянув руку, она легонько коснулась рогов оленя:

- Пошли со мной, Томмен, к царю Оберону. Он поможет нам, я знаю это. Только проводи меня.
Без слов опустился олень вниз, так, чтобы девушка смогла влезь на его спину и уцепиться за рога, и помчался быстрее ветра на север, далёкий север, туда, где слышится песнь волн, туда, где тролли умеют играть на шарманках, туда, где кончается земля и начинается чистое небо...

Долго ли, коротко ли, но в одну ясную-ясную ночь достигли, наконец, Томмен и Милред границы владений царя Оберон. Никто не сказал им об этом, да и сами они не имели ни единого понятия, но стоило им вступить под высокие своды из крон вековых деревьев, как зазвучали в их головах голоса: голоса сомнения, голоса лжи, голоса лести, голоса недоговорок... И среди них был один - самый громкий, самый чистый, самый таинственный и прекрасный, и не было сомнений, что принадлежал он владыке этих земель.

И говорили эти голоса о грядущем и несбывшемся, о былом и ненастоящем. Говорили они о бедах, выворачивали они души своими жалобами и криками, и, если бы, не наставление старушки, Милред точно бы отступилась. Но она помнила - о силе, о сердце. И это её не подвело. Шли они, шли, брели и спотыкались, но всё плохое имеет свой конец, и в один момент упали Милред и Томмен на землю обессиленные и измученные сонмом жутких Голосов, и внезапно поняли, что всё смолкло. Поначалу им даже показалось, что смолкло насовсем, что они потеряли слух, но стоило им обрадовано вскрикнуть, радуясь, что мучениям пришёл конец, они обнаружили, что могут и слышать, и видеть, и даже стоять... Не просто на обычной земле, покрытой травой, а на мраморном полу, испещренном прекраснейшими рисунками изумрудного цвета и посыпанные золотой пылью. Это был дворец, тесно сплетающийся своим орнаментом и своим построением с лесом, дворец дышал и жил, как и живёт лес, и был он чудеснее всего на свете, что когда-либо пришлось повидать на своём веку героям. И находились в этот момент Милред и Томмен в главной зале, с колоннами и подсвечниками, каждая - не меньше, чем на сотню свеч, и именно в этой зале стоял трон царя Оберона.

Зачарованная камнями-самоцветами всех возможных оттенков и размеров, Милред подошла к трону и легонько коснулась ближайшего камня - рубина, ибо показалось ей, что в нём горит несмолкаемый огонь. Но рубин не ожил пламенем в её руках, лишь чья-то сила остановила её руку, а потом внезапно отбросила назад.

- Прочь, - услышала она чей-то насмешливый голос. - Прочь, пошла, вон, о, всевеликий, выход там!
Милред изумлённо оглянулась. Томмен, по всей видимости, не заметив произошедшего, всё ещё рассматривал удивительный орнамент замка, а больше в зале не было никого...

- Кто ты, - спросила она, - удивительный невидимка-говорун?

- Это я - говорун? Говорун? - воскликнул странный хрипловатый мужской голос. - Я Великий и Ужасный. А тебя я знать не знаю. Ты новая служанка?

- Нет, - качнула головой Милред. В служанки она не нанималась.

- Что, и убирать не умеешь? - в жутчайшем удивлении пробормотал голос невидимки. - Пыль вытирать, полы мыть?

- Ах, это - запросто! - обиделась Милред. - Только с чего бы мне это делать?

Но ответа, к её величайшему смятению, не последовала. Вновь наступила долгая, тягучая тишина, за время которой Томмен успел осмотреть одну треть залы, а Милред, от греха подальше, решила отойти от странного трона. Мало ли, вдруг, это он, заколдованный, с ней сейчас говорил? В волшебном замке всё может быть волшебное.

Второе, что привлекло её внимание, это был каменный стол, покрытый бархатом, на котором возлежали красивейшие мечи на свете, усыпанные драгоценными камнями. Кое-где на них скопилась пыль, так что сразу становилось понятно, что востребовано, а что нет, и Милред хотела было, не удержавшись, пальцем провести по-особенному красивому узору на рукояти кинжала, будто бы усыпанному гроздями винограда. Но чья-то сила вновь остановила её, а потом внезапно отбросила назад, больно ударив по рукам.

И вновь неведомый голос заговорил:

- Прочь, прочь неумытое отродье! Уходи отсюда, здесь тебе не место!

- Кто ты, о всевеликий невидимка-говорун? - спросила девушка, учитывая прошлые ошибки, и стараясь быть как можно вежливее.

- Говорун? - снова закричало и затопало по полу странное создание с удивительно красивым мужским голосом. - Нет-нет-нет, что за упрямая грязнуля мне попалась? Я же сказал - прочь, а не то...

Эхо его голоса пробежало по всей зале, постепенно сходя на нет, и, наконец, замолкло.. Он вновь исчез, прекратил свою речь на полуслове, не закончив разговор, и Милред вновь отвернулась от странного столика с величайшем богатством царя Оберона. И увидела потайную дверь за троном.

- Что это? - спросила она сама у себя. И не дожидаясь ответа у тишины, подошла к маленькой, ниже человеческого роста дверце, уже обычного человека, созданной, будто для карлика. Деревянная, но увитая прекраснейшими рисунками растений, что тесно слились с узорами замка.

Милред, не требуя сомнений, толкнула её и вошла...

В кромешную темноту.

Неудивительно, что, не видя ничего дальше собственного носа, она наткнулась на чей-то камзол, расшитый камнями и жемчугами, а потом, схватившись друг за друга, он (странный обладатель богатого камзола) и она (наша несчастная Милред) полетели вниз, вниз и вниз по винтовой лестнице, пересчитывая все ступеньки до последней, пока они не выкатились в обнимку на маленькую площадку, и многотонная каменная стена не перекрыла им путь обратно.

Когда, впрочем, стало окончательно понятно, что их спуск прекратился, то Милред предприняла попытку открыть глаза, но вскоре поняла бесполезность этой затеи. Вокруг вновь было темно, хоть глаз выколи.

- И я выколю их за такое беспардонное обращение к моей прекраснейшей персоне! - слабо кашляя, сказал ей чей-то голос, принадлежавший, как вы, надеюсь, поняли, тому же мужчине, что и расшитый камнями камзол.

Не составит вам труда также догадаться, на что же этот голос был похож. И Милред сразу же сообразила, что перед ней (а точнее над ней) стоит (лежит) тот самый невидимка-говорун. И немедля залепила ему самую звонкую пощечину из всех, что имелись у неё в скудном ассортименте. Сами понимаете, даже у самой симпатичной девушки не может быть в этом деле большого опыта, будь она дочкой свинопаса.

Незнакомец громко ойкнул и немедля взлетел из положения лёжа в положение стоя.

- Что... что вы делаете, девица? - раздражённо спросил он у неё.

- Защищаю остатки своей чести, в то время как вы отнюдь не по-рыцарски пару минут назад размазали всю её основную часть по каменным ступенькам!

- О, всевеликий, - вдохновенно начал незнакомец, - то же самое могу сказать и о своём утерянном достоинстве. И терпении, что вы так усердно выбивали у меня на протяжении последних минут. И предположи я, хоть на одно мгновение, что вы самая настоящая леди, то ваша наглая, мерзкая пощёчина тут же выветрила все мои благородные порывы к извинениям.

- Вы! - воскликнула Милред, вставая и тщетно пытаясь отряхнуть своё и без того грязное платье, что в темноте являлось абсолютно бесполезным делом. - Да вы испачкали моё милое платье!

- Ох, боюсь представить, насколько! Мне только кажется, что я даже очистил его, усердно взбивая по пути вниз, ведь вы и без того самая последняя замарашка в этом царстве! А вот на моём драгоценном камзольчике вы заметно поплясали...

- Что?! - вскричала обиженная девушка, готовая с кулаками наброситься на невидимого обидчика. И она сделала бы это, знай где он стоит.

- Посмотри, как ты его испачкала, грязнуля, посмотри, как испортила ткань, - искренне сетовал мужчина, судя по звукам, оглаживая свой некогда великолепный костюм. - Посмотри же, как ты его, бедняжку, поцарапала и оборвала и лишь нитки, зияющие дыры - вершины твоего грехопадения зияют, как открытые раны на нём... Нет, я не смогу его больше одеть, мой новый, белоснежный, прекрасный камзол! А всё из-за тебя, дурнушка!

У Милред после таких слов на глазах даже заблестели слёзы от чувства обиды и разочарования, и не помни она наставления старушки, захныкала, как распоследняя маленькая девчонка прямо здесь и сейчас.

- Ох, ну тогда, - сказала она дрожащим голосом. - Я с тобой говорить больше и не посмею! Ты наверняка самый последний оборвашка во всём обероновом царстве, вот и трясёшься над разединственным своим сюртуком, хотя даже у моего отца, а ведь он свинопас, их было два на два главных праздника в году, а я... А я, стоит мне только увидеть владыку Оберона, тут же ему расскажу про тебя, и погонит он тебя взашей, да, во так с позором!

- Ну-ну, - хмыкнул голос. - Удачи! В таком случае, раз ты соизволишь, наконец, не говорить со мной, я, в таком случае, с радостью в сердце отвечу тебе полнейшей взаимнстью.

- Что? - удивлённо переспросила Милред, запутавшись на третьем этаже оборотов его выражений.
- Простачка! - взбеленился мужчина, судя по звуку, разозлено отворачиваясь.

- Самовлюблённый индюк! - ответила ему девушка, немедленно проделывая то же самое. - Глаза мои видеть тебя не желают.

- И. Не. Видят! - ядовито прошипел незнакомец, разделяя слова. - Мы в темноте, если ты не заметила. В безвыходной яме!

- Но ты же как-то пробирался отсюда к той затронной дверце, чтобы поиздеваться над добропорядочными людьми? - ничуть не беспокоясь пожала плечами девушка.

- Совершенно верно! - яростно ответили ей. - Но другим способом! Не тем, что идёт из ловушки! - а потом, на секунду замолкнув, вспомнил последнее оскорбление. - И что значит - добропорядочными? Хочешь сказать, что обворовывать чужие замки, это сейчас добропорядочно?

Но ответа ему не последовало. Милред усердно простукивала стены.

- Чем вы занимаетесь, девица? - спросил у неё мужчина через некоторое время. - Я выражаю своё недовольство, что не знаю, где вы и чем вы занимаетесь, ведь вы, вполне возможно, можете коварно ударить мне в спину припрятанным в рукаве ножом.

- Я занимаюсь делом, в отличие от вас, надутое превосходительство! - рыкнула в ответ девушка. - И не зовите меня более этим гадким словечком - девица!

- Кем же мне придётся вас величать, о, уважаемое грязнейшество? Дурнушкой, грязнулей, наглой свинюшкой, воровкой, похитительницей али как-то по-иному? - удивлённо спросил у неё незнакомец.

- Моё имя Милред, - обречённо сдалась девушка, предпочитая слышать из этих пусть и противных уст собственное имя, нежели его отвратительные насмешки. - А как мне придётся величать вас, ваше индюшачьество?

- Ммм... Норебо, - на секунду задумавшись, сказал он. Зовите меня Норебо, ваше отвратительшество, дорогая Милред. Чувствуйте себя, прямо, как дома.

- Ваш юмор, мой милый чванливый Норебо, так же убог, как и ваш "радушный" приём.

- А это и не было юмором, глупая!

И эти препирания можно было бы продолжать целую вечность. Надеюсь, дорогие читатели, вы убедились в неиссякаемости фантазии и нашей прелестной Милред, совсем не такой грязной и уродливой, как в своем воображении её рисовал новый знакомый, и загадочного Норебо, переживавшего из-за любой мелочи, в том числе, в главном числе - из-за своего костюма. Любой англичанин, дети, скажет вам, что костюм для него - неотъемлемая часть дня, как, к примеру, карманные часы или обыкновенные сытные завтраки. Но внезапно их прервал странный стук, звонкий и явно идущий совершенно точно от одной определённой стены. И Милред сразу же к нему подскочила.

- Кто там? - позвала она ,как можно громче. - Кто бы ты ни был, помоги нам!

- Это я, - отозвался смутный голос. - Олень Томмен! И отойдите поскорее от стены. Я нашёл рычаг.
Не успели Милред и Норебо отскочить от неё, как тяжёлая каменная порода сдвинулась с места и поднялась.

- Скорее, вверх! - крикнула девушка уже на бегу, поднимаясь выше по ступеням.

И каково же было их совместное облегчение, когда они снова оказались в зале, освещённой самым настоящим светом, пахнущей травой и свежим бризом, неведомо как занесённым сюда ветром. И на радостях, Милред, чуть было ни кинулась обнимать всех без разбору, что оленя, что недавнего врага, и хвала всевеликому, что она этого не сделала, ведь стоило ей чуточку проморгаться, как она увидела...

- Ой, - сказала Милред и покраснела.

- Ой, - сказал Томмен и опустил свои олень глаза.

Царь Оберон, а это был именно он, я знаю, вы давно это поняли, своим изящным царственным жестом отряхнул свой поистине превосходный камзол, ничуть не испортившийся даже от пребывания в "каменном мешке", и всё так же царственно уселся на свой царский трон.

Стоит его увидеть, мои дорогие, и сразу становится понятно, что он истинный царь, внушающий трепет и благоговение одним своим взглядом.

- Я... разгневан, - начал задумчиво он. - Точнее я думаю, что я должен быть разгневан, ведь ты, девица Милред, отвратительно повела у меня на правах гостя. Но я, тем не менее, удивлён тобой. И тем, что ты думаешь, что я исполню твою просьбу, за которой ты пришла сюда. И посему я даю тебе право выговориться, дабы после прогнать "взашей", чего ты недавно желала и лично мне.

Томмен мысленно ужаснулся и незаметно отполз за колонну.

"Чем дальше - тем лучше", - подумалось ему.

Но Милред ползти было некуда. Ей пришлось говорить.

- Я пришла, чтобы вернуть своего жениха из лап злобной ведьмы...

Но была прервана бушующим хохотом царя.

- Жениха? - переспросил он. - И кто же он - землекоп? Или нет-нет, подожди, не подсказывай... Никчёмный лесоруб, что губит мои владения, считая это неплохой работёнкой? Расскажи мне, милочка, что же за зверь покусился на такую грубую и невоспитанную дочь свинопаса?

Милред вспыхнула ещё краше.

- Он вовсе не зверь, его зовут Том и он - бард!

И царю Оберону пришлось признать, что это достаточно уважаемая профессия, хотя вслух он не вымолвил ни слова.

- И отвратительная ведьма, очень красивая, правда, но, тем не менее - злобная и ужасная, выкрала его у меня. Мой друг, - Милред пробежалась глазами вокруг, но не нашла Томмена, - сказал мне, что она выкрадывает всех мужчин по имени Том и превращает их в животных.

- Правильно ли я понял, - задумчиво вопрошал у девушки царь эльфов. - Ты хочешь, чтобы я вернул тебе мужчину по имени Том, который сейчас находится в обличье животного?

Девушка кивнула.

- Но что же ты дашь мне взамен? - спросил царь, каверзно улыбаясь. - Ведь у меня всё есть.
Милред нагнулась и вытянула из старого башмачка старушичьин узелок. За всё путешествие она ни разу в него не заглядывала, и сейчас не стала, просто передала его царю. А он, развернув его, помолчал немного, озарённый светом, идущим из его глаз, а потом еле заметно кивнул.

- Хорошо. Я превращу твоего оленя в человека.

- Стойте-стойте! - закричала Милред. - Это не мой жених здесь, мне нужен другой!

- Но какая же разница, позволь спросить? - удивился царь Оберон. - Право же, не вижу! Обоих зовут Том, оба превращены злой ведьмой в животных, оба те же бедняки...

- Но это всё же не мой Том! - заупрямилась девушка.

- Хорошо, - всё так же обескуражено промолвил царь Оберон. - У ворот моего замка ждёт тебя твой Том. Теперь ты, наконец, уйдёшь?

Но в этот раз подал голос Томмен, робко высунувшись из-за колонны.

- А как же я? Как же я? Я тоже не прочь стать человеком! - забормотал он, повизгивая от страха всю свою жизнь пробегать на копытах.

- Да, преврати и Томмена обратно, если тебе не трудно, о великий...

- Трудно - не трудно! - завопил рассерженный царь, ударяя руками о подлокотники трона, отчего рубины на них, начали гореть неистовым огнём. - Дело не в этом - желание то одно!

И тогда Милред, вспоминая последнюю балладу, что пел её Том когда-то под её окном, долго не раздумывая, подбежала к трону и, притянув к себе лицо царя, поцеловала его в губы.

- Вот! Это плата за моё второе желание. Все эльфы любят поцелуи, об этом поётся в балладах! - уверенно сказала она.

- Но это была... плохая плата! - в ужасе забормотал владыка. - Не всё, о чём поётся в песнях - правда!

- Но тогда учти, тебе придётся на мне жениться! - уточнила Милред, и тут, конечно, всё было уже решено.

С усталым вздохом царь Оберон расколдовал и второго Томмена, чтобы они, наконец, покинули его замок.

- Закройте ворота, - сказал он опосля своим слугам. - И никому никогда больше их не открывайте. Особенно - девушкам, девицам, девочкам и женщинам! Это - самое страшное зло.

С тех пор владения царя Оберона считаются для людей закрытыми. Ведь у мужчин не хватает смекалки, дабы добраться до них, а женщин туда попусту не пускают...

Что же касается наших главных героев, то, безусловно, Милред и её Том сыграли долгожданную свадьбу по возвращению домой (а Оберон, дабы они не подумали вернуться и попросить у него ещё что-нибудь, наскоро переправил их на опушку родного леса), а Томмен, оказавшийся прелестным юношей с вихрастой головой, перенял науку Тома играть на лютне, и отправился вместо него прославлять древние баллады и сказания, играя их на разный лад. Со временем он добавил и ещё одну песню "О Милред и Обероне", включающую в себя довольно интересные подробности, но... оставим их между строчкой. Главное - это то, что они все жили счастливо.

Ну, почти.

- О, всевеликий, Оберон!!! - закричала молодая ослепительно красивая женщина, внезапно материализуясь на пороге его залы. - Это ещё что такое?!

Царь Оберон устало вздохнул. Выдохнул. И ещё раз вздохнул. Жена пришла.

Её прекрасные шелковистые волосы разметались по плечах, губы, влажные и манящие, кривились в недовольной ухмылке, а чудный белоснежный лобик хмурился от недовольства. Глаза же метали молнии. В прямом смысле. Весьма метко.

- Я тебя спрашиваю, супруг, что это ты сейчас устроил? - спросила она куда более спокойным голосом, отчего замок перестал землетрясаться, а начал просто мелко-мелко дрожать.

- Дорогая, милая моя Мелеруи, мне не оставили выбора! - попытался выкрутиться царь Оберон, аккуратно и незаметно пытаясь переползти за трон, а потом - к спасительной двери, вниз и вниз, в спасительный подвал с каменными стенами в надежде, что оттуда она его точно не достанет. Отсидит пару сотен лет, авось, к тому времени, супруга уже остынет.

- Выбор?! - взвизгнула благоверная, посылая ещё одну особенно зажигательную молнию прямо в очень опасное супружеское место. - Да убил бы девчонку и все дела, так нет же - целовать он её захотел! Слуг моих отбирать, да ей отдавать.

- Дорогая, - начал он, судорожно вкручивая обручальное кольцо на палец. - У неё были неопровержимые аргументы. Да и к тому же - зачем тебе в слугах олень и опоссум? Многого от них не дождёшься...

- Зачем?! - взвизгнула Мелеруи, становясь, тем не менее, ещё более прекрасной, на ещё более высокой ноте. - Мне, значит, в слуги славных, добрых мужчин набирать нельзя - ты ревнуешь, животных тоже нельзя - ты их всяким встречным поперечным даром раздаёшь...

- Так набирай дам! - отчаянно выкрикнул Оберон из-за кресла.

- А на дам ты засматриваешься! - грозно рыкнула на благоверного женщина. - Ну, я тебе сейчас покажу!...

И со страшным взглядом направилась она прямо в сторону трона.

- Лучше бы я женился на Титании, - еле слышно прошептал Оберон, спасаясь.

- Отлично! Отлично! - хохотал мой сказочник. - Просто безупречно!

Я польщено принимала его похвалу. Не каждый день такое случается всё же!

- Я и не думал, когда начинал эту историю, что ты так виртуозно её закончишь.

- Это всё ты, - смиренно признала я, вглядываясь в улыбчивые дорогие мне черты.

Мы сидели в полутёмной гостиной, среди разбросанных ёлочных игрушек и света тлеющих углей. Сказка прервала нас на полуделе.

- Так что же всё же было в этом свёртке? - спросила я чуть позже, когда мы вновь вернулись к работе.

- А ты не догадываешься? - хмыкнул он, ставя душистую ёлку на крепкую подставку. - А так же то, почему это оказалось у той старушки?

Я недоумённо покачала головой. Он всегда так будет издеваться?

- Тогда, боюсь, и не узнаешь, - он снова рассмеялся чему-то своему. - Делай-делай свои дела, милая. Видишь, как плохо висит этот шарик?

Но потом, заметив мою недовольную мордашку, всё же, со вздохом, произнёс.

- Ладно-ладно, я понял - новая сказка.

Мир, гармония и покой.

____________
Милред (др. англ.) - нежный, мягкий; сила, мощь.

Оставить комментарий © Copyright Кулинич Владислава Павловна (ladislavakulinich@mail.ru) Размещен: 12/01/2015, изменен: 12/01/2015. 123k. Статистика. Рассказ: Фэнтези Скачать FB2		Ваша оценка:
Аннотация: Сказки рождаются там, где в них нуждаются больше всего. Они возникают в едином мгновении и живут с тех пор, развиваясь и разрастаясь, пока не сходят со страниц и не становятся нашей жизнью...

Кулинич Владислава Павловна : другие произведения.

Десять сказок для Агнесс