Опечатка звезды на чистейшем тексте неба.
Что-то есть во мне, подчиняющееся слепо,
пианиссимо ночи разрушив ударами степа

равномерного в грудь изнутри, той звезде - не той ли,
о которой писали, которую видели в стойле,
в стоге, в Боге, в любом (не)пристойном застолье

под конец - даже стоя - если речь идет о Востоке,
о востоке, восторге и будто похмелье в истоке
обезбрежной реки, непробудном и мутном потоке.

Просыпайся, мой друг. Уже ночь. Опечатка
звезды на чистейшем. Не будет задатка,
и не агнца ищи, а любви. Сеть души и сетчатка

обнаружат и скроют бесцельно, бессмысленно, опе-
чатка в тексте - найди, обратись к Пенелопе
за умением нить расплетать 20 лет на одном автостопе.

Это все же звезда. Это все же не буква, не точка.
Этот степ обезличен, и ритм, и промокла сорочка
не от слез, не от пота... "Роди мне, родная, сыночка".

Я его воспитаю, спою баю-бай под наркозом,
он не будет уже удивлен, он проснется тверезым,
непременно покинет - навстречу метаморфозам.

Поднеси же к губам серебристую ложку кагора.
Причащусь, притащусь, ни за что не спрошу: "Это скоро?"
Я умела читать, я не знала другого простора.

Так останься и небо листом, и звезда - негативом.
И рекою - все та же река с бесконечным отливом.
Будет пеньем молчанье. И ночь над звездою - мотивом.


                                                   2001