На освещённой снаружи улице, меж двух неоновых фонарей, в сомнамбулическом одиночестве зависла луна. Редкие прохожие, стиснув губы и втиснув подбородки в вороты курток, быстро проскальзывали мимо... Редко кто останавливался и одаривал ищущим именно нас взглядом...
Моя сестра, прижавшись ко мне упругой, молодой кожей, наверное думала о том же. Нам было одиноко в стеклянном уюте, по соседству с дремлющими спраа и слева родственниками. Мы были юны, неискушены внешним миром и вниманием. А мы так об этом мечтали!... Так прошло полгода и почти пол нашей жизни.
Однажды на нас взглянул седовласый мужчина и этого было достаточно чтобы мы ушли с ним. Очутившись в его небольшой квартире, мы увидели малыша. Его глаза сияли. Он переводил взгляд с нас на своего большого друга и обратно... Мужчина подвёл нас к малышу и тут.. О, этот незабываемый миг блаженного служения и верности кому-то!.. Я почувствовала теплоту и мягкость детской стопы. Стопа была молочно белой, с бледно-голубой прожилкой пульсирующей ниточки и небольшим шрамом пореза на пятке. Чуть растопыренные, коротенькие пальчики, прижались к друг другу и я с нежностью обняла их. Наверное моя сестра была в тех же чувствах - мы же были близнецами...
Наше вхождение в новый мир началось с первых шагов по скрипучему паркету квартиры. Затем мы начали высоко подпрыгивать, а затем со смехом и скрипом пробежали по комнате. Несколько раз, увидев на пути кусочек острого стекла или сухую лимонную косточку, я первой ступала на них и уберегала моего малыша от боли.
Затем мы вышли с малышом в большой мир двора, улиц города. Мы обнимали его маленькие пальцы и розовые стопы, одетые в белые носки, прыгали через дождевые лужи в провалах булыжной мостовой, пинали консервные банки и футбольный мяч, стучали в каменные подступёнки винтовой лестницы наверх, а затем в тёмную дубовую дверь квартиры... Мы возвращались уставшие, мокрые,потрёпанные от встреч с твёрдым миром предметов, но всегда счастливые. Пока малыш спал мы приводили себя в порядок - смывали грязь с нашей чуть поморщившейся местами кожи, подшивали лопнувшие ремешки наших корсетов, начищали до блеска серебряные пряжки. Потом нам снился один и тот же сон про то, как мы отправляемся с малышом по всему миру, ощущяя под нашими подошвами пески и ковыли, асфальт и брусчатку, настили палуб и ковровые дорожки самолётных проходов...
Лето пролетело быстро, а с ним и наша жизнь... Да, мы успели быстро состариться за лето.. Моя кожа покрылась изжёванными складкаи и лопнула в нескольких местах... Серебрянная пряжка была сломана. Наши подошвы были протёрты насквозь и любой острый край мог просунуть сквозь дыры свою опасную голову...
Глаза малыша уже не блистали радостью когда он видел нас перед прогулкой... Нам вначале было страшно, а чуть позже уже всё равно. И наступил день, после которого малыш больше не хотел нас видеть и ходить с нами по городу.
Седовласый мужчина легко поднял наши лёгкие, простуженные тела и бросил в пыльную темноту подлестничной кладовки. Потом, когда мы окончательно утеряли способность бороться за жизнь, он вынес нас во двор и опустил в мусорный бак. Мы тут же потеряли друг друга в груде мусора... На меня упала грязная бутылка из под пива и огрызки яблок. Где-то справа, за мятым боком банки Кока-Колы, тускло мелькнула некогда блиставшая пряжка моей сестры...
- Мы были хорошими сандалиями - засыпая подумала я...