Аннотация: Девушки могут ошибаться, но цена ошибки может быть высока...
"Грёзы и грозы"
1
"...Мистер Уэбер объявил нас мужем и женой, и Эдвард бережно, как бутон благоухающего у нас над головами цветка, взял в ладони мое лицо. Я смотрела на него сквозь застилающую глаза пелену, пытаясь осознать невероятное -- этот удивительный человек теперь мой. У него по щекам, казалось, тоже вот-вот покатятся слезы, но я знала, что это невозможно. Эдвард склонил голову, и я, приподнявшись на цыпочках, не выпуская букета из рук, обвила его за шею.
Поцелуй Эдварда был полон любви и нежности. Я забыла о толпе гостей, о том, где мы и зачем мы здесь. Все, что я помнила -- он любит меня, я нужна ему, я принадлежу ему..."
- Градская!
Ева, вздрогнув, вынырнула из книги и невидящими глазами уставилась перед собой, судорожно соображая, где она и что происходит.
- Повтори, что я только что сказала.
На нее, сквозь толстые линзы очков, сурово взирала доцент Пузикова по прозвищу Сомиха. Ее глаза, увеличенные линзами, практически без ресниц, и впрямь казались холодными и склизкими, как у рыб, а над верхней губой виднелись чуть пробивающиеся усики.
- Ну-с, мы ждем, - повторила она.
Универ, Сомиха, лекция, социология, проносились вихрем мысли в голове, окончательно перенося Еву в скучную реальность.
- Социальное пространство, - раздался свистящий шепот у нее за спиной, кажется, Романовского.
- Вы рассказывали о социальном пространстве, - ретранслировала она подсказку.
- И что же это за зверь такой? - осведомилась Пузикова, подкрадываясь все ближе к ее ряду, так, что можно было разглядеть высовывающуюся из-под учебника книгу.
Ева, вскочив, молча смотрела на преподавателя, не в силах вытащить из сумбура, царящего в голове, необходимую формулировку, и чувствовала, как горячая волна румянцем заливает щеки. Ведь знала же, как на нее может подействовать магия текста, сто раз зарекалась читать на лекциях, но уж слишком силен был соблазн на этот раз...
- Так, так, - Пузикова, тем временем, подобралась совсем близко к парте и вытащила книгу из-под учебника. - Что тут у нас? - Сдается, это совсем не Аверьянов, и не Зомбарт. Стефани Майер, - прочитала она, прищурившись, обложку. - "Рассвет". Неужели рассвет Европы? - усмехнулась она, перелистывая страницы.
- Да это же "Сумерки", - не выдержал сидевший двумя рядами выше Громов, источник большинства розыгрышей и различных пакостей на потоке. - Классику знать надо, Валерия Сергеевна.
По аудитории пронеслась цепная реакция смешков.
- Предположу, что речь далеко не о "Сумерках богов", - сухо сказала Пузикова, закрывая книгу и кладя обратно на стол. - В наше время среди классики в подобном жанре "Дракула" числился. На худой конец - "Упырь" или "Страшная месть".
Она усмехнулась в ответ на явное удивление Евы, не ждавшей от препода подобной осведомленности о творчестве обожаемой Стефани.
- Но все же это - непорядок, студентка Градская, - постучала Пузикова согнутым пальцем по книге. - Не ожидала я от вас подобного...Ева. - Развернувшись, она начала спускаться обратно к кафедре.
- Социальное пространство - многомерное пространство социальных процессов, отношений, позиций и полей, функционально взаимосвязанных между собой, - неожиданно для себя выдала Ева в спину преподавателя.
Та, казалось, не услышав ее внезапного прозрения, дошла до кафедры, развернулась к аудитории и, обведя взглядом зал, сказала:
- Продолжим. А вы садитесь, Градская.
* * *
- И что, даже из аудитории тебя не поперла?
- С чего бы? Думаешь, я одна там такая, занимаюсь ерундой вместо того, чтобы ее слушать? Просто чересчур зачиталась, не успела заметить, что она на меня нацелилась.
- Да уж, представляю. Градская с новым бестселлером Стефани Майерс. Аттракцион "Погружение в себя".
Ева фыркнула:
- Да ну тебя. Никогда ты меня не поймешь, читаешь свои учебники по истории - и читай.
- Куда уж нам, сухим ботанкам, - скорчила рожицу Тамара, и Ева, не выдержав, через пару секунд рассмеялась.
- Ну а сейчас куда намылилась? - Тамара наблюдала за прихорашивающейся перед зеркалом подругой.
- Забыла что ли? - покосилась на нее от зеркала Ева. - Я ж тебе рассказывала про Влада.
- Ах, да, - закатила глаза подруга. - Тот самый таинственный молодой человек, похожий на твоего любимого Эдварда...
- А хоть бы и похож, - откликнулась Ева и подошла к шкафу. - Слушай, я надену вот этот шемиз? - ткнула она в изящное бирюзовое платье.
- Надевай, куда ж от тебя деться, - проворчала подруга. - Рыжим зеленый всегда к лицу. А фамилия у твоего Влада случайно не Дракула? Или Сальваторе.
- Очень смешно, - укоризненно взглянула на нее Ева. - Я вот твоего ухажера, как его, Славик вроде, не сравниваю же с Чакой Великим.
- Чака - не моя тайная страсть, - наставительно сказала Тамара, - а всего лишь тема будущей диссертации. И вообще, Африка, чтобы ты знала, это колыбель человечества. Там столько всего можно для диссера накопать.
- Да ты точно ботанка, - фыркнула Ева. - Первый курс, и уже о теме диссертации рассуждаешь. Ты сначала универ закончи. А лучше в окно выгляни - лето на дворе.
- Я-то закончу. А вот куда тебя твои вампирские саги заведут, тот еще вопрос.
Тамара встала с кровати, оглядела Еву, одобрительно покивала.
- Но вкус у тебя есть, с этим не поспоришь.
- Спасибо, - расцвела та в улыбке. - Ну, я побежала, буду поздно, не жди.
- А общежитие, между прочим, в одиннадцать закрывается, - напомнила Тамара вслед подруге, но услышала ее лишь закрывшаяся за Евой дверь.
2
- ...и чем же именно увлекается твоя подруга?
- Что?
Ева непонимающе смотрела на Влада, пытаясь уловить начало его вопроса.
- Я спрашиваю, - терпеливо повторил юноша, - каким именно периодом в истории Африки увлекается твоя подруга.
- Аа, - протянула Ева. - Каким-то там царством зулусов. Я, честно говоря, не сильно вдавалась в подробности. У нее в общаге две полки книжек, не считая гугла.
Она все еще продолжала пребывать в некоем ошеломлении, хотя с момента их прибытия в "Бархат" прошло уже около часа. Однако впечатление, произведенное на нее всем: от роскошных интерьеров ресторана и двух предупредительных официантов, вившихся у их столика, до запредельных цен в меню, изучать которое ей хватило духу меньше минуты, не отпускало.
- Тут же наверняка безумно дорого, - шепнула она Владу, как только они уселись за столик, к которому их провел полный благообразного достоинства мужчина, с сединой в шевелюре и роскошными бакенбардами. - Ты что, сын олигарха?
- Я и есть олигарх, - таинственным шепотом, склонившись над столом, - ответил он. И засмеялся в ответ на ее широко раскрывшиеся глаза.
- Шучу. Родители у меня не олигархи, но достаточно состоятельны, это правда. Так что не переживай. Нам, пожалуйста, розочки из лосося на гречневых блинчиках, тушеную курицу генерала Цао и рисовые аранчини, а на десерт - творожно-кофейное парфе с хурмой, - он, казалось, говорил в воздух, но стоявший за ним официант строчил в блокнот, после чего наклонился куда-то к плечу Влада.
- Что будете пить? Рекомендую "Жевре-Шамбертен" урожая 1990г.
- Да, подойдет, - кивнул Влад и, дождавшись пока официант отбудет в сторону кухни, наклонился к Еве.
- Я отойду на пару минут. Ты не скучай.
- Не буду, - не соврала Ева ни на йоту. Все ее внимание до этого момента занимал Влад, но сейчас можно было осмотреться, впитать то чувство роскоши, которое, казалось, пронизывало здесь даже атомы.
Просторный зал освещали вычурные хрустальные люстры. Однако свет был не ярким, а каким-то теплым и уютным. Сводчатые колонны и арки разделяли пространство зала на несколько частей, в каждой из которых была своя изюминка в обстановке. Столики в той части, где сидели Ева с Владом, по форме напоминали птичьи гнезда, а стоявшие перед ними кресла были сделаны в форме разнообразных птиц. Евино, если она правильно распознала задумку его создателя, представляло собой голубя, где крылья заменяли боковины кресла.
В воздухе витала свежесть, какая обычно бывает после грозы, и разливался едва уловимый аромат фиалок. Из-за колон в конце зала доносились негромкие расслабляющие джазовые мелодии. На входе в ресторан, если Ева правильно помнила, было объявление, что сегодня для посетителей играют некие "Five peace band".
И везде царил бархат. Бархатные скатерти, ковровые дорожки, шторы с тяжелыми кистями, обивка стен и кресел. И все это играло и переливалось нежными мягкими цветами под электрическим хрустальным светом. Только сейчас Ева осознала, насколько подходит ресторану его название.
Ожидая Влада, очарованная роскошной обстановкой, она принялась вспоминать последние пару месяцев, самых важных, как по ней, в ее жизни. Ведь это, несомненно, была та самая, воспетая величайшими поэтами и писателями первая любовь. А может, даже и более того.
Даже их первая встреча была пронизана романтикой. Ева, задержавшись после лекций в университетской библиотеке, возвращалась домой уже в сумерках. Банальный, казалось, сюжет: недалеко от автобусной остановке к ней привязались два парня, от которых явственно несло алкоголем. Прохожие, пряча глаза в асфальт, торопливо шагали мимо, и Ева уже была готова от отчаяния броситься просто на проезжую часть, как из сумерек выдвинулась темная фигура и через несколько секунд обидчики девушки корчились у ее ног.
- Пойдемте. - Пальцы цепко обхватили ее локоть и спаситель повлек ее за собой к виднеющемуся в нескольких сотнях метрах впереди торговому центру. Ошарашенная от столь быстро меняющихся событий, пролепетавшая робкое "спасибо" девушка дала себя увести и, пока они шагали, украдкой разглядывала своего спасителя.
Он был ненамного выше ее. Бледное узкое лицо выглядело бы жестким, если бы не его странно мягкие черты. Сначала он показался Еве мрачным и угрюмым, но затем, когда взглянул на нее и улыбнулся, а в глубине теплых карих глаз весельем блеснули золотистые точки, это ощущение прошло. Не спрашивая ее, парень целеустремленно завел девушку в кафетерий, усадил за столик и вскоре вернулся с большой чашкой капуччино, как она любила, с коричным узором на шапке пенки.
Так началось их знакомство, повлекшее за собой все новые и новые встречи, пока в один из дней Ева не поймала себя на мысли, что все время думает о Владе, вспоминает вчерашнее свидание и уже никак не дождется завтрашнего. Наверно, решила она, это и есть любовь.
Влад, как и Ева, оказался тоже студентом, правда не первого, а последнего курса, заканчивая МГИМО на факультете международной журналистики. По мере развития их отношений встречи становились все чаще, и первым звоночком, заставившем ее задуматься, стало то, что их свидания всегда проходили вечером. Конечно, это можно было списать на учебу, однако, даже когда она несколько раз попыталась вытащить его на выходных погулять днем или сходить на дневной сеанс в "Иллюзион", Влад под разными предлогами отказывался, всегда умудряясь перенести встречу на вечер.
Затем однажды, во время одного из наиболее страстных поцелуев, Ева ощутила языком то, чему воображение подкинуло ей название - "клык". Ошарашенная этой мыслью, она украдкой следила во время последовавшего ужина за Владом и убедилась, что тактильные ощущения ее не обманули: у ее возлюбленного было как минимум два клыка, больше Ева не разглядела. Почти сразу же память подкинула ей новый кубик: девушка вспомнила, что радужка глаз Влада иногда окрашивалась в красный цвет. Тогда, уловив ее взгляды, парень пояснил, что у него частенько бывает сложная форма коньюктивита.
Ева, конечно, знала, что такое коньюктивит и фотофобия, и также понимала, из курса биологии, что клыки у людей, - привет от предков, - встречаются не так уж редко. Однако, когда она попыталась подарить Владу серебряный браслетик, а того аж передернуло, после чего парень пояснил, что у него аргентофобия, Ева два дня ходила как сомнамбула, пытаясь убедить себя, что все ее вдруг вспыхнувшие подозрения - всего лишь последствия увлечения литературой о вампирах. Тем более, что она не преминула провести эксперимент с зеркалом и убедилась, что Влад очень даже там отражается. Также он не был против общих фотографий, с удовольствием позволяя ей сделать совместное селфи где-нибудь в зоопарке или театре. Впрочем, возможно это было вызвано тем, что времена фотопленки, на которой проявлялись запечатленные на ней люди, давно прошли и наступила эпоха цифры? С другой стороны, если верить разнообразным авторам, вампиры необязательно должны бояться солнца или чеснока. После долгих размышлений и камланий в гугле, Ева даже пыталась вытащить на серьезный разговор о возможном существовании вампиров Тамару, но та лишь отмахнулась от соседки, погрузившись в "Естественную историю" Плиния.
И вот сегодня Ева решила поговорить с Владом всерьез, тем более, что тот впервые намекнул, что хочет продолжить вечернее свидание у себя дома. Пусть он посмеется над наивной дурочкой, она переживет, если все ее фантазии окажутся всего лишь домыслом, но если нет... от открывавшихся перспектив захватывало дух. Перед ней наяву вставала история милых ее сердцу Эдварда и Беллы. Если ее подозрения верны, то Влад может подарить ей целый мир. Она станет его вечной спутницей, любовницей, женой... От таких мыслей Еве становилось жарко, кровь разгонялась по венам и гулко стучало в ушах.
Да, решила Ева: сегодня или никогда.
- Ну, как ты тут без меня? - вырвал девушку из ее грёз вернувшийся Влад.
- Отлично, - мягко улыбнулась та, любуясь всегда зачаровывавшим ее теплым блеском темно-карих глаз юноши. - Кажется, принесли вино.
- А это что? - указала она на развешанные по стене причудливые маски.
- Отец больше двадцати лет в Сьерра-Леоне провел, - сказал Влад. - Развивал бизнес - бокситы, алмазы, даже кофейная плантация есть. Я, считай, там вырос, и школу закончил, при посольстве.
- Интересно, - мечтательно протянула Ева. - Всегда мечтала посмотреть мир. Свозишь меня туда? Хочу увидеть места, где ты рос.
- Почему бы нет? - Юноша улыбнулся, обнял Еву и сказал:
- Пойдем, покажу свою берлогу.
Добравшись через путаницу комнат в убежище Влада, Ева с удовлетворенным вздохом упала на широкую кровать, застланную шелковым покрывалом, и огляделась. К украшающим стены маскам добавились причудливые соломенные конструкции, картины, на которых буйным цветом зеленели мангровые заросли и еще что-то, не распознанное ею, но несомненно экзотичное. За большим, во всю стену окном, сверкнула молния, прогремел далекий пока еще раскат грома. "Наверное, будет гроза", подумала Ева.
Влад, между тем, включил внушающую уважение одними своими размерами стереосистему и по комнате, под гитарные рифы, поплыло хрипловато-пронзительное:
There is a house in New Orleans They call the Rising Sun And it's been the ruin of many a poor boy And God I know I'm one
- Моя любимая группа, - сказал Влад, подходя к кровати. Кроме музыки он успел достать из мини-бара, замаскированного под пещеру, и раскупорить бутылку шампанского.
- Прошу, - протянул он ей бокал. Ева, приподнявшись на покрывале, пригубила сладковато-терпкий, ударивший в нос пузырьками напиток, откинулась обратно на подушку, мечтательно посмотрела на Влада, протянула к нему руки и одними губами прошептала:
- Иди ко мне.
Юноша, освободившись от пиджака, упал рядом с ней, обнял, притянул к себе и поцеловал.
- Я должна сказать тебе кое-что очень важное, - сказала Ева, снова ощутив языком его клыки и вспомнив данную самой себе пару часов назад клятву. - Может быть я, конечно, наивная дура, и ты будешь смеяться надо мной, но...
- Тсс, - приложил Влад палец к ее губам. - Закрой глаза. - Ева подчинилась и почувствовала, что он встал с кровати и куда-то идет.
- Я сейчас. Лежи, не вставай, - донесся его голос.
Она лежала с закрытыми глазами и все повторяла и повторяла про себя единственную фразу: "Господи, сделай так, чтобы это было правдой, сделай..."
- А вот и я, - услышала она голос Влада. Ева открыла глаза, приподнялась на локтях и непроизвольно охнула. Ее возлюбленный освободился от одежды и единственным его одеянием сейчас была шкура какого-то зверя, обвивающая торс и плечи.
- Это шкура леопарда, - с гордостью сказал Влад. - Я добыл его сам, пять лет назад, на охоте в горах Футта-Джалон. Вот этим самым ножом. - Он указал на стену, на которой висел странный двулезвийный нож, лезвия которого крепились перпендикулярно рукояти.
Забыв о своих мыслях, Ева смотрела на тело парня и внутри нее заворочался горячий ком. Запунцовели щеки, дыхание стало прерывистым. Никогда еще она не хотела, так как сейчас, чтобы он коснулся ее. Словно уловив ее мысли, Влад лег рядом с ней, обнял и принялся раздевать, одновременно лаская и шепча что-то под нос.
Ева, снова закрыв глаза, теперь уже от невыносимости наслаждения, двигалась в странном ритме с танцем рук юноши на ее теле, выдыхая слова нежности, призывающие любовника к новым ласкам.
- Ты моя. Ты только моя. И будешь моей, - шептал Влад. - Мы с тобой одной крови. Стань моим борфиму.
Ева вздрогнула от одновременно знакомого и незнакомого слова, от которого повеяло мистикой и странной силой. Возможно, она видела его в какой-то книге о вампирах? Задержав дыхание, словно перед прыжком в холодную воду, она наконец решилась и, не открывая глаз, спросила:
- Влад, скажи мне правду - ты вампир? Не бойся: я никому не скажу.
Юноша на мгновение замер, затем, оставив вопрос без ответа, продолжил ласкать ее тело. Ощутив его дыхание на шее, Ева открыла глаза и испуганно ахнула. Казалось, на нее смотрел хищник, только что выбравшийся из дикой сельвы. Глаза горели красным и казалось, еще секунда - и пасть зверя распахнется и ей в лицо ударит гневный, исполненный неутоленной ярости рык. Только через секунду она поняла, что это - все та же шкура леопарда, наброшенная на голову юноши.
- Вампиры бывают только в романах, малыш, - хрипло сказал Влад. Его губы растянулись в обнажившем клыки оскале. Вдруг, еще больше приблизившись, юноша лизнул ее щеку, а время для Евы будто остановилось: мгновения поползли, словно хромые улитки.
Сначала, словно молнией, ее поразила мысль: да это же не клыки, а заточенные зубы. Вспышка в памяти озарила давний разговор с тетей Тасей, маминой подругой, стоматологом. Она со смехом рассказывала о распространении среди молодежи нового модного веяния подтачивать зубы.
Затем из глубин памяти перед глазами всплыли строчки текста из какого-то Тамаркиного учебника:
"...традиции каннибализма и поныне крепки в Африке, несмотря на все блага цивилизации. Объединяясь в тайные общества, потомки первых каннибалов продолжают традиции предков, охотясь на "длинных свиней". Одной из наиболее известных подобных организаций является Общество Леопарда, основной зоной распространения которого считается территория Сьерра-Леоне, Либерии и Кот-д`Ивуара..."
И, на излете, контрольным выстрелом еще строчка:
"... имеют место ритуальные убийства с целью добычи особого магического снадобья под названием "борфиму". Зачастую для умерщвления жертвы используют так называемый "нож леопарда" с двумя лезвиями..."
- Мир как никогда реален, малыш, - услышала она свистящий шепот, а затем мгновения совершили квантовый скачок и в гитарные переливы диким плющом вплелся вопль ужаса, доли секунды спустя захлебнувшийся в затяжном всхлипе. Так из проткнутого бурдюка волынки выходит воздух, пресекая в зародыше мрачную протяжную мелодию.
Теперь тишину, царившую в роскошном пентхаусе, нарушал лишь просящий хрипловатый голос певца:
Oh mother, tell your children Not to do what I have done Spend your lives in sin and misery In the house of the Rising Sun