Аннотация: Глава дописана. Большое спасибо всем ответившим! Опрос закрыт.
Глава 8
Первые сутки беглец почти не приходил в себя. Ночь он проспал беспробудным сном, то ли от усталости, то ли благодаря снадобью Тамиры, а скорее всего, сыграло роль сочетание первого со вторым. Днём он тоже по большей части спал, лишь изредка открывал глаза, чтобы в скором времени снова их закрыть. Послушно пил лекарства и бульон, которые давала Тамира, но приподняться для этого сам пока не мог, приходилось делать это самой. Впрочем, неженкой девушка, всю жизнь прожившая в лесу и самостоятельно заботившаяся о своём пропитании, не была, так что большого труда ей это не стоило. О разговорах речи не шло: если больной и хотел что-то сказать, то был слишком для этого слаб. Да и взгляд его в те редкие минуты, когда он не спал, казался не слишком осмысленным.
Сегодня Тамира подошла к заботе о пациенте более основательно, чем вечером. Обработала специальной мазью ушибы и ссадины. Провела ещё несколько проверок (но ничего опасного так и не обнаружила). Следила за температурой, сбивала её по мере необходимости.
А вот вечером, вскоре после заката, началось самое тяжёлое. Больной стал кричать во сне. При этом разбудить его удавалось разве что на несколько секунд, после чего он снова проваливался в сон, и вскоре всё повторялось. Тамира попробовала дать ему успокаивающее средство. Не помогло. Были, конечно, средства и сильнее, которые бы точно подействовали, но прибегать к ним девушка опасалась. Уж слишком много самых разнообразных лекарств получил пациент за последние сутки. Начиная с той же ферны, средства весьма сильного и далеко не со всеми лекарствами сочетающегося. Уж лучше пусть больной покричит во сне, чем получит серьёзные осложнения, рискующие по-настоящему подорвать его здоровье.
Однако на данный момент её собственное здоровье, как минимум, психологическое, оказалось под угрозой. Потому что попробуйте заснуть, когда из соседней комнаты то и дело доносятся стоны и громкие крики в духе 'Не надо! Пожалуйста!', 'Прекратите!', 'Хватит!'. А если всё-таки заснёшь и минут через десять проснёшься под подобное, будет ещё хуже. При этом Тамира и прошлую ночь не так чтобы долго спала.
Когда она подходила к больному, садилась рядом на краешек кровати, шептала 'Ш-ш-ш!' и клала руку ему на лоб или на плечо, он успокаивался. Но стоило ей отойти, и он вновь начинал метаться во сне.
Наступает момент, когда усталость перевешивает любые помехи, и человек всё-таки засыпает. Случилось так и с Тамирой. Однако под утро, в час, когда тьма ещё стояла ночная, но знающий человек уже чувствовал близость рассвета, девушка проснулась. Криков слышно не было, но словно в самом воздухе витало что-то тревожное, давящее, неспокойное. Поднявшись, Тамира решила посмотреть, как там пациент. И обнаружила, что он шёпотом, ещё более пугающим, чем крик, выдыхает во сне: 'Отпустите'.
Девушку передёрнуло от жутковатого, неприятного чувства, какое человек может испытать лишь в такой предрассветный час. Она снова села рядом, опустила руку на горячий лоб. Да что ж такое? Если бы его в тюрьме запытали чуть ли не до смерти, всё это было бы легко объяснимо. Но тогда и следы на теле были бы совсем иными. Да и потом, не звери же там служат. Ну, допросили, конечно, по всем правилам, но ведь не более того? Впрочем, многим людям и этого было бы достаточно.
Подумав, что вряд ли она сможет уснуть, если всё повторится, да и вообще бегать туда-сюда надоело, Тамира просто прилегла на кровать рядом с пациентом. После чего крепко уснула и проспала чуть ли не до полудня.
Проснувшись, она не сразу поняла, как здесь оказалась. А вспомнив, чуть не свалилась с кровати, поскольку обнаружила, что пациент тоже проснулся и глядит на неё вполне осмысленным взглядом.
Тамира поспешно соскочила на пол и схватилась за одежду, проверяя, хорошо ли та завязана. А параллельно постаралась придать своему лицу максимально деловое и независимое выражение.
- А я тут ваше самочувствие проверяла, - ляпнула она, хотя объяснений пока никто не просил.
- Я так и понял, - кивнул беглец.
Голос был хриплым (ещё бы, после такой-то ночи), но отнюдь не безжизненным.
Злясь и на себя, и на незнакомца за собственное смущение, Тамира сосредоточилась на работе. Принялась смешивать в кружке ингредиенты для лекарства.
- Кто вы?
Пациент, похоже, не собирался оставлять его в покое.
- Травница, - ответила Тамира, не отрываясь от кружки.
- И...всё?
Почему-то такой ответ больного не удовлетворил.
- Меня зовут Тамира, если вам так важно это знать, - бросила она, приподняв кружку и разглядывая на свет результат своих трудов.
Мужчина промолчал, не попытавшись выпытать дополнительные детали её биографии.
Выпил поднесённое ею лекарство. На сей раз он, пусть не без труда, но приподнялся сам, и даже сам держал кружку, хоть Тамира его при этом и подстраховывала.
Однако долго молчать, к неудовольствию девушки, пациент всё-таки не мог. Определённо, в бессознательном состоянии он ей нравился больше.
- Как я здесь оказался? - спросил он, напряжённо хмурясь.
- Пришли, - отозвалась Тамира, вновь принимаясь за дела, на этот раз, не касавшиеся непосредственно пациента. Просто именно в этой комнате находились почти все её запасы лекарственных трав, равно как и прочие компоненты, необходимые для приготовления снадобий. - Могу уточнить, что ногами, если это для вас важно.
- Стало быть, мне всё это не привиделось? - Ну, право слово, какой разговорчивый! - Девушка с корзиной, не выдавшая меня страже, потом долгий путь через лес и тёмный дом в глуши?
- Не такая уж здесь и глушь, - обиделась Тамира. - А шли мы не так уж и долго, всего-то с час.
- С час? - удивился пациент. - А мне казалось, прошло не меньше суток.
- В таком состоянии вам и не то могло показаться, - 'порадовала' его травница.
- Как, высказали, вас зовут? Тамира? - уточнил он, опуская голову на подушку и прикрывая глаза. Впрочем, это не заставило его перестать говорить. - Занятно. Мне тогда подумалось, что сама Давирра решила укрыть меня от преследования. А у вас даже имя похоже.
- Уверяю вас, я совершенно материальна. - Тамира оторвалась от дел и протянула пациенту градусник. - Суньте под мышку. - Сравнения с лесными духами ей не льстили, а почему-то, наоборот, заставляли напрячься. - Вас-то самого как зовут?
Мужчина открыл глаза и посмотрел на неё со всё возрастающим удивлением.
- Вы меня не знаете? - проговорил он затем.
- Нет, - пожала плечами Тамира.
Он что, какая-нибудь знаменитость? Известный артист? Впрочем, даже если и так, в лес актёры с представлениями не приезжали.
Впрочем, следующий вопрос незнакомца кое-что прояснил. Во всяком случае, Тамире стало понятнее его замешательство.
- Тогда почему же вы привели меня сюда?
- Я же сказала вам ещё тогда, - отозвалась травница, принимаясь разогревать бульон.
- Да, помню. Вы пьёте человеческую кровь, - кивнул больной, давая понять, что оценил шутку.
- Надо же, запомнили. Что ж вы тогда со мной пошли? - полюбопытствовала она, помешивая вкусно пахнущую жидкость длинной ложкой.
- После всего, что со мной случилось, такая перспектива показалась далеко не самой пугающей.
- Ну вы ведь сами в этом виноваты, - невозмутимо отозвалась Тамира. - Вы ведь преступник. Не знаю уж, что вы натворили, но, видимо, знали, на что идёте, когда нарушали закон. Тем не менее, решили рискнуть. Вот и поплатились.
Какое-то время пациент молча смотрел на неё, слегка прищурившись, и девушка всё ждала, что вот сейчас он начнёт оправдываться, доказывать, что пострадал безвинно, или попросту обвинять её в чёрствости. Но этого не произошло.
- Вот я и спрашиваю: почему вы привели меня сюда и стали лечить, если не знали, кто я такой? - на удивление спокойным тоном вопросил он. - Всё, что вам было известно, это что я - преступник, бежавший из тюрьмы. Так почему?
- А что ещё с вами было делать? - раздражённо пожала плечами Тамира. - Щи из вас варить?
- Да хотя бы выдать стражникам. Или, по меньшей мере, просто оставить лежать, где лежал, чтобы сам разбирался со своими неприятностями.
- Угу, сильно бы вы сами разобрались, - пробубнила Тамира.
Аккуратно подула на ложку, предварительно зачерпнув из котелка. Попробовала. Чуть-чуть горячевато, но когда разольёшь по тарелкам, быстро станет в самый раз. Пожалуй, она и сама может разок побаловать себя куриным бульоном. Раз уж крестьяне расщедрились на продукты.
- Но я мог оказаться кем угодно, - не отставал больной. - Убийцей, насильником. Вы, как я понимаю, живёте одна. Вам не было страшно вести к себе в дом закоренелого преступника?
Последние слова были произнесены с определённой долей сарказма.
Тамира снисходительно фыркнула.
- Измождённый закоренелый преступник в бессознательном состоянии обычно не очень опасен для здоровой женщины. Вы и сейчас совершенно неспособны причинить мне вред. Я - травница и кое-что в этом понимаю. А к тому моменту, как станете способны, я успею выставить вас за дверь без малейших угрызений совести.
Она поставила тарелку с бульоном на поднос и поднесла больному. Тот усмехнулся, принимая услышанный ответ, и медленно сел в постели. Тамира поставила ему на ноги поднос и подняла повыше подушку.
- Вас-то как зовут? - спросила она, возвращаясь к собственной тарелке.
Пациент молчал. Удивлённо подняв глаза, Тамира обнаружила, что он напряжённо о чём-то думает. Видимо, срочно придумывает фальшивое имя.
- Мне не хотелось бы вам врать, - признался пациент, косвенно подтверждая её гипотезу. - Но, если вы дружны с властями Оплота, а у меня сложилось именно такое впечатление, боюсь, моё преступление понравится вам ещё меньше, чем убийство.
- И что? - Тамира убрала за ухо выбившуюся прядь. Надо бы причесаться после ночи, да обстоятельства пока не слишком тому способствовали. - Я лечу пациентов не за то, что они мне нравятся. - Она посмотрела на незнакомца исподлобья и, вздохнув, добавила: - Уж если сдавать вас страже, это надо было делать сразу. Сейчас мой донос будет выглядеть несколько странно, не находите? Впрочем, мне всё равно. Не хотите говорить своё имя, не надо. Придумаю вам прозвище, и дело с концом. Надо же вас как-то называть.
То ли пациент счёл это серьёзной угрозой, то ли действительно не хотел ей врать, но в итоге сказал:
- Меня зовут Эдвин Райс.
И посмотрел прямо в глаза, эдак внимательно, сосредоточенно.
Эдвин Райс. Теперь кое-что становилось понятно. Не артист, конечно, но его, должно быть, и правда многие знали в лицо.
Были такие ненормальные, которые считали, что Оплоту пришла пора объединяться с Настрией. По сути - добровольно отдать себя на растерзание волкам. Что за логика стояла за таким суждением, Тамира представляла себе слабо. Ненормальные - они ненормальные и есть. А этот, кажется, из них был особенно убеждённым. Высказывался, спорил, встречался с кем-то из руководство, вроде бы даже аудиенции у короля добивался... Что из этого вышло, Тамира не знала. Она вообще мало интересовалась подобными делами. Есть горстка ненормальных идеалистов, ну так кому какое дело? Изолировали его от общества - и правильно сделали. Пытать только зачем было? Государственные тайны он, что ли, какие-то продал? Так с какой стати его к ним допустили, если он с самого начала своих взглядов не скрывал? Или всё-таки не пытали, а сегодняшняя ночь - всего лишь результат кошмарных сновидений?
О том, на какое время Брайан пригласил Кеннингтона к себе в кабинет, я знала из их же разговора. Скрывать эту информацию ни тот, ни другой не стремился. Чего никак нельзя не сказать о теме предстоявшей беседы. Но тут-то хватало моего собственного логического мышления. В том, что обсуждать они станут именно мою скромную персону, сомневаться не приходилось. Другое дело, что происходило это за запертой дверью. И охрана поблизости присутствовала, так что даже через замочную скважину не подслушаешь. Тем более что с той стороны в скважине наверняка торчал ключ.
Вот только об особенностях моего слуха Брайан не знал. Понятия не имею, что заставило меня в своё время умолчать об этой своей особенности. Быть может, сработала неведомая мне самой интуиция? Так или иначе, сейчас это сыграло мне на руку. Я преспокойно устроилась на широком подоконнике неподалёку от кабинета и принялась листать захваченные с собой бумаги, как делала до сих пор неоднократно. Слушать отсюда было непросто: стены и расстояние скрадывали звук. Но, основательно напрягшись, я всё же могла различить произносимые в кабинете слова.
- Ты же знаешь: я с самого начала был против твоего решения по поводу Элайны, - говорил Кеннингтон. - Я считаю, что потеря такого агента - расточительство, которое мы не вправе себе позволить.
- Я ещё тогда тебе сказал, что понимаю твою логику. - Брайан говорил уверенно, но даже мне, на таком расстоянии, удавалось уловить нотки напряжения. - Но есть и другие соображения, которыми я тоже не вправе пренебрегать. Каждый агент хорош в течение определённого срока. Но наступает этап, когда у них накапливаются знания, делающие их потенциально опасными. А мы не можем допустить, чтобы потенциальная опасность превратилась в реальную. Меня совершенно не радует необходимость избавиться от Элайны. Я бы с радостью отпустил её, к примеру, просто жить в Оплоте и заниматься каким-нибудь другим делом. Но это невозможно. Мы не можем выпускать бывших агентов из-под контроля.
Я основательно прикрылась бумагами, чтобы ничего не слышащие и ни о чём не подозревающие охранники, а также иногда проходящие мимо люди, не могли догадаться по моему лицу о том, что происходит у меня в душе. Отлично. Стало быть, бывших агентов не бывает. Есть нынешние и мёртвые, третьего не дано. И из первой во вторую категорию переводят всего через несколько лет после вербовки. Или такие особенные условия - лично для меня.
- А с Уилфортом у неё действительно было больше шансов, чем у других, - продолжал между тем Брайан. - Поэтому глупо было не воспользоваться таким шансом решить две проблемы одновременно.
- Элайна - необычный агент, - стоял на своём Кеннингтон. - Она обладает очень редким талантом, чрезвычайно полезным для нас. К тому же она по-настоящему преданна делу Оплота. Не вижу я объективных причин её списывать. Раньше не видел и сейчас не вижу. Что же касается погони за двумя зайцами, ты сам знаешь, что из этого выходит согласно поговорке. Так и получилось.
- Могло повезти, а могло и не сложиться, - философски отозвался Брайан. - Очень жаль, что с Уилфортом всё сложилось именно так, но это не последний шанс. Будем искать другие пути. К тому же, есть вероятность, что с ним разделается кто-нибудь из своих же. Далеко не всех светлых устраивают его реформы.
- Реформы ещё толком не начались, - протянул Кеннингтон.
- В том-то и дело. Когда они пойдут полным ходом, в Настрии появятся недовольные. Людей, предубеждённых против тёмных, там достаточно.
- Ладно, вернёмся к Элайне, - перебил Кеннингтон. - Я считаю, что она не исчерпала до конца свой потенциал. Есть ещё много информации, которая нам жизненно необходима. Никто не справится с этим лучше, чем она. Чёрт возьми, Брайан, мы столько её обучали! И потом, ты столько времени потратил на то, чтобы выманить её из Настрии в Оплот и заполучить в агенты! Месяцы сбора информации, затем такая кропотливая работа - и всё это ради каких-то несчастных трёх лет?
Я застыла, спрятавшись за своими бумагами, и почти перестала дышать. Главное - не думать о том, что я только что узнала. Не вспоминать, не ужасаться, не сопоставлять факты. Просто слушать. Сейчас все силы надо сосредоточить на слухе. Эмоции - потом.
- Дар Элайны - действительно редкий, но не уникальный. Можно найти другого агента с такими способностями. Согласен: нелегко, но можно. Что касается её преданности - в том-то и вопрос, до какого момента она будет простираться. Тут, как ни парадоксально, всё снова упирается в дар Элайны. Если обычный агент, похищающий документы, порой не имеет возможности в них заглянуть, тем более - внимательно прочитать, то с Элайной случай совершенно другой. Она помнит всё. Даже если переписывала, не задумываясь. Даже если никогда не сопоставляла. Рано или поздно она может перечитать все документы от начала и до конца. Все они хранятся в её памяти. А это чревато. Она может постепенно разобраться, что занимаемся мы не совсем тем, чего можно ожидать, исходя из нашей риторики.
- Для этого всё же надо читать всё очень детально и провести очень подробный анализ. Эти вещи не очевидны. А Элайна не кажется мне тем человеком, который станет копаться в подобном. Если, конечно, она не усомнилась в нас из-за твоей неудачной попытки её списать.
- Как раз об этой попытке она, судя по всему, не знает, - задумчиво протянул Брайан. - Во всяком случае, я проверил её на этот счёт. Непохоже. Скорее всего, она говорит правду: её хотели перевербовать, не сумели, а дальше подвернулся шанс бежать. Некоторые нюансы я попытаюсь проверить через своих агентов, но в целом я склонен ей верить. Однако безотносительно истории с последним заданием... Я с самого начала знал, что рано или поздно она станет потенциально опасной. Но знаешь, в какой момент я впервые подумал об этом всерьёз? Незадолго до того, как мы определились по Уилфорту, я спросил её, что она собирается читать на площади. Она тогда как раз вернулась с очередного задания и принесла мне добытые документы. И знаешь, что она сказала? 'Думаю, как раз эти документы и прочитаю'. Да-да, не смотри на меня так. Конечно, это была всего лишь шутка. Но от такой шутки до правды уже не пропасть. Далеко - да, но...мостик можно проложить. Она не просто агент, Роберт. Она ещё и рассказчица. Её знает и любит народ. Ты представляешь, что произойдёт, если ей вдруг взбредёт в голову рассказать с помоста что-нибудь любопытное о политической жизни Оплота? Даже одного раза может оказаться достаточно.
- Полагаешь, мы совершили ошибку, предоставив ей такой род занятий?
- Полагаю, что да. Все способны ошибаться, и мы в том числе. Казалось бы, что может быть более невинно, чем сказка? А теперь выяснялось, что это - опаснейший инструмент, способный прямо или косвенно воздействовать на человеческие умы. Я склонен доверять Элайне, насколько вообще можно доверять человеку в нашем деле. Но она постепенно становится для нас опасной, и тут ничего не попишешь.
- Так что же, ты хочешь теперь её убрать?
Похоже, Брайану удалось убедить Кеннингтона. Во всяком случае, теперь последний не возражал так яро, как в начале подслушанного мной разговора.
- Прямо сейчас? - Брайан как будто даже удивился такому предположению. - Нет. Зачем? Во-первых, её любит народ. Одно дело, если бы она погибла от рук ненавистных светлых. И совсем другое - если не вернётся из стен этого замка. В последнем случае нас ждёт, скажем так, непонимание со стороны населения. Нет, отговориться мы, конечно, сумеем, но осадок останется, а это может иметь роковые последствия. Во-вторых, как я уже говорил, пока я склонен ей доверять. Так что не вижу причин избавляться от неё в срочном порядке. Не для удовольствия же я считаю нужным её списать. Правильнее будет подождать другого случая. Мало ли где и когда она нам сможет пригодиться. Возможно, нам снова понадобится смертник, и мы всё-таки сумеем убить одним ударом двух зайцев. Пока следует просто за ней присмотреть. Приставь кого-нибудь, чтобы следил, куда она ходит, когда покидает замок, и с кем встречается. Ну, и все её выступления надо слушать чрезвычайно внимательно. На всякий случай быть начеку. Найди кого-нибудь и на эту работу, я не уверен, что всегда смогу делать это сам. Уж очень много накапливается дел. Выживший Уилфорт продолжает создавать нам проблемы, да и прочие неприятности... Ты сам всё знаешь.
- Знаю, - подтвердил Кеннингтон. - Хорошо, я этим займусь. Давай в таком случае сойдёмся на том, что пока без особой причины Элайну не трогаем. Возможно, она ещё принесёт нам пользу как агент. Устанавливаем тайную слежку за пределами замка, в том числе на чтениях. И постепенно присматриваем подходящее задание. А там видно будет.
- Примерно так, - задумчиво согласился Брайан. И уже более сосредоточенно произнёс: - Да. Пожалуй, да. Это будет наиболее верным вариантом.
Ещё немного для виду полистав бумаги, я соскользнула с подоконника и направилась к себе в комнату. Дабы ненароком не встретиться с Брайаном, когда он выйдет из кабинета. С Кеннингтоном я ещё могла бы сохранить лицо. Но с Брайаном - не сейчас. Для этого понадобится время и основательная работа над собой. Но я справлюсь.
В конце концов, ведь именно для этого я и вернулась в Оплот - чтобы узнать правду. Вот я её и узнала. Кто же мог предвидеть, что она окажется настолько...убийственной? Я догадывалась, что Брайан осознавал, что делает, отправляя меня, в сущности, на смерть. Не понимала, правда, почему, однако причины и сейчас оказались более чем зыбкими. Неудачная шутка? Случайно брошенная фраза? Выводы, которые я могла сделать чисто теоретически, притом очень сильно для этого постаравшись? Но всё это отступало на второй план на фоне гораздо более чудовищного открытия, которое позволил мне сделать этот разговор.
Брайан задумал всё с самого начала. Он знал про меня задолго до того, как мне пришла в голову первая мысль об эмиграции. Более того, судя по подслушанному разговору, именно он позаботился о том, чтобы такая мысль пришла мне в голову и, больше того, превратилась в реальность. Каким образом? Самой вероятной и одновременно самой чудовищной казалась напрашивающаяся версия: именно Брайану я должна быть 'благодарна' за несправедливое обвинение и последующее наказание. Брайану, а вовсе не Александру Уилфорту. Но так ли это? Ничего конкретного в разговоре сказано не было.
Разумнее, конечно же, было бы сидеть тихо и просто думать о том, как выкрутиться из свалившихся на меня неприятностей. Но я чувствовала, что обязана знать всё до конца. Слежку внутри замка за мной, судя по всему, не устанавливали, да и нереально было бы вести тайную слежку в таком помещении. Уилфорт не уникален в методах своей работы. Брайан тоже делает записи. И тоже держит их в сейфе. Ну что ж, господа тёмные манипуляторы. Вы сами меня обучили. Теперь не обессудьте, если я применю вашу же науку против вас.
Я умела действовать аккуратно. Ходить бесшумно, определять, нет ли кого поблизости, несколькими быстрыми движениями открывать замки кабинетов. Они были куда менее сложными, чем система защиты сейфов. Потребовалось выждать три дня, но я нашла момент, когда стало возможным применить все эти знания, дабы пробраться в кабинет Брайана. Сейф стоял даже не здесь, а в маленькой соседней комнатке, но я бывала в этом кабинете достаточно часто, чтобы знать такие нюансы.
Увидев сейф, я криво усмехнулась. Он оказался чрезвычайно похож на тот, что я долгое время безуспешно пыталась вскрыть в доме Уилфорта. Быть может, именно поэтому меня и не обучили их вскрывать? Однако тебе не повезло, Брайан Коллинз. Один неудачливый, но высококвалифицированный вор уже восполнил этот пробел. Благодари за это судьбу и мою тягу к знаниям.
Подобрать правильную комбинацию цифр оказалось несколько сложнее, чем с сейфом Уилфорта. Похоже, у Брайана стояла более новая модель, из тех, что, по словам всё того же вора, появились за границей, но ещё не дошли до Настрии. Здесь была установлена дополнительная защита. Всевозможные щелчки звучали постоянно, стоило только начать вращать колёсико с цифрами. Но я не отчаивалась прежде времени. Воспользовалась прихваченным на всякий случай стетоскопом и вскоре поняла: щелчки, призванные запутать вора, немного отличались от 'правильных'. Стоило вычислить эту разницу, и определить нужные цифры не составило труда. 7514. Код к твоим мыслям, Брайан.
Записи были, и очень много. Целая стопка исписанных от начала до конца тетрадей. Просматривать, сохраняя в памяти, их все, было бы слишком долго и чересчур рискованно. Поэтому я отыскала тетрадь, относящуюся к последним месяцам, предшествовавшим моему переезду в Оплот. Нашла своё имя, и стала быстро проглядывать страницы. Затем перешла к самой последней тетради, имевшей отношение к нынешним событиям. После чего, придав содержимому сейфа прежний вид, поспешила прочь. Ночь мне предстояла бессонная.
Как и в случае с Уилфортом, в тетради не было подробного, связного рассказа о злодейском плане и его исполнении. Крохи информации приходилось собирать по отдельным страницам, расшифровывая сокращения и читая между строк. К примеру, один раз между двумя кусочками важных для меня записей пришлось просмотреть семь совершенно нерелевантных страниц, касающихся внутренних дел Оплота.
На первой заинтересовавшей меня странице фигурировало семь имён, включая моё. Пять из них, опять же включая моё, были подчёркнуты двумя прямыми линиями. Далее шла краткая информация о каждом человеке из списка. Год рождения, место проживания, магический дар, профессия и тому подобное. Все люди были сравнительно молодыми (на тот момент - от двадцати до тридцати), тёмными, обладали даром, полезным в работе агента и проживали в Настрии. Двое в Иллойе, двое в Тель-Рее, одна девушка из маленького южного городка, и я, из Тель-Мона. Через пару страниц фигурировал укороченный список из четырёх имён. Моё имя по-прежнему присутствовало. Более того, оно было подчёркнуто красным цветом, скорее всего, уже позднее, чем составлялся список. Стоит отметить, что время от времени в тетради встречались даты. По ним я смогла определить, что список был составлен за несколько месяцев до моего приговора.
Ещё через несколько страниц я нашла дополнительные подробности о себе. Домашний адрес, место работы, упоминание школы 'Рока', и вообще небольшое досье. Впрочем, ничего особенно существенного досье на меня на том этапе содержать не могло. А дальше было ещё более интересно. На полях шли такие пометки, как 'Иверт Ноллс. Тель-Мон. Знатное происхождение. Есть рычаги давления' и 'Лувер Сент. Мэр Тель-Мона. Известен пристрастным отношением к тёмным'.
Не стану приводить в подробностях все те кусочки мозаики, из которых я собирала цельную картину. Важен результат. Мои предположения, основанные на подслушанном в замке разговоре, подтвердились. Брайан действительно искал в Настрии человека, подходящего на роль агента, и нашёл меня. Тёмную, обладающую таким полезным даром, как исключи тельная память. Без семьи и без карьеры, а, значит, не слишком привязанную к Настрии. Молодую и потому готовую при соответствующих обстоятельствах сорваться с места и изменить всю свою жизнь. И, в силу всё той же молодости, поддающуюся манипуляции.
Брайан также имел возможность надавить на некоего Иверта Ноллса из Тель-Мона, достаточно знатного и богатого, чтобы к его обвинениям прислушались, а показания приняли, практически не проверяя. Скорее всего, Брайан средством давления являлся обыкновенный шантаж. Именно сейчас, как следует поразмыслив и восстановив в памяти кое-какие документы, я начала понимать, что именно за такой информацией Брайан зачастую и охотился. Той, которая позволяла манипулировать рядом жителей Настрии путём шантажа. И сейчас Брайан пустил в ход припасённый заранее козырь. Он знал также, что градоначальник Тель-Мона ненавидит тёмных и тщательно перепроверять такое дело не станет. Что же касается моего решения уйти в Оплот... С учётом ситуации оно весьма естественно и предсказуемо. Кроме того, я и сама сейчас не смогла бы вспомнить, кто, где и при каких обстоятельствах упоминал в моём присутствии такую возможность.
Одним словом, Брайан провернул блестящую операцию. И ему можно было бы поаплодировать, но... кое-что пошло не так. Он всё-таки допустил ошибку, хотя, пожалуй, я и сама не могла бы на том этапе сказать, где именно. Так или иначе, теперь я знала значительно больше, чем он рассчитывал. Хотя пока понятия не имела, как именно воспользоваться этой информацией. И вообще как быть дальше.