Кунсткамера :
другие произведения.
В.Нерусский: Владимир Армянов.Мои ранние произведения
Самиздат:
[
Регистрация
] [
Найти
] [
Рейтинги
] [
Обсуждения
] [
Новинки
] [
Обзоры
] [
Помощь
|
Техвопросы
]
Ссылки:
Школа кожевенного мастерства: сумки, ремни своими руками
Комментарии: 20, последний от 12/07/2007.
© Copyright
Кунсткамера
(
larce-pilot@kolumbia.org
)
Размещен: 29/01/2005, изменен: 17/02/2009. 99k.
Статистика.
Сборник стихов
:
Лирика
В.Нерусский
Ваша оценка:
не читать
очень плохо
плохо
посредственно
терпимо
не читал
нормально
хорошая книга
отличная книга
великолепно
шедевр
Аннотация:
Один из первых сборников Нерусского
Свои первые стихи я писал под псевдонимом Владимир Армянов.
Было это давно и неправда. Нерусским я стал в 1994-м году после
знакомства с "Great Sadness". До того свою рифму я сознательно лишал
существительного. Оно мне мешало. Много позже из некоторых
моих стихов я сделал римейки. Отдельные римейки не прошли без
участия Сергея Го и Хантера, так как делались они специально
для акции. Но, я уже давно, как обхожусь без чужых советов.
Учась познавать новые грани ощущений, я часто делаю ошибки.
Думаю, что ни один искатель не обходится без этого.
Латник в Черном.
(первые стихи - 1988-1994)
* * *
Разбуди меня лихо и тяжко
Травостоем желаний тугих,
Чтобы месяц своею упряжкой
В небосводе вечернем затих.
Разлепи пустоту всю на радость,
Чтобы крыльями замахать,
И упасть пеленою в сладость,
И поля ожиданий вспахать.
Незнакомка весны.
Из света, мелкими шагами,
Блистая звездами теней-
Хвала и честь прекрасной даме,
Сошедшей в мрак с Божьих сеней.
Вы лучезарны, добрый гений.
Приятен взор Ваш молодой.
В пылу огня пустых сомнений
Зальете
все святой водой.
Как из высоких дней дворца
Вы сходите, повергнув беды,
С улыбкой хитрого творца
,
В предтечи быстрой перемены.
Как смею я, немой вершитель
Печатью лести награждать,
Раскидывать восторгов нити
И неуклонно чуда ждать.
Увидевший росинок нежность,
Печаль, что пишет на устах,
Укроет мрак в свою небрежность
И спрячется в чужих норах.
Я сам медведь - пещерны руки,
Чтоб меч неверия держать,
Но Вы прошли все грани муки
В победе солнцу подражать.
Да, не принять, стыдливы строки
За оскорбленье в Вашу честь.
Весной в деревьях ходят соки,
И не почтите вы за лесть.
Вы просто луч красивой тиши,
Осколок тот, чего не может быть,
Прекрасен взор, что дивом дышит,
И не дает
огню
остыть.
Пусть вечность теплыми хлебами
Золотит купол ваших грез
И одарит Ваш блик коврами,
Сотканным из прекрасных роз.
Капризы.
Как бы горы вековые передвинуть,
Да на них колпак большой опрокинуть.
Было б весело идти, вот потеха.
Крыша шифер берегла, а он и съехал.
Вот бы реки все испить до упаду,
Да траву с тобой помять до упаду.
Лихо в гриву завираться у дороги,
Чтобы годы шли галопом без тревоги.
Крылья белые бы надеть меховые,
Полететь, ломая двери вековые.
Не унять свободный дух, ты не бойся.
В радуге купель лучей, ты умойся.
Как пробьют часы огня по удару,
Лихо колесом звеня - быть пожару.
Мы легонько снизойдем вниз по туче,
Будто не было ступеней здесь покруче.
Серебро, серебром принимаем мы в ладони,
И в потоке бурном пропадем и утонем.
Были дни, смех и слезы, да и вопросы,
А теперь где же мы - растет просо.
Стулья в слонах.
Я не хочу полоски складывать-
Их тигры любят за это.
Генералам шпион докладывает,
Что сюда движется лето.
Пуговица валяется и смеется
Всеми четырьмя глазами,
Чей-то стакан в дребезги бьется,
Наполнив грохот тазами.
Вот взять стул - деревянен он,
Плоскозад он и четырехрук.
Стоит, как потухший слон,
Молчит, как в плену - политрук.
Ну что толку в бумаге жить.
Она хамелео
н
ная подлиза,
Пытается, может быть,
Белошершавой быть от верха до низа.
А если к стулу крылья приделать,
Бумагой жизни наполнить оси,
То гладкое и голое его тело.
Будет иметь ножек всех - восемь!
И, взобравшись на нос океана,
Наступая на пятки небес,
Стул, не взирая на старые раны,
К вечному зову природы долез.
И песок услыхал
щели тьмы.
Разжижится
и устремится сюда,
А тут, к стулу табунами - слоны,
Течет из ушастых большая вода.
Они соберутся, из хоботов - пар,
Поднимутся и прочь - на зимовку,
Где холода нет, не знает пожар,
Там
бубнящую
варят спиртовку.
Синеющий рот замолк. Слов - нет.
Слоны не поверили в стулья.
Почти растворился их силуэт,
Как пчел строй, что стремился в улья.
Опять все как прежде - стул не мычит,
Погода пугает всех стужей,
Но на деревянной обивке торчит
Москва с хоботящейся рожей.
* * *
Ничьи небесно-голубые сны.
Лежат в перине, за забором.
Туда тайком уходишь ты,
Крадешься полуночным вором.
А следом град идет, идет.
Оглянешься - а он растаял.
Негромко вечером поет,
Кобель, что громко выл и лаял.
Углы восходят за спиной,
Там, где вино стоит во мраке,
Все кажется большой игрой.
Все ввязались в большую драку.
Но, все ж, я робкий.
Тогда увидеть Вас не смел
,
Когда цвели цветы печали,
Я был белее стенки мел,
А пароход в туман отчалил.
Разлука пролегла рекой
Большим каналом междометий,
Вас рядом нет и лишь рукой
Ловли
круги былого эти.
Прошли года - я стал другим:
Пью небо лихо и учтиво,
Немного дерзким и глухим
Ч стал в желаньи быть красивым.
Прах дум моих осел давно,
Смотрю
сквозь тонкие решетки,
В глазах другое жжет кино,
Все как в большой подводной лодке.
Сомненья стали королем
Пустых желаний и тщедушья,
Но сыт я сахарным углем,
И давит по ногам удушье.
Сомкнуть успею ли опять
Очей, пустячные мотивы,
Как боль, разлуку не унять,
И помыслы шалят игриво.
Хоть дном хрустальным леденя
Постылый мрак еще теснящий
,
Идет с мольбою, свет звеня-
Но сыт, увы, предел манящий.
Дар.
Меня крестили калачом.
Я же взлетел, мешаясь лестью.
Был сладким милым палачом,
Не возводя столпы до лести.
На сизых уличных слонах
Лепил ненужные картины
.
В углу же мерз худой монах
С пустой и сломанной картиной.
Мне дало нежности порок
Любви исколотое вымя.
Как рад был азбуке отрок,
Когда свое сменил он имя.
Но дней клубок заворожен
,
Застигнут странными цветами.