Масипенсио обогнул пол Луны по низкой орбите. Ему предстала выползавшая из-за края Луны Земля, синий предел устойчивых котов, длинных усов, правил и традиций. На Луне все было по-другому. По большому счету, на Луне все было не так. Малая составляющая двойной планеты не терпела медленных скоростей и сонных историй. На Луне издревле жили герои. Луна была родиной жизни. Отсюда несколько веков назад была снаряжена первая экспедиция на землю.
Масипенсио не был лишен исторической ностальгии. Он бы охотно переправился в то далекое время, чтобы построить свою жизнь как-нибудь иначе, чем теперь. В прошлом, как он думал, все было чище и светлее. Коты прошлого не видели звезд вблизи. Они мечтали, и эти мечты являлись детством цивилизации.
Сбросив скорость, файтер пошел на посадку в Кратер Коперника. Поросший густой растительностью, кратер с высоты напоминал огромную чашу веселого салата. При снижении ощущении салата терялось. Зато возникало чувство невероятной вселенской чаши.
Глазам представали радостные пшеничные поля, широкие реки, вишневые и яблочные сады, бесконечные плантации винограда на склонах кратера. Больших городов в кратере не было. Среди селений выделялось Боковое, названное в честь того, что бутылку в нем никогда не ставили на стол прямо, а всегда клали на бок.
Масипенсио подлетел к Боковому на большой скорости, затормозил резко, так, что у самого чуть глаза наружу не убежали. Поправив глаза, Масипенсио сделал несколько уверенных движений джойстиком. Файтер завис на одном месте. Спустя секунду он пошел вниз вертикально и вскоре приземлился на площади Бокового.
Масипенсио открыл дверь кабины. В нос ему ударил теплый воздух, наполненный ароматами свежих полей и нектаром винного брожения. Легкий ветерок пошевелился в его шерсти и двинулся дальше.
Площадь была окаймлена красивыми двухэтажными домами с зелеными, под цвет всего кратера, крышами. Птицы, сидевшие на крышах, тоже почему-то были зелеными, и потому их можно было различить с большим трудом. Только много позже Масипенсио узнал, что птиц здесь красили согласно древнему поверью об охранении урожая.
Не успел Масипенсио вылезти из истребителя, как машина была окружена плотным кольцом полосатых котов и кошек.
-Вино на разлив! - донеслось до Масипенсио.
-Белое вино!
-Красное вино!
-Синее вино!
-Зеленое вино!
-Вино розлива прошлого века!
-Полосатое вино!
-Разводка винного зайца в спирте!
-Двенадцатизвездочный коньяк!
-Винный уксус задаром самовывозом!
Масипенсио не успел сосредоточиться, как ему уже давали на пробу различные сорта. Продавцы были столь навязчивы, что Масипенсио не удержался. Он покупал все, что ему предлагали, и вскоре кабина его была полна четырехугольных бутылок ( в боковом закатывали вино исключительно в такую тару).
-Идемте к нам в бар!
-Винотека! Сегодня - день открытых дверей!
-Дегустационный зал на дому. Лучший сервис!
Продолжая делать пробы, Масипенсио постепенно терял над собой контроль.
Взять себя в руки ему помог звонок Кошки Сиа.
-Здравствуй, - сказал Сиа, - как проводишь время, друг мой?
-Занимаюсь самодиагностикой, - ответил Масипенсио с колебаниями в голосе.
-Самодиагностика - это хорошо, - заключила Кошка Сиа.
-Да, - согласился Масипенсио.
- Ты уже получал сводку?
-Да.
-Когда предполагаешь быть на базе?
-Дня через три. Хотя я бы желал продлить свои выходные.
-Хорошо. Можешь к своим отгулам прибавить еще три дня.
Масипенсио выключил связь и только тогда осознал, что он находится в полной осаде. Отовсюду к нему тянулись бутылки и бокалы. Отовсюду поступали предложения отведать таинственные нектары. Становилось ясно, что решение принимать нужно без промедления.
Не говоря ни слова, он вскочил в кабину и включил двигатели. Гул турбин заставил жителей Бокового разбежаться. Масипенсио рванул стартовал, стремительно набирая скорость. Перегрузки отозвались в его мозгу громкими щелчками. Вино в его крови несколько раз поменяло направление движения. На короткое время Масипенсио даже не понял, что происходит. Сосредоточившись, он сумел сконцентрировать свой разбегавшийся взор. Файтер, разгоняясь, выходил на высокую орбиту. Масипенсио выровнял аппарат. Попытавшись проделать с помощью двигателей ориентации фигуру высшего пилотажа, он вдруг осознал, что рассеян так, что не способен даже на простейшие маневры. Тогда Масипенсио включил "мастера", откинулся в кресле, достал из потайного места сверхтонкую сигарету, подаренную из рук самого Модного Кота (в ходе гастролей последнего), поджег ее и закурил. Масипенсио курил очень редко, и то - по особенным случаям. В данный момент особенный случай был на лицо - управление еще никогда не выходило из под контроля Масипенсио. И. вместо того, чтобы впасть в суету, душа Масипенсио не сказала ничего и лишь запросила вина.
-Потерпи, - сказал Масипенсио, - еще чуть чуть. Минут десять, не больше.
Одной половиной ума он понимал, что не происходит ровным счетом ничего. Другая же ликовала и ощущала праздник. Она словно соприкасалась с вечностью.
Вскоре далеко внизу стал виден гигантский памятник Бертолетовому коту, подсвеченный в темноте обратной стороны Луны цветными фонарями. Масипенсио сделал маневр и на большой скорости приблизился к монументу. Тусклые огоньки Черной таблетки проскочили внизу. Масипенсио сделал еще круг и вновь включил "мастера".
-Садись прямо у монумента, - приказал он.
-Чч, - щелкнул "мастер" вместо ответа.
Файтер уверенно приземлился. Бутылки в кабину зазвенели и куда-то покатились. Масипенсио схватил катящуюся треугольную, наполненную полосатым вином, вынул из бардачка нож вакуумный нож, выдернул толстую пробку и, покачиваясь, спустился в кромешную мглу Черной Таблетки.
Бледные огоньки окон, мерцавшие поодаль, казались не светом, а своеобразной составляющей темноты. Фонари подсветки монумента освещали верхнюю его часть. Бертолетовый кот стоял на высочайшем постаменте, вокруг него тьма была так густа, что ощущалась жидкой.
-Вот и я, - проговорил Масипенсио.
Прислонившись к каменной стене, он глотнул вина и посмотрел на звезды.
-Я всегда мечтал быть таким же, как ты! - сказал он восторженно. - Вот звезды! Несколько из них названы твоим именем. Бертолетовый кот! А я все жду, когда же ко мне придет слава. Я думал, что когда я стану лучшим пилотом, то слава опуститься ко мне. Я думал тогда, что буду тогда отдыхать, светясь в лучах славы? Но в чем же дело? Кошка Сиа ничего не делает для того, чтобы ее превозносили, но все ее превозносят. Кошка Унтерлугауэрр вообще обитает на самых задворках солнечной системы. Ее видят редко. О подвигах ее ничего не слышно. Но.... В том-то и дело, что но. Взять того же Модного кота. Он просто живет, модничая. Это его славит. Я же умею летать так, как почти никто не умеет. Обо мне тоже много знают. Но все думают, что я - спортивный.
Он сделал еще глоток, отошел от стены постамента, посмотрел на гигантского каменного Бертолетового кота и отдал ему честь.
-Чтобы быть героем, нужно не напрягаться, - сказал он.
-Нужно идти по жизни смеясь, - ответила ему жидкая мгла.
- Разве я не стартую, смеясь?
-Это - слишком много. Не надо так стараться. Дыши свободнее. Нет ничего слаще свободы.
-Свобода существует?
-Существует, - ответил он сам себе, делая еще глоток, - быть независимым и лететь к какой-нибудь звезде, чтобы никогда не вернуться. Сверхскорость сожрет время в твоей крови, и ты будешь вне времени, так, что возвращаться будет просто некуда. Тогда ничего не останется, как становится вечным. В вечность на сверхскорости. Вот это то, что надо.
Он подставил к краю глаза бутылку и раздробил бледный свет фонарей в бутылочном стекле. Звезды исказились. Он увидел бесконечную даль, разорванную сверхускорением звездолета.
- Ты и сейчас жив, - сказал Масипенсио, - я знаю. В этом памятнике собираются какие-то частицы. Как будто останавливается реальность. Если я догоню тебя на сверхскорости, мы допьем этот склад вина. Если нет, я выпью его сам. Мне все равно. Я чувствую, для чего нужно жить. Ты жив где-то. Где-то вдали отсюда. Но разве я могу так отчетливо ощущать то, что мне недоступно? Мне кажется. это сниться мне каждый день, хотя это - всего лишь эмоции.
Сверхскорость разорвала пространство. Масипенсио увидел себя изнутри. Сделав шаг наружу, он нажал на тумблер. Звезды отступили, открыв вид на иные просторы. Масипенсио почувствовал, что кричит. Экспрессия рвалась наружу. Еще немного, и он бы остался в видении.
Вскочив, Масипенсио глотнул с горла, закурил, нервно размахивая хвостом. Он рванулся к файтеру. Остановился. Взглянул на монумент, пытаясь совладать с собой.
-Что это было? - спросил он сам у себя.
- Это было видение линий, - ответил он сам себе, - линий, которые постоянны, которые не зависят ни от чего.
Успокоившись, Масипенсио прислонился к холодному камню постамента. Звезды продолжали дышать ему в лицо. Закрыв глаза, он представил их невероятный хоровод, идущий от сердца к сердцу, от ядра галактики к ядру всех существующих душ, живых и мертвых. Присев, он допил все оставшееся в бутылке вино.