Среди старинных лип,
собравшихся цвести,
я близок к празднику
своей души
и чувствую,
как входит внутрь меня
вечернее томление природы.
То лишь один из праздников свободы,
и в этом сердце упрекнуть нельзя.
Но поглядев в сферичность небосвода,
выискиваешь свой неверный путь,
осколком звезд прочерченный по кругу,
вот это, может быть, и есть свобода, -
наполнить звездной пылью грудь,
и в жизни не оставить места другу.
Но я произрастаю в травах вновь,
когда качает их вечерний ветер
И путает упругость их стеблей.
В набухших венах
протекает кровь
других путей,
иных столетий,
и взгляд становится
и тверже,
и ясней.