Нелепо слепленная твердь
комком застыла в манной каше.
Вот день, готовый умереть,
в закатный обморок окрашен.
Вот - убежавшим молоком,
на пламени танцует время;
а вот тоска (о ком? о чём?)
(х)ранима, как младенца темя.

Свой рот в улыбке расплетя,
(как будто это понарошку)
над манной кашею дитя
уже облизывает ложку.
И липнут буквы, а с лица
строка свисает, как с кастрюльки.
Сын превращается в отца,
отец играется в бирюльки.

Над талым снегом наклонён,
он шепчет медленное слово,
и фокус-крокус вдруг явлён
на свет легко и бестолково.
Цветок младенец подберёт,
как будто кролика за ушки.
В улыбке расплетая рот,
старик застынет на подушке.

И день, готовый умереть,
в закатный обморок окрашен:
как плоть нелепая, как твердь -
комком застрянет в манной каше.