-- ... Большая Охота проводится три раза в год. Это первая, Примерная, как говорят для молодых, потом летом - на Ивана Купалу - Учебная. На ней молодые отрабатывают просчеты и ошибки, сделанные на Примерной. Время с Примерной до Учебной считается посвященным школе выживания. После Учебной идет время отдыха - молодежи предстоит сдать самый трудный в жизни экзамен - третья Большая Охота называется Выпускной, проходит она в день осеннего равноденствия. Тогда каждый волчонок должен принести добычу. Свою. И последняя Большая охота проводится на Новый Год. Идут все поголовно. Это объединяет и сплачивает. Кроме того, в точно установленный день рождения каждый получает возможность, если хочет, конечно, пойти на свою, персональную охоту. Естественно, никто не отказывается - свежая кровь - свежие силы. Ну и бывают разные случаи... -- Матерый многозначительно промолчал, покачивая головой, все так же глядя в угол.
-- Я чего-то не очень хочу идти.
-- А тебе пока и не надо. Пока полностью не перекинешься. В крайнем случае, на Учебной тебя загонят прямо на зверя, тогда хочешь -- не хочешь, перекинешься, если вообще можешь. - Матерый выразительно посмотрел мне в глаза. Я выдержал, сколько смог и провокационно спросил:
-- А я ветеран. Мне на Примерную можно не ходить. Меченый сам все покажет. Он Мастер. В крайнем случае - Старшая поможет. А мне можно не ходить. А ты учись. - И вышел.
Я постоял и тоже вышел. Волколаки уже рассосались, только в углу одиноко крутился волчонок - и не поймешь, настоящий, или чей-то ребенок. Вроде без номерка.
-- Привет! - я присел рядом. Волчонок обиженно взлаял и отвернулся.
-- Не взяли? Меня тоже. Ничего, еще сходим.
Волчонок удивленно посмотрел на меня, перекинулся в мальчишку лет тринадцати и сказал:
-- Я уже в следующем году пойду. Мне уже четырнадцать, просто я...
-- ... Худой и кашляю. - закончил я. - Не расстраивайся. Мне вон сколько, а я перекидываться не умею.
-- Говорят, ты не настоящий.
-- Настоящий - не настоящий. А кто его знает? Разве я просился в волколаки? Разве просился на остров?
-- На какой остров?
-- Ну на этот. К вам.
-- Это не остров.
-- Как? А зачем везут на корабле?
-- Потому что на поезде дольше, опаснее и дороже. Ехать через два города, на границу, давать большой крюк. А там враги.
-- Народа?
-- Всехние. Чего, в школе не учился?
--Учился. Я ж не знал, что в один прекрасный день меня скрутят и отправят без обратного билета. Если б знал, то наверняка бы карту заучил, как свои пять пальцев.
-- Зачем?
-- Удрать.
-- Беги. Любой дурак дорогу знает. Только опасно. Там отстреливают. И нас там никто не ждет.
-- Ничего, мне бы отсюда удрать, -- размечтался я, не соображая, кому говорю, -- мне бы только сорваться отсюда. Правда, у меня там никого не осталось, но у меня и раньше никого не было...
-- Пойдем, пока не засекли? Я провожу? - ухмыльнулся пацан.
И я загорелся. Я уже мыслями был в городе...
И мы пошли.
Первые полчаса идти по перелеску было легко. Деревья не так закрывали обзор, земля была ровной, никого не было видно, и тут как чертик из табакерки выскочила шальная мысль, что мальчишка меня обманывает. Ему просто хочется на Охоту, вот он и ухватился за повод выйти из Лагеря.
-- Куда мы идем?
-- На запад. Ложись!.. - и сам припал, одновременно перекидываясь. Я шлепнулся так, что не услышать меня мог только Федор, находившийся довольно далеко. Мимо нас шмыгнули трое волчат и один большой волколак.
Вдруг он остановился и посмотрел прямо на меня. Меня прошиб пот, похолодело в районе печени и отнялись ноги, но волколак только втянул воздух несколько раз, развернулся и помчал за подростками. Я встал было, как обнаружил, что и так стою на полусогнутых четвереньках, засунув морду в куст.
-- Ф-р-р. - Волчонок рядом со мной повел носом, сел и перекинулся обратно.
-- Настоящий. А чего раньше?
-- Ф-р.
-- Ладно, пошли уже. - он моментально обернулся и юркнул вперед. Я прокрался за ним. Ощущения были непередаваемые. Словно всю жизнь дышал только ртом, а теперь хронический насморк пропал таинственным образом. Или всю жизнь на инвалидной коляске и вдруг... Да я стал самым счастливым человеком! Ну или почти...человеком.
Кончился перелесок, пошла чаща. Кусты, трава, мощные стволы деревьев, все абсолютно одинаковое. И как только он дорогу находит!
Опять кто-то промчался мимо. Мы легли под кустом, высматривая волков, но тут на нас выскочил шальной олень. Волчонок подскочил с испуга. Да, рановато ему на Охоту. Я рыкнул на оленя, тот круто свернул и помчался в другую сторону. Мы опять пошли было, но тут наткнулись на кабана, мирно спавшего в яме. И как они только не перевелись рядом с многочисленной общиной волколаков, к которым периодически присоединялись и настоящие волки?
Кабан вскочил и наставил на нас клыки. Мы только собрались тихонько ретироваться, как он сделал шаг. И еще. И теперь уже мы гнали с бешеной скоростью, хорошо еще, что в том направлении, что и раньше. Глядишь, к городу подберемся.
Я только радовался - летел себе над кустами. Тело слушалось идеально, каждый мускул был при деле, глаза сами искали дорогу, я намного опережал секача... и тут...
Сзади раздался не то крик, не то всхлип. Волчонок упал.
Кабан был уже рядом. Он крутился вокруг волчонка, поддавая ему под ребра клыками. Я мог только подбежать ближе и отвлечь его. Кабан на провокации не поддавался, бежать за мной не стал, но от волчонка отстал. Тот уполз в куст и там притих. Я же стоял перед кабаном в полной растерянности, скалился и рычал. Кабан смотрел на меня и тоже что-то угрожающе хрюкал. Так мы простояли бы очень долго, если бы сзади кабана абсолютно бесшумно не появился Меченый. Даже сквозь густую шкуру были заметны шрамы, исчеркавшие его мощное тело. Меченый остановился и фыркнул. Кабан среагировал и повернулся к нему, чем я и воспользовался. Уже сквозь густые кусты я издалека наблюдал за Меченым, стоявшим в позе победителя перед кабаном. Потом кабан начал отступать, Меченый пошел на него, вздыбив шерсть на спине, кабан повернулся и скрылся в зарослях. Меченый принюхался и подошел к волчонку под кустом. Потрогал его носом. Волчонок не шевелился, видно был без сознания.
Из кустов так же неслышно выступила Альфа - молодая девушка, чуть постарше меня. Я всегда узнавал ее по крестику на цепочке - больше ни у кого украшений не было. Она тихо подошла к Меченому, они оба быстро перекинулись и из разговора я понял только что Охоту останавливать нельзя, молодежь только разошлась. Они тихо скрылись в кустах и я подбежал ближе.
Волчонок уже не дышал и наполовину обернулся. Страшное было зрелище. Худые мальчишечьи руки, заканчивающиеся мохнатыми лапами, хвост и шерсть на загривке. И прикушенная крепким несточенным клыком губа, из-под которой ниточкой струилась кровь.
Я сел рядом с ним и меня потихоньку отпустил мир звуков и запахов, я протянул руки и взял его голову к себе на колени.
Когда он полностью обернулся - превращение самое медленное и самое последнее - я встал и повесил на куст носовой платок. Я не сомневался, что Меченый по запаху и по памяти легко найдет это место. Мне хотелось, чтоб вообще не искали. Чтоб вышли сюда и сразу поняли - что-то здесь случилось.
VIII
Я пошел по лесу, уже не пытаясь обернуться. Сил не было совсем. Я думал - даже если я пойду обратно в Лагерь, меня уже хватились, вряд ли им понравится моя самовольная отлучка. Оставалось только идти дальше - к предполагаемой границе. Где начинается Моя Свобода. Как меня встретит эта свобода, я не думал - раньше надо было. Мне хотелось просто побыстрее уйти от места, где погиб (по моей вине, кстати, и бесполезно отрицать!) ребенок.
Впереди сновали волки. То ли наши, то ли вообще. Виднелись серые бока, пляшущие вокруг чего-то, слышалось взрыкивание. Я подкрался к кустам.
В страшном сне мне такого не увидеть. Семь или восемь волков по кругу гоняли человека. Время от времени кто-нибудь подскакивал к нему и кусал. Мелкие - видимо, молодые, держались на безопасном расстоянии, только когда старшие кидались, они тоже осмеливались укусить.
Ах вот что такое ваша Охота! А я-то наивный думал! Олени, кабаны? Что такое самый дикий кабан по сравнению с человеком?! А ведь рядом лежит ружье! Охотничье, между прочим. Что ж, у каждого своя охота.
Человек был изрядно порван и я решил не досматривать сцену массового убийства до конца. Повернувшись спиной, я нос к носу столкнулся с Матерым, которого на Охоте вовсе не предполагалось.
Опустившись на все четыре, я зарычал. Матерый отступил. Я вспомнил Меченого и кабана. И пошел грудью на Матерого. Тот попятился и взрыкнул. Я пригнул голову и вполоборота пошел на него. Матерый скрылся в кустах, оставив после себя только тяжелый взгляд.
Еще пару раз я нарывался на такие побоища и пробегал мимо, даже не прислушиваясь. Люди не кричали, даже не стонали. У них беззвучно рвали куски мяса, а они только шатались из стороны в сторону. Может, это мертвяки были? И я зря грешу на волколаков?
Да вроде нет, хотя взгляд уже не осмысленный. Я еще не видел мертвяков с оружием тяжелее лопаты, которой они друг друга откапывают.
К вечеру, когда случайные волки перестали попадаться, я добрел до холмов. Впереди виднелись какие-то постройки, к которым я и поспешил.
Постройки оказались крепкими сооружениями, в которых сидели, лежали, стояли зомби. Один тупо висел на решетке и хлопал веками без ресниц. Рядом лежало пластмассовое ружье, точь-в-точь настоящее. Только сблизи видно было сварные швы на дуле и прикладе.
Куклы. Скот. Примерная Охота. А потом настоящие охотники, вышедшие в лес за оленями. Учебная. А Выпускная? Случайные люди? Или добыча из города? Может, все же, олени?
Пройдя большую часть следующего дня, я оказался на пороге собственной кухни. Значит, все же остров. И маленький, притом. Если только я основательно не сбился с дороги.
Я тихонько прокрался в кухню, лапы скользили по кафелю. Надо же, даже не понял, когда перекинулся. Наверное, оттого, что очень страшно мне было - вот сейчас кто-нибудь меня засечет и все... Забьют насмерть. Камнями. Наивный я все примерял человеческую расправу к волкам. Звери же! Загрызут.
Не знаю, что это было. Чудо, наверное. Вокруг стояла мертвая тишина, никого, абсолютно ни одного волколака. Даже волчата, не допущенные до Охоты, куда-то делись. Должен же был кто-то остаться в поселении. Но никто не зашел в кухню, пока я давился краденой картошкой. Никто не видел, как я пил с рук ковшиком (хотя рядом стояли стаканы) воду из большой бочки, которую я сам вчера (вчера, не год, не полгода назад!) натаскал из ручья. Мне казалось, что весь мир застыл в какой-то кисельной жиже с того момента, как я прогнал Матерого с дороги. Что все, что происходит вокруг - какое-то нереальное, и собственные движения вязкие, неторопливые, и воздух неподатливый, тугой.
Я напился, умылся, вернее, окунул лицо во влажные руки, взъерошил волосы. Вроде остыл. Поел. Надо двигаться. Куда?...
Видимо, что-то изменилось во мне. Может, сыграло мое предчувствие опасности, но в какой-то момент раздумья я неожиданно сам для себя вскочил и припустил вверх по лестнице, подавляя желание перекинуться и встать на все четыре. Когда я оказался на улице, то услышал - далеко-далеко волчью разноголосицу. Понимая, что удрать уже никак не успеть - новый запах в лесу мог никого не привлечь - мало ли какие волки объявляются, но вот в лагере! Что делать в лагере новому волку, тем более, смываться при приближении хозяев? Они и так-то не очень жалуют "натуралов", как я успел самовольно их окрестить.
И я сел возле спальной. Сел на ступеньку, привалился к стене и стал ждать. Первым, раздувая ноздри, как конь, из леса вылетел Матерый. Увидел меня и резко осел, раскинув хвост по пыли. За ним притормозили возбужденные старшие волколаки, потом подбежала кучка молодежи, изрядно уставшая и пропыленная. Замыкающей пришла Старшая, но еще долго после волколаки подтягивались маленькими - по двое-трое - кучками. Меченого среди них не было.
-- Где ты был? - прямо спросил Матерый сразу как перекинулся.
-- Я? - очень натурально удивился я, -- Я...
И тут я догадался посмотреть на себя. Да уж... более потрепанной собаки вы еще не видели. Я весь был разодран, на руках были кровоподтеки, под ногтями грязь. Несмотря на то, что не так давно я "умывался" (говорила же мне соседка - свинство никого до добра не доводит, как моральное, так и физическое).
-- Я заблудился. - я и вправду заблудился, я сейчас это понял, когда вчера вечером со страху влез на дерево, а потом с того же страха быть пойманным своими, а что еще хуже, чужими незнакомыми волками, перекинулся в ветвях. Как я оттуда не сверзился - это еще одно чудо и очередное посмешище. Как-то особо глупо выглядит волк, барахтающийся между двух толстых суков на высоте трех метров. А еще выше хотел, боялся, что по запаху найдут. Будто высота носы заткнет. Надежда была на ветер. Видимо, когда я утром слезал с дерева, на котором немного вздремнул, когда успокоился и обернулся обратно, я пошел в ту же сторону, откуда пришел, немного другой дорогой. Вот и вернулся к родным, так сказать, пенатам.
-- А чего ты поперся в лес? Сказали же - не ходи! - взрыкнул Матерый, глядя исподлобья на меня, -- А мы его, дурака, искали сутки! А он прогуляться вышел! Марш на кухню, чтоб я тебя не видел!!
Я смиренно поплелся на кухню, раздумывая, кто из старших будет меня допрашивать.