Федор все же меня вычислил. Раньше, встречая его, я вместе с ним недоуменно разводил руками и как бы прикидывал, кто это может быть. Теперь же он взял крепко меня за шиворот и поволок в милицию. Конечно же, он был пьян. Да и кто мог бы остаться трезвым после моего ночного буйства, чтоб вот так взять и повести меня в отделение.
Неизвестно почему он вообще Федор. От деревенского Федора в нем разве что только любовь к дармовой выпивке, да и то от раза к разу. Голубые глаза навыкат, жиденькие блондинистые волосы с плешкой посередине - типичный вырожденец аристократии в моем понимании. Ай!
-- А я-то все думаю, чего это он такой тихий! Скромный! - продолжал Федор видимо начатый ранее монолог, таща меня со скрученными назад руками в сторону местных правоохранительных органов.
-- Да вы что! - я еще пытался отпираться, как будто возможно было обознаться - это во мне-то обознаться, в моем почти двухметровом росте, русой челке на глаза и неизменной полосатой футболке.
-- Да ладно тебе, укольчик сделают... и выпустят.
-- От чего укольчик-то? - я пытался вывернуться из футболки, но предусмотрительный Федор туго стянул ворот.
-- От бешенства, от чего ж еще? От чего же еще ты можешь так носиться всю ночь напропалую? - Федор аккуратно подпихивал меня коленом по направлению опорного. Я упорно упирался пятками и впрямь как нашкодивший пес, которого волокут на экзекуцию. Я извернулся и сильно прикусил сухое и жилистое запястье Федора. Руки терпко пахли нафталином, а еще чесноком. Ну ладно, чеснок еще можно понять при нынешнем социальном строе, но нафталин... Я выпустил руку.
-- Ага! Съел? Паразит такой-то! - Федору очень хотелось незаметно для окружающих пнуть меня, но я вертелся, молотил руками по воздуху, а чаще и просто болтался в его руке, по этой причине Федор просто отвесил мне на всеобщем обозрении оплеуху. Я взвыл и потянулся дать сдачи. Федор сжал кулак и сдавил мне горло.
-- Ой-ой-ой... ну не надо... Ф-ф-федор...-- я нутром чуял, что до разбирательств в ментовке не доживу. Федор ослабил хватку и поволок меня дальше.
Возле опорного толпился народ. То ли кого-то линчевали, то ли раздавали мясо, но все присутствующие были изрядно окровавлены.
-- Сволочи! Опять небось голосуют за отмену комендантского часа! Так всех перегрызут. - Федор замахнулся на прицепившегося ко мне голодного вампирчика с пронзительными глазами и вволок меня внутрь.
Внутри опорного было на удивление покойно. Как в мертвецкой. Два молодых лейтенанта сидели за столом и неторопливо записывали показания некрасивой девицы, которая торопливо объясняла, как к ней в кровать попал известный политический деятель. Как попал и ежу было ясно, а вот его трупное состояние она вряд ли сможет объяснить - как известно, зомби с девушками (равно как и с женщинами и девицами, в т. ч. и легкого поведения) в одной постели не спят. Они ими с удовольствием завтракают (как вариант - обедают, ужинают, полдничают, закусывают, перекусывают, в т. ч. пополам и т.д.). Когда старший лейтенант, обозленный бестолковыми и путаными показаниями, попытался прогнать девицу, наконец заподозрив ее в нетрезвом состоянии, та ухитрилась увидеть в невинно махнувшей руке угрозу. И тогда она укусила лейтенанта за руку и выпрыгнула в окно.
-- Так вон оно что! А я-то, дурак, с ума схожу, не могу понять, чего же это он там разлегся! А у них любо-овь... -- Засмеялся второй лейтенант, перевязывая первому руку.
-- Это что-то новое. Раньше мертвые женщинами не интересовались. Только в качестве пропитания. А тут - гляди-ка! И все у них отлично, того и гляди детишек понарожают мертвеньких, синеньких. Голодных... -- укушенный погрыз губу. - Что вам, уважаемый? Кусаться будете?
-- Будет, будет... -- Федор посадил меня на скамейку у стены, сам сел на стул и начал:
-- Вот, тоже из этих... как их... вол-кулакóв что ли...
-- Волколаков. Опровергнете? - это уже мне.
Я вяло помотал головой. Да и что я мог опровергнуть? Носился по ночам на четвереньках? Носился, еще как. С упоением, ловил ветер, искал запахи, спотыкался, но мчал, как одержимый. Просто чудо, что меня зомбятни не погрызли. Такое тоже бывает.
-- Ну и чего? Чего вы его сюда-то притащили? Как будто своих проблем не хватает! Собачатник на другом конце города, в Хромом переулке. Тащите туда. Мы волколаками не занимаемся. У нас милиция, а не зоопарк. Ведите, регистрируйте, вешайте номерок, клеймите, назовите как-нибудь, что хотите делайте, только не забудьте его здесь. Вон, какая очередь за окном! Того и гляди, порвут на сувениры.
Федор насупился, но попробовал возражать:
-- Как же я его поведу? Он мне чуть руку не откусил! А если он меня покусает и я тоже?.. А кто отвечать будет?
-- Вы где его поймали? - Укушенный уже вколол себе сыворотку, и сейчас переживал не лучший момент жизни. Антигены методично уничтожали смертоносную бациллу, лейтенант потихоньку становился малиновым в белую крапинку; в крови у молодого лейтенанта шла борьба не за жизнь, а за смерть. Бацилла сдаваться не хотела, поговаривали даже, что против укусов последних обращенных необходимо колоть совсем другую вакцину. Так что поможет или нет - тут бабушка надвое сказала. Вполне может быть, что скоро у мертвых появится свой человек в милиции. Поначалу-то не так заметно. Пока не погрызет кого-нибудь на почве личной неприязни.
-- Как где? А в доме моем живет, прихвостень. Там и выловил. А живу я на Старосельской улице дом 35, подвальное помещение направо.
-- Как вас самих не подрали? Подвальное помещение... Ладно, валите отсюда, сейчас с трупиками разбираться будем. Чего-то они сегодня хотят?..
Федор вытащил меня на улицу на вытянутой руке, не забывая, однако, придерживать воротник, чтоб я не вырвался. Мертвые с окровавленными руками стеклянными глазами проводили меня. Я даже попритих - еще чего доброго и вправду порвут. Но сразу за углом я снова попытался вырваться.
-- Тихо ты! А то как скажу, что себе возьму, как наденут на тебя строгий ошейник, как посажу тебя на цепь! И назову Афанасием. Да!
Тут я взвился. Даже эти тупые мертвяки имели право свободного передвижения по городу, правда, раз в неделю фиксировали свое присутствие в регистратуре, но все-таки! А волколаки оказывались приписанными к нашедшему или поймавшему. Если новоиспеченный "хозяин" отказывался, то волколака отправляли куда-то за пределы города, куда - никто не знал, но оттуда никогда никто не возвращался, даже слухов никаких не было. Да и перспектива заделаться чьим-то питомцем, тем более, Федоровским, мне вовсе не льстила. Все-таки, я немножко человек. Это, в конце концов, унизительно. Я представил себя в ошейнике и на цепи возле будки. Или где там проживают "питомцы"? И взвыл.
-- Тихо! - Федор обдал меня волной перегара и отвесил еще один подзатыльник.
С горем пополам мы добрались до Хромого переулка. В общем-то, никто внимания на нас не обращал - время не то, чтоб присматриваться ко всяким.
II
Когда-то давно я был здесь неподалеку, но что вот это серое здание и есть "собачатник" я не знал. Да раньше я и не особо интересовался местом, куда забирают мне подобных. По правде, я раньше и не знал, что я волколак. Жил себе потихоньку, кушал, пил с друзьями в забегаловке по субботам, пил потихоньку, хотя хотелось хоть раз до зеленых чертиков, но, видно, так у волколаков организм устроен, что алкоголь в больших количествах не воспринимает. Чуть выпил больше нормы - здравствуй, унитаз, или куда успеешь. А наутро - превосходно себя чувствуешь, будто и не пил. Хотя, считай, что и не пил...
А потом как-то прорезалось во мне это влечение, сначала бессонница, потом тяга погулять по городу в темное время суток, когда выходят пройтись мертвяки, вампиры устраивают сабантуи на площадях, волколаки оборачиваются в парках и голосят на луну. Гулял, гулял и догулялся. Один раз упал на четвереньки и не встал. Понесся, кувыркаясь, но на ноги не поднялся до рассвета. На работу, само собой, не попал, проспал под ближайшим кустом до обеда, а потом стыдливо опуская глаза прокрался домой в изодранных в клочки вещах. С тех пор так и повелось.
Собратьев своих я ни разу не видел, хотя город излазил вдоль и поперек. Одному ночью было не скучно, но как-то тоскливо. Хотелось к кому-нибудь прибиться, но никого в поле зрения не попадало. Столкнулся один раз с собакой, но та удрала. И хорошо, что удрала, сука. Порвал бы. Иногда ловил кошек, и долго смотрел, как кошка в суеверном ужасе бьется в руках и не может понять причину ужаса - вроде человек, а все-таки собака.
Теперь, у самых дверей проходной, я тоже почувствовал ужас. Перед глазами вставала картина мыловаренного завода. Из собачьего жира. В голове металась оголтелая мысль "Я худой! Тощий! Очень!.."
Толстая тетка остановила Федора решительной рукой и спросила:
-- Разрешение есть?
-- Я, вот, зверя привел. Заберите.
-- Разрешение для собаки есть?
-- Какой собаки? А! Не, нету. Так я сдать хотел.
-- Документы есть? Или приблудная?
-- На что документы?
-- На животное. Паспорт, родословная, справка из ветклиники?
-- Нет, я его только что поймал. Он молодой еще, глупый...
-- Покажи собачку. - и Федор услужливо ткнул меня кулаком в спину.
Тут моя душа не выдержала. То, что во мне не признавали человека меня коробило, но то, что казалось бы опытная тетка в приемной не может разглядеть во мне волколака, меня взбесило.
"Я тебе сейчас нос откушу, тетка!"- подумал я, и, вывернувшись, щелкнул зубами в окошко. Тетка попятилась вместе со стулом.
-- Дурень ты старый! Здесь убойная, а не приемная. Собачатник с другой стороны.
Пристыженный и немного напуганный Федор поволок меня за угол. Приемная собачатника была облицована мрамором, частично побитым и как бы погрызанным. Видно, до меня через эти врата ада прошли многие.
И тут сидела тетка. Такая же толстая, в таком же халате.
-- Привел, дурень? - сказала она таким же голосом, -- Давай, проходи.
-- Это вы там были? - спросил удивленный Федор.
-- Ну а кто еще? Какой еще дурак будет тут за двоих пахать? Проходи давай, регистрировать будем.
Меня усадили в угол, причем не забыла толстая тетка закрыть решетку на замок. Пути к отступлению были отрезаны. Да и вряд ли толстая тетка вместе с Федором могли позволить мне уйти. Во мне росту неполных два метра, но я худой, правда жилистый, да и бессонная ночь давала о себе знать. Короче, я был обречен.
-- Как зовут? - сказала тетка, доставая бланк и расписывая ручку.
-- Никак, только поймал. - гордо сказал Федор.
-- Тебя, дурак, как зовут?
-- Федор. Адрес - Старосельская 35...
-- Не надо мне пока адреса. Фамилия.
-- Сельский я. Федор Сельский. Адрес...
-- Возраст.
-- Мой? - поинтересовался Федор, вытирая лысину пятерней. Я угрюмо молчал, поглядывая на тетку. В противоположной стене было две двери. Как бы мне...
-- Твой. - тетка постучала ручкой по столу, -- Хочешь, сам заполняй, там все понятно написано.
-- Не, не хочу. 48 лет мне. А адрес мой...
Тетка терпеливо записала адрес, Федор успокоился, и спросил:
-- А чего с ним теперь будет?
-- Там посмотрим. Теперь его. Говорит?
-- Еще как! Эй, скажи чего-нибудь!
-- Гав! - первое, что пришло мне в голову.
-- А говоришь, что говорит. Сам расскажешь. До этого знал его?
-- Да мы в одном доме живем. Месяц назад я заметил, что кто-то ночью шастает...