Когда я, наконец, добрел до огней, оказавшихся светом костров, я вконец выбился из сил. Они оказались дальше, чем можно было предположить, да и ночка была темная - я падал еще несколько раз, однажды даже скатился в какой-то овраг. Набил синяков, исцарапался, устал, но дошел. Огни - это был единственный ориентир среди тьмы, напоминающий, что здесь есть кто-то живой. Правда, мимо меня несколько раз кто-то пронесся, в кустах кто-то хрустел сучьями, а впереди периодически кто-то взрыкивал и взвывал. Я шел вперед и боялся не дойти. Все время казалось, что кто-то идет сзади, но стоило только обернуться, никого на дороге (весьма условной, кстати - так себе, протоптанная тропинка, учитывая, что волколаки, подобно настоящим волкам, предпочитали бродить среди деревьев и кустов) не оказывалось. Я шел и думал, что меня здесь никто не ждет, по крайней мере, никто не рад моему появлению. Встретившая меня троица рассосалась, как только выяснилось, что я не настоящий волколак и перекидываться не умею. Еще чего доброго примут за шпиона. Интересно, а кто такие "наказуемые"? И что здесь делать наблюдателям?
Со спины кто-то подошел. Я не слышал и не видел, но в моменты страха во мне часто включалось предощущение опасности. Жаль только, что с Федором оно не сработало. А сейчас я прямо селезенкой чувствую, кто-то стоит и смотрит. Смотрит в спину, стоит и ждет, пока я повернусь. Я выждал еще немного, но гость ничем себя не выдал. Я повернулся и оскалился. Вернее, показал левый клык, приподняв губу, так как оскалиться не перекидываясь было бы глупо и смешно. Хватит с меня на сегодня насмешек.
Сзади оказался волк. Не слишком большой, так что при желании я даже справлюсь - я знаю, что волков, как и собак, нужно брать сзади, за холку или за спину, так, чтоб не дотянулся. Волк зевнул, просто зевнул, вовсе не угрожающе, даже немного сковано, почти не обнажая клыков. Я спросил:
-- Чего?
-- Ф-р-р. - Волк лег, вытянулся, положил голову на широкие лапы и стал наблюдать за мной. Я тоже сел к нему лицом и стал смотреть на него. Мало помалу вокруг собирались другие волки и я стал напрягаться и почувствовал, как от меня невидимой волной поползло ощущение ужаса. Волки довольно переглядывались, кто-то тихо фыркал, я же силился подавить в себе страх. Я не мог позволить им, таким же, в принципе, унижать меня.
Лежащий волк встал и пошел в мою сторону. Я вскочил на четвереньки и, отбросив всякую скромность, оскалился. Шерсть на загривке встала дыбом - я это чувствовал. Надо же, отросла! Я опустил хвост палкой и пошел на противника. Волк неожиданно сел и озадаченно тявкнул. Остальные подхватили и вот уже воздух наполнен веселым собачьим тявканьем, так напоминающим смех. Я сел и почесал нос. Волки по одному стали перекидываться обратно в людей. Как только кто-то перекидывался, он начинал неприлично ржать. Вскоре уже вокруг меня сидела толпа людей и все они смеялись надо мной. Я же просто сидел, не зная, что предпринять. Глупо было бы обижаться на них. Против сплоченной общины, а точнее, против стаи я - никто.
-- Ты и правда волколак! - обратился ко мне ближайший человек, тот, который только что шел на меня в обличье волка. - Даже хвост вырос.
Я повернулся, чтоб посмотреть на свой хвост. Естественно, его уже не было, как и шерсти на загривке. Опасность отступила и я вернулся в первоначальное состояние. Про себя я громко выругался.
-- Если бы ты видел себя, ты бы тоже помер со смеху! Кроме хвоста и клыков у тебя ничего не отросло. И еще шерсть. Первый раз такое вижу! - надрывался человек. Я поднял глаза и увидел Меченого. Тот стоял за спиной человека, немного вдалеке и тоже улыбался.
-- Пошумели? - обратился он к сидящим и гомон моментально стих. Все вдруг засобирались, поперекидывались и тихонько отступили во тьму.
-- Пошли, юморист. Смотри, привыкнут, будут каждый день так шутить.
-- Тогда я точно научусь перекидываться, -- зло сказал я, хотя он не был ни в чем виноват.
Меченый пошел вперед, я вприпрыжку следовал за ним. Мы шли через лес, куда-то в темноту, все отдаляясь от света костров, пока мрак не обступил нас. Если раньше, пока был хотя бы какой-то намек на свет, я кое-как поспевал за Меченым, то теперь, в кромешной темноте, я окончательно потерялся и ориентировался исключительно по шагам впереди. Скоро я потерял и шаги. Вокруг была тишина. Уже никто не носился по кустам, никто не взрыкивал, и что самое страшное, никто не шел впереди. Я остановился и позвал:
-- Меченый! Меченый! Я отстал! Меченый, подожди, я заблудился!
Тишина. Я сел на землю, усыпанную листьями, и стал высматривать, напрягая глаза, что-нибудь видимое. Ничего не углядел и собрался уже на ощупь искать дерево, так как боялся оставаться на земле. Мало ли кто у них здесь ползает! Вдруг за спиной раздались шаги, и меня, перепуганного, осветил маленький фонарик.
-- Я не знал, что ты не видишь, -- смущенно сказал Меченый, -- Я сходил в дом за фонарем. Пошли.
Мы прошли еще немного и я удивился, как не увидел раньше огней дома - он оказался совсем рядом, буквально в двух шагах. Сидя я не мог его заметить - я был в овражке, но когда я стоял - я должен быть увидеть свет. Это была настоящая загадка для меня. Не мог же свет возникнуть за секунду до того, как я вышел из-за кустов? Не могли и кусты быть настолько густыми, чтоб через листву не пробивался свет?
Мы вошли в дом. Снаружи это было неказистое сооружение, внутри, вопреки моим ожиданиям, оказалось немногим лучше. Никакой прихожей, одна большая комната, в комнате - кровати, тумбочки. Меченый остановился в дверях и сказал:
-- Здесь мы спим. Те, кто хочет. Ты можешь спать здесь, -- он показал рукой на ближнюю к двери кровать. Наверняка будет дуть. Да и одеяло на ней тонкое и продранное. Мечта усталого человека.
-- Дальше, -- сказал Меченый и повел меня из комнаты. Мы обошли дом и вошли в другую дверь. Прямо со входа вниз вели ступеньки. Я спустился вслед за Меченым, брезгливо держась за влажные стены, боясь поскользнуться. Внизу оказалась не менее просторная кухня. Несколько огромных столов, громадные плиты, большие холодильники, широкие кухонные раковины - все рассчитано на большое количество людей. Интересно, сколько же нелюдей на острове? Судя по кроватям - не больше тридцати. Судя по толпе у костров и детям - не меньше сорока.
-- Первое время тебе придется поработать на кухне. У нас острая нехватка рук. - Сказал Меченый, поворачиваясь на выход. На том и порешили.
VI
Прошло где-то около недели. Я потихоньку свыкался с новым укладом жизни, мне даже начинало казаться, что по-другому и быть не может. Ежедневно я чистил, убирал, подметал, приводил в порядок отведенную мне территорию кухни. Перезнакомился с доброй половиной населения острова, по крайней мере, некоторых знал по именам, кое с кем даже задружил. Мне приветливо улыбались, махали - кто рукой, кто хвостом. И по-моему, это большое заблуждение, что волки хвостом не машут. Машут, еще как! Просто человек для волка - первый враг, а врагам не принято показывать свои слабости.
Конечно, в первую ночь было страшновато. Вспоминалась сцена у костра, оброненные слова про наказуемых. Я мерз под тонким одеялом, сворачивался в клубок, проклиная свою несчастливую звезду - если бы я умел полноценно оборачиваться, то наверняка бы не замерз! Вон у них шубы какие, недаром на земле валяются. Потом слегка согрелся и тут же провалился в сон. О чем тут же пожалел, потому как снилась мне тетка из приемника, ведущая на поводу громадную собаку - волкодава, как я с содроганием подумал. "А вот и наблюдатель!" -- весело приговаривала она, подводя пса к моей кровати. Пес лениво щурился, роняя слюну мне на одеяло и громко дышал в лицо. Я проснулся и понял, что чей-то мокрый нос тычется мне в щеку.
-- Кто здесь? - я уже успел подумать, что мне не приснилось, но протянув руку, убедился, что весит это существо на мое кровати никак не больше спаниеля. Существо помолчало и ткнуло нос мне в протянутую руку.
-- Ну, я спать хочу! - промямлил я, не зная, как отреагировать - то ли на проявление симпатии, то ли на провокацию. Волчонок убрал нос, но с кровати не слез. Я поворочался, волчонок придвинулся ближе. Делать нечего, раз он не сдает позиций. Не сталкивать же его силой! Я прикрыл его одеялом, отвернулся и попытался заснуть. Куда там! Волчонок вертелся под боком устраиваясь поудобнее, то вытягиваясь, то сворачиваясь клубочком. Мало-помалу он успокаивался и я задремал.
Утром меня разбудил веселый щенячий визг. Я открыл глаза и увидел трех волчат на своей кровати.
-- Блин, поспать не даете! Что, уже подъем? Ну ладно, ладно, встаю.
Нехотя, я вывалился из кровати, волчата тут же соскочили и выбежали. Потом уже, встретив Меченого, я спросил его, как мне отнестись к тому, что ко мне приходят спать чьи-то дети. Меченый нахмурился, но потом сказал:
-- Это не наши дети, это настоящие волки.
Как понимаете, мало сказать, что я был в шоке. Перспектива провести ночь с волками в одной постели не внушала особенной радости.
-- Что же мне делать?
-- По правде говоря, мы бы предпочли, чтоб они больше не появлялись в твоей кровати, но они периодически вытворяют такие шутки, так что гарантий я не могу дать. Я не могу им приказывать. Они приходят играть с нашими детьми, едят с нами и ходят с нами охотиться. Они многому нас научили - мы ведь дети города. Сам понимаешь, это другая коалиция, мы вынуждены сотрудничать с ними. Потерпи немного, им скоро надоест.
Но вопреки убеждения Меченого, волчата появлялись с завидной регулярностью, спали со мной, провожали меня до кухни, вились под ногами. Кроме них никто не приходил на обед на четвереньках. Все оборотни старались сохранить приличия. Все ели с тарелок и за столами, за этим особенно тщательно следил Меченый. Как я понял, он был неформальным "Серым кардиналом", официально признанным лидером была Старшая, но она редко присутствовала. То ли потому, что была занята решением каких-то важных вопросов, то ли потому, что в волчьем теле ей было легче передвигаться, и она не хотела нарушать установленных правил. Зато присутствие Меченого было обязательным, он был первым, кто садился за стол, последним, кто вставал. Он строго следил за дисциплиной во время еды, отчитывал провинившихся и наказывал огрызавшихся. Нимало не смущаясь, он раздавал оплеухи во время мелких драк, отечески трепал по голове отличившихся. К волчатам он относился с легким предубеждением и опаской. При их появлении он говорил тише, больше следил за дисциплиной. Зато волчата чувствовали себя, как рыбы в воде. Наравне со всеми они получали свою порцию отнюдь не собачьего корма. Наравне со всеми убегали прочь из кухни. И если кто-то из волчат нарушал правила, то Меченый отчитывал и его, на полном серьезе, словно волчата понимали слова.
В конце первой недели меня привычно разбудил щенячий гвалт. Но едва открыв глаза, я понял - что-то случилось. Вся спальная стояла на ушах. Половина ночевавших уже успела перекинуться и теперь восседала на кроватях в позе сфинкса.
-- Что такое творится? Почему не спим? - спросил Меченый, входя в спальную.
-- Пятое! Пятое!-загалдели волколаки, в основном молодежь. Вся пузатая мелочь, ночевавшая здесь, недовольно и даже обижено поскуливала.
-- Ах, пятое! Ну, тогда другое дело! - и, выйдя во двор, громко закричал:
-- Охота! Охота!
-- Охота! - взвыли подростки. К ним присоединилось несколько взрослых волколаков, остальные недовольно засобирались.
На улице, окружая Меченого, толпилось по крайней мере с пятьдесят волколаков, среди которых, я заметил, некоторые были без номерков.
-- Кто это? Я их раньше не видел?-спросил я у подошедшего Мрака.
-- Волки. - коротко сказал Мрак и сплюнул в сторону.
-- Почему вы так к ним относитесь? Разве они не такие же, как мы? - спросил я.
-- Как кто? Ты-то сам вообще не пойми кто! - засмеялся Мрак, скаля зубы. Потом быстро перекинулся и вызывающе оскалился. Я понял, что на этой охоте мне делать нечего и пошел обратно на кухню.
Вошел Матерый, тоже редко появлявшийся на моей кухне.
-- Как работа? - спросил он таким тоном, будто и впрямь зашел на работу к приятелю, так, поинтересоваться, как идут дела.
-- Ну как тебе сказать... -- я немного растерялся. Мое общение с высшими мира сего ограничивалось приветствиями, по душам я ни с кем толком не общался. С девушками я с опаской шутил, с парочкой парней просто болтал ни о чем, все время ловя на себе насмешливые взгляды, мальчишек немного наставлял, объясняя простые правила приличия. О чем мне говорить с Матерым, чтоб не показаться излишне дерзким? Вовсе мне не нравилось то, что здесь происходило, то о чем говорили и что было прекрасно слышно. Может, это были и вправду четко рассчитанные провокации, а может, просто меня никто в грош не ставит. За моей спиной шептались, что чья-то жена... что кто-то кому-то чего-то и так далее. Обычные слухи и злословие. А о чем им еще разговаривать, если ничего не происходит? Я даже не знаю, чем занимаются волколаки на острове. Просто бродят целыми днями от обеда до обеда, воспитывая подросших детей, заводя новых, или занимаются чем-то более серьезным?
-- Никак. Работа - она и есть работа. У меня ничего не происходит. Кастрюли, поварешки, веники. Сегодня будет суп, как и вчера. Вечером - картошка. Выдали пятнадцать новых стаканов вместо разбитых два дня назад. Все.
-- Я не про это. Как, обжился? Не обижают?
-- Да нет. Матерый, а чего они все всполошились?
-- Так пятое же. Большая охота. Мы все-таки немного волки. Животные, так сказать... Нам детей учить. - Матерый присел на край стола с таким видом, будто готовился к длительному разговору. Но сам рассказывать не торопился, ждал моих вопросов. Я так понял, что свою роль сыграло некоторое предубеждение волколаков против меня, то, что оборачиваться я не умею, и вопрос - А не наблюдатель ли я? - так и оставшийся для меня непонятым.
-- Пятое чего? - притворно удивился я, потому как твердо знал, что сейчас конец месяца. И никак не начало.
-- Пятое воскресенье. У нас свой календарь, год начинается с января, месяца Нового - в день Большой Луны, первое полнолуние в году, от которого потом считается весь остальной год. После Большой Луны считается две недели шесть дней - День Совы. Потом еще пара недель и празднуется Конец Лютого. А пятое воскресенье после Конца Лютого - это день Большой Охоты, когда отбрасываются все приличия. Молодые и старшая группа подростков, учителя, ветераны, все, кто в состоянии и при желании - все идут на Охоту. Это не просто слова. Это действительно слово с большой буквы, потому что для малышей это значит начало взрослой жизни, для учителей и мастеров - возможность показать свое умение загонять, ветераны вспоминают славные времена своей молодости...
Я слушал, не перебивая, кивал головой, показывая, насколько мне интересен рассказ, и в то же время отвлеченно думал - как заученно он говорит. Видимо, не один десяток новичков прошел через его руки. Сухо, как в учебнике, Матерый излагал факты, вроде бы глядя в угол, как бы вспоминая, и в то же время я чувствовал его боковой взгляд, как смотрит злая собака, не выдавая своего внимания. И чего они ко мне так прицепились? Мало - дали постыдную работу, еще бы дворником назначили - так еще присматриваются, будто у меня под носом куча секретов и одна большая Военная Тайна, которую кроме них никто не знает.