Валерий Бентович неспешно прошел мимо, вот уже как второй месяц находящегося в разобранном состоянии, стола на кухню и взялся за очередной кофе. Время давно перевалило за полночь, но Валера никак не мог собраться для завершения последней главы своей диссертации. Номинальная жена растворилась в третьем или четвертом сне по счету, а дети уже давно жили отдельно. Внуками судьба не жаловала, друзья в своем жизненном статусе недалеко заняли место от супруги, в связи с чем, компьютер стал чем-то большим, нежели просто лэптоп.
Бентович как мог старался зацепиться за жизнь, ныряя в будни между однообразной работой, подобными увлечениями футболом вкупе с другими стандартными мужскими времяпровождениями, маниакальным увлечением китайской керамикой и периодическими вылазками в страны старого света.
Разговор с женой сводился к обмену "новостями" с обеих работ за ужином, ее монологами насчет новых коллекций всего подряд и сложностями в общении с главным редактором, желаниями куда-нибудь выехать и проблемами с получением следующей ученой степени в сфере обратной генетики.
Уставший от уничтожающей однообразности следующего утра, Валерий нажал на крупную пластмассовую кнопку, недалеко от мерцающей надписи medium aroma coffee и китайский агрегат принялся за серьезный и шумный перемолох, который приятно успокаивал остатки нервной системы главы семьи Богаровых. До сдачи финальной части труда, дающего возможность получать на полторы тысячи рублей в месяц больше, оставалось немногим более двух недель. В принципе, неосознанных нюансов и каких-либо вопросов к финальной части диссертации не было - оставалось просто ее закончить.
Очередная ночь, очередное утро. В этот четверг Валерий Бентович вышел из дома пораньше, провел три пары как обычно, и поторопился домой - сегодня должен был прийти старший сын с друзьями на ужин.
Роберту было уже под тридцать и Валера время от времени чувствовал серьезнейший дискомфорт в общении с ним. Роберт общался с людьми непонятными его сознанию и кажущимися чуждыми его восприятию должного круга общения. Общих тем для бесед не было и практически любой разговор превращался в своеобразную пытку, в отличие от пространственного и беспредметного общения с дочерью и, разделявшим его взгляды на керамическое помешательство, Марком. Примерно через полчаса Валера поблагодарил за заказанный в японском ресторане ужин и выдвинулся заканчивать оставшуюся часть своей работы.
В принципе, большая часть встреч с членами семьи происходила в подобном ключе, какой скорее можно отнести не к соль, а к басовому фа. Слишком уж густо, неторопливо и в то же время на скорую руку жил и общался уважаемый многими Валерий Бентович. В важнейший период становления личности детей Бентович посвящал максимальное количество времени своей научной деятельности и интересовался скорее результатами, нежели процессом самовоспитания, самопознания и образования у детей.
Эльвира Гарриевна несколько иным образом решила связать себя по жизни со своими родными детьми. Проводя не в пример больше времени в обществе детей, она, тем не менее, делала ставку в родительском общении на ее, довольно узкое, видение происходящего вокруг и, соответственно, ее трактовку причинно-следственных связей, не оставляя пространства для сравнения таковых со своими ощущениями у детей. Безусловно, что разговоры с маман помогали расставлять по полочкам жизненные приоритеты, но периодические запои, участившиеся и приобретшие больший вес со временем, настолько увеличили дистанцию с детьми, что общение переросло в обмен новостями.
Если посмотреть на ситуацию со стороны, то подобная культура воспитания позволила детям максимально сосредоточиться на своих делах и начинаниях, но за отсутствием определенного опыта, сделало невозможным добиться большего, чем они имели.
Валерий Бентович, покинув концентрасьонлагер, погрузился в мир мутаций, в который никому из семьи не было возможности даже приобрести одноразовый билет, впрочем, не только им не было в это пространство хода.
Но внутренний мир Бентовича не ограничивался исключительно лэптопом. В него также входила многочисленная коллекция ваз китайского происхождения. Невероятные орды летучих мышей, слоны, драконы, орхидеи, лотосы пристально рассматривали две комнаты непосредственного владения Валерия с совершенно различных ракурсов. В коллекции имелась даже керамика времен Юнлэ, при котором появился обычай ставить клеймо на дно изделия. Сказать, что Валерий посвящал вазам больше времени, чем исследованиям влияния полученных мутаций на функционирование гена было передергиванием. Однако вазы имели порою большее значение, чем семенные ценности, что время от времени выводило из себя Эльвиру и даже разок это закончилось апокалипсисом для прекрасного образчика цвета глазури "чайной пыли" и продолжительным обетом молчания на общей территории.
На следующий день, Валерий Бентович, находясь на последней паре не смог не ответить на звонок от Романа Анатольевича, соседа сверху. Обычно он не звонил в принципе, но поскольку соседскую поддержку никто не отменял - телефоны обоих имелись друг у друга довольно давно.
Роман Анатольевич с какого-то перепугу забыл обо всех титулах Бентовича и начал с фамильярного - "срочно приезжай домой!", - что естественным образом моментально расшатало нашего героя, и история о введении мутантных генов в организм была временно перенесена на неопределенный срок.
Дома уже хозяйничал полноценный взвод различного рода работников внутренних дел. Полным ходом шла опись, найденных на полу остатков имущества семьи Богаровых, что повергло в шоковое состояние Валерия - ведь могли же сами упереть, что душе угодно! А души солдатов "армии спасения" по мнению Бентовича, были на неизменно глубоководном уровне окончательно испорчены. Эльвира уже почти час находилась среди этого хаоса, с неизменной улыбкой предлагала кофе и немного пошатывалась, избавляясь от внутреннего испуга шутками на тему попадания в кино.
По мере того как Валерий приходил в себя, на него накатывалась цунами испуга - исчезли все вазы, лэптоп с его материалами диссертации, до финального срока сдачи которой оставалось менее недели, небольшие, но ощутимые для чувствительного Валеры сбережения, и какие-то драгоценности жены. Голова закружилась настолько, что Бентович присел, залпом осушил оставшийся экстренно старый Мартель и попытался подумать. К сожалению для него самого подобного рода импульса не случилось.
После четвертого часа тотального обследования частной собственности Богаровых, снятия отпечатков со всех поверхностей, подушечек всех членов семьи, полной описи украденного, сил на светские беседы не осталось и Бентович прилег.
Очнувшись с утра, в состоянии легкого похмелья Валера не нашел в себе сил выйти на работу и в принципе что-либо сделать. Проведя первый день новой эры в одиночестве и раздумьях ни о чем, Бентович проснулся на следующий день. Занятий на сегодня не было. Потрясающая опустошенность подкреплялась непониманием того, чем бы себя занять - протирать было не чего, завершать было не чего, думать не получалось. Первый раз в жизни г-н Богаров пожалел об отсутствии т.н. флешки.
В один момент Валерий Бентович почувствовал кричащее ощущение одиночества и потерянности. Он не знал и не мог понять, чему уделить время. За последние годы наш герой не занимался ни чем кроме улучшения и поддержания в должном состоянии имеющихся в собственности вещей. Подобный вещизм как раз и поддерживал на плаву Валеру, но мыслить себя вне таковых координат он не мог. Третий день начался хуже двух предыдущих. Вариантов для восстановления диссертации было несколько, но, растворив свой внутренний мир в окружающих вещах, Бентович не имел возможности набраться сил для возрождения ушедшей вместе с вазами и частичками китайской культуры вкупе с диссертацией динамики жизни.
К его собственному удивлению оказалось, что без определенных вещей жить непонятно как.
Бентович присел на стул около телевизора на кухне, впервые закурил дома сигару, которые держались для особенно важных гостей и фальшиво задумавшись, уставился в окно.