Аннотация: Набрала из старой тетрадки. Дописывать в ближайшее время не буду. За подробностями в аннотацию к группе.
Мне кажется, он меня ненавидит. Есть за что... Я не сахар. Но и он не подарок, черт подери.
Когда Дим родился, мне было девять лет. Я искренне радовалась его улыбке, его младенческому бормотанию и всему прочему, что было с ним связано. Сидела с ним часами, пока мама спала, как убитая, после бессонных ночей. Днем Дим стойчески молчал, лишь иногда требовал бутылку. Разумеется, это началось не сразу. Первые месяцы меня к нему не пускали. Но я все равно могу сказать, что Димка рос нормальным ребенком. Нет, не так. Он рос обыкновенным. Совершенно обыкновенным. Я его даже любила. Да и сейчас нельзя ненавидеть это скромное существо, с надвинутыми на глаза очками...
Разумеется, если вы не его старшая сестра.
Начиналось все беззаботно. "Ленка, глянь, тебе бы так учиться!", "Ленка, Ленка, первое место! Представляешь? Я - и первое место! Я не ожидал! Ленка, ты рада?!", "Лен, а, Лен, поедешь завтра с Димом в Одинцово, там проводят слет юных гениев? Я не могу - совершенно занята...".
В общем, я прожила спокойные девять лет, не зная брата. А потом меня ожидали девять лет, полные ненависти к этому четырехглазому существу.
Да, мой брат вырос гением. И я не могла скрыть того, что каждая его победа вводила меня в дрожь. Вы можете обвинять меня сколько угодно... Но факт остается фактом - он был слишком рад своим достижениям. А я - слишком обижена тем, что мне не досталось таких же мозгов и такого же упорства.
А потом мама начала пиарить это юное дарование. Димка стеснялся, Димка возмущался, Димка просил меня поговорить с мамой. Но я, видя, какие муки доставляют ему мамины потуги вывести Дима в широкую общественность, лишь хихикала и молчала. А потом извинялась, говоря, что забыла. Может быть, он понял. Потому что смирился и перестал просить. На миг тогда мне стало стыдно - нехорошо обижать семилетних мальчиков. Но "мальчик" рос и уже перестал умилять мир своим юным гениализмом. Проще говоря, все забылось и Димка стал просто очень одаренным человеком девяти лет. И моя совесть стыдливо умолкла.
А потом к нему пришла новая стезя. Ознакомившись с таким понятием, как черчение, Дим вооружился папочкой и карандашом.
И все. В доме стало тихо. Мама совсем забила на Димкину гениальность, лишь иногда с удивлением лицезрела его странные чертежи. Я рассматривала их тайком - мне Димка редко чего показывал, боясь насмешки -, но с не меньшим поражением в смысле чувств. Слишком уж заумными были небрежные, но какие-то нарочито профессиональные каляки-маляки моего брата. Почему-то в первый раз во мне вспыхнула ярость и я сунула все Диму под нос с самыми неприятными рецензиями. Несмотря на то, что главной фразой моего долгого и убийственного монолога был факт того, что то, что понятно лишь одному автору, большой популярности не снискает, Дим от этого лишь вскинул брови. И медленно и подробно объяснил мне какая черточка за что отвечает. Я выслушала его с мрачным выражением на лице и назревающим внутри желанием пойти на конфликт. Что и сделала. Выплескивала долго - матери не было дома. Дим смотрел на меня печальными глазами и едва не плакал. Как же мне хотелось порвать всю ту дурь, что родила его гениальная башка! Но я сдержалась. Закончила свою критику убийственным криком о ненормальности происходящего в его мелкой голове и ушла.
Дима я не видела неделю. Он тоже пошел на конфликт, только с мамой. И, разумеется, выбил у нее все то, что ему хотелось. Ему это было нетрудно - младший в семье, почти вундеркинд! Отец, вернувшийся из командировки, только поддержал всю затею, решив, что высококачественным мозгам нужно отдохнуть. И Дим заперся в своей комнате. Надолго. Уж не знаю, как он пробегал в ванную или туалет, но я его не заметила не разу. Хоть и караулила пару часов под дверью. С мрачным удовлетворением оттого, что и наш малыш может убиваться и плакать.
А потом он вышел из комнаты. И направился ко мне. Извинился за все - за свой ум, который давит куда сильнее, чем мои нападки, за свое существование, которое лишило меня нормальной жизни и большей популярности в обществе, за то, что родителям пришлось тратить свою нежность на две личности, причем отдавая ему, как более интересной особи, куда большую ее часть. И прыгнул с балкона.
Я кричала. Долго.
А когда я вышла на балкон и осторожно выглянула вниз, никого там не обнаружила.
***
Я всегда чувствовал, что она меня ненавидит. Нет, это началось не сразу. Постепенно, год за годом. Я честно пытался любить Лену, но она отвечала мне так, что становилось только хуже. И любить не получалось. А ненавидеть я не умел. Приходилось просто терпеть и потерять ее авторитет, как что-то, за что можно было зацепиться в своем творчестве...
А творчество я никому не показывал. Так, бывало пару работ, которые могли быть понятны чужому взгляду. Но мама не понимала. И папа не понимал. И Ленка не поняла, когда обнаружила мой тайник. Каюсь, плох был тайник. Но где еще можно было притулить такое?
Пока я сидел в комнате и думал, осозналось все. Я понял, в чем главная причина Ленкиной неприязни, за что мама и папа любят меня больше ее. Понял и то, почему считался таким особенным.
Хорошо, что доступ в интернет остался со мной и в вынужденном заключении. Так уж получилось, что я изначально обучался на дому, лишь иногда ходил в школу, к детям. Но те были такими странными и непонятно глупыми, что я был только рад возвращению домой. Сейчас же, добравшись до сети и порывшись в ней, я мог только порадоваться за то, что так редко ходил на улицу. Нет, и почему только я был настолько слеп?
Когда мама водила меня к разным людям и те долго и муторно со мной разговаривали - разве мог я думать о том, что это все необычно, что с другими детьми так не обращаются? Я побывал у множества специалистов, которые хотели добиться от меня немного большего, не того, что я умел. А я не понимал, что им надо. Конечно, ведь никто не стремился высказаться прямым текстом о том, зачем я им понадобился. Все проходило сквозь какую-то призму, идиотские тесты и странные речи. В конце концов меня признавали негодным, мама расстраивалась, и мы шли домой.
А еще ошибкой было то, что я не общался с детьми своего возраста. Не придавал им никакого значения. Мне казалось, что это неважно. И я очень удивился, когда отец спросил удобно ли мне жить затворником. Смешно сказать - я и не знал этого слова...
За несколько дней непролазного сидения в интернете, который раньше был использован мной лишь для поиска чего-то, похожего на мои чертежи, я узнал много нового о себе.
Ведь я не мог мыслить так же, как и все те дети, которые встретились мне на всевозможных форумах, или же были охарактеризованы в каких-либо статьях. Особо "порадовал" сайт о психологии ребенка. Что ж... кажется, я действительно был особенным. Меня никогда не интересовала улица, я редко смотрел телевизор, не играл в жуткие стрелялки - лишь иногда брался проходить с отцом стратегии. Это была моя стезя - я любил побеждать, используя разрушительную тактику. Отец шутил о том, что мне стоит стать чемпионом по шахматам, но ими я не вдохновился. Меня увлекали другие вещи.
В общем, я впервые осознал, что чем-то лучше других детей. Не знаю, может, они просто не могут выражать свои мысли в более доступной для взрослых форме... Но что-то во мне было определенно не так.
Отложив ноутбук, я задумался. Надолго. Пытался осознать, что мне делать. Ведь нельзя продолжать сидеть дома, как какому-то инвалиду. Но это трудно - быть особенным. Я ведь никогда не отличался чем-то разэтаким. Был даже в большой степени ленив, и, когда мама попыталась меня куда-то пропихнуть, пребывал в ужасе от одной мысли о том, что придется куда-то ездить...
В общем, я понял, что жить с осознанием того, что я - нечто особенное, не смогу. Захотелось намылить веревку. И пока я размышлял, можно ли намылить не веревку, а ремень, ибо в углу комнаты как раз поучительно валялся подходящий, появился Он.
Он отряхнул с плаща снег и присел передо мной. Пока я размышлял, не пришел ли ко мне из-за депрессии высококачественный глюк, он шумно втянул носом воздух и сказал, что я - гений.
Честно признался, что осознаю это уже около двух часов и поинтересовался, чего именно он от меня хочет. Он обрадовался и завозился.
- Я, - глухо сообщил он с патетичной ноткой. - Дядя.
- Я вижу, - осторожно согласился я, и на всякий случай отодвинулся.
- Нет, не видишь! - громогласного отказал мне Дядя и ткнул пальцем в значок, который красовался у него на груди. - Я - тот самый Дядя из Общества Богатых Дядь, который могут утереть нос каждому встречному.
Потом он замер и переспросил:
- Глупо звучит?
- Мега-глупо, - согласился я и отодвинулся еще немного. Вместе с ноутбуком.
- Трудности перевода, - с непроницаемым выражением лица объявил Дядя. - Плохой передатчик, со сленгом. Пойдешь со мной?
- Нет.
- Точно?
- Ну, может быть...
- Пойдешь...
- А что, собственно, надо делать?
- Бросится с балкона!
- Правда? - не поверил я. - Погодите... Вы ведь сон? Я два дня не спал. Все логично...
- Да, - легко согласился глюк. - Я сон. Бросишься?
- Легко! - согласился я, и, перехватив ноутбук, вышел из комнаты.
Сестра сидела за столом и готовилась к сессии. Тупо перевела на меня взгляд и что-то съехидничала. Встав в пафосную позу, я сказал ей все, чего она явно хотела бы услышать, будь это все не сон. Сестра выслушала, сказала, что я охренел, и вернулась к писанине. Я тяжко вздохнул и отправился на балкон. Влез на перегородку и оттолкнулся. Сестра кричала. А еще - падать было очень больно.
Кирилл получил прозвище Казанова самолично. Просто представился, просто и получил. Ничего такого, ничего особенного. Просто констатация факта. Ну да, был он с детства парнем видным, только мозгами не отличался. То есть, отличался, да еще как! Просто, в другую сторону. А когда в этот мир попал, вообще думать чаще стал. Но опять таки - не по делу. Друзья, точнее, парни, с которыми спутался, долго и нудно отчитывали, намекали, что думать тоже иногда надо. Но - думал Кирилл лишь тогда, когда нужно было соблазнить очередную даму сердца. В этом мире слово "Казанова" было просто красивым сочетанием букв. И представляясь смазливой девушке, называясь галантным - а главное, долгим, что означало несомненную важность в обществе - именем и добавляя к нему много пустых, но жарких слов...В общем, девушка и крыша над головой на одну ночь всегда были ему обеспечены.
Впрочем, стоит уйти к истокам.
Кирилл попал в этот мир четыре года назад. Никаких сожалений по этому поводу Кирилл не выказывал, хотя и благодарен судьбе за "подарочек" не был. Просто дома его ожидала не самая приятная взгляду композиция "пьяный батя", а здесь... Здесь хотя бы была свобода. Компания, в которую Кирилл попал, приняла его сразу, а пройдя некий "испытательный" срок, парень стал совсем своим. Постепенно вливался в этот мир, грабя и убивая. Здесь это было в порядке вещей. Да и воспринималось все до сих пор сквозь какую-то кальку. Словно можно проснуться. Словно все - сон.
Да и странно все было. Здесь не оказалось обещанной тоннами книг магии, только техника, но держался мир внешне как-то... как-то средневеково. Хоть во многом и походил на тот, из которого вынырнул Кирилл.
Сегодня, а точнее, вчера, парень как всегда не захотел ночевать в каморке их "банды", как он называл подобравшую его компанию. Там было темно, пахло маслом - ребята просто обожали притаскивать всевозможную дребедень - и потом... В общем, не его дом. А раз не его - значит, можно спать на улице. Или же там, куда примут...
- Эй, ты встаешь или нет? - недовольно рычал в ухо женский грубый голос. Кирилл, даже не открывая глаз, попытался вспомнить к кому он вчера попал. Не то к Ксандре, не то к Ларине. Последний вариант его не устраивал - эта дамочка всегда выпроваживала, даже не накормив. Но Ларина вчера на глаза ему не попадалась. Значит, Ксандра. Ну, хоть покормят...
- Ты встаешь или нет, Кирка Чугунная?! - рявкнуло еще раз. Кирилл по-солдатски вскочил и захлопал глазами. Так и есть - Ксандра. Но по лицу видно, что сегодня она встала не с той ноги... Или - не с той кровати.
- Я не Кирка, - позевывая отозвался Кирилл, слепо шаря руками вокруг. Куда он там вчера одежду сунул?..
- Быстрее давай, - рыжая Ксандра резко подпоясывала платье. - Корабль прибывает в порт. Скоро муж придет. Кыш-кыш...
Кирилл разочарованно замер. Похоже, сегодня придется поголодать. Или, что еще хуже - кормиться всякой фигней, которую наготовит Сад. А повар их компании вполне может заставить это делать. А потом еще и насильно нахваливать... сквозь зубы и ругательства.
- Дра, дай хоть воды попить... - недовольно пробурчал Кирилл, тупо пытаясь понять, какой носок на какую руку стоит надеть. - Блин... Что мы вчера пили?!
- Откуда я знаю, что ты притащил? - женщина бухнула перед Кириллом кувшин с водой. - Пей и проваливай. Сегодня можешь не приходить.
Парень только вздохнул. "Крыша над головой" чаще всего предоставлялась именно Ксандрой Белхайзен или Лариной Свин, а они были бабы неблагодарные и зачастую сволочные. Отчасти Кирилл даже понимал мужа Ксандры, который сваливал от своей женушки в частые плаванья, которые, к великому сожалению господина Белхайзена, длились чрезвычайно короткое время. Техника в этом мире не стояла на месте и от одного континента к другому, можно было прибыть дня за три. В итоге, дольше, чем на неделю-две, муж Ксандры из дома не отлучался.
- Вали, вали, - настойчиво и безапелляционно настаивала Ксандра, навязчиво подталкивая уже приложившегося к бутыли Кирилла. Тот, еще сонный, послушно допихался до двери, и оказался снаружи.
- Чоа! - попрощалась девушка, скаля зубы. Кирилл тяжко вздохнул - Ксандра иногда была и нормальной, просто мужа своего боялась весьма сильно. Обижаться на эту дуреху не следовало чисто из-за этого.
- Чоа! - тактично крикнул вслед женщине Кирилл, застегнул ремень, который раньше ему просто сунули в руки, зевнул, встряхнулся, отгоняя навязчивое желание уснуть под каким-нибудь забором, и, размышляя на предмет вчерашней выпивки, направился в "штаб".
На пути ему попалось немного ранних прохожих - район, где жила Ксандра, прилегал к порту и из-за рыбной вони был малонаселен приличным людом. В смысле, тем, что работал не на море. Поэтому не считая юной хлебницы, ее парня-техника и пьяного храпуна, разлегшегося посреди улицы, Кирилл так никого и не встретил.
Зато его встретил "штаб" и не самыми лучезарными улыбками. Судя по ним, было ясно, что вся честная компания тоже пила, и это "что-то" было в несколько раз хуже того, что притащил к Ксандре Кирилл. Парень несчастно вздохнул и направился к "выходу к морю", дабы набрать холодной воды и разбудить еще спящих или же дремлющих, но уже чему-то недовольно любящихся, соратников.
Дело в том, что штаб их наемной банды находился в хитроумно пристроенном к подвалу одного из домов бункере. Вот устройства его Кирилл не понимал и понимать не мог. Особенно "радовало", что дом - а он, кстати, принадлежал одному из компании - был самым, что ни на есть, деревянным. Подвал уже приобретал некоторую современность, по крайней мере в представлении Кирилла. Несмотря на некую старомодность и абсолютную землю вместо стен, пол был выложен некой плиткой, состава которой парень понять опять таки не мог. По краям входа в бункер стояло две палочки. И вот это было уже не просто непонятно, а выходило за рамки всевозможного понимания! Как две хреновины пропускали и не пропускали людей внутрь - этого Кирилл, как не бился, узнать не смог. Хозяин дома и бункера, Рузверх, только посмеивался, но секрета никому не выдавал. Разве что Сад знал, где находится настраивающая палочки панель, но вот как ею управлять...
Короче, для Кирилла данный бункер был телевизором. Вроде как работает, но устройство без ста грамм не разобрать. И не собрать. Даже с бутылкой.
Подойдя к "проруби", как окрестил дыру в полу бункера Кирилл, парень набрал воды в одну из валяющихся под ногами бутылок и первым же делом плеснул горстью на близняшек. Три, похожие друг на друга, как две капли воды, дамы компании, особо много не пили, поэтому при пробуждении обещали побыть довольно-таки адекватными личностями. В том смысле, что мат и кулаки на голову камикадзе-будильника вылиться не должны. И действительно, девушки проснулись мигом, но тихо, даже не потревожив сопящего рядом повара.
Кити, вроде как средняя из троих, зевнула во всю глотку и пихнула еще потягивающуюся Шону. Третья дама, младшая Лит, прошептала пару нелестных слов в сторону Кирилла и снова закрыла глаза.
Первое пробуждение состоялось. Пора переходить ко второму и третьему.
Впрочем, недовольные девчонки уже растолкали приземистого Сада и тот, громко ругаясь, разбудил остальную сонную гвардию. Кирилл тяжко вздохнул - поучительное ведро (бутылку) холодной воды за шиворот сегодня не получит никто. Ну что ж... Отложим шутку до следующего раза.
- Заказчика не было? - первым же делом поинтересовался Рузверх у Кирилла, пока остальные толкались у туалета, разбираясь, кто первым расстанется с содержимым мочевого пузыря.
- Не знаю, - бросил Кирилл, опускаясь на покинутый кем-то стул. - Сам только что вошел.
Рослый Рузверх мерил Кирилла хмурым взглядом. Дородный, громадный, просто преширокоплечий, Рузверх руководил всей их компанией, и было у него всего лишь два недостатка. Любовь к алкоголю и излишняя медлительность. Ну, еще и глупость после принятия на грудь. Как сейчас. И, осматривая склоненного над ним командира, Кирилл разве что флегматично думал на тему того, что сейчас тот встрепенется, забудет о вопросе, нальет себе чарку... кружку... бочонок выпивки и отправится занимать очередь в... Ну, вы поняли.
Так и случилось - нисколько не заботясь о нелепости предыдущей ситуации, командир вдруг почесал затылок, сказал "Гхы..." и с криком "Расступись!" кинулся ломать очередь в заветную кабинку. Подчиненные зло завозмущались, правда, негромко. На всякий случай.
Кирилл опустил голову на колени и пробыл в таком состоянии ровно минуту.
После этого в дверь бункера заколотили и жизнь Кирилла повернулась в совершенно невероятное русло.
Да, таких кульбитов его судьба еще точно не выделывала...