Около полуночи раздался звонок. Она подошла к телефону:
- Да...
- Привет, это ты?
- Смотря, кого ты хотел застать?
- Всё остришь... занята?
- Не так, чтоб очень... Спала. Кошмар снился. Какой? Эх, вспомнить бы... Да, кажется, ты тоже в нём был. В моём кошмаре.
- Разбудил? Извини...
- Не-не, ничего страшного. Я уже знаю, сны бывают вещими...
- Можно к тебе зайти?
- Когда? Сейчас?
- Ну... да, я здесь, на углу, возле твоего дома.
- М-да... ладно... Чёрт с тобой, заходи!
Спустя несколько минут он уже стоял на пороге. Ей пришлось немного повозиться с заржавевшим непослушным замком, выражавшим немой протест ночному визитёру.
- Ну, вот, наконец-то... Ещё раз - "привет"!
- Привет, проходи...
- А поцеловать?
Она вяло чмокнула его в щёку, заспанными глазами пытаясь разглядеть, что же изменилось за все эти годы в её давнем знакомом. Значительных перемен подмечено не было, разве только: пара-тройка седых волос в кучерявой шевелюре, косые морщинки в уголках рта, влажный задумчивый взгляд...
Тем временем, поясок на её пёстром халатике развязался, и чуть смятые полы разошлись, обнажив широкую полосу бледной кожи. Он, уже успев раздеться догола прямо в коридоре, медленно прошлёпал босиком в её комнату. Постель была гостеприимно расстелена. Присел, покачался, тестируя на прочность пружины матраса. Ничего, выдержат. Огляделся вокруг, пытаясь найти, что изменилось за все эти годы в его давнем пристанище. Значительных перемен подмечено не было, разве только: в углу, в розоватом, тусклом плафоне тлел небольшой ночник. Этот флегматичный, едва заметный источник света почему-то раздражал. Пан отвернулся.
- Ну что, рассказывай, как твои дела?
- Периодически...
- Язвишь... поставь что-нибудь!
- Ок.
Их музыкальные вкусы не совпадали никогда, но в данный момент это не имело значения. Музыка была всего лишь стимулом к тому, зачем он сюда пришёл. Мытарствуя от дома к дому, от одной женщины к другой, к третьей, к тысячной, Пан неугомонно искал любви, испытывая нечто схожее на тревожные стенания человека, желающего купить несвоевременно разрекламированный товар, давно изъятый из оборота в связи с отсутствием на него должного спроса. Нарочито отдалившись, сидя на краешке кресла, она пристально наблюдала за его беспокойной, неловкой мимикой и нелепой попыткой поддерживать формальный праздный трёп ни о чём. Новинки авангардного европейского джаза навязчиво внушали потребность выискивать среди причудливого ритма, рваных фраз, сложных гармоний и политональности, хрупкие элементы чего-то простого, мелодичного и доступного для его понимания. Необходимость разрядить витающее в воздухе напряжение нарастала. Он переманил её к себе на колени. С этой секунды Пан очутился в родной стихии. Каждый шаг просчитан наперёд, каждый жест отработан до автоматизма. Он жаждал новизны, не желая ничего менять. Пытался постичь неведомые истины, не прилагая усилий. Стремился проникнуть в затаённую суть её души, предварительно заперев собственную на замок. Она украдкой поглядывала то на потолок, то на часы, пытаясь угадать, сколько это ещё может продолжаться. Чудовищно хотелось спать, но оттолкнуть его - как-то невежливо, что ли... Спустя семь минут Пан её пощадил, а может, он теперь уже не был способен на большее? Движения прекратились, дыхание замедлилось, пульс постепенно выравнивался. Сквозь полуразорванные объятия она разглядывала его, неподвижно лежащего на боку. Как рыба, выброшенная волной на берег. Пан механически поглаживал её по голове, пальцы запутались в длинных волосах. Она встрепенулась. Нет, воспоминания юности уже утратили былую романтику. Его прикосновения не заводят, поцелуи не лишают сознания, звучание голоса больше не вызывает чувственной дрожи по всему телу. Глядя на него сейчас, она уже не считает его красивым, изысканным, привлекательным, как это было раньше. И, в общем-то, он не такой уж и безупречный любовник, когда есть с кем сравнивать. Теперь она могла относиться к нему спокойно, без иллюзий.
Он уловил её пристальный взгляд, но не подал виду.
- Молчишь? - она первой прервала затянувшуюся паузу.
- Молчу... - хриплым эхом отозвался Пан.
- О чём молчишь?
- Мне хорошо с тобой. Не хочется ни о чём говорить.
- Хорошо? Со мной? Сомневаюсь... Просто, тебе нечего мне сказать, только и всего...
- Отчего же?
- Ну, так скажи что-нибудь!
- Что-нибудь...
- Паясничаешь... ладно, проехали, давай спать!
Она выключила свет. Неподвижно, застыв не меняя позы, он уже просматривал первый сон. Морфей укутал обоих прозрачным одеялом забвения, но Пан как-то умудрился перетянуть это прозрачное одеяло полностью на свою сторону. Она ещё несколько раз просыпалась среди ночи, закрывая лицо подушкой, пытаясь оградить себя от его несносного храпа, а затем снова проваливалась в темноту сновидений, проклиная столь неожиданно восставшее из руин прошлое.
Семь утра. Их разбудил тихий писк будильника.
- Вставай, доброе утро!
- Утро добрым не бывает... чайник поставь...
- Зачем?
- Кофеееее... - он протянул это слово с таким вожделением, будто речь шла о несметном сокровище, стоившем больше, чем все денежные знаки этого мира.
Она нехотя удалилась на кухню. Когда кислая дешёвая "растворяшка" и три кусочка рафинада уже были разбавлены кипятком, она его позвала. Пан не замедлил появиться.
- Что с тобой?
- Ничего.
- Я не спрашиваю, почему ты ворвался сюда среди ночи? Я спрашиваю только, почему ко мне? Депрессия? "Кризис жанров"?
- Нет. Просто захотелось тебя увидеть.
- А... Ну, увидел, дальше что?
- Не знаю, может, ещё загляну как-то на днях...
- Зачем? Разве это то, чего ты искал?
- Почему бы и нет. Я не искал ничего определённого... Ты, должно быть, тоже хотела меня увидеть, иначе попросту не открыла бы дверь.
- С моей стороны это было непредусмотрительное любопытство. Хотела узнать, что изменилось?
- И как? Я стал лучше?
- Нет.
- Хуже? - в его голосе мелькнули нотки наивной обиды.
- Нет.
- Так в чём же дело?
- Ни в чём. Всё, как прежде. Ты не изменился.
- Разве это - плохо?
Она ничего не ответила. Про себя лишь подумав, что давно пора научиться жечь за собой мосты, и как-то вырвалось вслух, вполголоса...
- Я не умею жечь мосты...
- Что? - переспросил он, - Ты что-то сказала?
- Не важно...
- Ладно. Тогда я пойду.
- Иди.
- Созвонимся как-то? - он был уверен, что после этих слов она не отойдёт от телефона ни днём, ни ночью.
"А он таки постарел..." - равнодушно заметила она, закрывая за ним дверь. Всё возвращалось на круги своя, ей было известно, что спустя год иль два, он всё так же, блуждая где-нибудь в поисках любви и тепла, снова решит заглянуть именно к ней. Просто так. По старой памяти. И она всё так же неосторожно откроет ему дверь среди ночи. И постель её будет всё так же гостеприимно расстелена. И всё повторится. В который раз. Da capo al fine.