А вот могла быть роговая музы'ка непростительного студента, файн-пекаря Амадеуса, хрупкая нежная, крупичатая, под стопку французского бренди в глуши Фар Рокавея в виду безнадежного ноября жизни!
Пусть посвистывает кларнет-австриец, что лаковый заплечный сурок прищуренного ожиревшего ваганта, ничего уже не вызывая в скудной памяти, разве что мелкую искру небритой щеки, метафору-фиоритуру осеннего окна сзади.