Аннотация: На улице Ханса Йенсена чего только не происходит...
Зимнее солнце зависло на небе, словно упавший кусочек салями на скатерти, и дало возможность редким парочкам еще пять минут полюбоваться закатом.
По правде говоря, на закат настоящие влюбленные не обращают ровно никакого внимания - они неловко топчутся на месте, касаются друг друга мокрыми носами и пытаются нащупать друг у друга признаки любви через куртки и комбинезоны.
Закату придают хоть какое-то значение только те, кто еще не получил ключи от новых владений. Они нарезают круги мимо лысых деревьев, вздыхают, случайно касаются друг друга замерзшими конечностями и загадочно смотрят вдаль, на разноцветные клочки облаков.
Иногда вздохи так и остаются вздохами - статистически установлено, что если число закатных свиданий превысило пять - пиши пропало, и твоя любовь укатит с каким-нибудь проходимцем на золотистом вольво.
Грете вовсе не хотелось прыгать в первый попавшийся вольво - единственную машину этой марки в коммуне водил беззубый Тило, и золотистой в ней была только ржавчина. Но пятое свидание подходило к концу, Стефан не поддавался штурму, и тут хочешь не хочешь - не только в вольво, но и на Тило запрыгнешь.
Из-за чрезвычайного положения в белокурой головке созрел план, достойный полководца: через квартал они случайно свернут не направо, к дому Греты, а налево, на улицу Ханса Йенсена. Улица Ханса Йенсена находится под уклоном в 15 градусов, ото льда ее почистят только завтра утром, а значит, Стефан со стопроцентной вероятностью растянется во весь рост и, может быть, даже сломает ногу. Тут-то Грета, как добрая самаритянка, склонится над павшим, коснется его отмороженной щеки шелковистым локоном... И дело в шляпе - миссия "Голливудский поцелуй" завершена.
План был прост и математически выверен, и Грета не нашла в нем ничего антигуманного.
Под принужденную беседу о выходках общей знакомой Яннике, бедолагу, как ничего не подозревающего ягненка, повели на место заклания.
На самом деле, Стефан был готов слиться с Гретой в голливудском поцелуе еще на первом свидании, но они так много болтали, что во рту у него пересохло. А целоваться засохшими губами было противно. На последующих свиданиях ситуация повторилась, но купить воды поблизости было негде, а есть снег перед Гретой Стефан не решался.
На улице Ханса Йенсена и правда было очень скользко - ноги Греты в новеньких сапожках то и дело разъезжались.
Совсем скоро темы для разговоров иссякли, а Стефан еще ни разу не потерял равновесия.
И снова Грете пришлось брать дело в свои руки, ведь в голове беззубый Тило уже протягивал к ней волосатые руки.
Когда Стефан отвлекся прочесть вывеску кондитерской, Грета поставила потенциальному отцу своих детей подножку.
Парень покачнулся, но не упал.
Грета не бросила надежды на светлое совместное будущее и три одинаковых свадебных сервиза - на уклоне она легко пнула Стефана в спину. Он поскользнулся и проехал на одной ноге добрых пару метров. Ничего!
От злости Грета укусила себя за язык, сжала кулачки... и, совершенно потеряв контроль над ситуацией, укатилась в самое начало улицы Ханса Йенсена.
Стефан среагировал мгновенно, и, как преданный самец королевского пингвина, плюхнулся на живот и покатился за Гретой.
Обычному человеку подобные брачные игры могли бы показаться странными, а опытные натуралисты бы лишь усмехнулись в пышные усы - чего мы там не видели. Но и те, и другие проводили вечер за пятничными мясными шариками, и им не было никакого дела до двух половозрелых особей, валяющихся на улице Ханса Йенсена.
Ударившись головой об уличный фонарь, Грета чертыхнулась, но все же попыталась встать. Ей это почти удалось, но подошвы новых сапожек так замерзли, что сами превратились в ледышки, и Грета снова упала лицом в снег.
К тому времени Стефан прикатился, и увидел, что Грета спрятала голову в сугроб, как арктический страус, а ее ноги отплясывают страстный танец на льду.
Тут-то оно и пришло - Стефан услышал зов предков и им овладели первобытные инстинкты, которые просыпаются, как оказалось, только после пятого свидания.
Стефан схватил Грету за бедра, поставил перед собой, и уже ни засохшие губы, ни рот, набитый снегом и ругательствами не могли помешать голливудскому поцелую на улице Ханса Йенсена.